Автор книги: Irokez
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
— Вот и чудно, — сказал Ламенталь и необычайно крепко прижал его к себе. Его рука проскользнула под одежду «Святого», словно бы пройдя сквозь нее, а ладонь, как раскаленное клеймо, впечаталась в грудь. Закс испытал боль, перерастающую в неудержимую огненную волну возбуждения. Барон поцеловал его в губы столь радостно и увлеченно, что Закс на мгновение забыл о существовании всего мира. Он отдавался неведомой силе телом и душой, астральным телом, магической сутью и всем прочим, что у него было в наличии.
Темная власть Барона проникала в него, Закс ощущал, как каждую его частичку эта сила имела изнутри. Он метался от невыносимого сладострастия и едва сдерживался, чтобы не закричать. В качестве аванса за предстоящую работу, Барон позволил ему разрядиться до полного опустошения, изливая фонтаном семя. А после снова наполнил его своей темной энергией, как пустой сосуд, и вновь мучил, доводя до беспамятства.
В сгущающихся сумерках изнеможенный Закс Лунье пришел в себя и увидел, как от него тянутся темные магические нити. Оканчивались они руке Барона, сидевшего тут же рядом на удачно подвернувшейся скамье.
— Ты будешь очень послушным, — весело сказал Ламенталь, — и мне не придется за них дергать. А после я тебя награжу еще лучше. Ты познаешь такой эротический восторг, какого не знал никто, — торжественно пообещал он.
— Звучит здорово, — обреченно вздохнул Закс.
***
Кирш Вермиллион, весь такой распрекрасный и неотразимый, возвращался с собрания. На нем он был вместе с капитаном Дороти, которая, как обычно, все собрание успешно проспала. Впрочем, он и сам бы не отказался вздремнуть вместо того, чтобы слушать эту невыносимую скучищу. Хоть бы что-то путное обсуждали. Ах нет, с тех пор, как их покинул Король Магов, офицерские сходки становились все безобразнее и бестолковее. А от того, что нынче творили капитаны, Киршу и вовсе делалось кисло. И если кузен Нозель или дорогая сестрица Мереолеона еще внушали уважение, то на остальных просто смотреть было противно! Особенно на этого плебея Ями Сукехиро и этого жуткого Джека Потрошителя, выглядевших так, словно они только что выползли с помойки. При воспоминании о них Кирша аж передернуло.
Еще бы он, пожалуй, смирился с рассудительным Кайзером Гранборкой и, возможно, снизошел бы поцеловать ручку леди Шарлотте Роузрей, хотя она все равно не дотягивала до его уровня неотразимости. Еще у Уильяма Ванджанса был довольно неплохой стиль, правда не такой изысканный, как у него самого. Рил Буамортье был очень мил и талантлив, хоть и являлся самым младшим из капитанов, однако Кирш находил его способы применения магической силы излишне нерациональными и порой абсолютно бестолковыми, хотя и признавал, что надежды тот подает.
Пока Кирш размышлял о недостатках и достоинствах капитанов, под конец начав напряженно обдумывать, куда это после собрания запропастилась Дороти, на его пути возникли вице-капитан «Пурпурных косаток» Закс Лунье и сам Черный Барон.
— Кирш Вермиллион, — спокойно и слегка пафосно произнес Закс, — я вызываю вас на поединок вице-капитанов. Окажите мне честь выяснить, кто из нас сильнее.
— О, прекрасный Святой Льда, — охотно отозвался Кирш, — я с радостью приму ваш вызов.
— Тогда не будем откладывать, начнем прямо сейчас, — кивнул Закс.
Магия ледяных кристаллов Закса, которую Кирш находил по-своему очень даже привлекательной, столкнулась с его изумительной магией лепестков вишни. Но, не смотря на все свое кажущееся благородство, Закс Лунье, как истинный член «Пурпурных косаток» не был так уж склонен к честной битве. В их ордене издавна ценились ум и хитрость. Так что Киршу предстояло противостоять не только Заксу, но и Барону, и честным поединком это уже никак не назовешь.
Закс, без всяких дальнейших вступлений, атаковал Кирша своими ледяными кристаллами. Однако он не старался его ранить, а готовил совместную с Бароном ловушку. Однажды Лунье довелось видеть очень красивую и изысканную магию зеркал семьи Адалаи. И Закс попробовал использовать похожий прием, создав ледяные зеркала. Пускай действовали они иначе, но такую полезную технику всегда хорошо было иметь про запас. И вот он окружил Кирша своими ледяными зеркалами, зная интуитивно, что предпримет дальше Барон. Между ними была связь, позволявшая Заксу понимать того без слов.
