Текст книги "Лисья радуга (СИ)"

Автор книги: Inndiliya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Я в душ. Я быстро. – Люк соскочил с кровати и проскользнул мимо меня в душевую.

Чистоплотный. Ответственный. Доверчивый…

Я достал смазку и презерватив, и положил их под подушку. Выключил в комнате свет.

Он и правда вернулся быстро, с влажной кожей и блестящими в темноте глазами, и заполз ко мне на кровать.

– Если я буду плакать – не обращай внимания, ладно? У меня такое иногда бывает. За это меня часто гнобили в школе.

Я уложил его на спину и прикрыл глаза рукой. – Закрой глаза и не подсматривай, мой храбрый партизан. Я не буду тебя насиловать. Доверься мне. И расслабься. Все будет хорошо. Ты веришь мне?

– Да, – хрипло выдохнул он.

Я оседлал его бедра и достал розу из вазы. Улыбаясь своему стойкому оловянному солдатику, я провел розой по его лбу, носу, губам. Дал понюхать цветок. Увидел, как он улыбается и расслабляется прямо на глазах.

Вот так, воробышек. Вот так. Другое дело.

Проводя цветком по его шее, ключицам, груди, я любовался как твердеют его соски и гладкая кожа покрывается мурашками.

Проведя бутоном по выступающим ребрам, обходя опасную зону щекотки, я провел по его привставшему члену, отбросил розу в сторону, и склонился к паху лицом, вбирая в рот его дрогнувшего и поднимающегося красавчика.

– Аххх… – не обманул он меня своей реакцией.

Я, не прекращая ласкать ртом, развел его ноги, сгибая их в коленях, заставляя раскрыться; взял его руки и положил их ему на коленки, чтобы он удерживал сам. Поцеловал нежную кожицу внутренней стороны бедра и погладил пальцем судорожно сжавшийся вход. Он тут же разжался, расслабляясь, а Люк часто задышал, подрагивая членом. Я продолжал массировать, нажимать на вход, кружить пальцем рядом, посасывая и гладя языком его член. Когда он достаточно затвердел, я лёг на Люка, и, целуя его в широко раскрытый рот, достал из-под подушки смазку и презерватив.

– Открой глаза. Посмотри на меня. Ты боишься? – я внимательно смотрел на него, считывая любую реакцию.

– Нет. – он затряс головой. – Нет, не боюсь.

Спустившись вновь к его паху, я пару раз мокро лизнул его член от яичек до головки и раскатал по нему презерватив.

Люк опустил ноги и приподнялся на локтях, недоуменно глядя на меня, – Ты чего? Ты зачем?

Я уложил его обратно, несильно толкнув в грудь, и, смазав себя и его смазкой, перебрался к нему на бедра.

– Ты веришь мне?

– Да.

Я поцеловал его жарко-жарко, покусывая, толкаясь в рот языком, и приставил его член к своей заднице. В душе я растянул, как смог, вход, но сейчас этого было все равно недостаточно. Похоже, плакать сегодня буду я.

Я притянул его руку к своему члену и он начал нежно и мягко подрачивать мне.

Насаживаясь на головку, подбирая угол проникновения, одной рукой я придерживал его член, а второй опирался на постель.

Было больно. Ох, как больно. Тягучая боль обволакивала, наполняла, переполняла и оттягивала на себя все мысли.

Длинный стон Люка убедил меня в правильности принятого решения и выбранной позиции.

– Ах, Ньют, как хорошоооооо…

Я расслабил мышцы и, покачиваясь, стал впускать его больше и глубже. Преодолевая боль и желание соскочить.

На каждое моё покачивание Люк коротко, но громко и жалобно стонал, как будто бы это я проникал в него, а не наоборот.

Люк погладил большим пальцем головку, и я насадился до конца с низким стоном, замерев, пережидая боль.

Воробышек не шевелился какое-то время, боясь сделать мне больно, а потом привстал на одном локте, и второй рукой притянул меня за шею, мокро и сладко поцеловал, захватив мои губы в плен, лаская языком нежно и ласково.

Я подвигался на члене вверх-вниз, и словил его стон рот в рот, сокращаясь и пульсируя от его голоса, дыхания и дрожи.

Люк откинулся на подушки, а я начал приподниматься и опускаться, чувствуя, что этого недостаточно. – Помоги мне!

Воробышек правильно понял и начал подмахивать бедрами, словив мой темп.

