Текст книги "Лисья радуга (СИ)"

Автор книги: Inndiliya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Твою мать!!! Люк, прости, но сегодня опять не получится сделать так, как ты хочешь. Презервативов нет, – разочарованно выдохнул я.

– Как это нет? Есть! Загляни в сумку! – радостно сказал Люк.

– Господь всемогущий!!! Ты ограбил аптеку? Зачем тебе столько презервативов??? – ошарашенно произнес я, разглядывая содержимое сумки. Там были ленты и коробочки всех мастей, цветов и фирм. Полсумки занимали. Остальное место было занято какими-то странными ремнями и одежками.

Я достал первую попавшуюся ленту и оторвал презерватив.

– Не-не-не! Не эти! – Люк взволнованно завозился на постели. – Эти я покупал, мечтая, что ты весь в черной коже и ремешках будешь моим господином. Поищи другие!

Но и другие, и третьи, и четвертые были не теми.

– Дернула же меня нелёгкая связаться со сценаристом, – пробормотал я, удивленно глядя на счастливого Люка. – Так ты и сценариев, небось, напридумывал разных в главной роли со мной???

– Конечно, лапушка! Я же будущий сценарист! Знаешь, сколько сразу сценариев у меня крутится в голове? Оооо!! Множество! Вот эти, эти бери! Покупая их, я мечтал, как ты первый раз возьмешь меня на спине, Ньют.

Пока я доставал смазку, Люк поднял ноги и ухватил себя за коленки, подставляясь для смазки и растяжки. От этого вида меня повело, я тяжело сглотнул, дернув кадыком, и закрыл глаза, чтобы придти в себя. Мой любимый цвет, мой любимый размер. Моя любимая поза, только глядя на это, можно кончить.

Тяжелое дыхание мешало мне говорить, но я посмотрел в шальные глаза Люка и покачал головой.

– Не торопись, воробышек. Пожалуйста! Мне срывает крышу и становится очень трудно держать себя в руках. А мы ведь всё ещё начинающие. Я не хочу сделать тебе больно.

Я опустил его ноги, и лег ему на живот, начав ласкать его соски, проводя губами про выступающим ребрам и кубикам пресса. Добравшись до его толстенького красавчика, встречающего меня подрагиванием, я полизал его, заглатывая, вспоминая, как тренировался в «глубокой глотке». Оказывается, это как ездить на велосипеде – один раз научишься, и не забудешь. Сделав всего пару заглотов, я посмотрел на Люка, на его тяжело вздымающуюся грудную клетку, на поплывший взгляд, на его руки, которыми он ухватил меня за плечи.

Люк помотал головой, рвано дыша, останавливая меня.

– Ньютик, стой, стой. я так кончу очень быстро. А я хочу не так.

От его горячечного прерывистого шепота меня обсыпало мурашками. Нанося смазку и вводя в него палец, я пытался абстрагироваться от происходящего. Но стоны Люка, его подмахивание, гладкая, безволосая задница и нежная кожица ануса ломали все мои попытки оставаться в сознании.

– Ньюююююют!! Не могу терпеть! Пожалуйста!! – взмолился он.

– Еще чуть-чуть, воробышек! Капельку потерпи. Сейчас, моя радость. – вводя второй палец, я не смотрел вниз, я смотрел в глаза Люку, на его открытый в стоне рот, на пересохшие губы, с мелькавшим языком, часто облизывающим их.

Лицо Люка скривилось в гримасе страдания и я, сам не выдержав этой пытки, приставил член к его входу, и, глядя ему в глаза, медленно вошел на всю длину. Наши стоны слились. Мой, удовлетворенный, и его, мучительный.

Я наклонился к нему и поцеловал в закушенную губу, мокро и горячо посасывая его губы, чтобы отвлечь и себя и его от первых ощущений проникновения, и дать привыкнуть обоим.

Губы Люка дрожали, глаза были закрыты. Видимо, не так все было, как он мечтал.

Поторопился я, опять и снова, наплевав на воробышка. Надо было настаивать на длительной растяжке, а не поддаваться на эту славную моську с выражением кота из Шрека.

Но тут Люк открыл глаза, восторженно-мокрым взглядом лаская мое лицо. Он притянул меня двумя руками за шею и прерывисто прошептал:

– Скажи мне, скажи, Ньют! Скажи, что ты моя няша! Только моя! Рыженький мой, сладкий мой, радость моя! Скажи мне!

