Текст книги "Три удачных шутки Рокэ Алвы и ещё одна (СИ)"

Автор книги: Katunf Lavatein

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Сильвестр выдержал взгляд Первого маршала, который при всём учтивом спокойствии явно не собирался идти на попятную. Интересно, это эффект от того, что кардинал вмешался в военную сферу, или последствия дружеских отношений с Марселем, которых от Алвы вообще никто не ожидал?

– Пожалуй, всё, иначе мы с вами поссоримся и страна рухнет. Но всё-таки, Рокэ, как же вы восхитительно выводите меня из себя!

– Служу Талигу, – рассмеялся Алва, и Сильвестру захотелось поссориться ещё сильнее, но он сдержался.

– Иногда я задаюсь вопросом, не прибегал ли Алваро к ремню, потому что хочется…

– У соберано были свои методы, поверьте, ремень от них весьма далёк. И на их фоне кажется недейственным. Вы закончили меня проклинать?

– Закончил, – вздохнул кардинал, без удовольствия признавая, что ему и вправду это надоело. – Значит, я закрываю глаза на вашу, мягко говоря, ненормальную выходку, а вы ручаетесь за Валме и Окделла?

– Совершенно верно. За исключением того, что непосредственно за Окделла ручается Валме, – подытожил Рокэ, быстро и легко поднимаясь.

– Я даже не успел предложить вам шадди.

– Это хорошо, я не успею вежливо отказаться. Хорошего дня, Ваше Высокопреосвященство, – попрощался маршал уже из коридора, и куда бы ему так спешить? Война началась, а кардинал не в курсе? Впрочем, в столице масса интересных событий, почему бы и не поторопиться… Откинувшись на спинку кресла, Сильвестр в задумчивости погладил указательным пальцем крупный перстень и, немного так посидев, пришёл к выводу, что переполох он поднял зря. Настолько зря, что ему, возможно, стало бы немножечко стыдно, имей кардинал Талига право на стыд и совесть.

Опыт подсказывал Сильвестру, что какую бы абсурдную на первый взгляд вещь ни делал Ворон, спустя довольно долгое время выяснялось, что у него был план. И всё шло не по тому, что подставили бы в эту фразу простолюдины, а всего лишь по плану Рокэ.

Другое дело, что Его Высокопреосвященство не верил в существование плана, но такая уж его кардинальская работа в этом государстве – не верить! К тому же, сосредоточившись на абстрактных проблемах, которые может вызвать оруженосец, он напрочь забыл о его господине. Марсель способен заговорить зубы самому Леворукому… Что ж, посмотрим, насколько незыблемы Окделлы!

***

Эр Август скорбно и тяжело вздохнул, Ричард отозвался тихим эхом. Эр Август вздохнул ещё тяжелее и посмотрел на Дика глазами, полными отеческой боли; с трудом выдержав этот взгляд, юноша на всякий случай вздохнул в ответ, потому что больше сказать ему было нечего. Кансилльер грустно покачал головой и…

– Эр Август, – не выдержал Ричард, – скажите что-нибудь, неужели всё так плохо?

– Мальчик мой, – выдохнул Штанцлер и сцепил пальцы в замок. – Мальчик мой… Всё очень плохо, но прежде чем я выложу все карты на стол, расскажи, что думаешь ты. С самого начала.

Самое начало – это где? Решив не испытывать терпение кансилльера, Дикон неуверенно заговорил:

– Ну, мне не хотелось уезжать из столицы, это вы и так знаете… – А почему он, собственно, должен оправдываться? Сделал – отвечай! Ричард продолжил уже увереннее: – Я решил во что бы то ни стало остаться в столице, если будет такая возможность! И кто бы меня ни взял, я не позволю обращаться с собой, как с… – Как, говорят, его обозвали на Совете? – Как с нежелательным элементом. И я готов написать матушке…

– Поверь мне, ты не готов написать матушке, – криво усмехнулся Штанцлер. – Это сделаю я, не благодари, самому тошно… Лучше бы тебя взял сам Ворон!

– Что?! Вы серьёзно? Он же…

– Да, убийца твоего отца, правая рука кардинала, мерзавец и подлец, безумец и так далее по списку, не буду повторять очевидного. Но, Дикон, Алва – военный. Отменный военный и, как показали недавние события, такой же отменный шутник. Неужели ты не догадываешься, по чьей воле оказался у виконта Валме?