Наши стоны переплетались и было уже непонятно, где чей. Не то. Не совсем то.

Я слез с Люка, становясь на четвереньки, укладывая голову на руки и прогибаясь в спине.

– Возьми меня, воробышек, – прошептал я, водя задницей, и расставляя шире ноги. Мне хотелось его порадовать, дать возможность самому порулить, попробовать, как это. Чтобы в его первый раз он насладился процессом.

Он поднялся рывком с постели, подполз сзади на коленях, и начал целовать мою задницу, оглаживая бока, пройдясь мокрыми губами по позвоночнику, дойдя до лопаток.

– Давай же, – хрипло попросил я, потираясь задом о его пах.

– Ньюююют!! Лисик мой! – простонал Люк и плавно вошел на всю длину. Он начал рвано входить и выходить, явно потеряв контроль, приноравливаясь, выбирая нужный угол и ритм.

Я вцепился зубами в кисть руки, прогибаясь в спине и пережидая неприятные ощущения, тяжело дыша и постанывая на каждое его движения, пока не заметил, что стоны стали длиннее, протяжнее, и я стал покачиваться, подаваясь навстречу.

Люк вцепился в мои бедра и начал яростно вбиваться в меня, стукаясь яичками о промежность, вскрикивая, – Ньют! Ньют! Ньют!! – на каждом движении.

Потом вошел на всю длину, прилег мне на спину и укусил зубами за плечо. Я вскрикнул и дернулся. А он зализал укус и стал прихватывать зубами каждый сантиметр моего плеча, переходя на шею, мелко и часто двигаясь во мне. Меня затрясло мелкой дрожью, предвещая оргазм. Люк крепко обнял меня за талию, сжав в объятиях, и прихватил зубами кожу между шеей и спиной, разгоняясь в движениях, жестко вбиваясь, и сжимая зубы на холке. Меня сотрясла сильная дрожь, переходя в волну оргазма, и я кончил, дрожа, выплескиваясь, сжимая колечко мышц, из последних сил удерживаясь на руках, чтобы не завалиться.

Моя волна подхватила Люка и он кончил, подергиваясь и падая мне на спину.

Мы, не расцепляясь, завалились набок, и долго лежали, прижавшись мокрыми телами, слушая хриплое дыхание и бешеный стук сердец.

Почувствовав, как что-то горячее потекло по плечу, я аккуратно выбрался из его объятий и повернулся к нему лицом.

– Ну, и откуда слёзки? – я стер подушечкой большого пальца мокрые дорожки, косыми линиями стекающие по его лицу. – Тебе было плохо?

– Нет, – он замотал головой, шмыгнул покрасневшим носом, и улыбнулся распухшими губами. – Мне было так хорошо, что хочется плакать. Ты. Ты такой... такой... – И он уткнулся лицом мне в грудь, расплакавшись окончательно.

Я обнял его крепко-крепко и погладил по волосам.

– Воробышек, мой маленький воробушек! Перенервничал? Ну иди ко мне, мой хороший! – я поднял его лицо и поцеловал мокрые глаза, нос, соленые губы. Твердая упругая нижняя губа под моими поцелуями стала мягче, рыдания стали утихать, и начиная успокаиваться, Люк отстранился, посмотрел мне в глаза и уверенно произнес:

– Но в следующий раз – ты возьмешь меня. Я хочу, чтобы у нас было всё по-честному!

====== 12. ======

Утро началось с поцелуя. Ммммм... Воробышек лег на меня и целовал нежно, постепенно усиливая напор. Я обнял его и почувствовал, что он одет.

Он скатился с меня и подал со стола чашку с кофе, – Доброе утро! Кофе в постель самому сладкому мальчику!

Я уселся в кровати, принимая кофе и блаженно улыбаясь.

– Спасибо, воробышек! А почему ты одет в такую рань? Кстати, который час?

– Почти 7 утра. Я убегаю по делам, я же не рассчитывал у тебя оставаться, – улыбнулся он. – Как ты себя чувствуешь?

– Норм! – Я и правда чувствовал во всем теле легкость, с небольшими тянущими ощущениями в пояснице.

Он протянул руку ко мне и погладил утренний стояк. – Оооо, как жаль, что приходится уходить. Ты во сколько сегодня будешь дома? Помнишь про тусу в 7 вечера в парке?

– Я буду дома в 3 часа. Про тусу помню.

