Текст книги "Три удачных шутки Рокэ Алвы и ещё одна (СИ)"

Автор книги: Katunf Lavatein

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Ребята, с которыми Дикон успел худо-бедно познакомиться, заинтересованно посмотрели на него, эр Эмиль подмигнул, Марсель сделал вид, что не имеет к этому никакого отношения, и все дружным строем выбрались из кабинета, резко ставшего холодным и пустым. Святой Алан, вот теперь страшно.

– Времени в обрез, так что советую вам изъясняться как можно короче и понятнее, – маршал оперся на стол, скрестив руки на груди, и смотрел на него, как, наверное, смотрел бы на новую лошадь, определяя её пригодность или непригодность. Ричард вытянулся по струнке напротив. – Кому вы служите, Ричард Окделл?

– Талигу и его королю, – ответил Дикон, надеясь, что голос не подводит.

– Под этими словами вы подразумеваете Олларов?

– Да, эр маршал.

Наверняка Алва прекрасно знает, что он думает об Олларах, Талиге и Талигойе… Но сейчас-то Ричард Окделл действительно служит им.

– Ещё кому? – продолжил спрашивать Алва, не меняясь в лице; с таким же ледяным спокойствием он отдавал приказы накануне начала кампании. Дикон поймал себя на мысли, что этот человек кричать не станет, но ему и не нужно…

– Моему господину, – продолжение напрашивалось само собой, – и вам, эр маршал.

– Рад, что вы это понимаете. Ваш господин наверняка не раз говорил вам следить за своим лицом, так вот подтверждаю: на нём и впрямь всё написано. Ответ, конечно, очевиден, но всё же: выскажите вашу основную претензию к моей персоне, здесь и сейчас.

Какой замечательный приказ – давай, скажи, почему ты меня ненавидишь! И что за это будет? Ричарду хотелось верить, что ничего смертельного… С другой стороны, а то Алва не знает, из-за кого жизнь в Надоре пошла под откос! В зеркало же наверняка смотрел!

– Время, юноша, – напомнил Рокэ. Интересно, насколько сильно он устал за последнюю неделю – хватит на убийство чужого оруженосца?..

– Вы убили моего отца, – выговорил Ричард. После всех многочасовых выволочек от Марселя он наконец уяснил, что про Великую Талигойю здесь лучше даже не заикаться. Никто не оценит, особенно, надо полагать, Первый маршал Талига.

– Да, – согласился Рокэ, – дуэль подразумевает некоторые убийства. Неожиданно, правда?

– Это было нечестно! – воскликнул Ричард и только потом вспомнил, что этого делать не стоило. Что ж, сказал «а»… – Отец хромал и не мог увернуться от…

– От чего же ваш дражайший батюшка не мог увернуться на линии?

Не может быть. Этого просто не может быть.

– Только не говорите мне, – поморщился Алва едва ли не с сочувствием, хотя это, конечно, померещилось, – что вы не знали. Может, объяснить, что такое эта линия и чем её запивают?

– Я знаю, сударь, – пробормотал ошарашенный Дикон. При такой расстановке у отца был шанс на победу и… Святой Алан, это и впрямь честно. – Но мне никто никогда…

– Поверьте, юноша, большая часть столичного дворянства ничего от вас не утаивала: наверняка вы просто не спрашивали. Никакого секрета в этом нет, пожалуй, один граф Штанцлер мог приврать в свою пользу и в пользу вашей Талигойи, о которой вы, к слову, замечательно промолчали, я это оценил…

Ричард молча смотрел на убийцу своего отца и не знал, что ему теперь сказать. Неужели Алва задержал его для того, чтобы рассказать правду и… извиниться?! Это было так непохоже на всё, что Дикон о нём знал!

– Окделл, нет, – внезапно сказал Рокэ, прямо как Марсель несколько дней назад. – Не смейте пялиться на меня, как на Святую Октавию. Если больше никто не нашёл в себе сил поговорить с вами по душам, не надо считать, что мне это доставило большое удовольствие. Но это всяко лучше, чем ваше выражение лица наёмного убийцы всякий раз, когда я прохожу мимо. Свободны.

