Текст книги "Посмотри на меня (СИ)"

Автор книги: Jaynie

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Цветок так и лежит на её раскрытой ладони. Порванные, измятые лепестки его дрожат под дуновением ветра, и пальцы Ю Ди тоже подрагивают.

– Аджосси!

Хон ощущает невероятное облегчение, когда запыхавшаяся Ын Так чуть ли не налетает на неё сзади. И даже не возмущается, стоит девчонке ухватить её за плечи, словно она может убежать в любую секунду.

Ю Ди действительно может.

– Можно, агасси пойдёт с нами? А, дяденька?

– Ты хочешь, чтобы госпожа Хон прогулялась с нами?

– Хочу, – широкая улыбка Ын Так обращена к ним обоим. – Она – мой друг. Можно?

«Друг? Когда мы успели подружиться?»

– Если она не занята.

Ю Ди поворачивает голову к школьнице, чтобы отказаться. Несмотря на желание защитить Ким Шина от его названной невесты, быть третьей лишней ей не хочется. Но глаза у Ын Так такие доверчивые, такие просящие, что уверенность девушки пошатывается.

– Агасси, ну пожалуйста.

Если бы девчонка знала, кого зовёт и перед кем открывает двери! Ю Ди даже немного совестно из-за этой тайны, и что удивительно – совестно ей не перед Ким Шином. Просто Ын Так выглядит совсем ребёнком и считает её другом.

У Хон никогда не было настоящего друга, что важно – у Хи Мён его также не было. И Мэзэко – единственная, кого она таковой называла – забылась. Потому что друзья не бросают и не отказываются от тебя.

Сейчас Ю Ди очень хочется иметь друга или, на крайний случай, того, кто поддержит её одной улыбкой, одним ласковым словом – «агасси».

– При одном условии, – наконец, отвечает она, и Ын Так заранее кивает, соглашаясь, но девушка смотрит на мужчину: – Раз уж вы перешли на «ты», то перестаньте звать меня госпожой Хон. Меня зовут Ю Ди.

***

Всю их прогулку говорит только Ын Так, – болтает без умолку и смеётся. Она постоянно о чём-то спрашивает Ю Ди, и та односложно отвечает, а Ким Шин молчит.

Ей вспоминается, как он также шёл по дворцовым аллеям, держа руки за спиной, – тень, не человек.

Ю Ди словно наблюдает со стороны, и прошлое накладывается на настоящее. Хи Мён чем-то напоминала Ын Так, – такая же шумная и всем интересующаяся. Смотрел ли Ким Шин на неё так же, как сейчас на эту девочку? Был ли у него такой же безмятежный взгляд?

Ревность лишь слегка колет её сердце. На самом деле Ю Ди и сама ощущает покой. Видеть его таким – в приподнятом настроении, чуть снисходительным – радость для неё.

– Сладкая картошка!

Ким Шин наблюдает за тем, как Ын Так бежит на запах горячей еды, а Ю Ди – за ним. То, как он стоит и смотрит на девчонку, – со спокойствием и вниманием – её трогает. Хон никогда не думала о том, что может встретить его вновь. А если и мечтала об этом, то в мыслях и не проскальзывало, что Ким Шин может быть так безмятежен.

«Вы… в порядке?»

Она и сама переводит взгляд на школьницу и спрашивает:

– Эта девочка… делает вас счастливым?

Кажется, мужчину удивляет её вопрос. Или её вид – то, что глаза её наполняются слезами, но губы при этом растягиваются в дрожащую улыбку.

– Она даёт мне надежду, – Ю Ди поворачивается к нему с вопросом на устах, но он её опережает: – Надежду на то, что печаль не будет вечной.

Ответ, похожий на лабиринт, – где правильное значение, в какой стороне? Ю Ди нащупывает правильную тропу, но не смеет спросить о том.

«Вы хотите, чтобы всё закончилось?»

Мысль, очевидная, но не рассматриваемая раньше, поражает девушку. Ему девятьсот с лишним лет, все, кого он знал, знает и будет знать, умрут, а он продолжит жить. Всегда один. Как и в тот день.

Может ли Ким Шин знать, что Ын Так способна убить его, и желать этого? Потому он так смотрит на неё – единственную, кто может даровать ему покой?