– Отлично, Лисик! Можно я приду в 3 к тебе, а потом вместе пойдем в парк?

– Конечно! Буду ждать!

Люк наклонился, аккуратно поцеловал. – Провожать не надо! Я убежал!

Хлопнула входная дверь. Кофе был горячий и вкусный, как поцелуй Люка. Спать с ним, конечно, было непривычно, но, просыпаться ночью и видеть на себе то его руку, то ногу, то спутанные волосы на подушке рядом, было приятно.

Выходя из дома за продуктами, на асфальте возле дома я увидел надпись, сделанную белой краской из баллончика: «Лисик! Я❤Т. В.»

Чудик мой. Романтичный!

…

Воробышек пришел, как и обещал, вовремя, и с порога набросился на меня с поцелуем, можно сказать напрыгнул, как будто бы год не видел. Я тоже, если честно, соскучился.

– Кушать будешь? Я тут приготовил.

– Тебя! Тебя буду! Я так соскучился! – не дал договорить мне он. Прижался, обнял, зацеловал. – А ты скучал? Оооо, чувствую, скучааал!

Балабол и трепло. Но тело действительно отреагировало на него симметрично, и скрыть стояк в спортивках не было никакой возможности. Воробышек прижался своей выпуклостью к моей, потёрся, и молча, без слов (в кои-то веки замолчал), полез под футболку руками, поглядывая на меня – остановлю или нет?

Мне не хотелось останавливать этот паровоз, несущийся на всех парах. Поэтому я поднял руки и он счастливо выдохнул, стаскивая с меня этот ненужный элемент одежды.

И тут же припал поцелуями к шее, ключицам, опять к губам. Он выглядел дорвавшимся до подарка – глаза горели решимостью, руки шарили по телу, губы распухли и обжигали поцелуями.

– Ой! Ой! Я же с улицы! Подожди! Никуда не уходи! Я быстро в душ!

Охх. Парень настроен решительно. И то, что он обещал ночью, хочет добрать сейчас. Мне пришлось пережать член у основания, потому что обожание воробышка, его страсть меня заводила почище прона.

Хорошо, что я постель перестелил с утра. Смазка и новый презерватив перекочевали снова под подушку. Возбуждение накатывало волной. Я задернул шторы, создав полумрак. Разделся и лег в кровать ждать воробышка.

Люк вышел из душа без полотенца. Его красавчик покачивался, пружиня, показывая, как он мне рад.

– Ньют! Ты такой красивый!! – у него сбилось дыхание, и было понятно, что он говорит то, что чувствует. – Можно сегодня я буду тебя ласкать?

– Нужно! Балабол ты, воробышек!

Люк сел мне на бедра и прикоснулся руками к животу, ведя ими вверх, поглаживая и лаская.

– Ты такой… такой волшебный! Ты весь светишься! А чего тут так темно? Можно я раздерну шторы? Я хочу смотреть на тебя. Можно?

– Конечно можно! Я думал, тебе в темноте будет удобнее. Но раз так…

Люк соскочил с меня и отдернул шторы.

– Вот так лучше! Лисик! Я до сих пор не верю, что мне так повезло!! И он с разбегу набросился на меня, прополз по мне змейкой, попутно целуя тело короткими поцелуями.

Губы его были горячими и мягкими, руки цепкими, но нежными. Этот контраст обжигающих поцелуев и прохладного тела очень возбуждал.

– У тебя такая бледная кожа и веснушки на ней, как солнышки! Ты, часом, не вампир, Лисик?

– Оооо, дааа! Ты разгадал мой секрет, – страшным голосом сказал я, обхватил его руками и ногами и перевернулся вместе с ним, вдавливая его в кровать. – Теперь мне придется тебя засосаааать!!! – И я прижался губами к его шее, заставляя запрокидывать голову.

Люк смеялся и его шея дрожала. От моих поцелуев он покрывался мурашками фрагментарно – на плечах и руках. Исследовать воробышка было одно удовольствие! Его руки гуляли по моей спине, мягко поглаживая ее, спускаясь к заднице и сжимая ее в особо приятные для него моменты.

Я прихватил зубами его запрокинутый подбородок и мокро лизнул языком его шею от ямочки на ключицах до самой линии подбородка.

