Текст книги "Искра (СИ)"

Автор книги: Jolly-orka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

То, что он принял за сеть, было гнездом. Совершенно неадекватных размеров плетеным гнездом, выстланным сухой травой и какой-то мелколистной лианой. Продолжая покатываться со смеху, Искра попытался повернуться на бок, чтобы осмотреть другую сторону “строения” и совершенно рефлекторно дернул хвостом для равновесия. Хвост слушался. Более того, он чувствовался.

Сын Бури уже совершенно осмысленно взмахнул дополнительной конечностью и дернул задними лапами. Ноги слушались. Подскочив, Искра счастливо вскинул ладони к солнцу, пробивающемуся сквозь листву. Ветки под ступнями затрещали, проломились, и перерожденец застрял в днище гнезда, что только прибавило веселья. Выползая из образовавшейся дыры, он чувствовал себя так, словно обежал половину экватора, но все равно был счастлив.

– И что это было?

Энид полулежала веткой выше, в развилке.

– Это был я! – Радостно сообщил сын Бури, устраиваясь на боку у края площадки.

– Это было мое гнездо, причем местами было.

Зеленые ручейки лианы потекли к месту разрушения.

– Я починю. Но оно вроде бы и само чинится…

– Ага. – В широком вырезе зеленой рубашки на шее эльфки сверкало ожерелье.

Искра извлек из-под пластины на спине застрявшую веточку (щекотно же!), и понял, что в нижней части тушки привычный дискомфорт гона тоже исчез. Перерожденец задумчиво покосился на эльфку. Он не помнил, как попал на дерево и теперь сомневался в версиях этого происшествия. Хотя гнездо было вроде бы чистым…

Маргаритка в ответ вскинула бровь.

–Ты пришла на корабль за Броней? – осторожно начал сын Бури. Эту часть своих похождений он тоже помнил неуверенно.

– Ага.

– Объяснила, что резать мне глотку рановато, и собирала по кусочкам?

– Ага.

– А вокруг сражались какие-то тени…

– Дикая охота. От кого нас защищали, я не знаю.

– А потом?

– А потом я подралась с твоим Броней. Вернее, почти подралась…

– Почему? – Искра прищурился и чуть наклонил голову.

– Я собиралась забрать тебя в Город. Он был против из соображений безопасности. Повысил голос и пообещал покрыть, – губы эльфки брезгливо дрогнули, – а рядом была ива.

– И?

– И теперь он на ней висит, спутанный ветками. Третий день. Орет и ругается, но половины слов я не понимаю.

Искра схватился за голову.

– Ну… гон у него. Совсем гон, так что из ушей лезет…

– Я заметила. И не только у него.

– Так… А подробнее?

– А подробнее гон почти у всех вас, по крайней мере, у не-рукотворных. У Тумана гон был в самом начале весны, уже прошел. У вас только начался.

– У нас?

– У Брони, у Стали с Хромом… У тебя.

– У меня тоже? – зачем-то переспросил сын Бури, чувствуя, что под его ногами собирается провалиться уже не гнездо, а едва наладившаяся хрупкая дружба с Маргариткой.

– И у тебя тоже. Хотя меньше, чем у других и немного забавнее…

– Расскажешь? – словно прыгая в ледяную воду, спросил Искра.

Энид улыбнулась. Соскользнула со своей ветки и пересела на край покачивающейся конструкции.

– А надо?

– Надо, – твердо сказал перерожденец. – Должен же я понимать, что натворил…

– Для начала все было плохо. Я не знаю, сколько эти идиоты тебя не кормили и почему… боялись разрыва внутренностей что ли?

– Так я был заперт, они не знали… – Искра поздно понял, что сболтнул лишнее.

– А где ты был заперт и почему? – обманчиво-мягким тоном уточнила Энид.