Но тогда, что здесь делает Ю Ди? Если это его выбор, если его не нужно спасать, что ей остаётся? Для чего она явилась – за прощением?

«Я ничего не могу сделать, верно? – понимание как заноза. – Вы можете уничтожить меня или спасти, а я ничего не могу?»

Или может? Она может рассказать, кем является, рассказать о Ван Ё и советнике и помочь ему совершить месть, уйти, закончив все дела.

Так всё и закончится. Мужчину, которого она любит, спасёт другая женщина, а она будет жить, зная, что вновь не сумела ему помочь. И даже если он убьёт её – Хи Мён родится вновь и до последнего вздоха это станет ей наказанием.

Когда-то давно одна глупая принцесса бездействовала и не спасла своего генерала, и теперь у неё нет права его спасать.

– Я…

Ким Шин глядит на неё, словно позабыв о её существовании; взгляд у него такой, будто он впервые её видит – изучающий, стремящийся понять, кто она и что из себя представляет.

Этот взгляд заставляет Ю Ди вытащить из памяти самое первое воспоминание о нём – для Хи Мён оно всегда было размытым, потому что всю свою жизнь она связывала с генералом. Но Ю Ди помнила всякую мелочь, – всё, что сопровождало их знакомство.

И на какую-то долю секунды ей чудится, что он вспомнил тоже.

«Это я. Посмотрите на меня. Я – Хи Мён»

***

Корё, 900 лет назад

– Я – Хи Мён!

– Ваше Высочество, поднимайтесь, – служанки произносят просьбу почти хором, а придворная дама склоняется, чтобы поднять её с земли, но девушка вырывается.

– Я – Хи Мён! Перестаньте вечно добавлять это «высочество»!

– Убейте нас, Ваше Высочество!

Принцессу тошнит. Ей не нравится двор, для которого она – пустая оболочка из именитой семьи. Все они только и делают, что горланят: «Ваше высочество!» и «Убейте нас». Это место – не её дом.

Дворец прекрасен снаружи, но внутри он подобен червивому яблоку. Или нет, это улей, где всякий ищет себе уголок послаще и не гнушается ужалить при этом другого. С тех пор, как они здесь, даже брат изменился. Прежде они с Ван Ё проводили много времени вместе, а теперь советник почти не отходит от него.

Пак Чжун Вон! Вот уж точно – королева улья. И откуда только пошли разговоры о том, что она может стать его женой? Не на ней он мечтает жениться, а на её статусе.

– Ваше Высочество!

– Оставьте меня! Уходите!

Женщины толпятся вокруг неё, словно перед капризным обиженным ребёнком. Да она и сама так себя ощущает, прижимая к себе колени и утыкаясь в них носом.

Не видеть. Не слышать. Представить ручей возле дома, вспомнить мать. «Я – Хи Мён. Я всё ещё просто Хи Мён»

– Что вы тут устроили?

Служанки суетливо расступаются, ойкая при этом на один лад: «Главный евнух!», – и затем сразу: «Ваше Величество!».

Хи Мён вздрагивает от пустоты, образовавшейся вокруг неё. Все расступаются, и евнух, до того гаркнувший на женщин во всю мочь своих лёгких, теряется:

– Ваше Высочество?

Принцесса поднимает голову, но вовсе не потому, что он позвал её, а потому, что не поприветствовать императора она не может. Лучи закатного солнца ослепляют, и девушка щурится.

– Евнух Ли, проводите служанок и придворную даму в комнаты, – говорит Его Величество и добавляет для других евнухов и двух солдат: – Остальные, оставьте нас.

И Хи Мён окутывает долгожданная тишина, даже дышать становится легче.

– Ваше Величество, – приветствует она мужчину и склоняет голову, но не успевает смолкнуть последнее слово, как девушка продолжает: – Простите, что не встаю, чтобы встретить вас должным образом, но… я ног не чувствую. Дайте мне пару минут.

Она слышит ласковый тихий смешок, едва различимый, но Хи Мён разбирает его без труда.

Её кузен, в последнее время такой болезненный, похожий на оживший труп, еле передвигающийся и разговаривающий так, словно шумит ветер, один из немногих, кто сглаживает её существование здесь. Он, в отличие от Ван Ё, не забыл, что приходится ей братом.

– Кто так сильно обидел вас, что вы предпочли сидеть в грязи?