– Я спросил, – пробормотал Ричард. – Он сказал, что всё, что он делает, связано с Первым маршалом.

– Даже не скрывает, – прошептал эр Август, покачав головой. – Ладно, ладно…

– О… о чём вы?

– Всему своё время, Дикон. Значит, ты твёрд в своём решении оставаться в Олларии, и это хорошо. Ты останешься и, пожалуй, будешь вхож в светское общество, узнаешь много нового и станешь выглядеть столичным дворянином и настоящим герцогом – прости уж, живя в четырёх стенах с эрэа Мирабеллой, ты никак не мог этого познать… Я уверен, что в этом виконт Валме мастер и способен сделать мастером тебя. Но что до его военной карьеры, у меня большие, большие сомнения. Хочешь что-то сказать?

– Это просто мысль, но…

– Говори.

– Капитан Валме ведь служит при Вороне, – робко напомнил очевидное Ричард. – Разве его бы не вышвырнули, будь он таким уж… плохим военным?

Кансилльер просиял:

– Умница, Дикон! Иного ответа я и не ждал, и молодец, что не боишься возражать мне – тебе придётся очень, очень много возражать. Но дело не совсем в этом. У тебя действительно появился шанс окунуться с головой в дела военные, но позволят ли тебе им воспользоваться?

Штанцлер снова замолчал, погрузившись в глубокую думу, и Ричард остался предоставлен самому себе. Что же имеет в виду кансилльер? Пока что Дикон видел только одну проблему – то, что он – Человек Чести, а его господин – «навозник». И ещё офицер Ворона. И вспомнилась та страшная мысль на площади, что Алва вознамерился его убить и избавиться от Окделлов. И…

Ладно, это больше, чем одна проблема.

– Эр Август, – вновь осмелел Ричард, – почему не позволят? Я ведь теперь оруженосец.

– В столице, мой мальчик, жизнь совсем не такая, к какой ты привык в Надоре. Не такая, о которой слышал в Лаик, и уж совершенно не такая, о какой читал в исторических книгах. Сейчас почти не осталось настоящих рыцарей, выкорчевано из сердец и благородство, и честность, и искренность. У людей не осталось ничего святого, но сохранилась привычка хранить грязные тайны… Вот в такой паршивый, прости меня, мир тебе предстоит окунуться.

Причём здесь это всё? К чему подводит эр Август? Дик покивал с умным лицом, нетерпеливо ёрзая в кресле: слишком уж жуткую атмосферу нагнетал кансилльер.

– Не скажу ни слова больше об этой жизни – ты всё познаешь сам. Я говорил о том, что тебе может не представиться шанс прикоснуться к военному делу… Мне неприятно и страшно об этом говорить, Дикон, но ты имеешь право знать: Марсель Валме и Рокэ Алва – любовники, и это одна из самых тщательно оберегаемых тайн в современной нам Олларии. Как же я проклинаю тот день, когда случайно о ней узнал!

На Ричарда словно вылили ушат ледяной воды. Он ожидал чего угодно, но… но не такого же! Нет, о том, что некоторые мужчины спят с мужчинами, он слышал. Слышал и эксцентричные сплетни о личной жизни Первого маршала, правда, там на первое место выходила королева, в крайнем случае – король. Но близость со своим офицером! Дикону стало страшно, теперь уже за Талиг. Если эти двое прикрывают свои отношения титулами и должностями, как страна-то вообще держится?!

«Всё, что я делаю в Олларии, так или иначе связано с Первым маршалом».

А вдруг это был призыв о помощи? Вдруг виконт Валме имел в виду совсем не то, что подумал эр Август? Всё, что Ричард когда-либо слышал об Алве, говорило против него. Вдруг и вправду… В голове у Дикона завертелись, сталкиваясь, десятки теорий, одна страшнее и отвратительнее другой.

Видимо, это как-то отразилось на его лице, потому что Штанцлер предложил стакан воды.

