Текст книги "Повелитель призраков"

Автор книги: Каи Оксен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Он что-то сказал женщине, после чего та побледнела и, схватив мальчика за руку, пошла прочь от встречного.

Но далеко уйти не удалось. Мужчина догнал их, когда они уже оказались возле меня.

− Дура, что ты теряешь? Моё предложение очень выгодное!  – крикнул он, дёрнув женщину на себя. – Ты думаешь, что меня можно игнорировать? Я бегать за тобой должен? Я? За тобой?

− Пожалуйста, уходи. Я всё сказала, давай больше не видеться!

− Это я решаю, когда нам видеться, а когда нет. Я просил тебя поговорить? – мужчина нахмурился, мне показалось, что в его взгляде промелькнула ярость.

− Отпусти, мне больно! Не при ребенке.

− Сама виновата, я просил тебя по-хорошему, а ты продолжаешь проявлять непослушание, − сквозь зубы выплюнул мужчина, сжав руки женщины так, что та вскрикнула.

 Мальчик испуганно переводил взгляд с матери на мужчину. Но решительно выступил вперёд.

− Маме больно, оставь её! – его тоненький голосок вызвал у мужчины злорадный смешок. Тогда мальчишка кинулся на него, то ли укусил, то ли просто вцепился.

− Марк, − завопила женщина. – Что ты делаешь? Беги домой! Сейчас же.

− Ах ты, сучонок неблагодарный, − мужчина со злостью на лице отцепил мальчика, а потом замахнулся.

− Оставь ребёнка,− мать резко встала впереди мальчишки, − давай поговорим, хорошо! Только без него, − умоляюще произнесла женщина. Она, словно, готова была на колени встать, настолько испуганной и отчаянной выглядела. Слишком резко изменилась за секунду.

− Вот, значит, как? – мужчина криво ухмыльнулся. − Сначала ты бегаешь за мной, призывно раздвигаешь ноги, потом не слушаешь, игнорируешь, отказываешься со мной говорить, а теперь опять готова? Ты думаешь, со мной можно играть? – мужская ярость разрасталась, сметая всё на своем пути. Пугающая аура уничтожения, самоуверенности и самолюбия. – Нет уж, его не отпущу. Он заслужил наказания, и моётерпение закончилось.

Я испуганно дёрнулась, когда мужчина ударил бедного мальчишку так, что тот упал, а потом пнул его ногой. Как щенка… А потом ещё раз, и ещё. Женщина закричала, что есть силы. И впрямь упала на колени, умоляя не бить мальчика и обхватывая руками ногу мужчины.

− Перестань!!! Не трогай его, успокойся, хватит! Меня бей, я плохая, я виновата.

 

Кажется, эти слова вырвались из моего горла…

 

− Сука! – незнакомец попытался отцепить от себя мать мальчика, поэтому досталось и ей. Она падала, но снова вставала и цеплялась. – Достала уже. Отвали.

− Нет, отпусти его!

Пока мальчик плакал от боли, не имея сил ни пошевелиться, ни сказать что-то, мужчина начал бить его маму.

Я кинулась к ним, но меня не существовало. Кричала, но толку не было. Я наблюдала за этим в воспоминаниях.

Бессильна и слаба. Меня затошнило. Взгляд зацепился за кого-то вдалеке на той самой тропинке. Девочка. Маленькая девочка видела эту картину. Её лицо казалось знакомым, она знала и мальчика, и маму. Я крикнула ей мысленно – «Беги, зови на помощь!». Я видела её глазами избитого мальчика. Он, как и я, кричал ей мысленно, сгорая от страха и бессилия. Взгляд цеплялся за неё, как за нечто важное. Она может помочь. Её лицо, хоть и испуганное, но вполне с осмысленным взглядом.

Девочка постояла немного, а потом убежала. Сейчас она приведёт помощь, сейчас всё закончится!

Вскрики и стоны женщины стали совсем тихими, он затыкал ей рот одной рукой, а вторым кулаком дубасил по лицу, груди и животу. Затем оттащил её ближе к стене здания, которая скрывалось под тенями деревьев, в самый тёмный уголок, разорвал платье и стал расстёгивать ширинку.