Губы его дрожали, глаза ощупывали мое лицо, горячее дыхание опаляло мой подбородок.

Я качулся в нем, и глаза его расширились, а рот сжался в тонкую нить.

– Я. Твоя. Няша. – входя на каждое слово, прошептал я, поцеловав его в раскрывшийся, стонущий рот. – Только твоя. Рыжая няша. – Я размашисто входил и выходил из него, не прерывая контакта взглядом. И Люк поплыл, поплыл взглядом и телом. Он уложил свои ноги мне на плечи, руками ухватился за бёдра и начал подаваться навстречу яростно, насаживаясь до конца, подрагивая телом и рвано выдыхая на каждом толчке короткими, но звучными стонами. Я взял в руку его член, и мне хватило нескольких мощных толчков и поглаживаний подрагивающего члена, чтобы бурно кончить, содрогаясь всем телом, с трудом удерживаясь на дрожащих коленках, чтобы не раздавить воробышка. Член в моей руке задергался, Люка выгнуло дугой, и остаточные оргазмические спазмы мы разделили на двоих.

Лежа рядом на кровати, Люк гладил меня по лицу и разморено, счастливо и мягко улыбался, успокаивая дыхание.

– Ах, ты, вредный террорист-вымогатель, – улыбаясь прошептал я. – Вот, значит, как? Только пожалуйста! Называй меня так исключительно наедине!

– Это будет наша тайна, рыжулик! Наш пароль. Только для нас двоих. Никто не узнает, поверь. Ньютик, ты знаешь, сколько счастья ты мне приносишь? Ты, как солнышко, все освещаешь вокруг. Мне с тобой тепло и уютно.

Внезапно на кухне залаял Лаки и заскребся когтями в дверь.

– Его нужно вывести на улицу? Давай я! – подорвался Люк, хватаясь за спину, и улыбаясь во все 32 зуба.

– Ну, куда ты пойдешь такой, дурачок?

– Да нормально все! Подумаешь – возле дома постоять 10 минут. Заодно расхожусь! Вот только в душ заскочу.

Я вышел на кухню, ожидая пока душ освободится, ибо если я туда зайду, Лаки еще долго будет скулить под дверью; выпустил собаку, заодно выбрасывая использованный презик и обертку.

Люк вышел из душа, оделся, и позвал Лаки гулять, доставая с вешалки его ошейник.

– Ты не выйдешь из дома, пока не оставишь свои контакты и координаты. – Я протянул ему ручку и блокнот.

– Да никуда я не денусь, рыжулька! – Но блокнот взял и быстро, но разборчиво написал адрес и телефон.

– Ты хоть умеешь выгуливать собак? Не спускай его с поводка. Вот тебе совочек и пакетик. Площадка для собак прямо напротив дома – в 20 метрах. К другим собакам не подпускай, на всякий случай.

Люк подошел ко мне, обнял двумя руками, прижался ко мне и улыбнулся, – Умею, у родителей дома была собака. С поводка не спущу, долго гулять не будем. – И поцеловал меня. – Мы скоро, ты не успеешь соскучиться.

Хлопнула входная дверь, зацокали коготки по лестнице, а я взял блокнот с адресом в руки. «Лука Джузеппе Паскуалино» и адрес – совсем недалеко от моего дома.

Я вбил его телефон в свой мобильник и позвонил ему, тут же сбросив. Теперь у него снова есть мой номер.

Ответный звонок раздался тут же. – Лисик, я люблю тебя, – прошептал Люк. – А хочешь мы завтра вместе съездим ко мне за вещами, и ты посмотришь, где я живу?

– Придешь домой, поговорим, – улыбнулся я и нажал отбой.

====== 16. ======

– Люк! Не смей давать Лаки еду со стола. У него сбалансированный корм, питание должно быть правильным. Этими подачками ты портишь ему здоровье. Пожалуйста!

– Лисик, ну он же просит!

– Он иногда просит меня потрахаться, пристраиваясь к ноге, и что?

– Ну ты сравнил, рыжунь!

