сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 38 страниц)
Как и всегда, он находился рядом с Владыкой у самого трона — место, где он многому научился у своего Мастера. И, как ни странно, именно уроки Палпатина помогли ему наладить отношения с сыном.
Если хочешь кого-то привлечь, дай ему то, чего он хочет — вот один из этих уроков. Люку был важен Альянс, и Вейдер заключил договор о ненападении с Восстанием, несмотря на свое отношение к мятежникам. Сын так боялся, что отец заставит его воевать с друзьями. Глупый мальчишка: Вейдер ни за что бы не отправил его в этот бой — ситх слишком хорошо знал, чего могут стоить секундные сомнения, а он хотел видеть своего сына живым. И он отлично понимал, что мальчик разрывался между своей преданностью друзьям и желанием узнать отца получше.
Ошибки и уроки — вот из чего состояла жизнь Темного Лорда.
На Беспине он совершил слишком много ошибок. Начать хоть с той, что он ответил на вызов мальчишки и вступил с ним в бой. Откуда Вейдер мог знать, что его ребенок только недавно взял в руки меч, и что это его первое сражение?! Он также не понимал, почему мальчишка так отчаянно не желает сдаваться, заставляя его продолжить испытание. Ответ был прост: его сын пришел убивать. Чтобы остудить его, пришлось пустить своему ребенку кровь. Вейдер не хотел этого, но Люк подставился сам. Мальчишка пробил его защиту, и ситх не смог сдержать удара, уже потом поняв, что наделал. Позже были произнесены эти глупые слова. Вейдер ошибся — его ребенок не хотел власти, а наличие общей крови не предполагало родственных отношений. Ложь Кеноби оказалась убийственной для Люка. Интересно, знал ли старый магистр, что своей ложью научил мальчика ненавидеть? Что он подталкивал Люка к Темной стороне всем этим враньем? Сколько раз Вейдер жалел, что его бывший учитель умер так легко. И даже свою смерть старик использовал для разжигания еще большей ненависти Люка. Оби-Ван открылся для удара лишь когда заметил юного Скайуокера, а ситх, как глупый мальчишка, попался на эту уловку и нанес смертельный удар.
Попытки Ксизора убить Люка заставили его понять, что сына нужно защищать. Когда Вейдер уничтожал главу Черного Солнца, он осознавал, что ценность мальчика не оправдание для Императора, но Вейдер предложил другое объяснение — гордость. Действия фалиена задели его гордость.
«Я чувствую в тебе конфликт», — сказал Люк на станции. Но это не было битвой Темной и Светлой стороны — свою сторону Вейдер выбрал давно. Настоящий конфликт заключался в другом — в вопросе, на который у него до сих пор нет ответа. Что для него было важнее: его ребенок или его Империя? Вейдер просто соображал, как спасти жизнь этого упрямого юнца, готового пасть за свои идеалы. И он заставил своего сына воспользоваться Темной стороной на Звезде Смерти. Ситх сам побывал на обеих сторонах Силы, и потому отлично знал, что, вопреки мнению джедаев, они обе имеют цену.
Но Сидиус посчитал, что может убить Люка на глазах собственного отца. И это ошеломило ситха.
Тогда Вейдер смог сделать то, что многие считали невозможным, а сам он считал себя на это неспособным. Ситх знал, что молнии Силы может остановить меч или могущественный одаренный, но только если они направлены на него. Вейдер же смог справиться с ними на расстоянии — справиться со смертельной энергией, направленной на его сына. Впрочем, Императора насчет подобных вещей просвещать до поры до времени не стоило. Есть негласное дворцовое правило: находясь возле трона, следует скрывать часть своих способностей. Главное не казаться Повелителю слишком опасным. Сын даже не представлял, насколько Вейдер был честен с ним на Эндоре, говоря, что он должен повиноваться своему Повелителю. Правда, он не добавил, что это только до определенного момента. Но об этом отлично знал Палпатин. Путь ситхов — предательство. Но до появления Люка Вейдер не верил, что сможет предать учителя — пока учитель сам не предал его, посягнув на нечто важное и значимое для Вейдера. Парадокс его жизни — ситх предавал. Но только после того, как предавали его самого. Даже джедаи предали его первыми: предали ложью, интригами, манипулированием и равнодушием. И глядя на то, как его сын становится джедаем, Вейдер боялся когда-нибудь увидеть в нем бесчувственного рыцаря с дикой верой, что делает все для общего блага. За всю свою жизнь он достаточно насмотрелся на этих рыцарей.