– Спасибо, не надо…

– Знаю, о чём ты подумал, но держись, мой мальчик. Я искренне надеюсь, что тебя никто не тронет, – тут Ричард поперхнулся, потому что о ТАКОМ он не подумал точно. – Дикон, я узнал об этом совершенно случайно. Не буду называть тебе имён, но знай, что в Олларии – в нынешней Олларии – никому нельзя доверять… Предали даже самого маршала и его пассию, что уж говорить об остальных!

– Эр Август, а они… ну… эм… – Ричард хотел спросить, не может ли кансилльер ошибаться насчёт виконта Валме – на первый взгляд тот походил скорее на заправского бабника, нежели на мужеложца, но Штанцлер истолковал его мычание по-своему:

– Да, Дикон, да… Я промолчу. Ты уже взрослый и можешь спрашивать такие вещи, но мне, старому человеку, произносить такое вслух да при тебе – хуже смерти.

Теперь кансилльер будет думать, что его заинтересовали пошлые подробности! Какой позор! Ричард не мог избавиться от мысли, что его новый господин быстро подобрал бы правильные слова. Надо учиться выражать свои мысли, а не то, боязливо подумал Дикон, тоже запишут в мужеложцы.

– На сегодня с тебя хватит, – внезапно решил эр Август. – Мирабелле напишу я, а ты хватайся за любую возможность узнать что-то новое – надеюсь, ты будешь не только служить, но и учиться… Надеюсь, ты нужен именно для службы, вот почему я заговорил о возможностях. Удачи, Дикон, и да пребудет с тобой Создатель.

Ричард вышел от кансилльера затемно, в смешанных чувствах. День выдался безумный – присяга, короткий разговор с новым господином, долгий – с эром Августом… В голове всё спуталось, но одно Дикон знал точно – зачем бы его ни взяли, за этим кроется что-то страшное и тёмное. И как ему теперь смотреть в глаза Валме?! Как, если сам кансилльер открыл ему правду? Главное – ничем не выдать себя, ведь нет ничего ужаснее тайны, которую раскрыли.

Но это всё потом – он слишком устал, чтобы думать о всяких гадостях, надо вернуться в особняк и как следует выспаться. Каким бы ни было следующее утро… теперь Ричарду не очень хотелось, чтобы оно наступало.

========== 3. ==========

На следующее утро Ричард проспал, и это явно было не лучшим началом службы. Солнце стояло так высоко, что, казалось, можно уже и не выходить из комнаты и смиренно спать до вечера, но Дик спешно оделся в первое, что попалось под руку, и пулей выскочил из комнаты, ударившись плечом о дверной косяк.

– Доброе утро, – на лице невозмутимого слуги, оказавшегося в коридоре, проявилось вежливое удивление. – У вас что-то случилось?

– Н-нет, но… я же проспал!

– Проспали? Отнюдь. Ваш господин ещё и не выходил, – со степенной снисходительностью объяснили ему. – Вы можете не спешить и примерить готовую одежду, она в гостиной на первом этаже. Завтрак будет подан чуть позже, но, если вы голодны…

– Нет, спасибо, – пробормотал Ричард. Что ж, похоже, ранними подъёмами в этом доме и не пахло.

Не возвращаться же теперь в постель! Побродив немного по выделенной ему комнате, Дикон воспользовался подсказкой слуги, чьё имя вылетело из головы ещё вчера, и отправился вниз. Вероятно, гостиная – то круглое и роскошно обставленное помещение, которое накануне заставило его глаза слезиться от пестроты? А утром показалось не так страшно. Занавески приятно сочетались с обивкой, вызывающая бахрома явно померещилась Ричарду где-то ещё и на ком-то другом, потому что её тут не водилось.

Чёрно-зелёный колет, новенький, с иголочки, демонстративно висел на приоткрытой дверце шкафа. В брюках и рубашках нужды не было, да и не сшили бы их так быстро, а вот куртка и вправду смотрится неплохо, в такой можно и три года отходить!

– О, вы уже оценили? Доброе утро, – как ни в чём не бывало поздоровался Марсель, проходя в гостиную. Интересно, оруженосцу можно намекать господину, что его утро уже почти день? Напомнив себе, что он сам непростительно проспал, Ричард ограничился ответным «добрым утром». – Нравится? Справились быстро, но, кажется, неплохо… – Виконт придирчиво осмотрел работу своих портных. – Примерьте, Окделл, чего вы смотрите, как сова разбуженная? Кстати, надеюсь, вы не жаворонок?

