Текст книги "Бог должен быть безгрешен (СИ)"
Автор книги: Ie-rey
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
– Хватит, – тихо, но твёрдо остановил его Чонин с холодной яростью, от которой черты его лица стали ещё резче и острее, чем обычно. – Я так и понял. Всё в порядке, хён. Теперь, пожалуйста, убери руку, иначе я опоздаю.
Крис обречённо запер дверь за Чонином и прислонился лбом к гладкому дереву. Потому что ничего нормального тут не было. Крис согрешил, солгав. Потому что не сказал всю правду. Часть правды – это всё равно ложь. И теперь отношение Чонина к нему отличалось от прежнего.
Крис прикинул время, чтобы уложиться со всеми делами в три часа. Ну а через три часа он ехал в зал Тао, чтобы забрать Чонина и уговорить его хотя бы на прогулку по парку. В зале его встретил сам Тао – с удивлением и растерянностью.
– Твоего мальчишку забрала Бьянка. Где-то полчаса назад. Он попросился в душ, переоделся, и они уехали. Он говорил, что ему надо то ли в школу, то ли куда-то рядом там.
Крис знал, куда эти двое могли отправиться. Догадаться легко. Но какого чёрта? Откуда Бьянка узнала про зал Тао? На полпути к школе Чонина Крис додумался – Бьянка могла сунуть Чонину в карман бумажку с номером телефона. Она иногда так делала, если ей кто-нибудь нравился. А Чонин слишком любил танцевать, чтобы отказаться. Быть может, Бьянка никогда не попадёт на сцену как профессиональный танцор, но она действительно умела танцевать. Для Чонина это наверняка было важнее всего прочего. Не говоря уж о том, что похвастать большим количеством друзей Чонин не мог. Он вообще друзьями похвастать не мог. Крис не в счёт.
Сунув руки в карманы пальто, Крис потом смотрел на танцующую под навесом пару и слушал гитарные переборы. Куртка Чонина висела на перилах, а он танцевал с Бьянкой, завязав полы клетчатой рубашки узлом над поясом брюк. И рядом с Бьянкой он не казался ребёнком. Крис вообще сомневался, что Бьянка помнила о возрасте Чонина, когда в танце касалась его скулы кончиками пальцев или проводила по тёмным волосам, убирая чёлку со лба.
– Как ты горишь, не увидит только слепой.
Крис вздрогнул от неожиданности и повернул голову, чтобы уставиться на “донну”. Женщина сосредоточенно искала в почти пустой пачке сигарету. Нашла, щёлкнула зажигалкой и после тлеющим кончиком сигареты указала в сторону улыбающегося Бьянке Чонина.
– Всякий раз, когда приходишь с ним, смотришь так, словно хочешь проглотить.
– Это… не так. – Крис не стал задавать глупых вопросов вроде “Вы всё-таки говорите по-английски?”, “Какого чёрта вообще лезете?” и прочей подобной чепухи. Эта женщина привыкла к власти и умела ею пользоваться. И Крис сейчас торчал в её царстве, где каждый исполнил бы её приказ. Она могла говорить всё, что желала сказать. Даже если это не хотелось слушать, выбора у Криса всё равно не оставалось. Он мог только уйти.
– Ты умеешь лгать, но я слишком стара, чтобы меня можно было провести. Ты хочешь его. Ты любишь его. Но ты молчишь и горишь. Это как танец. Каждое движение твоего тела выдаёт этот огонь. А уж в танцах я разбираюсь.
– Он всего лишь ребёнок, который и пожить не успел.
– Если он ребёнок, это не значит, что в его голове и сердце пусто. Ребёнок – это не кукла. Это маленький человек. И твоя любовь может оказаться взаимной. Ты должен сказать ему правду, пока не выжег себя дотла. Так будет правильно.
Крис криво усмехнулся.
– Любовь не подразумевает взаимность, мэм. Ей это просто не нужно, если она настоящая. Она просто есть.
– Конечно. Но почему ты лишаешь его права знать об этом? Знание не влечёт за собой обязательств. Зато откровенность вызывает доверие. Подумай об этом, чико. Просто подумай.