–Хххххшшш, – прошипел Люк. – Когда ты меня целуешь, у меня внутри все переворачивается. Ты знаешь, что пахнешь персиком и губы у тебя – как сочный персик! – Он перекатился со мной вместе и оказался сверху. Обхватил своими губами мои, прошелся языком по контуру моих губ, пососал их, оторвался и прижался носом к моему носу, глядя в глаза и шепча мне прямо в губы. – Сладкий. Персик. Нежный. Горячий. Мне постоянно хочется касаться тебя. Гладить. Целовать. Прижиматься.

Я впитывал его слова, его шепот, и удовольствие наполняло меня пузырьками, поднимавшимися щекотной волной из живота, и заполнявшими все тело.

– Мне хочется заставить тебя стонать, потому что это самые сладкие звуки, которые я слышал! Твои зацелованные губы и зеленые глаза мне снятся теперь по ночам. Твои красивые руки и пальцы хочется целовать. – Он взял мою кисть и поцеловал венку, бьющуюся на запястье. – Ты очень нежный и ранимый, солнышко моё! Мне хочется танцевать от радости и любить весь мир. – И Люк снова поцеловал меня, обняв голову двумя руками, ложась на меня целиком и потираясь об меня членом. Его движения бедрами были сильными, длинными, мощными, такими, как вчера, когда он брал меня, срываясь в безудержный темп, забывая обо всем.

Я подумал, что он хочет повторить вчерашнее, но он прошептал мне на ушко, опаляя его горячим дыханием, – Возьми меня, моё солнышко!

Наши тела подрагивали, возбуждение накатывало волнами сильнее и сильнее.

Я завел его непослушную прядь за ухо, поцеловал его в ушко, прикусил мочку, уловил легкий стон и сказал, – Хорошо, воробышек. Только не торопись, ладно?

Его сладкие губы были мягкими и теплыми. От прикосновения к его языку в груди все немело и покалывало. От желания сводило скулы.

Укладывая его на спину, я раздвинул коленом его ноги и начал целовать грудь, сморщенные горошины сосков, поглаживать его прилипший к пупку член. Он тяжело дышал и смотрел на меня не отрываясь.

– Возьми меня так! Я хочу видеть тебя. Видеть твое лицо. Хочу быть твоим целиком и полностью. Хочу тебя, Ньют!

Я добрался до члена, облизал свои губы и обхватил его мокрыми губами, облизывая головку. Член отзывался подергиваниями.

– Нет, мой хороший. Не сегодня. Не в твой первый раз. Для тебя лучше будет по-другому. Не надо опять жертвовать собой. Я не дракон.

Я достал смазку с презервативом из-под подушки, поцеловал Люка в уголок рта, и, натянув презерватив, смазал себя и его, не жалея лубриканта.

Люк развел ноги и согнул их в коленях, придерживая руками.

От этой картины мой член запульсировал, больно отдаваясь напряжением в яичках.

Я осторожно погладил колечко мышц на его розовой заднице, и оно тут же сжалось. Наглаживая его член, я проводил по дырочке, с каждым разом все глубже и глубже нажимая на вход. Видя, что мышцы расслабились, я мягко, но настойчиво протолкнул скользкий палец внутрь и остановился, едва сдерживаясь, чтобы не обкончаться от жаркой, влажной попки, сжавшей мой палец, нежно проталкивающийся внутрь, скользящий по мягким стеночкам. Воздух вдруг стал душным и горячим, сердце выскакивало из груди. Люк лежал, запрокинув голову, с покрытым испариной лбом, красные, зацелованные губы были закушены. Судорожно дергающийся живот, рваное дыхание, расфокусированный взгляд. Растягивать его вход было пыткой для меня. Мне хотелось приставить свой ноющий член и ворваться в эту жаркую и тесную глубину, но, глядя на Люка, на его доверчивый взгляд, раскрасневшиеся щеки, я понимал, что никогда так не сделаю. Вводя второй палец, поглаживая пальцами внутри, я внезапно задел волшебную точку, потому что ноги Люка дёрнулись, на члене выступила капелька влаги, а он хрипло и тоненько застонал.

Я взял его за руку и потянул на себя, заставляя привстать, и прижал к себе, целуя его в раскрытый, тяжело дышащий рот, в мягкие, раскрасневшиеся губы.

– Становись на колени, как я вчера.