– Меня прихлопнуло дверью. Ловушку такую заготовил один добрый враг. Покалечило спину и задницу. Ребята дотащили до корабля и засунули в восстановительную камеру. Про то, что на мне она вряд ли сработает…

– Просто не подумали…

– Не подумали. И я там сидел неделю – она не открывается, пока не закончит цикл. А сломать изнутри не смог.

Маргаритка зажмурилась и беззвучно шевельнула губами, словно пообещала кого-то прикончить.

– Когда Броня увидел, что вышло, он сам перепугался до жути. Я его таким и не видел никогда, – задумчиво продолжал Искра. Странное дело, никому из самок-яутжа он никогда бы не рискнул не то, что излагать подробности, а вообще заикаться, что угодил в ловушку. Самец должен быть силен, вонюч и страшен, он не ошибается и не проигрывает, но Энид… Он был уверен, что эльфка никогда не поверит в типичный соблазнительский бред, никогда не разболтает доверенную ей тайну и… не числом трофеев мерит доблесть, поэтому продолжал говорить, осмысливая картину для себя. – Они едва не сцепились с Тенью, решая…

– Стоит ли тебя добивать из милосердия?

– Да.

– Можно я его этой ивой и придушу?

– Нельзя, – очень серьезно ответил Искра. – Он мой товарищ, таких немного.

–Товарищ? Способный отнять твою жизнь, потому что не готов за нее бороться?

Искра с интересом всмотрелся в пылающие гневом зеленые глаза.

– Но Броня не умеет лечить так, как это делаешь ты. Мы вообще… – он задумался на секунду. – Мы плохо умеем лечить. Проще и почетней погибнуть с честью, чем искать инженеров или других целителей. Он пытался поступить правильно для воина.

– Он знал, зачем ты сюда возвращаешься?

– Только про тушку для Дюны. И то, даже не про тушку, а про контейнер.

– Порою кто-то, не желая зла, творит ужасно черные дела, – уже не так сердито буркнула. – Иногда я ужасаюсь законам вашей расы…

– Яутжа – воины, и законы их просты и прямы, как они сами или их копья. Сильный побеждает, слабый погибает.

– Что за доблесть сильному задирать слабого ради забавы? Ради чего разумному бросаться на зверя, пусть большого, но лишенного разума? Ради куска кости на ремне? Охотятся ради пищи и шкур на зимнюю пору, а не на разумных тварей слабее тебя, с которых и взять-то нечего.

– Знаешь, Маргаритка… Этого я и сам никогда не понимал, – опустил голову Искра. – Одно дело, когда и ты, и твой противник подраться непрочь. Настроение такое, кровь кипит, только что не булькает. А вот охоты, когда добыча тебя под маскировкой и не увидит до того, как умрет… нет в ней доблести. И так я никогда не охотился, даже в самом начале пути. Когда подсмеивались – дрался, когда посылали за трофеями или находил подходящего противника, или возвращался с пустыми руками. Но кто же виноват, что у нас по трофеям мерят доблесть? Так сложилось еще со времен Пустоты и Черного воина.

– А моды?

– А моды – это самое большое и грязное пятно на чести яутжа. Какой урод до них додумался? Поймать бы и убить мерзавца, даже без поединка, как добычу…

Энид немного передвинулась, оказавшись почти рядом с Искрой.

– Расскажи, что я натворил, – попросил перерожденец.

– После лечения ты вроде бы пришел в себя. Такое бывает, на самом деле – чистая иллюзия, разум не работает, только выдает привычные ответы. Ты приказал Тени сопроводить нас в Город, но дотуда мы, разумеется, не дошли, даже с магией. Пришлось вить гнездо на ближайшем дереве. Сюда тебя поднял твой черношкурый друг, меня уже не хватало…

Опираться на локоть Искра устал, и больше всего ему хотелось улечься окончательно, опустив голову эльфке на колени.