Мои глаза обожгло. В груди что-то разорвалось.

Этот мужчина спокойно посреди улицы, возле школы в опускающихся на город сумерках избивал двух человек, а теперь собирался изнасиловать женщину. На глазах у её ребенка!

Не хватало воздуха, я начала задыхаться, и страх подобрался к горлу... Нет! Не может быть…

В темноте и сквозь пелену что-то сверкнуло – блеск от какой-то спецодежды, которая виднелась в темноте. И в тишине зазвучало что-то похожее на всхлип. Человек, проходивший мимо, дворник или какой-то другой уличный работник, обернулся, присмотрелся и подошёл поближе.

− Кто там? Опять шаритесь по углам? – бурчал он, вглядываясь в темноту. Фонарей тут задумано не было, поэтому сложно что-либо разглядеть. – По домам идите, мелкие пакостники.

Почувствовалось облегчение.

− Иди куда шел, мужик, − насильник резко шикнул на подошедшего мужчину в спецодежде.

− Но, − мужчина прищурился и обеспокоенно взглянул на лежавшего на земле мальчика. – Что-то случилось? Вы….

− Это не твоё собачье дело! – рявкнула мразь, угрожающе взглянув на проходящего. Насильник вытащил нож из кармана и помахал им перед собой. Работник попятился, закашлявшись, будто увидел до конца всю картину и потерял остатки решимости.

− Женщине плохо? Помощь нужна? – от шока вырвалось у мужика, и он ещё больше побледнел.

– ИДИ. ОТСЮДА. ПО ДОБРУ. ПО ЗДОРОВУ, – отчеканил мерзавец. – Или хочешь лишиться парочки органов и сердца в том числе? Не вмешивайся в чужие дела.

Прохожего и след простыл. Отчаяние захватило меня вновь, и страх скользкими руками обвил на этот раз всё тело. А насильник продолжал своё дело, будто находился в собственном доме и его никто не прерывал.

− Шлюха! – отфыркиваясь и прерывисто вздыхая, бормотал он. − Захотела лёгкой жизни со своим ублюдком? Не на того напала! И играть со мной никому нельзя. Если я чего-то захотел, то получу это, − закончив своё дело, он с силой вонзил свой нож в сердце уже несопротивляющейся женщине. Она выглядела ужасно: в грязи, пыли, крови, растрёпанная, а клочки платья едва прикрывали истерзанное тело.  И даже не дёрнулась, когда получила смертельный удар. – Не отдала сучёнка по-хорошему, я возьму его по-плохому. Умри, надоела.

Убийца вытащил нож и окровавленными пальцами провёл по лицу женщины, размазывая кровь.

− Теперь ты, малыш! – он повернулся к оторопевшему мальчишке.

Я задрожала с новой силой. Взгляд убийцы проникал мне внутрь. Прожигал. Уничтожал. Всё предрешено. Меня скоро не будет.

− Нет! – то ли я кричала, то ли мальчишка шептал…

Но страх смерти оказался слишком ничтожным перед осознанием того, что собирался сделать мужчина теперь.

− Надо было это сделать при ней, чтобы она смотрела, − мерзкий голос вызвал новую волну страха.

Что «ЭТО»?

– Время и место неподходящее. Я – человек интеллигентный, терпеливый, но вы мне все планы спутали. Ты – красивый ублюдок. И если будешь послушным, такая участь, − убийца махнул рукой в сторону мёртвой матери мальчика, − тебя не коснётся.

Мужчина протянул руки к мальчику и схватил того за подбородок, медленно поворачивая из стороны в сторону. Затем так же медленно снял с мальчишки штаны. Потом вытер свой член ими.

– Если будешь хорошо себя вести, то я оставлю тебе жизнь. И не ори, у меня уже нет терпения, и ждать больше не намерен.

Зрачки пленника резко расширились, осознание того, что происходит, накрыло волной, и это дало ему сил.  Он начал вырываться, кричать, у него была последняя попытка сбежать. Иначе, его ждет нечто, похуже смерти. Мужчина провел по животу и бедрам мальчика своими грязными от крови руками.

