Текст книги "P.S. Я люблю тебя (СИ)"

Автор книги: jeevass-kun

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

– Неужели? – пропел шатен, вдруг резко посмотрев в карминовые глаза сестры. – Ещё пару лет назад этот приём действовал безотказно. Уже жалею, что рассказал тебе такие тайны. Женщины не должны знать мужские приёмы. Мы с вами, знаешь ли, два разных мира. Попробуй сама узнать смысл моих фокусов, если сможешь.

– Да, – Мами встала на ноги и прошла вдоль дивана, не оборачиваясь. – Он – Кодзато Энма. Он любит играть в игры и ты обманываешь сам себя, если думаешь, что узнаешь его следующий ход, прежде, чем он захочет, чтобы ты его узнал. Совсем забыла. Не так ли пишут о тебе в учебниках, братик?

– Что это такое? Лесть? – усмехнулся Энма, оборачиваясь к девушке, когда она оказалась на кухне возле холодильника. – Нет, ты шла вовсе не за мной. Зачем сменила тему? Я вряд ли догадался бы, если бы ты продолжала пытать меня. Был кто-то ещё?

– Мой косяк, признаю, – помрачнела шатенка, зло сжав бутылку ледяной воды в руке. – Я шла за ней.

– Мизуки Мейко? – не удивившись, спросил Кодзато, снова взяв в руки пульт от телевизора.

– Сасагава Киоко, – тут же ответила Мами, наблюдая за лёгким удивлением брата. – В Мизуки Мейко нет ничего примечательного, кроме её поведения. Но Киоко-тян…

– Она была с Савадой, да? – предполагая следующую фразу, спросил шатен, обернувшись к сестре. – Почему они были вместе?

– Он шёл с ней в сторону её дома из кондитерской, – ответила девушка и села рядом с парнем.

– Скоро что-то будет, – сказал шатен, поёжившись. – Будь уверена.

Комментарий к Когда отдыхают ангелы

*Умэ – японская слива;

*Ханами – японская национальная традиция любования цветами (Очень кратковременное удовольствие, длится оно всего 7—10 дней, а затем лепестки опадают. При плохой погоде (ветер, дожди) лепестки облетают уже на 5-й день. После умэ цветёт сакура);

*Рейфуку – одежда самураев (комплекс, состоящий из плечевого халата – кимоно, поясного элемента – хакама и накидки – хаори);

========== Прежде чем я упаду ==========

29 глава

25 марта, среда.

Хроме скромно прикрыла рот ладонью, тихо посмеявшись над только что законченной историей Мукуро, что шёл рядом с ней по школьному коридору. Парень незаметно улыбался, как только ему удавалось рассмешить девушку, и довольно отводил взгляд, гордый собой.

Подойдя к кабинету японского языка, Рокудо вдруг резко прижал Хроме к стене, отчего девушка невольно вскрикнула и зажмурилась. Почувствовав на губах тёплое прикосновение, Докуро распахнула глаза, покраснев. Поцеловав девушку, Мукуро отстранился и, улыбнувшись ей, направился прочь.

Хроме, прерывисто выдохнув, непроизвольно прикоснулась ладонью к горячей щеке, взволнованно оглядываясь по сторонам и беспокоясь за то, что кто-то мог видеть их поцелуй. К счастью, звонок на урок давно был, и в коридорах было непривычно пусто. Облегчённо выдохнув, девушка снова подняла глаза и тут же столкнулась взглядом с ультрамариновыми глазами шатенки.

Мейко выглядела непривычно спокойно. Девушка, к удивлению Хроме, стояла к ней довольно близко, и Докуро слегка нахмурилась, обвинив себя в излишней невнимательности. Подумав о поцелуе, Хроме почувствовала, как по спине бегут мурашки. Мизуки, глядя на девушку полуприкрытыми синими глазами, занесла над её головой руку, явно намереваясь ударить, отчего Докуро вдруг зажмурилась, съежившись у стены, и попыталась вжаться в неё, раствориться в ней и исчезнуть, дабы не чувствовать боли, которая предстоит через секунду, а может и меньше.

Вопреки ожиданиям Хроме, болезненного удара не последовало, на её голову лишь упала небольшая ладонь, заставляя ещё больше напрячься и даже закусить губу от волнения. Девушка была уверена, что сейчас Мейко больно сожмёт её волосы, всё таки ударит, непременно оскорбит, но шатенка не предпринимала никаких действий, около минуты стоя около своей соперницы, положив руку на её макушку.

