Автор книги: Irokez
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
Уильям Ванджанс стоял у окна, как всегда, в маске и, как всегда, молчалив. Он только кивнул в сторону кресла, отрываясь от своих невеселых мыслей. После гибели Короля Магов капитан «Золотого рассвета» погрузился в депрессию. Он не раз порывался покинуть свой пост, а то и наложить на себя руки, но ему не позволяла ответственность. Все до единого рыцари «Золотого рассвета», выжившие в той ужасной войне, преклонили перед ним колено и умоляли вести их за собой и дальше. Никто не признавал за ним вины. Более того, капитан был далеко не единственным магом, захваченным духом эльфа, но именно от его руки пал Король Магов — наставник, друг… нет, больше… Теперь Уильям даже не мог такое подумать, не то, что вслух произнести. Просто не имел права.
Сейчас он страдал от одиночества как никогда, ненавидел себя и не мог простить. Он пытался забыться, делать всевозможное благо для других, но это не спасало. И он, при всем своем опыте и прозорливости, не заметил, как Черный Барон прокрался и в его сердце. А впрочем, возможно, он сам его туда впустил, желая поддаться отчаянию безумия. Глаза Уильяма были темны там под маской, причудливые и странные желания тянулись на свет из потаенных уголков его сущности, тех, что когда-то занимал Лихт, и тех, что были еще дальше и глубже. На самом деле они не были пусты никогда. Там укрывались тайные страсти, такие, что многие сочли бы извращением. Они были загнаны давным-давно несчастным, обиженным ребенком и незаметно разрастались, ибо некому было помочь разобраться с ними, некому было объяснить, некому понять…
Первым человеком, протянувшим ему руку, был Юлиус. Он заменил ему друзей и родных, которые от него отвернулись, поддержал, направил… Что удивительного в том, что, встретив его, Уильям впервые полюбил? Пускай он даже не знал, правильная эта любовь или нет. И он был благодарен за то, что это чувство у него есть, за то, что есть Юлиус.
Теперь у него не осталось никого. Единственного человека, который был ему дорог, он убил собственными руками. И все ради россказней озлобленного эльфа, которого считал другом. Глупец, жалкий глупец…
По мере того, как тьма все сильнее захватывала Уильяма, ему являлись все более тонкие откровения. Он так был погружен в свое горе, что просто не хотел замечать ничего вокруг. Жизнь продолжается, есть и другие люди... Есть те, кто может занять место в его измученном сердце. Совсем рядом. Только протяни руку.
Юно так и не посмел сесть, он стоял, угрюмо глядя на рефлексирующего капитана, и ждал распоряжений.
— Что прикажете? — нарушил он наконец молчание.
— У меня к тебе просьба, — помедлив, сказал капитан. — Личная.
— Я слушаю.
— Возможно, она покажется тебе неприемлемой. Полагаю, так и будет, — спокойно пояснил Ванджанс, поворачиваясь к нему. — У тебя есть право отказаться, и больше мы про это не вспомним. Тем более, что это только моя просьба.
— Так почему бы вам ее не озвучить? — несколько дерзко ответил Юно, который не собирался ни перед чем отступать.
— Она довольно необычная. Ты уверен, что готов?
— Уверен.
— Что ж, — Уильям подошел к нему и снял маску. — Не возражаешь? — спросил он. Юно помотал головой. Капитан пристально изучал его взгляд, устремившийся на увечие его лица от проклятья. — Надеюсь, я тебе не противен, — тихо сказал он.
Юно пока не мог взять в толк, в чем, собственно, дело, но у него уже возникло смутное нехорошее предчувствие.
— Я думал, вы хотите поговорить со мной о Черном Бароне, — попытался он сменить тему. — Говорят, этот негодяй похитил принцессу.
— Барон — не то, что ты о нем думаешь, и что думают остальные. Он даже не человек. — Капитан приблизился вплотную и положил руку на плечо юноши. — Он — наши тайные желания и их исполнение одновременно. Он — вещь в нас, в себе и сама по себе. Не уверен, что ты сможешь понять это правильно. Барон способен открыть нам кто мы есть на самом деле. Он будет черпать в этом силу. — Уильям смотрел так горько и обреченно, произнося эти слова, что Юно понял, что у капитана, верно, совсем едет крыша. Его сейчас ни в коем случае нельзя было оставлять одного, и парень, набравшись решимости, отчеканил:
— Я готов выполнить вашу просьбу. Любую, какой бы она ни была.