Оказавшись на "Исполнителе", ситх почувствовал слабое приглушенное сияние в Силе. Он понял, что его жизнь изменилась именно с того момента. Первая возможность нормально поговорить, не касаясь Силы, политики и идеологии. Растерянность — такое непривычное, почти забытое чувство. Но Вейдер действительно не знал, как вести себя с сыном. Нужно было решить, что делать с мальчиком. Что он вообще знал о своем сыне? Что было у него по отношению к мальчику, кроме желания защитить? Люк был незнакомым, но уже почему-то своим, родным — частью его и Падме. Вейдеру хотелось узнать своего сына перед тем как отпустить его. Что вообще для него значило отцовство тогда — гордость и собственничество? А мальчиком ведь можно было гордиться — в такие короткие сроки научиться хоть чему-то. Вейдеру хотелось помочь, научить своего ребенка тому, что поможет выжить. Ему был нужен не ученик, но сын. Однако ошибки уже были допущены, и теперь он пожинал их плоды — недоверие Люка. Мальчик не доверял человеку, который единственный соизволил открыть ему правду, который не лгал ему. Тогда Вейдер дал сыну полный доступ к имперской базе данных, чтобы мальчик сам сделал выводы, чтобы понял, что Империя — это не зло, как о ней говорит пропаганда Альянса. Да и сыну было бы полезно узнать, что о его друзьях думают имперцы, и как глупо говорить об угнетении и пытках, когда на твоих руках кровь миллионов.
Но правда сыграла с Вейдером злую шутку. Потому что мальчика нельзя было заставить что-то принять, если он того не хотел. Сын, вопреки логике, из-за страха предать своих друзей собирался бежать. Тогда они многое сказали друг другу в гневе. Вейдер высказался и про самоубийственное поведение, явно связанное с джедайским обучением; и про то, что Люк даже не понимает, кому предан; и что при попытке бежать все, кто его увидят, будут мертвы, а сам отпрыск отправится в тюремную камеру для обдумывания совмещения большого количества смертей и так называемой джедайской совести. Но больше всего сына задели слова про Альянс, который был экономически выгоден Империи, позволяя увеличивать вооружение и производить необходимые реформы. Но он уже выполнил нужные функции, и, так как Восстание уже переросло в агрессивную террористическую организацию, подлежал уничтожению. Как выяснилось на второй Звезде Смерти, надо было предложить Палпатину просветить мальчика насчет политической обстановки в Империи, а не устраивать весь этот эндорский спектакль.
Ярость мальчика была велика, от нее корежился металл — в тот момент джедай, контролирующий свои эмоции, исчез, и остался лишь мальчишка, чьи идеалы пытаются разрушить. Вейдер понял, что выбрал неподходящее время для того, чтобы бороться с наивностью Люка. Еще бы! Просветить сына по поводу джедаев — что светлые рыцари отправили мальчишку исправлять их ошибки, прекрасно зная, что отец не убьет сына, — и мальчик окончательно был потерян для него. Вейдеру банально не хватило терпения, и потому пришлось выслушивать про то, что если он как-то замешан в рождении Люка, то это еще не дает ему никакого права решать что-либо за сына. И сдерживать убийственную ярость, напоминая себе, что это его сын, которому он и так причинил много боли. Палпатин всегда говорил, что его ученику не хватает терпения. Мальчишка оказался слишком упрямым, не оставляя ситху выбора. Придется либо заморозить его, либо отпустить — а он так и не научился отпускать даже через столько лет.
Но сын смог его удивить. Вопреки всему: сторонам Силы, лжи джедаев, Восстанию и Империи, мальчик тянулся к отцу. И даже заявил, что понимает, что своими действиями отец пытался защитить его. Насчет понимания Лорд явно сомневался, однако это уже было сдвигом в лучшую сторону. А вот узнать, что у сына были кошмары, которые вполне имели вероятность сбыться, было неприятным сюрпризом. Судьба Люка имела столько вероятностей, что любой мог сойти с ума, пытаясь предвидеть ее. Она только формировалась, завися от решений и действий многих. Вот только убедить мальчика не заглядывать в свое будущее было сомнительной деятельностью. Мальчик унаследовал его упрямство и его способности.