Я попятилась и попыталась отвернуться, но всё тело будто приковали, невозможно было и сдвинуться.

− Какой хорошенький, − бормотал насильник, откровенно лапая детское тело. Педофил! Какая мерзость.

− Отпусти, не трогай! – мальчика затошнило, он едва подавлял рвотные позывы. Или это меня тошнило?..  – Где моя мама, отпусти! Что ты с ней сделал? Мама!

Но детские слабые крики прекратились, едва начавшись, − с новым ударом по голове. Удары посыпались ещё и ещё: по лицу, голове, животу, ногам.

Потом осталась только глухая боль, принёсшая полное освобождение от эмоций. А когда взгляд зацепился за растерзанное и окровавленное тело матери, всё и вовсе перестало иметь значение. Мальчик просто отвёл глаза куда-то в другую сторону. Его нежное маленькое тельце разрывало. Мужчина дёргался на нем и прерывисто дышал, но мальчишка, словно, превратился в резиновую куклу. Равнодушие накрыло полностью. И только одинокая слезинка оставила дорожку на запачканных щеках.

Сколько прошло времени, мне было непонятно. Я находилась всё в том же тёмном углу, солнце давно село. Вдалеке послышались пьяные вскрики. Мужчина спешно закончил и вытер себя невесть откуда взявшимися салфетками и отошёл. Раздался какой-то срочный звонок, и он поспешил ответить.

− Да, отец! – Дыхание и тон были ровными, будто, не он только что кричал, бил и насиловал кого-то. – Да еду я, еду! – недовольное бурчание в трубку, совсем не похожее на прежний властный тон, – Да ничего я не натворил! Нет. И не нажрался! Я понимаю, хватит уже читать нотации, как ребёнку.

Пока я осознавала происходящее и глотала комки ненависти и боли, мужчина схватил нож, вытер и его, спрятал к себе, потом сделал ещё один звонок, чтобы кого-то вызвать.

− Убери тут всё, мальчишку не тронь.

И снова послышался шум. По тропинке в нашу сторону кто-то направлялся, я встрепенулась, надеясь на то, что это помощь! Шли двое парней, молодые, вроде как подростки, не больше шестнадцати лет. Они смеялись, громко переговаривались, шутили. Одеты были в странную форму, со знаками скрещенных мечей на пиджаках. Почему-то это чётко бросилось в глаза.

− Зачем мы сюда приехали? – скучающим тоном сказал один, − тухлее, чем у нас на районе. Лучше бы дома рубились.

− Что это там? – второй заметил лежащего ребёнка и напряжённо всмотрелся в темноту, намереваясь подойти, но его тут же схватили за руку.

− Слушай, эм… валим нафиг, − первый же столкнулся взглядом с говорившим по телефону, и, казалось бы, вмиг протрезвел.

Оба сразу же кинулись подальше от этого места, думая, что нелепо оказались не в то время совершенно не там. Я сбросила оцепенение, встряхнулась и ринулась за ними, отгоняя тошноту. Нет, не может быть.

Маленький мальчик лежал один на холодной влажной земле в собственной крови. Вы же видели его, заметили! Спасите, помогите!

– Блядь, приехали!!! Чтобы я еще раз послушал тебя, – сказал первый, едва они скрылись и сели в первый попавшийся автобус.

− А, может, вызовем кого-то? Хотя бы анонимно? – тихий голос второго.

− Ебанулся? Проблем не хватает? Ты хоть знаешь, кто это был? Очень знакомое лицо… Даже знать не хочу, что там произошло! Надеюсь, нас не разглядели.

 

В моей голове не осталось ничего, кроме звенящей тишины и ослепительного света. Ни отчаянья, ни боли, ни страха. Меня вывернуло наизнанку, едва осознала, что только что пришлось наблюдать.

Я закашлялась и вылетела, выбежала, выпрыгнула из этого страшного мира, чувствуя, что вновь задыхаюсь. Оставила того мальчишку одного, мечтая оказаться подальше. Боже, как такое могло произойти?

В памяти маленького брошенного мальчика врезались только четыре лица. ЧЕТЫРЕ ЛИЦА. Эти люди видели его, смотрели ему в глаза, но ничего не сделали. Его последняя надежда, которая и до сих пор не умерла.

