Текст книги "Искра (СИ)"

Автор книги: Jolly-orka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

========== Начало ==========

Энид стояла, переводя взгляд с одного существа на другое, и чувствовала, как все полтора метра ее прически «конский хвост» пытаются встать дыбом. Существа – две штуки, – с естественным любопытством вытягивали шеи, пытаясь понюхать эльфку.

– Вы… вы понимаете, кого вы притащили? – осторожно задала Энид первый вопрос, стараясь рассмотреть в синих гранях Имлериховских глаз хоть каплю вины или иной признак совести.

– Зверей, которых отказывалась принимать стая.

– Зверей? – ей казалось, что леший злонамеренно издевается.

– Ну да…

– А ты знаешь, что это за звери и как они появились на свет?

– В общих чертах, – шевельнул плечом Имлерих. – Кажется, двоих сородичей Тумана заразили с помощью какой-то специальной зверушки и это вывелось из их тел. Также, как выводятся некоторые осы.

Энид устало покачала головой. Неужели леший на самом деле настолько деревянный, что ничего не почувствовал и не заметил? Ведь Тумана он слышит за сотни миль!

– Осы… Хорошо. Ведьмак?

Кейан вскинул глаза. Он, в отличие от друга, прекрасно чувствовал и напряжение эльфки, и ее гнев, и с удовольствием растворился бы в пространстве парка.

– Ты внимательно читал ваши книги?

– Вроде бы неплохо…

– Тогда расскажи мне, как на свет появляется большинство чудовищ?

– Часть чудовищ ведет себя, как обычные звери. Рожают детенышей и растят их. Так живут грифоны, бесы, черти и волкодлаки. Часть – ящеры, – несут яйца и сидят на них наподобие куриц. Часть – призраки, трупоеды, утопцы, лешие и прочие кладбищенские бабы…

Кей запнулся, и брови его поползли к переносице.

– Продолжай.

– Появляются из людей, погибших медленной страшной смертью или просто не завершивших свои дела на земле. Ты ведь это хотела услышать?

Туман переступил и инстинктивно прикрыл наставника спиной.

– Да, Кейан, я хотела услышать именно это.

– И ты считаешь, что эти, как их…

– Перерожденцы, – подсказал Туман.

– Перерожденцы несут на себе отпечаток души тех, из кого появились?

– Отпечаток души? – эльфка засмеялась, с огромный трудом удерживая рвущийся из горла стон. – А душу целиком не хочешь? Спящую душу, которая в любой момент может проснуться и обнаружить себя – чем? Где?! У кого?!

– Их… можно убить, – осторожно сказал ведьмак.

– За что? За то, что какая-то тварь обрекла на пытку?! Кейан… уйди с глаз долой с такими идеями!

Ведьмак исчез в кустах очень быстро и совершенно беззвучно.

– Имлерих? Ты ничего не заметил? Ничего не почувствовал?

– А у меня было на это время? – опять повел плечом бывший рыцарь.

– Скажешь, что его не было?

– Да нет, не скажу. Эта мысль просто не пришла мне в голову… Тем более что к эмпатии я никогда особенной склонностью не отличался.

– Ты не леший, – грустно вздохнула Маргаритка. – Ты бревно, а шлем на голове, увы, для таких как ты – не предмет, а образ мысли. Я принимаю твой страшный дар, просто потому, что не могу от него отказаться. А теперь уйди.

Лесное чудовище повернулось и двинулась прочь. Белокожий на миг задержался.

– Они не совсем обычны для перерожденцев. Я обратил на это внимание, но не понял. Они… неагрессивны и слишком разумные… Хотя возможно… Могу я спросить?

– Спрашивай, Итчард. Прости, что повысила голос на твоих друзей, – белый воин ей нравился, как мягким нравом, так и вежливостью.

– Если получается перерожденец из разумного… Он всегда получается таким? С чьей-то душой?

– Не думаю, – честно ответила Энид. – Он получается одушевленным если соблюдается определенный набор условий, и всех их я просто не знаю.

– Когда зараженный об этом знает и понимает, что его ждет?

– Думаю, да.

– А еще?

