Текст книги "Искра (СИ)"

Автор книги: Jolly-orka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Шкура воина была черной, как ночь, без каких-либо пятен, кроме ороговевших частей кожи. Пар и водяная взвесь портили парню обзор, и спустя мгновение он принял то же решение, что и Искра – вознесся на трубу. Двойного веса несчастная не выдержала.

Она отвалилась вместе с держателями с громовым треском, а поскольку сама по себе уже служила много лет, еще и лопнула посередине, выпуская на волю поток кипятка. И Искра, и незнакомец шлепнулись в лужу по обе стороны душевых с плеском двух средней величины китов,и не менее дружно предприняли отступление в коридор. Воин выметнулся в окно, а перерожденец, не раздумывая бросился в следующее, успев заметить, на какую крышу тот перемахнул.

Дальше были прятки в темноте – игра, которую в детстве маленький Искра больше всего любил. Он крался от тени к тени, балансируя хвостом, а черная фигура впереди послушно указывала путь, вот только попасться ей на глаза сейчас означало верную гибель. На одной из крыш темный надолго застрял – похоже, чего-то хватился и искал, искал до тех пор, пока не начало окончательно светать. Потом он исчез в одном из окон жилого строения, своего ли или чужого. Этого Искра проверять не стал, зато хорошенько прошелся по пути своего товарища по развлечению. Утерянный предмет, резную бусину с оборвавшимся нашейным шнурком он нашел почти под своим подоконником, и только попав под кров Дома ожидания, в котором шли внеплановые уборка и ремонт, как следует рассмотрел добычу. Знак, очень мелко выгравированный на кости, был перерожденцу не знаком, но разве кто-то знает все личные символы Галактики? Бусину после секундного раздумья он нацепил на новый шнурок и подвесил на запястье так, чтобы было хорошо видно.

– И кто это был? – спросил Броня, как только перерожденец вдвинулся в помещение.

– Генмод. Чей-то генмод, Бронька.

– Ничего себе! Но не может же быть, чтобы он…

– Бегал просто так? Нет, не может. Его почему-то посылали за мной, и думаю, он еще вернется, причем скоро.

– Зачем? Неужели не хватит двух попыток, чтобы понять, что с тобой не справиться?

– Это мод, они выполняют приказ. Кроме того, он захочет кое-что вернуть… – Искра уныло взялся за выправление и чистку доспеха. Единственным желанием его в данный момент было вернуться в постель, но досыпать времени уже не было.

Броня, закончивший с копьем, попытался отправиться в душевые, и вернулся в скверном настроении – помокнуть сын Бастиона любил.

Перерожденец по второму разу переподогнал защитное снаряжение, с сожалением счистил синие кляксы регенератора со шкуры (любая рана теперь может опять разойтись от резкого движения, но иначе больно уж некрасиво), подточил и проверил Принцессу и понял, что пора выдвигаться – до полудня оставалось около двух часов, а сколько их промаринуют перед входом в Чертог Совета – открытый вопрос.

– Надеюсь, по пути особых проблем не будет, – буркнул он себе под нос, накидывая на плечи купленный вчера за бешеные деньги церемониальный плащ. – Готов, Броня, сын Бастиона?

– Готов, – кивнул самец, но в его голосе уверенности не было.

– Прорвемся. Только по сторонам смотри получше, и учти: в этой занавеске бегать мне будет затруднительно – ее ведь нельзя порвать.

– Прорвемся, – мрачно откликнулся Броня. – Я как-то больше про Девятерых думаю.

– А я про то, как до них добраться в достойном виде.

Улицы были почти пусты – к тяжеловесному кольцеобразному строению в самом центре города двигалось совсем немного яутжа, плечи которых в основном укрывали плащи. Считалось, что участников и гостей совета вызывать на поединок запрещается, и отличали их по этим самым плащам, но Искра сомневался, что подобные условности остановят генмода.

У одного из пяти входов, того самого, к которому подходили перерожденец с Броней, как раз завис мелкий атмосферник, из которого с должной неспешностью спускался Старейшина.