Крис тоскливым взглядом проводил женщину, потом снова уставился на Чонина. Он в самом деле горел. Чувствовал, как с каждым ударом сердца под кожей волной проносится обжигающая кровь, тлеет в мышцах, сводит судорогой пальцы, спрятанные в карманах пальто. Потому что в крови яд, сладкий и желанный яд, имя которому – любовь. Хотя нет, этот яд назывался “Чонин”. Сильнодействующий и смертельный. А противоядия не существовало. Не для Криса. Поздно. Он умер ещё ранней весной.
Спустя час он решительно направился к навесу, прихватил куртку Чонина и поймал пальцами смуглое запястье. Чонин обернулся. Улыбка медленно сползла с его лица.
– Хватит на сегодня.
– Но я…
– Достаточно. И ветер поднимается, а ты мокрый весь.
– У меня ещё есть полчаса, – упрямо выдвинув подбородок, напомнил Чонин. Это ему не сильно помогло, потому что Крис решительно потащил его к сумке.
– При нормальной погоде – не вопрос. Но погода портится, и скоро дождь пойдёт. – Крис снова протянул куртку Чонину, но его руки оттолкнули.
– Дождя ещё нет. Если он вообще будет.
– Не веди себя так. Как маленький.
У Чонина дрогнули губы, но лицо тут же застыло неподвижной маской. Он выхватил куртку и сердито принялся надевать, потом наклонился за сумкой. Крис тоже ухватился за ручку, вознамерившись нести сумку сам. Как же. Чонин отнял сумку, грубо оттолкнув его ладонь, и быстро зашагал к проулку, чтобы выбраться на центральную улицу. Крис догнал его у начала проулка, отобрал сумку и смерил строгим взглядом.
– Если хочешь высказаться, то вперёд, – резким тоном предложил он. – Это лучше, чем терпеть твои капризы. Тебя так напрягает то, что мне по душе парни? Или ты просто ревнуешь?
Чонин побледнел, ошпарил его яростным взглядом и вознамерился удрать, бросив едва слышное:
– Пошёл к чёрту!
Крис поймал его за шиворот, дёрнул к себе, заставив уткнуться носом в шею, и обнял, почти коснувшись губами уха.
– Я не прошу ни о чём, мой мальчик. Только об одном. Чтобы я мог оставаться рядом с тобой и не думать, сколько осталось времени. Просто быть рядом. Как раньше. Ничего больше. Мне и этой малости хватит для счастья. Пожалуйста, не будь таким. Мне… не хватает тебя.
Он всё-таки провёл губами по кромке уха, отпустил Чонина и двинулся по проулку к дороге, где скучал у тротуара “кадиллак”. Ну вот, сказал. Наверное.
Ему оставалось пройти метров пять до тротуара, но позади раздался топот. Потом на спину обрушилась приятная тяжесть. От неожиданности Крис выпустил сумку из рук, обернулся, невольно обнимая Чонина за пояс, и шагнул к обшарпанной стене дома под пылким натиском.
Целоваться Чонин определённо не умел, но Крис плавился даже от того, как он неловко прижимался упругими до твёрдости губами, взволнованно дышал и мял пальцами ткань пальто, отчаянно пытаясь удержать Криса на месте. И вкус его губ напоминал Крису прозрачную родниковую воду. Коснуться лица, тронуть ладонью затылок, поймать губами нижнюю губу и показать, как надо целовать. И молиться про себя, чтобы не сорваться, потому что… Потому что в сравнении с этим долгое ожидание и любые фантазии ничего не значили. Потому что это было лучше, чем Крис мог себе представить. Как очищающий огонь. Пыл, страсть и невинность. Трогательное любопытство и приоткрытые губы…
Прижав Чонина к себе крепче, Крис зачарованно вёл кончиком языка по кромке зубов. Медленно и осторожно углублял поцелуй, чтобы не спугнуть, умирал от робких ответных касаний… Пока не провёл пальцами по липкой от пота коже на пояснице.
– Бегом в машину. Сию же секунду, – задыхаясь, шепнул Чонину на ухо и развернул носом в нужном направлении. Запихнув на заднее сиденье сумку, Крис тоже полез в салон. Захлопнув дверцу, покосился на Чонина. Тот чуть ли не клубком свернулся. И скулы у него заливал яркий румянец смущения. Он тронул кончиком пальца нижнюю губу и бросил быстрый взгляд на Криса.