– Нет, сударь…

– Это замечательно, – одобрил чистосердечное признание сударь. – Я готов терпеть кровную вражду или несовпадения во вкусах, или ещё какую-нибудь гадость, но только не жаворонков в своём доме! Представьте себе, эти страшные люди встают тогда, когда я ложусь. Так чем вам колет не угодил?

– Всё в порядке, – поспешил заверить Ричард, совершенно не представляя, что ему отвечать на монолог про жутких жаворонков. – Просто не привык к новой одежде. Такое ощущение, что она не для меня…

И кто за язык тянул? Зачем виконту знать, что герцог Окделл сто лет не носил приличной одежды? Впрочем, что-то подсказывало, что в столице неплохо осведомлены о надорском образе жизни.

– Что ж, вам придётся привыкать ко многому, почему бы не начать с этой мелочи? – пожал плечами Валме, и у Дика отлегло от сердца – дурацких вопросов и замечаний не было. – Переоденьтесь, полюбуйтесь в зеркало и идите завтракать, встретимся за столом. Дорогу не покажу – учуете самостоятельно.

Если это был первый урок, Ричарду понравилось. Есть хотелось ощутимо, но сначала он честно переоделся, убедился, что жить можно и в таком – хотя внутренний голос назойливо напоминал ему о родовых цветах «навозника». Впрочем, вряд ли из-за такой мелочи могут возникнуть проблемы на улице! Вот если б Дику пришлось надеть чёрно-синее, он бы забеспокоился всерьёз.

Трапезную он действительно нашёл по запаху. Ричард пообещал себе (три раза, пока шёл), что больше ни словом, ни взглядом не намекнёт на то, что у него дома от такой роскоши у кого-нибудь случился бы инфаркт. Увы! При виде обильного, разнообразного и вкусного завтрака он не удержался от восхищённого вздоха. Правда, нарвался на взгляд своего господина и попытался взять себя в руки: Марсель явно понял и сочувствовал, а жалости Дикону не хотелось от слова «вообще».

Он не слопал всё подчистую лишь потому, что это неприлично, а на предложение не стесняться выдал:

– Но не стоит же наедаться перед… – Собственно, перед чем? Это не Лаик, расписания никакого нет.

– Перед войной? – хмыкнул виконт, откладывая салфетку на краешек стола. – Войны нет, во всяком случае, без меня не начинали. Если хотите фехтовать, в нашем распоряжении двор. Я не собирался гонять вас сегодня, будем откровенны – не собирался вообще, но… Окделл, вы, кажется, четвёртый в списке?

– Да, сударь. Но если честно, скорее шестой.

– Ничего страшного, главное, что не первый и не последний, а так никому из нас не будет скучно. Да и не думайте, что будете упражняться только со мной.

– А с кем ещё? – удивился Ричард.

– А вы не хотите первую благородную дуэль за сердце дамы? – скопировал его интонацию виконт, но по озадаченному взгляду догадался: – Ах, дамы у нас ещё нет… Ничего, будет. Всё будет, но сначала доешьте: я человек терпеливый и вежливый, но неуважения к хорошему паштету не потерплю.

Дикону ничего не оставалось, кроме как смиренно принять к сведению, что совы и паштеты – это хорошо, а жаворонки и благородное голодание – плохо. Если эр Август узнает, чему его научили в первую очередь… кансилльера хватит удар.

– Как вы провели вчерашний вечер? – осведомился Марсель. Ричард замялся, не решив, что он может рассказать, а что ему следует оставить при себе, и виконт терпеливо пояснил: – Молодой человек, вы ожидаемо набычились на этот вопрос, так что объясняю – меня не интересуют никакие подробности, более того, они меня действительно не касаются. Я задаю вопросы не с целью выведать что-нибудь о Людях Чести и потом клеветать на них в присутствии Первого маршала. Это всего лишь застольная беседа, коих вам предстоит великое множество, если вы правда остаётесь в столице. У вас дома не была принята застольная беседа?

– Мы молились, – буркнул Ричард, чувствуя пополам вину перед Создателем и перед матушкой.

– А потом?

– Ну… ели?