– Эр маршал!

– Свободны, Ричард Окделл. Мы выходим на рассвете, комнату для ночлега вам покажет Хуан.

Дикон тихонько прикрыл за собой дверь и только теперь выдохнул. Руки дрожали, ноги тоже, хотелось выпить и переосмыслить эту жизнь.

При одной мысли о том, что правда и ложь снова поменялись местами, Ричарду стало нехорошо. Создатель, скорей бы уже на войну!..

***

– Не стреляйте, эр маршал! – провозгласил Марсель, выставляя перед собой бутылки в качестве щита. – Мы с миром!

– А точнее, с «Чёрной кровью» и без Окделла, – хмыкнул Эмиль, очень хорошо устроившийся за спиной Марселя.

Рокэ посмотрел на них, как на безнадёжных идиотов, и махнул рукой, что означало «заносите, Леворукий с вами». Вообще-то он говорил, что вечером все дружненько выпьют и лягут спать, но Марсель не особенно надеялся на хорошую концовку драмы с Ричардом. Как ни странно, все были живы, у ребёнка на лице даже нарисовалось великое прозрение.

– Ли заедет проводить, – доложил Эмиль, бодренько разливая вино по бокалам. – Его же пропустят, ты там охрану во дворе не выставил против кардинала?

– Пропустят, – меланхолично отозвался Алва, забирая бокал. Марселю не терпелось пошутить, но он держался. К сожалению, Савиньяк уходить не собирался, ну и ладно.

– Я был прав? – нетерпеливо спросил Эмиль, пристраиваясь на краю стола. – Окделла дуэль смущала? Я так и подумал! Когда мы с ним болтали на стрельбище, было у меня подозрение, что ему половины не рассказали… И наверняка специально.

– Эмиль, ты в кого такой защитник молодёжи? – не выдержал Марсель. – Я, конечно, рад, что не один подстраивал эту легендарную беседу, но…

– Нормальный парень, – упрямо сказал Савиньяк. – Просто слишком впечатлительный, вот и наслушался всякой дряни.

– Ха, знаешь что? Ты с ним два раза разговаривал, а я – каждый день, и поверь мне…

– Марсель, ты мог бы и не трепаться с оруженосцем по пять часов в сутки, а потом жаловаться, что он тебя достал!

– Я не мог бы! – возмутился Валме, жестикулируя полным бокалом перед лицами собеседников, пока Рокэ не дёрнул его за рукав. – А, прости. Нет, правду говорю, если бы я мог молчать – может, я бы и молчал… Зато посмотрите, какие результаты! Клянусь чётками Квентина Дорака, что Окделл передумал вызывать на дуэль Первого маршала Талига…

– А он собирался? – и, не дождавшись ответа, Эмиль снова повернулся к означенному маршалу: – Ну, что скажешь? Нормальный же…

Рокэ ничего не сказал, но очень красноречиво зажмурился и залпом прикончил бокал, потянувшись наполнять следующий. Марсель не стал смеяться только потому, что был прямо и косвенно повинен в происходящем.

– Зато, – не удержался Валме, – обошлось без жертв сексуального насилия.

– Не понял, – нахмурился Эмиль. Виконт вытаращился на него, потом перевёл взгляд на Рокэ, потом не выдержал и заржал. – Так, вы не расходитесь, я как раз схожу за братцем… Только скажите сразу, кто пострадал?

– Пострадал Эгмонт Окделл, – вмешался Алва. – Я бы даже сказал – смертельно… Иди отсюда…

Заинтригованный Савиньяк отправился за вторым, ещё не заинтригованным. Марсель сразу перешёл в атаку:

– И не надо ничего мне говорить, ты всё это сам затеял.

– Я и не собирался, – пожал плечами Рокэ. – Прекрасно помню. Предлагаю выпить за неожиданно раскрывшийся в тебе менторский талант…

– Неожиданно? – недоверчиво переспросил Валме, звякая бокалом. – Не этого ли ты добивался с самого начала?