– Прогулку отложим на завтра, – пробормотал Крис, безуспешно пытаясь сделать вид, что ничего особенного не случилось.
Чонин промолчал. И молчал всю дорогу до дома. Просто смотрел в окно и время от времени закусывал нижнюю губу.
Первым делом Крис отправил Чонина в душ и переодеваться в сухую одежду, сам же занялся лёгким перекусом и горячими напитками. Ну а когда Чонин соизволил спуститься в гостиную после душа, Крис отправил его на диван.
– Да всё в порядке, – возмущённо зашипел Чонин, углядев у Криса в руках тюбик с согревающей мазью и пластыри.
– Уж конечно. Торчал на ветру с мокрой спиной – и всё в порядке. Лежи спокойно.
Крис потянул вверх футболку, облизнул губы, но твёрдо выдавил на ладонь мазь и принялся втирать её в смуглую кожу на пояснице. Чонин тихо вздохнул и обречённо уронил голову на скрещенные руки.
Крис любовался блеском гладкой кожи под пальцами, проводил вдоль позвоночника, ощущая жар тела. Потом с сожалением отвёл ладони и принялся лепить согревающие пластыри. Закончив, расправил футболку, наклонился и почти невесомо коснулся губами шеи – над воротом футболки. Чонин слегка повернул голову. Глаза под полуопущенными ресницами загадочно блестели.
– Поешь что-нибудь, а то с утра голодный. И мне надо позаниматься. В понедельник защита проекта.
Крис вздохнул, оставшись на диване в одиночестве. На глаза попалась пятничная газета. Крис смахнул её со стола и развернул, бесцельно шаря взглядом по заголовкам и мелким строчкам. А на предпоследней странице наткнулся на небольшую статью о найденных в лесу двух телах. В статье никаких подробностей не было, да и имена не сообщались, но Крис узнал место.
Не лучшая новость, хотя тела обнаружили позднее, чем Крис рассчитывал. Скорее всего, ещё потребуется время, чтобы тела опознали. И чтобы определили наверняка причину смерти.
========== – 13 – ==========
Комментарий к – 13 -
*крадётся Бета с главой наперевес…*
Доброго ночера, котички :)
Эту главу можно считать двойной дозой – она большая )))
Ваша Бета
– 13 -
Крис поднялся на второй этаж, чтобы позвать Чонина к ужину. Заглянул сначала в танцзал, даже свет включил, но там не оказалось ни Чонина, ни плеера. Тогда он погасил свет, прикрыл дверь и направился к соседней двери. Поколебался немного, размышляя, стучать или нет. Дверь в эту комнату обычно не закрывалась, и Крис раньше не стучал, когда поднимался сюда.
Сделав глубокий вдох, повернул ручку и зашёл. Тут хотя бы свет горел, хотя Чонина тоже не было. Зато на столе стоял открытый ноутбук. На мониторе красовалась вкладка со схемой. Крис собственным глазам не поверил поначалу, подошёл к столу и уставился на подписи под схемой. Слово “простата” выделили курсором.
Вот паршивец мелкий!
Крис перешёл на другую открытую вкладку – гей-форум. На третьей красовались значки видео с порно-роликами. А четвёртая… сайт медицинской тематики. Крис мельком глянул на рисунки с изображением позвоночника и закусил губу.
Запрокинув голову, он обречённо вздохнул и после решительно навёл курсор на крестик в правом верхнем углу, одним щелчком закрывая сразу все вкладки. И остолбенел. С монитора на него смотрел… он сам. Качество фотографии было не идеальным, но снимок в целом выглядел впечатляюще. И Крис понятия не имел, когда его засняли, – судя по длине волос, довольно давно. В тот миг он явно задумался, потому лицо казалось чуточку отстранённым, а в уголках губ затаился намёк на улыбку.
Повернувшись к двери, Крис снова застыл, потому что на пороге стоял Чонин с влажными после душа волосами. Стоял и спокойно смотрел на Криса. И наверняка видел, как Крис закрыл браузер вместе со всеми вкладками.
– Это не лучший способ получить достоверную информацию.
– Я знаю. Но другого способа у меня нет, – пожал плечами Чонин.
– Вообще-то есть. Ты всегда можешь спросить меня.