Промельк позади Искра уловил только благодаря странному зрению перерожденца – посаженные по бокам головы глаза не давали бинокулярности, зато существенно улучшали боковой обзор. Темный силуэт мгновенно сократил дистанцию и почти вогнал запястные лезвия в бок под ребра сыну Бури, но в последний момент был крепко схвачен за руку.

Со стороны, пожалуй, показалось бы, что два давно знакомых воина здороваются друг с другом. Чернокожий рванулся, но Искрина хватка оказалась крепкой. Вторая его рука дернулась за бусиной, а не за оружием, и это секундное колебание стоило моду свободы – перерожденец перехватил эту вторую руку. Спустя еще миг грозный рык возвестил, что над обоими навис Старейшина.

– Кто вы такие и что происходит?!

– Искра, сын Бури, – с немалым трудом удерживая несостоявшегося убийцу, представился перерожденец. – Мы с этим воином неполадили, но, думаю, конфликт сегодня не кончится поединком, ибо мне должно явиться на Совет Великих.

Броня удивленно нахмурился, но, слава Богам, вставлять ничего не стал.

– Я – Тень, – едва слышно прошептал воин. Его глаза – маленькие золотистые угольки под тяжелыми надбровными дугами, – смотрели на Великого с отчаянной надеждой. Искра узнал этот взгляд и с мгновенным ознобом понял, что будет дальше.

– Назови свой род и клан, нарушитель старинных правил, чтобы я мог потолковать с твоим вожаком!

– У меня нет клана…

– Громче! – Срываясь на раздраженный рев, пробасил старый самец, но сейчас его выдавал запах, вернее, его явный недостаток.

(Внутри он спокоен, как камень. Все понял с первого взгляда и уже рассчитал.)

– У меня нет клана… – но громче у существа не выходило.

(И не может выйти. Туман говорит нормально только благодаря Имлериху)

– Значит отвечать за свою глупость будешь сам! – рявкнул Старейшина, и из его наруча со звоном выдвинулись длинные острые серпы лезвий.

Глаза черного воина вспыхнули и безнадежно угасли – он тоже понял все и уже смирился.

– Великий?

– Ну?! – грозно рыкнул старик, поворачиваясь к перерожденцу.

– Я не имею претензий к этому яутжа, – отчетливо выговорил Искра, глядя в багряные глаза с тонкими оранжевыми прожилками. – А если имел бы, разрешил бы их сам.

– Зато я имею претензию к щенку, не способному даже ответить, как должно! – пророкотал Старейшина.

Краем глаза Искра увидел второй опускающийся летун и багряный плащ Трезвого. Секунду помедлив, Глава Совета зашагал в сторону конфликта.

– Модификанты не могут говорить громче, – чуть понизив голос, ответил Искра, понимая, что делает самую большую в жизни ошибку.

– Эта тварь еще и мод?! – взревел Старейшина и грубо схватив прядь угольно-черной гривы, сорвал с нее кольцо. – Жалкий выродок!!!

– Что происходит, почтенный Говор? – уточнил Трезвый, подтверждая слова гулким вопросительным рокотом.

– Это мерзкое отродье – мод! – рыкнул Говор, опять занося клинки, причем непонятно, над Искрой, удерживающим на всякий случай переставшего дергаться чернокожего, или над генмодом.

– Это, насколько я знаю, сын Бури, о котором речь будет в Совете несколькими часами позже, – ответил Глава Совета, – а это… да, возможно и мод, возможно… Но держит его Искра, и Искра же, судя по всему, имеет на его судьбу какой-то свой взгляд. Какой именно?

Перерожденец склонился, насколько позволяли занятые руки.

– Этот воин невзлюбил меня – скорее за нынешнее состояние, чем за давние стычки. Я не держу обиды. И если вся его вина только в происхождении и отсутствии знаков клана… стоит ли сломать копье только за скверно отточенное лезвие?

Трезвый застрекотал, косясь на собрата.

– Не будь у этого воина хвоста, я сделал бы его Арбитром вместо Граната завтра же. Слышал, как рассуждает?

– Я не привык прислушиваться к писку и щебету добычи, Трезвый, – бросил Говор с такой насмешкой, что Искра невольно встопорщил гриву и ощерился. – Позволь напомнить, что здесь, в доспехах погибшего Арбитра стоит отродье, которое вместо того, чтобы прятаться в глубинах космоса, осмелилось открывать свою пасть перед Старейшинами народа яутжа. А ты, по непонятной мне причине, этому попустительствуешь.

