Текст книги "Книга Астрид (СИ)"
Автор книги: Иккинг1879
Жанры:
Постапокалипсис
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)
– Оба варианта звучат довольно ужасно для меня.
Иккинг пожал плечами.
– Я не знаю, иногда я думаю, что мы должны просто снести забор. До войны его не было,и все было хорошо. Я думаю, что его построили, чтобы защищать нас, а не пугать.
Я молчу, и мы выходим из чащи. Я вижу бушующие воды, которые я не видела раньше.
Над ними склоняются деревья. По всему берегу расположены каменные пещеры, из-за которых это место кажется уединенным и тайным. Тут спокойно. И я успокаиваюсь тоже, стоя на берегу.
– Красиво, да? – спрашивает Иккинг.
– Это прекрасно, – выдыхаю я.
– Следуй за мной, – он наступает на один из камней, торчащих из воды, и начинает двигаться к дальнему берегу. Я не сразу нахожу опору, но я не собираюсь сдаваться.
Иккинг бросает рюкзак у подножия скалы и пинает его ботинком.
– Оставь все здесь, – говорит он. – Кроме купальника, – бросает он с улыбкой и снимает свою футболку.
Я чувствую себя неловко, снимая шорты и майку. Я складываю одежду и пытаюсь себя успокоить. Мой черный бикини больше спортивный, чем сексуальный, но я все-таки почти голая.
Иккинг смотрит на меня, а я смотрю на него, пытаясь не смущаться.
– Готова? – спрашивает он.
– К чему?
Иккинг направляется к известняковой скале и начинает подниматься на нее, как будто это лестница.
– Иди за мной, – говорит он. Мне, кажется он совсем не заботиться о моей безопасности,будто он уверен, что я справлюсь с задачей. Как ни странно, его уверенность во мне стирает любые вопросы.
Я залезаю на скалу. Мышцы плеч горят, но это приятная боль. Скалы не так высоки, так что я не умру, если упаду, но я все равно стараюсь не смотреть вниз. Я смотрю на Иккинга и на его крепкие мышцы спины. Его организм работает с неким ленивым изяществом, что делает каждое движение непринужденным.
– Почти добрались, – говорит он и залезает на скалу. Потом он подает руку мне, и я словно оказываюсь на вершине мира.
– Мы будем прыгать? – спрашиваю я, вдыхая свежий воздух. – Лифта нет?
– Нет, – говорит Иккинг с усмешкой.
Я иду к краю обрыва и смотрю вниз. Тут высоко. Примерно три этажа.
Я подхожу к Иккингу.
– Бежим и прыгаем? – спрашиваю я.
Он кивает.
– Не думай об этом…
Я не слышу, что он говорит, потому что я уже бегу и прыгаю с обрыва с криком восторга.
Горячий воздух обволакивает мое тело, а затем я погружаюсь в прозрачные теплые воды и оказываюсь в абсолютной тишине. Пузырьки щекочут мои закрытые веки, и я позволяю себе
опуститься на самое дно.
Я выныриваю как раз вовремя, чтобы увидеть, как прыгает Иккинг. Он погружается под воду с тихим всплеском, а потом, когда я начинаю беспокоиться из-за того, что он не выныривает,он резко хватает меня за лодыжку.
Я визжу и брызгаю водой ему в лицо, когда он выныривает. Он смеется и вытирает воду с лица.
– Я не могу поверить, что ты так прыгнула, – говорит он. – Что, если бы внизу были камни?
Я пожимаю плечами.
– Ты бы предупредил меня заранее.
– Еще? – спрашивает Иккинг. Я киваю в знак согласия, и мы плывем к берегу.
Мы прыгаем со скалы до тех пор, пока у меня не начинают болеть руки, а живот не сводит от голода. Я подплываю к одному из плоских камней и облокачиваюсь на него.Иккинг присоединяется ко мне и копирует мою позу.
– Весело? – спрашивает он.
– Да, – говорю я с улыбкой. Я наклоняю голову и закрываю глаза. У меня не было плохого детства, но в нем не было похожей магии. Никто не бил меня, никто не пренебрегал мной,но у меня было скучное детство. Я только слышала о будущем и о цели отца. Этот день… он самый беззаботный в моей жизни.
– Когда ты улыбаешься, – говорит Иккинг, – у тебя ямочка. – Я чувствую его нежное прикосновение к щеке. – Прямо здесь.