Хроме боязно открыла вересковые глаза. Мизуки продолжала смотреть на неё. Едва только Докуро открыла глаза, взгляд шатенки устремился в глубокий, сиреневый цвет её глаз. Не проявляя никаких эмоций, Мейко медленно потрепала девушку по тёмным волосам.

– Ты редко проявляешь какие-то чувства на публике, – тихо, подавленно, как показалось Хроме, сказала шатенка, не убирая руку с её головы. – Это потому что ты ничего не чувствуешь, или потому что научилась скрывать их?

Хроме боязно моргнула, не зная как ответить и стоит ли отвечать вообще. Мейко лишь снова моргнула.

– Это очень больно, – продолжила девушка, опустив руку. – Больнее, чем ножом по коже, больнее, чем ожог или укус, больнее чем одиночество. Больнее всего – разбитое сердце. Я спрашиваю это не просто так. И если ты действительно знаешь, как прекратить чувствовать, то скажи мне, пожалуйста, как? Научи, как перестать чувствовать любовь?

– Т-ты не должна отрекаться от своих чувств, – дрожащим, практически неконтролируемым голосом ответила Хроме, отчаянно глядя на Мейко. – Ты не можешь просто выкинуть их. То, что приносило тебе радость и лёгкость – любовь. Ты не можешь просто забыть это. Всё в жизни временно. И если всё идёт хорошо, ты должна наслаждаться этим, потому что это никогда не длится вечно. А если всё плохо, не волнуйся и не сдавайся так запросто, ведь это тоже не будет продолжаться всегда.

Шатенка посмотрела на Хроме взглядом, в котором отчётливо читались лёгкая ирония и какое-то непонятное сочувствие.

– Знаешь, – девушка повернулась к брюнетке спиной, сцепив руки в замок сзади. – Я веду себя так, будто мне плевать, но в глубине души, клянусь, это убивает меня. Но в один прекрасный день моё сердце остановится, и мне станет легче. Непременно станет легче.

***

Энма шёл по коридору, ловко уворачиваясь от рук толкающихся школьников. Выбравшись в холл информатики, парень вдруг остановился, заметив возле окна Курокаву, читающую учебник. Оглядевшись по сторонам, парень опустил голову, словно сомневаясь в чём-то.

– Добрый день, – поздоровался Кодзато, оказавшись рядом с брюнеткой.

– Так вежливо, – немного удивилась Курокава, не отрывая взгляда от книги. – Что случилось?

– Я думал, ты любишь, когда к тебе относятся правильно, – ответил Энма, облокотившись о подоконник. – Нет?

– Не видела, чтобы ты просто так общался с кем-то, – сказала Хана, выдержав небольшую паузу, и закрыла книгу. – Тебе что-то нужно? Помощь, например? Информация?

– Нет, – удивлённо посмотрев на одноклассницу, ответил Энма, отстраняясь от неё. – Какие наблюдения… Неужели следишь за мной?

– Слежу? Что за глупости, Кодзато? – ухмыльнулась Хана, повернувшись к шатену лицом. – Почти оскорбление, знаешь ли. По-твоему, ты тоже следишь тут за всеми?

– Наблюдаю, – моргнул Энма, ухмыльнувшись.

– Правильно, – ответила Курокава, чуть наклонившись к однокласснику. – Я наблюдаю. И делаю выводы.

– Вот как? – с лёгкой иронией протянул Кодзато, не отводя взгляда от карих глаз девушки. – И что думаешь?

– Говори уже, что тебе от меня нужно? – устало вздохнула брюнетка, убрав учебник в сумку.

– Знаешь, Хана-тян, – Кодзато повёл плечом, прикрыв глаза. – Обычно всё намного сложнее, чем кажется на первый взгляд, но намного проще, чем кажется на второй.

– И как это понимать?.. – недовольно нахмурилась девушка.

– Я просто хотел сказать, что Киоко не выполнила обещание, – вдруг сказал Кодзато, отстранившись от подоконника.

Хана вздрогнула, но не показала виду, что удивлена. Она действительно не могла поверить в то, что ему известно об этом. Всё имеет свои рамки, но это уже где-то за их границами.

– Она рассказала тебе об этом, – с утвердительной интонацией сказала девушка, пытаясь в первую очередь убедить в этом себя.