Трезвый чуть наклонил увенчанную тяжелой естественной короной голову и сощурился (честно говоря, Искра предполагал, что сейчас прозвучит вызов).

– В отличие от многих и многих воинов, достойных, но не слишком обременяющих себя долгими рассуждениями, я считаю, что выслушать, если речь имеет достаточно смысла, необходимо и добычу, о чем Кодекс имеет отдельный параграф. А в данном случае, пусть и несколько из других соображений, но я действительно поддерживаю точку зрения простого Старшего кровавого, чем своего собрата. Не достаточно отрезать моду голову – нужно еще узнать перед тем, кому принадлежит мод. А рвущийся пустить в дело клинки, – в голосе Трезвого проскользнули недобрые нотки, – слишком спешит, если, разумеется, мод не принадлежит ему самому.

– Ты обвиняешь меня? – со скрежетом процедил Говор, угрожающе разводя максиллы.

– Разве? Нет, всего лишь желаю разумного рассмотрения дела. На этом же Совете. Искра?

– Да, Великий?

– Насколько я понимаю, этот боец твой пленник? В таком случае возьми на себя труд доставить его в одну из камер и закрыть там. Ключ оставишь у себя.

Сын Бури почтительно поклонился в ответ на приказ, и повел модификанта в указанном ленивым жестом направлении.

Краткий опрос встречного прислужника прояснил, где находится бокс с камерами, хотя его устройство, как и остальная планировка Чертога Совета. В нем почти не было… да никого в нем не было, даже охраны у камер заключения – только ключ-карты на специальной стойке.

Тень не пытался вырываться. Его глаза потухли, голова опустилась. Искра был почти уверен, что как только он останется один, боец просто свернется в клубок и перестанет реагировать на окружающее. Мод вместе с перерожденцем вошли в бетонный куб три на три на три метра. Броня остался снаружи, подчиняясь знаку.

– Тень?

Никакого ответа.

– Тень? Ты меня слышишь?

– Слышу, – своим еле уловимым шепотом откликнулся мод безо всякого выражения.

Искра мысленно выругался и после секундного раздумья положил лапу на плечо существа (ошибка – парень сжался почти до мышечной дрожи).

– Я постараюсь тебя отсюда вытянуть. Понял? Только не дури, не пытайся сбежать или еще что-то выкинуть.

– Зачем?

– Затем, чтобы тебя по-глупому не прибили все-таки…

– Зачем вытянуть? Я ничего не могу.

– Чего???

– Я не смог справиться с тобой. Не смог вернуть, – он чуть кивнул на злосчастную бусину. – Даже погибнуть вовремя не смог.

– А ты ему все еще служишь? – что-то словно дернуло за язык.

– Я ему не нужен, – просто, с жуткой мукой во взгляде выговорило существо. – Нужно, чтобы я умер, и все. Но я сделаю…

У дальней стены был стенд для фиксации пленника и на самый краткий миг у перерожденца возникла идея намертво пристегнуть Тень к нему, но тут же стыдливо спряталась.

– Ты ему и был нужен, только как клинок, – зверея от собственных слов прорычал Искра. – Как клинок, который ударит сам по себе, не запачкав владельца. Выродок! Добрые духи, какой же выродок, только он, а не ты! Я его убью. Своими руками. Слышишь?!

Тень только чуть покачал головой.

– А потом заберу тебя. Не знаю, как, но я этого добьюсь. А ты… а ты будешь здесь ждать, и только попробуй что-нибудь с собой сделать, слышал?! И сними эти кольца дурацкие, лучше уж без них, чем с такой бутафорией!

Генмод послушно стянул с боковой пряди первый кусок металла. Искра, все еще кипя, вылетел вон и замкнул камеру на все три уровня защиты – не столько опасаясь побега, сколько во избежание сюрпризов.

– Идем, – приказал он спутнику и широким шагом двинулся к выходу.

– Сказал, чей он? – осторожно уточнил Броня, добавляя шага.