– Молча? – скорбно переспросил Марсель, и Дикону стало почти смешно. – Ладно, оставлю в покое ваши семейные традиции, но трагическое молчание за столом – перебор даже для поминок. Давайте, скажите что-нибудь общее, и я от вас отстану.

– Я ездил к другу семьи, – попытал счастья Ричард, – он помогал мне составить письмо матушке.

– Отлично, – похвалил виконт. – Вот так и отвечайте всяким навязчивым вельможам вроде меня. А вот я, увы, скучал в обществе чужих стихов и собственного одиночества – хотел провести вечер в приятной компании, а приятная компания предпочла государственные дела. Обидно, знаете ли, но ничего не поделаешь…

О чём это он? На ум приходит только Ворон… Ричард едва не поперхнулся завтраком, потому что, сосредоточившись на разговоре, напрочь забыл обо всём, что узнал вчера. Теперь вспомнил, и лучше бы не вспоминал.

– Вечер или ночь? – глупость какая, зачем он переспрашивает?!

– Вы ещё уточняете? Всякий приятный вечер должен переходить в приятную ночь, – не моргнув глазом, ответил Марсель. – Иначе ни о каком наслаждении и речи быть не может.

Ричарду оставалось лишь надеяться, что его нервный кивок выглядел достаточно светским.

***

Ясная и тёплая погода за окном решила в пользу небольшой разминки. Ричард понятия не имел, как фехтует его господин, и запоздало пожалел, что ни разу не поинтересовался – ни у эра Августа, который всё про всех знает, ни у Арно, у которого была возможность узнать. Вчерашний унар без настоящего опыта и столичная тёмная лошадка – что из этого выйдет?

– Нет-нет, колпачок не снимайте, мы пока не заклятые враги. И советую вам для начала встать спиной к солнцу, – говорил Марсель, собирая волосы в «хвост». Ричард не выдержал:

– Я знаю, это же очевидное преимущество… сударь.

– Я знаю, что вы знаете, но после месяцев в фехтовальном зале и один день на воздухе может сбить с толку. И кончайте огрызаться, других оруженосцев за это наказывают, – дружелюбно сообщил виконт Валме. – Вот возьми вас какой-нибудь занудный комендант столицы…

– Комендант – хороший человек!

– Которого вы не знаете, а говорите так лишь потому, что вам про него что-то рассказали, как про столь обожаемую Людьми Чести Талигойю. Ваша приверженность тому, что сдохло четыреста лет назад, поражает меня в самое сердце, но об этом поговорим потом, если вы оскорблены. Вы оскорблены? – в ответ Ричард молча отсалютовал шпагой. Марсель улыбнулся и тоже встал в позицию, и на этом, хвала Создателю, разговоры прекратились.

Ещё в доме Ричард приготовился к возможной неудаче, но учебная дуэль с Марселем сбила его с толку, и вовсе не из-за открытой местности. Он старался быть непредсказуемым, но виконт предугадывал движения, глядя то в глаза, то на кончик шпаги, то на ноги. Несмотря на бьющее в глаза солнце! Схлопотав несколько уколов, Дикон пообещал себе быть внимательнее, но в тот же заход и его противник решил сменить тактику – теперь он не отражал удары, а атаковал сам, и снова у оруженосца ничего не вышло.

– Перерыв?

– Нет, я могу ещё!

– Попробуйте подражать кому-нибудь, кого вы хорошо знаете, как бойца.

Кого он хорошо знает? Пожалуй, капитана Рута, но то, что он далёк от столичных приёмов, Ричард с горечью признал ещё полчаса назад. Остаются преподаватели из Лаик и его же однокашники. Для того, чтобы сделать правильный выбор, следовало понять, какие приёмы могут сработать против Марселя, но тот снова поменял стиль…

– Смотрите по себе, не по мне, – бросил господин, словно прочитав его сомнения.

На ум пришли Катершванцы, в силу комплекции бравшие силой напора, а не ловкостью или увёртками. Кажется, они с Валме примерно одного телосложения, но вдруг получится?

– Неплохая попытка, – одобрил Марсель, уворачиваясь и подныривая с левой стороны, так что Ричард снова ощутил искусственный укол в бок. – Даже хорошая… О ком вы вспомнили?

– Катершванц. Они…

– О, Бергмарк! Я так и подумал.

– Вы их знаете?