– Я сходила за кое-какими зельями, а когда вернулась, Тень сидел гораздо выше, и спуститься опасался. Мне стало интересно, чем его, совершенно бесстрашного, можно напугать, так что залезла в развилку и посмотрела… А ты, мой дорогой, приставал к гнезду, и более того, ты его уговаривал, потому что не мог найти нужный… вход. – Эльфка хихикнула. – Нет, после лечения ран магией бывают всякие чудеса, но признаний в любви гнезду я еще не слышала. В общем, пришлось сделать тебе хорошо, чтобы успокоился и нормально заснул.

(Будь Энид самкой-яутжа, оставалось бы только уйти прочь, избегая позора. И хорошо, что Энид не яутжа…)

– Ты на меня сердишься? – прямо спросил сын Бури.

– Нет.

– Ты… будешь меня ждать, если улечу разведывать новые планеты и вернусь только через год?

– Конечно буду.

– И примешь новый подарок, если я его привезу?

– Приму, – эльфка вдруг очень грустно улыбнулась. – Знал бы ты, за сколько лет твой подарок был первым…

– Почему?

– Так уж сложилось…

Больше спрашивать было наглостью – чувством меры Серая Провидица Искру не обделила. Зато он все-таки позволил себе чуть поменять положение, вытягивая шею.

– Да ложись уже, – эльфка с улыбкой похлопала себя по обтянутому замшей колену. – Прицеливаешься, как пугливый кот, честное слово… Только надолго не устраивайся, мне нужно будет чуть позже пойти и снять с ивы мальчишку.

– Гарду? А он туда как попал?

– Полез спасать родича, как я понимаю, только дереву это не очень понравилось. Тень нашел его утром, сейчас близко к полудню.

– Тогда давай сходим сразу и снимем обоих, – с сожалением отрывая свой череп от живой подушки, предложил Исра. – И я Броне мозг на место вставлю.

– А справишься?

– Если по дороге что-нибудь поймаю и съем – точно справлюсь.

– А ловить обязательно самому?

– ???

Он заметил движение, которым Энид сбросила с плеча лук и наложила стрелу, но не факт, что даже в бою успел бы отреагировать. В следующий миг пролетавшая над гнездом толстая крылатая ящерица рухнула практически перерожденцу в лапы.

– Ого…

Энид усмехнулась.

– Самки не сражаются?

– Самки сражаются, иногда пострашнее самцов, – возразил Искра, – но как ты стреляешь, я никогда не видел.

– Когда-то я вбивала сотню из сотни…

– Это как? – спросил он, и после секундного раздумья выдернул из эльфьей добычи стрелу.

– За сто шагов вешается малый щит. В него нужно вогнать сколькото из сотни стрел, сколько сумеешь, не повредив их друг о друга. Если делать правильно, между хвостами нельзя просунуть даже пальца.

– Тогда точно “ого”, – решил Искра, отдирая зубами кусок крыла, и стараясь при этом не обляпать кровью Маргаритку. – Хотя многие воины сейчас сочли бы себя оскорбленными…

– Потому что пищу каждый должен добывать самостоятельно? Я это уже слышала от Хрома со Сталью.

– И что им ответила? – с интересом уточнил перерожденец.

Его завтрак уже по большей части перекочевал в желудок, разливаясь приятным теплом.

– Что раз уж они в течение трех дней будут охранять мою тушку, то я хочу, чтобы они занимались охраной, а не поиском дичи по кустам.

Искра весело защелкал.

– А мне напомнишь, что кормлением раненых занимается медик?

– А тебя я спрошу: разве это так важно?

– Глядя с кем и когда, – шевельнул хвостом перерожденец и потерся об и без того потрепанную замшу.

Эльфка опустила руки на его шею, забралась под гриву, прошлась пальцами по стыку костяных пластин и плоти – самому сложнодоступному и вечно напряженному месту. Сын Бури заурчал, продолжая ластиться, и отстраниться себя заставил с очень большим трудом.

– Броня и Гарда?

– Броня и Гарда, – без малейшего восторга согласилась Энид. – Хотя если бы не малыш, я бы туда не пошла сегодня.

