Текст книги "Твои губы - судьба моей кожи (СИ)"

Автор книги: Ie-rey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– Если хочешь, можем ещё полчаса потанцевать, – прикрыв дверь за последней парой, предложил Чонин. – Танго?

Нет, танго Сэхун пережить уже не смог бы, как и румбу, – он и так уже на ладан дышал, потому что впервые так долго танцевал с Чонином и прикасался к нему. Выбрал вальс. Весь класс был в их полном распоряжении, и Сэхун мог видеть в зеркалах, как они танцуют и смотрятся вместе. Ему нравилось.

– Наставник… То есть… Чонин-хён, а вы только учите танцам? Или… ещё выступаете?

– Выступал раньше. Уже три года только учу.

Он улыбнулся, но улыбка получилась грустной, поэтому Сэхун не стал развивать тему. Ему хотелось о многом спросить, но было страшновато. После последнего ответа Чонина – страшновато вдвойне. Грусть Чонина Сэхуна убивала, потому что это был единственный человек в его жизни, способный одной лишь приветственной улыбкой подарить кусочек чистого неба, яркого счастья и ощущение непоколебимой тверди под ногами.

Потом Сэхун торопливо переодевался в старую одежду, пока Чонин ждал его в холле. Пакет Чонин обратно не взял, велел Сэхуну оставить его себе. Подарок.

– Но мне некуда будет это надеть.

– Можно надевать сюда. Если захочешь при возможности повторить.

– Но вы же не можете возить меня сюда постоянно. Тут платят за уроки, а я… никто.

– Ты умеешь танцевать. И любишь танцевать. Этого достаточно, чтобы учиться. Конечно, я не могу по собственной воле записать тебя в ученики, но я сам могу приводить тебя на свои занятия, если хочу этого. Кто мне запретит? Куда тебя отвезти, кстати?

Сэхун тут же принялся детально объяснять, где его высадить, чтобы уйти от щекотливый темы. Он не мог позволить Чонину появиться в самом квартале. И не мог позволить, чтобы стрёмщики увидели, на чём и как Сэхун приехал. И с кем.

– Ты уверен? Разве не безопаснее довезти тебя прямо до дома?

Сэхун показал Чонину “бабочку” и мрачно улыбнулся.

– Поверьте, я лучше знаю безопасные варианты. В квартале не пропаду.

Чонин с сомнением хмыкнул, но поступил так, как Сэхун его просил – высадил у окраины соседнего квартала, но не уезжал, пока Сэхун не вышел к углу родного квартала. Правда, пакет Сэхун оставил-таки в салоне и не забрал с собой. Хотелось, но он не смог бы внятно объяснить дома, откуда у него такие вещи.

До дома Сэхун добрался без приключений – они ждали его внутри. В виде дяди в прихожей.

– Чудеса бывают в этом мире – он всё-таки вспомнил дорогу домой. А ну-ка…

Сэхун зажмурился от яркого света и не сразу понял, что привлекло внимание дяди. Тот ухватил его за ворот и подтянул к себе, принявшись рассматривать с интересом, ещё и понюхал.

– Никак ты в разврат ударился, потаскуха?

Сэхуна грубо развернули к зеркалу на стене, и он едва не выругался в голос, поскольку напрочь забыл, что чистый и умытый. Таким он старался дяде не попадаться.

– Теперь или ты мне растолкуешь, почему смердишь альфой за километр, или отправишься туда, где тебе самое место. С такой мордашкой…

Пол ушёл из-под ног в доли секунды, а сердце бешено застучало в самом горле. До обжигающей сухости на языке и рези в глазах.

Сэхун, насмерть перепуганный перспективой, вывернулся у дяди из рук, шарахнулся назад, кому-то угодил локтем в живот, промчался по лестнице, перескакивая сразу через несколько ступеней, вылетел в дверь и свернул в ближайшую подворотню. Бежал изо всех сил, ловко перемахивая через оградки. В тупике торопливо взобрался по выбоинам в стене на самый гребень и спрыгнул вниз. Не сразу заметил, что криво сломал ноготь на указательном пальце, ну да и чёрт с ним.