– Лично – нет, но меня удивляют ваши вопросы, Окделл. Во-первых, я не глух, не слеп и был на церемонии, во-вторых – фамилии надо знать, нравятся они вам или нет.

Специально или нет, но он попал в яблочко. Решив сменить тему, Ричард спросил:

– А кому подражаете вы?

– Умышленно – никому, это приходит со временем. Но не удивлюсь, если я пытаюсь драться как Савиньяки или Алва, – откликнулся Марсель, когда они возвращались в дом. – У самых искусных дуэлянтов действительно есть свой почерк, другие просто используют набор отточенных движений, чтобы выжить. Я манией величия не страдаю и отношу себя ко вторым: меня никто ещё не убил, но я далеко не мастер. Не расстраивайтесь на сей счёт, пока вы со мной не справились.

Это-то и расстраивало, но Ричард гордо промолчал. Правда, на уме вертелось совсем другое. Нехорошо так думать, очень нехорошо, но Леворукий бы побрал эра Августа с его сплетнями. Кансилльер хотел предупредить об опасности, а подарил, похоже, какую-то паранойю – Дикон не мог сосредоточиться на бое ещё и потому, что думал об отношениях маршала и его офицера.

– Господин капитан…

– Слушаю?

– А вы часто с Первым маршалом…

– Мы часто с Первым маршалом что? – нетерпеливо переспросил виконт, оборачиваясь через плечо. – Не мямлите, пожалуйста, а то я вас посажу книжки читать, и никаких дуэлей.

– Скрещиваете шпаги! – выпалил Ричард. Стыдно было до крайности, но если эр Август прав, Марсель поймёт.

– Это как получится, – хмыкнул Валме. – Его ещё уговорить надо. То занят, то голова болит, то меня опередил Лионель.

Святой Алан! С ними ещё и Лионель!

– Это ещё полбеды… Заезжаю я как-то, знаете ли, душевно и по-человечески выпить, а у этого изверга как раз настроение обнажить клинок. Ну и куда деваться?

Дикон промычал что-то невнятное, чувствуя, как пылают уши и щёки.

– Впрочем, в столице полно народу, с кем можно, как вы выразились, скрестить шпаги, – пожал плечами Марсель, совершенно не представляя, что он только что морально добил своего оруженосца. – Я вас научу. Хотите?

– Пожалуй, потом, – выдавил Ричард.

Эр Август не ошибся. Всё было очень, очень плохо.

***

– Соберано ещё нет, – сообщил Пепе, принимая поводья. Марсель скорчил гримасу и заявил:

– А мне не нужен соберано. Мне нужна его библиотека. Проводите или я благопристойно подожду хозяина?

Из сумерек появился Хуан; если кэналлийца удивило внезапное требования гостя, он и бровью не повёл. Гость был из частых, что лишало неприятных расспросов, впрочем, Валме обнаружил, что даже на приятные вопросы он сейчас готов кого-нибудь укусить. Что ж, до возвращения Рокэ пройдёт, а в его присутствии уже не покусаешься – рискуешь быть съеденным в ответ.

– Сюда, дор Марсело.

– Не пойду, там темно. – Ему послышалось, или Хуан действительно фыркнул? – О, свечки…

– Здесь нечасто требуется свет. Если вам что-то будет нужно, зовите.

– Непременно. Если не смогу дотянуться до полки, я буду громко кричать, – заверил слугу Марсель, совершенно не понимая, как при дурном настроении продолжает шутить. – А вы не будете за мной приглядывать?

– Зачем? Вам доверяет соберано.

Да уж, доверил так доверил… С другой стороны, что можно спереть в домашней библиотеке? Оставшись наедине с книжными полками, виконт придирчиво осматривал одну за другой в поисках чего-то, что может подойти. История Талигойских войн премило сочеталась со сборником любовных сонетов Веннена, надо показать Алве, хотя будет забавно, если он же их рядом и поставил.

– Добрый вечер. Кому я не нужен в моём доме?

– Мне, – ехидно отозвался Марсель, не оборачиваясь к двери. – Здравствуйте, Рокэ, вы очень вовремя…

– Заблудились в умных книжках? Бывает, – Алва подошёл поближе, и Марсель обратил внимание на мундир – похоже, соберано ждали не из дворца.