Люк перевернулся на четвереньки, и я надавил на лопатки, заставляя его опустить голову на руки. Выставленная, гладкая, розовая задница с поджавшимися яичками, оттопыренная кверху, заставила меня резко вдохнуть. Я подполз поближе и налил еще смазки на член. Нанося смазку, размазывая ее по члену, можно было кончить только от одного вида этих разведенных ног, круглых ягодиц и маленькой дырочки.

– Расслабься. – Я слегка шлепнул Люка по заднице, и он вначале сжался от неожиданности, а потом расслабил колечко мышц. И я тут же толкнулся в эту узкую дырочку, протискиваясь на несколько сантиметров, и замирая. Люк коротко вскрикнул от боли, и застонал болезненно.

– Расслабься. Дыши. Дыши глубоко. Потерпи, мой хороший. Сейчас. Сейчас пройдет.

Мне тоже было больно, когда он зажался и крепко стиснул член внутри. Я глубоко дышал и поглаживал воробышка по спине, пережидая, пока пройдет дрожь и схлынет боль.

Спина вдруг покрылась испариной и сдерживаться стало очень трудно. Но подо мной был Люк, воробышек, доверившийся мне. Он тяжело дышал, подрагивая спиной.

Нащупав его слегка опавший член, я погладил его, легонько надрачивая.

Сцепив руку колечком, я водил ею по члену, чувствуя, как он опять наливается и поднимается у меня в руке.

– Сам. Давай сам, воробышек, когда будешь готов!

Люк качнулся, и меня окатило горячей волной до самой макушки. Мфффф. Я непроизвольно двинул бедрами ему навстречу, в последний момент дичайшим усилием воли остановив себя, чтобы не войти по самые яйца. Получилось так сладко, так волшебно, что сдерживаться выходило из последних сил.

Стон Люка резанул по моим ушами отрезвляюще. Он качнулся еще раз, насаживаясь глубже, и я не выдержал, застонав длинно, протяжно, разочарованно и вцепился в его бедра, чтобы удержаться и не продолжить это скольжение. Хотелось войти. Насадить. Натянуть. Толкаться. Жестко драть, втрахивая в постель это податливое тело. Ноги дрожали от усилия, по спине покатился пот. Выгнутая спина Люка, его шикарная, упругая задница с круглыми, розовыми половинками, наполовину насаженная на мой член, с растянутой вокруг него нежной кожицей, визуально добавляли мне столько возбуждения, что мне казалось, я сейчас умру от переизбытка впечатлений.

Люк, тяжело дыша, начал раскачиваться вперед-назад на одном месте, скользя на мне, и не продвигаясь ни на сантиметр глубже. Это была изощренная пытка. Приятная пытка с оттянутым удовольствием. И я решился попробовать. Вспомнив, где я нащупал у него волшебную точку, я вдавил плечи Люка в постель еще глубже, заставляя его выпячивать задницу еще больше вверх, и почти вышел из него, пройдя по нужной точке.

– ААААААААаааааааааааааааааа! – застонал Люк, и я понял, что нужный угол и точка найдены, и вошел под тем же углом, удерживая крепко его за бедра. У Люка оказался громкий голос, и стонал он так пронзительно, что удержаться не было никаких сил. И я вошел полностью. И вышел. И проехался по точке удовольствия, и сорвался в жесткий трах, забывая где я и как меня зовут. На коже Люка останутся синяки, но я не мог перестать цепляться за его прекрасную задницу.

– Ещё. Ещё! Ещёооо!!! – хрипел Люк, подаваясь мне навстречу.

Его ноги разъехались, и я поддернул за живот, поднимая вверх и прижимаясь еще теснее, вжимаясь еще глубже.

– Поцелуй меня! – я лег ему на спину и потянулся к подставленным губам. Мокрый, жаркий, сумасшедший поцелуй подстегнул меня, и я сделал всего пару толчков, как Люк задергался, начав сжиматься и выплескиваться, елозя членом в моей руке, выстреливая далеко и сильно.

Меня начало коротить, и я тоже задергался, входя и выходя, выстанывая на каждый вход

– Мой! Мой!! Мой!!!

Упав на постель, я развернул Люка лицом к себе и нервно считывал его эмоции.

Мокрые длинные волосы, разомлевшее лицо, расслабленная улыбка, счастливый и затраханный Люк был прекрасен, как восход Солнца.

С выскакивающим из горла сердцем я прижал его к себе:

– Как ты, воробышек?

– Подожди, мне уши заложило. Щаз отпустит.

– Вроде до ушей не доставал, – улыбнулся я.