− Они видели, они всё видели! – отчаянно закричала я, чувствуя долгожданное тепло, но понимая, что от этого мне никак не легче. Глаза защипало. Дышать нормально всё еще не получалось.

Что-то весомое пропало. Чего-то не хватало! Самого важного. Четыре лица врезались в память, будто, я лично видела их. Будто смотрела близко, на свету и длительное время, чтобы хорошенько запомнить. Одноклассница, школьный охранник, два подростка из клуба фехтовальщиков.

− Они видели! Они знают, кто!

Где нахожусь? Что происходит? Взгляд уловил ошарашенные глаза сбегавшего от нас подозреваемого, которого уже схватили.

− Ева! – я поняла, что вернулась в действительность, подмога уже прибыла, ещё секунда и Марка уведут.  – Приди в себя! − гипнотический тон Яна подействовал успокаивающе, я откашлялась, и, наконец, выдохнула.

Аспирант, или кто он там… Мальчик вырос. В памяти у него всё те же четыре лица. А пятого нет. И больше ничего нет. Он не помнил, или не знал всего. Женщина, маячившая рядом с ним, обеспокоенно суетилась и вздрагивала. Бабка и домовой пытались успокоить её.

– Так, поехали в участок, там разберёмся! – руководитель Рут махнул руками своим коллегам и оторопевшего Марка увели.

Папочка Ян легонько похлопал меня по спине и потрепал по голове, чтобы перестала цепляться за него.

− Ева, я потом спрошу, что ты видела. Аарон, я вызвал вам скорую! – босс тоже собирался ехать с ними, напоследок дав нам указания. – Ждите. Не оставляй её одну в таком состоянии, отвези потом в отель, к Милане. Дайте ей уснуть.

Я провожала взглядом микроавтобус, а тошнота до сих пор не проходила. Опустошение тоже. Эта история ещё долго будет в моей голове. Слишком ужасная. Слишком мерзкая и противная. Все ощущения от неё притупились, я чувствовала себя раздавленной и потерянной.

Солес-младший повернулся ко мне и пронзил взглядом.

– Какого чёрта ты безоружный ринулся на рожон? – вырвалось у меня. – Ты ещё не полноценный агент, тебя могли убить.

Когда-то Ян Солес говорил это мне, правда, он ругал меня после всех приключений и выздоровления. А я не удержалась и разразилась ругательствами прямо на месте.

Мурашки забегали по всему телу: стреляли вообще-то в Аарона! И я вовремя закрыла его собой. Меня защитил бронежилет, по крайней мере, я не чувствовала никакой боли. Толком не поняла даже, куда попало. А потом и вовсе забыла об этом, но теперь, когда мы остались одни, вспомнила. И до одури стало страшно за него.

Злость, огромный парализующий шок, чувство страха и оцепенение накрыли с головой. В чужих воспоминаниях только что я испытывала чей-то страх, Марка, его матери, свидетелей… Но сейчас чувствовался свой собственный.

– Не делай за них работу, Аарон! Тем более неподготовленный, без бронежилета, – понимаю, что не имею права кричать на юношу, но меня уже не остановить.  − Никогда нельзя знать, что у преступника в голове. А ты ринулся, даже не подумав. Пусть бы сбежал уже, чем…– Я жутко испугалась за него. И его мать тоже. Анжелина продолжала маячить рядышком с Аароном и печально смотрела на нас. – Идиот! 

Аарон молчал, а потом взял мою руку и прижал к своей щеке. Видимо, я переборщила с тоном и эмоциями.

− Аарон? – я выдернула руку из плена его ладони и внимательно присмотрелась к юноше. Почему он такой странный? Неужели всё же пострадал? И тут до меня дошло.