Я открываю глаза и смотрю на него. Его волосы мокрые и непослушные, глаза светятся. В воде он чувствует себя, как дома. Он может быть сыном Президента, но его место не в душном
зале Совета.
Мой живот громко бурчит, и Иккинг смеется.
– Думаю, мне не стоит спрашивать, хочешь ли ты есть.
Мы едим, сидя на плоском камне, позволяя нашим ногам болтаться в воде. Я не могу
вспомнить последний раз, когда простой бутерброд был таким вкусным. Я рада, что он упаковал еще и яблоки, потому что одного бутерброда мне бы не хватило.
– Где ты научился так готовить? – спрашиваю я.
Иккинг смотрит на остатки нашего обеда.
– Это не совсем кулинария.
– Ты знаешь, что я имею в виду. Ты готовишь намного чаще, чем я, – парни обычно не готовят. Это работа жены. Не закон, но негласное правило, как и со стиркой. Но Иккинг не только готовит, он хорош в этом. Его еда всегда на вкус лучше, чем у меня.
– У нас была горничная, когда я рос. Она разрешала мне сидеть с ней на кухне,
пока она готовила, я учился. От нее всегда пахло печеньем, – он улыбается при воспоминании.
–Я проводил большую часть своего времени с ней.
В отличие от его мамы, я думаю. Я не могу представить Валку Хеддок, которая готовит печенье. Я ложусь на живот и опускаю голову на скрещенные руки. – Я думаю, что мне все-таки нужен сон, – бормочу я. Тепло солнца, как теплое одеяло согревало меня и словно убаюкивало,как и журчание воды.
– Поспи, – Иккинг лег на спину рядом со мной.
Я засыпаю почти мгновенно и просыпаюсь, когда чувствую его руки на моей спине.
– Астрид, – шепчет он. – Просыпайся.
Я сонно открываю глаза.
– Как долго я была в отключке? – хрипло спрашиваю я.
– Некоторое время. Достаточно долго, чтобы твоя кожа начала краснеть.
Иккинг по-прежнему лежит рядом со мной, но он повернулся на бок. Я понятия не имею,как долго он наблюдал за мной. Мы достаточно близко, я вижу слабую тень щетины на его щеках
и темные веснушки на его скуле. Мы смотрим друг на друга, не говоря ни слова. Иккинг перемещает руку с моей спины, его пальцы скользят по моей коже, и я дрожу от мурашек по всему телу. Дыхание перехватывает. Он поднимает прядь моих влажных волос и накручивает его на свой палец.
– Спасибо за сегодня, – шепчу я. Движение его руки в моих волосах – это что-то гипнотическое.
– Не за что, – говорит он низким голосом.
Это именно то, о чем меня предупреждала Кэтрин. Вот оно. Она сказала мне играть в хорошую жену. Но все сложнее. Может быть, с любым другим парнем.Парнем у которого нет
задумчивых зеленых глаз, непоколебимого спокойствия, все было бы легко. Но не с Иккингом. Я не знаю, как перестать чувствовать тепло от его прикосновений.
========== Глава 10. ==========
Мой отец не любитель сюрпризов, поэтому я замираю, когда вижу его и Кэтрин впереди. Я не видела его со дня свадьбы, и если кто-то наблюдает, они могут увидеть странную реакцию на
моем лице. Поэтому я натянуто улыбаюсь. Его присутствие – это облегчение, но это и бремя. Я скучала по нему, но я не знаю, чего ожидать.
– Привет, папа, – говорю я, когда был он в нескольких футах. – Что ты здесь делаешь?
– Разве отец не может навестить свою любимую дочь?
Кэтрин улыбается.
– Эй, я тоже здесь.
Мой отец улыбается нам обоим, и я подозреваю, что все это спектакль для любопытных глаз и ушей. Мне грустно, что мы должны притворяться.
Я позволяю себе обнять папу и поцеловать его в щеку.
– Мы проводим тебя домой, – говорит мой отец.
– Ладно.
Я иду в центре, они по бокам. Как в день моей свадьбы.
– Мы получили твое сообщение, – говорит Кэтрин, когда мы проходили мимо здания суда.
Мой отец кладет руку на мое плечо.
– Хорошая работа, Астрид, – он убирает руку. – Где именно?
– В комнате, в подвале здания суда. На двери кодовый замок, а в комнате сейф.
– Сколько?
Я качаю головой.
– Я не смогла рассмотреть. Но я думаю, несколько сотен. Различных видов. Пистолеты,дробовики, винтовки.