– Не совсем, я не могу достать до нужной полки. Я пообещал Хуану, что буду кричать и звать на помощь, а тут вы.

– Марсель, ваше предположение, что если не достаёте вы, достану я, просто прелестно.

– Я имел в виду всего лишь лесенку… или какой-нибудь табурет, – заглянув за угол, Валме неожиданно нашёл искомый предмет мебели. Табуреточка выглядела не очень крепкой, это пугало. – О, вот оно. Если упаду, вы меня поймаете?

– Может, мне ещё свечку подержать? – в том же тоне отозвался Алва. – Лезьте молча, виконт…

– Лезу. Простите. Очень злой, – поделился Марсель, цапнув нужный корешок на верхней полке. На табуретке оказалось выше, чем он рассчитывал.

– Я тоже, – устало ответили снизу. – Может, для армии Талига этот смотр был полезен, но разжаловать трёх полковников кряду я не собирался. Только двух…

– Они наделали глупостей даже в мирное время?

– Мирного времени как такового не существует. К сожалению, существуют безответственные идиоты в командном составе. Это вы падаете или грациозно спускаетесь?

– Выживаю, – с достоинством выдал виконт, понимая, что ему не удалось спрыгнуть по-кошачьи. Скорее уж сползти по-улиточьи, но какие ж хрупкие у этого табурета ножки!

В герцогский кабинет он вошёл уже с охапкой книжек, которые предстояло отвезти в свой особняк и торжественно впихнуть Окделлу. Видимо, эта цепочка мыслей как-то отразилась на его лице, потому что Рокэ немедленно поинтересовался, как дела с оруженосцем.

– А вы думаете, почему я злой? – вопросом на вопрос ответил Марсель. – Это должно было быть весело, но…

– Вам невесело? Очень жаль, – меланхолично заметил Алва, прикладываясь к бутылке. Даже бокалы не достал, нет, чисто по-человечески Марсель ему посочувствовал, так как успел повидать бестолковых полковников, но обиделся он чуточку больше.

– Знаете, чем я утешаюсь? Тем, что это не женитьба. Женитьба – это навсегда, а оруженосец – всего лишь на три года.

– Судя по тому, что вы крадёте у меня стратегию и тактику, историю нашей аристократии и придворный этикет, у вас уже всё серьёзнее, чем с потенциальной невестой.

– Вы с ним не беседовали… Я примерно представляю, что всякие Люди Чести думают обо мне, но я-то в свою очередь полагал, что они хотя бы воспитаны! Столько пафоса вокруг своих великих идей, а сами?

От избытка чувств Марсель решительно плеснул себе «крови» в бокал. Выпить можно и дома, но зачем, если он уже здесь? Рокэ какое-то время снисходительно смотрел на него, развалившись в кресле, а потом выдал:

– Вы помните, что думали на сей счёт два года назад?

– Ещё чего! Могу предположить, что мне было всё равно…

– В каком-то смысле. Вы сказали, что предпочитаете относиться к людям либо хорошо, либо никак, а то, что вам не нравится – обходить.

– Я передумал, – заявил виконт. – Потому что мне с этим жить. Между прочим, из-за вас!

– То, что вы будете поминать мне Окделла до гробовой доски, я уже усвоил, – лениво отозвался Рокэ, прикрывая глаза. – А пока расслабьтесь и получайте удовольствие.

В голове Марселя столкнулись десятки и сотни потрясающих отповедей, которые включали в себя радетелей за великую Талигойю, Рокэ с его советами и Святого Фабиана. Последним двоим досталось в полной мере. Увы, пока он выбирал, кого куда послать, Алва недвусмысленно указал на выход, и пришлось выйти, вынеся вместе с собой добрую треть герцогской библиотеки.

Что ж, если расслабиться и получать удовольствие не выйдет, Ричарду будет, что почитать в ближайшие три года.

========== 4. ==========

Раньше Марсель полагал, что нет в этой жизни ничего труднее ранних подъёмов, стрельбы с двух рук и составления письменных отчётов о своих кутежах для папеньки. Теперь всё это казалось относительно выполнимым – во всяком случае, на фоне упрямящегося Окделла. Разумеется, начинающий герцог открыто не сопротивлялся, но его угрюмый вид буквально кричал о том, что Ричард Окделл во дворец не хочет.