— Ты очень добр, — улыбнулся Уильям и провел рукой по его волосам, едва касаясь. Затем он прикрыл веки и из-под его пушистых светлых ресниц потекли горячие слезы: — Я лишь хочу немного любви. Ты правда согласен?
— Я же сказал, что да, — процедил юный гений, понимая, что дело куда хуже, чем он думал.
— Спасибо тебе, — произнес капитан и в тот же миг отстранился и открыл глаза, в них плескались тьма и необузданная страсть, разожженная магией Черного Барона.
Юно был уже достаточно силен и опытен. Возможно, еще немного, и он превзошел бы не только своего капитана, но и многих других рыцарей. Из него бы вышел отличный Король Магов. Но он ничего не успел предпринять: его тело беспомощно барахталось, оплетенное корнями магического древа. Корни извивались, сжимали, рвали на нем одежду. Насладившись таким зрелищем, капитан приблизился вновь, осторожно провел руками, и корни ослабили хватку, ровно настолько, чтобы жертве было удобно, но при этом она не могла сбежать.
— Не надо никакого Черного Барона, чтобы понять, насколько мы с тобой похожи, Юно. Позволь показать тебе, кто мы есть, позволь полюбить тебя хотя бы сегодня, — шептал он ему на ухо, совершая первые прикосновения к его обнаженной коже. — Надеюсь, я и правда тебе не противен, — вздохнул Уильям, наклоняя голову для поцелуя.
Магическая суть Юно, сопротивлявшаяся магии древа, и его эмоции, вызванные непозволительными действиями капитана, все же призвали дух ветра. Ветренная феечка Сильфида, явившаяся на зов хозяина, тут же едва не кончила свои дни от разрыва сердца: на ее глазах любимого и неповторимого Юно посмел целовать другой мужчина! Придя в себя, она было попыталась оттащить наглеца за волосы, но с ужасом осознала две вещи: поцелуй был полон искренней нежности, и Юно незаметно для себя начал на него отвечать; ей нравилось то, что она видит.
Печальный Уильям Ванджанс тронул сердечко ветренной феечки. Будь на его месте соперница, она бы ее удавила, но тут… Сильфида смотрела, не отрываясь, ее личико заливала краска, по всем телу гулял приятный ветерок, словно бы по ней порхала стая бабочек, а еще сладко засосало под ложечкой и заныло во всех самых неприличных местах. Судорожно сглатывая, она, как загипнотизированная, наблюдала за тем, как капитан «Золотого рассвета» ласкает несравненного Юно, как спускается ниже и ниже, стараясь ублажить его, как обнажает его ниже пояса…
До конца любовной прелюдии Сильфида не дотянула: она билась на полу в конвульсиях и пускала из носа кровь.
Юно, этому асексуальному и непрошибаемому молодому человеку, открывалась новая истина: холодный и неприступный, равнодушный к вниманию самых красивых девушек, что так и увивались подле него, он осознал, что получает удовольствие в объятиях другого мужчины. Впрочем, спокойного и рассудительного по натуре Юно это особенно не удивило. Он просто принял это как данность и был не прочь продолжить сей увлекательный опыт. Когда же Уильям опустился на колени и сделал то, на что ему не раз намекали иные беззастенчивые красотки, он подумал, что возможно зря до сих пор отказывал себе в таком удовольствии. Капитан работал ртом так умело, что Юно ощутил, как в нем поднимается жаркая волна темной похоти. В тот момент он также, как и Уильям, впустил в душу Черного Барона.
Возбужденный до крайности Уильям поднялся, Юно попросил освободить ему руки. Капитан исполнил его желание и был облагодетельствован помощью ловких пальцев юноши в борьбе с непослушными застежками на одежде. Капитанская накидка полетела на пол, а следом за ней и все остальное. Юно учился быстро, он даже предвосхищал действия учителя, в роли которого сейчас выступал Уильям. Он уже совершенно точно знал, чего тот хочет и как. Они, действительно, были похожи, хотя и являлись совершенно разными людьми. И Юно понимал, что доставит наивысшее наслаждение капитану точно так же, как доставил бы его себе.
Когда же дело дошло до капитанской постели, отпущенный древом Юно взял инициативу в свои руки и навис над размякшим начальником. Уильям предоставил ему максимум свободы, позволив делать все, что тому вздумается. Юно невероятно быстро смелел и наглел, соображая, что ему делать. Ванджансу отчаянно хотелось ощущать себя нужным и любимым, ему было совершенно не важно, кто из них главнее. И он сам подставился навстречу необузданному пылу юноши, который так неосмотрительно разбудил. Уильям растворился в ощущениях, он забылся и забыл обо всем, что его тревожило, и безудержно отдавался свежеобретенному возлюбленному.