– Можно и не спрашивать, – фыркнул сын Бури. – Говора, и так скажу.

– С чего ты решил? Ну вспылил Великий, случается…

– Он не вспылил, неужели ты не понял, Бронька? Если бы он вспылил, он бы вонял, как тыдра.

– Хм…

– Он собирался убирать отработавшую фигуру. Как в “крепостях”, понимаешь?

– Как-то это… – растерянно пробасил сын Бастиона.

– Низко? Ага! Еще и как! Ладно, поборемся!

– Ты бы со Старейшинами не так…

– Не так резко? – сердито прищелкнул воин.

– Вроде того…

– Лучше я пониже поклонюсь достойным уважения, чем согну спину перед трусом и подлецом, – отрезал сын Бури.

Броня нахохлился и замолк.

Огромный амфитеатр во время Совета никогда не заполнялся более, чем на треть, а сейчас было и того меньше – это и Искре, и Броне стало видно, когда они заняли положенное место на закрытой галерее с выходом внизу. Девятеро Старейшин расположились на своих каменных площадках, укрытых от солнца яркими шелками. Кроме них и пары сопровождающих при каждом, на более нижнем ярусе перерожденец рассмотрел Комету с небольшой свитой, в числе которой, но несколько в стороне, пребывал Тёмный. На ярус выше присутствовало до десятка стражей и жрецов Черного Воина, но был ли среди них Полночь, сын Бури не рассмотрел.

Старейшины обменивались дежурными приветствиями и репликами, но спустя еще несколько минут умолкли. Амфитеатр погрузился в тишину, и в этой тишине гулко и строго, словно удар гонга, прозвучал голос Трезвого:

– Да будет Совет.

Остальные коротко низко прогудели согласие.

– Этот Совет собран, чтобы разрешить вопросы чести и бесчестия, – начал Глава. – И первый вопрос будет касаться воина Брони, сына Бастиона из клана Кометы. Этот вопрос решался Арбитром Гранатом, и приговором его стало изгнание Брони с лишением всех заслуг, наград и жизни потомства. Однако при исполнении приговора Гранат принял вызов Поцелуя Полуночи и был побежден.

Экрана с видеозаписью Искре видно не было – он висел над галереей, но по звуку он до малейшего движения узнавал свой поединок с Арбитром.

– Отродье!

– Есть ли у Старейшин претензии к ходу боя и собственно вызову? – игнорируя крик, спросил Глава Совета.

– Впервые вижу перерожденца, владеющего копьем, – гулко прорычал кто-то и его поддержали согласным стрекотанием два или три голоса.

– Об этом странном феномене у нас еще будет время поговорить, – согласился Трезвый, – но сейчас речь идет о форме вызова, его причине и результате.

– Гранату – позор, – после секундной паузы ответил громадный темный Старейшина, насколько помнил Искра, тот самый Сплав. – Не принять прямой вызов, пойти в бой и проигрывая, браться за пушку… позор, и имя в забвение!

– Позор, – согласился красно-рыжий самец с очень длинной гривой, в которой на виске радужно блеснул Адамант. – Здесь и спорить не о чем! Стену почета очистить, трофеи сжечь. Последние дела пересмотреть. Все.

– За какой срок? – уточнил пепельношкурый Старейшина с противоположной площадки.

– Не меньше, чем за год. Готов заняться лично, если остальным собратьям хватает иных занятий! – фыркнул Базальт.

– Пусть будет так, – кивнул Трезвый, явно ожидавший этой вспышки. – Итак, имя Граната подлежит забвению, а его дела – пересмотру. Что возвращает нас к конкретному делу сына Бастиона. Пусть он предстанет перед Советом, он, а также вожак Комета, обвинитель Темный и Искра, сын Бури, защитник Брони и победитель Арбитра.

========== Решения Совета ==========

Нижние двери плавно разошлись, и Искра второй раз в жизни ступил на белый песок Круга. Круга, перед которым благоговели все яутжа, с вольера до самой старости.

Он снова шел первым. Не пригибаясь под тяжестью взглядов, падающих на тело, словно прицельные лучи. Не сдерживая, но и не ускоряя шаг. Он пришел, потому что прав, и стелиться перед властными сородичами не станет.