Уставал Искра все еще быстро, но и отдыхал тоже, поэтому до поляны с кораблем посреди нее добирались минут десять. За это время в желудок перерожденца перекочевала еще одна ящерица вполне приличных размеров, на этот раз схваченная самостоятельно.

Посреди поляны был очень хмурый Тень с копьем руке, а перед ним носом в почву лежали двое намертво спутанных сетью братьев (одним коконом), а прямо на них сидело довольно странное существо. Выше талии оно выглядело, как эльфка с рогами, а ниже было чешуйчатым с птице-или скорее яутжаподобными лапами, если только самку яутжа поставить на пальчики или обуть в сандалии с высоким каблуком. Существо что-то втолковывало моду, но что именно – расслышать за рёвом трепыхающегося в объятиях дерева Брони было нереально.

Энид наверняка знала самку, потому что вышла из зарослей спокойно и окликнула ее мыслеречью.

– Даля?

– Энид! – подскочила Даля на своем живом насесте. – Скажи мне, у тебя есть успокоительное?!

– Тебе или им?

– Всем!!! Еще немного, и я их сама убью к чертовой бабушке! Я суккуб в конце концов, это я должна затрахивать кого-то до смерти, а пока сношают меня, причем добро бы в нужное место, но эти двое сношают меня в мозг, а Гора все время где-то бродит с лешим, а тебя третий день дома не найти, а теперь…

– Даля, – прервала поток мыслей эльфка, – вдохни и сосчитай до пяти.

– Раз-два-три-четыре-пять…

– Теперь выдохни.

– Ага.

– Молодец. А теперь говори, но медленно. Чем именно тебя обидели сыновья Горы?

– Они не обидели. Они достали. Они раздуваются!

– Что делают, прости?

Искра уже понял, что и зачем делают братцы и только покачал головой, разворачиваясь к Тени.

– Напали?

– Напали. Хотели попасть в корабль, – почти сразу откликнулся Тень. То ли в планете было дело, то ли в том, что парень малость подучился, но для мыслеречи ему теперь не требовалось упираться с Искрой лоб в лоб. – Эта успела крикнуть “не убивай”. Я и не стал… пока. Оглушил, спутал на всякий случай.

– Молодец, – похвалил перерожденец. – Можешь пока не развязывать. Начнут приходить в себя и ругаться – дай по шее, но не калечь.

– Как скажешь.

Искра подошел к иве.

Броня висел на ней в плотном многослойном коконе из ветвей, у самого ствола, был пятнист, как речная рыба и вопил так, что вокруг колебались листья. Гарда висел чуть выше и количество поймавших его веток было куда меньше. Малек проявлял завидное присутствие духа, но при виде Искры запищал и задергался.

– Броня?

Кошачий (вернее, яутжевский) концерт продолжался.

– Заткнись! – рявкнул во всю глотку Искра и взревел. С окрестных деревьев с паническим щебетом вспорхнули птицы.

Стало очень тихо. Сын Бастиона гневно шевелил максиллами, а его сын прижух, как мелкая зверушка.

– Ты способен думать башкой, а не… детородным органом? – быстро переформулировал фразу перерожденец.

– Допустим…

– Отлично. Тогда дерево вас отпускает, а ты ведешь себя, как воин, а не как озабоченный идиот.

Искре показалось, что ива недовольно заворчала, как большая злая гончая.

– Ладно…

Энид за его спиной сделала какой-то жест, и ветви разжались, словно пальцы. Гарду они вежливо поставили на землю, а Броню слегка уронили, оставив на его туше несколько сухих лозинок. Сын Бастиона зыркнул в сторону эльфки, и с рыком бросился на Тень.

Сын Бури перехватил его на прыжке, швырнул на землю и оседлал, понимая, что долгий, а главное – несмертельный бой может и не вытянуть.

– Я чего-то не понял, – прошипел он, нависая над Броней, едва не задевая лицо товарища мандибулами.

– Воин не прощает унижений и предательства!

– И кто же тебя предал?