– Знаешь, воробышек, есть ситуации, где я могу пойти на компромисс. Например, когда ты совершенно недопустимо вырвал из меня разрешение на эти ласковые словечки – это исключение из правил. Это за гранью. Сам не знаю, почему ты на меня так действуешь. Я ненавижу это слово. Но раз обещал – значит обещал. А есть такие вещи, где я не могу идти на компромисс совершенно, потому что это вредно, неправильно, недопустимо. И сейчас как раз тот случай.

– Лисик, не злись! Если это так важно для тебя, то я больше не стану. – Люк обошел стол, за которым мы ужинали, и сел ко мне на колени, обняв руками и положив голову мне на плечо. – Ты только предупреждай меня. Мы же многого друг о друге не знаем. Чего злиться-то?

Я мгновенно обмяк и злость куда-то улетучилась. Воробышек действовал на меня как-то смягчающе и обезоруживающе.

– Прости. И правда, что это я… Просто я никогда не состоял в отношениях, и мне надо менять свои привычки, а это не так просто, я ведь социофоб и консерватор. Когда я тебя первый раз увидел в том кафе, первая мысль была – хорошо, что ты не похож на гея – без сережек, без цацек и подвесок, без браслетов и украшений. Видишь ли, я и сам еще не воспринимаю себя как гея. Просто мне нравишься ты, – и я погладил его по волосам, перебирая длинные пряди и массируя ему шею.

Сидеть с ним на коленях было очень уютно и спокойно. Просто обнимать. Просто общаться.

– Хотелось бы верить, что процесс узнавания и притирания у нас пройдет безболезненно и просто. Но так бывает только в женских любовных романах. Если только ты не волшебник, Люк. Потому что с тобой очень тепло и хорошо, настоящее колдунство какое-то! Так что, если у тебя есть волшебная палочка, которой ты можешь наколдовать нам единорога или превратить кружку в крысу, то самое время признаться и достать её, – я мягко улыбнулся и потерся носом о его грудь.

– Оу! Ты раскусил меня!!!

– Ещё бы не раскусить – ты очень вкусный, воробышек, тебя хочется кусать!

– Я, конечно же, признаюсь тебе, рыжунь, и покажу свою волшебную палочку, и даже проведу сеанс волшбы, превращая «ммм, ммм» в «даааааа», но учти, что в полночь она превращается... а, не, это из другой сказки... учти, что потом придется стереть тебе память, чтобы никто не догадывался, что я великий волшебник.

– Вообще-то, воробышек, я собирался узнать у тебя какие-нибудь секреты, которые я должен знать о тебе, о твоей жизни, чтобы что-то неподходящее не всплыло в ненужный момент, но твой рассказ тоже хорош. И меня заинтересовала твоя волшба, о великий волшебник! Давай, продолжай, я очень люблю волшебство!

– Слушай же, маленький рыжий маггл! Я поведаю тебе о чуде, которое я могу творить даже без рук! – Люк склонился к моей шее и прошелся по ней горячими губами и внезапно цапнул зубами за мочку уха. – Ты чувствуешь? Чувствуешь волшебные эманации?

– Ммм... да-да-да, о, великий волшебник!! Чувствую!! Я даже чувствую, куда ты спрятал свою волшебную палочку, – выдохнул я. Внутри начинали бродить пузырьки, бабочки щекотали своими крылышками живот.

– Не отвлекай меня, несносный рыжик, иначе волшебство быстро закончится, пролившись жемчужным концентратом, и волшебство иссякнет.

– Ммм, какой слабенький волшебник мне достался. Недоучка, что ли?

– Что бы ты в этом понимал, глупый маггл! Это был язык Эзопа!

– Язык и что, простите? – с трудом сдерживая смех, подначивал Люка.

Меня переполняло счастье просто сидеть с ним рядом, чувствуя тепло его тела и его радость, возбуждение, то, как он реагировал на мое присутствие, на простые поглаживания его спины.

Как будто не было двух оргазмов совсем недавно. Организм реагировал на голос воробышка, на тяжесть его тела, на милую улыбку. Я был уверен, что запомню этот момент навсегда. Наша смешливая пикировка, уют кухни, спокойная радость и неторопливое возбуждение, заполняющее постепенно, знание того, что никуда не надо спешить, и этот желторотик теперь мой – было частью сказки.

Лаки лежал на полу кухни, положив голову на лапы и умильно смотрел на нас, поблёскивая темными глазами.

Не хотелось разрывать объятия. Счастье было полным, всеобъемлющим, казалось, мы знакомы с воробышком сто лет.