– Драматичных разговоров с Окделлом в моём кабинете? Конечно, нет.

– Всего остального. И ведь, между прочим, сам мог бы взять и вправить мозги…

– Делать мне больше нечего.

– А мне?!

– Вы друг на друга благотворно влияете, – не без издёвки ответил Алва. – Ты воспитываешь юношу, юноша воспитывается, разве не идиллия?

– Знал бы ты, каким трудом…

– Каждую неделю выслушиваю, каким трудом. А насчёт «сам»… Допустим, взял бы, мы бы по причине родовой вражды решительно не понимали друг друга годик-полтора, а потом этому сокровищу пришла бы в голову идея мести, и оно бы меня жизнерадостно отравило. Я же не идиот.

– Воистину, – согласился Марсель. – Да ну тебя, ужасы какие-то рассказываешь, я почти поверил… Давай лучше придумаем, как поинтереснее рассказать Савиньякам про разврат.

========== Эпилог ==========

Воспитание детей – кара Создателя. Марсель Валме убедился в этом в шестнадцатый раз в одно военное утро, столь же прекрасное, сколь раннее. Он умудрился настолько сосредоточиться на аккуратном и по возможности безболезненном введении оруженосца в общественную жизнь, что забыл напрочь о собственных тревогах.

Не то чтобы у Марселя были какие-то тревоги до Курта Вейзеля, но вот они появились.

Скажем так, рассуждал виконт и капитан, если Ричард испытывал непроизвольные судороги в присутствии Алвы, та же самая участь постигла Марселя, когда он повстречался с генералом. И ведь можно было промолчать и не заикаться об очаровательных варастийских сударынях (которых он в глаза не видел и не был уверен, что они там были), и уж тем более не шутить про утопление невоспитанных детей в водах Рассанны.

И так, по своей глупости и непредусмотрительности, Валме уже добрых двадцать минут выслушивал, что топить детей нехорошо.

– Дались вам эти утопленные младенцы, генерал, – попытал счастья Марсель. Они топтались во дворе, то есть, стояли друг напротив друга в максимально формальной обстановке, окружённые утренними посыльными, конюшими и непосредственно лошадьми. – Прошу прощения, я дурно пошутил, этого больше не повторится.

– Я понимаю, что после некоторого времени, проведённого с маршалом Алвой, ваше чувство юмора несколько испортилось, – строго заметил Вейзель, – но, к сожалению, не могу понять, что смешного вы находите в убиении собственного оруженосца.

А ведь можно было ответить, что воспитательный процесс движется хорошо. Однако Марселю казалось, что генерал видит его насквозь и привирать не имеет смысла.

Ситуацию спас Рокэ, чтоб не сказать «усугубил».

– Доброе утро, генерал, капитан, – потягивающийся в недозастёгнутой рубашке маршал рядом с ними выглядел верхом безмятежности. – То-то вас в доме нет… Признавайтесь, кому пришло в голову знакомиться на пороге, когда я искал вас обоих внутри.

– Я искал вас снаружи, – не преминул ответить Курт.

– А я никого не искал и пытался проснуться, – тихонечко проворчал Марсель, прекрасно зная, что все его услышат.

– Что вы сказали, капитан?

– Ничего, воздух тут свежий, говорю…

– По дороге надышишься. Курт, если ваши люди готовы так же, как вы, мы можем выдвигаться – Дьегаррона и Бадильо захватим по дороге, – после этих слов Рокэ вежливо подвинулся, освобождая проход в дом, и даже если генералу Вейзелю ничего не нужно было внутри, ему оставалось только войти (и, по всей вероятности, будить чужих адъютантов, коих набилось в особняке не то чтоб великое множество, но немало). – Не за что. Признавайся, какая из твоих шуточек ему не понравилась? Курт, конечно, замечательный человек, но он их не совсем понимает…

– Из моих-то шуточек? – возмутился Марсель. – Я даже не начал! И вообще, господин Первый шутник Талига, разрешите доложить, что…

– Доброе утро, любовники, – хмыкнул Эмиль, появляясь примерно оттуда же, где только что скрылся Вейзель. – Прошу прощения за грубость, ржал всю ночь.

