Текст книги "Повелитель призраков"

Автор книги: Каи Оксен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

У меня было два дядьки по отцу, один погиб, второго звали Илья. Печатную машинку деда я утащил в гараж ещё лет семь назад, зачем раритету храниться в кабинете с ноутбуками и компьютером?

Внезапное молчание Евы испугало меня и прервало внутренние размышления, её глаза стали совсем стеклянными, девушка уставилась куда-то прямо перед собой, смотрела просто в воздух, практически не моргая.

Я вздохнул, придвинулся поближе к ней и обнял, крепко прижав к груди, как ребёнка. Руки так и остались ледяными. Надо согреть.

Совсем скоро она расслабилась, отогрелась немножко и засопела, тихонько положил её на кровать и укрыл одеялом. Вернулась Нана и легла рядом. Немного посидел с ними, потом посмотрел на время, ужаснулся и пошёл в свою комнату. Ночка, конечно, жесть!

 

− Аарон, проснись! – прощай нирвана, у меня отобрали одеяло и больно пихнули в бок. Что за нелюди? Уже утро? Так быстро? Сквозь сон простонал и бросил взгляд на часы: четыре утра. Ну какого чёрта?

− Нана, что случилось? – голос получился сонным хриплым и очень недовольным.

− Ева стонала во сне и плакала, я успокаивала её, было вроде бы всё нормально, – проговорила сестрица со слезами на глазах, – но теперь она с кем-то разговаривает, мне страшно, Аарон!

Я тут же проснулся.

− Что?

− Можно я посплю тут? Пожалуйста! А ты побудь с ней? Пожалуйста!

Вздохнул, понимая, что самой Еве это не понравится. Но Нане и впрямь страшно, вряд ли отец рассказывал ей об особенностях Мид. Термин «особая девочка» в его описании не пугает так, как может испугать реальное состояние Евы.

Анастасия тут же забралась на моё теплое место, попутно поблагодарив, а я побрёл в её комнату. Внутри снова что-то оборвалось, когда увидел Еву в слезах. В принципе, не люблю плачущих женщин. Однако если все они меня раздражают, то Евины слёзы вызывают такую тяжесть в груди, что хочется закрыть её собой от всего. И не выпускать никогда, чтобы не было причин плакать.

Мид не сопротивлялась моему появлению рядом с собой, напротив, доверчиво прижалась ко мне, перестав бормотать бессвязные вещи и всхлипывать. Но не прошло и пяти минут, вроде бы, как она снова вскрикнула и резко села в кровати.

− Лео, нет! Не может быть, пожалуйста, только не это.

Ей снятся кошмары. Это ужасно. Порой, не понятно, что больше её выпивает – такие сны или призраки? После того, что случилось при аресте Марка Ягмура, она выглядела истощённой, будто не ела неделю.

− Тихо-тихо, − быстро вернул девушку на кровать, обнял двумя руками, прижал к себе покрепче.

− Не бей меня, не трогай его, – снова пробормотала Ева, попытавшись меня оттолкнуть.

Хочется убрать все эти слёзы, страхи, хочется подарить ей покой. Но как это сделать? Я поцеловал её лоб, потом глаза поочерёдно. Кожа очень нежная, тёплая, манящая. Запах такой родной, что прям до боли.

Ева Мид податливая в таком состоянии. Снова доверчиво прильнула и успокоилась.

Теперь ясно, почему все называют Еву странной. Кого-то она пугает, а кто-то не знает, как ей помочь. И второе даже страшнее первого.

Будильник Наны прозвенел ровно в шесть тридцать. Ей на работу к восьми, мне к девяти. Как сознательный брат пошел будить, иначе безбожно проспит. Сам не выспался вообще. Последние часы спал урывками, проверял состояние Евы, крепче прижимал к себе, что-то шептал ей, всё думал, думал…Мысли роем кружились в голове, и одновременно там было жутко пусто.

Анастасия ушла переодеваться и собираться на работу, назад в свою комнату меня уже не пустив. Ева продолжала спать, не проснувшись даже от звонкой трели ужаса, который сестра называла будильником.