А всего лишь хотел узнать о нем побольше, и вот опять – начинающееся возбуждение, короткие неторопливые ласки, неспешное предвкушение предстоящей любви.

– Какое варварство! Чему вас, магглов, только в школе учат!! – не выдержал и засмеялся Люк, запрокидывая голову, подставляя шею под мои поцелуи, и сбиваясь с дыхания. – А, нет, хорошему учат, мне нравится!

Я взялся зубами за его кадык, и легонько мазнул горячим языком по нему.

– Хххыааа, – выдохнул он, опуская голову. Люк встал с моих колен и потянул меня за руку из кухни. – Пойдем со мной, мальчик, я покажу тебе мир, полный чудес и тайн!

– Это холодильник, что ли? – подкузьмил я его.

– О, нет! Ты увидишь настоящее волшебство! Я научу тебя летать и покажу тебе звезды! – Люк обнял меня и провел одной рукой по ребрам, задирая футболку.

– Ай! Щекотно! – я вздрогнул и скукожился, уходя от касания.

– Да ты заколдованный, мальчик! Я могу тебя расколдовать, хочешь? – прошептал он мне на ухо, и лизнул языком по его контуру, от чего я покрылся мурашками.

Снимая с меня футболку, он провел обеими ладонями по талии, по бокам, по рукам, незатейливо лаская прикосновениями. Сдирая штаны с трусами, Люк толкнул меня на кровать.

– Тебя непросто расколдовать, рыжик, но я постараюсь! Но надо, чтобы ты очень хотел расколдоваться! Согласен? – и он приник к моему члену ртом, проходясь широким, мокрым, горячим языком по всему стволу.

– Дааа, – выдохнул я, откидываясь на кровати.

Люк прервался, раздеваясь, и заполз на меня, вдавливая в кровать.

– А почему ты не спрашиваешь, чем ты можешь расплатиться, наивный маггл? – Люк хитренько посмотрел на меня, лёжа сверху и не предпринимая никаких попыток.

– Дяденька волшебник, а что вы хотите за то, чтобы расколдовать меня? – я потерся своим членом о его.

– Оооо, мальчик! Самую малость! У тебя на губе есть одна маленькая родинка, она волшебная. Ты подаришь мне ее.

– Я согласен, дяденька! Только вдруг у вас не получится меня расколдовать, вы же еще учитесь. Вдруг получится – «сделать хотел грозу, а получил козу»? Что тогда? – я улыбался в его губы, не торопясь шевелиться, как и он, просто наслаждаясь близостью друг друга, теплом тел и радостью предвкушения.

– Если ты не увидишь звёзды, то твоя родинка останется твоей, о, недоверчивый мальчик. Тогда обряд придется повторять еще раз. Значит колдунство очень сильное, и придется потрудиться, чтобы снять с тебя заклятие, – улыбался мне, сияя глазами Люк.

Его длинные волосы щекотали мне лицо, ненавязчивый запах кожи, слегка оттененный туалетной водой, дразнил мои рецепторы и придавал соблазнению дополнительное удовольствие.

– А как, как ты меня будешь расколдовывать, дяденька волшебник? – я задрал левую бровь, провокационно прищурившись.

– Сие есть тайна, которую тебе видеть нельзя, – прошептал Люк и нежно поцеловал меня в губы. Он опустил руку в сумку, достал оттуда повязку и завязал мне глаза.

В полной темноте ощущение губ на своем теле, невозможность понять где он сейчас поцелует, обострили все чувства. Горячие руки, поглаживающие тело, жар языка, покусывание сосков, все это возбуждало так сильно, что у меня задрожали колени.

– Ты сладкий! Ты очень сладкий мальчик, – его шепот вкупе с тем, как он гладил меня, возносил меня в черноту космоса, казалось, еще чуть-чуть, и я увижу свет звезд.

Люк поднял мои ноги и я почувствовал, как его скользкие пальцы касаются моего ануса, и от неожиданности сжался, но потом заставил себя расслабиться. Он дразнил мой вход поглаживаниями и надавливаниями и это было какой-то сладострастной пыткой.

– Рыженький, если бы ты мог видеть себя, это просто волшебное зрелище, – хрипло выдохнул Люк.

Его палец скользнул внутрь, поглаживая, и задел какую-то точку, отчего меня подбросило, и член дернулся, стукнувшись об живот.