– Наверное, когда он не имеет никакого шанса что-то изменить – скован или связан. Когда процесс… идет по живому, а жертва в сознании. Переход души требует огромного количества энергии, а ее может дать только страшная боль. И еще когда… когда душа не смирилась.

– А как понять, одушевлено существо или нет?

– Почувствовать, – улыбнулась Энид, – но не у всех это получается…

– Если я встречу таких, я попробую, – очень серьезно кивнул Туман. – И если они не будут опасны, не стану убивать просто так. Правильно?

– Просто так убивать вообще скверная затея, но это не про тебя. – Ответила Маргаритка и продолжила, чувствуя, что загоняет себя в ловушку. – Если поймешь, что не справляешься, приводи свои находки мне, разберемся вместе.

Искре снился сон.

Обычно, сны ему снились редко или не делали этого вовсе. На сей раз сон был очень длинным, очень подробным и очень… стрёмным.

Плен, какая-то дикая планета, где не на что сесть и нечего съесть. Его взяли второй раз, только когда самец совсем обессилел от голода (а жрать трупы врага не позволила природная брезгливость). Его и еще одного самца, молодого вожака по имени Дюна приковали к скале и оставили внизу яйца чужого.

Он помнил прыжок лицехвата. Помнил приход в себя – словно следующий обрывок сна, помнил раздирающую нутро боль – и тогда мир погас. Ненадолго, чтобы появиться странно и в непривычных красках. Потом снова были цепи и что-то еще, словно никак не можешь вспомнить слово, вертящееся на языке.

Потом был демон.

Демон дал им с Дюной отомстить убийце и привел в странный чертог, по всем признакам принадлежащий… Белой Матушке. Только Белая Матушка почему-то выглядела, как очень красивая уманка и на демона сердилась, отчего демон смутился и убрался гордой походкой воина.

Искра и Дюна оказались перед Великой Самкой вдвоем.

– Вы изменились, – грустно чирикнула она, как птичка. – Боль и гнев сделали вас Перерожденными.

– Нет! – ответил Дюна. – Я – яутжа!

– Ну… ладно, – согласился Искра и покосился себе под ноги. Да, там шевелился хвост. Длинный перерожденческий хвост.

– Прости… Это не мое решение и не моя вина. Я хочу помочь вам, но… пока есть только два пути. Вы можете заснуть и ждать своего часа, но ожидание будет долгим. Вы можете… остаться, как есть, и принять новый облик.

– Я – яутжа. Я – воин. Я не могу быть священной добычей, – покачал головой Дюна.

– Тогда спите. Спите и пусть ваши души берегут добрые сны…

Дюна покорно залез на здоровенный гриб и улегся там, а Искра попробовал поболтать хвостом и своротил второй гриб, который явно предназначался ему самому. Упс…

Белая Матушка строго посмотрела на воина.

– Я не хочу спать, Великая. Я согласен быть перерожденцем. Ну, влип. Ну, как-нибудь расхлебаю. В конце концов, представь, как в итоге удивится моему визиту Черный воин?

Самка покачала головой, но Искре показалась, что она едва сдерживает смех.

– Ты выбрал. Чтож, идем со мной.

«Идем со мной» продолжалось довольно долго в путанице чего-то вроде полых корней, а закончилось в комнате, больше всего похожей на старинную лабораторию.

– Выпей это, – приказала Белая Матушка, протягивая ему какую-то склянку. Искра честно поднес к носу посудину и принюхался. Пахло цветами. Обоняние перерожденца оказалось на порядок лучше, чем у яутжа, и говорило, что жидкость должна быть сладкой.

– Пей, – повторила самка.

– А это что? – уточнил Искра, с некоторым трудом заставляя внутренние челюсти показать язык и лизнуть самую капельку.

– Ты изменился, а теперь обрел разум. Я хочу немного исправить тебя, чтобы звериные привычки лучше совмещались с ним.

Что же, вполне здравая идея.

Искра запрокинул голову и влил глотку малиновое веселенькое зелье. Голова закружилась, и он осел на пушистый ковер, похожий на траву, или траву, очень похожую на ковер… На этой замечательной ноте сон, наконец, и закончился.

