Текст книги "Это просто сон (СИ)"

Автор книги: inamar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

========== Пролог ==========

Никто не знает наперёд,

кого и с кем судьба сведёт:

кто будет друг, кто будет враг,

а кто знакомый, просто так…

Кто осчастливит, кто предаст,

кто отберёт, кто всё отдаст.

Кто пожалеет дел и слов,

а кто разделит хлеб и кров… Вячеслав Урюпин

Я часто думаю – зачем Богиня дала мне такую долгую жизнь? Для чего? Зачем мне нужен ясный разум, если нет ясного взора? Уже больше пяти лет мои глаза почти ничего не видят, и пером – моим пером! – водит другая рука. Не чуждая мне, но – другая… Только недавно мне стали приходить в голову мысли, что, возможно, Богиня не даёт мне освобождения потому, что мой труд ещё не окончен. Несмотря на слабость рук и ног, я должен что-то сделать, чем-то оплатить своё право быть там, куда я стремился всю свою жизнь. Прежде чем я смогу увидеть, наконец, тех, о ком вспоминал в своих молитвах, в труде и отдыхе – о друзьях, о наставниках, об учениках – я должен оставить воспоминания о них здесь тем, кто придёт после меня.

Мне довелось видеть многих – сражаться плечом к плечу или пировать за одним столом. Одних я ненавидел, хотя служителю Богини не пристало испытывать такие чувства, но что поделаешь – такова правда. Другими я восхищался, третьими.… А вот третьи вызывали благоговение. Я помню каждый шаг этих людей. Я вижу их перед собой так же ясно, как будто мы расстались только вчера. Я слышу их смех и чувствую их слёзы, хотя они скрыты от глаз всех, но я чувствую их.… Эти слёзы чертили кровавые раны на моём сердце. И сейчас, когда я вспоминаю, эти раны ноют и болят. Я помню…

Мои уши полнятся славословием меня, словно чаши вином. Меня называют великим. Ещё бы! Но что мне этот елей, коли не могу я смазать им раны моих друзей и залечить их, и воскресить тех, кто погиб, чтобы могли они собраться и восхититься той жизнью, которую мы сумели отстоять и сохранить, и во имя которой они отдали свои жизни. И я подумал – может быть, Богиня отпустит меня, если я опишу всё, свидетелем чего был, в чём участвовал, что обсуждал и что слышал. Ведь я единственный, кто может это сделать.

Ну так что ж, с именем Богини и во славу её начнём…

И начнём, как водится, сначала.

Давным-давно…

Давным-давно, когда вселенная была очень юная, в глубинах её обитали удивительные существа. Теперь люди называют их богами. Не знаю, так ли это. Были ли эти существа богами или просто очень могучими сущностями – мне неведомо. До нас дошли только легенды о тех временах, и никто из ныне живущих не может похвастать даже тем, что видел их хотя бы во сне. Но мы все знаем, что они были, а может быть, и теперь есть, только скрыты они от глаз простых людей, таких как мы с вами. Легенды гласят, что внешность их была неразличима потому, что соткана она из света. И глаз людской не мог очертить границ их, да и сами они границ не знали. Творили они жизнь свою по своей воле и разумению, и никто им был не указ. Было у них время и для труда, и для веселья. И много удивительных вещей создали они, и во многих науках преуспели. Только вот где следы тех вещей и наук – неизвестно. Видимо, канули в Лету после ужасных событий, которые прервали череду светлых дней существования их.

Жил среди них один великий. Назовём его – Демиург. Из всех соплеменников был он самым мудрым и могучим, а потому избрали его единогласно управителем их вселенной. И почести и доверие к нему были немалые. Правил он мудро многие годы.