Затаившись в сквере на углу, Сэхун лихорадочно размышлял, что же ему теперь делать. Дядю он знал лучше многих и понимал прекрасно, что произнесённые слова не были пустой угрозой. Сэхун давно привык появляться перед дядей мурзатым или так держать лицо, чтобы выглядеть непривлекательным. Но дядя увидел его умытым и обычным. Сэхун настолько не ожидал встретить дядю сегодня и дома, что даже скорчить рожу не успел. Скорее всего, дядя взял дополнительный заказ, рук не хватило, и им Сэхун понадобился. Найти не смогли, вот дядю и принесло.

Всё не ко времени, но намного хуже, что дядя всё увидел и понял, как его дурачили. Вот это Сэхуну точно не могло сойти с рук. Дядя – человек мстительный. Если сказал, так и сделает – отправит в бордель.

Сэхун первым делом подумал о Чонине, но этот вариант отпадал. Чонин не обязан помогать ему, да и с чего? И как Сэхун смог бы расплатиться? Только самим собой. Быть может… Хотя нет, вариант всё равно не прокатывал, потому что путь к дому Чонина лежал через мост, а там уже наверняка дядины люди караулили.

Колледж? Точно! Сэхун помнил, что в некоторых классах оставляли окна открытыми. Чонин грешил тем же. Можно забраться, пусть и трудно, переночевать, утром помыться в туалете и пойти на занятия. Вряд ли дядя рискнёт забирать Сэхуна из колледжа. Директор Ю дядю не одобрял. В крайнем случае, Сэхун мог скандалить и буянить, чтобы вызвали полицию – всяко лучше, чем домой.

========== 4.1 ==========

Комментарий к 4.1

Доброе утро, котички :)

Снова к кофе кусочек, когда всё пошло… гм. Вот)

зы Экшн в шапке не заявлен – закатываем губу ;)

Бета

4.1

Чонина разбудили настойчивые телефонные трели и звонкое тявканье Лапы. Он провёл ладонью по лицу и перевернулся на спину, чтобы дотянуться до телефона, припоминая одновременно события закончившегося дня. Он с утра занимался с группами в школе искусств, потом встречался с братом, которого внезапно принесло в город, и выдержал не слишком приятный разговор на тему, что нельзя жить прошлым. Этот разговор его и добил, после чего он бесцельно слонялся по парку до вечера в компании Лапы, а затем тщетно пытался уснуть. Когда же удалось уснуть, ему принялись звонить.

Прижав прохладный пластик к уху, Чонин вздохнул и тронул кнопку.

– Слушаю вас…

Лапа лизнул его в подбородок и замахал хвостом. Пришлось погладить и поворошить мех на горле.

– Доброй ночи и простите за беспокойство. Это капитан Пён из ночного патруля. Я понимаю, что вы вряд ли расположены к телефонным разговорам в час ночи, но у меня нет иного выбора. У нас тут некий несовершеннолетний О Сэхун. Говорит, что ему семнадцать, никаких данных больше не сообщает. Сказал лишь, что он ваш сводный младший брат. Он превысил скорость на не своей машине и помял борт муниципального автобуса. Владельца у машины не оказалось, поэтому обвинение в угоне мы предъявить не можем. Только порчу городского имущества за вычетом процентов по несовершеннолетию. Скажите, мы можем к вам подняться и передать вам О Сэхуна согласно стандартной процедуре? Сами понимаете, везти его в участок накладно. Придётся оформлять бумаги, а так…

– Погодите, капитан Пён… Минуту…

Чонин медленно сел на кровати и ещё раз потёр лицо ладонью, смахивая остатки сна и вникая в ситуацию. Сэхун, если это был он, явно соврал по поводу возраста. Но если он так сделал, значит, у него были на то причины. На дурака Сэхун точно не тянул. Впрочем, Чонин тоже на его родственника не тянул, но Сэхун назвал именно Чонина.

Лапа ткнулся ему холодным носом в бок, заставив поёжиться.

– Капитан Пён, если я возмещу причинённый ущерб и заберу у вас мальчика, возможно будет замять это дело?