Поначалу Барон лишь отвлекал Кирша, пока Закс Лунье колдовал. В отличие от Вермиллиона, умеющего тонко управлять магией, он не заботился о том, что кто-то может пострадать, хотя и обращался со своей ничуть не хуже. Зачарованные лепестки вишневого дерева, такие нежные и опасные, по велению Кирша кружили, пытаясь достать врагов, но ничего не получалось: они то отражались от ледяных зеркал и кристаллов, то уходили куда-то прямо в них. Вскоре зеркала оказались совсем рядом, а кристаллы озарили все вокруг магическим свечением, и Кирш на миг застыл, невольно залюбовавшись своим отражением. Это и было началом его поражения. Из каждого зеркала на него повеяло такой темной мощью, что у вице-капитана помутился рассудок. Он, будто забыв где находится и что происходит, продолжал довольно смотреться в зеркала, розовея от удовольствия.
Кирш словно бы оказался в замедленном времени. Он мог с потрясающей точностью разглядеть малейшие детали своего отражения. Давало эту точность не качество самого зеркала, а магия его создателя. Его отражения, такие же прекрасные и безупречные, как он сам, казалось, жили собственной жизнью. Кирш не мог сказать точно, но видел, как в них струится темная магия, далеко не такая восхитительная, как его собственная, но чем-то, несомненно, очень притягательная. Он неожиданно увидел, что его отражения подмигивают, и понял, что им хочется большего. Он и сам хотел… Хотел увидеть больше, ибо это было невообразимо прекрасно!
Здесь, будто бы в застывшем пространстве и в замершем совсем времени, был только он: Кирш Великолепный. И он хотел этого великолепия еще больше. К чему ложный стыд? Пускай все видят, как он красив. И Кирш начал разоблачаться.
— Какое восхитительное зрелище! — одобрил Барон, обращаясь к Заксу.
Кирш неторопливо расстегивал верхнюю одежду; забыв про битву, он постепенно оголялся, любуясь своим безупречным, не знавшим физического труда телом, своей идеальной кожей, изяществом своих форм и всеми другими своими многочисленными достоинствами. Оголив верхнюю часть, он кокетливо вертелся перед ледяным зеркалом, поправлял прическу, рассматривал лицо (не приведи все боги, там мог вскочить прыщик), а после задумчиво начал себя поглаживать.
Никто кроме него самого не имел права к нему прикасаться. Только он сам имел право доставлять себе удовольствие или же наказывать себя. Думая об этом, Кирш эротично провел руками по груди, чувственно гладя и вздыхая; дойдя до сосков, он несколько раз обвел их по кругу, нажал, а потом ущипнул, оттягивая их пальцами, после чего те весьма соблазнительно затвердели. Кирш облизнулся и продолжил увлекательное исследование. Темная сила, которой его окатил Барон, была в действии, заставляя его ощущать великую страсть, что он мог испытывать лишь к самому себе. И Киршу немедленно захотелось все бросить и, как бы странно это ни звучало, заняться с собой любовью. Многие бы сказали «заняться самоудовлетворением», но, нет, это была любовь. Безграничная любовь Кирша к самому себе.
И он продолжил обнажаться, спуская штаны и любуясь собой. Ах, какие у него замечательные стройные ноги: какие изящные щиколотки, фантастические колени и великолепные бедра! А как мило покачивается между ними его сладкий перчик, что заманчивее спелого плода смоковницы. А как изумительны над ним рыжеватые кудряшки, которые он так же тщательно расчесывал и подстригал, как и волосы на голове.
Откинув одежду, Кирш стал пуще прежнего крутиться перед зеркалом, желая оценить себя с боков и сзади. Его отражения довольно поворачивались, кокетливо виляя бедрами и упругими попками. Кирш Вермиллион испытывал такое счастье, что у него встал. Он взял рукой свой член и, словно хвастаясь им, начал ласкать себя перед зеркалом, игриво потряхивая хозяйством. Его похотливые отражения делали то же самое.
Он призвал волшебные лепестки, и те начали вихрями кружить, нежа все его тело. Некоторые проносились между ног, щекоча попку, корешок члена и весело подкидывая кверху мошонку, что вызывало у Кирша особенно радостные вскрики. Закс в это время ехидно думал о том, уж не использует ли эту же технику распрекрасный, чтобы подтирать себе зад?