Однажды Демиург оказался у границы своих земель и заглянул за край. Там увидел он воочию Тьму и Хаос. Они появились в тот миг, когда родилась вселенная. Тогда же, когда появился их старший брат – Свет. И тогда случилась меж ними великая битва, в результате которой их обрушили вниз и заповедали пребывать там до конца времен. Создатель и Управитель юной вселенной даже не попробовал договориться с противниками своими, которые тогда ещё и противниками-то не были. Свет напал на Тьму и Хаос, увидев угрозу в них, хотя те ничего ещё не сделали для того, чтобы вызвать гнев в свою сторону. В те времена, когда даже времени ещё не было, Тьма, как и Свет, была очень юной и так же, как и Свет, пробовала этот мир на вкус и, возможно, пыталась что-то сотворить. Но Тьма и брат её Хаос были объявлены преступниками и ввергнуты в бездну за гранью вселенной.

Свет был юн и глуп.

В тот миг родилось и Время. От союза Света и Времени произошло много сущностей великих и малых, и многие изменения произвели они во вселенной. Время притушило уверенность Света в правильности его поступков. Однако Тьма и Хаос так и остались за гранью вселенной, лишенные какой бы то ни было надежды на право признания их равными Свету и Времени. Единственная уступка, на которую пошёл Свет – он позволил Тени, младшей дочери Тьмы и Хаоса, жить на просторах вселенной и оттенять всё, что она пожелает, но лишь для того, чтобы все вещи и дела стали объёмными, получили ширину, высоту и глубину. Но она должна была бежать и прятаться всякий раз, когда Свет обращал своё внимание в её сторону. Случилось это задолго до начала правления Демиурга. Так давно, что и в его время было это давным-давно…

Теперь же Демиург смотрел вниз и видел, как клубятся внизу Тьма и Хаос, дерутся друг с другом черными всплесками-протуберанцами, глухо и скорбно вздыхают. Демиург не видел, но чувствовал их взоры, направленные вверх. С жадным нетерпением вглядывались они, и видели нечто, и вопрошали, и желали вырваться из оков, в которые были загнаны не по своей вине. И не хотели они мириться с этим.

Ужаснулся Демиург и подумал о том, что век его велик, но и он конечен. После того, как придёт его очередь раствориться во вселенной, некому будет передать бразды правления, некому будет соблюдать порядок в мире и следить за тем, чтобы все обитатели его жили как прежде, ничего не опасаясь и ни в чём не нуждаясь. Для утишения его страхов и появились у него дочери: два цветка немыслимой красоты и силы.

Несмотря на то, что отец был у них один, отличались они друг от друга. Альтея – старшая из сестёр – была тиха, умиротворённа и надёжна. Она была тверда в своих выборах и решениях и благодатна для всех дел, словно земля; она была текуча и способна принять любую форму, чтобы потом, возможно, переделать эту форму под свои нужды, подобно воде.

Стихией младшей сестры – Вестинель – был воздух. Она была легка, переменчива, гневлива и обидчива, но легко отходила от обид, стоило отцу ласково поговорить с ней.

Мирно жили они до тех пор, пока не подросли. В день своего совершеннолетия Альтея невольно обидела свою младшую сестру насмешкой. Вестинель была бледнокожа, темноволоса и темноглаза, в то время как Альтея светилась ярким румянцем, свежестью, и золотистые локоны украшали её. Это и стало предметом шутки, беззлобной, как казалось Альтее, но Вестинель обиделась и убежала, и плакала, а лекаря рядом не было. В этот миг в сердце её прокралась Зависть – ещё одно порождение Тьмы и Хаоса – и незаметно прижилась в её сердце.

Шло время. Демиург решил проверить, на что способны его дочери. И велел он создать мир, какой представлялся каждой из них. Мир, созданный Альтеей, был светел, ярок, полнился птичьим пением, шелестом высоких и пахучих трав, красотой цветов. Поселила она в этом мире существ, которых назвала эльфами и людьми. Были они чудны́е и совершенно непохожие на всё то, что до сих пор доводилось встречать Демиургу и его подданным.

Мир, представленный Вестинель, был иного свойства. Мрачные неприступные горы возвышались на его просторах, однако сверкали на их вершинах белоснежные шапки снегов. Горы сменяли равнины: безжизненные пустыни, или степи, покрытые невысокой жёсткой травой. Однако и они радовали глаз во время весеннего цветения, но время это было кратким. И жители этого мира были под стать ему: мелкорослые, угловатые, выносливые, но совсем не красивые той красотой, какую привыкли видеть вокруг себя судьи. Этот мир отличался какой-то странной ледяной красотой. Он привлекал к себе взор, но и пугал его. Густые туманы, покрывавшие его просторы, манили нырнуть в них, чтобы потеряться и забыть обо всём.