Солес-младший тоже испытывал страх. Его аура мягко окутывала своей тёмной бездной. А в глазах виднелось удивление. Он испугался перестрелки? Или того, что произошло после? А может, испугался меня такую? Поэтому так смотрит. Поэтому не может произнести ни слова…

Не могу оспаривать тот факт, что я страшна. Чудовищна. Как я только что выглядела со стороны, когда упала на землю и смотрела на аспиранта с его призраком, погрузившись в их прошлое?  Кричала, задыхалась, хрипела и плакала, говоря странные вещи? Это и впрямь пугающе. Перед местной полицией мне не стыдно, босс с ними разберётся и объяснит моё дикое вмешательство, а вот перед Аароном как объясняться?

На мгновение ослепили мигалки скорой помощи, и нас увели на осмотр. Всё происходило как в тумане. До сих пор не прошла тошнота, оставалось лёгкое помрачение. Но, к счастью, ни я, ни Аарон не получили каких-либо серьёзных повреждений.

В отель я так и не добралась, нас вызвали в участок. Подозреваемый отказался разговаривать с кем-либо, кроме меня.

Всех очень интересовало, что я имела в виду, когда кричала «они всё видели».

Пришлось пересказать боссу, что увидела в воспоминаниях Марка. В том числе и про то, что мальчик был изнасилован убийцей матери. Не знаю, как у меня получилось вновь пережить это, но Ян поддерживал как мог, понимая, насколько мне тяжело.

А затем меня отвели к самому аспиранту. Он молчал до тех пор, пока нас не оставили вдвоём. Тео и Адам, помня прошлый печальный опыт, потребовали приковать подозреваемого наручниками к столу, а мне наказали держаться на расстоянии от него.

Выслушав все инструкции, я приступила к разговору с Марком Ягмуром. Он хоть и выглядел изнурённым и опечаленным, настроен был решительно.

− Ты искал убийцу, – выдала факт, который узнала. И сразу же задала интересующий меня вопрос, – Ты не знал его?

− Знал, − как ни странно, Марк сразу ответил, с сумасшествием вглядываясь в меня.  – Знал! ОН долго встречался с моей матерью! – Былая сдержанность аспиранта исчезла, он слишком давно всё держал в себе. – Преследовал её, угрожал. Но я не помню его. Ни имени, ни фамилии, ни лица. Не знаю, откуда он взялся. И кто он такой.

Марк умолк, но я не спешила прерывать его. Важно выслушать до конца. Дать возможность выговориться. Это был настоящий допрос, всё фиксировалось. Нас слышали. И только я могу контролировать ход нашей беседы. Важно сделать всё правильно, как учили босс и Лео, дабы никого не подвести.

– Они видели его! Они скрылись и забыли всё, как страшный сон. А мне никто не поверил. Решили, что у меня парамнезия. Но я помню всё, что он делал с нами! Всё, кроме одного лишь лица… – хрипло и отчаянно бормотал молодой человек, смотря на меня с какой-то сумасшедшей надеждой. – Кроме личности, которая стёрла мою жить в порошок, сделала таким. Которая лишила меня детства и жестоко отобрала жизнь моей матери. Что мне оставалось делать? ‒ Марк дёрнулся и сразу скривился от боли на запястьях, видимо, хотел обхватить голову руками. ‒ Я искал их, хотя бы какие-то зацепки! Я не хотел убивать, но они даже сейчас не говорили мне, кто он.

Он так отчаянно выкрикивал фразы, что у меня выступили слёзы на глазах.

‒ Соломия, моя одноклассница, даже НЕ ВСПОМНИЛА этого случая, хотя видела меня! Она ведь смотрела тогда мне в глаза! Точно знаю. Но сейчас не вспомнила или не хотела вспоминать. Поэтому я убил её. Пусть её тоже так легко забудут! – в голосе явственно ощущалась жгучая боль и обида.

Меня до сих пор тошнило от увиденного, и даже представить сложно, что чувствовал всю свою жизнь Марк.

− Остальные могли бы помочь, могли что-то сделать, но даже не попытались! Они видели ЕГО, и могли бы стать свидетелями. И тогда дело могли бы открыть! Но мать даже не искали, и ЕГО тоже не искали. Он забрал тело моей матери, всё подчистил за собой, а меня выкинул. И полиция ничего не сделала, меня даже не слушали, накачали чем-то, а потом мотался по приютам. Что мне оставалась делать? Как мне нужно было дальше жить? – аспирант понизил тон голоса и опустил голову. ‒ Лучше бы тогда совсем потерял память, всем было бы проще. Лучше бы я сразу там и умер. Всем было бы проще. Списали дело да и забыли. Но я остался жив! И то, что я помнил, убивало меня! И раз полиция не помогла…. Что мне оставалось делать? ‒ повторил выросший мальчишка, теперь уже жалобно всхлипывая.