Спустя еще некоторое время самец потянулся, что-то пнул и понял, что проснулся окончательно. Открыть глаза всегда было некоторой проблемой (в прежнем клане она решалось сиреной побудки, но с тех пор, как у Искры появился собственный корабль и воля вольная, сирена была тщательно забыта), поэтому лентяй потянулся еще раз, получше, и что-то со звоном опрокинулось. Упс.

Глаза открылись мгновенно.

В окно лились яркие солнечные лучи. За окном порхали птицы и бабочка. Под окном на боку лежал опрокинутый столик на одной ноге и ваза (точнее, то, что от нее осталось). Сам Искра растянулся на ковре (он все-таки был ковром) и теперь таращился по сторонам, узнавая сон деталь за деталью.

– Если про сон сказать, что это был не сон… – начал-было самец, но получилось шипение. Позади справа что-то шевельнулось, и Искра рефлекторно прижал это рукой к полу. «Этим» был хвост, который, будучи осторожно подерган, сообщил о сем факте позвоночнику владельца.

(То есть все-таки сон был не сон? Очешуеть… )

Самец встал. Ну да, рост – выше, чем у среднего яутжа. Немного, но выше. Руки – вполне аккуратные кисти, довольно ловкие. Ноги – широкая остойчивая пясть с мощнейшими когтями на пальцах, дополнительное оружие.

Искра гордо распрямил спину и стукнулся об люстру бронированным черепом. Вниз посыпались свечки. Упс…

Зато дальше в простенке было зеркало. Воин встал перед ним, приосанился (до потолка не достал).

Да, перерожденец. С непривычно-ровной осанкой, серый, как пепел и как полагается Искре-воину. Грива густая и жесткая, довольно длинная. Шрамов почти нет (но это не беда, наберутся). И хвост с костяным наконечником не хуже, чем у матки жесткача.

Гордо фыркнув, Искра отошел от стекла. Прикинул, что нужно будет раздобыть и переделать элементы брони, зато теперь по руке будет самое тяжелое копье и самый мощный плазмомет. Справа в нижнем секторе что-то двинулось, и Искре прижал нечто ногой. Хвост дернулся, пытаясь обрести свободу.

Мда. Хвост был проблемой.

Искра попытался держать его неподвижно силой воли, но новая часть тела продолжала жить непостижимой жизнью, чем дальше, тем более активной. Искра опять прижал хвост к ковру ступней, и в этот момент за спиной скрипнула открывающаяся дверь. Резкий разворот на месте перешел в не менее резкий крен, а крен – в падение. Упс, вернее “ляпс”.

– Доброе утро, – сказала самка умана из сна, останавливаясь на пороге.

– Доброе утро, – честно попытался выговорить воин, но вышел маловразумительный свист, поэтому Искра постарался подумать это «Доброе утро» как можно громче. Судя по исказившемуся маленькому личику, результат был примерно такой же, как от вопля на ухо.

Самец виновато поклонился.

(Сидя на ковре. Запутавшись в собственном хвостизме.

Встретил так встретил… Искорка, ты молодец…)

– Доброе утро, – прозвучал голос уманки вслух и заодно в его голове.

– Ты – Белая Матушка? – осторожно, стараясь не орать, подумал Искра. – Мать всего живого?

– Нет, – хотя чувствовалось, что самочке такой вопрос польстил. – Но я могу говорить с любым живым, от растений до драконов.

– А что такое дракон?

– Большой крылатый ящер, умеет дышать огнем, древний и мудрый.

(Ух ты… надо будет найти и поохотиться…)

– Только попробуй. – Строго подумала самка.

Искра подумал секунду, и постарался улыбнуться. Всеми тремя парами челюстей, внешними, основными и внутренними.

– Не верю. Раскаяние не засчитано. – Но на этот раз самка тоже улыбнулась.

========== Становясь собой ==========

В доме-дереве Искра освоился быстро. Признаться, он в любом новом месте осваивался быстро: через сутки знал все закоулки и чувствовал себя так, будто прожил тут половину жизни. Огорчало другое – пока он мог говорить только “мыслеречью”, как самка по имени Маргаритка (цветок такой) называла их безмолвное общение. Выговаривать слова певучего языка эльфов и даже резкие звуки яутжа у перерожденца не получалось.