Смысла засыпать на час не видел, поэтому спустился в подвал на зарядку. Потом сделал завтрак и отправился будить Еву.

− М-м-м, − выдала девушка, сладко потягиваясь. Так и не скажешь, что она ночью, гонимая призраками, пришла к нам и устроила погром. – Аарон?

Потом она окончательно проснулась и удивлённо уставилась на меня.

− Что ты здесь делаешь?

Логичный, в принципе, вопрос.

− Милая, ты всю ночь не давала мне заснуть, а сама выглядишь весьма бодрой.

Подкол получился сам собой, Ева покраснела и сразу же разгневанно сверкнула глазами.

− Что за чёрт? – она вдруг уставилась на одеяло, потом на кровать, потом снова на меня. – Где я?

− У нас дома, − тут уже пришла пора удивляться мне. В смысле, где она? Виски я вроде плеснул ей всего глоток. Неужели, забыла?

− А что я тут делаю? – Ева потрясла головой и натянула одеяло до подбородка.

То есть эта женщина не помнит, как провела ночь со мной?! Нашу первую, какой бы она ни была странной, ночь.

− Ты появилась у нас в таком виде ночью, кричала на отца. Потом позвонила Катрин и пыталась сбежать. Мы, разумеется, не отпустили тебя. Совсем не помнишь?

Ева потупила взгляд и погрустнела.

− Идём завтракать, − нужно перевести тему разговора и не смущать её дальше. Будут у нас ещё ночи. Сотни таких ночей! Нет, не таких. Нормальных ночей. Крутых.

− Прости, я… − Мид запнулась, − ничего не помню. Не знаю, зачем пришла. Простите за неудобства.

Тут мне вдруг представилось, насколько это вообще хреново. Так вот извиняться постоянно. Случится что, контроль потерян. В какую ситуацию можно попасть, кроме этой? С ней всегда должен быть кто-то надёжный, иначе ведь… даже не знаю, что может быть. А если бы она ночью ушла? А если бы пошла к кому-то другому? Как можно её оставлять жить одну? В голове не укладывается.

− Брось, о чём ты. Не нужно извиняться, – выдавил я и устремился на кухню, давая Еве возможность привести себя в порядок.

Отец был дома и позвал меня в кабинет.

− Нане я уже сказал, − он сразу перешёл к делу. – Еву мучают из-за меня. Я слишком рано вышел на работу после ранения. У меня осложнения. И старая болезнь опять напомнила о себе, – произнёс папа, скрестив руки на груди и пристально взглянув на меня.

Наш родитель никогда не делился подобными вещами. Мы не знали, когда у него температура и как часто болит голова. Не говоря уже…

− Мне необходимо комплексное лечение в клинике доктора Райта. Не знаю, насколько это всё затянется, но надо ехать срочно.

Доктор Райт – профессор, который преподавал в нашем колледже, и один из лучших торакальных хирургов мира. Ну а по совместительству друг семьи. Значит, дело совсем плохо.

– А причём тут Ева?

– Я не планировал затевать лечение сейчас, слишком рано. Вы не подготовлены. Я не могу так внезапно бросить дела, но ваша мать считает, что мне нужно отправляться немедленно, иначе будет поздно. Поэтому Ева пришла ночью.

– Вы оба так говорите, будто мать жива, – вскипел я. – Что за бред? Почему все время её упоминаете. Ещё и в настоящем времени.

– Ева общается с ней. Она всегда рядом с вами, Аарон. И если мы не видим, не значит, что её нет.

– Хорошо, – вздохнул я, смирившись с тем, что чего-то мне просто не понять. – Надо, значит, езжай. Осложнения после ранения вместе со старыми болячками – это не шутки. Ты уже не молод. Бросай дела, пока не зачах над ними. Мы давно не дети, справимся. И незачем вообще было приматывать к этому Еву, бесит твоя манера вечно держать всё в тайне, будто это нечто невообразимо страшное, – мой недовольный тон вызвал у отца печальную ухмылку, от чего злость и раздражение только усилились, а ещё, одновременно с этим, появился стыд. – Поговорил бы с нами, мы с Наной – твоя семья. Разве не поняли бы? Не нашли бы вместе выход?