– Я знаю, Марк. Я верю тебе. Мне жаль, что всё так получилось. Жизнь жестока.

– Откуда ты это знаешь? Почему ты мне веришь? Почему ты говорила те слова? – вскоре он успокоился и взял себя в руки, направив жёсткий взгляд на меня. Стало как-то не по себе.

Не могу признаваться в своих умениях на официальных допросах, поэтому посмотрела на босса: а он через стекло дал мне знак, что всё в порядке. Наверное, запись отключили, и меня никто не услышит.

– Я вижу призраков, твоя мама – она рядом с тобой. Она позволила мне увидеть твои воспоминания. Я тоже видела лица каждого, кто был там и не попытался помочь. Видела…как твою маму убили. И как тебя изнасиловали, – голос не дрожит, хотя всё внутри переворачивается от осознания того, что сейчас произношу. Я не была этим парнем, поэтому не прочувствовала на себе всё полностью из того, что пережил он. Но то, что увидела, мне и без всего хватит до конца жизни. – Очень жаль, что я просто узнала об этом, но ничего изменить не смогла. Нельзя вернуться в прошлое и изменить тот день. Избежать того случая. Но ты можешь изменить настоящее. Важно то, что тебе нужно делать сейчас.

Марк дёрнулся еще раз. Да с такой силой, что я испугалась. Запись, видимо, снова включили, ибо в комнату допросов вошёл руководитель Рут и босс.

– Вы меня не остановите, вы ничего не докажите! – аспирант сразу перешел на крик, окидывая всех нас взглядами, полными ненависти. – Я не признавался, не давал показания для протокола, я ничего не подпишу. Вы не искали настоящего убийцу, я сделаю это сам! Я найду ЕГО. Я вспомню!

Мне нечего было ответить на это. Попытка узнать настоящего убийцу превратилась в акт мести, когда полиция сделала из мальчишки больного и сплавила в психушку, а ещё и свидетели не появились. Даже спустя столько лет эти четверо не смогли помочь ему. Забыли или до сих пор боялись чего-то, что не давало им раскрыть рот. Вот и поплатились.

Мне самой захотелось убивать. Совершенно не жалко свидетелей…Они могли вызвать кого-то на помощь, но из-за страха бездействовали. И полиция тоже хороша. Общество своими руками создает убийц. Мерзко!

Ягмур снова начал дёргаться, крича нечто бессвязное и перебивая успокаивающую речь босса. Мама мальчика, абсолютно не упокоенная, израненная душа еле светилась в воздухе. Она могла бы давно уйти, ведь не была хранителем, но сын держал её рядом с собой. Зависел от этой истории и питался ею. Ненависть питала и её остатки души.

− ОН рядом с ним! – призрак матери Марка подал внезапно голос, когда меня уже попросили выйти, вызывая новый поток странных смешанных чувств внутри. Бабка с домовым показали новую картинку, и я смахнула слёзы заполнившие глаза. Новый шок накрыл с головой.

− Марк, кто помог тебе с новыми документами? – выдавила я, глотая образовавшийся ком. – Кто тебе дал новую жизнь? Тебе, мальчику с приюта?

− Мне надо найти…

− Найдёшь! Ты уже нашёл его, – истерично заорала я, шокируя полицейских. – ОН рядом с тобой! Всегда рядом. Кто помог с документами, отвечай?

− Ева, спокойно, − босс тут же оказался рядом и подхватил меня, съезжающую от слабости на пол.

− Один товарищ, − прохрипел аспирант, не понимая, чего я от него хочу.