Поклон, медленный, полновесный, по очереди в три стороны, как велит этикет (и хорошо, что не придется склонять голову перед Говором, слишком бы это было противно).

– Искра, сын Бури, сына Угрозы, сына Верного приветствует Великий Совет Старейшин.

Молчание.

Чуть приподняв даже не голову, а взгляд, Искра увидел каменные лица старейшин, на которых еще просвечивало недоумение. Или возмущение.

Броня молчит. Он встал у перерожденца за правым плечом, и пока что не имеет права голоса.

– Темный, сын Обвала, Мастер охоты из клана Кометы, – ровно проговорил Трезвый, – Ты обвинил Броню, сына Бастиона в хищении трофеев и побед.

– Не я обвинял сына Бастиона, Великий, – осторожно ответил Темный. Голос у него не изменился, мягкий, какой-то шелковый, шелестящий, как песок. – Я только посчитал необходимым поставить в известность Арбитра о полученном мной видеофрагменте.

(Начинается! Ну скользкая рыба-ползун, на этот раз не вырвешься!)

– Те, кто еще не ознакомлены с фрагментом, могут увидеть его сейчас, – усмехнулся Трезвый, и Искра послушно обернулся к экрану. Картинка была темной и смазанной, действительно съемка с маски. Да, перед его глазами снова мелькала Черная речка с ее причудливыми извивами и колоннами жесткачевых окаменевших слюней. Солдаты

Священной добычи накатывались на воина, как прибой, но он вполне успешно избавлялся от противника лазером. Потом сверху прыгнул страж, и вспышка выстрела разделила его фигуру надвое.

– Стоп!

Это рявкнул Базальт, и картинка мгновенно замерла.

– Покадрово назад, – попросил такой же красношкурый самец с более короткой прической. – На плече поставлен и лазер, и мощный плазмомет? На один элемент питания?

– Возможно. А можно было на спину бросить дополнительный, – возразил серый Старейшина. – И на зачистку улья вполне логично.

– Хорошо. Продолжаем…

Второй страж промелькнул в самом конце и тоже попал под выстрел. Потом воин возвращался и забирал оба длинных черепа, тщательно очищал их, и видно было золотистые лапы с крупными рыжими пятнами.

Съемка окончилась.

– Что скажет Искра, сын Бури, желавший защитить сородича?

– Что это видео с Черной речки, и снято не слишком достойным воином, но не Броней, сыном Бастиона.

– Почему ты считаешь именно так?

– Потому что по Черной речке мы шли в паре, и в этой паре я двигался первым.

– Пары ни на одном кадре незаметно, – кивнул Базальт. – Вы не разделялись?

– Нет. Улей был слишком крупным, чтобы в одиночку удерживать любой из коридоров. Кроме того, в улье было только шесть стражей. Один вместе с маткой стал трофеем Вожака, второго сразил Великий воин Взмах, третьего – Мастер охоты Вечер, четвертого – Мастер охоты Горжет, пятого – Старший кровавый Ярость, а шестого я застрелил. Этот страж почему-то не проявил агрессивности и не среагировал даже на звук вызова. Я счел его больным. Застрелил из плазмомета, а труп сбросил в воду. После чего Темный вызывал меня на бой за неуважение к трофею.

– Попытка обелить старого товарища и заодно собственное имя, – фыркнул Говор, облокачиваясь на перила своей площадки.

– Я помню этот поединок, почтенный Старейшина, поскольку он происходил на моих глазах, – вступился Комета. – Помню, что происходил он до окончания зачистки, что было нарушением моего приказа. Помню, что сражающихся атаковал солдат жесткого мяса и был убит сыном Бури, после чего оба нарушителя понесли заслуженное наказание.

– Темный, сын Обвала, – спросил Глава Совета, – каким образом к тебе попала эта запись и почему ты решил, что она принадлежит именно сыну Бастиона?

– С позволения Великого, я являюсь техником на Границе, крейсере отважного Кометы. Я разбирал старое оборудование, в том числе и маски, вышедшие из употребления, и карты памяти, оставшиеся от масок. На одной из них я обнаружил эту запись в сильно поврежденном виде. Восстановив изображение, я посчитал бесчестным утаить ее.