– Я многим людям во дворце предпочла бы сидение в грязи, – не сдерживается принцесса. – Простите, Ваше Величество.

Она пытается встать, ноги у неё трясутся, точно деревянные, и Хи Мён не удерживается на них, плюхаясь наземь и взмывая вверх столп пыли. Собственная неуклюжесть на мгновение затмевает печаль, вызванную одиночеством, и девушка смеётся.

Король качает головой, впрочем, беззлобно и без упрёка, и говорит кому-то:

– Её Высочество не часто бывает при дворе, но её приезд всегда чем-то запоминается. Скоро вы, генерал, сами в этом убедитесь.

У Хи Мён красное от смеха лицо, и оно пунцовеет ещё сильнее, стоит ей понять, что рядом с ней не только король. Опустить взгляд вниз, устыдиться – так ей следует поступить. Но она, всё ещё смешливая девчонка из провинции, не привыкшая к дворцу, щурится, – суживаются любопытные глаза, морщится нос – разглядывая мужчину в чёрном.

Может, то лишь игра света, но ей кажется, что уголок его губ приподнимается, хотя в глазах, серьёзных и изучающих её, нет ни намёка на улыбку.

Король – как он осунулся, как постарел за тот день, что она его не видела! – слабым движением руки указывает на девушку и говорит:

– Ким Шин, помогите Её Высочеству.

А дальше Хи Мён помнит только эмоции – смятение, незащищённость и одновременно защиту. Мужчина, которого её кузен назвал генералом Ким Шином, поднял её, удерживая за плечи, вытянутыми руками, словно не прикладывая никаких усилий.

Она сразу понимает, что звание его оправдано, и война – не эпизод его жизни, она и есть его жизнь. Столько силы заключено в его ладонях, силы, которую он сдерживает, но Хи Мён не обманывается: знает, что если бы захотел, этот мужчина с лёгкостью сломал бы её.

И глаза у него такие, что ясно – смерти он видел достаточно. И в то же время опасности принцесса не чувствует: какая-то щемящая душу печаль заключена в чертах его лица.

Ей вдруг кажется, что она сидела в пыли не одним вечерним сумраком, а все эти годы – в пыли статуса, власти и жадных до неё людей. Настоящая жизнь явилась к ней с поля боя – простая и отчего-то уже знакомая.

– Вы в порядке, Ваше Высочество?

И с этого момента Хи Мён перестаёт бояться своего звания, потому что за её спиной появляется тень, в которой можно укрыться от всех бед.

Ким Шин спас её уже тогда, от вещи, страшнее которой не знал никто из них, – одиночества.

***

«Девятьсот лет одиночества. Вот, чем ты отблагодарила его за всё»

Если бы она посмотрела на него в тот день! Если бы взгляд её укрыл его в час, когда меч сразил его сердце! Смерть – не самое страшное, но тогда Ю Ди этого не знала.

– Я… – снова пытается произнести девушка.

Нужно сказать ему. Или не стоит?

Ю Ди не успевает подумать над этим. Неведомая сила сбивает её с ног, словно кто-то – или что-то – налетает на неё сзади.

Она теряет равновесие и валится вперёд, уверенная, что вот, собственно, и конец. Слишком уж быстро приближается земля, а у неё – как всегда говорила мама – не кости, а фарфор.

А дальше Ю Ди – Хи Мён – помнит только эмоции.

Возможно, она и впрямь сошла с ума, как думал один из её психотерапевтов. И теперь её галлюцинации стали физически реальными. Ей кажется, она снова в Корё, под вечерним слепящим солнцем, вся в пыли, удерживаемая мужчиной, которого ещё не знает, но в котором уже нуждается.

Ким Шин держит её так же легко и осторожно, как и Хи Мён, а она смотрит, как смотрела та, но не знает об этом. Не знает, что глаза её, трогательные и одинокие, остались прежними, и не знает, что на долю секунды мужчина это замечает, но не осознаёт.

Выражение лица его становится потрясённым, и тело напрягается, и с сердцем что-то происходит – как-то отчаянно и стремительно бьётся оно в груди.

Тело помнит и реагирует, но разум не узнаёт. А секунда, в которую Ким Шин мог бы узнать её, украдена иными картинками в голове. И мир застывает, всё замирает, кроме мужчины и девушки в его руках.