− Этот твой товарищ – расскажи о нём следователям. Это и есть ОН! С помощью гипноза можно вспомнить все события того вечера. Согласись на нужные процедуры, пройди через это снова, и ты вспомнишь его. Ты сильный, хватит решать всё такими методами. Убийца победит, сделав из тебя убийцу. Но ты же не такой, ты же справишься. Сейчас тебе помогут, не пройдут мимо. Мы тебе верим. Знаю, что тебя тоже изнасиловали, – я судорожно сглотнула, понимая, что не могу больше держаться, и вцепилась в руки Яна, что есть силы. – Но месть – не выход. Убийства – не выход. Так ты ничего не решишь. Признайся. Я расскажу всё, что знаю об убийце твоей матери. Но без твоих признаний и подтверждения мои слова не будут значить ничего. Сотрудничай с нами и тогда сможешь восстановить все кусочки того дня и наказать того, кто с тобой это сделал!

Марк утвердительно кивнул, обречённо посмотрев мне в глаза.

Я поверила ему и заставила его поверить себе. Возможно, всё получится, и его израненная душа получит свой покой.

 

Не помню, когда и как оказалась в отеле под присмотром Миланы, не помню, как уснула и проснулась. Аарон не говорил со мной, Милана вроде как тоже. Или я просто не помню этого?

Босс и Тео остались в этом городке, чтобы дальше заниматься подозреваемым, найти четвёртого свидетеля и главного виновника случившегося в прошлом. Ян собирался поработать с Марком. Разобраться с историей жизни его матери. Найти остальные зацепки и сделать всё возможное, чтобы не осталось ничего нерешённого. А нас было велено увезти домой. Адам за рулём, Милана в кабинке рядом с ним, чтобы не дать скучать или уснуть, чего доброго, ибо поехали в ночь.

Я лежала на своём диванчике и думала, что пережила на этом задании. Не раз доводилось видеть подобные истории и вмешиваться в ход задания. И мне всегда страшно, всегда муторно и плохо. Я вижу то, что пережили другие, и это невыносимо больно. Приходится видеть такое, отчего волосы дыбом. И эта чужая боль…она чужая, но проходит и через меня. Она просто так не исчезает вместе с закрытыми делами. Она остается во мне. И это чревато.

А ещё странное ощущение я испытывала из-за Аарона. Боюсь, что он разочаруется во мне. Будет отскакивать, как Макс. Стараться меньше пересекаться со мной. Особенно, когда узнает до конца, что я из себя представляю. Ведь то, чему он уже был свидетелем, уже испугало его.

– Ева, ты всегда и всех закрываешь собой? – Солес-младший заговорил со мной спустя несколько часов поездки. До этого он просто молчал, упорно игнорируя всех. Шок, констатировала и я, и Милана. Что тут поделать? Первое задание, первые впечатления.

Но почему вопрос такой странный.

– В каком смысле?

– Что ты за человек такой? Скольких спасла? – глаза Аарона прожигали насквозь. – Ты всегда так кидаешься в объятья смерти? Совсем не боишься?

– Аарон, это ведь ты вчера ничего не боялся и ни о чём не подумал, – вскинулась я, мгновенно подскочив с дивана. Вот так наглость. – Куда, блин, полетел, без пистолета и защиты? – постучала я по груди. – Или возомнил себя профи-агентом? Для чего тебя отец прикрепил к нам? – продолжала возмущаться, не стесняясь своего тона. – Для того чтобы ты просто наблюдал. Опыта набирался! Даже я не приступаю к каким-либо действиям без приказа. Терпеливо жду, пока профессионалы закончат часть своей работы, и только потом приступаю к другой части, за которую ответственна я. Из-за тебя и я вмешалась в этот раз без отмашки. Будь там Тео и Адам, да, нужно было бежать на выстрелы и реагировать. Но там оказались мы с тобой, оба не профи. И нас могли убить! Пусть лучше бы он сбежал, чем… Никогда нельзя так нелепо бросаться в объятья смерти.

– Ева, – на этот раз Аарон без стыда прервал мой яркий монолог и повернулся со своего сидения вбок, оказавшись напротив меня. Он подогнул колено под себя и внимательно всмотрелся в темноту, разделявшую нас. – Я впервые в жизни испугался, когда ты закрыла меня собой, и раздался выстрел.