Демиург позволил обеим сёстрам воплотить их замыслы, хотя сердце его благоволило к созданиям старшей дочери. Но памятуя о том, как тень делает все создания глубже и придает им объём, он решил, что оба мира будут дополнять друг друга и мирно сосуществовать. Но у Вестинель были иные планы. Она не смогла примириться сама со своим творением, ей оно казалось уродливым и недостойным бытия. Она разочаровалась в своём творении, как только увидела создание своей сестры, и зависть с ещё большей силой разгорелась в ней. Но она умело таила её. Следом за завистью в сердце свила гнездо ложь. И никто не догадывался об этом до последнего.

Здесь заканчивается легенда, о которой до нас дошли лишь слабые отголоски, и начинается история, участников которой я знал лично. И рассказы их, скудные и неохотные, всё же достигали моих ушей.

Много времени прошло с момента создания двух миров. Альтея обустраивала свою землю, стараясь сделать её как можно лучше, красивее и удобнее для жизни всех существ, которые обитали там.

Ненависть и разочарование Вестинель породили в тёмных землях ужасных чудовищ, которым и названия не найдёшь в человеческом языке. И если раньше в её созданиях была некая жестокая и величественная красота, на которой хотя и нельзя было отдохнуть взору, но внушала она изумление и благоговение, то теперь неназванный ужас посещал всех, кто бросал взор в сторону мира Вестинель. Она сама с неведомо откуда взявшимся мрачным удовольствием мучила и истязала свои создания, заставляя их страдать всюду, где только можно, и оттого становились они ещё более страшными и злобными. И внушила Вестинель всем, кого сотворила, ненависть к светлому миру Альтеи.

Два мира сосуществовали рядом, и грань между ними была тонка. Существа из мира Вестинель стали проникать в мир богини Альтеи и чинить разрушения и убийства, в то время как некоторые создания Альтеи, прельстившись мраком и тёмными обещаниями, становились последователями богини Вестинель. Это огорчало светлую богиню, но сделать она ничего не могла или не хотела, поскольку со временем стала понимать, что отличает её создания от существ, сотворённых её сестрой, свобода выбора. Но и совсем без защиты оставить своих детей Альтея тоже не хотела. Она создала двух драконов – Дракона Хранителя и Дракона Хаоса, которые должны были охранять её мир, беречь его от разрушений, чинимых злобной волей.

Но пришёл миг, когда Вестинель решила, что пришёл её час, и может она беспрепятственно проникнуть в мир своей сестры и уничтожить его. Чтобы лишить Альтеру – так назвала свой мир богиня Альтея – помощи и поддержки создателя, Вестинель решила отравить сестру и на одном из пиров заменила бокал с вином на бокал с ядом. Но у неё не хватило знаний, чтобы сделать достаточно крепкий яд, который мог бы убить богиню. Однако она добилась некоторого успеха: яд не убил её сестру, но погрузил в глубокий и беспробудный волшебный сон. Сон, заблудившись в котором, Альтея не могла выбраться назад, но мысли её и желания волшебным образом достигали её созданий. В Альтере появилась раса Древних – племя, которое могло видеть сны богини. С помощью этих снов Альтея передавала свои желания созданному миру. Но не всегда её желания бывали поняты правильно, они искажались в интерпретациях Древних. И Вестинель победно усмехалась, поскольку теперь знала, как можно воздействовать на умы созданных её сестрой существ.

Вестинель была уверена в своей скорой победе. Она перенесла замок в свой мир и поселилась в нём, покинув светлые чертоги своего отца и забыв всё светлое, чем полнились они. И всё же она не могла проникнуть в Альтеру, пока на страже стояли два Дракона. И она придумала, как устранить стражей.