– Повторю вопрос, – покачал головой Трезвый. – Почему ты решил, что эта запись касается именно бесчестия Брони?

– Его выдали руки, мудрейший, – недоуменно шевельнулся Темный, – сын Бастиона единственный самец в клане с подобным окрасом.

– Спустя десять лет, когда он успел десять раз перелинять и пятна поменяли очертания, спохватился, – прощелкал насмешливо Базальт. – Где гарантия, что эта карта вообще не снята с маски, пролежавшей на мертвом теле много десятилетий? Качество съемки вполне соответствует!

– А почему Темный обратился к Арбитру, не к собственному Вожаку? Ведь Броня одного с ним клана, – спросил до сих пор молчавший золотисто-белый самец с белоснежной короткой прической.

– К сожалению, я не пользуюсь достаточным уважением Вожака, чтобы он всерьез отнесся к старой записи, – с поклоном (сперва Старейшине, а потом Комете) откликнулся Темный.

Вожак немного раздраженно повел плечом.

– Я мог бы предположить иное объяснение, – не выдержал Искра.

Полосатый Старейшина глянул на него янтарными глазами и плавно склонил голову, позволяя продолжать.

– Отважный Комета хорошо знает своих воинов, от неокропленных мальков до Великих, и никогда не поверил бы в бесчестие Брони на основании древней записи, спустя десять сезонов после происшествия.

– То есть ты, сын Бури, считаешь, что Темный намеренно оклеветал собрата по оружию?

– Да, я считаю именно так.

– Зачем?

Искра вскинул голову.

– Неприязнь между сыном Бастиона и Темным известна всему клану Кометы. Тем более, что сестры Лист и Летяга предпочли Старшего кровавого, а не Мастера охоты.

Броня позади отчетливо зашипел, но в присутствии Старейшин на большее не решился.

– Совет выслушал все аргументы по делу о бесчестии, сын Бури и сын Обвала?

Темный промолчал. Пока что кроме недовольства Старейшин и Вожака, безо всякой конкретики, ему не грозило почти ничего, разве что бой с оправданным сыном Бастиона.

Искра тоже склонился, показывая, добавить больше нечего.

– Хорошо, – обронил Трезвый и обвел Совет взглядом. – Пусть каждый из Старейшин скажет свое слово.

– Навет из ревности или еще Боги знают чего! – Фыркнул Базальт. – Лава?

Второй красношкурый самец согласно кивнул.

– Скорее, передергивание фактов по своему желанию, – проворчал бело-золотой. – Мерзко, но не наказуемо никем кроме жертвы.

– Возможно, Солнце.

– А возможно и простая ошибка. Порой яутжа, не желая зла, вершат ужасно черные дела, – усмехнулся пятнистый, как и Броня, Старейшина в темно-синем доспехе. – Хотел искоренить бесчестие, а в итоге оклеветал собрата.

– Словам перерожденца я не поверю, – резко бросил коричневый с песочными полосами самец. – А кроме его слов против обвинения нет ничего.

– Но и доказательства вины рассыпаются от взгляда, даже не от вздоха, Упрямый, – возразил Солнце.

– Возможно, – не стал спорить коричневый.

– Оправдание дурной крови, – брезгливо фыркнул темный с мелкими белыми пятнами яутжа. – В любом случае дурное дело, будто Совету больше заняться нечем!

– Оправдание дурной крови, Атака, – согласился Говор. – Само по себе отвратительное.

– Почему Вожак Комета не защищал своего воина перед Арбитром, пока шло разбирательство? – спросил последний Старейшина, и полосатый от обиды Комета поднялся на своем ярусе:

– Разбирательства, Великий Цель, не было, как такового. На мой крейсер прибыл Арбитр и приказал передать ему изгоя Броню, лишенного чести, для свершения приговора.

– Почему Комета не обратился к Совету сам?

Вожака располосатило еще ярче.

– Приговор Арбитра…

– Арбитр служит Кодексу, а не наоборот. Мне казалось, что Вожак должен понимать это.

Комета поник косматой головой.

(Наверное, Цель – прежний вожак Кометы, если не его учитель.)

Искра с трудом удержал каменное выражение морды.