– А чего ты хочешь? – удивилась Маргаритка, когда Искра полушутливо пожаловался на вынужденное молчание. – Ротовые, как и любые другие мышцы и связки нужно тренировать, а этим ты после второго рождения не занимался.

Искра намекнул, что и после первого рождения не очень занимался тренировкой гортани, разве что когда орал боевой клич, но самка только фыркнула: разговаривать учили в далеком детстве, может и не помнить, но факт однозначно был.

– Можем попробовать выучить тебя говорить нормально, – пожала она плечами в заключение. – Диапазон звуков неплохой, а будешь лениться – так и останешься молчаливым.

Быть молчаливым Искре, который во времена одиноких странствий ставил на бортовой компьютер симулятор личности и пререкался с собственным кораблем, вовсе не хотелось, поэтому к урокам он приступил с увлечением.

Началось с выговаривания простых звуков, гласных и согласных, причем для двух языков поочередно – эльфского и яутжа. Для второго Энид без малейшего сомнения привлекла Гору, а тот, занятый обучением своих названых сыновей, быстренько ввел для братьев смены по урокам речи. Поэтому гораздо чаще, чем Гора, перерожденцу доставались в компанию Сталь или Хром, и Искра честно до бесконечности старался воспроизводить за ними одинарный щелчок, двойной щелчок и вопросительное стрекотание.

Поначалу получалось плохо. Потом вместо нужного вопросительного несколько раз получилось оскорбительное. Поэтому Искра со Сталью дружно мыли пол в большой комнате Маргаритки после того как в процессе драки опрокинули стол и залили помещение вином с чернилами. Мытье пола обоих не порадовало, но отлично примирило. Хром обидно передразнивал неудачи перерожденца, и в конце концов висел из окна вниз головой, удерживаемый за ногу. Учитывая, что громадный Неясень поднял свою крону на высоту хорошего небоскреба, а боковых ветвей имел мизер, висеть мальку вряд ли понравилось, поэтому на какое-то время Хром стал очень тихим и вежливым.

В свободное от занятий время Искра занимался любимым делом, которое Энид называла кратко и ёмко – “шастал”.

С искренним интересом воин наблюдал за эльфами и иже при них, строящими свой странный растительно-каменный город, за жарким и немного сонным миром ящеров, живущим вокруг своей жизнью. О некоторых результатах своих изысканий Искра сообщал Энид, и дважды они, судя по реакции, оказались полезны – когда он обнаружил отличное место для железного рудника и когда отыскал пещеру с неизвестными сине-сиреневыми кристаллами, почему-то очень ценными для эльфов. Дракона, к сожалению, так и не нашел, а схватываться с большинством ящеров не имело смысла – при зачастую огромных размерах, они не отличались агрессивностью и проигрывали перерожденцу в реакции и скорости.

Впрочем, пару раз Искра все-таки ухитрился крепко влипнуть…

Первый раз был на реке, где на плоских камнях играло несколько эльфских ребятишек. Перерожденцу нравилось наблюдать за ними, надежно сокрывшись в недрах кустов. На некоторый момент он понял, что является не единственным наблюдателем…

– Как?! – возмущалась Энид несколькими часами спустя, когда хромающий Искра появился на пороге, зажимая глубокую рану в бедре. – Как можно было так искалечиться, позволь тебя спросить?! Кого ты нашел на свою голову?!

– На свою лапу, – хихикнул Искра, устраиваясь на столе, в который самка ткнула пальцем. – Почти на свою задницу…

– И? На кого ты пытался охотиться?

– Да это не я охотился, – отмахнулся воин, – это такая тварь… водяная, вроде бревна с глазами, знаешь?

– Представь себе, знаю.

– Так вот, она решила охотиться на ваших мальков на кромке воды. А мне это не понравилось.

– И?

– И я решил на ней покататься. С берега прыгнул на спину и притопил, пока она мелкого не схватила.