Энма не ответил, лишь улыбнулся, чуть наклонив голову к плечу и посмотрев на одноклассницу. Курокава округлила глаза, непроизвольно вцепившись в подоконник. Кодзато оставил немой вопрос в её глазах без ответа.

– Запомни то, что я сказал, – ответил парень, повернувшись к девушке спиной. – И в следующий раз, надеюсь, ты будешь внимательнее.

***

Савада ударил тяжёлым оранжевым мячом об пол и сорвался с места, ловко уворачиваясь от Кодзато и кидая мяч в кольцо.

– Безупречно, – хмыкнул, отворачиваясь, Энма. – Твоим успехам остаётся только позавидовать, Савада. Я горжусь тобой, как своим кохаем.

– Спасибо, – ответил, насмешливо поклонившись, брюнет и толкнул шатена в плечо.

– Ох, это правда было прекрасно, – прошептала Киоко на ухо Хроме. – Такие отточенные движения, такая скорость, к тому же увернулся от Кодзато-куна… Восхитительно, неправда ли?

– Ты как влюблённая дура, – услышав монолог девушки, сказала Хару, чем заставила рыжую обернуться.

– То есть, – задумалась Сасагава и усмехнулась. – Как ты?

Хару оскалилась, улыбнувшись, и с решительным видом направилась к подруге.

– Спокойно, спокойно, Хару-тян! – вскрикнула Хроме, бросаясь наперерез брюнетке. – Не стоит принимать это близко к сердцу! Киоко-тян всего лишь шутит!

– Это была не шутка, – выглянув из-за плеча Докуро, сказала Киоко, хитро улыбнувшись, и отскочила в сторону, прежде чем Хару рванула вперёд.

– Давайте проработаем финальную фигуру ещё раз, – крикнула Бьянки и похлопала в ладоши, дабы привлечь внимание развеселившихся девушек. – Пирамида должна быть идеальной, так что все обязаны знать свои позиции.

Все в момент стали серьёзными и встали по своим местам, готовясь принять на себя вес подруг и одноклассниц.

Три симпатичные девушки, которые согласились помочь девчонкам из группы поддержки, встали в самом низу, сцепив руки вместе. На их руки встали Хару и Хроме, держась друг за друга. Последней, на самой вершине, была Киоко. Едва оказавшись наверху, девушка взмахнула помпонами.

– На-ми-мо-ри! – звонко кричали чирлидерши, перекрикивая музыку.

– Не шевелись! – вдруг вскрикнула Хару, испуганно глянув вниз.

– Осторожнее, Киоко-тян! – звонко крикнула Хроме, прежде чем нога Сасагавы соскользнула с ненадёжного крепления, состоящего из рук Миуры и Докуро.

Не удержав равновесие, девушка отправилась в свободный полёт вниз, на пол, где не было матов. Киоко успела только зажмуриться, прежде чем упасть в чьи-то объятия. Испуганно распахнув глаза, девушка обнаружила себя в сильных руках Савады. Энма стоял недалеко, ошеломлённо глядя на происходящее. Думать о банальности сейчас было явно не время.

– Т-ты как? – спросил брюнет, тщательно скрывая собственный испуг, и опустил глаза на девушку. – Не ушиблась?

– Н-нет, – ошеломлено ответила Киоко, изумлённо моргая. – С-спасибо.

– Гокудера-сан! – грозно крикнул Энма, подходя к напуганной студентке. – Какого чёрта тут нет матов? Такие сложные упражнения нельзя делать без подстраховки, уж не вам ли об этом должно быть известно?

– Они… – заикаясь, говорила Бьянки. – Маты унесли в зал ушу. Там сейчас зачёт… Я подумала мы могли и без них… Я…

– Слава Богу, всё обошлось, – выдохнула Хару, на ватных ногах подходя к дрожащей на руках Савады, Киоко. – Как ты?

– Всё хорошо, – в шоке ответила Сасагава. – Я нормально. Всё нормально.

– Спасибо, – сказала Хару, поднимая глаза на Тсунаёши, который находился в не менее шокированном состоянии.

Все продолжали благодарить судьбу за счастливый случай, пока Киоко, прижимаясь к груди парня, чувствовала, как быстро бьётся его сердце.