– Лииисииик!!! Я улетел от тебя!!! Это было о-ху-ен-нооо!! Чуть коньки не отбросил от счастья.

– Солнышко моё!! Никому тебя не отдам, – сейчас эти слова казались естественными, хотелось заклеймить его, чтобы он знал, что теперь мой, и все вокруг знали, и не посягали.

Люк счастливо улыбнулся и притянул меня к себе, прижимаясь мокрым телом. Поцелуй был соленым, но самым сладким из всех.

====== 13. ======

Моя социофобия подняла голову. Глядя, как Люк враскорячку бегает по квартире, собираясь на встречу, я дал слабину и решил попробовать отмазаться от встречи с оленеводами.

– Воробышек, ну куда ты такой на встречу пойдешь? Может дома останемся?

– Нееееет! Ну Лисик, ну ты что! Мы же обещали! Там же ребята ждать будут! Такой шанс упустим!! Ну давай пойдем, а?

– Но ты же себя плохо чувствуешь, – сделал я еще одну слабую попытку.

– Лисик, я хорошо себя чувствую!! Ну, чуток ходить неудобно! Я потерплю!

– Ну, хорошо. Тогда давай быстрее, надо зайти в аптеку, купить тебе крем обезболивающий, а в клубе помажешь.

В аптеке перед нами было несколько человек. Я подумал, если за нами никто не займет, то купим и крем, и презервативы со смазкой сразу. Но увы. За нами тоже заняли.

Мужчина у кассы, представительный такой, все мялся и старался говорить тише, но аптекарь его не слышала и все время переспрашивала. Тот распсиховался и заорал, зачем, мол, глухих берут в аптеку работать. А потом попросил «что-нибудь» от стояка. Купил вчера виагру, и, чтобы наверняка, принял двойную дозу. А она не пришла. Ну и стояк уже замучил. Что только не делал. Заодно, говорит, дайте что-нибудь для рук – мозоли натер.

Очередь тихо хрюкала и отворачивалась.

Аптекарь даже не дрогнула. Видимо, и не такое слышала.

Потом парень один, понтовый такой, попросил презерватив примерить.

Аптекарь, не моргнув глазом, спросила:

– Боитесь, спадать будут?

Пацан покраснел и мигом вылетел из очереди и аптеки.

Очередь уже с нетерпением ждала следующий заказ.

Молодой человек, улыбаясь, попросил аптекаря продать ему кружку Эсмарха и презервативы особой марки (вот уж какой только аллергии у людей не бывает). Когда продавец извинилась, и сказала, что, к сожалению, пока в продаже этих товаров нет, юноша сказал,

– Ну, тогда, пипетку и напальчник, пожалуйста.

Очередь заржала вслух, юноша покраснел, и даже аптекарь улыбнулась.

Так что, купив свою мазь, мы вышли из аптеки в приподнятом настроении, и зашли в кафе. По времени успевали на встречу, да и перекусить хотелось. Опять же мазь надо было нанести. Воробышек не жаловался на неудобства, но я видел, как он ходил с осторожностью и морщился. Мне этого было достаточно. Жертва, йошкин кот.

Мы сделали заказ, и, пока ожидали, я сказал Люку зайти в WC и нанести крем.

Он сделал умильную моську и тихонько заныл – Лииис!! Я сам не смогу! Брюки запачкаю! Это же не дома, в ванной. Давай ты мне поможешь, а? Ну позязя!!

– Пошли. Что о нас подумают, даже представлять не буду.

Почему-то я не мог ему отказывать. Выгонят из кафе, значит выгонят. Мне было плевать. Впервые в жизни плевать на то, что подумают люди вокруг. Что стало с моей благовоспитанностью и приличием? Рухнула при первой же проверке. Я подумаю об этом позже.

Туалет был на несколько кабинок и действительно не очень удобный. Одна кабинка была занята, поэтому я приложил палец к губам Люка, поднял брови, намекая о тишине, и подтолкнул его к кабинке. Люк тут же поцеловал мой палец и, яростно закивав головой, на цыпочках прошел в кабинку. Я зашел за ним и задвинул защелку. Люк прижался ко мне всем телом, обхватил за талию, и поцеловал тихо-тихо, нежно-нежно, стараясь не шуметь. Глаза у него блестели озорством. Я расцепил руки, укоризненно покачал головой – не нравятся мне в чужих туалетах такие вот действия. Гигиена прежде всего. Поэтому я расстегнул ему брюки, приспустил их, развернул к себе спиной и наклонил его в полной тишине.