– А как она ухитрилась схватить тебя в таком случае? След-то не от зубов, – промывая рану травяной настойкой (хорошо, что истечение кислотной “защитной системы” уже кончилось), не отставала самка.

– А… это самое веселое! Она решила поплыть. Не нырнуть, а поплыть – кажется я ей оттоптал не только спину, но и мозг. И поплыла, с неплохой скоростью, а про водопад мы подзабыли оба. Вспомнили на самом перекате. Я решил спрыгнуть, и спрыгнул бы, если бы не эта махалка, – Искра раздраженно вильнул хвостом. – Потому что бревно решило отправиться со мной и ее схватило.

Энид окончила перевязку и молча смотрела на перерожденца.

– Вот и представь, какой вышел прыжок с прищепкой на хвосте! Не вверх, а вперед, не в сторону, а хрен поймет куда… в сухострой под водопадом! Так оно еще и в полете не отвалилось, как я рассчитывал… висит теперь на бревне, как мясо на косточке, птицеящерам на радость. Ну, и мне тоже перепало… Немного.

– И ты от водопада хромал сюда? – уточнила эльфка.

– Ну да… А куда было деваться? Аптечки-то нет… Могу удалиться, если огорчаю тебя своим присутствием, прекрасное дитя Белой матушки, – улыбнулся Искра, хотя уходить от Маргаритки не имел никакого желания.

– У тебя мозг есть? – печально спросила Энид. – Во-первых, это я должна спросить – почему не носишь с собой аптечку? Во-вторых, что мешало подойти к тем же эльфятам за куском полотна и перевязать ногу, а не брести от водопада несколько километров, истекая кровью? Ты вообще понимаешь, что мог просто не дойти?

– Во-первых, я в ваших снадобьях пока не разобрался, что и как работает не знаю, еще перепутаю. Во-вторых пугать мальков некрасиво, – качнул тяжелым черепом Искра. Нога почти не болела, только голова немного кружилась, но кружилась она давно, примерно с середины пути. – Я и так их должен был порядком застращать, когда выскакивал. А в-третьих… как показала практика, я возвращаюсь. Так или иначе.

– Я не хочу “иначе”, – резко сказала эльфка. – Я насмотрелась ваших “иначе” за последнюю сотню лет столько, что тошнить будет до конца жизни. Я устала собирать возвращающихся по кускам, и слушать, как погибали те, кто был с ними рядом. Устала видеть этих бывших во сне, когда приходят прощаться из-за предела. А тебя я собирала даже не из плоти, а из кусков души, которую выдрали из одного тела и впихнули в другое, из жертвы в убийцу. Я не хочу видеть твое “иначе”, да еще не из-за опасного врага, а по собственной тупости. Не знаешь наших трав – выучишь, никуда не денешься. А удобный кошель я тебе сама сошью, чтобы не мешал двигаться. Ты меня хорошо услышал?

Жесткий приказной тон заставил самца ухмыльнуться.

– Я услышал тебя. Но что будет, если не послушаюсь?

Звонкий голос эльфки вдруг сломался, превратился в шепот.

– Ничего. Ничего не будет, как обычно.

Энид отошла, обхватила себя за плечи, словно вдруг замерзла. Отвернулась к окну, и Искра понял, что пошутил неудачно.

С самками в прошлом он имел дело только в сезон, с разными, не утруждая себя заботой о создании гарема, хотя, казалось бы, для того хватало и колец на гриве, и богатых трофеев. Энид была другого вида, других привычек и другого характера, чем озабоченные потомством и статусом особы, но обладала странной привлекательностью. Не только врожденной, для всего живого, но и внутренней. Ей не было все равно, выживет ли в конечном итоге пациент и через сколько оборвется его путь после заживления ран. Именно этот момент одновременно и притягивал Искру, и веселил. Как оказалось, веселил не очень уместно.

Перерожденец сполз со стола и подошел к эльфке со спины. Что он мог сказать, чтобы загладить свою вину?

– Я приложу все усилия, чтобы вернуться сюда живым. Воин не всегда может исполнить свое обещание, а потому обещать я не стану, но не забуду ни своих слов… ни тебя, Энид, сделавшая Искру снова Искрой.