— Такого прекрасного тела достойны касаться лишь лепестки цветов! — восклицал Кирш.
«Так и думал», — хмыкнул про себя Закс и сотворил еще одну невероятно красивую вещь: кристаллическую статую, изображавшую Кирша. Тому очень понравилось сие произведение, и он начал с удвоенным азартом ласкать себя, умело наяривая свой перчик руками. Кирш так завелся, что не мог остановиться, двигая руками все быстрее и быстрей.
— Думаю, нам пора присоединиться, — сказал Барон, новоиспеченному помощнику.
Закс Лунье молча кивнул. Он переместился к кристаллической статуе и, коль скоро Кирш любовался собой и ублажал себя любимого на ее фоне перед зеркалами, коварно подкрался сзади и развел ему булочки. Статуя вдруг ожила и схватила Кирша, да так крепко, что вырваться не представлялось возможным. Когда Закс приступил к своему черному делу, тот заорал, словно ему вонзили в задницу ледяной кристалл. Закс без всяких предварительных ласк, — впрочем, Кирш уже обеспечил их себе сам, — начал иметь вице-капитана «Кораллового павлина» самым непристойным образом, прямо посреди улицы, вонзая ему по самые яйца. Кирша утешало только то, что Святой Льда был, по его мнению, достаточно прекрасен, чтобы это делать. Барон с наслаждением смотрел на сплетение молодых красивых тел и вдохновлялся. Вскоре он не выдержал и, раздевшись, присоединился.
Сперва Барон оглядел самого себя в зеркалах, силясь понять, насколько он сам хорош по людским меркам. Подумав, что вроде бы ничего, решил уточнить у любовников.
— Вы божественны, мой Барон, — тяжело дыша, ответствовал Закс.
— Не так, как я, но вполне, — одобрил Кирш в перерыве между истошными криками.
— Что ж, тогда вы ведь не будете возражать, если я присоединюсь? — весело спросил Ламенталь, доставая из штанов свое немаленьких размеров достоинство. То в мгновение ока увеличилось до невероятных размеров, заставляя Кирша округлить глаза от ужаса, а Закса благоговейно выдохнуть. Барон подошел к Киршу и взял его за подбородок: — Раз ты утверждаешь, что прекраснее тебя никого нет, то я просто обязан лично испробовать тебя, познав твои тело и душу, — он нехорошо улыбался. — Спасибо, Закс, что его подготовил.
— Нет! — воскликнул Кирш.
— О да, — ухмылялся Барон.
Вермиллион заартачился, но темная магия поставила его на колени и разверзла его обворожительный рот. Черный Барон загнал в него свой член, словно сваю. Кирш сам не понимал, как его принимает, и думал, что умрет от такого надругательства.
— Не оставьте и меня вниманием, — взмолился Закс.
Барон согласно кивнул и вдруг вытянул еще один толстый и длинный, как хобот, прибор. Закс бережно принял его в руки и припал к нему ртом, облизывая и посасывая.
— Двойное удовольствие, — сиял Ламенталь. — И как мне не пришло такое в голову раньше?
Он еще немного «пофантазировал» и добавил себе пару мужских достоинств, а заодно призвал темные щупальца, те самые, что мучили в пещере Ноэль. Члены тут же бодро вонзились в вице-капитанские филеи, а щупальца принялись хватать и тискать тела молодых людей, порой терзая до боли. Закса это дико возбуждало, и ему хотелось еще. Кирш сперва возмущался и сопротивлялся, даже боевой магией в физиономию Барона рискнул запустить. Но тот, смеясь, насадил его еще глубже и удовлетворил так, что мало не показалось. Прекрасное тело Кирша было полностью осквернено, осталось еще помучить его душу.
— Что тебе от меня надо? — спросил Кирш, едва прокашлявшись после того, как Барон покинул его рот.
— Я хочу, чтобы ты получил удовольствие и возблагодарил меня своей силой, — честно ответил тот. — А еще мне хотелось бы видеть, как ты ползаешь передо мной на коленях, умоляя тебя трахнуть, — добавил он и рассмеялся.
— Не сопротивляйся, Кирш, — сказал Закс, — ты получишь величайшее в мире наслаждение. — Он прижал его к себе, страстно целуя в шею, и продолжил нашептывать, с трудом отрываясь: — Ты никогда не познаешь такого в одиночку, как бы ни был бесподобен.