– Ты прав, – резко прервав меня, сухим голосом произнёс отец. – Я никак не могу привыкнуть к тому, что вы давно не дети. Мне не хочется волновать вас своими проблемами и взваливать непосильный груз. Управление компанией нелёгкое дело, а компаньонов, на которых я могу вас оставить, у меня нет. Всегда работал один.

– В этом твой минус, папа. Ты постоянно всё делаешь один, осознанно. От этого страдают остальные. То есть мы. И Евы прям не хватало. Её и так мучают кошмары от этой работы, а ещё и наши мёртвые родственники достают, чтобы она заставила тебя рассказать нам про болезнь. Идиотизм какой-то!

– Я понимаю, Аарон…

– Ни черта не понимаешь, иначе бы не вёл себя так. На нас взваливать боишься, а Еву мучать…

– Перестань, Аарон, – тихий голос Мид остановил мою пылкую бранную речь. – Не разговаривай так с отцом. Не понимаешь его, не обвиняй в этом только его. Себя тоже нужно обвинить, – она бросила на меня печальный взгляд и продолжила, – пытался ли ты вообще понять его? Ты такой же одиночка. Давайте спокойно разберёмся в ситуации, – Ева вдруг взбодрилась, деловито взмахнув руками. – Босс, вы просто уезжайте. Проведите психологическую консультацию сами себе, для начала. Ибо ваша основная проблема – огромная зависимость от работы. Нужно расслабиться, забыть о ней, попытаться переключиться на отдых. Вам необходимо заново научиться отдыхать. На самом деле, вы ведь боитесь не того, что взвалите на них кучу работы, а того, что отдадите своё детище в чужие руки. Да, – девушка картинно вздохнула и развела руками. – Они неопытны, да, им будет трудно. Но они не глупые и не слабые, справятся. Вам всего-то нужно просто оторвать от себя и перетерпеть первое время. Решиться на это труднее всего, но вы справитесь. Просто думайте о том, что если вы не решитесь на это, то вас оторвёт в самый неподходящий момент болезнь. А того гляди, и смерть.

Я округлил глаза. У Евы всё вышло складно. Отец внимал ей, как ребёнок. Вот, кто на него влияет! Теперь я понимаю, почему родственнички просили Еву донимать отца… И совершенно безразличен тот факт, что кроме неё их больше никто не видит…Это мелочь уже.

– Да, Ева, ты права, – словно, в подтверждение моих слов отозвался отец.

– Конечно, права, – девушка невозмутимо тряхнула головой и отправилась на кухню. – Передавайте сегодня все дела, срок до вечера. На завтра закажу билет.

– Но…

– Никаких «но»! Я присмотрю за детками, пока вас не будет. Торжественно клянусь.

Наблюдая за этой картиной, почувствовал себя идиотом. Почему у меня так легко с ним не получается? Даже не знаю, доволен ли я Евой в этот момент, восхищаюсь или раздражает такое поведение мамочки…

 

Отец, действительно, передал нам дела. В нашем отделе я стал временно исполняющим обязанности директора, но на самом деле рулила всем Милана, как самый опытный сотрудник и координатор. В клинике занял должность ВРИО заместитель отца, его давний товарищ и коллега, взяв в помощь Нану. Остались лишь мелкие организационные моменты, которые решить можно и потом. Ева и впрямь заказала билеты и обсудила все мелочи с доктором Райтом, отца там ждали.

Мы проводили его с тяжёлым сердцем. Почему-то было грустно отпускать его. Он – сильный. С болезнью справится. Мы будем навещать его. Но…

– Всё будет хорошо, – Ева, будто, чувствовала наше с Наной состояние. – С ним всё будет хорошо. Он не умрёт. Вылечится. Не переживайте. Иначе ему передадутся ваши треволнения на расстоянии.

– Ты это видишь? – Нана тут же поспешила убедиться в том, что Мид не просто утешает нас для галочки.

– Я это знаю, – твёрдо ответила девушка, потрепав сестрёнку по голове и окинув меня каким-то странным взглядом, от которого по телу разлилось тепло.