– Этот твой выродок! Оставил Гарду в ловушке…

– И тебя тоже, – насмешливо фыркнул Искра, – правда?

– Я и сам мог…

– Громко орать, – закончил сын Бури. – И это все, что ты мог. А оказался ты в ловушке, потому что решил напасть на самку, которая выглядела маленькой и слабой. А Гарда оказался в ловушке, потому что как порядочный младший полез защищать честь, раз уж старший облажался. А на Тень ты кидаешься, потому что он видел всю эту идиотскую ситуацию. Так?

– Он должен был убить меня, раз я проиграл! – рявкнул Броня, подпрыгивая под перерожденцем от полноты чувств.

– Кому проиграл? Ожившему дереву? Ты б еще демона за хвост потаскал, может еще круче влип бы!

– Мальчики, а кого надо потаскать за хвост? – всунулась почти между раздраженно оскаленными мордами существо, которое Энид называла Далькой.

Искра на всякий случай отодвинулся, но упрямый сын Бастиона второй раз приземлился на те же грабли:

– Молчи, самка! Твое место в гареме!

– Пра-авда? – заинтересованно протянул суккуб. – А где этот гарем? Покажешь?

Перерожденец скатился со своего пленника и жестом указал Тени и Гарде – в корабль. Сам он отступил поближе к Энид и в любопытством наблюдал, как конкретно помятый воин собирается встать, как рогатая девица грациозно устраивается сверху и планомерно доводит сына Батиона до полного восторга, а потом спокойно, не встречая особенного сопротивления связывает ему руки и ноги прочной веревкой.

– Можно разворачиваться и идти по своим делам. Далька – это надолго, – пояснила Энид.

– А она его… не убьет в самом деле? – осторожно уточнил перерожденец.

– Она только обещает.

– А эти, братцы? Если они оспорят первенство Брони…

– Ему будет не до того. И поверь, Дальки хватит на всех троих. Иногда мне кажется, что ее специфичной активности хватит на весь Город. Давай заберем Тень и малыша и пройдемся до речки?

Искра согласно кивнул, и спустя минут десять все четверо удалялись от содрогавшегося от стонов и счастливых воплей лесного клина.

========== Живые сердца ==========

На некоторое время появляться возле “Правильного” стало весьма затруднительно. Во-первых, от раздающихся там звуков буквально вяли уши. Во-вторых, самцами провоняла вся поляна. В-третьих, зрелище неутомимой Дальки, собравшей себе самый натуральный гарем, было поучительным и забавным, но уважения ни к братцам, ни (увы) к Броне не добавляло. В-четвертых… в четвертых суккуб довольно странно посматривала на Тень, а Гарда довольно странно посматривал на суккуба, явно пытаясь подражать взрослому, за что словил от Искры уже два или три подзатыльника. Модификант в отличие от малька шарахался подальше от любвеобильной самочки, как только она появлялась на горизонте.

В конце второй недели перерожденец не выдержал и пошел разбираться с Далькой – после того, как обнаружил ее с Броней на корпусе корабля сверху. Говорить о чем-то с самцами было совершенно бесполезно.

В редкие перерывы между сеансами гона самка всегда уходила на речку, полоскаться в теплой воде – там и была поймана.

– Ой! – только и пискнула суккуб, когда перерожденец возник перед ней на любимом камне. – Может, меня не надо так пугать?

– Я пугаю не так, – довольно холодно ответил Искра.

– Тогда я не хочу знать, как ты пугаешь, – передернула плечами и всем телом Далька. – Но ты на меня сердишься. За что?

– Пока не сержусь. Кое-что хочу понять.

– Спрашивай…

– Что тебе нужно от Тени? То же, что от остальных?

Самка задумчиво опустила ладонь в воду, распугала рыбок и только потом ответила:

– Он очень красивый. Он мне по-настоящему нравится.

– А остальные?

Далька подняла на Искру золотисто-карие глаза.

– А остальным нужно. Я могу это дать, мне не трудно. Вот и все.