Чонин отвёл глаза и снова неопределённо пожал плечами. Стеснялся. Логично, в общем-то. Если он чуть ранее бесился от слова “ребёнок” в свой адрес из уст Криса, то, конечно же, ему не улыбалось выглядеть несмышлёнышем в глазах Криса. И он просто не подозревал, насколько очарователен в своей невинности, помноженной на естественную страсть.
– Пойдём уже, горе, а то всё остынет.
За ужином Крис порой подмечал, как Чонин смотрит на его пальцы или губы. Скорее всего, Чонин и раньше смотрел, но прятал свои взгляды намного лучше. А сейчас вот почти не прятал. Хотя всё равно мило смущался, если понимал, что его поймали.
А Крис тихо беспокоился, потому что вменял всё это себе в вину. Потому что он верно сказал – Чонин и пожить толком не успел. Когда не с чем сравнивать, тогда и то, что есть, кажется идеальным. Но не спрашивать же Чонина прямо, нравятся ему больше девочки или мальчики, и с каких пор он стал воспринимать мальчиков примерно так же, как девочек. При этом – алло, центральная! – Чонину шестнадцать. А в шестнадцать из-за несчастной любви подростки способны прыгать с крыш и мостов, калечась или разбиваясь насмерть. А то и вены себе резать.
А ещё стоило принять во внимание собственнические замашки Чонина. Крис мог восприниматься им просто как “только мой личный хён”. И пока это всё несколько гипертрофированное, а на самом деле никаким влечением тут и не пахнет. Стоит тогда зайти чуть дальше в отношениях, и Чонин непременно испугается. Испугается с риском заполучить себе расстройство на всю жизнь. Вполне возможно, ведь с отцом он говорит только по телефону и всего раз в неделю. Мальчику не хватает внимания старшего мужчины, отца. Ну и… Крис в пролёте тогда.
Крису уже казалось, что он сам угодил на минное поле. Ему плохо верилось, что Чонин мог бы совершить какую-нибудь дурость – слишком уж много в Чонине солнца и жизни, и Чонин привык бороться, но… беспокойство не отпускало. Особенно при мысли о таланте Чонина наскребать себе на хребет и влипать в истории.
– Давно ты… ну то есть… – Крис умолк, уставившись на бутылку с молоком.
– Не знаю, – прямо ответил Чонин на так и не прозвучавший целиком вопрос. – Но точно подумал, когда увидел тебя на пороге в первый раз, что когда ты вваливаешься с мороза в дом, у тебя чудный румянец на щеках. Хотя твой французский попросту ужасен.
Крис поперхнулся кофе, только сейчас вспомнив, что именно брякнул по-французски, когда увидел Чонина впервые.
– Только не говори, что знаешь французский и тогда меня заподозрил… – пробормотал Крис, выровняв дыхание.
– Знаю, мне ж учиться ещё во Франции. И не заподозрил, но было немного приятно. Мне редко говорили такое даже в шутку. Правда, пришлось напрячь мозги, чтобы разобраться в твоём жутком произношении.
Крис удивлённо вскинул голову, чтобы посмотреть на Чонина. Тот же вместе с чашкой соскочил со стула, ополоснул чашку в раковине и умчался, бросив на ходу:
– Спокойной ночи, хён.
Ага, как же.
Крис помыл посуду, сунулся в душ и забрался после под одеяло. Но стоило закрыть глаза, как вспоминалось всё случившееся не так давно в узком проулке. От повисшего у него на спине Чонина до поцелуя и прикосновения пальцев к липкой коже на пояснице. Крис как наяву снова ощущал на губах твёрдые губы Чонина и таял.
Немного помучившись, Крис улёгся удобнее, сжал волю в кулак и велел себе уснуть. Что его разбудило примерно часа в два ночи, он так и не понял. Приподнялся на локте и сонно огляделся. На свободной части кровати свернулся клубком Чонин, закутанный по самые уши в собственное одеяло. Как видно, не только Крису с трудом удалось уснуть.
Крис уронил голову на подушку, глупо попялился в потолок пару минут, потом перевернулся на бок и вытянул руку, чтобы подтащить Чонина к себе. Обнял за пояс левой рукой, укрыл своим одеялом – вторым, а пальцами правой руки пробежался по спутанным тёмным волосам, потом повторил чёткий контур полных губ и невесомо поцеловал в уголок рта.
Уснуть, прижимая к себе Чонина, вышло куда лучше, чем до этого – в одиночестве.
Зато утро получилось внезапным. Относительно. Прежде всего, Крис обнаружил, что одеяло Чонина куда-то подевалось, а без одеяла он был полностью обнажённым. И, как выяснилось позднее, Чонин в принципе спал нагим. Всегда. Из-за этой очаровательной привычки у Криса чуть сердце не остановилось в тот миг, когда он осознал, что под ладонями у него только смуглая кожа и гибкие мышцы, и всё это счастье плотно к нему прижимается и видит явно не невинный сон, упираясь в бедро Криса отличным стояком.
В первую секунду Крис хотел не то что выпрыгнуть из кровати, а даже из собственного тела выскочить, потому что – алло, центральная, шестнадцать! Но сразу передумал, потому что глупо удирать от того, о чём всё равно мечтаешь каждые четыре минуты.
Ну и ладно, ничего криминального же. Просто позволить себе чуть больше, чем можно.
Стиснув зубы, Крис просунул руку между их телами и обхватил пальцами напряжённый толстый ствол. Задел большим пальцем головку и размазал по горячей коже проступившую смазку. Чонин сонно пробормотал что-то неразборчивое, слегка царапнул короткими ногтями живот Криса и приник губами к его шее. Крис немного отстранил Чонина, коснулся щеки свободной рукой и, продолжая водить правой ладонью по члену, принялся очерчивать пальцами левой подбородок и скулу Чонина. Любовался. Следил за дрожью ресниц, за бровями, гладил подушечкой пальца кончик носа. Когда же губы Чонина немного приоткрылись для резкого вдоха, Крис поцеловал его.
Как раз на поцелуе Чонин вынырнул из сна и попытался выпрыгнуть из кровати, но такой возможности ему не дали. Крис водил ладонью по его члену уже быстрее, крепче сжимал пальцами и продолжал целовать то в губы, то в шею. И иногда добирался языком до ключиц. Их хриплое дыхание то разрывало тишину, то сталкивалось друг с другом, то терялось в соприкосновениях губ.
Чонин вёл себя непривычно тихо. И большая часть тех редких стонов, что всё-таки звучали негромко, таяла. У Чонина просто голос срывался – слишком низкий тон для подобных звуков.
Крис слегка придерживал ладонью его голову, одновременно поглаживая пальцами шею и проводя большим пальцем по острой линии челюсти, пока Чонин быстро вбивался в его кулак и позволял исследовать свой рот языком. Пылкий, как и следовало ожидать. Крис сам застонал от неожиданности, когда его язык вдруг прихватили зубами. Несильно, но ощутимо и сладко. А потом отпустили. Низкий стон возле уха и испачканная ладонь. И дрожащее горячее тело рядом.
Чонин пытался отдышаться, глядя на Криса с растерянностью. Крис же с улыбкой изучал ладонь, чтобы после провести по ней языком. У Чонина стали малиновыми даже кончики ушей. И он мгновенно закопался под одеяло с головой.
Крис с тихим смехом попытался откопать своего мальчика, но безуспешно. Сдавшись, он плюхнулся на простыни, повертелся и устроился на левом боку – спиной к Чонину. Не хотелось демонстрировать собственное возбуждение, потому что у Криса до сих пор перед глазами стояла эта картина: запрокинутая голова, сильная шея, отчётливо проступившие под кожей ключицы, приоткрытые в долгом стоне полные губы и невыносимо красивое лицо, украшенное всеми оттенками удовольствия сразу. Крис мог бы смотреть на кончающего Чонина целую вечность без устали. Его мальчику было хорошо, и, чёрт возьми, Крису тоже было хорошо просто от осознания этого.
Он вздрогнул от осторожного прикосновения к боку, а потом закрыл глаза, ощутив прижавшегося к его спине Чонина. Неизбежный жар – жар тела Чонина и внутренний жар, что вызывали касания Чонина. Его ладонь неуверенно спустилась на бедро. Пальцы задели резинку, ещё немного сместились, чтобы слегка сжать стоящий член – через тонкую ткань трусов. И Крису хватило всего нескольких изучающих и робких поглаживаний, чтобы дыхание сбилось. Чонин прикасался к нему сам с интересом, помноженным на невинность и чистоту. Крис дёрнулся всем телом и уставился на мокрое пятно, расплывшееся на ткани.
Чонин опустил подбородок на его плечо, медленно сдвинул ладонь на живот и прижался плотнее. Вновь огладил ладонью бедро.
– Хён, у тебя красивые бёдра.
– Ты говорил, я помню, – срывающимся голосом отозвался Крис, поймал ладонь Чонина и сжал в своей. Он чувствовал себя так, словно падает всё ниже и ниже. И утаскивает за собой Чонина.
Повернувшись лицом к Чонину, обнял его и припал к губам, целуя несдержанно и жадно, быть может, даже пугающе. Отпрянул, переводя дух, и тихо попросил:
– Иди к себе. Сейчас.
– Хён…
– Пожалуйста.
– Хён, тебе не нра…
– Всё хорошо, Чонин. Просто иди к себе, пока я не сделал что-нибудь такое, о чём мы оба потом будем жалеть.
Чонин соскользнул с кровати, подхватил с пола своё одеяло, завернулся в него и бесшумно ушёл, оставив Криса наедине с собственными демонами.
Ну а ближе к вечеру нагрянула полиция.
***
Инспектор Момсен выглядел мрачным и измотанным. Крис даже посочувствовал ему и пригласил в гостиную. Момсен помедлил у кресла, потом резко повернулся к Крису и отрывисто спросил:
– Семья Ким и ваш подопечный вообще в курсе, что вы… гомосексуалист?
Этого следовало ожидать. Крис скрывал свои склонности от домашних и посторонних, но не скрывал от университетских знакомых и друзей. И допускал мысль, что родные не знают на все сто, но догадываются. Просто не поднимают этот вопрос. Для полиции выяснить правду труда не составляло.
– В курсе, инспектор, – отозвался Чонин раньше, чем Крис успел открыть рот. – Это важно?
– Посмотрим. Господин Ву, я хотел бы поговорить с Чонином наедине. Если можно. Чуть позднее – с вами. И, если вас не затруднит, позовите, пожалуйста, моего коллегу. Ждёт на крыльце.
Крис пожал плечами и отправился за вторым полицейским. Он и без пояснений отлично понимал, что всё это значило. И понимал, что от ответов Чонина зависело, какие в итоге вопросы задаст ему позднее инспектор Момсен.
На крыльце торчала высокая женщина лет сорока. Она курила явно не первую сигарету. Небрежно кивнула, сухо представилась, смерив Криса цепким взглядом бледно-голубых глаз, бросила окурок себе под ноги и прошла в дом, слегка прихрамывая на левую ногу. Марисса Хаген. Она назвала только своё имя.
Крис пил уже третью порцию кофе с молоком, когда инспектор Момсен соизволил отцепиться от Чонина и заглянуть в кухню. Следом за ним прошла госпожа Хаген.
– Уютно, – отметил Момсен, приблизившись к столу. Хаген остановилась у окна.
– Не спорю. Присаживайтесь. И ваша коллега тоже пусть устроится поудобнее. Могу я узнать, с чем связан ваш визит? И какое отношение имеет к этому моя ориентация?
– Вы ведь учитесь на юридическом факультете? – Инспектор Момсен потрудился даже продиктовать адрес университета и назвать год поступления Криса. Хаген всё так же стояла у окна и как будто не слушала их.
– Всё так, – подтвердил Крис и слабо улыбнулся. Тут он мог быть спокоен. Даже если полиция раскопала всю его жизнь от рождения до нынешнего дня, вряд ли там нашлось нечто компрометирующее. Крис никогда не участвовал ни в чём противозаконном и ничем не привлекал к себе внимание полиции. В школе, конечно же, дрался и хулиганил, но в пределах нормы. Как все мальчишки. Учился хорошо, не выделяясь при этом, был спокойным и сдержанным. Единственное, что могло привлечь к нему внимание, – нестандартные предпочтения в постели. Но Крис отлично знал свои права. И в прошлом он никогда не связывался с несовершеннолетними. Ничего такого.
– Господин Ву, мы нанесли визит вам и вашему подопечному в связи с двойным убийством. Если помните, в прошлый мой визит я интересовался пропавшими ребятами, каждый из которых участвовал в инциденте…
– Нападение, да, – подсказал Крис. – Эту историю больше не пытаются скрыть – вам незачем подбирать слова. Насколько я знаю, выдвигалась версия, что ребята сбежали, опасаясь наказания.
– Версия логичная, – кивнул Момсен и глянул на чашку Криса. Пришлось готовить кофе на всех. – Только теперь эта версия кажется не такой уж логичной, потому что мы обнаружили в лесу недалеко от города два тела. В Горькой Лощине, знаете?
– Не очень. – Крис жестом предложил добавить в кофе молока, но Момсен покачал головой, а вот Хаген коротко кивнула. – Знаете, я в Монреале не так давно. Со дня поступления в университет. И за городом был всего один раз. Год или больше тому назад. Помню только, что там большой участок земли выкупили под строительство отеля или чего-то вроде, но там началась какая-то тяжба, из-за чего территория считалась спорной. Так мне рассказывали знакомые. Я помню, что там было озеро. И всё, пожалуй. Больше ни разу за городом я не был.
Крис подошёл к госпоже Хаген и протянул ей чашку, вновь оказавшись будто под прицелом. Что-то тут было не так. Марисса Хаген походила на железный лом – твёрдый и жёсткий характер проглядывал буквально всюду в её облике – в мельчайших детальках. При её хромоте она даже не присела. Видная и породистая, слишком высокая, с небрежно остриженными волосами, побитыми заметной проседью, без намёка на макияж, в одежде в мужском стиле… Женщинам такого типа все эти ухищрения и не требовались. Они всё равно привлекали внимание мужчин, но внушали опаску. Обычно к таким липли мужчины слабые и бесхарактерные, потому что сильные – побаивались. И такие женщины, как правило, занимали высокие посты.
Интуиция Криса кричала, что эта самая Марисса Хаген просто не может быть подчинённой инспектора Момсена, но Момсен вёл себя так, словно госпожи Хаген не существует. Это здорово сбивало с толку.
– Ясно. Горькая Лощина как раз в нескольких километрах от того места, а земля до сих пор, как вы сказали, является спорной территорией. Так вот, в Горькой Лощине отдыхающие случайно наткнулись на два тела. Проблема в том, что оба тела опознали.
Момсен назвал имена, но Крис покачал головой, стараясь не коситься в сторону Хаген.
– Эти ребята принимали участие в инциденте с вашим подопечным.
– Тогда где ещё четверо? Почему только двое?
– Это то, что мы хотели бы узнать.
– Я так понимаю, у вас на данный момент две версии? – Крис снова сел на стул, взял молоко и плеснул себе в чашку.
– Любопытно. Вы собираетесь пойти в полицию после завершения обучения?
– Было бы неплохо. Если родные не станут возражать.
– Ваш отец прочит вам место своего компаньона, верно?
– Точно. Но проблема в том, кем я являюсь. Мои предпочтения могут немного подпортить мне репутацию. Потому вы правы, в полиции я чувствовал бы себя увереннее.
– Хорошо. Тогда каковы же наши версии по вашему мнению?
– Вам, правда, интересно? Инспектор, у меня нет вашего опыта. Возможно, мои версии покажутся дилетантскими.
– И всё же. Не стесняйтесь, – неожиданно попросила госпожа Хаген звучным голосом.
Крис откинулся на спинку стула и смерил Хаген и Момсена изучающим взглядом. Момсен явно собирался задать ему все вопросы, какие уже наметил. Крис был уверен в себе и своих ответах. Он чётко знал, что мог знать только убийца, а что полагалось знать – или не знать – тому, кто невиновен.
– Версия первая. Самая очевидная. Все шесть мертвы. И это месть. Сначала случился инцидент с моим подопечным, потом пропали те шестеро, а сейчас появляются трупы. Минус версии в убийце и способе убийства.
– Почему же? – Момсен поставил локти на стол и устремил на Криса вопросительный взгляд.
– Потому что семья Ким и сам Чонин приезжие. Ни связей, ни родных, ни знакомых. В Монреале они оказались только в январе этого года.
– А вы?
– Впервые увидел Чонина тоже в январе. Госпожу Ким и мою мать связывали относительно близкие отношения. И когда мама узнала, что здесь ребёнку придётся остаться одному, они предложила госпоже Ким помощь в моём лице. Это всё. Ну а я впервые столкнулся с семьёй Ким и Чонином именно в январе. В двадцатых числах, если быть точным.