– Ммммм, – застонал Люк, и внезапно прикусил нежную кожицу под коленкой.

Мой стон вырвался непроизвольно, прося о большем.

Два пальца скользнули в меня и принялись наглаживать найденную точку, посылая разряды искр, проходящие по всему телу. Я задрожал, и пальцы тут же исчезли, а Люк перевернул меня, придерживая руками и укладывая на живот.

Под живот протиснулась подушка, Люк завозился, устраиваясь между моих ног и я почувствовал, как он тычется своим членом, распирая разработанный анус.

– Расслабься, – голос воробышка дрожал от возбуждения и волнения.

Первый толчок неприятно растянул меня вокруг его члена, но он задел во мне ту точку, и я невольно качнулся навстречу ему, насаживаясь больше.

Люк не останавливался, он раскачивался, с каждым разом входя все глубже, и тиская мою задницу. Его стоны становились длиннее и сплетались с моими.

Люк входил в меня до упора и толкался бедрами еще, двигая меня вперед, подталкивая по простыни, выходил и снова входил, медленно, размеренно, под конец поддавая бедрами и проталкиваясь еще чуть-чуть глубже, заставляя скользить меня членом по подушке. Ощущения подступающего взрыва разноцветного конфетти получалось сдерживать через силу, сжав зубы, хотелось длить и длить эту волшебную пытку, но Люк запустил руку мне под живот и приласкал член жестким движением, и я не выдержал и заорал, забившись в судорогах оргазма. Люк выпустил мой член, впился руками мне в бёдра, и стал вбиваться, жестко толкаясь, сквозь судорожно сжимающийся вход, принося моему оргазму дополнительные волны ярких вспышек перед глазами, последняя, самая яркая, мелькнула перед глазами и взорвалась в сверхновую.

– Как же ты меня напугал, солнышко, рыженький мой! – Люк гладил меня по лицу, вытирая мокрые дорожки.

Я плакал? Я плакал. Вот тебе и раз. Мои первые оргазменные слезы.

– Дяденька волшебник, – хриплым, сорванным голосом сказал я. – Я видел звезду! Родинка ваша!

Я знал, о какой именно родинке говорил Люк. На верхней губе слева одна выделялась из сонма других. Ее он чаще всего целовал.

– Ньют, Ньютик, не пугай меня так больше!! – Люк раз за разом тревожно обегал взглядом все мое лицо.

Я погладил морщинку между его бровями и улыбнулся, – Всё нормально, воробышек! Я иногда падаю в обморок от оргазма, ничего страшного!

Люк устроился на подушке рядом со мной, и обнял меня рукой, – Лис! Я так люблю тебя!! – и поцеловал теперь уже свою родинку на моей губе.

====== 17. ======

– Ньют, иди нахуй! Да я в рот ебал твоего Джона!

Люк стоял на цыпочках на кровати, забившись в угол, пытаясь слиться со стеной,

бледное лицо и учащенное дыхание говорили о том, что он не врет.

– Блядь, ну нахуй такую любовь!!!

– Вот как? Ну, что же, прекрасно. Просто отлично, Люк! Начало положено.

– Какое, нахуй, начало! Это конец! Я не намерен больше продолжать, Ньют. Это не для меня, ясно? Я не готов к такому, и никогда не буду готов. Не надо меня заставлять!!!

В голосе Люка проскальзывали истеричные нотки.

– Люк! Возьми себя в руки! Не веди себя, как маленький. Давай поговорим, как взрослые люди!

– Пока ты не уберешь эту хуйню, даже не приближайся ко мне!

– Господи, воробышек, ты уже большой мальчик, нельзя же так! Посмотри, какой Джон милый. У него лохматые, чудесные лапки, он не кусается. А если его погладить, он мяконький и приятный.

– Ньют, блядь! Я щаз сдохну! Убери это немедленно! У меня сейчас сердце выпрыгнет из горла!

– Ничего, воробышек! Ты привыкнешь. И полюбишь его. Джон безвредный паучок. Тебе надо просто поработать над собой. Совсем немножко. Посмотри – я спокойно его держу. Ты должен преодолеть свою неприязнь и страхи, солнышко!

Люк сполз по стенке, уткнувшись лицом в колени и мелко вздрагивал. – Убери эту мерзость и руки помой, – глухим голосом сказал он.