***

Бьянки стояла в медпункте около куллера с водой и смотрела в стену, на которой висели различные агитационные плакаты о здоровье и чистоте, круглыми зелёными глазами. Девушка всё ещё не могла поверить в то, что её ученица была на волоске от смерти, и если бы не Савада Тсунаёши, маленькую Киоко отскребали бы от пола медики. Представив то, что могло случиться, Гокудера поёжилась и опустошила очередной стакан воды, пытаясь унять дрожь в руках и ногах.

– Тут не воду, а виски надо, – ухмыльнулся мужчина с щетиной и растрепанными тёмными волосами, причёска которого сильно напоминала причёску её брата-альбиноса.

– Очень смешно, – несмотря на всё произошедшее, Бьянки всё-таки нашла в себе силы съязвить.

– Так что, ты говоришь, что ты во всём виновата? – спустив очки в чёрной толстой оправе на нос, спросил Шамал, уперев локти в стол.

– Я уже жалею, что рассказала тебе всё это, – нахмурила брови Гокудера и обернулась, опуская взгляд на сидящего за столом врача. – Я не хочу, чтобы кто-то узнал об этом.

– А что, если она сама расскажет? – предположил школьный доктор, склонив голову на плечо. – Родителям, например?

– Может быть, – погрустнела девушка, сжав в кулаке прозрачный пластиковый стаканчик. – Тогда я понесу заслуженное наказание.

– Если хочешь, могу сделать ей лоботомию, – добродушно улыбнулся мужчина и достал из стаканчика с ручками медицинский скальпель. – Хочешь, детка?

– Оставь свои садистские фантазии при себе, – оскалилась Гокудера и кинула в медика смятым стаканчиком. – Извращенец. Наверняка в прошлой школе ты у каждого органы вырезал и продавал их на чёрном рынке, а когда тебя накрыли – сбежал. Я всё про тебя знаю.

– Ты вообще понимаешь, что обвинить меня в том, что я не совершал, это тоже самое, что подать мне идею? – усмехаясь, спросил Шамал, потирая руки.

– Ужасно, – отвернулась Гокудера, нахмурившись. – У тебя совсем мозгов нет.

– Я думал, поэтому я тебе и нравлюсь, – улыбнулся мужчина, подходя к девушке сзади.

– Даже если бы ты был последним мужиком на планете, я бы ни за что не переспала бы с тобой, – снова съязвила Бьянки, безразлично глядя на брюнета снизу вверх.

– Ну и зря, – надулся Шамал, складывая руки на груди и облокачиваясь о стол. – Хотя, это спорный вопрос. Инстинкты бы так или иначе взяли над тобой верх, и тебе ничего не оставалось бы, как поддаться мне. Простая биология.

– В биологи записался? – процедила девушка, подходя к двери.

– Успокойтесь, Шамал-сан, – раздался голос за дверью другой комнаты медпункта. – И так уже всех распугали. Скоро к вам вообще никто ходить не будет. Все будут страдать, но терпеть. Это не педагогично, дорогой врач.

– Реборн-сан, – улыбнулся, прикрыв карие глаза, Шамал. – У тебя, как обычно, есть ответ на каждое слово.

– Зря ты так думаешь, – из комнаты вышел темноволосый брюнет в оранжевой рубашке и чёрном костюме, который не спеша просовывал руку в рукав пиджака. – Я предпочитаю смолчать, где это возможно, но и от замечаний не отказываюсь.

Увидев мужчину, Гокудера покраснела, но тут же оказалась рядом с ним, принимаясь поправлять съехавший куда-то в сторону чёрный галстук на шее учителя математики.

– Добрый день, Реборн-сан, – нежно поздоровалась Бьянки, строя мужчине глазки. – Что, позвольте узнать, заставило прийти вас к этому ужасному доктору?

***

Мами вышла из просторного тренажёрного зала, пытаясь привести в порядок сбившееся дыхание. На хрупкой шее девушки было белое ватное полотенце, которым она попутно вытирала лоб. Следом шёл бодрый Энма, догоняя сестру. Рядом с ним в противоположную сторону прошла симпатичная кареглазая брюнетка, держа в руке бутылку с водой. Как только их взгляды встретились, девушка слегка улыбнулась, и они оба остановились напротив друг друга.

– Добрый вечер, – поздоровался Кодзато, взяв в руку хрупкую кисть девушки и поднеся её к губам. – Прекрасно выглядите, как и всегда.