Вследствие этих кошмаров у мальчишки появились бессонница и нервозность. И, как Вейдер выяснил, решить эту проблему с помощью транквилизаторов оказалось невозможным. Они лишь лишали мальчика возможности проснуться и освободиться от кошмаров. Так что остался лишь один способ: пообещать, что ситх не позволит видениям сбыться.
Но даже небольшое улучшение в отношениях подверглось угрозе, когда Император вознамерился посетить "Исполнитель", а Люку пришлось привыкать к новой для себя роли Кайла Наберрие — имперского военного. И при этом он все равно оставался открытой книгой для одаренных — такое же яркое присутствие в Силе, те же яркие эмоции. Вот Лея была другой — девушка подсознательно ставила щиты, ограждая себя. Тогда Вейдер решил пожертвовать важным козырем в отношениях и научить мальчика устанавливать хотя бы минимальные ментальные естественные щиты, которые бы не вызывали у Императора подозрений. Он знал способ, который позволял сделать это достаточно быстро. Проблема в том, что способ был достаточно неприятным. Но ситх давно ставил в приоритет цель, а не средства. Так как целью была жизнь его ребенка, Повелитель Тьмы был готов часами взламывать и выворачивать сознание сына, добиваясь нужного результата. Пусть даже если Люк его возненавидит за это. Он многое узнал о своем сыне: его чувства и воспоминания, однако ему не нравилось делать своему ребенку больно. И теперь у Люка была возможность закрываться от отца, потому что попытка проникнуть даже сквозь эти щиты не будет безболезненной для мальчика.
Когда Палпатин оказался на "Исполнителе", Вейдер окончательно понял, что учитель стал для него врагом. То, что случилось на Звезде Смерти, было последней каплей. Император стал угрозой — угрозой для его сына и государства. Палпатин разрушал Империю: Звезды Смерти, эксперименты, жертвой которых оказывались целые города, ликвидации сильных людей, преданных делу Империи. Что бы ни считали его враги, Вейдер всегда был против бессмысленных смертей. Даже резня, устроенная им в Храме, была направлена на цель — он защищал Империю. Он убивал магистров, мастеров и рыцарей, потому что они были предателями. Он убивал падаванов, потому что те могли отомстить за смерть своих учителей. И даже самое мерзкое — убийство юнлингов, маленьких детей, — имело смысл. Джедаи стали врагами, а Вейдер знал, как рано обучают философии в Ордене. И те малыши через десять, пятнадцать лет стали бы взрослыми рыцарями, которых он был бы вынужден уничтожить. Те дети были бы угрозой его собственным, и потому он убил их, оставляя эмоции за границами поля боя.
На "Исполнителе" Мастер все-таки заметил Люка, но Вейдер и не прятал мальчика. Если хочешь что-то скрыть, следует держать это на виду. И, как когда-то джедаи не увидели в канцлере ситха, так и сейчас Император не разглядел в адъютанте главнокомандующего убитого джедая. Ведь не было связи между сыном и отцом, не было этой пугающей Мастера нити. Был лишь испуганный мальчишка с огромной Силой и непонятным будущим. Вейдер знал, что Мастер не будет взламывать щиты потенциального ученика — в данном случае он бы проявил терпение, заставляя мальчика открыться самому с помощью лести и иных ухищрений.
А ведь Люк всегда был этим неопытным мальчишкой. Сын наивно считал, что уже стал джедаем. А эти его слова «Я джедай, каким был мой отец до меня» и отброшенный меч, и все это на глазах у ситха! Вейдер в тот момент поразился дурости сына, который так и не понял, что с ним играют, а за подобное могут и наказать. Вот только ситх и предположить не мог, что наказанием будет смерть.
Во время их первой дуэли, когда они оба понимали, что это всего лишь игра, Люк неожиданно осознал, что в предыдущих его сражениях с Темным Лордом его спасло только одно — отец не хотел его убивать. И все же на лице Люка выступил испуг, когда красный клинок отца застыл у его шеи.
— Ты слишком часто открываешься, забывая о защите, — заметил лорд, погасив клинок.
Мальчишка фыркнул. Он и так понял, что его навыки в фехтовании незначительны.
— Удары должны быть более плавными. И между стойкой и поворотом должен быть резкий переход. Кроме того, ты слишком акцентируешь внимание на оружии противника, забывая о своем. Со временем ты будешь чувствовать свой меч как себя, но не сейчас.
Судя по реакции сына, джедайских нотаций и отчитываний ему досталось во много раз меньше, чем его отцу. Ситх нанес удар, и наткнулся на меч сына. Уже лучше.
— Я занимался этим больше, чем ты живешь на свете. Ты удивительно талантлив, сын, но этот талант надо развивать. Главное, доверяй своим инстинктам.
Люк сделал выпад, и Вейдер блокировал меч. Медленно, хотя уже неплохо.
— Под углом! Этот удар нужно наносить под углом, иначе тебе не прорвать блок Макаши.
Люк, конечно, не знал, что это за блок. Но мальчику и не всегда надо было знать название приема, чтобы его проводить.
— У меня к тебе вопрос, Люк. На что ты рассчитывал на Звезде Смерти?
Их взгляды встретились. Мальчик застыл.
— Я, конечно, не стал бы убивать тебя. Впрочем, как я понял, ты меня тоже. Но вот для Императора это была бы очень короткая битва. Нам повезло, что он решил атаковать молниями.
— Император умеет сражаться на мечах? — сын был явно удивлен.
— Он в этом Мастер. В одном бою он поразил четырех магистров Ордена. А они, в отличие от тебя, тренировались с самого детства, — ответил ситх.
— Поэтому Йода говорил, что нельзя недооценивать императора, — вставил сын.
— Ну хоть кто-то сказал тебе правду, — Вейдер не смог сдержать сарказма.
Забавно, что все начиналось с тренировки, на которую сын едва согласился. Но Люк подсознательно чувствовал, что это ему нужно, позволяя выматывать себя до предела, принимая замечания и работая над собой. У Вейдера уже был опыт наставничества, но с сыном это происходило... как-то более правильно: сравнивая его с собой, ситх заметил, что при желании скайуокерское упрямство превращалось хоть в какое-то подобие терпения.
Вейдер уже окончательно смирился, что мальчик решил стать джедаем, ведь Люк даже был готов умереть когда-то за этот выбор. Вот только во время поединка с Критом почувствовать от своего сына применение Темной стороны Силы ситх не ожидал, а слова мальчика о том, что он использовал ее для защиты, ошеломляли. Мальчику трудно было определить границу Силы. Но нельзя стихийно пользоваться Силой, не понимая, что делаешь. Возможно, Оби-Ван и не планировал, что Скайуокер останется в живых, считая, что ситхов нужно остановить любой ценой. Вейдер был уверен, что это из-за Кеноби, потому что Йода был слишком мудр, чтоб позволять подобное. В этом мальчике были и Свет, и Тьма, и огромная Сила, унаследованная от отца. И Вейдер постепенно начал понимать, почему Палпатин считал юношу угрозой. Но как отец, он лишь старался скрыть присутствие мальчика в Силе.
У Люка было много вопросов, хоть он и боялся их задавать.
— Если есть вопросы о Силе, спрашивай сам, — сказал Вейдер, понимая, что сыну нужно еще многое узнать.
— Ты ответишь не только о ситхах, но и о джедаях? — спросил тогда мальчишка, сомневаясь в положительном ответе.
Ситх лишь кивнул.
У мальчика была масса вопросов и об обучении джедаев, и об их Ордене. Но каково было удивление Вейдера, когда однажды вопросы сына затронули тему Ордена ситхов. А точнее, конкретного его представителя.
— Что означает Лорд ситхов, мне понятно. Но кто такой Повелитель Тьмы? — странный вопрос из уст того, кто хотел стать джедаем. Впрочем, мальчик лишь хотел понять отца. Но даже его ученик не спрашивал подобное! Криту не нужно было понимание, только Сила.
— Истинный ситх не поддается эмоциям. Он управляет ими. Он принимает Тьму, погружается в нее, не теряя себя, и использует ее для своих целей, повелевая ею и не позволяя завладеть собой.
— Не поддается эмоциям, — заметил сын, вспоминая попытки отца заставить его использовать Темную сторону.