– Разумеется. Я на это и рассчитывал. Вы же понимаете, что с несовершеннолетними уйма мороки, а у нас уже четыре неприятные ситуации сегодня. Но я попрошу вас присматривать за ним тщательнее, чтобы подобное не повторилось. В следующий раз так просто он уже не отделается. Это только сейчас у нас нет времени на полную проверку, и мы вынуждены поверить ему на слово. Но… мы пойдём на это только в том случае, если мальчика у нас заберёт взрослый, который его знает.

– Понимаю. Где вы?

– Стоим у подъезда.

– Поднимайтесь, пожалуйста. И прихватите сканер. У меня карта для оплаты.

Положив телефон на место, Чонин выпутался из простыни, нашарил пижамные брюки и влез в них, потом нашёл карту и поплёлся отпирать дверь. Лапа побрёл за ним хвостом.

Капитан Пён предъявил удостоверение и акт оценки ущерба, осмотрел Чонина, перевёл нужную сумму на муниципальный счёт и вручил Чонину “подопечного” – грязного, помятого и измученного, таращившегося всё время в пол с виноватым видом.

Чонин закрыл дверь за полицейскими и тихо велел Сэхуну снять кроссовки, которые Лапа уже сосредоточенно обнюхивал. Потом Чонин развернул Сэхуна носом к ванной и затолкал внутрь.

– Аптечка в углу. Приводи себя в порядок и лезь в воду. Я принесу полотенце и халат.

Он собирался выйти, но в спину ударило тихим:

– Простите, наставник. Но я мог назвать только ваше имя и соврать.

– Это уже неважно. Дело твоё. Лучше обработай ссадины и отогрейся. Я заварю чай.

– Я верну вам деньги или отработаю, – упрямо буркнул за спиной Чонина Сэхун. Оставалось только вздохнуть.

Чонин нашёл полотенце и халат и вернулся в ванную. Полураздетый Сэхун испуганно замер, уставившись на него подозрительно блестящими глазами. Наверное, Чонин излишне шумно распахнул дверь, не сдержав раздражения. Чонин нарочито медленно повесил полотенце на дверную перекладину и без спешки протянул халат, чтобы не напугать Сэхуна ещё больше резкими движениями.

– Вот, как закончишь, найдёшь кухню справа. Я постелю тебе на диване в гостиной. Поговорим уже утром.

Сделав шаг назад, Чонин мягко прикрыл дверь ванной и поплёлся заваривать чёртов чай. Он злился, но не на Сэхуна. Он злился, потому что Сэхун даже не рассматривал возможность назвать настоящих родственников и обратиться к ним за помощью.

Чонин сам учился в муниципальном колледже и жил в трущобах. Он знал, что в жизни бывает всякое, и что поспешные суждения редко соответствуют реальности, но что надо было сделать, чтобы ребёнок не помчался за помощью к семье, а кинулся к почти незнакомому человеку?

Иллюзиями Чонин опять же себя не тешил. Полную свободу от родственников Сэхун получал в двадцать два. Несмотря на жизнь в плохом квартале, Сэхун всё ещё оставался ребёнком, потому что за него решали другие. Ниа упоминал, что Сэхун работает на дядю, стало быть, на настоящей работе Сэхун вряд ли бывал и не располагал никакими связями за пределами родного квартала. О чём вообще можно говорить, если он назвал полицейским имя учителя танцев, который ему никто? Благо, что умный, сообразил соврать про возраст. Капитан Пён не поверил, но ему в этом конкретном случае было выгодно “поверить”. Чистой воды везение.

Чонин дождался, пока вода закипит, заварил чай и закутал фарфоровый чайник в мягкое полотенце. Сходил в спальню, еле нашёл верх от пижамы, накинул на плечи и затянул пояс. Спать хотелось зверски, но стоило расстелить простыни на диване, а то Сэхун мог и в кресле скомочиться, постеснявшись попросить подушку и покрывало.

Чонин накинул на диванную обивку в гостиной голубую ткань, принёс подушку побольше, а вторую простыню оставил на подлокотнике кресла. В ванной всё ещё шумела вода. Заглядывать туда Чонин не стал – всё ещё помнил, каким напуганным выглядел недавно Сэхун. И помнил, каким напуганным был Сэхун на первых занятиях.

Наверное, он задремал за столом, пока ждал, потому что, разлепив глаза и приподняв голову, не различил характерного шума за стенкой. Отклонившись назад на стуле, глянул на дверь ванной – её оставили приоткрытой и выключили внутри свет.