Не успела незнакомка что-либо ответить, как к паре подошла Мами и, гневно схватив брата за руку, отвела его за собой.

– Не отходи от меня ни на шаг, – скомандовала девушка, обиженно надув щёки.

– И какая мне польза быть всегда рядом? – недовольно спросил Кодзато, взяв из рук девушки бутылку воды.

– По-твоему, лучше быть рядом с незнакомыми и непроверенными девушками, чем со мной? – с фальшивыми слезами на глазах обернулась Мами.

– Эй, это совсем не смешно, – смутился Кодзато, отведя взгляд. – Я ничего такого… не делаю. И вообще, я не собираюсь с тобой об этом говорить.

– Ты имеешь ввиду, я слишком маленькая для таких разговоров? – взъелась девушка, выхватив из рук брата воду. – Всего на два года меня старше, а ведёшь себя так, как папа. Отвратительно.

– Ты что, ревнуешь?.. – Энма вдруг притянул сестру к себе и заглянул в такие же алые глаза.

– Много чести, – буркнула Мами, высвободившись из хватки брата.

– Ты должна понимать, что я не буду рядом всю жизнь, – Кодзато снова ловко ухватил шатенку за руку и сел на кресло, тут же роняя девушку себе не колени.

– Мне не нравится, когда кто-то привлекает твоё внимание, – обиженно отвернувшись, сказала Мами, сложив руки на груди и недовольно развалившись на коленях парня. – И дело совсем не в том, что я нуждаюсь во внимании или неуверенна в себе, нет. Я просто… не хочу, чтобы кто-то осознал, насколько ты замечательный, чтобы они не смогли потом тебя у меня украсть. Я просто… я не хочу потерять тебя. Ты очень важен для меня, и я не могу допустить, чтобы это случилось.

Энма сначала удивлённо посмотрел на девушку, а потом вдруг громко рассмеялся, заставив Мами покраснеть.

– Ч-чего смеёшься? – смутилась Кодзато, краснея. – Я тут перед тобой распинаюсь, а тебе смешно…

– Прости, просто… – Эмна тепло улыбнулся, крепче прижав сестру к себе. – Ты напомнила мне, какой ты была в детстве. Я думал, ты изменилась. Учёба в Англии тебя испортила, ну или ты просто выросла. А оказывается, всё также, как и было десять лет назад. Десять лет. Помнишь?

Мами молчала. Конечно же она помнила всё, что было связано с любимым братом. Каждую прогулку, каждое его слово, каждый жест и каждый взгляд. Она, будучи маленькой шестилетней девочкой, не любила никого также сильно, как старшего брата. Всегда грустила, когда его не было рядом, говорила, что любит его, каждый день. Боялась, что он забудет об этом, поэтому напоминала каждый день. Всегда была рядом.

Но вскоре начала взрослеть. Взрослые не умеют показывать свою любовь также, как дети. Взрослые не любят также искренне, как дети. И все слова взрослых – ложь.

– Я люблю тебя, – вдруг сказал Кодзато, отчего на алые глаза сестры навернулись слёзы.

Шатенка, воспользовавшись рассеянностью парня, высвободилась из его объятий и тут же отвернулась, сдерживая нахлынувшие чувства.

– Я тоже… – уняв дрожь в голосе, ответила наконец Мами. – Люблю тебя.

***

Ночь окончательно окутала высокие здания Намимори. Температура воздуха постепенно снижалась на несколько градусов, но на улице всё же было тепло и уютно. От зимы в городе остались только воспоминания, да подарки с Рождества. Преимущественная часть населения Японии уже прятала шерстяные свитеры и вязаные шарфы обратно в шкафы на самые дальние полки, таким образом прощаясь с холодной погодой.

Киоко сидела за столом около ноутбука и что-то быстро набирала на клавиатуре. Телефон, который был подключен к проводу зарядного устройства, внезапно завибрировал и начал издавать звуки, извещая хозяина о том, что кто-то посмел нарушить его покой в восьмом часу вечера. Девушка, немного нахмурившись, с интересом посмотрела на дисплей. На экране высвечивался незнакомый номер, которого не было в контактах её телефона. Потратив пару секунд на раздумья, Сасагава всё-таки подняла трубку, опасливо поднося её к уху.

– Киоко-тян, – раздался слащавый голос на том конце, и девушка устало выдохнула, закрыв глаза.