Кирш, слушая сладкие речи и ловя искорки восхищения в его затуманенном вожделением взгляде, был польщен. Закс, не сдерживаясь, целовал его в губы, проникая ему в рот языком, и вытворял там что-то невообразимое. Кирш задыхался и все еще негодовал, но понимал, что Закс прав. А еще ему это нравилось. И он впервые в жизни подумал о том, что есть что-то несомненно лучшее, нежели самоудовлетворение. Все же Закс тоже был очень красив, пускай и не так, как он сам… И его было приятно ласкать по гладкой белой коже, словно бы светящейся изнутри лунным светом. Его длинные ухоженные волосы и обворожительный взгляд… они сводили Кирша с ума. Впервые в жизни ему кто-то нравился кроме него самого, впервые у него возникло странное желание кому-то отдаться.
И Закс любил его столь пламенно и нежно, что Кирш едва ли не начал жалеть о том, что не делал с ним этого ранее. Он ласкал Закса в ответ, обвивая его руками и ногами. Закс сжимал вместе их члены и при этом не отрывался от его губ. Барон же продолжал беспощадно любить их обоих в зад, пока те не кончили одновременно. Это была настоящая буря!
Дальнейшее вице-капитаны помнили смутно. Кирш после сей дивной оргии каким-то чудом добрался до дома, при этом он шел по улице голым, справедливо полагая, что такую красоту должны видеть все. Закс обнаружил себя в незнакомой комнате на широкой кровати в объятиях Барона и получил обещанную награду, даже не представляя, что что-то может быть еще лучше того, что он только что испытал. В конце всех любовных утех и извращений Ламенталь горячо распрощался с ним, сказав прямым текстом, что если он хочет встречаться с Киршем Вермиллионом, то никто и не против. И галантно поцеловал на прощание… в задницу.
========== Прочие проделки Барона ==========
Маркс Франсуа был в глубокой задумчивости. Эти происшествия с Бароном не давали ему покоя. С тех пор, как не стало Короля Магов, вся бумажная и организаторская работа полностью легла на него. Маркс нанял двоих помощников, но это не спасало. Еще его измучило самоуправство капитанов, с одной стороны, и самодурство, окончательно распоясавшегося короля Киры, с другой. Что бы и где ни произошло, крайним всегда оказывался он.
Сам Маркс и народ королевства активно настаивали на выборах нового главы рыцарей, но король Кира эту идею не одобрял и всячески оттягивал принятие решения по данному вопросу, в то время как капитаны устраивали грызню.
От этих бесконечных разборок Маркс осунулся и похудел, а еще обзавелся синяками под глазами и систематическим нервным тиком под правым из них. На душе у него было скверно и с каждым днем становилось все тяжелее. А еще он ужасно тосковал по Юлиусу.
Даже прозорливый Король Магов не догадывался, какие страсти кипят внутри его всегда спокойного и выдержанного помощника. Такой строгий и ответственный, сухой в общении и скупой на слова, внутри он искренне и нежно восхищался своим начальником. Восхищался и испытывал еще нечто недозволенное.
Маркс никогда бы не позволил себе перейти границу служебных отношений и тщательно скрывал свои чувства. Он так и не успел… Нет, он не пытался о них рассказать. И это тяготило его еще больше. Уж лучше бы видеть Юлиуса живым и молча страдать дальше. Ах, что бы он только отдал, чтобы хоть на мгновение увидеть его снова!
Думая обо всем этом, грустный Маркс вошел в ныне всегда пустующий кабинет Короля Магов, поднял полные тоски глаза и едва не закричал: Юлиус Новахроно был на своем месте.
— Прости, я тебя напугал, — улыбался Король Магов.
— Но как, сир… — Маркс почувствовал, как от волнения закружилась голова. В ней вспыхнула и промелькнула мысль о том, что он сходит с ума, и у него начались видения.
— Я не хотел тебя волновать, — извиняющимся тоном сказал Юлиус. — Но я не мог не использовать такую редкую возможность и не поблагодарить тебя за все, что ты для меня сделал, — он оказался рядом и поддержал бледного Маркса под локоть.
Маркса шатало, он даже едва мог усидеть на стуле, куда ему помог приземлиться Король Магов, и тот, немного подумав, устроился в своем бывшем кресле, водрузив Франсуа к себе на колени. Даже будучи воспоминанием, Юлиус ощущал, как у того колотит сердце. Он дал ему время успокоиться и предложил:
