Текст книги "Лисья радуга (СИ)"

Автор книги: Inndiliya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Хватит. Прощай Люк. Это была последняя встреча. Больше никаких встреч, никаких воспоминаний, никаких Капитанов воробьев.

– Ньют, мы жрать сегодня будем? Чего ты там застрял, дрочишь, что ли?

– Блядь, Грег, если бы ты не был женихом Энди, я бы выпнул тебя в первый же день приезда, и живи, где хочешь! Если ты не научишься себя прилично вести, тебя нигде в нормальном обществе терпеть не будут.

– Какие мы неееежные! Не ссы, принцесса, завтра я уезжаю к Энди, и ты меня больше не увидишь. С тобой толком не повеселиться, скукота. Живешь в Нью Йорке, и так глупо просираешь свою жизнь. Давай хоть сегодня в клубешник сходим, а?

– Иди куда хочешь, Грег, я тебе не нянька. Пить я не люблю, ходить по клубам мне не интересно, десятый раз объясняю, тупой ты человек, никак с первого раза не дойдет?

– Да не кипятись ты, рыжик! Ну прости. Это жара на меня так действует и безделие. Не могу уже тупо сидеть в квартире. Давай хоть куда сходим, только не предлагай опять галереи, картины и кинотеатры. По такой духоте там копыта можно откинуть.

– Могу предложить погулять по парку, около воды, там и аттракционы какие-то есть.

– Ок. Уговорил. Лучше в парк, чем в эти твои музеи.

Пока мы поужинали, жара спала и мы выбрались в парк. Выходя из дома, я мазнул взглядом по стертой надписи, и запнулся, чуть не поехав носом. Грег меня поддержал за руку, – Под ноги смотри, принцесса.

Надпись была обновлена и сияла, как новенькая.

«Я❤Т. В». Только краска была голубенькая.

Сердце сделало кульбит и забилось в горле.

Люк приезжал ко мне, ошпарило меня кипятком понимания.

И все его фразы. Наглый Грег. Это же я сказал, что он за вещами пришел. А он только подтвердил, увидев нас голыми.

Я замер на месте и сильно потер лицо руками. Робкая надежда тонким ручейком начала пробивать броню изо льда, сковавшую мое сердце, и все сильнее и сильнее бурлила во мне деятельным потоком, заставляя дрожать от нетерпения что-то сделать, куда-то бежать, искать Люка. Он подумал, что мы с Грегом парочка. Поэтому не захотел взять мой номер.

Опять, опять чертовы обстоятельства…

– Ньют, что с тобой? – Грег подтолкнул меня легонько. – Тебе плохо? Может никуда не пойдем?

– Ничего, нормально. Наоборот, пойдем, пойдем скорее, – я потащил его в парк быстрым шагом, ища глазами Люка среди гуляющих. Мы несколько раз обошли наши с Люком любимые маршруты в парке, но так нигде его не нашли. Вернее искал я, а Грег просто рядом бродил с недовольным видом. Потом он пошел на аттракционы, а я продолжил патрулировать парк.

Мы вернулись домой поздно, уставшими и довольными. Пусть я не нашел его, главное я понял, что Люк возвращался ко мне, ко мне! Как бы там ни сложились обстоятельства, Люк хотел вернуться ко мне. Значит я найду его. И верну. И мы, наконец-то спокойно поговорим и выясним все недомолвки. По крайней мере я буду знать, что у него случилось, и какие у него планы, а он узнает, что я не сплю с Грегом. А вот тогда и решим, как нам быть.

Утром Грег, наконец-то, уехал. А я за ночь составил план поисков Люка.

И сразу с утра пошел по адресу, который запомнил наизусть еще в тот день, когда он написал мне его на бумажке. В общежитие меня не пропустили, в администрации отказались выдавать хоть какую-то информацию, а выходящие и входящие не знали Люка, качали головой и смотрели на меня, как на психа. Я пол-дня проторчал под общежитием и вернулся домой расстроенным. Завтра предстояло ехать в командировку на три дня и отвертеться от нее не представлялось возможным.

Все три дня в поездке я строил планы. Буду ходить туда каждый день, и когда-нибудь я его встречу. Или в первый день занятий. Кто-нибудь обязательно скажет мне. Он не мог исчезнуть бесследно. Если я не найду его до конца недели, значит на выходных поеду к нему домой. Я не упущу возможность найти Люка и объясниться с ним.

Возвращаясь из командировки в темноте, я вышел из такси возле подъезда, дождался, пока машина отъедет, чтобы полюбоваться на надпись. Включил телефон, чтобы подсветить и чуть не выронил его из рук. Надпись была красного цвета, а под ней была еще одна, новая: «в 20.00 на нашем месте». Я дернул рукой, нервно включая телефон – 21.10. Мигом взлетел домой, бросил чемодан с вещами, хлопнул дверью и помчался в парк. Та самая скамеечка у озера была нашей любимой. Я мчался с выскакивающим сердцем, распугивая прогуливающихся прохожих. На скамейке сидели двое. Их силуэты подсвечивались редким светом от фонарей. Я сбавил ход и дошел до скамейки, тяжело дыша. Парочка с удивлением воззрилась на меня, свалившегося без сил на скамейку, чтобы перевести дух.

Люка не было.

====== 21. ======

Предвкушение.

Вот что заполняло меня всю ночь. Особенно, когда я мечтал о Люке.

И утром – предвкушение и мечты. Мой прекрасный Люк.

И весь день. Предвкушалось, мечталось, леталось на крыльях.

С утра я сделал пробежку, это уже вошло в традицию, бегать с наушниками, вначале я убегал от мыслей о Люке, а потом втянулся – форму надо было поддерживать, да и ноги, которые вечно в нужный момент подводили меня, надо было тренировать.

Потом пошел в магазин пополнить запасы, изрядно подъеденные этой наглой молью Грегом.

Проходя мимо надписи, я увидел новые слова, и сердце ёкнуло. Их было много и почему-то написаны и нарисованы разноцветными мелками.

Я поставил пакеты на скамейку и пошел с замиранием сердца читать эту вязь букв и слов.

Почерк был разным, как и цвет. Под красной записью «в 20.00 на нашем месте», раскрашенной цветочками и сердечками, было добавлено: «она тебе не даст!!!», «Джинджер – дура», «Любимая, давай досвиданья», «Я снова вдул твоей жене», «Понедельники – говно», «Колин, выходи за меня… на работу».

Пока я дочитал все надписи, я взопрел и разволновался, когда до меня дошло, что это дело рук детей и подростков, подъездное творчество, мать их растак! Под конец у меня вырвался нервный смех. Записей от Люка не было. Просто граффити оказалось заразным и кто-то отвел душу, глядя на нашу переписку.

Дома я занялся уборкой и готовкой, чтобы как-то пережить этот день и дождаться вечера.

Мой мальчик любит выпечку. Я испек штрудель с яблоками, как в первый день, когда он остался у меня. Запек рыбу с овощами. И помыл персики, которые он поедал с причмокиванием и стонами, «какие же они вкусные, такие же, как ты».

Возбуждение, охватывающее меня весь день, я гасил силой воли, не позволяя себе срываться в дрочку. Сегодня я встречу его. Ведь, если он не написал дату встречи, значит он будет приходить туда каждый день. Как тогда, когда он три дня ждал меня под дверью из командировки.

Тоска, плескавшаяся в его глазах, разжигала во мне такой пожар радости, что иногда даже дышалось с трудом.

Все прочие домыслы я давил на корню. Глупо выдумывать то, что может быть, чего не может быть, как могло бы быть, если. Если бы бабушка была дедушкой, у нее были бы яйца. Я все услышу от него.

В семь вечера я, изрядно измотанный ожиданием, пошел на встречу. Сильно заранее, но ждать дома уже не было никаких сил.

Я шел по дорожке парка и твердил то, что я скажу ему вместо «Привет» – «Грег – жених моей двоюродной сестры, я с ним не спал, он мне никто. Я люблю тебя!»

Хоть бы он пришел. Хоть бы он там был. Я буду его там ждать столько, сколько надо.

Чем ближе я подходил к озеру, тем сильнее меня знобило и потряхивало.

На скамейке кто-то сидел. В наступавших сумерках силуэт очень напоминал Люка.

– Люк!!! – я подошел к нему, плюхнулся на землю, обняв его колени, опять ноги не удержали меня, и произнес скороговоркой «я тебя люблю!!!»

– Ньют... Ньютик... ты пришел... – воробышек запустил руки ко мне в волосы и поцеловал, нежно глядя мне в глаза. – Я отобью тебя у Грега или как там его. Я никому тебя не отдам! Ты мой, солнышко!

Кто-то присвистнул, послышались смешки и улюлюканье, недовольное ворчание – «Как не стыдно, молодые люди, тут дети гуляют!!!»

Люк потянул меня на скамейку рядом с собой. Я сел, схватил его за руку и прижал его ладонь к своему лицу.

– Некого отбивать. Грег – жених моей двоюродной сестры. Он мне никто. Я с ним не спал.

Облегчение, отразившееся на лице Люка, заплескалось в повлажневших глазах.

– Ты примешь меня назад, Ньют? – он с трепетом и надеждой вглядывался в мое лицо.

– Всегда!!! – прошептал я. – Пойдем домой, воробышек!

– Подожди, Лис. Я должен тебе рассказать кое-что. А дома этого сделать не получится. – Он грустно улыбнулся.

– Мама? Что-то с твоей мамой? Она... умерла? – с ужасом спросил я.

– Нет, жива. Но для меня теперь умерла. – Люк взял мою ладонь в руки и начал рассказывать, рисуя у меня на ладони пальцем узоры, и глядя вдаль, на озеро.

– В тот день, когда я приехал к тебе, мама послала меня в магазин за продуктами, как обычно. Я только вышел на улицу, завернув за дом, как вдалеке увидел стайку бывших одноклассников. Они еще в школе гнобили меня всячески, и никакого желания встречаться с ними у меня не было, поэтому я вернулся назад, перемахнул через наш забор и укрылся в кустах под открытым окном. И услышал, как мама с подружкой обсуждали меня и свой план. Все пересказывать не буду… Если вкратце, то мама здорова. И приступов не было. И в больнице не лежала. Притвориться больной и немощной, чтобы оторвать меня от тебя, они придумали вместе с мисс Дженнифер. Чтобы я не мог и не хотел с тобой общаться. Вначале просто уехал от тебя. А потом был тот скандал с инстаграмом, о котором она знала еще до моего приезда. Один из одноклассников как-то при встрече ей сказал – «Жаль вас, такой хороший мальчик был в школе, а как уехал учиться в этот рассадник зла, так и пошел по кривой дорожке. Не будет у вас теперь ни внуков, ни сына, опидорасился совсем – вон какие фотки в сети выставляет». Она у меня в интернет и не лазила никогда, а после этого они вдвоем с мисс Дженнифер нашли мой аккаунт и рассмотрели нас с тобой со всех сторон. Тогда и созрел этот план – чтобы я сидел рядом с ней, не смел волновать, с тобой не общался. А потом бы перевелся со своего факультета на другой, приличный, потому что в моем институте разврат и содомия. Таблетки – это были витамины разные, безвредные. Потому и не давала мне их покупать. А потом, как по нотам, разыграли тот спектакль с удалением фотографий из инстаграма.

– Знаешь, – он наконец-то повернулся ко мне и посмотрел мне в глаза, – я когда услышал, что она здорова и все это только для того, чтобы нас разлучить, у меня внутри как будто что-то лопнуло. Я зашел домой и спросил у нее – «За что ты меня так ненавидишь, и почему ты решила за меня, как мне будет лучше?» Я никогда ей этого не прощу. Так что я собрался, оделся, и сказал – «Звони мне, только если у тебя появятся проблемы. Заболеешь – нанимай сиделку. Я не прощу тебе этого никогда. Прощай.» – И Люк уткнулся в мое плечо, сдержанно всхлипывая.

– Мой бедный воробышек. Не плачь, мой хороший. Теперь мы вместе. Все будет хорошо.

– Ньют!! Она надавила на самое больное, понимаешь! Я ей верил. Если бы ты знал, как мне не хватало тебя, рыженька! Я ведь там умирал без тебя. А знаешь, – он поднял голову и заглянул мне в глаза, – я дома паучка приручил. Мух ему ловил. Только погладить так и не смог, – и Люк нервно рассмеялся.

Меня тоже пробило на нервный смех, и мы, глядя друг на друга, мелко затряслись, вспоминая несчастного Джона.

– Если меня накроет истерикой, дашь мне по морде, – все еще смеясь, сказал я – очень помогает.

– А в меня надо водой плеснуть, очень отрезвляет. Вон, в озеро макнешь, – ответил Люк.

– Так, нахер с пляжа! Пошли домой, мой хороший. У меня есть дома лечебный штрудель с яблоками, персики, и я намерен тебя лечить наложением рук и прочих частей тела до полного расслабления.

– А у меня есть с собой волшебный подорожник, но здесь я его тебе не покажу, – проказливо улыбнулся Люк. – Пойдем, рыжунь!

Мы встали со скамейки и прижались друг к другу, целуясь, не в силах оторваться и сделать шаг.

– Как же я скучал по тебе, – произнесли мы одновременно, и рассмеялись.

– Мне кажется твой подорожник сейчас прорвет штаны и будет лечить всех окружающих.

– Бежим? – весело блестя глазами, спросил Люк, беря меня за руку.

– Погнали!

И мы бежали, взявшись за руки, по темной аллее, обгоняя редких прохожих, вместе перепрыгивая ямки и веточки от деревьев, как в детстве.

Поднимаясь по лестнице в квартиру, мы на ходу снимали с себя одежду, ввалились в квартиру, и наконец-то припали друг к другу, как обезвоженный путник к источнику. Мы целовались, как безумные, и смогли только расстегнуть другу штаны, лаская члены – он мой, а я его, и кончили быстро, только целуясь и гладя друг друга.

Потом мы сбросили одежду и улеглись на кровать без сил. Я перебирал волосы Люка, а он рассказывал.

– Знаешь, я летел к тебе такой окрыленный, теперь ничто не удерживало меня, свободный, как птица. И когда дверь открыл этот Грег в трусах, потный, довольный, и следом показался ты... Я думал, что умру. Я даже не думал, что у тебя кто-то может быть. Но потом, в общаге, я понял, что даже если у тебя кто-то есть, я не отдам тебя никому. Я же видел, как ты смотрел на меня, рыжуня.

– А я тоже тебя искал и решил, что если не найду, то поеду к тебе домой, наплевав на все.

Зацелованные губы Люка манили спелой вишней.

– Воробышек, как же я тебя люблю!!! Нас с тобой ждут мои родители знакомиться. Я же в тот день, когда удалил наши фотки из инсты, камингаутнулся.

– Да ты что? – Люк взволнованно подскочил на кровати. – И что родители?

– Они тоже нас обнаружили в инсте и приехали поговорить. – вздохнул я, вспоминая. – Мама плакала, отец злился. Но потом они согласились с моим выбором, воробышек. Прошу любить и жаловать, перед тобой великий оратор всех времён и народов, солнышко! Ты как, не против познакомиться с моими родителями?

– Ой. Мне кажется рано и несвоевременно как-то. Глупо даже. Кто я им?

– Почирикай мне тут! Глупо лезть пальцами в работающий мотор, делить на ноль, бояться безобидных пауков. А знакомиться с моими родителями все равно придется. У Грега и Энди скоро свадьба и мы с тобой туда приглашены. Хочешь, не хочешь, а без тебя я не поеду. Так что готовься, воробышек! Ты часть моей жизни и скрывать тебя ото всех, шугаться и врать я никому не намерен. Точка. Каминг-аут. Аминь.

Люк смотрел на меня огромными перепуганными глазами.

– Кстати! – я достал телефон, нажал на фотоаппарат и начал целовать воробышка дразня, оттягивая губу зубами, всасывая ее, проводя по ней языком, пока он не вспыхнул и поцеловал меня жарко, страстно, блаженно зажмурившись. Щелчки фотоаппарата не спугнули его и даже не заставили вздрогнуть. Он оторвался от меня и просто спросил, – Что ты делаешь?

– Я? Я заполняю пробелы в моем инстаграме. Смотри, – я развернул фотоаппарат и показал получившиеся снимки – наши с воробушком лица крупным планом в сладком поцелуе. Обычно селфи мне не удавались, поэтому себя я никогда не фотографировал – природу, живность, небо – сколько угодно. Но эта фотография... Она была самой удачной из всего, что я видел. Никакой двусмысленности. Экстаз поцелуя. Влюбленный воробышек и мои веснушки. По голым плечам понятно, что мы обнажены. Оххх, горячо получилось! Мне даже показалось, что от нее исходит сияние.

– Ого! Какой обалденный снимок, Лисик! Да ты прирожденный фотограф! – восхитился Люк.

– Воробышек, ты не против, если я выложу его в инстаграм?

– Ты прав, рыжуня. Хватит ныкаться по углам. Я тебя люблю и не намерен это скрывать. Выкладывай, конечно! И мне перешли, я тоже выложу!

Мы выложили фотографии в инсту, я отбросил телефон и обнял Люка, возвращаясь к прерванному занятию. Счастье переполняло меня, казалось, еще чуть-чуть и оно брызнет из меня, как солнечный свет из-за туч.

Мой Люк! Мое счастье рядом со мной.

– Радость моя!! Не могу налюбоваться тобой! Тебе так идет новая стрижка! И загар. А ты идешь мне! – И я задорно чмокнул его в губы.

Телефонный звонок прервал нас на самом интересном месте, когда мы уже начали задыхаться от поцелуя.

– Мам! Мамулечка! Воробышек мой вернулся!! Дааа! Я счастлив, мам!! Не, все живы, все здоровы, я потом тебе позвоню, он вот только-только вернулся, понимаешь? Конечно приедем! Обещаю! Целую, мам! Папе привет!

Я положил трубку и вернулся к поцелую. Люк меня отодвинул руками, удерживая на расстоянии и, встревоженно заглядывая в глаза, спросил, – Что это сейчас было?

– Мама подписана на мой инстаграм. Посмотрела фотку и обрадовалась за нас. Они тоже переживали за тебя, воробышек. Ой, прикинь – мама такая мама – вы там, говорит, аккуратнее после долгой разлуки.

Люк улыбнулся, – Хорошая у тебя мама.

– Очень! Вот познакомишься, она тебя затискает! А отец сразу пристроит к какому-нибудь делу, он у меня без дела сидеть не любит. Не переживай, я тебя в обиду не дам.

Не хотелось выпускать воробышка из рук, но его выпирающие ребрышки разбудили во мне мамку. Или папку.

– Ой, жрать хочется! Ты как, воробышек, отдохнул? У меня все готово, только разогреть надо, пойдем! – Я потянул его за руку, мы натянули трусы, чтобы голяком не щеголять, это правило давно прижилось и было непререкаемым, и пошли на кухню.

– Сделаешь салатик? Только огурцы не добавляй, – я включил духовку, разогревая рыбу с овощами, и поставил чайник на плиту.

– Почему без огурцов? Ты же раньше любил их в салате? – удивился Люк, моя овощи.

– Нуууу, понимаешь, сонц, пока тебя не было, я решил потренироваться на огурцах, чтобы порадовать тебя, когда встретимся. И это... ну... короче, не гнется он, и вкус с того момента мне разонравился.

– Блевал?

– Блевал.

– И я!

– Дай пять, бро!

Воробышек отбил пятерню, и мы рассмеялись, как два жеребца.

– Но ты же настырный исследователь, Лисик. Неужели так и не добился результата? – подначил Люк.

– Как ты хорошо меня знаешь, – ухмыльнулся я. – Добился. Смотри, – и я опустился перед ним на колени, сдергивая трусы до щиколоток и берясь за его привставшего толстячка.

– Ай, у меня же ноооооооооооож в ру... аххххх, даа, даа, ахххх, – застонал Люк.

– Люблю, когда ты стонешь, воробышек, – ненадолго оторвался я.

Люк положил нож и запустил руки мне в волосы.

– Ммммм!! Лииисииик...

И я показал ему, чему научился, да так, что сам чуть не кончил вместе с ним от его стонов и дрожащего голоса. Это, конечно, совсем не то, что огурец, хе-хе. Никакого сравнения! Мой воробышек вкусно пах, был теплым, отзывчивым и гибким. Я проглотил его сперму, даже не поморщившись, еще и облизнулся, чем вызвал еще одно содрогание у Люка.

– Так, все, есть давай, а то вон какой худющий, я тебя теперь на руках смогу носить, как веточку, воробышек! – Я помыл руки, выложил в тарелки рыбу с гарниром, и мы сели за стол ужинать.

Все как раньше. Как в те счастливые полтора месяца, когда мы наслаждались жизнью и незамутненной любовью, притираясь друг к другу, трахаясь, как кролики, на всех поверхностях.

– Ты тоже вспомнил последний раз на этом столе, Лисик? – чутко подметил мое настроение Люк, облизывая губы после кусочка рыбы.

– Я его каждый день вспоминал, воробышек. Каждый день.

– Прикинь, а мне так жалко было – я так настрадался с этой эпиляцией, а она не пригодилась. Боооже, как оно потом чесалось!!! Но я опять сделаю! Хочу! Для тебя!

Воробышек оживал на глазах и становился почти таким же, как раньше. Только худее и немножко грустнее. Но это дело поправимое. Любовь – самое лучшее лекарство.

====== 22. ======

Приезд к родителям на выходные дался нам тяжело.

Люк еще не отошел от предательства матери, и, хоть и старался быть веселым, чтобы не огорчать меня, я видел, что его подкосило основательно. Может и лучше было бы отсидеться дома, но родители требовали, чтобы мы вместе приехали на свадьбу Грега и Энди.

В пятницу вечером мы появились на пороге дома родителей. Люк нервничал, был смущен, хоть и пытался это скрыть.

Мама набросилась на него с порога, тепло обнимая, и гладя по спине.

– Зови меня Мэри. Ты такой славный, неудивительно, что Ньют в тебя влюбился, мимо тебя невозможно пройти и не обнять. Ты уж прости, но у нас принято обниматься часто, так что буду тебя терроризировать.

– Мам! Это моя прерогатива! – влез я.

– Не мамкай! Мы его тоже любим и хотим обнимать! Ты еще наобнимаешься, а я нет – так что, ничего не знаю!

– Генри. – Отец протянул руку и крепко пожал руку Люка, а потом притянул к себе и обнял, похлопав по спине. – Добро пожаловать в нашу семью, мы рады тебе, Люк. – И тепло улыбнулся.

Люк смущался, но его робкая улыбка радовала меня, как дорогой подарок.

– Ньют, покажи Люку дом, и спускайтесь ужинать. – Мама погладила Люка по волосам и хлопнула меня по заднице.

– Ну, мам! А меня обнять? Что за несправедливость! – я шкодно улыбнулся и обнял маму, прошептав ей на ухо, – Я тебя люблю, мам!!!

Папа подошел ко мне и крепко потискал, – Привет, сынок, наконец-то приехал повидать стариков. Если бы не свадьба, так бы и не увиделись еще незнамо сколько, да?

– Прости, пап. Ты же знаешь – работа и учеба заели, сильно часто не разъездишься.

– Отмазки, сын! Теперь я надеюсь видеть вас здесь намного чаще – что в вашем городе делать? Вот у нас отдохнете на природе. Покупаетесь. Так что никаких возражений!

– Папка! Ты самый лучший!!! – Я поцеловал его в щеку, схватил засмущавшегося Люка за руку и потащил показывать дом.

Мы занесли наши сумки в мою комнату, и Люк прижался ко мне крепко-крепко.

– Ньют! Как же тебе повезло с родителями! Даже не верится, что такое бывает.

– Бывает, воробышек! И ты теперь часть нашей семьи. Убедился? Теперь они насядут на тебя так же, как на меня, так что не расслабляйся! Иногда их любовь слишком утомляет.

– Дурачок ты, Лисик. Цени! Они у тебя особенные!

– Я ценю, Люк, ценю и люблю! Пошли умываться и ужинать.

За ужином обсуждали завтрашнюю свадьбу, и Люк немного расслабился. Родители его расспрашивали об учебе, обходя острые углы, и воробышек втянулся в разговор и потихоньку оттаивал. Мне хотелось держать его за руку, постоянно прикасаться, обнимать, как дома, но я сдерживал себя. Понимая, что приличия никто не отменял и дразнить гусей не стоит.

Как бы еще ночью не засветиться перед родителями… Но, когда после ужина мы оказались у меня в спальне, мои тормоза слетели и я набросился на Люка, заваливая его на кровать и целуя жарко и страстно, я ведь целый день терпел и ждал этого момента.

– Люблю тебя, воробышек!

Люк неожиданно уперся мне в грудь двумя ладонями и серьезно сказал:

– Ньют. Я не могу. Мне неудобно перед твоими родителями. Пожалуйста, уважай мои чувства.

– Ну, воробышек, – заскулил я, – ну пожалуйстааа! А если мы тихонечко-тихонечко? Я не могу терпеть!! Я так соскучился!

– Иди ко мне, обнимемся и спать. Никаких тихонечко-тихонечко. Ты же знаешь, что тихонечко у нас не получается. Потерпи, Лисик.

Я надулся, как мышь на крупу, но послушал Люка и обнял его крепко-крепко.

– Будешь ёрзать, уйду спать на пол. Один день потерпишь, Лис. – Люк погладил меня по лицу и нежно поцеловал. – Давай спать, я что-то вымотан до предела. А завтра еще эта свадьба.

– Воробышек, ты, как всегда, прав, завтра тяжелый день, все будут пялиться на нас и на родителей, возможно тыкать пальцами и осуждать, тут не столица, и с толерантностью очень плохо. Но, раз мы решили, то мы это сделаем, выдержим, справимся. Если допекут, просто уйдем оттуда. Только ты не молчи, и будь рядом со мной. Главное – мы счастливы, а они пусть обзавидуются. Я ведь наблюдал за людьми, и знаешь, что обнаружил? Счастливых людей мало. Очень мало. Нам так повезло с тобой встретиться, как маме с папой. Тут привыкли жить по правилам, как все. Но кому нужно это «как все», если они несчастливы? Счастливых по пальцам можно пересчитать. Поэтому завтра надеваем броню, морду кирпичом, и погнали. Да, мой хороший?

Я поцеловал Люка и почувствовал, как его дружок шевельнулся и уперся мне в ногу, и положил на него руку.

– Эй! Лис! Мы же договорились! Спать, и никаких гвоздей. Мало ли что там тело надумало. Не позорь меня перед своими родителями.

– Хорошо, хорошо, моя радость! – я успокаивающе погладил выпуклость в трусах Люка, покрепче обнял его и уткнулся носом ему в плечо, с хрустом зевая. – Спаааать!

Как я раньше мог спать без него? Уму непостижимо, как я вообще раньше жил и радовался жизни без моего воробышка. Иногда он, конечно, упрямился, но это придавало нашим отношениям немного перчика. И особую радость доставляло нахождение консенсуса и последующее примирение в постели. Хотя это и не всегда было в постели.

Люк, при всей своей мягкости, тоже умел настоять на своем, и вот так – давя на уважение – никогда не поступал. Очевидно, ему действительно это важно. Так важно, что он решился на запрещенный прием. Обычно мы опирались в спорах на логику и здравое мышление. Иногда на щекотку. Тогда я сдавался раньше.

Мне не спалось. Люк ровно сопел носом, обнимая меня поперек груди. А я думал о завтрашнем дне и знал, что завтра все будет очень непросто. Очень. Как бы я ни успокаивал Люка. Было несколько вопросов, которые тяготили меня и не давали мозгу расслабиться и уснуть. Мне переживалось за родителей, которым придется объясняться с недалекими родственниками по поводу нашей пары. И за Люка. Каминг-аут – это не так просто.

Я улыбнулся, вспомнив, как ходил по улице с Тиной и думал, что все люди думают чем мы занимаемся в постели, глядя на нас. Наивный. Смешной. А ведь даже пол-года не прошло с того момента. Мне и правда очень повезло, что Радуга мной тогда заинтересовался.

Люк сопел носом, а я искрутился весь. Дом затих, дурацкие мысли о завтрашнем дне измучили меня своей неопределенностью, и я решил отвлечься от тягостных дум, и легонько погладил член воробышка. Он всегда отзывался на мою ласку, что было лучше любых слов и объяснений. Люк всегда хотел меня и это было самым неоспоримым доказательством его чувств ко мне. Я тихонечко, по миллиметру, приспустил его трусы, не торопясь, освобождая его, останавливаясь и пережидая, пока Люк перестанет ворочаться. Это было так увлекательно – не разбудить Люка, но доставить ему удовольствие. Мой член был солидарен со мной на все 100 процентов. Но я не обращал внимания на свой стояк – все внимание было спящему Люку. Уморился воробышек. Когда боксеры были спущены на бедра, я осторожно положил руку на его пах и замер. Член под рукой дернулся, а Люк сладко вздохнул, причмокнув губами.

Переждав немного, я провел ладонью, едва касаясь, по распрямляющемуся члену, ощущая волну дрожи в своем теле и напряжение внизу живота. Нежные ласковые поглаживания вызвали у спящего Люка мимолетную улыбку. Веки подрагивали, лицо было расслабленным и умиротворенным. Я провел по его члену чуть сильнее, нежно лаская, сверху донизу, и услышал сладкий вздох. Люк согнул ноги в коленях, и я воспользовался этим, чтобы стащить его трусы еще ниже, до щиколоток.