Они оба потеряли счет времени. Амбициозный Юно прочно обосновался сверху на капитане. Уильям стонал под ним и извивался, жарко ласкал его, прижимая к себе так тесно, словно бы боялся, что Юно у него отберут. Он использовал весь свой интимный опыт, чтобы удержать юношу ласками как можно дольше. Он был готов на все ради него… Никто и никогда еще не видел Уильяма Ванджанса таким слабым и беззащитным. Не сломленный опаснейшими врагами и древним эльфом, не растоптанный до конца горем, он был побежден самодовольным юнцом. Нет, не так: он сдался ему добровольно.
Какие мотивы преследовал Юно, вытворяя такое с ним, даже для него самого осталось в тот вечер загадкой. Было ли это желание подобраться поближе к капитанскому месту через постель, похоть, соединенная с желанием попробовать что-то необычное или жалость к Уильяму? Юный гений и сам не знал. Возможно, все сразу. Он не был уверен, что способен проникнуться искренними чувствами к любовнику. Но ему очень нравилось то ощущение равенства, которое возникало между ними в постели. Знатное происхождение, чины, ранги… — все это не играло никакой роли. Здесь рядовой рыцарь, сирота-простолюдин, мог брать верх над благородным капитаном. После всех унижений, что выпали на их с Астером долю, подобные мысли доставляли ему особое удовольствие, хотя Юно и был по природе равнодушен к злорадству.
Капитан, словно читая его мысли и потакая им, отдавал ему все больше власти над собой. Лишь иногда он незаметно наступал и направлял неопытного любовника, показывая науку страсти. Он проходился по его телу поцелуями, слегка покусывал, вызывая у того трепетную дрожь, чутко находил особые места и, уделяя им особое внимание, доводил фригидного на вид парня до полного исступления, заставляя показать, насколько он может быть чувственным на самом деле.
Уильям понимал, что главное сейчас — помочь друг другу сбросить маску. Лишь рядом с Юлиусом он мог снять с себя не только ту, что закрывала его лицо, — что подарил ему сам Юлиус, — но и ту, что была под ней. Маску неуязвимости, самой учтивости, невозмутимости и, одни демоны еще знают, чего. Иногда ему казалось, что он боится обнажить себя перед самим собой, не то что перед кем-то еще. Ибо боялся увидеть, насколько он под ней беззащитен и жалок. Нет, не сострадание, а чувство собственной неполноценности толкнуло его позволить эльфийскому духу владеть собой. Его собственная никчемность, которой он так стыдился, привела к гибели дорогого ему человека.
Надменное превосходство Юно было точно такой же маской, под которой покоился ранимый, вечно плачущий по всякому поводу мальчик. В отличие от капитана Юно осознавал свои недостатки и нетерпимо искоренял их, он помнил кем был и кем является, но и он не мог противостоять всем опасностям и соблазнам. Уильям очень не хотел, чтобы он повторял его ошибки. И надеялся, что тому повезет больше, удастся добиться успеха и при этом сосуществовать в гармонии с собой. Ему этого так и не удалось. И сейчас он жалко попрошайничает, вымогая немного любви. Как же он низко пал.
И капитан старался изо всех сил отблагодарить его за подаренное тепло своим любовным искусством, показывая изумительные, неведомые тому вещи в постели. Юно не остался в долгу за учение и повторил все то, что Уильям проделывал с ним и даже больше. Он брал то, что ему предлагали, до полного изнеможения, пока совсем не отключился. И лишь потеряв бдительность, был облагодетельствован новой наукой: восставший Уильям взял его сзади, показывая, как важно в совместной любви не только брать, но и давать. Впрочем, Юно и это не смогло смутить, ведь он был выше этого.
Так они нежились в ласках до рассвета, пока не уснули без сил на влажных от пота, скомканных простынях. Черный Барон торжествовал: эти два гения одарили его огромным зарядом энергии.
========== По доброте душевной ==========
Мимоза Вермиллион явилась в кабинет Алекдоры Сэндлера, оставшегося нынче за старшего. Там уже находился ее товарищ Клаус Люнетт, вид у него был крайне взволнованный. Алекдора был мрачен, но спокоен, Клаус то и дело нервно поправлял очки.