– Как ты собралась присматривать за нами? – я решил сразу перейти к делу, ведь мне точно нужно присматривать за Евой. И делать это желательно бы круглосуточно.

– Ну, как обычно. Вы же не маленькие, кушать и мыть за собой посуду сами сможете. А по любым проблемам обращайтесь ко мне, решим.

Я чуть не засмеялся в голос. Это же надо, сказать такое! Ох, Ева-Ева.

– Ты переезжаешь к нам, – безапелляционно заявил после того, как успокоился. – Так поприсматриваешь.

На что Мид окатила меня взглядом полным возмущения и даже ненависти, и от былого тепла не осталось ни следа.

– Да, Ева, точно! Переезжай. – Надо же, сестра меня сразу поддержала. Молодец! – Не понимаю вообще, как ты живешь одна. Ещё и…со своими этими… монстрами.

Ева улыбнулась, потрепав Нану по голове.

– Они не монстры. А просто призраки. Невесомые, еле видимые сущности. Имеющие свои цели в своём мире. Они совершенно не страшные.

– То есть как это не страшные? – вмешался я. – Тогда с Марком ты выглядела очень испуганной. Я совсем не понял, что тогда было, но ведь замешаны же мёртвые?

– Тогда я увидела его мать. Она показала мне воспоминания своего сына. И страшны не сами призраки, а их появление, их цели и манера поведения и воздействия на меня. Они могут быть спокойными, а могут – и злыми, раздражёнными, истеричными. Могут выматывать, брать настойчивостью, могут заваливать информацией, раскалывая голову на части. Ещё их истории страшны, – пояснила Мид. – Но этот страх ничто по сравнению с более реальными вещами. Бояться нужно живых, а не мёртвых. Призраки не насилуют, не убивают…

– Если серьёзно, правда, собери вещи, поживи с нами немного, – Нана мягко перевела тему. – Гостевая комната свободна, тебя никто не потревожит. Вместе же веселее.

– Хорошо, – на удивление быстро согласилась Ева.

Чёрт, неужели у одного меня проблемы с взаимопониманием? Что Ева, что Нана – у них всё как-то гладко. Мои слова у Евы не вызвали ничего, кроме злого взгляда, зато с Анастасией она сразу согласилась.

Ну да ладно, главное ведь – результат.

 

Не думал, что отсутствие отца так сильно скажется на работе. Теперь понимаю, почему он задерживался допоздна. Руководить двумя разными сферами – нереально тяжело и затратно по времени. А я пока только одной учился управлять, вникал во все тонкости, успевая лишь поспать несколько часов.

Ева и впрямь стала ночевать у нас. Чемоданы не перевозила, была налегке, но оставалась с нами. Меня всегда дезориентировали её жуткие ночные кошмары. Сидя в кабинете отца по ночам, постоянно слышал, как она кричала во сне, потому что гостевая комната находилась рядом.

Я сразу старался прибегать, успокоить, прижимал к себе маленькое трясущееся тельце, гладил по голове, вытирал слёзы, сидел рядом, пока снова не засыпала. Но наша странная гостья не помнила этого, или не хотела помнить, оставаясь по утрам обычной Евой. Кошмары – часть её жизни. И правда, зачем это помнить?

Я вообще осознал одну простую вещь: чем становился ближе к Еве, тем она была дальше. Парадокс?

Наверное, я отпугиваю её своими попытками сблизиться морально. И до сих пор не знаю причины, по которой она меня не принимает. Если у меня в жизни, кроме этой проблемы ничего особенного больше не было, то в её жизни напротив – существовали иные, более сложные проблемы. Ей требовалась ежедневная борьба, чтобы выжить. Что хорошего в моей любви к ней? Я не помогал ей, не отпугивал эти кошмары. Не защищал от всего, что её разрушает. Я – всего лишь жалкая попытка быть рядом. Кому-то, может быть, этого достаточно. Но не Еве…

Поэтому не остаётся иного выхода, кроме как перестать давить на неё своими желаниями и отпустить.