– Не хотите ехать? – осведомился Марсель, поправляя шейный платок перед большим зеркалом.

– Не хочу, сударь, – моментально вскинул голову оруженосец. Окделл отражался в том же зеркале и, судя по всему, он уже отчаялся завязать платок прилично.

– А меня не волнует, хотите вы или нет, – мстительно сказал Валме, чувствуя себя очень сильно Алвой. Правда, брякни он такое при Алве, получил бы по ушам, но должен же он хоть раз воспользоваться положением! – Не раскисайте, деваться нам некуда. И прекратите надругательство над несчастным платком, я вам помогу.

Классический Окделл должен был набычиться и сказать «я сам». Неизвестно, какая часть воспитательного процесса сработала, но в этот раз Ричард набычился молча. Повязывая модный нынче узелок на чужой шее, Марсель думал о том, что научить молчать – это одно, а вот держать лицо – это совершенно другое. С каждым мелким конфликтом, коих пока случалось предостаточно, виконту казалось, что это безнадёжная затея, потому что эти Окделлы действительно тверды и незыблемы… В своём упрямстве, чтоб не сказать глупости.

– Идёмте, если вы готовы.

Что было неплохо, оруженосец смирился со своим положением и пока не сделал ни одной глупости вроде побега или домашнего бунта, с него бы сталось. И вообще помалкивал, когда…

– Капитан, я могу спросить?..

Тьфу, сглазил.

– Сначала давайте кое-что проясним: мне без разницы, как вы ко мне обращаетесь, но на светских мероприятиях наследственное звание уместнее воинского. Спрашивайте, герцог.

Кивнул, запоминает… Марселю стало смешно, со стороны эта тирада звучала так, словно он ментор со стажем, а сам-то!

– Вы сказали, что мы ещё поговорим про… про Талигойю. Ну, когда мы фехтовали во дворе.

– Теперь то же самое, только без «ну» и заиканий.

Леворукий и все кошки его, точно – ментор! Окделл справился с удивлением, подавил скорбный вздох и смиренно повторил свою фразу вполне прилично. Марселю ничего не оставалось, кроме как сделать вид, что всё по плану. Пусть Ричард так и думает, а мы будем сочинять на ходу.

– Вот так хорошо, – кажется, детей ещё и хвалить надо? Проклятье, как же сложно это всё! – Теперь про вашу Талигойю… На следующем углу поворачиваем, не разгоняйте лошадь. Я понимаю, что наше с вами политическое мировоззрение в корне не совпадает, но это не повод поднимать восстание – так, на всякий случай говорю. Ричард, вы вроде молодое поколение, вот объясните, в чём вообще суть проблемы?

Хорошо, что они ехали людной улицей, иначе бы разогнавшийся выдавать фразы без ведома хозяина язык выдал бы такое, что можно говорить только при Алве и Савиньяках, когда все трое пьяны в хлам и ничего не вспомнят. То есть, никогда. Марселя больше всего удивило и возмутило не то, что оруженосец смог выдать лишь шаблонные фразы о величии былого и отвратности настоящего, а то, что он свято в это верил.

Нет, Рокэ был прав, когда напомнил ему про «два года назад». Одно дело – изредка пересекаться с радетелями за дохлое прошлое, глядя на них из-за плеча Первого маршала, который, если что, шпагой проткнёт и не заметит. Другое – держать такое у себя дома!

– Значит, так, – решительно заговорил виконт, придержав поводья. Они почти приехали, а ругаться в толпе сомнительно Лучших Людей было как-то неприлично. – Своего мнения вы на сей счёт не имеете.

– Имею! – взбрыкнул Ричард, очень сильно напоминая свою непослушную лошадь. – Просто я согласен с тем, что говорят матушка и эр Август…

– Понятно, спасибо кансилльеру… Не делайте вы такие глаза, я не поеду его убивать за то, что он мне не нравится. – А вот Рокэ бы так и сделал, какой он всё-таки молодец. – Ладно, Окделл. Имея своё мнение, будьте готовы держать его в узде, потому что добрая половина Олларии с вами не согласится. То, что вы сейчас выдали мне, сводится к тому, что Оллары плохие и надо вернуть, как раньше, но достойных аргументов у вас ноль.