Спуская боксеры с его задницы, я не удержался, и поцеловал ее, прикусывая, в обе половинки. Люк, не сдержавшись, всхлипнул.

Я достал крем, и, снимая крышечку, одной ногой раздвинул его ноги, чтобы было удобнее добраться до натруженного места, требующего смазки. Нанося мазь, меня прошибло потом от воспоминания, как всего пару часов назад мои пальцы нежно гладили внутренние стеночки и влажно скользили внутри. А потом и не пальцы. Моя рука дрогнула и прошлась чуть ниже, проходя по яичками. Люк протяжно застонал, забывшись.

– И здесь эти педики, поссать нормально не дадут! Да что за йобаный день! – донеслось из соседней кабинки.

Мы с Люком синхронно хмыкнули. Люк выпрямился, схватившись за джинсы, но я опять согнул его, достал влажную салфетку, протер наружные места от лишнего крема, и поднял воробышка. Пока он застегивал джинсы, я вытер руки салфетками, дождался, пока он застегнется и мы вышли из кабинки мыть руки.

После кафе мы подошли ко входу в парк, там уже кучковались, неуверенно озираясь, девушка и женщина.

Заметив нас, девушка запрыгала на месте и замахала руками: – Ньют, Ньют, мы здесь!

Нормальные оказались люди, познакомились.

Люк сразу предупредил – На Ньюта не вешаться, не целовать, даже по-дружески, он мой! – и грозно задвигал бровями.

И тут показался беллбой, издалека крича, – Привееет, – и радостно размахивая руками.

Мы решили не гулять по парку, а сразу идти в клуб.

Первый тост был за знакомство. А потом понеслось.

Я, как обычно, не пил. А вот Люк…

– Я чуть-чуть, – виновато говорил он, и пил с девчонками и Джеком.

Они все время пытались налить мне, но я сказал, что не пью и точка.

– Ой, – сказала Мамочка Эззи, которую звали Энн, – я ведь тоже не пила и не курила. А когда моей старшей девочке исполнилось полтора года и она отказалась от грудного вскармливания сама, перейдя на бутылочку, я так обрадовалась, так обрадовалась. Приходит муж домой вечером, на столе стоит открытая бутылочка дорогого коньяка, бутылка пепси, пакет чипсов, корейские салаты… Заходит на балкон, а я там стою, курю. Муж в шоке – Ты же никогда не пила, не курила… Ну и нахрена?

А я через кашель, абсолютно счастливым голосом:

– А ПОТОМУ ЧТО МОЖНО!! Хи-хи. А ты, Ньютик, не пей, тебе не надо, не смотри на нас.

Вообще все с таким обожанием смотрели на меня, подходили тискать, а Квир даже не удержалась и поцеловала в щечку, что я начал понимать, что мои комплексы относительно моего внешнего вида пора пересматривать. Не может столько людей врать. Пора начинать любить себя таким, какой есть.

Люк, не скрываясь, смотрел на меня с обожанием, постоянно то касаясь рукой, то кладя ее мне на коленку. И тащился от этого.

Джек оказался таким балагуром, даже не знаю, кто из них балбеснее – он или Люк.

Энн предложила тут же, после третьего тоста флеш-моб – что у кого в карманах.

Джек выложил бумажник, складной нож и пачку сигарет.

– Ну прямо деньги, оружие, наркотики, – прокомментировала Квир, которую звали Джинни.

У нее в карманах оказались ключи, телефон, презервативы и губная помада.

Запасливая девочка.

У Энн оказались тоже ключи с телефоном и билеты за проезд.

У меня, предсказуемо, крем и влажные салфетки. Народ смущенно заржал, а Люку хоть бы что.

А вот у Люка там оказались – жвачка, зажигалка, сигареты, и колечко.

– Я не так мечтал. хотел дома, попозже, когда ты ко мне привыкнешь, с цветами, без свидетелей. – И он встал на одно колено и протянул мне на ладони это колечко:

– Ты будешь со мной встречаться? Скажи «да!»

Я покраснел щеками, и, глядя только во взволнованные глаза воробышка, понял, что он мне дорог. Что еще, конечно, рано давать какие-то обещания друг-другу. Но обижать воробышка не хотелось. При взгляде на него в душе разливалось тепло и радость.