Я даже встречался с Катрин, чтобы узнать побольше о Еве. Мы довольно долго беседовали. В итоге, стало ясно, что Ева мучается не только от кошмаров. Мид постоянно посещают призраки, питаются от неё, забирая энергию, что-то прося или просто сообщая много разной информации. И хотя девушка всегда храбрится, заявляя, что никого не боится, они пугают её до смерти. Сама Катрин никогда не видела призраков, но ощущала их присутствие в некоторых особо напряжённых для Евы моментов. Холод – неотъемлемая часть жизни Мид. И она давно перестала считать себя нормальной, поэтому сама себя же и похоронила. Стала призраком.

Я постоянно думал об этом, снова и снова переживал моменты, связанные со способностями Евы. Убеждал себя в том, что нужно отпустить Мид, хотя бы дать ей время. Она сама должна понять, что нуждается во мне. И пока это не произойдёт, я могу только слушать леденящие кровь крики. Срываться, бежать в комнату, видеть, как Ева сидит в кровати на смятых простынях. Как слёзы катятся градом по щекам, и мелкая дрожь сотрясает всё её тело. А крики становятся жалкими всхлипами. Я могу обнимать, крепко прижимать к себе, гладить по волосам и лопаткам, бормотать какие-то слова, призывающие успокоиться.

Иногда Ева не сразу отходила от кошмаров и забывалась, она могла долго плакать в моих объятьях. Тогда я просто откидывал одеяло и ложился рядом. Позволял плакать столько, сколько было необходимо, но не давал отодвинуться, не разрывал тепловой контакт между нами. Нана тоже слышала эти ночные крики и ужасалась, но с Евой о них не разговаривала. Возможно, тоже не знала, как можно помочь. Анастасия привыкла, что Еву всегда успокаивал я, и не пыталась прекратить это, доверяла мне.

Едва Ева затихала, я тоже засыпал рядом с ней, наконец, расслабляясь. Её тепло пронизывало изнутри, давая тот покой, которого мне никогда не хватало. Как жаль, что Мид не верила в то, что в ней есть тепло. Она считала себя исключительно холодной. Как раз потому и вела себя слишком холодно. Но мне тепло с ней. Даже если я понимал, что это продлится недолго.

Моим ночным кошмаром было то, что однажды я мог проснуться и не увидеть её рядом. Мало ли, куда могут увести её призраки да так, что я и не замечу.

Однажды я проснулся от холода, нащупал ладонью пустую подушку и место рядом с собой, и испугался. Двери были отворены, окно приоткрыто – от этого образовался сквозняк. И со стороны гостиной ощущался запах сигарет. Пропажа быстро обнаружилась на балконе. Курила, одна, в темноте.

– Ты почему здесь? – Но я почувствовал облегчение от того, что она здесь.

– Аарон? – Ева недовольно сморщилась, даже не посмотрев на меня. – Ложись спать. Всё хорошо.

– Не можешь уснуть? – не успокоился я.

– Перестань беспокоиться за меня, ты не моя мамочка.

Она может быть разной. Плачущей, податливой и тёплой, а потом отчуждённой, раздражённой и даже агрессивной. За всеми масками порой и не понятно, а какая Ева настоящая.

– Правда, со мной всё хорошо. Не нужно приходить ко мне, не нужно спать со мной. Это… – она умолкла, возможно, раздумывая над тем, что сказать дальше, и, наконец, повернула ко мне лицо. И в её взгляде светилась застывшую боль, которая эхом отдавалась где-то у меня в груди. – Это слишком!

Снесло крышу. Выхватил сигарету, бросил в пепельницу, схватил девушку за руки, провёл по ним, а затем по спине, убеждаясь в том, что она живой человек, а не растаявший силуэт. Крепко прижал к своему телу, образовав прочный обмен теплом и впился в желанные губы.

Я обещал себе не давить на Мид, отпустить её, раз она не готова, дать ей время. Я готов ждать сколько нужно. Я готов бороться за неё. Только вот не могу бороться вместо неё против личных внутренних демонов. Этого никто не сможет сделать, кроме неё самой. И если она поймёт, что на кону, если найдёт свой стимул, то захочет побороть их. И найдёт силы.