Джонни мне дали на передержку на несколько дней, и я совершенно не ожидал, что с этим возникнут проблемы. Да еще какие проблемы! Люк отказался заходить на кухню, пока там находился в закрытом аквариуме этот паук. Ему казалось, что Джон сбежал и вот-вот заберется на него или спрыгнет откуда-то сверху. Люк стал нервным, начал чесаться, а по ночам что-то нервно бормотал и жалобно постанывал. А когда я положил руку на него, он дернулся и заорал. Ни о каком сексе речи не шло. Нервный Люк постоянно был на взводе и дергался от любого шороха. Пришлось отнести Джона на работу и оставить его в лаборатории.

Видимо у него не просто неприязнь, а настоящая фобия, а с ней бороться таким образом бесполезно.

Еще несколько дней после этого Люк дергался от моих прикосновений поначалу, но потом расслаблялся в кольце рук и крепко прижимался, внимательно оглядывая стены и потолок на предмет отсутствия пауков.

– Воробышек! Воробьи не боятся пауков! Они ими питаются! Прости, я не знал, что у тебя настолько серьезно с ними.

– Даже не начинай! – Люк задрожал в моих руках. – Не напоминай мне, пожалуйста!

– А что еще я должен о тебе знать в связи со спецификой моей работы? Чтобы больше не повторялось подобное? Как ты относишься к змеям?

– Ооо, нет! – простонал Люк, тяжело сглотнул и покрылся мурашками, – их я вообще до обморока боюсь, Ньют. Пожалуйста, пожалуйста-пожалуйста, не носи домой работу! Иначе мне придется вернуться к себе в общежитие.

– Ну, нет, воробышек! Никаких общежитий! Обещаю, что больше никакой живности не притащу. Прости, мой хороший!! Я не подумал, что может быть так серьезно. Какой-то несчастный паучок заставил кричать моего воробышка громче, чем я! Непорядок! – грустно улыбнулся я.

С переездом Люка всё в моей жизни изменилось – две щётки в стаканчике, куча мытвенно-бритвенных принадлежностей, обуви и одежды, места стало намного меньше. Но мы этим пользовались в удовольствие – когда один проходил мимо другого, мы никогда не упускали возможности погладить друг друга или обнять. Часто это перерастало во что-то большее, чем обнимашки, и это наполняло нашу жизнь постоянной радостью. Уютные совместные завтраки и ужины и обязательный ежедневный секс стали традицией, без которой уже трудно было обходиться, и я с трудом представлял себе, как я жил раньше без моего солнышка с его озорной улыбкой. Секс стал спокойнее, не каждый раз с проникновением, но от этого он не перестал быть улетным и крышесносным.

Обязанности распределились как-то самостоятельно – готовили мы или вместе, или тот, кто приходил домой пораньше. Вместе ходили по магазинам и делали уборку. Моя жизнь приобрела смысл и заиграла яркими красками. Даже на работе все спрашивали – уж не влюбился ли я, потому что, оказывается, я стал постоянно улыбаться, стал спокойнее и открытее и все заметили во мне эти перемены к лучшему, допытываясь, кто же моя избранница.

Инстаграммы наши с Люком запестрели совместными фоточками, приличными, без поцелуев и обнаженки, но по ним было понятно и слепому, что мы парочка.

Я был счастлив, как никогда, пока Джон не появился в нашей квартире. Ну, что же, значит такие эксперименты больше не повторятся.

Сегодня я пришел с работы уставшим, и Люк обнял меня у двери, поцеловав и забрав сумки.

– Воробышек, я сегодня чуть не спалился, когда открыл присланную тобой фотку в вайбере. Мой научный руководитель как раз проходил мимо моего стола и заглянул мне из-за спины в телефон. Ну ты додумался! Я изо всех сил надеюсь, что он ничего не понял. По крайней мере, он ничего мне не сказал. И как всё прошло? – я оттянул резинку штанов и полюбовался на гладенькую кожу в паху.

– Ньютик, это жеееесть!!! Это просто жеееесть! Пока наносят массу – тепло и приятно, но когда полоски сдирают… Я орал, честно! И это с обезболивающим кремом, прикинь! Но не будем об этом, это мой тебе подарок – сегодня месяц, как мы живем вместе. И мне хотелось порадовать тебя, мой рыжик. – Люк прижался ко мне и со смаком поцеловал, лаская своим языком мой рот. – И как, няшунь, ты думал обо мне сегодня? – Люк поиграл бровями.