– Что за проходной двор? – поинтересовался Лионель, так же задержавшийся с прошлого вечера, правда, никакого отношения к грядущей кампании не имевший. Марсель так давно не видел старшего Савиньяка, что ещё вчера ему показалось, что это просто в глазах двоится. – К сожалению, проводить я вас не успею, во дворце долго не ждут.

– Не волнуйтесь, самое главное вы узнали, – утешил его Валме. – Будьте осторожны в наше отсутствие, столица полна разврата.

– Мне вот что ещё интересно, – поделился размышлением Эмиль, застёгивая непослушные пуговицы. Пуговицы вели себя неподобающе, и процесс занял какое-то время, а Марсель всё никак не мог понять, какого Леворукого они торчат одной ногой в конюшне вместо того, чтобы есть последний вкусный завтрак. – Почему Рокэ с Марселем? Почему не Рокэ с Эгмонтом? Была бы такая драма!

– Рокэ, мне кажется, у Штанцлера действительно были помощники, – не выдержал Валме, хватая Алву за локоть и укоризненно тыкая пальцем в Эмиля: – Вот они!

– Если так подумать, – заметил Лионель, оценивающе осматривая Марселя с ног до головы, – с Эгмонтом неудобно. Эгмонт хромал…

– А то, что Эгмонт уже умер, здесь никого не смущает? – виконта крайне сбило с толку сравнение с покойным батюшкой оруженосца.

– У меня другой вопрос, – вмешался Рокэ, высвобождая руку из хватки возмущённого «любовника» и явно сдерживая смех. – Откуда Ли знает про неудобство?.. Господа, при всём уважении, вы ржёте, как лошади, а у нас тут серьёзная война. Что вы хотели доложить, офицер?

– Всего лишь хотел сказать, что ухожу завтракать и ждать никого не намерен, – с достоинством ответил Марсель и прошествовал в дом, стараясь не сожалеть об упущенных возможностях – пока Лионель не уехал, они могли пошутить ещё, – и следуя исключительно зову собственного голодного желудка.

Воевать, конечно, очень мило, но когда он ещё поест в нормальном доме!

***

Армия вышла из города сильно после рассвета и задержалась в лагере, подхватывая кэналлийские полки. Нет, кэналлийцы – умницы и были готовы ещё раньше, чем к ним подъехали, но определённый обмен любезностями всех немного задержал, и порядок в колонне сбился, вследствие чего Марсель ухитрился потерять маршала. Конечно, какие к кошкам особые поручения, пока все в дороге, но мало ли что.

– Окделл, – позвал Марсель, не особенно рассчитывая на успех. Ричард послушно ехал рядышком и смотрел по сторонам, но, судя по спокойному выражению лица, Алвы тоже не видел.

– Слушаю, мой капитан!

Тьфу, теперь надо что-то придумывать.

– Вот пройдёшь боевое крещение, – выдал язык Марселя раньше, чем сам он успел подумать, – перестану называть тебя ребёнком. Наверное.

– Спасибо, капитан. А молодым человеком не перестанете? – с некоторой опаской уточнил Ричард.

– Могу юношей, – не удержался Валме. – Не делай такие глаза, привыкнешь… Знаешь, каково это, когда идёшь в бой с незнакомым человеком, а выходишь с другом?

– Нет, сударь…

– И я нет, – обнадёживать таким образом он научился у Рокэ. Оказалось очень полезно, когда перестало раздражать. – Ты, кстати, не знаешь, как зовут это потрясающе громкое существо в соседнем ряду? Просто удивительно, что я прослушал его имя.