Чонин наполнил чашку чаем и двинулся в гостиную.

Сэхун кутался в пушистый банный халат и держал в руке одну из фотографий, у его босых ног с любопытством крутился Лапа – щенку гость явно пришёлся по вкусу.

Сэхун вздрогнул, почуяв присутствие Чонина, и настороженно повернул голову, неловко повёл зажатой в руке фотографией.

– Кто это с вами, наставник Ким? Красивый…

– Мой супруг, – ровно ответил Чонин, аккуратно поставив чашку на край диванного столика.

– Наверное… я… а где он сейчас? Я могу уйти, если… – зачастил Сэхун, отводя глаза и пытаясь поставить фото так, как было, на полке.

– Его нет. Уже три года. Вот чай. Тебе стоит поспать, – так же ровно отозвался Чонин. Сил на привычную улыбку просто не осталось – утренний заряд кончился за день, и Чонин чувствовал себя виноватым.

– Простите, – неловко пробормотал Сэхун, побледнел, поставил всё-таки фото на место и побрёл к дивану. Остановился между диваном и столом, помедлил, разглядывая пальцы на босых ступнях Чонина, а после резко вскинул голову. – Мне очень жаль, что я доставил вам беспокойство. Но я не хотел, чтобы так получилось. Просто не было иного выбора. И не думайте, что вы должны платить за меня. Просто… просто у меня нет денег. Но я могу заплатить прямо сейчас. Вот…

Когда Сэхун успел развязать пояс, Чонин не заметил, зато отлично заметил, как Сэхун порывистым движением распахнул халат, под которым закономерно не было вообще ничего. Нотки ванили стали слаще и настойчивее. Сэхун неловко плюхнулся на диван и развёл ноги в стороны. На Чонина он старательно не смотрел, полыхал щеками, скулами и ушами и крупно дрожал. Даже губы дрожали.

– Я ещё должен вам за проколотое колесо. Вот… вы можете…

Чонин медленно, как во сне, потянул за кончик простыни, оставшейся на подлокотнике кресла, встряхнул, подошёл к дивану и наклонился к зажмурившемуся Сэхуну. Осторожно завернул в простыню вместе со сладостью ванили, нашарил рукой чашку с чаем, встретил испуганно-ошеломлённый взгляд Сэхуна и заставил пальцами обхватить тёплый фарфоровый бок.

– Пей.

Сэхун машинально кивнул и припал к чашке дрожащими губами. Выпил всё. Чонин мягко отобрал пустую чашку, заставил Сэхуна уронить голову на подушку, провёл ладонью по влажным волосам и тихо велел:

– Поспи, Сэхун-и. Поговорим утром.

Прихватив чашку и погасив свет, он вышел в коридор. На миг прислонился лбом к стене и выдохнул, доплёлся до раковины, бездумно ополоснул чашку и сунул в сушилку, осталось добраться до кровати, сбросить пижаму и вытянуться под тонкой простынёй в приятном полумраке. Чонин нашарил под подушкой пульт и сделал ночное освещение в спальне минимальным. Закрыл глаза и честно попытался уснуть.

– Наставник Ким…

Он решил, что примерещилось, но всё же повернул голову и приподнялся на локте, чтобы различить в густом сумраке завёрнутого в простыню Сэхуна и маячившего рядом Лапу.

– Можно… просто рядом с вами поспать? Мне нужно. Я не… не могу один.

Сэхун стоял, понурившись, и комкал в пальцах край простыни. Вместе с простынёй он сейчас тонкими пальцами комкал и сминал то, что ныло у Чонина в груди. Больно и остро – до перехваченного дыхания и колкой рези в горле.

Чонин молча перебрался на дальнюю от Сэхуна сторону кровати, повернулся на правый бок – спиной к Сэхуну – и плотно закрыл глаза. Он сейчас был не в том состоянии, чтобы думать. Слишком много сюрпризов за один день. Особенно для человека, три года живущего размеренно и строго по плану.

Если Сэхун и улёгся, то сделал это совершенно бесшумно. Впрочем, кровать была достаточно широкой, чтобы они не мешали друг другу. Это обстоятельство не избавляло Чонина от воспоминаний о длинных ногах, плавных линиях бёдер, об изящных очертаниях мышц на животе и груди… Трогательно тонкие ключицы и запястья, безупречная шея… И повсюду матовая светлая кожа с нежно голубеющими под ней жилками. Как драгоценный фарфор в любимой коллекции старшего брата. И лёгкий запах ванили уже тоже повсюду.

Чонин с силой закусил нижнюю губу и в грубых выражениях мысленно велел самому себе просто уснуть. Без изысков. Прямо сейчас. Игнорируя все прозрачные намёки тела и смятое в комок пальцами Сэхуна сердце.

========== 4.2 ==========

Комментарий к 4.2

Добрый вечер, котички)

Спираль закручивается :)

Музыка – Yanni – Nostalgia

Бета

4.2

Сэхун так сладко ещё ни разу не просыпался. Даже назойливо пиликающий будильник не мог испортить ему настроение. Сэхун долго пытался его нашарить. Не обнаружил на обычном месте, но нашёл-таки и “прихлопнул”, а потом под ладонью оказалось что-то гладкое и приятно густое.

От неожиданности Сэхун распахнул глаза. Он лежал, вытянувшись на спине, и смотрел определённо в незнакомый потолок. Приподняв голову, ошарашенно моргнул. Потому что его пальцы деловито перебирали тёмную шевелюру. Потому что, чёрт возьми, на нём спал Чонин, и ему теперь казалось, что сон продолжается.

Чонин спал тихо, едва тревожа кожу на груди Сэхуна бесшумным дыханием. Грудь Сэхуна он, как видно, счёл удобной подушкой. Под простынёй Сэхун отлично различил очертания руки, собственнически обхватившей его за пояс. Горячая ладонь отогревала ему бок. А ещё Чонин закинул ему на бёдра ногу.

Что было куда хуже – Сэхун отчётливо чуял запах Чонина и степень влажности простыни под собой. Он никогда прежде так бурно не реагировал ни на одного альфу в своей жизни. Сэхун никогда и не испытывал пресловутого “жара”, что служило ещё одной причиной, удерживающей дядю от крайних мер.

Сэхун тихо лежал и не двигался, потому что всерьёз опасался, будто бы одно движение могло спровоцировать тот самый “жар”. На биологии им всегда твердили, что запахи – это атавизм, они больше не играют определяющей роли в отношениях. Но Сэхун прямо сейчас чуял запах Чонина, этот запах ему нравился и, несомненно, возбуждал. О чём вообще могла идти речь, если наверняка не только простыня под Сэхуном промокла, но и матрас?

Было жутко стыдно. Стыдно вдвойне, потому что накануне Чонин просто бережно завернул Сэхуна в простыню, даже не взглянув на то, что ему предлагали. Хотя понятно – Сэхун помнил омегу на снимках. Тот выглядел так, что Сэхун мог только завидовать. Чуял по-омежьи, что тот, на снимке, был старше Чонина на добрый десяток лет, но выглядел потрясающе. Впечатляющая и запоминающаяся пара. Сэхун проигрывал тому омеге по всем фронтам. И он помнил, как именно Чонин сказал: “Его нет”.

Чонин тем временем завозился, вскинул голову и с сонным видом оглядел “подушку”. Потёр веки ладонью, неразборчиво промурчал что-то про сладкое и вкусное, выпутался из простыни, перебрался через окаменевшего Сэхуна и побрёл, скорее всего, в ванную.

Сэхун честно не собирался смотреть, но ни черта не получилось. Прижав смятую ткань к груди, он пялился на худое гибкое тело, облитое гладкой бронзовой кожей, до тех пор, пока это самое тело не исчезло из вида. Все эти острые лопатки, заметные выступы рёбер, позвоночник, локти, коленки, вкривь и вкось обмотанные жгутами мышц и жилами. Угловатое, неуклюжее спросонья, но такое необъяснимо притягательное, что Сэхун с трудом сглотнул слюну и сделал судорожный вдох, когда наконец осознал, что остался один. Не считая Лапу.

Оклемавшись, Сэхун слетел с кровати, согнал дремавшего в уголке щенка, торопливо сгрёб простыни в одну кучу и свалил на пол. На цветном матрасе влажное пятно не бросалось в глаза. К вечеру ему полагалось высохнуть, наверное. С комом из простыней в руках Сэхун галопом примчался в гостиную, нашёл пушистый халат и поспешно влез в него, туго затянул пояс. Потом он неловко топтался у двери ванной, за которой шумела вода, и не знал, что ему делать. Он не помнил, есть ли в ванной полотенце или ещё один халат, но лезть туда не рискнул. Одновременно хотелось и было страшновато. Да и в целом Сэхун ощущал себя как-то не так. Словно его во сне перевернули с ног на голову, и теперь он ходил на голове, сам того не замечая.

В итоге Сэхун побегал вокруг кухонного стола, покормил щенка, залез в холодильник, осмотрел полки и пришёл к выводу, что Чонин заказывал еду на дом. Кое-что он всё же выволок: овощи покидал в раковину, нарезал хлеб, намазал соусом и сверху украсил ломтиками вяленой рыбы. Овощи увлечённо перемыл и взялся за салат. Как раз заканчивал с ним, когда в помещение заглянул посвежевший Чонин, успевший надеть брюки и рубашку.

Сэхуну, правда, одежда не слишком помогла: воображение без его участия живо нарисовало всё, что скрывалось под тканью. Он едва не откромсал себе палец, чуть не перевернул салатницу и почти затоптал Лапу. Насилу перевёл дух и застыл, вцепившись в край стола, чтобы ещё чего не наворотить.

– Я закину постельное в машинку? – робко поинтересовался Сэхун, намереваясь сдёрнуть в ванную поскорее. Но увы. Чонин молча взял стул за спинку, выдвинул и жестом велел Сэхуну присесть.

– Спасибо, я постою, – тихо отказался Сэхун, мертвея в предчувствии катастрофы. Он чётко ощущал тёплые капли, которые медленно ползли по внутренней стороне бедра. И лёгкий озноб.

– Тогда я присяду, не возражаешь? – Чонин устало сел и потёр лоб ладонью. – Рассказывай.

– М-м-м?

– По порядку, пожалуйста. – Под строгим и тяжёлым взглядом Чонина Сэхун смешался, отступил от стола и вцепился пальцами в край раковины за спиной. Рассказывать в деталях историю злоключений не хотелось. Чонину он доверял, но не хотел зависеть даже от Чонина, не говоря уж о том, что Чонин оставался Сэхуну чужим, а вот дядя Кёсу по тому же закону обладал определёнными правами в отношении Сэхуна. И если в своих чувствах Сэхун был отчасти уверен, то вот о чувствах Чонина он не знал ровным счётом ничего.

Чонин неожиданно тронул горячими пальцами запястье Сэхуна, заставив его вздрогнуть всем телом, и мягко потянул к себе чуть влажную ладонь, отогревая собственной.

– Сэхун-и, в качестве платы мне правды будет достаточно. Мне всё равно она нужна, иначе я просто не смогу тебе помочь даже советом. – Чонин смотрел пристально и доброжелательно одновременно. Этот взгляд переворачивал у Сэхуна всё внутри и заставлял сдаться.

Сэхун едва слышно рассказывал по порядку об угрозе дяди, о побеге, о ночёвке в колледже, о неудачном дне, о том, как его караулили после занятий, и как он пытался переждать в колледже, как угнал машину дядиных людей и прорывался к мосту, как специально организовал небольшое столкновение, чтобы его забрала полиция у дядиных прихвостней на глазах, как соврал и назвал имя Чонина.

– Не хочу туда опять, – тихо подытожил Сэхун. – Лучше в исправительный центр, тюрьму или ещё куда. Только не туда.

Чонин задумчиво смотрел прямо перед собой, и Сэхун мог предположить, о чём Чонин думал. О том, что Сэхун совершеннолетний, но до двадцати двух родственники имели право опеки. Как ни крути, но дядя имел полное право забрать Сэхуна откуда угодно по закону. Директор Ю тоже ничего бы сделать не смог без весомых доказательств, что с Сэхуном плохо обращаются, да и доказать плохое обращение было бы чертовски сложно при репутации забияки, которая всегда следовала за Сэхуном по пятам.