– Каждую долбанную минуту, воробышек, – выдохнул я.

Я приласкал его через штаны, поглаживая выпуклость, но он отстранился и скомандовал:

– Ты с работы, голодный, поэтому мой руки и марш за стол. Сегодня праздничный ужин – я заказал суши, а на десерт взбитые сливки и тортик.

За ужином мы кормили друга суши, дурачась, перемазываясь и целуя друг друга.

Насытившись, я запросил десерт, и Люк, схватив баллончик со взбитыми сливками, потащил меня к постели. Вообще-то я имел в виду тортик с чаем, но так тоже ничего.

В душ я заскочил по-быстрому, надо было растянуть себя, потому что вид гладенького паха уже срывал меня с катушек, поэтому, скорее всего, миндальничать не получится и в моих интересах сделать это заранее, хоть Люк и любил меня растягивать, как и я его.

– Ооммммм!!! Лююююк!!! Что ты со мной делаешь, воробышек!!

Казалось бы – за месяц совместного проживания мы изучили тела друг друга досконально, и удивить уже было сложно, но он постарался и удивил меня.

Голый Люк, весь в кожаных ремешках с заклёпками, с гладкой, блестящей эпилированной кожей, с эрегированным членом наперевес производил просто убийственное впечатление.

И я не знал, чего мне больше хотелось – подчинить его, или подчиниться ему. Но однозначно хотелось ласкать его. Любить его. И я встал на колени, гладя нежную кожу под ремнями, проводя кончиками пальцев, начиная с груди и заканчивая щиколотками ног. Я целовал в свободные от ремней участки его тела, потираясь щекой о стоящий член и млел от его рук в моих волосах, запаха кожи, переплетающегося с запахом тела Люка, и невыразимо прекрасного вида, который мне открывался снизу. Люк был похож на древнего юного воина, на божество, сошедшее с Олимпа. И, когда я прикоснулся к его возбужденному члену, дрожь моих губ и горла передались Люку и он оперся о стол и коротко застонал, поглаживая мои волосы, лаская шею, обводя уши.

Мне удалось сделать всего лишь несколько глубоких насаживаний на этот сладкий и толстый, крепкий и красивый член, как Люк отстранил меня. Наше нетерпение было взаимным. Он поднял меня с колен и дотащил за руку до кухни, и разложил меня на столе, спиной кверху.

– Прости, но сливки останутся до следующего раза, рыжуль, – смазка мягко потекла по моим половинкам. – Ооо, кто-то подготовился? Хороший мальчик, хороший, красивый, рыжий, сладкий, мой!

– Я сдаюсь на милость победителя! Ты мой воин, я подчиняюсь твоим приказам! Возьми меня, о великий вождь!

Люк вошел плавно, целиком. Наши частые практики не прошли даром и теперь обходилось без болевых ощущений.

– Теперь, заходя на кухню, я буду думать не о пауке, а о том, как ты стонал подо мной на этом столе, моя няша!

Люк любил, когда я кончал без рук, не притрагиваясь к своему члену, и мне действительно иногда даже не надо было прилагать усилий. Его широкие ладони, скользившие по моей спине, редкие поцелуи-укусы в шею, прикосновение кожаных ремней к моему телу, стоны, с которыми он вбивался в меня, подводили меня к черте быстро и гарантировано.

– Жестче, Люк! Еще жестче, – взмолился я.

Люк одной рукой вцепился мне в волосы, задрав голову назад, а другой ухватил за шею, обняв, но не сжимая, а фиксируя меня. Мои стоны вибрировали в шее, хрипло вырываясь наружу, и заводя воробышка еще сильнее. Оргазм накрыл меня первого, яркими вспышками застилая глаза. Люк любил ловить мои отголоски, проталкиваясь сквозь сжимающееся колечко мышц, вот и сейчас он сделал несколько движений, кончая, вбиваясь и падая мне на спину, содрогаясь всем телом, подрагивая животом и жарко дыша мне в шею.

Телефонный звонок раздался неожиданно, мы даже не успели выровнять дыхание.

Лёжа на мне, стараясь не хрипеть в трубку, Люк ответил на звонок. Это был кайф!