И образы того, что ещё не случилось, опутывают демона: Ю Ди, сидящая за столом, смотрящая на кого-то. И её голос: «Я провела всю жизнь, вспоминая о том, что произошло, и остальные жизни проведу так же. Я всегда буду помнить, что была той, кто не спас его тогда, и что я та, кто не смог спасти его даже сейчас, ведь его невеста – другая женщина».

========== V ==========

– Где вас носило? – ноет Док Хва, стоит им только переступить порог. – Весь день никого дома. Дядя недавно пришёл, но сказал, что отправит меня в место, где мне не понравится, если буду его доставать. А мне ску-у-учно!

Ын Так делает ему знак молчать и кивком головы указывает на Ким Шина, – взгляд его так тяжёл, что даже тучи за спиной мужчин плотнее жмутся друг к другу.

– Чего это он?

Ю Док Хва вопросительно склоняется к школьнице, а та дёргает его за рукав и шепчет:

– Лучше не трогай его. Он такой с того момента, как мы вышли из парка.

– Ты что, не поделилась с ним сладкой картошкой?

Ким Шин проходит дальше, опускается на диван, а двое так и стоят за его спиной: заинтригованный, но осторожный юноша и обеспокоенная девушка.

– Агасси тоже была какая-то странная, когда мы прощались, – задумавшись, тянет Ын Так.

– С вами был ещё кто-то?

– Да, Ю Ди. Она привозит продукты в кафе, где я работаю, – Чжи жмурится, вспоминая выражение её лица и глаза, всегда неизменно печальные.

– Дядя почти ни с кем не общается, может, ему не понравилось, что она пошла с вами?

– Чего это ему не понравилось? – вспыхивает девушка. – Ему что, моя агасси не по душе? Да она мечта каждого – красивая, хрупкая, и глазищи у неё во-о-от такие, – Ын Так соприкасается кончиками указательных пальцев с большими и подносит руки к своему лицу, чтобы наглядно показать сказанное. – Так чего не нравится, а? А?

Док Хва выставляет перед собой ладони, словно обороняясь:

– На меня-то, зачем злиться? Я-то тут причём?

Девушка смотрит на Ким Шина и фыркает. Не нравится? А он тут что, пуп земли? Раз демон, то можно относиться к людям с пренебрежением? Или… может, Ю Ди что-то не то сказала? Хотя, неважно, не ребёнок же он, дуться на слова малознакомой девушки, которая точно не могла желать обидеть его.

– Вот ведь… аджосси, – Ын Так цокает и качает головой, а затем, насупившись, уходит на второй этаж. Слышно, как хлопает дверь её спальни.

– Опять все разбежались, – сам себе жалуется Док Хва, ероша свои волосы. – И что тут происходит? – раскат грома заставляет его вздрогнуть и попятиться: – Ну и ладно, не моё это дело.

И юноша покидает дом, несмотря на грозу. Лучше уж стать мишенью для молнии, чем попасть под прицел одного – или нескольких! – жильцов.

Всего этого Ким Шин не замечает. Даже Ын Так – девочка, завладевшая его пристальным вниманием с момента своего появления – кажется ему не такой важной, как прежде. Смерть и последующий за ней покой в этот миг оставляют его мысли; что-то иное завладевает им, терзает и мучает.

И меч, застрявший в груди, причиняет боль – не ноющую, привычную за эти девятьсот лет, а режущую, словно сталь врезалась в сердце ещё сильнее.

Мужчина кладёт ладонь на рукоятку меча. Силуэт белого тигра мерцает, как и столетия назад, и раскрытая пасть его призвана повергать врагов в ужас.

«Он должен выполнить своё предназначение и защитить вас»

Слова звучат в его голове так, словно были сказаны всего секунду назад – так живы интонации, тонок и звучен голос. И, наверное, если закрыть глаза, то можно поверить, что Хи Мён стоит перед ним под дождём из лепестков и просит его вернуться.

Рукоять меча, кажется, до сих пор хранит тепло её руки в тот последний их день, когда они ещё любили друг друга. И её последнее напутствие: «Я надеюсь, что этот меч спасёт вашу жизнь любой ценой».

Тогда Ким Шин подумал, она говорит о том, что неважно, скольких людей сразит его сталь, но сейчас слова стали почти пророческими.