Минута молчания, и стало понятно – так он испугался не меня, а за меня!

Мило. Но злости не поубавилось. Я с каким-никаким опытом и защитой была, в отличие от него. Это хоть что-то.

– Пять лет назад ты спасла Нану, подставив себя, тогда же и меня вытащила. Недавно вот отца защитила. А теперь снова меня, взяла просто и закрыла собой, сумасшедшая. Ты всегда так подставляешься, ответь?

Тяжёлый вздох. Что он хочет от меня услышать? Я не супергерой. И спасать получается далеко не всегда и не всех.

– Если это такое «спасибо» от тебя, то принято, – устало отозвалась я и улеглась обратно.

– Хотел бы знать, что ты за человек, – послышалось мне через время сквозь убаюкивающий шум колес и движения по дороге. – И почему такая странная.

– А ты как думаешь?

– Даже думать боюсь, – произнёс он, и это меня резануло где-то глубоко внутри. – Ты – ведьма? Или это сильный гипноз? Ведь после того, как заглядываешь в глаза тем, кто даже не собирается признаваться в преступлениях, они начинают говорить. Сначала слишком уверенны в себе, а потом выдают признания, полностью теряя самоконтроль, что даже страшно! Чертовщина какая-то…

– И не думай, значит, – мрачно буркнула я и отвернулась.

Скоро узнаешь, Аарон Солес! И дай бог, не сбежишь с этой работы из-за таких знаний. Ева Мид – очень странный человек. Недаром Киса заявила о том, что у нас пора вводить отдельную должность «усмиритель Евы». Радуйся, пока в неведенье. Тебе спокойствие не помешает.

 

 

Смерть! Руки, ноги, всё тело в холодных цепях, я не могу сдвинуться. Передо мной находится нечто страшное и неописуемое. Я подхожу ближе и ближе к нему, но до конца не могу разглядеть. Что за существо? Что за энергетика? Кто так быстро и стремительно уносит жизнь, забирая её еще из тёплого человеческого тела, позволяя мне прочувствовать всё до капельки?

Холод. Тепло. Лед. Жар. Эти два явления всегда борются между собой, и такая борьба меня разрывает на части. И сквозь пелену этой борьбы я начинаю чувствовать иную боль и слышать крики: «Нет, не трогай его, меня бей, я плохая!»

– Нет! – не выдержала, вырвалась, закричала и неосознанно поднялась вперед, хватая руками воздух. Ощущения холода и тошноты не покидало, а темнота вокруг не дала осознать, в какой реальности нахожусь теперь.

– Ева, – кто-то затряс меня, показывая путь из темноты. Отогнала дрожь и пошла на этот свет. Такой знакомый и родной. – Ева, всё хорошо!

Всхлипнула, бормоча про себя: «Лео! Лео, прости…». Бессвязно, но зато хоть начала улавливать, что к чему. Мне снились Лео и Елена Ягмур. Двое мёртвых в одном страшном сне.

– Ева, очнись. Это просто кошмар, – тепло и свет совсем рядом. Я схватилась за это, как утопающий за соломинку, ибо мне очень страшно.

– Что с ней?

– Кричала, сильно кричала, и дрожит.

– Ей всегда снятся кошмары. Побудь с ней, держи за руку, не отпускай.

Голоса стали различаться, смысл произнесённого доноситься, после чего я опустила голову на плечо Аарона и разрыдалась.

Он прижал меня к себе, не говоря ни слова. Милана вернулась на своё место, машина тронулась. Сколько я плакала, не знаю. Солес просто позволял мне рыдать у него на плече, ничего не требовал, не останавливал, не ругал, не успокаивал. И правильно делал.

Все, кто меня когда-либо пытались успокаивать, действовали неправильно. Что-то говорили, заставляли прекращать, даже повышали голос или трясли. Не знаю, для кого-то, может, тряска и оплеухи – выход из ступора и стресса, но для меня таким выходом являлось тепло. Просто человеческое тепло. Я вампир, для успокоения мне нужно немного чьей-нибудь энергии, особенно когда сама опустошена. Тогда и возвращаюсь из любых миров в действительность.