– Джессо?.. – всё же спросила Киоко, обречённо откинувшись на спинку стула. – Откуда у тебя мой номер?

– Мне дал его Тсунаёши-кун, – тут же ответил Бьякуран, словно ожидая подобный вопрос. – Он, разве, не говорил тебе?

– Не смешная шутка, – помрачнела Сасагава, в мельчайших деталях вспоминая последнюю встречу альбиноса и брюнета, когда впервые в жизни она видела столько решительности и ненависти в глазах Тсуны. – Мне лучше всех известно, в каких вы с ним отношениях.

– Вижу, ты настроена на разговор, Киоко-тян? – ухмыльнулся Бьякуран, растянувшись на диване. – Может, встретимся? Сходим в кафе? Я угощаю.

– “Не было беды,” – Киоко мрачно выдохнула, закатив глаза. – Вынуждена отказаться.

– Ты всё держишь оборону против меня? – усмехнулся Джессо. – Вижу, Савада Тсунаёши окончательно поработил твоё сердце?

– Боже, от твоих чересчур литературных фраз меня клонит в сон, – скучающе ответила девушка, подперев щёку рукой. – Не пора ли тебе сдаться? Я устала повторять, что всё это бесполезно.

– Тсунаёши-кун мне должен, помнишь? – вдруг спросил парень, прикрыв светлые глаза. – Но… кто знает, когда я потребую долг?..

– На что ты намекаешь, Джессо? – стараясь сохранять прежнее спокойствие в голосе, без особого удовольствия спросила Киоко, почувствовав, как нарастает волнение.

– Если он так дорог тебе, может, отдашь долг за него?.. – осторожно, но не в силах сдерживать самодовольную улыбку, спросил Бьякуран. – Конечно, я возьму только то, что ты сможешь дать мне.

По спине девушки пробежал холодок. Киоко нахмурилась, кинув злостный взгляд на свой телефон, и глубоко вдохнула, чувствуя, что ещё секунда и несчастный, ни в чём неповинный телефон полетит в ближайшую стену.

– Не сходи с ума, Бьякуран, – холодно ответила Сасагава, со злостью сжав в руке ручку. – Если твои игры зайдут за допустимую черту, я не стану молчать об этом.

Не дав парню ни секунды на ответ, девушка бросила трубку, гневно кинув телефон на стол.

– Тсунаёши-кун, – Киоко закусила губу, переведя взгляд карамельных глаз на фотографию симпатичного брюнета, что находилась в изящной рамке на столе.

***

На похолодевших улицах загорелись жёлтые фонари, и тут же в магазины и на рынки хлынули толпы людей, желающие купить всё, что им нужно после тяжёлого рабочего дня. В торговых центрах заполнились кафе и рестораны, молодые люди вышли на улицы, дабы отдохнуть от дневной рутины в клубах и парках. Именно вечером Намимори жил и сиял, вне зависимости от времени года.

Юни шла по улице, вдоль которой вереницей были расположены ларьки и лавки с различными товарами начиная с такояки* и заканчивая сашими*. Девушка вздохнула и опустила глаза на часть голубой бумажки, что дала ей сегодня Хатори. Подруга постаралась на славу и составила довольно большой список продуктов. Порой Юни посещали мысли о том, что все эти продукты “голубоглазой бестии” были вовсе не нужны, и ей просто хотелось подольше помучить Джиглионеро.

– И почему я не додумалась пойти к Хроме? – ворчала девушка, оглядываясь в поисках горячо любимого Блюбелл магазинчика с конфетами. – Так бы вообще ни о чём не беспокоилась, не выходила бы из дома, не парилась насчёт уборки…

Юни тут же покраснела, поняв, что говорит нехорошие вещи.

– Нет, это было бы подло. Я бы так не смогла, – покачала головой девушка, растрепав тёмные волосы с зеленоватым оттенком. – В конце концов, Хатори моя лучшая подруга, к тому же со сломанной ногой. Я не могу её так оставить.

Джиглионеро обернулась и наткнулась на то, что искала. Подойдя ближе, девушка зашла в магазин, окидывая взглядом угощения: желейные змейки в сахарной посыпке, разноцветная клубника из желатина, жевательные белые черепа с лакричными глазами, шоколадные и ванильные палочки, пряничные коты с коричной посыпкой, леденцы со вкусом колы, конфеты из молочного шоколада с орехом внутри и полосками из белой глазури – всё это, и ещё около тысячи различных видов сладостей любила Блюбелл. Девушка была такой сладкоежкой, что могла потратить целое состояние и вагон времени на то, чтобы выбрать и купить то, что её душеньке угодно.