У неё был свой дракон – Дракон Бездны – чудовищное порождение Тьмы и Хаоса, существо, которого в иные моменты она сама – богиня! – опасалась. Она смотрела в глаза Дракону и видела всепоглощающую злобу, алчность и ненависть ко всему, даже к тем, кто населял мир богини Вестинель – Мистланд.

Хитрость Дракона Бездны усыпила бдительность одного из драконов, охранявших Альтеру, – Дракона Хаоса. Он был доверчивее своего собрата. Его доверчивость и позволила подобраться к нему ближе. Дыхание Дракона Бездны отравило его сознание. И тогда Дракон Хаоса напал на своего брата. Началась великая битва двух Драконов. Под влиянием этой битвы рушились земли, и менялось обличие мира, было выжжено много лесов и многие умерли. Но Дракон Хранитель ценой неимоверных усилий победил. Дракон Хаоса обрушился на землю и страшное сотрясение, порождённое этим падением, навсегда изменило лик мира, созданного Альтеей. Никогда больше не будет он столь прекрасен, каким был на заре. Но всё же и теперь он красив и достоин того, чтобы его хранили и оберегали. Самоцвет Дракона Хаоса – средоточие жизни дракона, его мощи, – раскололся на тысячи осколков и разлетелся по Альтере. И Дракона Хаоса не стало.

Но и Дракон Хранитель также был страшно ранен. И, чтобы предотвратить свою смерть и не оставить любимое создание богини Альтеи совсем без защиты, он решил расколоть свой самоцвет и дать каждому осколку возможность самостоятельного существования, чтобы защищали они мир, пока не наступят сроки и не проснётся великая богиня, чтобы вступиться за своё детище перед сестрой. Он расколол свой самоцвет на три части.

Пока происходила битва и внимание драконов было занято, Вестинель замутила разум лучшему представителю расы Древних их предводителю – Арно. Несмотря на то, что Альтера была беззащитна, Вестинель всё же не могла проникнуть в неё просто так, без того, чтобы её кто-нибудь впустил. Выбор её пал на Арно. И Арно почти выполнил желание Вестинель, и почти открыл вход в Альтеру, но небывалым самопожертвованием его жены – прекрасной Нереи – он опомнился. Чтобы исправить сотворённое им в беспамятстве зло, с помощью магического ритуала он создал щит, в котором заключил души всех древних, кто подвергся воздействию тьмы, дабы искупили они вину свою. Ведь они едва не впустили в светлый мир тьму и мрак, разрушение и тлен. Так был создан Монолит. Место или, если угодно, измерение, в котором сны богини Альтеи могут стать реальностью, и который должен был защищать Альтеру от проникновения сил из Мистланда. Монолит стал дверью, сквозь которую в Альтеру могла проникнуть и Вестинель, если бы кто-нибудь эту дверь открыл.

Богиня Вестинель была в страшном гневе, но пока вход в Альтеру закрывал Монолит, вместивший в себя едва ли не всю силу одного из осколков самоцвета Дракона-хранителя, пока существовали на земле Альтеры три наследника Дракона Хранителя, входа в земли, созданные сестрой, для неё не было.

Не один десяток лет Золотой и Серебряный драконы – потомки Дракона Хранителя – ходили по Альтере и искали осколки самоцвета Дракона Хаоса и запечатывали их, чтобы предотвратить рождение силы, с которой не смогут справиться живые, и лишить богиню Вестинель возможности приобрести союзников в Альтере. Но богиня хитра и коварна, а существа, живущие в Альтере, часто доверчивы и падки на сладкие обещания. А драконы-защитники не всеведущи и не вездесущи, к сожалению. Но ждёт где-то своего часа третий осколок Дракона Хранителя, да и люди не так уж беспомощны, а значит, остаётся надежда. Надежда на то, что возможно отстоять мир и всё, что есть в нём лучшего.

Здесь уже начинается наша история.

========== Начало ==========

«Аргента и Герант – два древних существа, два Дракона – Золотой и Серебряный. Когда они явились – мы не знали о их сущности ничего. Даже мы, эльфы, приняли их за обычных людей, равных нам по силе и возможностям. Лишь время показало, как мы ошибались. Только наша Королева знала всё, но её уста были скреплены обетом молчания».

Из книги «Земля Богини: край её снов» Автор: Лианна, эльфийский стратег

«Нас ввело в заблуждение то, что они были в человеческом облике. Смешно! В каком ещё виде они могли явиться, чтобы не напугать смертных?»

Кассия «Мысли в шкатулке»

***

– Близятся сроки, я чувствую возросшую силу созданий Хаоса.

Слова эти произнёс молодой мужчина, который стоял, прислонившись к стволу дуба-исполина. У корней дерева, прячась от случайных взглядов с тропы, теплился костерок.Он ласково мерцал, потрескивая, посылал привет темнеющему небу.

– Ты думаешь, Чёрный дракон просыпается? – откликнулся приглушённый голос, обладательница которого сидела рядом с костром, время от времени зябко поводя плечами.

Это была замечательная красавица. Капюшон красного плаща, обнимавшего её плечи, был откинут, и ветер голу́бил точёное лицо: белокожее, с мягкими и чёткими, но как будто немного надменными чертами. Высокий, чистый лоб; прямой нос, который в иных землях принято называть греческим; плавная линия немного полноватых губ и копна светлых волос редкого в этих краях платинового цвета – завершали облик. Она сидела у костра, подобрав под себя ноги.

– Еще не сегодня, но скоро, – ответил мужчина. – Я чувствую невероятную мощь. Сильнее всех, с которыми нам пришлось встретиться до сих пор. Все осколки, которые мы запечатали, требовали огромных усилий. Теперь наших сил не хватит. Надо собирать союзников.

На вид ему можно было дать лет двадцать шесть или двадцать восемь. Был он невысок и очень строен. Волосы (при свете дня, должно быть, яркого солнечного цвета), собранные в хвост, как будто слегка светились в сумерках. Длинный плащ скрывал лёгкие доспехи. Ножны с длинным и по виду тяжёлым мечом лежали у костра.

Беседа текла плавно: двое не таились, но и не кричали. И все же с расстояния шести – восьми шагов их вряд ли кто-нибудь услышал бы. Наверное, никто даже и не заметил бы усталых путников, отдыхающих в тени большого дерева. Они выбрали надёжное убежище. Потому и костерок был мал и таился среди больших узловатых корней, напоминающих хорошие брёвна.

– Зачем? Неужели мы не справимся без всех этих клириков и волшебниц, которые грызутся друг с другом из-за пустяков, даже не осознавая, что говорят на одном языке, одними словами и одно и то же ставят друг другу в вину? Временами мне хочется взять и разнести всё одним взмахом – настолько глупыми представляются мне все люди. Да и эльфы не лучше – сколько веков прошло, а они, так же как и люди, не могут простить своим прежним союзникам ошибок прошлого. Право, Герант, мы справимся сами. В конце концов – это наш долг, наша миссия, наша жизнь – если угодно.

– Нет, Аргента, на этот раз не справимся. Моих сил недостаточно, а тебе нужно охранять Монолит.

Над Безлунной тропой сгущались сумерки. Отмахнувшись от назойливого мотылька, Герант подошел к костру; расстегнул пояс с ножнами, в которых прятался короткий кинжал; отложил его в сторону; присел на толстом узловатом древесном корне, опёрся спиной о ствол и устало вытянул ноги. Маленький костерок едва освещал нижние ветви большого, в три обхвата дуба. Такие деревья редко встречались даже в эльфийских краях. Густая листва покрывала широко раскинувшиеся ветви. Огромным непроглядным шатром накрывали они поляну, дарили прохладу в жару и давали защиту в непогоду. Под кроной нашлось место мелким полевым цветам и душистому разнотравью. Золотистые искры беспечно плясали над костром и улетали в небо. Лес затихал.

– Люблю я Безлунную тропу, – задумчиво произнес Герант. – Всё же эльфы мастера давать названия. Вот ведь ни за что не догадаешься, почему это место так названо…

Аргента хмыкнула.

– Ты не дослушала, – покосившись на нее, продолжил он, – я хотел сказать – не поймёшь, пока не окажешься здесь ночью…

– Ну да, кто ж догадается, что ночью здесь темно и луны не видно, – заметила Аргента.

– Я встретился с Джакарой, – помолчав, сказал Герант.

–?!.. – Аргента задохнулась от удивления. – И ты ничего мне не сказал?

– Я хотел предложить ей союз, – словно не замечая, как помертвело её лицо, добавил Герант.

– Ты с ума сошел! Как ты мог отправиться к ней один! – Аргента сжала кулаки так, что ногти впились в кожу и выступили капельки крови.

Герант глянул на рассердившуюся сестру и, придвинувшись ближе, взял её судорожно стиснутые руки, осторожно распрямил пальцы, погладил ладошки. Аргента глянула в ответ. Глаза её были полны печали и беспокойства.

– Аргента, не сердись, – тихо и примирительно сказал он. – Джакара – один из тысячи фрагментов, проснувшийся раньше, чем мы до него добрались. И с этим ничего не сделаешь. Наше счастье, что у неё нет разрушительных целей. Это хорошо, потому что удалить самоцвет, не уничтожив его носителя, нельзя. Сейчас она больше интересуется пустынными кораблями. Устраивает песчаные бури и танцует на барханах, и её не волнуют наши заботы. Джакара не представляет большой угрозы, но вполне может быть, что когда-нибудь нам придется с ней сразиться, – печально закончил Герант. – А может быть, она, как и Иона, пробудилась раньше для каких-то неведомых нам целей. Путь её знает только Богиня.

Голова его поникла, он о чём-то задумался.

– Ты поступил безрассудно и опрометчиво, – сердито заметила Аргента. – Никто не знает размер её силы и кому сейчас она служит.

– Это-то как раз я могу сказать более или менее точно: служит она сейчас себе. И живёт для своего удовольствия.

Аргента недоверчиво качнула головой. В глазах её цвета серебра восхищение и любовь мешались с грустью. И непонятно было – чего же больше. Она считала своего брата слишком мягким, слишком прямым, слишком… отзывчивым. Очень много этого «слишком» она могла поставить ему в вину, но не ставила.

Герант знал об этом.

Его поступки действительно иногда были безоглядные, но никогда – бессмысленные. Аргента с уверенностью не могла обвинить его в безрассудстве. То, что она произнесла это слово, это был даже не упрёк – так, сожаление, и не более того.

Находясь рядом с ней, Герант все время чувствовал её напряжение. Она всё время чего-то ожидала, чего-то опасалась – то ли того, что не успеет помочь, если вдруг потребуется; то ли того, что её просто не позовут на помощь. Она понимала – не позовут. Не потому, что не доверяют, а потому, что боятся за неё и жалеют. Ни от кого она не терпела жалости, никогда. А перед Герантом склонялась, как слабый тростник. Никто бы не поверил, что стремительная, сильная и уверенная воительница способна на такую слабость. Да и некому было верить.

Другое дело – Герант. Он быстро и охотно знакомился, легко находил общий язык со всеми, кого встречал на своём пути. Было ли причиной тому его неизменное дружелюбие или, возможно, круглое и немного наивное лицо располагало к себе всякого, кто встречался с ним? Герант охотно помогал, если видел, что в его помощи действительно нуждаются. Он просто не умел иначе.

– Мои поступки продиктованы необходимостью. Я уже сказал – у нас с тобой не хватит сил, нужно искать союзников. Иона мал и слаб, он нам не помощник…

– Не говори мне о нём, – сердито вскинулась Аргента. – Любое порождение дракона Хаоса мне ненавистно. Это из-за его безумия равновесие в мире было нарушено!

– Аргента, – Герант поморщился. – Зачем эта ненависть? Иона ведь не виноват в том, откуда произошёл. У него даже самоцвета нет, а он вынужден отвечать за всё и перед всеми. И потом, Аргента, я не могу объяснить тебе, что такое помнить всё, понимать всё, желать и не иметь возможности что-либо исправить…

В этих словах ярко блеснула другая сторона её брата.

С другим Герантом мало кто был знаком – только она. У этого Геранта бывало очень усталое лицо и невозможно печальные глаза, он часто сидел тихо в стороне и думал о чём-то, что его явно не радовало. Он редко делился своими горестями. Но Аргента понимала его и без слов. В такие минуты куда-то пропадала её язвительность, острые слова запирались в самый дальний сундук. Она садилась рядом и тихо сидела или, пытаясь растормошить робкими шутками, ожидала, когда он очнётся от своих дум, посмотрит с обычной ласковой улыбкой, щёлкнет по носу. И в этот момент суровая и властная воительница чувствовала себя маленькой девочкой, получившей желанную игрушку. В такие мгновения он казался намного старше, хотя проснулись они почти одновременно.

– Ты что-то знаешь? Джакара рассказала тебе о чём-то, верно? – Аргента пыталась проникнуть взглядом в мысли замолчавшего брата. – Что она тебе сказала, Герант?

– Мне жаль, Аргента…

– Чего?

– Мы делаем нечто и, казалось бы, победа близка, и мы надеемся, что прежнее уже не повторится. Но мы не можем победить зло – оно заползает в нору, зализывает раны и поднимается вновь едва ли не более разрушительное, чем раньше. Это моя вина, ты всегда злилась на меня за это…

– В чём твоя вина? О чём ты говоришь?

– Дракон, который просыпается, – это дракон, созданный древними. Корни, не выкорчеванные своевременно, снова дали ростки.

– Не может быть! Это чудовище, сотворённое с помощью тёмных ритуалов и фрагментов Дракона Бездны – любимой игрушки Тёмной Богини…

– Не такой уж игрушки, – горько обронил Герант, – она сама боялась его. Думаю, что она радовалась его гибели. У Дракона Бездны была своя воля. Единственное существо, которого она одарила таким образом и весьма пожалела о своей слабости после.

– Не может быть, – тихо повторила Аргента, – не может быть.

– Ты понимаешь теперь мои страхи?

– Понимаю. Но лучше бы не впутывать в эту битву людей…

– Ты так их не любишь?

– Мы должны их охранять, – язвительно ответила Аргента, – ты забыл? Эта битва унесет сотни жизней.

– Мы должны охранить Альтеру от мрака и разрушения, – тихо поправил её Герант. – Но не мы одни существуем в ней. Альтера – дом для многих существ. Даже для гоблинов или орков. Не все живущие стремятся разрушить дом – свой или чужой, не важно. Люди, эльфы, орки, гоблины – все, у кого есть добрая воля, ведущая к созиданию – все они нам союзники. Ни одно великое дело не делается в одиночку, Аргента. Я понимаю твое недоверие, твой страх так, словно он мой собственный. Предательство Арно пошатнуло твою веру в людей, верно, Аргента? Но он ведь осознал свои ошибки? Все эти существа смертны, но и мы – тоже. Жертва великого Дракона не может быть напрасной. Он решил погибнуть во имя созданного Богиней мира – это его выбор и его вера. Он сделал всё, что было в его силах, чтобы сохранить этот мир во всей его красоте, и ушёл, когда пришло его время. Но прежде он создал нас, чтобы мы по мере сил продолжили его дело, свершили то, что он не смог. Теперь наш черед. Существа, живущие здесь, не бессмысленные и не бессловесные, словно стадо. Это их дом. Когда придёт наш час – мы отдадим свою жизнь делу, для которого были созданы. Сумеем ли мы дать для защиты Альтере кого-нибудь столь же могучего? Сомневаюсь. Мы должны разбудить всех этих существ, Аргента. Всё время, которое мне дано провести в этом мире, я буду неустанно искать и находить тех, кто любит Альтеру так же, как ты или я; кто готов пожертвовать для неё всем и ради тех, кто пока ещё ничего не понимает, кто пока ещё спит или просто слеп.

Он замолчал, стараясь справиться с непонятным волнением, которое вынуждало говорить с таким жаром.