– То есть ни Броня, ни Хром, ни Сталь…

– Мне не нужны? Нет. То есть с ними весело и приятно, но не больше.

Честно говоря, сын Бури растерялся. Он ожидал какого-то другого ответа.

– А Гарда?

– Который самый маленький? Извини, но его я уже трижды прогоняла. Мне с ним нельзя.

Искра сердито рыкнул: прозевать три раза – это надо постараться.

– Когда я с кем-то люблюсь, я забираю часть его сил. Это природа, это не поменять, поэтому маленьких никогда не трогаю, даже если им интересно попробовать. С кем угодно, но не со мной.

– Тень тебя боится.

– Я знаю. Поэтому я к нему и не подхожу. Иначе будет как с Туманом…

– А как было с Туманом? – зачем-то спросил перерожденец и тут же мысленно выматерил свое любопытство.

– А никак. Даже когда хотелось. Как только я прикасалась, он шарахался и зажимался, так что после трех раз пришлось отвязаться. Это как к эльфу, не в тебя влюбленному, приставать…

– А как приставать к эльфу? – опять сказал быстрее, чем остановился Искра.

(А если она эту беседу Энид перескажет?!?)

– К эльфке? – с лукавым огоньком в глазах уточнила Далька, словно услышала. – Это глядя как она к тебе относится…

Искра нахохлился на валуне, полураздраженно, полузадумчиво уставившись в пространство.

(Как объяснить, что Маргаритка уже несколько раз доводила его до закономерного конца любого спаривания, но делалось это одними прикосновениями, причем первые два раза – вообще массажем спины? Как она вообще ухитрялась это делать?)

– Тебе нравится Энид, а ты нравишься ей. Что не так?

– А я ей нравлюсь? – недоверчиво уточнил сын Бури, понимая, что ведет себя как Кровавый-первогодка. Презрительно смотреть на стелющихся самок раньше он мог, воротить нос от создания гарема – пожалуйста, но ни одна из них не была Маргариткой, перед которой даже ее сородичи вроде как благоговели, почти как перед жрицей.

Далька выразительно закатила глаза.

– А что, не видно?

– Я не эльф, – осторожно ответил Искра.

– Тебе объяснить немножко, чтобы проще было?

– Объясни…

– Для начала у эльфов любить и хотеть – это разные вещи. Это самое важное, что о них надо знать. Любить – это в душе. Это когда выполнишь любую просьбу, наизнанку вывернешься, но сделаешь. Это когда скорее сам под удар шагнешь, когда боишься больно сделать, даже словом… Понимаешь?

– Понимаю, кажется…

– Но ведь это совсем не значит, что хочешь с ним или с ней спать, правильно? Любить можно друга, старшего брата, командира. А хотеть можно случайную знакомую или знакомого, просто попа у него или нее подходящей формы. Тоже понимаешь?

– Наверное, – ответил Искра и подумал, что до попадания в Землю Ящеров по Далькиной теории только “хотел”.

– В теории для эльфа “любить” и “хотеть” должны сходиться на одном объекте, и у большинства рано или поздно сходятся. Ну, правда с вами есть проблемка – ты малость не эльф. Не переживай! Если бы ты был охотником, как остальные, Энид с тобой хотеться было бы очень больно. Это я суккуб, мне все равно как и с кем, а она все-таки хрупкая.

– Утешила, – сердито буркнул перерожденец.

– А сейчас ты настолько лось, что даже в твой чайник не придет ее иметь, поскольку это убийство. Так что все норм…

– Угу, – фыркнул Искра.

– Раз она не просила меня, значит как-то разбирается с тобой сама, – хихикнула Далька.

Сын Бури порадовался, что не будет, как яутжа, менять окраску, не обратив внимания, что весь его пятнистый узор уже стал ярче раза в два.

– А мне-то что делать, раз нельзя по-нормальному?

Суккуб звонко расхохоталась, поскользнулась на мокром камне, шлепнулась на мелководье, но смеяться не перестала. Предательский хвост Искры опять замотался из стороны в сторону.