– Это Жиль Понси, – сообщил оруженосец, не совладав со своим лицом и дав понять, что он всей душой поддерживает нелестную характеристику шумного Жиля. – Оскар предложил… – Окделл на долю секунды замялся, неуверенный, что стоит об этом трепаться, но всё-таки закончил: – Оскар предложил, что если он откажется говорить потише, мы утопим его в Рассанне. Случайно, конечно же. Пожалуйста, не говорите об этом генералу Вейзелю…

– Какая прелесть, – восхитился Валме отчасти всеобщим порывом топить людей в Рассанне, отчасти довольно крупным и искренним монологом своего ребёнка. Может, в этом Надоре ещё не у всех сердца окаменели и из Ричарда в итоге получится что-то путное! – Ни в коем случае не скажу: велика вероятность, что я буду помогать топить.

Они увлеклись и совместными усилиями расписали в красках утопление крикливого Понси, и было это всё настолько неожиданно и трогательно, что Марсель не удержался и взъерошил ребёнку волосы, чувствуя, что их обоюдные воспитательные страдания даром не прошли. Во всяком случае, теперь можно спокойно друг с другом разговаривать, и… И хоть бы этот порыв нежности остался незамеченным, не дай Леворукий, кто-нибудь расскажет Рокэ, и тот будет издеваться до конца дней своих.

– Не хочу вас отвлекать, – к ним подскакал Эмиль, явно сдерживающий себя изо всех сил, чтобы не начать издеваться первым. – Доброе утро, Дикон… Стыдно признаваться, но я потерял Рокэ, в начале колонны его нет…

– Кэналлийцы! – воскликнул Марсель. – Они там небось юность вспоминают, а мы здесь ищем.

– Кто ищет, – жизнерадостно прищурился Савиньяк, – а кто детей воспитывает.

– Прекрати, иначе мы и тебя утопим, – пригрозил Валме как можно более добродушно, с удивлением отмечая, что оруженосец фыркнул ещё раз – совсем как человек. Несмотря на все попытки язвить в стиле Ворона, Эмиль был тронут ещё больше и выдал:

– Господа, вы своей дружбой меня прослезиться заставите! Марсель, ты всё больше смахиваешь на заботливую матушку, и знаешь что…

– И не хочу знать!

Они самозабвенно препирались ещё какое-то время, наверняка жутко раздражая соседей по колонне, однако Марсель краем глаза по привычке следил за траекторией движения оруженосца и был немало удивлён, когда Ричарда потянуло куда-то в сторону. Ещё сильнее он изумился, когда понял, что ребёнок посмотрел по сторонам, обнаружил Алву и, претерпев некоторую внутреннюю борьбу, добровольно двинулся вперёд.

– Эр маршал, разрешите доложить, – донеслось до обалдевше-примолкнувших Марселя и Эмиля, – вас потеряли…

– Очаровательно, – интересно, что именно из происходящего очаровало маршала, однако он подъехал. – Генерал Вейзель во главе колонны вас не удовлетворил, господа? Даже он, вопреки своей болезненной привязанности к правилам, отпустил меня перекинуться парой слов с Хорхе… – Обратив внимание, что все по-прежнему молчат и хлопают глазами, Рокэ вздохнул: – И что вы на меня уставились, как на блудного отца?

Марселю казалось, что всё его умение смеяться достигло своего потолка в момент разборок с выдумками Штанцлера, однако сложившаяся картина семейной жизни оказалась слишком хороша. Представленное Савиньяком и Валме благородное дворянство, не продержавшись и двух секунд, заржало в голос, как одна большая сбесившаяся лошадь, и никакая субординация не могла заставить их заткнуться.

Убедившись, что серьёзные взрослые люди не в состоянии дать связного ответа, Рокэ перевёл заинтересованный взгляд на Ричарда; оруженосец только зажмурился и помотал головой…

– Наконец-то, – выговорил Марсель, когда всё-таки смог вдохнуть, – наконец-то ты пошутил неудачно! Только ничего не спрашивай, ради Леворукого!

С таким настроем воевать не страшно, даже если это первая серьёзная кампания что для тебя, что для твоего оруженосца. В конце концов, правильно говорят бывалые солдаты: с опытным и толковым полководцем армия превращается в одну большую дружную семью…