Самка обернулась. На ее щеках блестели мокрые полоски.

– Я запомню твои слова, Искра, сын Бури. Возвращайся и помни: Энид из Дольна будет тебя ждать. Всегда и любого.

– Ты говоришь так каждому, кто уходит? – тоже с улыбкой, но и с прорвавшейся ноткой ревности уточнил воин.

– Я говорю так каждому уходящему и каждого уходящего жду, его и только его.

Искра только головой покачал.

(Самки… Странная у них логика…)

Второй раз был спустя два или три месяца, когда на землю ящеров обрушился сезон ветров и дождей.

Тогда Искра вызвался добровольцем-наблюдателем за всякими неприятными случайностями, вместе с Горой и братцами, отправлявшимися на самый край предгорий. Очередной заряд небесного душа застал четверку на голом, как коленка, плато у входа в только что осмотренные пещеры. Спускаться смысла не имело – еще затопит, поэтому полезли на скалы. Иссеченные глубокими трещинами, они не внушали доверия ни Искре, ни Горе, но внизу было хуже. Примостившись под каменным козырьком на площадке с большой гриб размером, охотники нахохлились и приготовились пережидать непогоду. И, разумеется, демоны притащили туда же мокрую кожистую зверюгу-планер, которая решила примоститься рядом.

– Ужин! – радостно вскрикнул Хром и попытался ухватить животину за довольно длинную шею.

– Стой! – рявкнул Гора, но было уже поздно. Зверюга, от головы до когтистых лап примерно в две трети роста охотника а размахом крыльев гораздо больше, щелкнула зубастой пастью, раскроив мальку руку, вспорхнула и отправилась в дождь, а Хром с истошным воплем полетел вниз. Спустя секунду следом отправился Сталь, попытавшийся поймать брата.

Каким образом он перепрыгнул Гору, Искра так и вспомнил – в черепе осталась только одна задача: поймать обе цели и каким-то образом прекратить падение. Сталь он просто в полете сгреб, за что поймал, а с дополнительным весом легко догнал и Хрома. Правда теперь обе его руки оказались практически заняты братцами, так что в ход пошли задние лапы. Ценой двух вырванных когтей Искра превратил падение в более плавное скольжение вдоль немного наклонного каменного лба, а стесав весь бок об мелкие выступы, сумел остановиться в метре от следующего обрыва. Камень под ногами угрожающе дрогнул.

– Вы, двое, – настолько четко, как мог, прошипел перерожденец. – Взялись за руки. Самый легкий Хром, ты идешь первым. Два шага вперед – видишь, там карниз шире? Вот туда и идешь. Тебя держит брат. Я держу его. Брякнешься второй раз – догоню и убью сам, понял?

Малёк виновато щелкнул. Сцепился с братом ладонями, шагнул вдоль зубчатого, как истлевшая челюсть, выступа, успешно перебрался на широкую плиту, потянул за собой Сталь. Спустя секунду под ударом ветра кусок камня под Искрой полетел вниз, а сам он едва не отправился следом: спас только врожденный талант к лазанью по относительно вертикальным поверхностям.

Сверху по страховочному тросу спустился Гора, навис над младшим и, ни слова не говоря, отвесил оплеуху. Оглянулся на Искру, предлагая принять участие в воспитательном процессе,но самец только отмахнулся. Шкура на боку оказалась стерта до дыр в самом прямом смысле, вдобавок кислотная “лимфа” сыграла дурную шутку, не столько высушив, сколько углубив раны. Возвращаться в таком виде к Энид явно не стоило.

Дождь, судя по всему, был согласен с его решением и продержал четверку в крайне неудобных условиях еще три дня, за время которых ссадины, то ли в силу постоянно льющейся на них жидкости, то ли в силу каких-то особенностей камней загноились до очень болезненно трескающихся корок. Учитывая, что с регулярными приключениями братьев аптечка яутжа у Горы давно закончилась, а эльфскую Искра банальнейше утопил, идти к Маргаритке все-таки пришлось.