– Ну во-первых, открою тебе стра-ашную тайну – Энид эмпат. Самый сильный эмпат, которого я встречала. Когда рядом с ней кому-то хорошо, ей тоже здорово.

– А когда кому-то плохо? – окаменев от внезапной догадки, спросил сын Бури.

– А когда кому-то плохо, она это слышит, и идет в свою мансарду.

– Куда идет???

– У нее есть такой сон. Не совсем сон, конечно. Какое-то мистическое пространство, через которое можно подлатать любое из важных ей существ. Правда там она регулярно сталкивается со всякой потусторонней нечистью, которая хочет доесть больного или раненого. Ну и дерется с этой нечистью.

Искра тут же вспомнил двойной синий шрам на тонком запястьи. Сперва он думал, что это сотворил Броня, но Тень решительно отрицал подобное предположение.

(Она за меня сражалась? Там, в своем волшебном мире???

С одной стороны – вот ведь позорище! а с другой… а с другой, значит в самом деле будет ждать, и не важно, как далеко уйдет корабль. Бросившая вызов Черному воину не отвернется через год, когда к дому придет самец, более увешанный трофеями.)

– А почему… почему Энид до сих пор одна, Далька? Ты знаешь?

– А у нее спросить побоялся? – вопросом на вопрос ответила суккуб. – Если побоялся, то правильно. Во-первых, она лесная ведьма, почти дриада, такие… вечно кем-то заняты. Зверями, деревьями, ранеными. Мало кто согласится на подругу, вечно возящуюся с другими существами. Мало кто свяжет свою судьбу с диверсантом или менестрелем, если только не будет таким же сам. Во-вторых… когда-то давно она и была с менестрелем. Его сожгли на костре за песни, и тогда Энид ушла с Дикой охотой, а потом ждала их в Стеклянных горах.

– А потом Дикая Охота погибла, – продолжил перерожденец.

– А потом появился ты, – безжалостно закончила Далька. – Знаешь, почему я все это рассказываю? Чтобы понимал, что она за тебя будет зубами и когтями драться, начхав, что у вас так не принято. Чтобы знал, что тебе сюда надо вернуться, и порвал глотки всем, кто будет мешать.

– Я понял, – кивнул Искра.

– Хочу надеяться. Вы, дорогие мальчики, все малость бревна, особенно если старше шестнадцати лет.

Перерожденец то ли фыркнул, то ли хмыкнул, но на этот раз промолчал, а глаза самки вдруг сверкнули.

– Первое имя откроет дверь в сердце сверкающей пу-устоты, – спела она, – Радость моя, ты мне поверь: никто не верил в меня более, чем ты. Ты, помнится, хотел сделать Энид приятное?

– Хотел. И хочу. Но не очень понимаю, что ей понравится…

– Ну точно не черепушка, – захохотала опять суккуб, подергав на шнурке грубое костяное украшение. – Таким ее не обрадуешь, это я всякую чушь ношу. Нет, не хмурься, чудо с зелеными камнями даже отца Элихаля впечатлило, а Энид его снимать не хочет и рассмотреть не дает. Но я знаю, что еще она любит, и вообще… Есть идея. Для тебя. Красивая. Самая драконская из всех возможных.

Несколько секунд Искра рассматривал самку, стараясь понять, подставит его Даля со своей идеей или не подставит, но все-таки кивнул и придвинулся поближе.

– Маргаритка любит цветы, и не любит, когда их портят. Есть пара кустов, на которых цветы обрывать надо, иначе они чахнут и дохнут, но растут такие на чертовых рогах. Если мы с тобой раздобудем их цветочков…

Энид проснулась очень рано от движения рядом, но Искры в гнезде уже не было.

(Подался ловить завтрак, неугомонное создание.

Стоять. А это что такое?)