Юни улыбнулась, подходя к прилавкам, и начала набирать в бумажные пакеты различные сладости. Сама же девушка не очень любила сладкое, но сейчас её это совсем не волновало. Расплатившись, девушка вышла из магазинчика и пошла в другую сторону, попутно заглядывая в список и поднося к губам стеклянную бутылку с водой.

– Что там дальше? – сделав глоток, спросила у себя Джиглионеро. – Так, нужен рис. Хорошо, а рис у нас где-то…

Девушка не успела договорить, как вдруг кто-то резко схватил её за руку. Испуганно вздрогнув, Юни обернулась. Зрачки в синих глазах тут же уменьшились, превращаясь в крапинки, ноги подкосились, бутылка выпала из руки девушки, глухо разбившись об асфальт. Вода растеклась лужей, обтекая кусочки стекла.

– Г-Гамма-сан? – дрожащим голосом сказала Юни, глядя в глаза тому, кто схватил её за руку.

Комментарий к Прежде чем я упаду

*Такояки – очень популярное в Японии блюдо, приготовленное из жидкого теста и кусочка осьминога;

*Сашими – традиционное блюдо японской кухни – филе разнообразных сортов рыб, других морепродуктов и мяса, порезанного на небольшие кусочки. Подается вместе с соевым соусом, васаби, тонко нарезанным дайконом и листами сисо.

========== Бумажные города ==========

30 глава

31 марта, вторник.

Сасагава и Курокава молча шли в кабинет технологии. Киоко знала, что Хане известно о том, что она не сдержала обещание, и в тот же день нарушила клятву, хоть и во благо. Пусть это казалось мимолётным обещанием, которое ничего не значит, которых может быть тысяча на дню, но для Ханы, как и для Киоко, те слова были действительно важны. Но самым непонятным для Киоко в сложившейся ситуации оставалось молчание строгой подруги. Прошла неделя, но бюнетка уж точно не могла забыть об этом.

Курокава, покосившись на задумавшуюся подругу, легко поняла её мысли по виноватому взгляду в пол. Хана раздражённо поправила сумку на плече и кашлянула, дабы привлечь внимание влюбленной подруги, которая, видимо, не в силах понять, что все действия, которые Хана требует от неё, для её же блага.

– Значит, Киоко-тян, – начала девушка, не глядя на вздрогнувшую Сасагаву. – Ты так и не смогла сделать то, что обещала мне? Почему не сказала?

– Думала, ты не узнаешь, – прямо ответила Киоко, прикрыв карамельные глаза. – Ты ведь давно вкурсе. Почему раньше не спросила?

– Думала у тебя совесть проснётся, раз уж ты всё знала, – сказала Курокава, взглянув на подругу. – Если бы ты призналась сама, я бы сделала вид, что ничего не знала.

– Соврала бы мне также, как это сделала я? – слегка нахмурилась Киоко, отведя взгляд в сторону.

– Ты бы об этом не узнала, – пожала плечами брюнетка, сохраняя своё обычное холодное безразличие. – Для тебя это было бы такой же тайной, как и для меня то, почему ты не выполнила это обещание.

– Прости, – сказала Киоко, опустив глаза. – Это нелегко. Нет, это даже трудно. Я не сделала этого и не сделаю.

– Что, будешь до конца дней молчать? – Хана остановилась и посмотрела в глаза подруге сверху вниз. – Не глупи, Киоко-тян. Когда-нибудь ты захлебнёшься в своих чувствах, если они прежде не вырвутся наружу.

– Может, чтобы хоть как-то задеть мою гордость, мы на деньги поспорим? – устало улыбнулась Киоко, спрятав руки за спиной. – На слабо меня не хочешь взять?

– Триста йен*, – сказала Хана, на секунду задумавшись.

– Так ты расцениваешь моё первое признание в любви? – обиженно ответила Сасагава, немного нахмурившись. – Тысяча*.

– Тебе что, деньги нужны? – удивлённо спросила Хана, не требуя ответа. – Хорошо. Спорим на тысячу йен, что ты не сможешь признаться Саваде Тсунаёши в своих чувствах в следующий раз, когда вы останетесь одни? Слабо?