Ева нерешительно сопротивлялась, но раскрыла губы, и несколько минут мы неистово целовались, мучая себя и борясь друг с другом, доказывая, кто из нас больше изголодался.

Нет сил терпеть. Это мой болевой порог. Это отчаянный поцелуй. Тот, который мы можем подарить друг другу изредка.

Неожиданно выпустил её из рук и отстранился. Увидел в глазах недоумение, а затем и вопрос.

– На следующие пять лет, – выдавил хриплым от желания голосом и оставил Еву, направившись в кабинет. Я дал понять, что на кону?

 

Кто такая Ева Мид?

 

Что?

Нужно привести мысли в порядок. Губы горели, внутри всё тоже пылало. И вдруг стало так холодно, что захотелось сесть. Так и сделала, медленно скользнув по стенке балкона и схватившись за голову. Что сейчас было?

Аарон поцеловал меня. Снова. Ещё один раз. Спустя пять лет. Но что значит его последняя брошенная мне фраза?

Тяжело думать потому, что холод опять сковал тело полностью и уже навсегда. Почему-то сейчас так казалось.

Солес начал отогревать меня, приручать. И что самое главное, делал он это медленно, аккуратно, правильно. Знает ли он об этом? Знает ли он, что я уже готова отбросить все свои страхи, сомнения и довериться ему?

Знает ли он, как мне страшно?

Не могу рассказать ему, потому что не знаю его целей.

Искренен ли Аарон со мной? Я чётко ощущала его страх. Его внутреннюю борьбу. Поэтому не решалась довериться. Так было и с Дисом. Тот тоже долго боролся с собой, особенно, когда узнал меня получше. Я была грузом. Мешала ему. Утомляла. Пугала. Поэтому между нами не было тесной эмоциональной связи, поэтому и разорвать получилось легко.

Я попробовала побыть в отношениях, не получилось, поставила точку. Но с Аароном всё не так. Не получится просто поставить точку. Он с самого начала был опаснее Диса. И если уж быть до конца честной, отношения с рокером начались именно из-за Аарона. Мне нужно было забыть сына своего босса, но при этом не увлечься настолько, чтобы потом снова ожидалась боль  – и мой бывший муж стал идеальным кандидатом.

Аарон великолепная пропасть. Если я упаду в неё, то не поднимусь уже никогда. И никогда не смогу разорвать привязанность к нему, если зайду дальше. Если доверюсь… Он слишком дорог мне.

Для него, может, всё легко и просто. Попробовать со мной, а если не получится, то, какие годы, он сможет жить дальше! Но не для меня. Я не могу просто пробовать. Не с ним. Та боль, которая может появиться, пугает меня своими масштабами. Ведь я уже далеко зашла.

Уже влюбилась.

Не хочу усложнять Солесу жизнь, вмешивать в свои проблемы. Не хочу, чтобы он вечно переживал за меня и носился, как с ребёнком. Он имеет право на нормальные отношения. На те, в которых он будет целоваться с девушкой, и она не попросит его прерваться, потому что вся его призрачная родня наблюдает за этим поцелуем и смущает. Не возраст нам помеха, а то, кем я являюсь. Чёрт побери, это такой бред!

И самое страшное, что вдруг стукнуло мне в голову: мне хочется сорваться, отбросить все свои моральные принципы, опасения за психику Аарона и переживательства по поводу его нормальной жизни…сорваться и попробовать. Ведь я, в любом случае, не умру. Да даже если умру, нет ничего страшнее упущенных при жизни возможностей.

Если нам всё же будет больно, я смогу пережить это. И уж он тем более.

Но. Но это чертово «но»!

Именно в тот момент, когда я готова была сорваться, Аарон оставил меня. Поцеловал, бросил непонятную фразу, ушёл.

И больше не возвращался.

На работе он был исключительно любезен и занят. Дома – исключительно холоден и занят. По ночам уже не приходил.

А я ведь привыкла к тому, что он был рядом. Вечно гладил как ребёнка, успокаивал, возвращал мой мир на место, как и поехавшую крышу.