– Итак, два голоса против семи, – подвел итог Трезвый. – Броня, сын Бастиона, ты оправдан. Твое мнимое бесчестие было результатом скверной работы Арбитра, который уже понес наказание от рук самого Черного воина. Твой гарем, угодья, награды и статус восстановлены такими, как были. Если пожелаешь, можешь вернуться к службе своему Вожаку или уйти в другой клан.

Комета поднял голову, и выражение его лица все еще оставалось хмурым и самую капельку виноватым.

– Если мой вожак не пожелает моего ухода, я останусь в клане Кометы, – твердо выговорил Броня.

Вожак склонил голову и утвердительно рыкнул.

– Но к службе приступлю по прошествии нескольких дней, если грозный Комета позволит. – быстро добавил сын Бастиона.

Учитывая цепкий взгляд Старейшины Цели, не позволить у Кометы шансов почти не было, и он утвердительно прорычал второй раз.

– Можешь покинуть Круг и присоединиться к своему клану.

Броня замялся, но с места не двинулся.

– Ну же, – с любопытством продолжил Трезвый, – в чем дело, воин?

– Я оказался здесь и оправдан только благодаря сыну Бури, – проговорил сын Бастиона, до белых пальцев стискивая рукоять Глефа. – Даже оружие, позволившее названному дурной кровью дожить до Совета, принадлежит Искре, а он все еще перед Великими и судьба его не решена. Я готов поклясться перед Советом и Черным воином, что более отважного существа, как бы он не выглядел, не знаю.

– Думаю, Совет примет к сведению твои слова, – усмехнулся Трезвый. – А теперь покинь Круг. И никакой мести до кланового корабля.

Броня прошел мимо Искры, чуть коснувшись его плеча, и одним движением взмахнулся на парапет. Оглянулся. Перебрался к клану и встал тоже чуть в стороне, подальше от Темного.

Искра улыбнулся.

(Номер раз. Теперь как-то получить Тень)

– Последний вопрос к Темному, сыну Обвала. В иске звучала еще одна странная фраза, – проговорил, пощелкивая Трезвый. – “Искра, сын Бури, снисходительно отнесся к нарушению Кодекса собратом, но после решил сообщить о нем…” Такой момент действительно был?

– Нет, – почти радостно помотал головой Искра. – Это тоже чистой воды навет, за который Темного по окончании всех разбирательств ждет поединок.

Глава Совета застрекотал, но тут же оборвал трель и посерьезнел.

– Слова против слов были и остаются делом воинов, их произносящих. А теперь перед нами в самом прямом смысле стоит вопрос, никогда ранее не появлявшийся перед Советом Старейшин.

– И подметает хвостом Круг, – почти так же весело стрекотнул Базальт. – Впервые вижу перерожденца со знаками различия, в броне и с копьем!

– Отродью – смерть отродья! – Рявкнул Атака.

– Отродью – смерть отродья! – эхом откликнулись сперва Упрямый, а потом Говор.

– Вопрос, в том, кто в действительности стоит перед Советом, – задумчиво склонив голову на бок, проговорил Трезвый, – перерожденец, каким-то чудом обученный говорить и заучивший биографию Искры, сына Бури,словно птица-говорун, или все-таки воин-одиночка, Искра-Порождающий-Бурю, волей Черного воина или демона поменявший вместилище своего духа…

– Прости, Трезвый, но мне не понятны твои колебания, – голос Говора был спокойным, но холоднее стали. – Достойный воин, встречая конец, с улыбкой отправляется в потустороннюю армию, на службу к Черному воину. Перед нами – проявивший редкую трусость самец, позорно бежавший от гибели, и в наказание, вероятно, заточенный в отродье. Тем более, что достойный воин найдет способ окончательно оборвать свою жизнь. Тем более перед тем, как стать пищей грудолома, а значит – дважды беглец от смерти.

Трезвый прищурился. Солнце с интересом склонился на свой парапет.

– Каким чудом эта тварь обрела голос, не стану даже гадать, – продолжал Говор, – но затем поступила подобно своим безмозглым родичам: напала на Арбитра, как-то нашла общий язык с другим выродком и посмела явится сюда, чтобы, словно грудолом, внедриться в тело воинской машины яутжа. И ждать ее, на мой взгляд, может только одно, то что ожидает любого грудолома.