Меч спас его, сохранил жизнь на долгие века; меч не отпускает его, словно тигр, нарисованный Хи Мён, и впрямь стал талисманом, впитав в себя всё – её молитвы, отчаяние и её любовь.

– Я всё ещё жив, Ваше Высочество, – произносит Ким Шин, и сердце отдаётся оглушающей болью. – Я всё ещё здесь… Хи Мён.

***

Корё, 900 лет назад

«Доложите мне о своей смерти, и я расскажу об этом моей сестре»

Ким Шин сжимает кулаки. Он вновь и вновь прокручивает в голове сказанное королём, и проклятый меч на поясе жжёт его сквозь одежду. Вот, чего хочет от него Ван Ё, – его смерти.

Не то что бы генерал не понимает, как ревнива молодость, но это слишком. Он был верен предыдущему правителю и настоящему – тоже; он делал всё, чтобы защитить страну. И его верность восприняли в штыки.

Ким Шин даже знает, что стало последней каплей и заставило Пак Чжун Вона «обработать» короля в короткий срок. Его доблесть и победы могли раздражать Ван Ё, но советника раздражало другое – его связь с Её Высочеством.

Давно ходят слухи, что тот задумал жениться на Хи Мён. И для неё это не было секретом – для неё, хохотавшей над этим до колик в животе, не упускавшей случая подразнить старика. Ким Шин знает, что за всем этим она скрывает страх – вдруг и впрямь это случится?

Прежний правитель никогда бы не допустил такого, но Ван Ё верил советнику и прислушивался к нему. И одна только мысль, что ревность императора к его славе использована в столь жалком ключе, злит генерала.

Эта чёртова война. Ему следует вернуться как можно скорее: ради обещания, данного принцессе, ради слова защищать её, что взял с него умерший император.

Впервые мужчина не хочет уходить. Он уже привык, что живёт на войне, смерть и потери мало его тревожат. Ким Шин и прежде оставлял что-то позади – сестру, родных, подчинённых и друзей, но в этот раз всё иначе – ему нужно запереть в этих стенах своё сердце, покинуть часть себя, не зная, когда он сумеет вернуться, и что ждёт его по возвращении.

Как одиноко и страшно будет Её Высочеству во дворце, ей, так и не сумевшей влиться в эту приторно-сладкую, а на деле – змеиную жизнь!

Тёмные коридоры напоминают темницу, а не дом императора. Ким Шину не нравится бывать в этих стенах, словно подслушивающих, ждущих одного его неверного шага.

Какой он найдёт её, вернувшись с войны? Такой же потерянной, какой она встретилась ему впервые? Маленькая и хрупкая, вся в пыли, с большими тоскливыми глазами, – Хи Мён потрясла его в тот вечер.

Её простота и тихий взгляд, дарованный ему с нежностью, утешили душу воина, наполнили его надеждой, и смысл всего происходящего предстал перед ним вновь.

Это после мужчина узнал, что она смешлива, но стеснительна, что чуткость сочетается в ней с величайшей безалаберностью, и что её любовь – проклятье и дар в одном флаконе. А в ту встречу, когда уходящее солнце осветило лицо принцессы, и он поднял её с земли, Ким Шин лишь ощутил нежелание отпускать её.

Где-то в конце коридора слышатся шаги – быстрые, громкие и знакомые.

Хи Мён, растрёпанная, запыхавшаяся, едва ли не наступая на свои юбки, появляется из темноты. Она бежит ему навстречу и даже не замедляется, оказываясь рядом, – так и врезается в него.

Удар получается сильным, но Ким Шину удаётся устоять на месте и даже удержать принцессу. А она утыкается носом в его грудь, и руки её обвивают его торс. Её близость, дыхание, тепло – всё это ошеломляет его, и он не сразу слышит голос:

– Я думала, что не успею. Думала, вы уйдёте, не попрощавшись.

Мужчине нужно отодвинуть её, поклониться и сказать что-то, обратившись к ней: «Ваше Высочество», – но он просто стоит, не желая прерывать объятие.

Хи Мён кладёт ладонь на эфес меча и продолжает:

– Я надеюсь, что этот меч спасёт вашу жизнь любой ценой. Вы должны позаботиться о себе. Это приказ. Вам ясно?