– Нам нужны коды, – говорит Кэтрин. – Знание того, где оружие, не принесет нам
никакой пользы.
– Они не раскидывают бумажки с кодами повсюду, – рычу я, раздражаясь без всякой причины. Я знаю, что мне нужно достать код.
– Я знаю об этом, – говорит Кэтрин. – Поэтому тебе нужно торопиться. Три месяца пролетят быстро.
– У меня есть код, чтобы попасть в дом Президента, – говорю я. – Иккинг дал
его мне, – отец смотрит на меня, и я с гордостью улыбаюсь. – Я могу войти в его дом и поискать коды.
– Как только у нас будут коды, мы будем близки к завершающей фазе, – сказал отец. Он остановился, и мы с Кэтрин делаем то же самое.
Улица очень тихая. На расстоянии я слышу детский смех.
– Ты имеешь в виду тот этап, когда мы начнем убивать людей?
Краем глаза я вижу, что Кэтрин приподнимает брови.
– Ты все это время знала об этом, Астрид. Не бывает революций без жертв, – говорит она.
Я делаю шаг к ней.
– Спасибо, что снисходишь до меня, Кэтрин. Теперь мне все ясно.
Кэтрин дергает головой так, будто я ударила ее. Но прежде чем она отвечает, отец ставит палец под мой подбородок и поворачивает мое лицо, чтобы я смотрела в его карие глаза. Такие же глаза, как и у Кэтрин.
– Да, Астрид, тот этап, когда мы начнем убивать людей, – говорит он. – Так же, как они убили твою мать.
Я начинаю злиться, но стараюсь сдержаться.
– Президент Стоик сказал мне, что он знал ее, – говорю я. – Это правда?
Отец замолкает и пожимает плечами.
– Наверное. Они выросли на одной стороне города, поэтому я уверена, что их пути пересекались.
– Но он говорил так, будто…
– Разве это важно? – спрашивает отец. – Это ничего не меняет. Факты остаются
фактами. И ты знаешь, что нужно делать, – его голос был мягким, но твердым. – Не все, кто погибает в войне, виновны. Иногда они просто не на той стороне, – он поднимает мой подбородок выше. – Ты понимаешь?
– Да, – говорю я. Да, я понимаю. Они оба правы. Но это легко говорить о том, что правильно, когда жертвы являются абстрактными… сын Президента, незнакомец… Раньше было легко. Но теперь я знаю цвет глаз Иккинга на солнце, какие у него волосы после душа, и какие теплые у него ладони, когда он дотрагивается до меня.
Мой отец улыбается.
– Найди коды, Астрид, – говорит он. Это не просьба.
Кэтрин сжимает мою руку.
– Мы рассчитываем на тебя.
Когда я возвращаюсь, то разочаровываюсь, когда понимаю, что Иккинга нет дома. Я так и не определилась, кто мы друг другу. Конечно, не муж и жена, несмотря на то, что это написано в документах, но мы и не друзья. Но что бы то ни было, какими бы мы ни были, мне становится тяжелее, потому что я привязываюсь к нему и понимаю, что не могу больше притворяться. Я отличаюсь от Кэтрин. Я не могу строить всю свою жизнь на лжи, даже если это только временно.
Я оставляю свою сумку на краю дивана и иду в спальню. Моя шея и левое плечо болят после нашей прогулки и я стараюсь растереть их правой рукой. Оказавшись в спальне, я скидываю
свои ботинки, и один летит под кровать. Я наклоняюсь и тянусь за ним, но моя рука натыкается на что-то твердое. Хмурясь, я встаю на четвереньки и заглядываю под кровать. Я достаю ботинок,откидываю его в сторону и вижу большой фотоальбом. Его обложка глянцевая и красная, а корешок оплетен золотой нитью.
Я достаю его, прислоняюсь спиной к кровати, и кладу альбом на ноги. Когда я открываю его, страницы слегла трещат. Первые страницы посвящены статьям из газет о начале войны. Здесь вся информация, которую я узнала от своего отца – как кинули бомбы на восточном побережье США, потом на западе, а потом, как началась бессмысленная война, которая унесла много невинных жизней. А после окончания войны, не осталось ничего. Но никто не волновался об ущербе. Все пытались выжить.