– Что ты можешь сказать в ответ моему собрату, сын Бури? – мягко спросил Солнце.

– Что любые мои слова после такой речи будут звучать как оправдание, а оправдываться я не стану, – глянув в глаза бело-золотому самцу, ответил Искра.

– Хорошо сказано, – тряхнул гривой Базальт. – Тогда изложи, как стал перерожденцем и как понял, кем стал.

Искра повторил рассказ, уже знакомый Трезвому и Алварду с “Содействия”. Несколько раз приходилось отвечать на дополнительные вопросы, но опасных тем (демона, изгоев, и даже судьбы Дюны) удалось избежать. Пока.

– Почему Ровный и его воины не преследовали тебя, когда покончили с дурной кровью?

– Скорее всего, были слишком изранены, чтобы сражаться дальше, и тем более зачищать жесткое мясо.

– Почему жесткое мясо не напало на тебя?

– До некоторого момента жесткачи были заняты изгоями, а после я предпочел найти укрытие. Пытался представить себя жесткачом, раз уж угодил в кошмарный сон.

– Как ты попал на С-19?

Начиналось вранье, но его Искра более или менее продумывал до Совета. Корабль сына Бури Грозный использовал как челнок разведки, и, судя по допросу последнего пленника (пока Искра еще был сам собой, относительно вольно бегающим от ползунов по каменистой планете), угробил в грозовом фронте, пытаясь готовить засаду на Ровного…

– Мой старый челнок был запрограммирован дурной кровью на полет туда. К сожалению, управлять им я не мог. Он разбился при посадке, когда автопилот не справился с бурей.

– Что было после?

– Наверное, именно тогда, на С-19, я осознал полностью, что не сплю, и начал учиться заново.

– Странный рассказ, – фыркнул Лава.

– Странный, – согласился Цель, – но я не слышу в нем лжи. Кем бы ни было это существо, оно говорит правду.

– Сколько жен было в твоем гареме?

(Нашли, что спросить…)

– Я не создал гарема, Великий, довольствуясь вниманием свободных самок.

– Скольких Королев Жесткого мяса ты сразил?

– Трех, Великий, но ни один череп Матки не украшал стену моих трофеев.

Трезвый, Базальт и Сплав на редкость дружно оглянулись на Комету.

– Есть ли нечто, что подтвердит подлинность души твоего воина, Вожак? – спросил Солнце за всех.

Комета задумался. Видно было, что ничего подходящего ему в голову не приходит. Взгляд Цели опять заострился, словно над его головой вот-вот появится надпись “Комета – плохой вожак”, и Искра решил прийти на помощь бывшему командиру, которого вовсе не считал плохим.

– Грозный Комета вряд ли однажды простит мне украденную из медотсека тыдру.

Между Старейшинами пошел недоуменный обмен взглядами. Грозный Комета опять располосатился, сверкнул глазами, поборол себя и вдруг улыбнулся.

– До сих пор жалею, что не оборвал тогда хлыст о твою спину. Да, перед нами Искра-Порождающий-Бурю, ибо вряд ли даже палачи дурной крови интересовались бы шуточками неокропленного малька.

– Перед нами, – снова срываясь на рык, произнес Говор, – отродье жесткача и жалкого труса, убоявшегося Черного воина! Смерть отродью!

– Почтенный Говор, а в чем, собственно состоит трусость сына Бури? – с некоторой долей раздражения осведомился Цель. – Не мы ли с вами участвовали в предыдущем Совете, слушая отчет Ровного об уничтожении Грозного с его сворой? Не говорил ли Ровный, что пленники Грозного претерпевали страшный конец, но погибали с честью, включая яутжа-одиночку Искру? Очнуться в теле собственного перерожденца… это более чем странно, но, как показывает грубая реальность, возможно. А вот сохранить после этого разум? Не уверен, что сам прошел бы подобное испытание успешно.

– Так что мешало ему прекратить испытание в любой момент, собственными когтями, хвостом, прыжком с высоты или иным способом? Или такая мысль просто не приходила в голову? – С издевкой уточнил Атака.