Глядя ему в лицо, улавливая все эмоции расслабленного и умиротворенного Люка, я снял его боксеры с одной ноги. И вернулся к поглаживанию. Член подрагивал у меня под рукой, радуясь ласке, а Люк раздвинул ноги, ёрзая бёдрами – совсем чуть-чуть, отголоски приятного сна заставляли его думать, что это во сне. Не буду его разубеждать.

Я достал из-под подушки смазку, нагрел ее в руке, осторожно, лёгкими касаниями поглаживая его член, и провел пальцами в смазке по кружочку, легонько надавливая на вход, тихонько похлопывая пальцем по нежной кожице.

Член Люка уже твердо заявлял о том, что ему очень-очень хочется моего внимания, и я обхватил его губами, играя языком с уздечкой и головкой.

Люк завозился, постанывая и просыпаясь. Вначале он стал поднимать бёдра, входя в мой рот по чуть-чуть, неосознанно двигаясь. Потом застонал и открыл сонные глаза. Он взглядом обвел комнату, посмотрел на меня, устроившегося между его ног с членом во рту, и прошептал: – Что ты делаешь, Ньют?

– Люблю тебя, солнышко! – прервался я, а Люк тяжело вздохнул, почувствовав, что я вынул его член изо рта.

Я планировал простимулировать его простату и ограничиться минетом, но теперь замер, как суслик у норки и ждал, что решит Люк.

– Иди сюда, – он расставил ноги, недвусмысленно приглашая продолжить, и я торопливо натянул презерватив и нанес смазку, и лег на него, целуя так, как давно этого хотелось.

– Настырное рыжее чудище! – прошептал мне в губы Люк. – Входи уж, раз раздраконил!

– Надо растянуть, Люк – шепотом, немного виновато, проговорил я.

– Да ты с утра растягивал, можно и без растяжки, – хрипло выдохнул Люк, запрокидывая голову, и подставляя шею для поцелуев.

Я, стараясь не стонать, мягко въехал членом внутрь желанного воробышка, и накрыл его губы своими, погасив всхлип его и мой. Жаркое тесное нутро влажно пульсировало, тесно охватывая мой член, живот Люка дрожал, губы мягко и нежно подрагивали под моими. Мы замерли на мгновение. Это было волшебное, сладкое чувство единения, жара, нежности, и я прошептал, – Люблю тебя, воробышек, – начиная двигаться в нем медленно, плавно, тягуче, почти на грани сна и яви.

Люк обхватил меня ногами за поясницу и подавался навстречу, чтобы слияние было полным. Кровать не скрипела, мы старались сдерживать свои стоны, и тягучесть и неспешность этого секса наоборот вылилась в быстрый оргазм, заставив меня ненадолго ускорить движения, вслед за Люком, все быстрее и быстрее наяривающим свой член рукой. Вспышка белых пятен перед глазами, как всегда с Люком, была ошеломляющей и сильной, выключая свет и силы в организме по щелчку. Я начал выплескиваться толчками, и Люк выгнулся, кончая себе на живот.

Я опустился на тяжело дышащего воробышка и с благодарностью поцеловал его распухшие губы. Нежность, льющаяся из его глаз, как всегда затопила меня по самую макушку. Я поцеловал его в висок и крепко обнял.

– Прости, моя радость, что разбудил. Никак не мог заснуть. Мысли одолели.

– Ну, что с тобой сделаешь, чудище мое лесное, любимое!!

Через пару минут после гигиенических процедур я расслаблено откинулся на кровать, обнял воробышка, и провалился в сон без единой мысли в голове.

– Котятки, вставайте, – постучала в дверь мама. – Нам надо выглядеть лучше всех! Давайте-ка умываться и спускайтесь на завтрак.

За завтраком мама, серьезно глядя на нас, сказала, – У нас тут народ простой, как два цента. Любознательный. Все будут смотреть только на вас, ребятки. Могут даже перепутать с брачующимися, – улыбнулась она. – Поэтому спокойствие, только спокойствие! Улыбаемся и машем. Будьте рядом с нами, надеюсь, что обойдется без драки. На провокации не поддавайтесь.

Папа отставил кружку и сжал и разжал кулаки, – Пусть только полезут! Мало не покажется! Думаешь, дорогая, я раз в неделю хожу в спортзал, чтобы на голых мужиков в душе посмотреть?

Мы все рассмеялись, и пошли одеваться.