Когда я засыпала, чувствуя жар его тела, мне хотелось жить, забывались кошмары. Но утром всё всегда становилось на свои места – вокруг призраки и его обеспокоенное лицо.

Когда вспоминала это, то радовалась тому, что Аарон оттолкнул меня. Пусть лучше будет холодным и занятым. Не хочу, чтобы беспокоился, переживал…мучал себя из-за меня. Это я должна присматривать за детками, а не они за мной.

Зачем я вообще тут нахожусь? В этом огромном родовом замке, где обитает множество предков близнецов с обеих сторон. Они охраняли дом и жителей получше, чем любые охранники.

И послушала же Нану. На тот момент мне было так тепло и легко, когда они приняли меня, когда не смотрели с жалостью или ненавистью, что я просто сдалась и решила остаться с ними. Нана забирала меня с работы, мы вместе дурачились каждый день, готовили, убирали, смотрели фильмы и виделись с Катрин. Аарон приходил каждую ночь, прогоняя мои кошмары.

Попросту говоря, они стали мне семьей. Но можно ли позволить себе такую семью? Ведь я подвергаю их опасности, мне придётся нести за это ответственность.

Без папочки Яна, который поддерживал морально, умел нажимать на нужные кнопки, когда я срывалась, стало трудно. Всем его не хватало. Но мы знали, что скоро он попрощается со страшной болезнью и вернётся домой. И пока нужно было жить.

В офисе я помогала Аарону с бумагами, ко мне вернулась прежняя обязанность, пока наш новый босс бегал по делам.

Ругаясь про себя, ибо ненавижу всякие анализы, переносы и корректировку данных да цифры, я корпела над муторной работой, клевала носом и умирала от скуки. Мы с Максом опять возобновили старые забавы – когда все уходили на задания, мы для развлечения что-нибудь взламывали, заменяли, удаляли: делали пакости и наблюдали за результатами.

Так пролетел месяц. Я не всегда ночевала у Солесов, изредка возвращалась и домой. Что-то оборвалось после нашего поцелуя с Аароном. Неужели, он всерьёз собрался следующие пять лет меня не целовать? Это смешно и бредово, если бы только не раздражало до посинения. А ещё – несколько дней назад я видела, как после работы за ним прибыла Вики, и они уехали на её машине в неизвестном направлении.

Наследница крупной кампании, красивая и молодая девушка. Куда там мне… Даже как-то приуныла. А чего я хотела? Сама же толкала его развлекаться к молодым. Сама же считаю, что так лучше! Вот зачем теперь расстраиваться?

 

В очередной раз, когда я зашла в дом Солесов, осознала, что слишком много думаю об Аароне, забыв о жизни в принципе. На кухне много грязной посуды. Нана завалена делами в клинике, уже неделю плохо ест и спит, мотаясь туда-сюда. Аарона вообще не видно. Зато страдающая Ева сама уже как призрак. Вот дура. Ты такая дура, Ева Мид!

Вздохнула и встряхнулась. Надо навести порядок, у меня ведь не так много дел, как у близнецов.

– Ева, мы можем поговорить? – синеватая аура, ледяной холод – за спиной появилась Анжелина.

Причём впервые она обратилась ко мне так – вежливо и спокойно задала вопрос, а не поставила перед фактом. Что-то опять случилось?

Мрачно кивнула, но не обернулась.

– Не отталкивай Аарона.

Мгновенно осознав произнесённое, всё же повернулась, дабы убедиться, что ко мне обращается именно Анжелина.

– Мы с тобой очень похожи. Мне всегда было тяжело открываться Яну, хотя он сильно любил меня и понимал с полуслова. Я не смогла довериться ему до конца. И очень об этом жалею, – призрак печально повис в воздухе передо мной, и мне ничего не оставалось, кроме как замереть на месте с тарелкой и мочалкой. Вода с пеной капала на пол, но мне было всё равно. – Знаешь, каково было мучать себя по ночам и рыдать в подушку, потому как думала, что не смогу нормально воспитать собственных детей, принять любовь мужа и открыться ему? Я отказывала себе в праве быть мамой, при этом, действительно, лишая детей матери. И только сейчас понимаю, что все мои мучения были полной ерундой, надуманной мной же. Всё можно было исправить…Но понимание пришло слишком поздно. Теперь лишь могу быть рядом, следовать за ними, куда бы ни шли. А они не видят, не помнят, не знают меня. Они злятся на то, что бросила их и, наверное, никогда не смогут простить.