– Как? – даже не вскрикнула, а устало спросила эльфка. – Дай-ка угадаю, ты сорвался со скал… вот только почему? Ты ведь ловчее кошки…

– Это не я, – привычно вздохнул перерожденец. – Это Хром охотился… Знаешь, у меня давно появился вопрос. У вас многие носят украшения и клинки, а значит есть и ювелиры, и оружейники. Где их найти… и чем им положено платить?

– Не съезжай с темы, – фыркнула Энид. – Хром пытался поймать летуна, сорвался, а ты прыгал его спасать. Правильно?

– Почти. И все-таки?

– Можешь сходить к отцу Элихаля, он хороший ювелир. А платить… не думаю, что с тебя он попросит плату – это его сына собирался есть водяной зверь.

– Откуда ему знать?

– Элихаль рассказал, конечно. Когда ты отсыпался после того приключения, Эль приходил с девчушками, очень смущенный и испуганный. Они прошли по кровавому следу и очень боялись, что с тобой случилось непоправимое – слишком уж след был длинным и ярким. Дали мне слово, что играть на кромке воды больше не будут, и естественно, раззвонили о твоем героизме на весь город.

– Невелик героизм – защитить мальков от зверюги, – шевельнул плечами Искра. – Любой воин на моем месте сделал бы то же самое.

– Сделал бы. Но не каждый воин устроил бы скачки на водяном звере посреди реки, и не каждый стал бы прыгать с водопада. – Энид улыбалась, и Искра улыбнулся в ответ. – Кстати, а что ты хочешь заказать, если это не секрет? Может быть, проще найти готовое?

– Поясное кольцо с определенным узором и отличительные знаки в гриву, как у меня были. И у оружейника – копье. Примерно как у Горы, только наконечники другие.

– Такое вряд ли сработают даже краснолюды. У нас пока небогато с металлом, да и с мастерскими тоже. Наконечники сделают, а складное древко – нет.

– Значит будет обычное древко. Какой из меня воин – без копья и запястных лезвий?

Энид прищурилась.

– Знаешь, некоторые существа считают, что воином делает не железо, и не могучее тело, а стальная душа. Я сама отношусь к этим существам. А с душой, думается мне, у тебя все в полном порядке…

Копье, – на здешнем наречии “глеф” – на обычном древке, окованном металлом, ему изготовили бородатые шумные карлики-краснолюды, Холан и Корд. Кольца, на несколько размеров крупнее чем старые, но с идеально-правильным узором, отлил большеглазый эльф Эхель. Плазменную пушку и корабль раздобыть будет сложнее, решил для себя Искра, но не то, чтобы не возможно. Пусть только на его пути попадутся ублюдки типа Грозного.

В том, что они рано или поздно отыщутся, одиночка не сомневался.

========== Арбитраж ==========

Корабль был мелким и быстрым, но прошел над городом слишком низко, чтобы остаться незамеченным. Искра, только что уютно устроившийся на ветке, подскочил, как укушенный.

Не клановый челнок, это точно. Не обвешенная броней машина-разведчик.

Руки, ноги и хвост сами несли его из кроны в крону, а мозг стремительно проводил расчеты, предлагая и отбрасывая версии происходящего. Происходящее Искре не слишком нравилось, потому что походило на явление Арбитра.

Арбитры были воинами, достигшими пика карьеры и силы, но выбравшими путь вне создания личного клана. Гончие псы Совета старейшин отлавливали и убивали дурную кровь. В большинстве случаев их действия были разумны и оправданы, но иногда… или не так уж редко, если верить историям, передаваемым шепотом, Арбитр мог натворить дел похуже, чем Грозный со всей бандой. Например, решал свести личные счеты, свои или какого-то Старейшины. Или просто шел выполнять приговор, не разбираясь.

Появление Арбитра здесь было совершенно отвратительной перспективой.

Эльфов и иже при них стандартный яутжа вполне мог счесть интересной добычей, хотя лично Искра так не считал. Правда, сам он мало кого считал интересной добычей и имел привычку не охотиться на одной планете дважды – попробовал раз и отправляйся дальше.