— Добрый вечер, господин Алекдора, — поприветствовала Мимоза.
— К сожалению, вынужден не согласиться, — ответил старший офицер, тем не менее, слегка поклонившись принцессе. — И боюсь, что недобрый он совершенно.
— В чем же дело? — похлопала глазками Мимоза.
— Вашу кузину, принцессу Ноэль, похитили, — сказал прямо Алекдора. — Капитан считает, что сделал это некто Черный Барон.
— Ах! — выдохнула Мимоза, переводя взгляд на Клауса.
— Ее поиски уже идут полным ходом, — сообщил Сэндлер. — Вы с Клаусом тоже отправляетесь, немедленно.
— Хорошо, — Мимоза собралась с мыслями, в ее глазах загорелась решимость. — Мы идем.
— А как же Юно? — уточнил Люнетт, они ведь работали в одной команде.
— Юно исполняет личное распоряжение капитана. Так что отправляйтесь вдвоем.
— Но куда? — не понял Клаус.
— А вот это самое интересное, — в непроницаемом взгляде Сэндлера засквозило беспокойство. — Никто не знает, где ее искать. Исчезла она в руинах парка, там и далее уже все прочесали, не найдя никаких следов. — Алекдора сделал небольшую паузу и продолжил: — Я пытался вычислить ее по своей магической модели из песка, и та не выявила ни малейшего намека на ее присутствие. Это, мягко говоря, странно.
— Не может быть! — ужаснулась Мимоза. — Лучше вашей модели для поиска просто нет. Если уж она не помогла…
— Остается попробовать вашу технику и надеяться на интуицию, — сказал Алекдора, хмурясь. — Возможно, вам быстрее удастся понять, как отыскать родственницу.
Мимоза Вермиллион сотворила заклинание поиска. Она отчаянно желала найти Ноэль. В тот момент, когда она думала о том, чем бы пожертвовала, чтобы ее спасти, на магической схеме возник сигнал. Это была темная, чужеродная магия. Это был знак присутствия Черного Барона.
***
Барон не любил повторяться, но в этот раз решил сделать исключение. В конце концов, он еще не был достаточно силен, чтобы привередничать. Его шар подсказал ему следующий шаг. Итак, его первую жертву желала найти одна родственница. И думала она о том, что готова чем-то пожертвовать ради ее спасения. Превосходно, пускай сама идет к нему в руки. В этих целях он и дал ей себя обнаружить. Ему даже было не страшно, если она притащит за собой хвост, он и это сможет обратить себе на пользу. И еще Мимоза не знала, что видеть этот сигнал может только она.
Он снова заглянул в шар, нужно было подходящее местечко для встречи с родственницей. Тот показал Барону отличный вариант: заброшенный дом на окраине деревни, что располагалась не столь далеко от столицы.
Дом стоял на отшибе, был он маленьким и тесным: кроме спальни и кухни в нем наблюдались подвал, чердак да кладовка; перед домом когда-то был огород, ныне заросший бурьяном. Крыша этого скромного жилища давно обветшала и покосилась. Заброшенность была такой безутешной, что не ощущалось ни единой частицы магии, оставшейся от прежних хозяев.
В спальне все покрылось пылью, кровать, тумбочка, шкаф и стулья, оставленные там, рассохлись. Барону это было совершенно все равно, но для его очередной задумки требовалось что-то хоть сколь более уютное. Он переместился в деревню и подловил опрятно выглядевшую молоденькую крестьянку, вышедшую в поздний час проверить курятник. В его руке возник мешочек с монетами, а в ее голове — указания навести порядок в заброшенном доме, принести туда постельное белье плюс все необходимое и помалкивать.
Вскоре Барон встретил дорогих гостей в отмытой дочиста комнате. Если не считать магических свеч и ритуальных символов, вычерченных вокруг кровати, то ничего подозрительного там не было.
Клаус первым проник в дом, велев Мимозе следовать за ним. Он собирался атаковать Барона боевыми заклятиями, но ничего не вышло: в доме как будто никого не было. Они с Мимозой стояли в залитой светом свечей спальне, недоуменно озираясь по сторонам.
— Но мое заклинание показало, что он здесь, — сказала Мимоза не слишком уверенно.
— Он наверняка где-то прячется, — решил Клаус и собрался осмотреть дом еще раз повнимательнее. Но только господин Люнетт сделал шаг к двери, как на пороге возник Барон и поприветствовал их.
— Вы не ошиблись, миледи, я действительно здесь, — сказал он.