– Да, – сказал я и улыбнулся.

Люк надел кольцо мне на палец – очень странно, но оно подошло. Достал второе, точно такое же, и протянул его мне, все еще стоя на одном колене. С ума сойти, какой романтичный, красивый воробышек мне достался! Оленеводы визжали и пищали, привлекая внимание к нашей компании, кто-то даже фотографировал. А я надел Люку колечко на средний палец и, притянув его за уши, поцеловал.

Воробышек покраснел, разволновался, расцвел и часто облизывал губы. Хотелось утащить его куда-нибудь и зацеловать-затрахать до обморока, до звезд в глазах.

Очередной тост был за нас. Это было весело и приятно. Социофобия потихоньку отступала под натиском таких теплых отношений.

А ребята потихоньку напивались.

Даже заспорили насчет того, найдет себе сегодня Джинни парня или нет.

– Ребята, я пас! Я больше не спорю! Это без меня! – сказал Джек. – После того, как я проиграл спор друзьям и пришлось поймать кошку на улице, посадить ее в маршрутку и с важным лицом сказать ей «Котюнь, как доедешь, наберешь». я больше не спорю.

И тут заиграла живая музыка и на сцену вышел стриптизер в леопардовых трусах.

Девчонки запищали и побежали ближе к сцене, а Джек сказал – «Да фигня! Я тоже так смогу». И полез на сцену. Толпа его приветствовала, Джек начал снимать с себя рубашку, красиво двигая телом. Вопли его разгорячили, он стал двигаться свободнее, откровеннее, и действительно зажег танцпол. Ему даже кто-то деньги совал в трусы. Но я больше следил за воробышком, его уже развезло. Подошедший официант хотел забрать пустую посуду, так этот пьянчуга как попёр на бедного официанта, – К-к-к-ууудааа сви рчки тянешшш? Лис мой, пнял? – Неуверенно встал, и вмазался лицом прямо в косяк двери.

Благо официант тут же принес лед и я прикладывал к носу этого горе-ревнивца, положив его голову к себе на колени, пока друзья отплясывали возле подиума.

Потом, видимо, Джеку пришла смска, что за ним приехал дэдди, и он стал пьяно прощаться со всеми, а Люк подскочил его провожать.

На крыльце они зацепились и рухнули оба, смеясь и валяясь, как два настоящих пьянчуги. Я стоял на крыльце, сложив руки на груди. Смотреть, как Люк кого-то обнимает было неприятно. Но вот это вот его «Я вас всех люблю, лююююдиии» и непривычная тяжесть кольца на пальце примиряла меня с его выходками. Разошелся от радости. Ну это мы еще обговорим. Завтра. Когда он будет в сознании.

Джек поплелся к машине. Дэдди выглядел на все сто. Истинный Джеймс Бонд. Но он даже не вышел из ягуара, зыркая на Джека, сканируя меня и Люка своим пристальным взглядом через окно машины.

– Поднимайся, Люк! Марш в клуб! Будем прощаться и домой.

Люк пьяно бормотал и лез целоваться.

Мы тепло попрощались с девчонками и вызвали такси.

В такси Люк радостно чирикал и пытался тискать меня на заднем сиденье. И я решил расспросить его, пока он в таком состоянии.

– Воробышек, а расскажи мне о своем самом сокровенном желании?

– Лиииис!!! Ой, как я хочу… хочу попробовать секс в наручниках. Пркинь – ты весь в кже, в чрном, на голое тло, а я ткой в нручнках… мммм… – выговорил он и полез целоваться.

Какие интересные у него мечты. Таксист заинтересованно косился на нас в зеркало всю поездку.

Дома я уложил Люка спать и полез на тот сайт, где покупал Пыха. Выбрал наручники, еще кое-какие приблуды, оплатил картой и заказал доставку на завтра. Еще раз позориться в магазине не хотелось. Курьер, так курьер.

Значит, будем учить воробышка питию и приличному поведению в обществе.

====== 14. ======

Комментарий к 14. Элементы БДСМ и абьюз.

Вот гадство! Я же забыл принять меры по отношению к воробышку. Никаких антипохмелинов у меня в аптечке не водилось, потому что я не пил. Поэтому надо исходить из имеющихся в наличии препаратов. Пришлось достать 10 таблеток черного угля, растолочь их, всыпать в рюмку и отдельно налить стакан воды.