Эльфы умели воевать, но вовсе не наслаждались процессом. В каждом из них внутри жила смертельная усталость, этакое “оставьте меня в покое”, и взяться за лук (меч, глеф или еще что-то) остроухого заставляла угроза даже не ему самому, а остальным, таким же чудом выжившим в некой войне и заслужившим мирное небо. Убивать добычу, которой начхать на собственную шкуру в самом худшем смысле этого слова, с точки зрения сына Бури было подлостью, примерно равной убийству тяжело больного существа.

Теоретически, это нужно было бы объяснить, но… Если с Вожаком клана так или иначе можно говорить, можно спорить и что-то доказывать, то высокоранговые господа с гремящими от колец гривами чье-то мнение выслушивали редко, а воевать умели и любили.

Более того, Искра понимал, что при обнаружении его самого классический Арбитр начнет охоту. Понимал, что говорить с “отродьем”, как часто звали перерожденцев, просто не станут, даже если в руках такового будет копье. Не станут говорить ни с Горой, ни с Туманом и спокойно добавят их черепа, как трофеи, к числу подлежащих сдаче Совету. Вот только это было не слишком правильно.

В укладе жизни яутжа многое было не так, чтобы правильно, и именно поэтому Искра предпочел стать одиночкой, поступая на свой страх и риск, так, как чувствовал и слышал древний Кодекс. И именно поэтому сейчас он следовал за садящимся у реки корабликом – вдруг Арбитр все-таки окажется нормальным, или… или его придется вызывать на бой.

Учитывая регулярные тренировки с Горой, Туманом, человеком-ведьмаком и несколькими воинами-эльфами, Искра, и раньше более чем неплохо владевший оружием, оценивал свой шанс на победу, как удовлетворительный.

Корабль опустился на обнаженные ветром и водой базальтовые плиты у реки.

Искра засел в ближайшей расселине – там тепло корабля прикроет от любых сканеров. Захватывать чужие челноки ему еще не приходилось, но продумать подобное дело “в гостях” у Грозного воин очень старался.

Люк с шипением отошел. Сбоку и снизу Искре было хорошо видно две окутанные туманом фигуры: одна существенно крупнее другой. Первый яутжа был младше лет на пятьдесят, широкий в плечах, с коротко, ассиметрично срезанной гривой без знаков различия. Второй – огромный матерый самец, уже отяжелевший, грива ниже плеч, колец немеряно.

Сердце Искры пропустило удар – первого он узнал. Узнал даже с изувеченной прической, в почти голом виде, слишком уж приметной была окраска крупнопятнистого Брони, сына Бастиона. Вот только Искра не представлял себе, за что гордого и правильного Броню могли записать в изгои.

Первый воин шел молча. Из одежды на нем была только набедренная повязка, багряные глаза потухли, мандибулы и максиллы сжались в упрямый узел. Арбитр шагал медленно, но в каждом его движении жила власть.

(Гром гремит, земля икает, это наш Арбитр ступает…)

Искра едва сдержал смешок.

Буквально в пяти шагах от трапа процессия остановилась и Броня развернулся на месте.

– Ты преступил Кодекс, – тяжело, словно роняя камни, начал охотник на изгоев.

– Я не приступал Кодекса, – глухо, но упрямо ответил Броня.

– Ты преступил Кодекс, – уже с давлением в голосе повторил Арбитр, – совершив постыдное хищение побед и трофеев в большой охоте на улей Черной реки. И будешь наказан за это изгнанием.

Искра помнил название и в его глотке зашевелился раздраженный рык. О каком преступлении у Черной реки может идти речь, если и зачистка случилась около 10 лет назад, и он сам, Искра-Порождающий-Пламя в этом чудном действе участвовал, причем в паре с Броней?!

– Я не преступал Кодекса, пусть это и некому подтвердить.

– Того, кто мог это подтвердить ты столь же бесчестно отправил в руки дурной крови. Теперь ты останешься здесь навечно и память о тебе будет стерта из сердец клана и гарема, а потомство – уничтожено. Я считал, что воин, пусть и бывший, способен с честью принять наказание, но дурная кровь остается дурной во всем, а потому ты останешься не только без оружия, но и без правой руки, – скорее засмеялся, чем зарычал Арбитр, и Искра не выдержал.