Прохладный ветер вспыхнул где-то наверху и обрушился шумом и шорохом листвы на двоих возле костра, заставив Аргенту зябко передёрнуть плечами и передвинуться поближе к огню.

Пламя рванулось, пытаясь догнать ускользающий ветер, но тот уже растаял. Где-то рядом обиженно вскрикнула птица, потревоженная, должно быть, каким-то мелким зверьком, вышедшим на охоту. И ни звука более… Высоченные стволы деревьев древних эльфийских лесов заглушали любой шум, шёпот или шорох, разве что сверху прилетит, как в этот раз. Здесь, в Ану Арендэль, всё ещё было относительно спокойно. Это в другом, ином мире сгущались тучи. Это там происходили малые и большие стычки между людьми и монстрами разных мастей и размеров.

Эльфийских лесов тьма ещё не коснулась. Они сияли мягким золотистым цветом весенних цветов, нежной зеленью листвы, под защитой Древа жизни и своей Королевы, избранной Великим советом. До конца своей жизни она была неразрывно связана с Древом, прикована к нему. Без силы королевы и четырех хранителей-помощников Древо засохнет, а следом за ним настигнет гибель все леса – сначала эльфийские, а потом и по всей Альтере. Пока же деревья дарили покой и защиту двум усталым хранителям.

Герант сидел, прислонившись спиной к дереву, в глазах цвета тёмного янтаря отражалось пляска искр над костром. Он очнулся от дум и тепло улыбнулся сестре:

– Как бы там ни было, нам нужно сохранить силы для будущих сражений. Кто знает, сколько осколков Дракона разбросано по свету? Нам нужны сторонники, хотя бы люди. Если они объединятся с эльфами, у мира будет надежда. Надо попробовать их объединить. И лучше если инициатива в этом вопросе будет принадлежать людям…

– И они охотно присвоят славу себе и забудут о союзниках, если случится победа, а в поражении обвинят других, – с сарказмом заметила Аргента. – Так уже было…

– Как ты думаешь, с чего начать? – пропустив её слова мимо ушей, спросил Герант.

Аргента молчала.

– Что ты думаешь? – настойчиво повторил он.

– Что ж, пусть будет так, как ты хочешь, – вздохнула Аргента, – но помни – я не доверяю ни людям, ни эльфам! Мы – драконы, и в их глазах всегда будем чудовищами.

– Я знаю, но у нас нет выбора. Я не хочу потом сожалеть об упущенных возможностях. Так как нам поступить?

Весенняя ночь подходила к концу. Небо потемнело – луна покинула небесные поля. На землю опустилась зябкая прохлада. Тени затаились у корней деревьев. Наступил тот час, когда всё замирает и готовится встретить первые лучи нового просыпающегося дня. В воздухе застыл намёк – ещё слабый и невнятный, но он всё равно наполнял надеждой.

– У короля людей есть доверенное лицо, он капитан королевских гвардейцев. Зовут его Вельскуд. Насколько я могу судить, по человеческим меркам он умный, смелый и умелый воин. И очень целеустремлённый!.. Тебе нужно с ним подружиться. Если ты сможешь убедить его, думаю, король прислушается к его словам. Рыцарь часто бывает в Колизее. Если он будет наслышан о твоих воинских победах, он захочет вызвать тебя на поединок и победить. Людям присуще тщеславие… Надо только придумать, как и какие слухи о тебе распускать.

– Как же я смогу с ним подружиться?

– Ты победишь его. И он захочет у тебя учиться, ну, а дальше… я верю в твоё обаяние. – Аргента отвела взгляд и невозмутимо уставилась на костёр.

– У тебя коварный ум, Аргента… – после недолгого молчания заметил Герант. – Это называется использовать людей в своих целях.

– А ты бы как поступил? – хмыкнула она. – Запросто появился в королевском дворце? «Здравствуйте, видите ли, я – дракон, мне нужна помощь в одном маленьком приключении». Так? К людям надо подходить по людским правилам. Кроме того, ты используешь человека не только в своих, но и в его интересах. Это ведь его мир мы собираемся спасать, – сердито закончила Аргента.