Шёпот прерывается – этот отчаянный, режущий его зов, за словами скрывающий то, что нельзя выразить, лишь ощутить. Плечи девушки подрагивают, и генерал сжимает их, зная, что не имеет на это права.

– Помните, что отсутствие новостей – уже хороший знак.

Хи Мён поднимает к нему голову. Может, то игра света, но она кажется ему бледнее обычного, какой-то измождённой и усталой.

– Будьте живым. Пожалуйста, будьте живым, – она продолжает говорить это, даже когда губы её касаются его губ в прощальном поцелуе.

И пусть длится это касание всего миг – оно сливается в вечность. Ни один из них не знает, что встретятся они скоро, но только затем, чтобы расстаться вновь – не на год и не два, и даже не на десять лет.

Ким Шин запомнит её такой – печальной и прекрасной.

Он никогда не забудет её – девушку, которую любит, девушку, ставшую одной из причин, почему он, верный королевской семье, отправится на войну и вернётся. Девушку, которую будет ждать, лёжа в поле под палящим солнцем. Девушку, которая не придёт даже попрощаться.

***

– Уже вернулись?

Ким Шин едва поворачивает голову, когда жнец заходит в комнату. Двое мужчин выглядят безрадостно и задумчиво, и в словах обоих звучит какая-то мрачность.

– А что, твоё свидание с владелицей кафе закончилось? – не остаётся в долгу демон.

– Ын Так всё ещё не может дотронуться до меча? – не слышит ангел смерти и усаживается в кресло. – Наверняка есть что-то, о чём мы не знаем. Надо это выяснить.

– Не можешь дождаться, когда я обращусь в пепел?

– От тебя слишком много мусора, – обвиняет жнец.

– Ты сам как мусор.

Жнец поджимает губы, и обида тенью падает на его лицо. Ким Шин отмахивается от него:

– Я думал, мне нужно наладить связь с Ын Так, но сегодня она взяла на прогулку свою подругу.

– Подругу?

– Ту девушку, что привезла её домой.

– А-а-а, – жнец кивает и вдруг, что-то вспомнив, резко придвигается ближе.– Кстати, о ней. Она тебе странной не показалась?

– Ю Ди? – Ким Шин внутренне напрягается, прежде чем спросить: – О чём ты?

– Я встретил её, когда пришёл в кафе. Она так на меня смотрела, – жнец активно жестикулирует, явно взволнованный, – и я тоже не мог оторвать от неё взгляд. И было такое чувство, – он прижимает ладонь к сердцу, – будто я уже встречал её прежде. И ещё – словно я дома. Я почувствовал себя и счастливым, и благодарным, и грустным… и виноватым. Я… – мужчина переводит дыхание, пытаясь осознать, что же он ощутил на самом деле. – А потом она вдруг коснулась меня. Вот так.

Ангел смерти подаётся вперёд, но Ким Шин отталкивает его руки:

– Ты что делаешь? Совсем крыша поехала?

– Но она коснулась, точно говорю.

– Действительно странная, – тянет токкэби. – Кто захочет к тебе прикоснуться?

– Я увидел всё её прошлое. Там было столько разных образов, я совершенно запутался. Но одно воспоминание я помню отчётливо, – жнец трёт виски и продолжает: – Я видел её, кажется, в храме, она молилась. И там был ты – смотрел на неё.

– Что ты сказал?

Ким Шин думает, что ослышался. Да, девушка и впрямь возникла в их жизни, словно из ниоткуда, и да, порой она вела себя и смотрела как-то непонятно, но была ли она странной? Кого они – демон и ангел смерти – могли вообще считать странным?

– Наверное, ты ошибся.

– Да я твоё лицо везде узнаю, – не соглашается жнец. – Такую-то рожу.

Мужчины глядят друг на друга, готовые ругаться снова, но слишком озадаченные для этого.

– Ты говорил, что у тебя была сестра. Может, это её реинкарнация?

– Ким Сан никогда не ходила в храм.

– Ну… та девушка была очень красивой. Она что-то писала на фонариках, а ты стоял за колонной и наблюдал за ней. В этом я уверен.