Лежать было неудобно, но посторгазменное расслабление накрыло нас обоих, заставив растечься лужицами.

– Алло, привет мам! Да! Да. Что случилось? – Люк вышел из меня и сел на пол рядом с мойкой. – Почему мне не сказала? А сейчас? Конечно приеду, мам! Что нужно из таблеток? Хорошо. Нет, на такси не поеду. И в ночь тоже не поеду. Да-да, утром, как обычно, на автобусе. Не переживай, мамочка! Целую!!

Люк отключил телефон и уперся головой в колени, обхватив их руками.

– Что случилось, воробышек? – Я присел возле него, поднимая голову и смотря в осунувшееся лицо Люка.

– Мама звонила. Мне надо ехать домой. Она лежала в больнице – что-то с сердцем. Теперь выписалась, дома уже, но за ней нужен уход. Она сказала месяц-два. – Люк посмотрел мне в глаза и слезы полились двумя дорожками.

Я сел на пол, затащил его к себе на колени, крепко обнял. – Я еду с тобой. Сейчас позвоню на работу, возьму неделю отпуска, и мы с тобой на месте все порешаем. Люк! Солнышко моё! Она уже дома, ей лучше, не расстраивайся. Мы что-нибудь придумаем, воробышек! – Я целовал его мокрые глаза, щеки, лоб.

– Нет, Ньют, я сам. Нельзя ей сейчас про тебя говорить. Я не хочу, чтобы ей стало хуже. Она всегда к геям плохо относилась, очень негативно. Поэтому я и скрывал от нее сколько мог. Я буду звонить тебе, писать смски, только не приезжай. Городок маленький, там все как на ладони. Ей тут же донесут, если я буду с тобой видеться.

– Солнышко моё, – я качал в руках Люка, как маленького, гладя его по спине. – Все будет хорошо, воробышек. Я с тобой. Ты только говори, что надо. Может надо ее сюда в больницу устроить, я узнаю, как это делается. Всё будет хорошо, мой маленький. Может она быстрее пойдет на поправку. Вот приедешь завтра, всё узнаешь из первых рук, тогда и будем решать, ладно?

Люк постепенно успокаивался в моих руках. Я нежно поцеловал его, пока он не перестал подрагивать.

Утром Люк уехал, сказав, что провожать не надо, и мы простились у порога, крепко обнявшись.

– Доедешь, позвони. Я буду ждать.

====== 18. ======

Оказывается, у меня комната 8 на 6 шагов, а кухня 5 на 4. Я уже тропинки там протоптал.

Жизнь без Люка пошла под откос. Возвращаться в пустую квартиру было невыносимо. Он звонил только по вечерам, когда уходил из дома в парк, чтобы поговорить со мной. Дома при маме он не рисковал. В небольшом доме, где постоянно находилась его мама нам поговорить было негде.

Люк совсем пал духом. Он сидел там, как в тюрьме. Особого ухода за матерью не требовалось. Приготовить поесть да навести порядок. Таблетки ей покупала подружка-врач, со слов мамы, ей там со скидкой продавали. Мама ходила по дому, выглядела неплохо, но ехать в больницу на обследование в NY отказывалась категорически, как и отпускать Люка от себя. Да и подружка ее – мисс Дженнифер, которая врач, настаивала на том, чтобы мама отлежалась дома, и каждый раз проводила душещипательные беседы с Люком, что волновать ее категорически запрещено. Мама выпроваживала воробышка моего по вечерам – сходить погулять, познакомиться с кем-то, чтобы налаживать личную жизнь. Вот он и уходил в парк, где мы с ним болтали по часу.

Все чаще и сильнее она нападала на геев и хваталась рукой за сердце, вызывая свою подружку, чтобы купировать приступ.

Я порывался приехать к нему, но Люк был против. Тот единственный раз, когда мама ушла к подружке, Люк вышел по скайпу и я просто был убит видом моего воробышка. Это была какая-то подделка прежнего Люка. Прошло только две недели, а от былого заводного и веселого мальчика осталась одна оболочка.

– Воробышек, улыбнись мне! Куда ты дел свою очаровательную улыбку? – пытался растормошить я его. – Ведь все не так плохо, мама твоя поправится. Скоро встретимся. Ну же, улыбнись!

Люк грустно улыбался и рассказывал, что признаваться пока нет возможности, эта новость маму просто убьет. А без меня он совсем не может.