После статей в альбом приклеили фотографии, которые подписали черными чернилами. На фотографиях есть знакомые мне места, такие как горы и большой Каньон, а есть те,
которые я никогда не видела своими глазами – пляжи Калифорнии, Северное Сияние, большой Барьерный Риф. Я провожу по фотографиям пальцами, пытаясь представить себя в этих местах.
– Так, – я слышу голос Иккинга с порога. – Нашла что-то интересное?
Я подпрыгиваю, и альбом сползает на пол.
– Боже мой, – выдыхаю я. – Ты напугал меня! – я смотрю на него. – Мне очень жаль,если я не должна была смотреть этот альбом…
Но он только улыбается, заходит в комнату и опускается на пол рядом со мной.
– Все в порядке. Я не возражаю.
Он тянется к альбому и снова кладет мне на колени.
– Его начал вести мой дед. Он начал вести его после войны, чтобы не забыть, каким был мир. А я продолжил.
Я открываю следующую страницу, на которой приклеена открытка с потертыми краями. На ней фото океана. На следующей странице еще одна открытка с океаном. Я смотрю на Иккинга, который смотрит на альбом.
– Ты хочешь выйти за забор, – говорю я спокойно. – Не так ли?
Он кивает.
– Хочу увидеть океан.
Я вспоминаю наш разговор на диване.
– Это то, чего ты хотел, не так ли? Не женитьбы на мне.
– Эй, – говорит он, – все нормально. Может быть, через несколько лет я смогу убедить тебя отправиться в очень длительный поход со мной.
– Но… – я осматриваю края береговой линии пальцем. – На побережья скидывали бомбы. Там разве не опасно?
Иккинг пожимает плечами.
– Может быть, – его лицо напрягается. – Но я не думаю, что мы делаем себе поблажки,сидя здесь за забором. Кто знает, что там? Мы можем найти других людей. Целые общества, как наше. И даже если мы этого не сделаем, я хочу, чтобы ты услышала шум волн, – он грустно улыбается.
Я смотрю на него. Парень, который обожает воду, но не может оказаться у океана. Он мог бы. До войны. Но не сейчас, когда мы живем на небольшом куске территории и боимся высунуть нос за забор.
Я слегка пихаю его плечом.
– Мой дед видел океан, до войны. Тихий Океан. Он сказал моему отцу, что он громкий и холодный и красивый, и вода была настолько соленая, что глаза горели, – я взглянула на альбом.
– Как ты думаешь, мы все испортили?
– Вероятно, – Иккинг вздыхает. – Мы разрушили почти все. Но я хочу знать наверняка.
Я никогда не задумывалась о том, чтобы выйти за забор. Мой мир всегда был ограничен наставлениями отца. Но, услышав слова Иккинга, я стараюсь представить, какого это: уйти в
неизвестность, оставить все позади. Уйти туда, где весь мир у твоих ног и ты можешь быть кем хочешь.
– Так что же остановило тебя раньше? – спрашиваю я. – До свадьбы?
Он замолчал на мгновение.
– Мой отец посылал людей туда. Ты знала об этом?
– Нет, – я сомневаюсь, что и мой отец знает. Я никогда не слышала об этом. Это удивляет меня.
– Не многие люди знают, – говорит Иккинг. – Он послал одну группу из трех
добровольцев, когда мне было десять. А другую группу всего несколько лет назад.
– Они нашли что-нибудь?
– Нет. Только один человек вернулся. Они не прошли и двадцати миль от забора, как на них напали и украли пищу и оружие. Человек, который вернулся через несколькодней, скончался от полученных травм. Вот почему я не пошел, я думаю. Страх.
Я смотрю на его профиль, на резкие линии его челюсти. Я помню его простоту в лесу и в воде. Я помню его слова о желании следовать зову сердца.
– Я не думаю, что ты был напуган идти, – говорю я. – Я думаю, что ты был напуган уйти.
– Разве это не одно и то же? – спрашивает он с кривой улыбкой.
– Нет, – я качаю головой. – Ты не боишься того, что там. Но ты не хочешь разочаровать своего отца.
Иккинг ничего не говорит, но мрачный взгляд в его глазах выдает его.
– Ты когда-нибудь станешь президентом, – говорю я. – И ты сможешь делать все, что хочешь.
Иккинг усмехнулся.
– Я не собираюсь становиться президентом. Я понял это, когда был ребенком. Но мой отец этого не понимает или не хочет понимать.
– Я думаю, что ты будешь хорош в этом, – говорю я. И думаю, что он не будет таким жестоким, как его отец.
– Нет, я не буду, – говорит он. – Я бы предпочел узнать, что за забором, чем защищать то, что находится внутри него. Мне плевать на власть.
Полная противоположность своего отца. И моего.
– Именно поэтому ты будешь хорош в этом, – говорю я ему. – Потому что власть не имеет значения для тебя.
– Может быть.
– Ты бы правил так же, как твой отец? – спрашиваю я, глядя на альбом.
Иккинг замялся.
– Нет, – говорит он, наконец, и мое сердце прыгает. – Я думаю, что мой отец хорошо постарался, чтобы мы все выжили. Он добрый, в какой-то степени, – Иккинг вздыхает и проводит рукой по волосам. – Но выбор делает нас людьми. Я думаю, мой отец забыл об этом.
– Видишь? – тихо говорю я. – Ты бы был хорошим президентом.
Иккинг улыбается, качает головой.
– Я бы лучше изучал, чем правил, – он берет альбом с моих коленей и убирает его под кровать. – Ужин? – спрашивает он.
– Конечно, – я встаю хватаю резинку с комода, чтобы собрать волосы в хвост, но морщусь от боли, когда поднимая руки.
– Что случилось?
– Просто все тело болит после нашего похода.
Он протягивает руку.
– Позволь мне.
Я поднимаю брови и смотрю на него через зеркало над комодом.
– Ты умеешь делать прически?
Он улыбается.
– Я могу попробовать, – он собирает мои густые волосы обеими руками, и я смеюсь,когда он пытается просунуть их в резинку. Ему, наконец, удается, хоть и хвост получился слабый.
– Вот, говорит он. Он кладет руки на мои плечи и смотрит в мои глаза в зеркале. Я вижу, что его пальцы медленно и нежно поднимаются по моей шее.
По моему телу разливается тепло и сгущается где-то внизу живота. Я чувствую его пальцы на шее.
Я чувствую его везде.
– Получилось? – спрашивает он тихо.
– Да, – хрипло говорю я. Кожа под его пальцами горит.
Его глаза все еще смотрят в мои, будто он чего-то ждет. Какого-то сигнала, но я слишком напугана, чтобы дать его ему. Иккинг опускает руки и делает шаг назад.
– Я пойду готовить ужин.
Я киваю.
– Хорошо. Я скоро приду.
Как только Иккинг уходит, я иду к кровати на трясущихся ногах и сажусь. Я зажмуриваюсь и делаю глубокий вдох. Я все еще могу чувствовать руки Иккинга на своих плечах и его пальцы на своей шее. Я напоминаю себе о том, что сделал его отец. Но прикосновения Иккинга нежные, его намерения добрые. Неважно, как пристально я смотрю, я не могу найти кровь на его руках.
========== Глава 11. ==========
Это искусство – найти правильное время, чтобы подойти к Хеддер. Дело не в том, что она злая, просто она немного резкая, когда занята.
Мы быстро перекусываем в небольшом кафетерии суда. Я выбираю жареную курицу и бутерброд с сыром, в то время как Хеддер берет себе салат с курицей.
– Ну, – начинаю я. – Эрет давно здесь работает?
Хеддер пожимает плечами.
– Я не знаю точно. По-моему, мы работаем здесь одинаковое время.
Я открываю кусочек курицы, но не ем.
– Ты не думаешь, что это странно, что у него пистолет?
– В смысле? – спрашивает Хеддер с поднятыми бровями.
– Я просто имею в виду, что большинство людей опасаются оружия.
Хеддер жует салат.
– Он чувствует себя вполне комфортно.
Я пытаюсь смеяться.
– Да, наверное, – я кусаю черствый бутерброд. – Это его пистолет или он берет его здесь? – я уверена, что она слышит мое сердцебиение.
– Он берет его здесь. Работа опасная, – говорит Хеддер. Она достаточно легко отвечает на мои вопросы, но ее взгляд острый.
– У них, что, здесь запасы? – снова смеюсь я.
– Почему тебе так интересно? – спрашивает Хеддер, отложив вилку. – Я не знала, что ты заинтересована в оружии.
Я качаю головой.
– Это так. Ну, может, немного. Я читала о них в книгах, но я никогда не видела их. Ты знаешь… запретный плод и все такое.
Мой ответ видимо устроил Хеддер, потому что она снова взяла вилку.
– Ты не единственная, кто чувствует себя таким образом. Половина людей, которые здесь работают, постоянно просят Эрета показать им склад, – она фыркает.
– Я могла бы пошутить,но я не буду. Но Эрет осторожен с пистолетом. Как и должен быть. Только некоторым людям
доверяют оружие. А Рэй…я не думаю, что ты встречалась с ним?
Я качаю головой.
– Его работа – держать оружие в безопасности и в хороших руках, – наверное, Рэй —тот пожилой человек, который был с Эретом.
– Надеюсь, они не используют меня в качестве мишени? – спрашиваю я.
Хеддер улыбается.
– Не думаю. Поговори об оружии со своим свекром, – она указывает на меня концом вилки.
– Рэй отвечает за оружие, а Президент отвечает за Рэя.
– Это хорошая идея, – сказала я и сердце начинает биться быстрее. – Может быть, я спрошу его, – нет, я не буду. Я не могу придумать способ, чтобы получить код от комнаты. Но Хеддер, наверное, права. Человек, который, несомненно, имеет информацию, – мой свекр. Я думаю, стоит обыскать его стол. Я уверена, в нем много тайн.
– Готова? – спрашивает меня Хеддер. Она уже стоит и держит в руке пустую миску от салата.
– Конечно, – я встаю на ноги, бросая свой бутерброд в мусорное ведро.
– Их выгоняют сегодня днем, – Хеддер говорит мне, когда мы выходим из кафе. – Мы должны все подготовить.
Мои шаги медленные. Когда я была маленькой, я всегда шла медленно, когда не хотела куда-то идти.
– Ты в порядке? – спрашивает Хеддер.
Я ускоряюсь.
– Мы будем там, когда их будут выгонять?
– Нет, – говорит Хеддер, и я облегченно вздыхаю. Я знаю, что сделал Марк Лэйрд, но я все равно не хочу смотреть его наказание.
– Сколько их?
– Сегодня трое, – говорит Хеддер.
– Это типично? Количество, я имею в виду? – президент Хеддок не дает нам информации о том, кого будут выгонять.
Мы поднимаемся по лестнице.
– Мы делаем это каждый месяц, и их всегда мало. Одной зимой было пять человек, это был максимум. Это была плохая зима, – она смотрит на меня. – Как правило, все мужчины, но не всегда.
– Президент Хеддок приходит?
– Нет.
– Конечно, нет, – бормочу я. – Это же грязная работа.
Хеддер останавливается как вкопанная, и я чуть не врезаюсь в ее спину.
– Следи за собой, Астрид, – говорит она. Она не злится, а обеспокоена.
– Теперь он —твоя семья.
Я киваю. Я не думаю, что президент Хеддок ранит меня. Я же его невестка, я всегда на виду. Он причинит боль моим близким – Кэтрин, моему отцу, он – человек, чье наказание будет еще более болезненным. Он убил мою мать, чтобы достать моего отца.
Хеддер заходит в офис, чтобы взять пачку файлов с края ее стола. Затем мы спускаемся в подвал.
– Мы дадим им что-нибудь? – спрашиваю я, пытаясь догнать Хеддер. – Прежде чем мы их выгоним?
– Типа прощальный подарок? – хмуро хмыкнула Хеддер.
– Нет, конечно, нет.
Но воду, например? Или карту? – даже когда я задаю вопрос, я знаю ответ.
– Нет, – Хеддер открывает дверь в подвал и придерживает ее для меня, чтобы я прошла вперед.
– Кроме того, у нас нет карты той местности. Мы не знаем, что там, – она
указывает в сторону коридора, где оружейное хранилище.
Мне удается пройти мимо закрытой двери, даже не взглянув на нее, хотя желание сильное.
Мы еще раз поворачиваем направо и, дойдя до конца зала, видим трех человек в кандалах. Эрет и еще один охранник прислонились к стене.
Эрет видит нас и отталкивается от стены.
– Привет, Хеддер, – говорит он. – Миссис Хеддок.
– Астрид, – говорю я ему. Судя по выражению его лица, я знаю, что скорее он поселится в аду, чем назовет меня по имени.
– Привет, – говорит Хеддер. – Все в порядке? – голос у нее бодрый и деловитый.
Она не смотрит на заключенных.
– Да, – говорит Эрет. – Просто ждем вас с документами, чтобы мы могли вывести их отсюда.
– Прости, мы немного опоздали.
– Это нормально, – Эрет машет рукой. – Они никуда не денутся. Но это долгий путь.
Чем раньше мы начнем, тем лучше.
– Абсолютно, – говорит Хеддер. Она открывает папку в руках.Вручает Эрету
ручку и протягивает ему папку, чтобы он подписал бумаги внутри. Я обращаю свое внимание на заключенных.
Самый старый, вероятно, ему лет пятьдесят, стоит, опустив глаза. У него под мышками пятна пота и мокрый лоб. Рядом с ним небольшой, жилистый человек, который напоминает мне
грызуна, потому что у него вытянутое лицо и большие передние зубы. Он не вспотевший, но он быстро дышит. Я слышу его тяжелый вздох. Последний человек – Марк Лэйрд. Я смотрю на
него, и он неуверенно и грустно улыбается. Но этот хитрый, расчетливый блеск в его голубых глазах выдает его с головой. Он уже присматривается к ситуации, чтобы выяснить, что можно
использовать в свою пользу.
Я не хочу смотреть на него. Но я смотрю в его глаза, и по моей коже бегут мурашки. Я слышу плач маленькой девочки в своей голове. Но если я отвернусь, он поймет, что я его боюсь.
– Все готово, – говорит Эрет, и второй охранник выпрямляется. Эрет просто проходит мимо заключенных и открывает дверь перед ними. Он выходит прямо на улицу, и яркий
солнечный свет заставляет нас щуриться. Я поднимаю ладонь, чтобы прикрыть глаза.
– Давай, – говорит Эрет первому заключенному в очереди, пожилому человеку, —двигайся, – Мужчина медлит всего секунду, прежде чем пойти вперед за Эретом. Двое других следуют за ним. Второй охранник идет за ними и захлопывает дверь. Я опускаю руку. В коридоре слишком тихо.
Хеддер подходит ко мне.
– Ну вот, – говорит она. – Давайте вернемся к работе.
– Ладно, – говорю я тихо. Я только что увидела, как троих мужчин отправили на смерть.
Это не так уж сложно, как должно было быть.
Я иду к заброшенной части парка, когда из-за дерева выходит Кэтрин и кладет руку мне на плечо. Я даже не удивлена, но все же отстраняюсь.
– Что с тобой и папой случилось? – спрашиваю я. – Всегда скрываетесь.
– Успокойся, – говорит Кэтрин, закатывая глаза.
– Папа даже не знает, что я здесь.
– Почему ты здесь?
– Ты была немного нервной, когда мы виделись в последний раз, – Кэтрин делает шаг ко мне.
– Я хотела убедиться, что ты в порядке.
Я фыркнула. Кэтрин была учителем, мучителем, наставником для меня, но
воспитательницей она была очень редко.
– Чего ты хочешь?
– Боже, спрячь колючки, – кривится Кэтрин.
Я останавливаюсь и смотрю на нее, сложив руки на груди.
– Ладно, – говорит Кэтрин, копируя мою позу.
– Я хочу знать, что происходит между тобой и Иккингом.
– Что ты имеешь в виду? – я игнорирую вспотевшие ладони.
– Ты вела себя странно в тот день, – Кэтрин пожала плечами.
– В тебе было какое-то нежелание.
– Ты имеешь в виду нежелание убивать кого-то? – спрашиваю я.
– Прости, что я не прыгаю от радости, – я повышаю голос, и Кэтрин делает шаг ближе ко мне.
– Повзрослей, Астрид. Ты действительно думала, что это будет легко? – она злиться.
–Это того стоит… И это война… Всегда будут жертвы… – она изучает мое лицо в течение долгого времени.
Она внезапно охает.
– Ты… ты влюбилась в него? – в ее голосе ужас и отвращение, будто я съела пригоршню червей или спала в собственной блевотине.
Теплый ветерок колышет деревья над нашими головами, и мне в глаза лезет челка.
– Необязательно любить кого-то, чтобы чувствовать себя плохо от убийства.
– Ты знаешь, что его смерть – это наш успех, – говорит Кэтрин.
– Если его отец умрет, Иккинг примет власть. Ничего не изменится. Они оба должны умереть. Ты это знаешь.
– Я не думаю, что он похож на своего отца. Он…
– Меня не волнует, – отрезает Кэтрин. – Меня не волнует, что ему нравится. Ты тоже не должна волноваться за него, это эгоистично. Не ставь чувства выше цели и своей семьи, – она хватает меня за запястье.
– После всех этих лет, наша семья наконец-то приблизилась к управлению. Ты не понимаешь?
– Да, я понимаю, – я вырываю свою руку из ее пальцев.