– Зачем мне смотреть, как кто-то собирается пускать фона…

Ким Шин замирает на полуслове. Он и впрямь не мог быть там: как и сестра, мужчина не ходил в храм. Это было не для него – воина, лишившего жизней тысячи людей. Но когда-то давно он знал человека, ежедневно посещавшего это место, – девушку, молитвы которой, видимо, кто-то слушал.

– Это не… Это невозможно, – наконец произносит Ким Шин. – Не может быть, чтобы это была она.

***

Корё, 900 лет назад

Опоздал. Он опоздал.

Император умер, не дав Ким Шину осуществить месть. Даже смерть советника от его рук – этого отвратительного человека – не приносит ни капли облегчения. Демоническая сущность генерала требует покарать всех, и невозможность сделать это приводит его в ярость.

Он сжигает это место. Огонь в последнем прибежище глупого короля горит не ярче того, что опаляет мужчину изнутри; он для него – лишь эхо пожара, бушующего в нём.

Ночная прохлада только разжигает пламя. Сравнять бы всё с землёй. Но в чём смысл? Ван Ё мёртв, он не узнает о том, что он делает с его дворцом.

Ким Шин поворачивает голову к храму; там тоже горит огонь, но развёл его не он. И оранжевые язычки как-то слабо отсвечивают наружу. Свечи, всего лишь свечи. Должно быть, там прибираются служанки. Скоро они узнают о пожаре и побегут прочь.

Он уже думает пройти мимо, как его останавливает… пение.

Песнь, полная тоски, несётся над двором, и огонь слегка усмиряет свой рёв, словно тоже желает её послушать. Ким Шин идёт на голос, – ноги сами ведут его в храм.

Демон узнаёт её, не видя лица, – этот тонкий стан, склонённую голову с волосами, утратившими свой блеск, – и делает шаг вперёд. Он не сумеет отомстить Ван Ё, но она здесь, прямо перед ним.

Песня стихает. Хи Мён выпрямляется, но не встаёт с колен, и голос её – всё тот же в пении, в обычной речи напоминает шелест сухих листьев:

– Милостивый Будда, прими к себе моего брата. Прости ему его грех, а если он настолько тяжёл, то подели вес его между нами. Не упрекай его в прошлом, не напоминай о страданиях, дай уйти с миром, – она трижды касается лбом пола. – Не гневайся на меня за эту просьбу. Прошу тебя, подари ему покой.

Девушка смотрит на статую перед ней, снова склоняет голову и пальцами касается одного из расписанных ею фонариков.

– Благослови и даруй покой всем, чьи имена написаны здесь. Не поминай им ошибок, не наказывай, ниспошли мне беды за каждого. Милостивый Будда, позволь моему брату родиться в семье, в которой отец укажет ему правильный путь; подари названной сестре моей, Ким Сан, долгую жизнь и любовь, что не принесёт страданий, а всей её почившей семье – мир.

Она опять касается лбом пола и некоторое время молчит.

– И ещё, милостивый Будда… Мужчина по имени Ким Шин. Где бы он ни был и кем бы ни был… Дай ему силу противостоять тем, кто хочет ранить его, и позволь просто жить. Не вспоминай о его прегрешениях, не думай о войнах, это запомню я. Обещаю, я буду помнить всё. А они пусть живут и будут счастливы; пусть все они найдут то, что ищут. Молю тебя, Будда.

Когда Хи Мён вновь склоняется и на несколько минут застывает, Ким Шин подходит к ней, и рука его замирает над её макушкой. Вот она – снова на него не смотрит. И он вполне может её убить – раздавить всю боль, что не оставила его со смертью.

«Ты действительно будешь помнить?» – мысленно спрашивает мужчина. – «До самой своей смерти ты будешь приходить сюда и помнить?»

Убить её сейчас – значит лишить её той мучительной тоски, что слышится в каждом вдохе, значит позволить ей уйти и оставить всё в этом мгновении, далеко в прошлом.

Так размышляет Ким Шин. Он всегда вспоминает об этом моменте именно так: он оставил её в живых, чтобы она страдала до конца своих дней.

И дело вовсе не в том, что огонь в нём утих, как утихал всегда, усмирённый её присутствием.

Свечи гаснут разом, и Хи Мён оборачивается, но в комнате никого нет.

Остался только вздох: «Это твоё наказание. Я оставлю тебя в живых только поэтому, да, только поэтому».