Посреди гнезда – в его точном геометрическом центре, – лежал цветок, который эльфы успели назвать “сердцем”. Его алые восковые лепестки чуть подрагивали под ветром, а стебель едва-едва успел подсохнуть – факт особенно интересный, учитывая что до ближайшего куста сердец было не меньше трех суток пути.

Эльфка подняла растение, рассеянно поселила себе в немного растрепавшуюся прическу, и тут же увидела второй, воткнутый в трещину на коре дерева.

(Это становится интересным…)

Пока она извлекала второй, мимо гнезда спланировал на землю третий. Маргаритка стрельнула глазами на крону дерева, но никакого движения кроме ветра там не обнаружила, и спустилась. Четвертый лежал на соседнем поваленном дереве, а пятый – в серебряных листьях местного подобия полыни.

“Сердца” явно указывали куда-то дорогу.

Энид улыбнулась и пошла “по следу”.

Иногда цветки падали сверху. В большинстве случаев, лежали на видном месте. Окрестности реки эльфка знала не слишком хорошо, поскольку раньше бывала тут всего один или два раза, но предполагала, что ведут ее к скалам, и скорее – какому-нибудь гроту. Предположить автора мистерии на первый взгляд было сложно: ее дорогие братья романтическими розыгрышами не увлекались, других близких друзей почти не было, а Искра… казалось бы, с чего грозному воину заниматься непонятно чем? Вот только отметины на коре говорили эльфке-следопыту совершенно противоположное.

Цветы привели ее к вертикальному разлому в скале, ведущему в темные недра. На скальном пороге лежал очередной бутон, а внутри парили потревоженные кем-то живые искорки. Второй след, не такой явный, вел вверх по камням.

Энид подмигнула притаившемуся среди зарослей камнеголову, и большой ящер скользнул в пещеру, пока эльфка беззвучно взобралась наверх. Внизу зверь старательно шуршал кустами, а Маргаритка подкрадывалась к гребню почти лысого холма. С Искрой они друг друга засекли почти одновременно, когда висящий над вертикальным колодцем в пещеру перерожденец высыпал на ложную цель целый ворох цветов, а Энид неудачно выпрямилась против солнца. Сын Бури как раз вскинул голову и был сам осыпан “сердцами”. Эльф на его месте наверняка смутился бы, до падения вниз. Искра тоже смутился, но по своему обыкновению постарался выйти из ситуации гордо задрав хвост (в переносном смысле), поэтому поймал зубами бутон и улыбнулся своей акульей улыбкой.

– А что внизу? – спросила Энид, устраиваясь на краю колодца и болтая ногами в солнечном луче.

– Река и песок. Хочешь посмотреть?

– Хочу, но с тобой… Ай!

Ее относительно вежливо сгребли и Искра прыгнул вниз с высоты почти четырех метров, спружинив на мощных лапах. Камнеголов очень срочно убрался прочь.

Река промыла под холмом зал, по форме похожий на кошачий зрачок и поделила его собой на две неравные половины. На песке алели “сердца”, три или четыре – остальные вода утаскивала вдаль.

(Вот сейчас с нас в самом деле можно рисовать принцессу и дракона. Все подстать, и пещера, и солнечный луч…)

Но вместо смеха у горле зацарапались слезы.

– Тебе не понравилось?

Дракон смотрел с тревогой, чуть виновато, насколько этот конкретный дракон вообще умел чувствовать себя виноватым.

– Понравилось, – честно ответила Энид. – С кем придумывали?

– С Далькой. Это она предложила цветы, но она хотела просто их сыпать сверху. А со следом – моя идея. Если понравилось – почему плачешь?

– Потому что сказки про принцесс и драконов почти всегда кончаются грустно.

– Все сказки рано или поздно кончаются. И не только сказки, – тихо сказал дракон, укладывая на плечи эльфке свои тяжелые руки. – Но ведь нашу мы творим сами, так что есть еще за что сражаться.

Энид Беакк ван Гласс, принцесса народа Ольх, прижалась к пахнущей рыбой и пылью серой драконьей шкуре.

Ей тоже было, за что сражаться.