Что? Отказывала себе в праве быть мамой? Какая трагедия произошла в этой семье? Почему Анжелина так несчастна, хотя очень любит свою семью?

– Не отталкивай Аарона. Он сильнее, чем ты думаешь. Он справится. Он сможет тебя защитить. И даже если вы потом расстанетесь, оно будет стоить того! Подумай, каково ему сейчас без тебя и твоей поддержки? Разве лучше терпеть сейчас эту боль, которую вы оба испытываете, чем ту, которую предполагаешь потом ты?

Я отрицательно мотнула головой. Почему-то не думала о том, что Аарону может быть больно. Я не пыталась с ним поговорить, не пыталась выслушать его, понять до конца, хотя бы дать шанс.

– Почему? – еле выдохнула я. – Почему вы так себя мучили? Почему не принимали любовь мужа?

– Я была такой же, как и ты.

В смысле? Такой, как я…

– Я жила в обоих мирах. Видела мёртвые души. И точно так же боялась причинить родным людям боль из-за своего таланта.

У меня внутри всё похолодело. Неужели есть кто-то, такой же, как и я? Почему Анжелина не говорила этого ранее? Почему...?

– Ты не помнишь меня, – продолжал в это время призрак, – но мы с тобой связаны.

– В каком смысле? – до меня не доходило. Что она имеет в виду?

– Прости, что решилась рассказать тебе всё только сейчас. Нам с твоей бабушкой казалось, что ты ещё не готова к такой информации, но уже тянуть дольше нельзя.

К какой такой информации? Неужели дружба между Анжелиной и моими хранителями не просто призрачное общение, а прочная связь в ином мире?

– Я умерла много лет назад, – продолжила мать близнецов, – когда спасала одну маленькую девочку от тех, кто охотится за такими, как мы. Этой девочкой была ты. Есть целая организация, которая ищет людей с особыми талантами, наблюдает за ними и похищает. В твоей семье эти способности передавались по отцовской линии,  твой отец хорошо скрывался от этой организации. Мы познакомились с ним, когда он спас меня от охотников. Вместе мы создали свою организацию – по защите таких же. Нашей задачей тоже было искать особых людей и объединять их, мы считали, что только вместе сможем дать отпор охотникам. Но я забеременела и оставила организацию, чтобы защитить детей. А вскоре узнала, что охотники и наша организация развернули настоящую войну, твой отец вышел на кого-то из главарей и вскоре погиб.

Я в ступоре уставилась на призрака. С Анжелиной знакома давно, но впервые слышу от неё подобные вещи. Она связана с моей семьей? Она знает о моём отце то, чего никогда не знала я. Мне даже непонятно, как реагировать. Мне непонятно, О ЧЁМ она говорит.

– Да, твой отец погиб. Его пытали, чтобы найти всех нас, но он защитил информацию, никого не выдал. После его гибели многие оставили затею, испугались и сбежали, организация распалась. Ты тогда была слишком мала, а твоя мать не подготовлена, поэтому спустя какое-то время я узнала, что тебя похитили охотники. Меня нашёл твой отец, ставший твоим хранителем, и попросил о помощи. Я вернулась в то, что осталось от организации. Мне даже удалось забрать тебя от похитителей и спрятать, но бороться с ними я не смогла, – Анжелина сделала паузу, окатив меня живительным холодом. – Твой отец защитил тебя и после смерти, ценой своего хранительского существования. Поэтому ты сейчас здесь. Поэтому столько времени находилась в безопасности и ничего не помнила. Но это не могло длиться вечно. Твои способности развиваются, потусторонний мир тянется к тебе, а охотники не дремлют. Они продолжают искать вас. Я чувствую опасность.