========== VI ==========

Ю Ди переводит взгляд на неизвестный номер, высветившийся на экране мобильного: она только закончила с последней утренней доставкой и уселась в грузовичок, потирая стёртые пятки.

– Алло?

– Агасси!

Девушка чуть не роняет телефон, так обескураживает её этот звонкий радостный возглас.

– Ын Так?

– Так точно, – смеётся школьница, но как-то неловко. А ещё Ю Ди замечает, что, произнося привычное «агасси», она слегка запнулась, словно хотела сказать вовсе не это.

– Откуда у тебя мой номер?

– Твои имя и данные указаны в договоре кафе, – просто отвечает девчонка, чем снова удивляет Хон.

«Она только что сказала „твои“?»

– Что-то случилось? Проблемы с продуктами?

– Нет-нет, – пауза. – Вообще-то, я позвонила, чтобы позвать тебя на обед.

– Хочешь, чтобы я пришла в кафе?

– Не в кафе. Домой.

В трубке слышится шуршание, словно кто-то ещё находится возле телефона, помимо Ын Так. Ю Ди даже чудится чей-то шёпот, свистящее «больно, придурок!» и «тш-ш-ш-ш!».

Хон почти не обращает на это внимания, так удивляет её приглашение. Чжи добра с ней с самого их знакомства, но домашний ужин – это чересчур.

– А это не будет неудобно? Я имею в виду, что скажут остальные?

– Дяденьки будут рады тебя видеть, – увещевает девчонка, а Ю Ди ощущает за всем этим один большой подвох. – Если честно, это их идея… эй!

«Ничего не понимаю», – в растерянности думает Хон.

Это похоже на кукольный театр – её как будто дёргают за ниточки, ведут куда-то или к чему-то, и всё для конкретной цели. Неприятное ощущение: напоминает о том времени, когда она жила во дворце. Хи Мён тоже всегда направляли и подталкивали.

Мысль об этом выводит её из себя, и вспоминаются слова Пак Чжун Вона: «Просто не говори лишнего и будь рядом с ними». Природа её противится этому – неприязнь к советнику заставляет мечтать пойти ему наперекор. Да ещё и то, что вся история с невестой демона обернулась не так, как они думали, – и что толку сейчас от наставлений?

Зачем ей теперь быть возле Ким Шина? Может, Пак Чжун Вон и сам не объявляется, потому что знает, что их план провалился; может, он уже отступил. Иначе где он и чем занимается?

Да, правильнее будет сказать Ын Так, что она возвращается в Японию и разорвать связь, стесняющую её сердце. Пусть это останется только с ней – всё то, что произошло девятьсот лет назад. Ю Ди столько лет жила одна с этой памятью, она уже привыкла, ничего, если ей придётся жить так и дальше.

В конце концов, молитвы Хи Мён были о покое тех, кого она любила, и сейчас, когда её брат благословлён забытьём, а возлюбленный на шаг ближе к долгожданному концу, не пришло ли время отпустить их?

Она сумеет так жить, зная, что они больше не страдают.

– Я думаю…

– Что она ответила? – знакомый шёпот, удар и протяжно-тихое «а-ай!».

В горле встаёт ком, и беспомощность – будь она проклята, вечная её спутница! – отяжеляет конечности Ю Ди. Девушку посещает ощущение дежавю: опять она хочет уйти, раствориться из его памяти, не оставив после себя ни слова, ни взгляда.

Но что Ким Шину её прощание? Он не знает Ю Ди, она для него – одна из миллионов, пылинка на дороге прожитых лет. Однако, услышав его голос, девушка чувствует, как пустота, наполовину заполненная с приездом в Корею, вновь укореняется в её душе.

И она думает – один день. Ю Ди запомнит всё до мелочей, ещё ярче, ещё пристальней, чем тот злой миг, запомнит и проживёт с воспоминаниями о нём до конца своих дней. И ночами, когда слёзы обожгут глаза, и по утрам, холодным и неуютным, это позволит ей жить, просто жить – никого не кляня, ничего не прося.

– Я приду. Я обязательно приду.

***

Ын Так моргает, глядя на то, как жнец и демон по разные стороны стола расставляют тарелки: один сервирует мясные блюда, другой, с упрёком на это взглянув, выставляет зелень.

– Наверное, дяденька чем-то сильно обидел агасси.