– Я видела, как сегодня выгнали троих мужчин, – говорю я сквозь зубы.
– На это тебе тоже все равно? Разве это не то, против чего мы будем воевать?
– О чем ты говоришь? – Кэтрин поднимает брови.
Я качаю головой, краснею и понимаю, что сильно устала.
– Забудь об этом.
– Что бы ни происходило с тобой, – говорит Кэтрин, – ты должна помнить, кто ты.
Быстро. Это мы против них, – она нежно сжимает мою ладонь. – Мы твоя семья. Мы любим тебя. Мы те, кто сделает все для тебя. Не забывай об этом.
– Я никогда не забуду, – говорю я. Трудно говорить, когда в горле ком.
– Ты должна сделать это, Астрид, или все развалится. Подумай, как будет гордиться отец,когда все закончится, – она улыбается мне и отпускает мою руку.
– Не ставь Иккинга выше семьи. Он не сделал бы для тебя то же самое.
Я стою на тротуаре долгое время после того, как она ушла.
========== Глава 12. ==========
Я проснулась, когда на улице было темно.Ложусь на спину, протираю мутные глаза и пытаюсь понять, что меня разбудило. Сначала я не понимаю, а потом слышу пение птиц за окном и жужжание вентилятора с потолка. Когда я собираюсь снова лечь на бок и уснуть, то слышу звуки с кухни. Видимо, Иккинг проснулся раньше, но что-то мне подсказывает, что он хочет быть осторожным.
Я пугаю его, когда появляюсь в дверях кухни, все еще потирая глаза. Запоздало я понимаю, что одета только в майку и трусы, но я думаю, что он уже все видел.
– Что ты делаешь? – спрашиваю я.
Он одет в футболку и шорты. Его глаза скользят по моим голым ногам, а затем
поднимаются к моему лицу. Мне удается не покраснеть.
– Ничего, – говорит он. Он не пытается скрыть открытый рюкзак на столе, но я могу сказать, что он не хочет, чтобы я заметила его.
– Еще очень рано. Ты можешь вернуться в постель, если хочешь.
– Ладно, – я разворачиваюсь и иду обратно в спальню, но не залезаю в постель. Вместо этого я одеваюсь, собираю свои волосы в пучок на макушку и жду стука двери. После этого я выбегаю в кухню, беру кувшин с водой и тоже выхожу на улицу.
Я не считаю, что слежу за ним, но я хочу знать, что он задумал и скрывает от меня. Это смешно, учитывая, сколько секретов у меня. Но я хочу узнать, что он делает.
Следить за ним сложно. Он идет по тому же маршруту, по которому мы шли к реке, по крайней мере сначала, но уже в лесу он поворачивает в другую сторону. Я надеюсь, что меня не слышно из-за шума деревьев, потому что я почти бегу, чтобы не терять Иккинга из виду.
Я слышу реку справа и знаю, что водоем рядом, но он поворачивает налево, прямо в спутанные заросли. Я прислоняюсь к стволу дерева на секунду, чтобы отдышаться,прежде чем отправиться вслед за ним. Я пытаюсь догнать его, постоянно спотыкаясь о корни деревьев, торчащих из земли, но падаю, приземлившись на правое плечо.
Минуту я лежала на земле, дыша сквозь зубы. Мне не так больно, но кровь все-таки идет,видимо, я упала на камень. Это с самого начала была плохая идея, но уже поздно отступать назад.
Я сажусь на колени, а потом встаю на ноги. Я потеряла Иккинга из виду и пытаюсь прислушаться, чтобы услышать его голос. Ничего, кроме тишины. Надеясь на удачу, я бегу в направлении, куда шёл Иккинг, и пытаюсь поймать взглядом его синюю футболку.
Я снова останавливаюсь, прислушиваясь.Слышу его тихий голос где-то справа. И еще один. Я медленно иду на звуки, глядя под ноги. Я не знаю точно, где я нахожусь. Я больше не
слышу реку, но впереди, сквозь деревья, я вижу металл, который сверкает на солнце. Забор. Что Иккинг делает у забора? Может быть, он разговаривает с одним из патрулей? Мое дыхание было
затрудненным и не только от бега. Я подхожу ближе, останавливаюсь прямо на краю линии деревьев и прячусь за широкий ствол. Забор тянется в обе стороны, а слева, примерно через десять
ярдов, стоят большие ворота. Оттуда выгоняют заключенных?