– И у Чонина нет других знакомых, друзей…
– Нет. Настолько нет, что инцидент собирались замять, о чём вам должно быть известно. Не исчезни те шестеро, и никто ничего бы не узнал. В таком случае, на роль убийцы подошёл бы сам Чонин, но…
– Но он находился в клинике под присмотром врачей, как и вы.
– Точно. Более того, способ. Неоправданно жестокий. Достаточно было бы просто убить. Стандартно как-нибудь.
– Вторая версия?
– Она тоже достаточно очевидна, – Крис пожал плечами, снова откинулся на спинку стула и сделал глоток кофе. – Эти шестеро сбежали, опасаясь наказания. Могли повздорить или ещё что-то не поделить. Ну и самых буйных или несогласных успокоили. Или те двое хотели вернуться, а остальные опасались, что им что-то известно. Или ещё нечто в таком духе. Я бы не удивился. Они ведь уже один раз попытались воздействовать на сверстника с позиции силы. Что мешало им повторить это?
Момсен тоже откинулся на спинку стула и слегка нахмурился.
– Господин Ву, вы ведёте ежедневник?
– А надо?
– Так было бы проще узнать, где вы были в определённые дни. Например, после того, как ваш подопечный оказался в клинике.
– Я проводил с ним всё время. Чуть больше недели. Уходил только на занятия или чтобы выспаться дома. Здесь.
– Ясно. Вы не против, если мы перед уходом осмотрим вашу машину?
– Пожалуйста. – Осматривать машину Криса они не имели права без предъявления соответствующих документов, но Крис мог согласиться по доброй воле. И уж лучше так, чем давать повод для подозрений и требовать всех положенных бумаг. Всё равно осмотр машины никому и ничего не даст. Да и счётчик там за пятнадцать лет такой, словно Крис объездил вдоль и поперёк всю Северную Америку.
– А вы хотите знать, как умерли эти ребята?
– Вряд ли вы мне скажете. Я ведь знаю, что такая информация не подлежит разглашению.
– Конечно. Но я уже показал снимки вашему подопечному. Думаю, вы всё равно узнаете так или иначе. Вот.
Момсен придвинул к Крису стопку фотографий. Крис, поколебавшись, взял верхний снимок, потом следующий… Закончив, он бросил мрачный взгляд на Момсена.
– Вы показали это ребёнку? Вы в своём уме? Выглядит просто ужасно, но я не представляю, какова причина смерти.
– Не волнуйтесь, никто сразу не понял. В каждого из них засунули по пустой бутылке из-под пива. В задний проход. Без особых церемоний, как понимаете. Довольно болезненная процедура. И, наверное, этого было бы достаточно, чтобы они умерли, если бы не получили вовремя медицинскую помощь. Но убийца действовал наверняка. Засунув в жертву бутылку, он бил после так, чтобы бутылка треснула внутри и изрезала внутренности осколками. Долгая и мучительная смерть. Хотя это косвенно подтверждает вашу вторую версию. Такой способ убийства в ходу у подростков. Смущает тут, пожалуй, только некий гомосексуальный оттенок убийства, не находите?
– Хотите сказать, их ещё и изнасиловали перед этим? – отбросив фотографии, уточнил Крис. – А потом убийца сидел и дрочил на то, как они мучились и медленно умирали?
– Нет, их не насиловали. Как ни странно. С другой стороны, в этой истории только один человек обладает подобными склонностями.
– Я, не так ли? – Крис постарался, чтобы его улыбка выглядела бледной. – Но вы ошибаетесь. И, боюсь, у меня не встанет даже на эти ваши снимочки. И я тут уж вам ничем помочь не смогу. Я не знаю, инспектор. Я всего лишь присматриваю за ребёнком, у которого больная спина, из-за чего ему нужно соблюдать определённый распорядок. Ребёнок сам по себе не слишком общительный. Ну и если вас беспокоит моя ориентация, могу развеять ваши сомнения. Характер травмы Чонина… поясница. Если вы понимаете, о чём я. Нарушение распорядка уже сказывается в виде визита в клинику. Представьте, что будет, если я или кто-то другой позволит себе… вы понимаете? Скрыть такое будет невозможно.