Киоко улыбнулась, а потом громко рассмеялась. Открыв сумку, девушка достала из неё розовый длинный кошелёк с круглым толстым зайцем посередине.

– Да, – ответила Сасагава, доставая из кошелька деньги и протягивая их подруге, в то же время счастливо улыбаясь. – Слабо. Я проиграла спор. Прости, Хана-тян.

Брюнетка стояла посреди коридора и непонимающе смотрела в глаза рыжей, протягивающей ей деньги.

– Я не буду их брать, – гневно сказала Хана, нахмурившись. – Ты ненормальная, и я отказываюсь играть по твоим правилам.

– Нет, возьми, – настаивала Киоко, строго глядя на брюнетку. – Хана-тян. Я не могу. Я не хочу разрушить нашу дружбу. Мне достаточно того, что я вижу его и могу с ним общаться. Если он отвергнет меня, я больше не смогу разговаривать с ним так честно и открыто, как делаю это сейчас. Неужели ты не можешь понять меня, Хана-тян?

– Если, – осадила Курокава, выхватив из руки подруги тысячную купюру и спрятала её обратно в милый кошелёк. – У тебя всегда одна и та же отговорка. Знаешь, кто не рискует, тот не пьёт шампанского.

***

Блюбелл шла по тёмным школьным коридорам, оглядываясь и вдыхая полной грудью запах стен и выветрившейся краски, запах моющих средств и запах книг, запах весны.

Девушка перевела взгляд на ряд окон, расположенных слева, так, как она делала это ещё до того, как уйти на больничный со сломанной в двух местах ногой. На этот раз за окном ветки весенних деревьев были погребены не под толстыми слоями пушистого снега, а под весом собственных нежно-розовых цветов. Аллея Сакуры была на пике своей красоты. Ветки, раскаченные порывами ещё по-зимнему холодного ветра, водопадом сбрасывали лепестки хрупких цветов, ветер легко подхватывал их и уносил куда-то вдаль, бросал на землю, орошал ими всё вокруг.

Хатори улыбнулась, услышав из музыкального класса звуки старого, но не потерявшего былые ноты, фортепиано. Музыка идеально подходила под пейзаж за окном, хотелось остановиться и смотреть на эту картину вечно.

Не обратив внимания на то, что происходит вокруг, Блюбелл врезалась в кого-то, такого же влюблённого в картину за окном, тихо ойкнув, но не упав.

– Какой-то коридор столкновений, – виновато сказала девушка, поднимая глаза.

– Извини, – улыбнулся Энма, будучи уверенным, что на его щеках сейчас проявляется румянец, такой редкий и непривычный для него. – За окном сегодня слишком прекрасная погода, чтобы смотреть под ноги.

– Согласна! – неожиданно громко воскликнула Хатори, улыбнувшись. – Ты понимаешь меня. Это мой любимый коридор. Пусть я тут не один десяток раз сталкивалась со всеми, падала, но этот вид нельзя променять ни на что.

Голубоглазая подошла к окну и прикоснулась к стеклу пальцами. Окна в этом месте были от пола до потолка, так что с мнением Хатори могла бы согласиться каждая более или менее романтичная душа в школе Намимори. Девушка обернулась к шатену, стоящему посреди коридора и не двинувшемуся с места.

– Согласен со мной? – лукаво улыбнувшись, спросила Блюбелл.

– Да, – улыбнувшись уголками губ, сказал Кодзато, наклонив голову к плечу.

Каштаново-красные волосы упали на вишнёвые глаза, отчего взгляд парня, как показалось девушке, стал каким-то нежным и ласковым. В нём больше не было нотки непонятной боли, ни капли излюбленного сарказма или издёвки. От такого взгляда Хатори смутилась и опустила глаза, не понимая, что это только что было.

– Привет, – рядом с Энмой остановился симпатичный парень с книгами в руках, непонимающе глядя сначала на Кодзато, потом на Хатори. – Всё нормально?

– Да, – обернулся шатен, также непонимающе переглядываясь с парнем.

Услышав знакомый голос, девушка вскинула голову, тут же встречаясь взглядом с Аоки. Тот улыбнулся, как только румянец проявился на щеках голубоглазой.

– Разговаривали про чудесный вид за окном, – сказал Энма, проходя рядом с Назару. – Ничего больше.