– Ладно. – Чонин поднялся из-за стола и шагнул к Сэхуну, почти невесомо тронул ладонями за плечи и подбодрил улыбкой. – Собирайся пока на занятия. Пропускать их не дело. Я отвезу тебя в колледж и поговорю с директором, а вечером заберу тебя…

Сэхун с отчаянием ухватился крепче за край раковины, потому что у него закружилась голова от близости Чонина. Изо всех сил попытался устоять на ногах, но не смог. По лбу скользнула ладонь.

– Сэхун-и?

– Всё… хорошо…

Но всё куда-то подевалось. А когда вернулось, Сэхун различил тихое гудение лифта.

– Пустите… не на…

– Тише, – строго велел Чонин, надёжно поддерживая его. После и вовсе чуть ли не подхватил на руки и двинулся к выходу.

– Можно на заднее сиденье? – слабым голосом попросил Сэхун, осознав, что отвертеться не выйдет, и Чонин наверняка доставит его в клинику, несмотря на сопротивление. Чонин снова убедился, что у него жар, тронув ладонью мокрый от пота лоб. Сэхун вообще на ногах не стоял самостоятельно без помощи и поддержки. Пытался стоять, но не получалось.

На заднем сиденье он постарался так расположиться, чтобы пушистый халат не промок. Признаться Чонину во всех проблемах было выше сил Сэхуна. Стыдно. Да и никогда с ним ничего подобного не случалось. Он знал, что в первый раз “жар” переносится тяжело, но теория расходилась с практикой. Если это вообще был “жар”, потому что Чонин вёл себя тогда неправильно. Обычно альфы чуяли, что омега ослаблен и в поре, и подкатывали с попытками соблазнения. А Чонин оставался просто учтивым и внимательным, но спокойным.

Кажется, Сэхун пару раз терял сознание, но на короткое время. Когда приходил в себя, ловил взволнованные взгляды Чонина и пытался успокаивающе улыбаться.

Разумеется, Чонин его привёз в клинику, в которой Сэхун никогда в жизни не появлялся. Сэхун вообще в клиники не наведывался. Только проходил положенные осмотры и был здоров, как бык. А тут его и вовсе едва не на руках тащили, из-за чего Сэхуну хотелось провалиться сквозь землю от стыда – он же такой тяжёлый. Чонин, конечно же, маленьким для альфы не был, но казался меньше из-за подвижности и грациозности. Сэхун чувствовал себя неуклюжим слоном рядом с ним и хотел умереть от смущения.

Чонин оставил его на лавке в приёмном покое, а сам недолго поговорил у регистратуры с миловидным омегой в голубой униформе.

– Идём, тут недалеко.

Сопротивляться не имело смысла, так что Сэхун плёлся за Чонином, пока мог, а потом его вели, и Сэхун тихо паниковал – боялся, что халат может промокнуть аккурат на заднице.

Сэхун от отчаяния зажмурился, когда его втащили в кабинет. Вцепился пальцами в рубашку Чонина и возжелал отключиться прямо сейчас, а прийти в себя, когда всё закончится. Или вообще никогда.

– Чонин-и, только не говори мне, что ты всё-таки воспользовался советом и слямзил омегу, – язвительно отметил кто-то, кого Сэхун пока не видел.

– Хён, это просто мой ученик. Было бы лучше, если бы ты разобрался, что с ним.

– У тебя все ученики по утрам бегают в неглиже? Ты вообще его кормишь хоть?

– Хён! – уже раздражённо отозвался Чонин и мягко развернул Сэхуна лицом к доктору. – Доктор Пак Ючон, язва и гиена, но безопасный и не кусается. Это О Сэхун.

– Губа не дура, – тут же подметил доктор, окинув Сэхуна заинтересованным взглядом. – Высокий, видный, а бёдра какие… Он тебе двойню принесёт, глазом не моргнув. Запястья прямо…

– Хён!

– Ну что? Я тебе комплимент сделал. Хороший вкус. А теперь погуляй где-нибудь. – Доктор сделал два широких шага и ухватил Сэхуна под руку. Сэхун немного успокоился, потому что доктор оказался омегой, слабо улыбнулся Чонину, пытаясь показать, что всё отлично. Чонин не поверил, судя по лицу, но позволил выставить себя за дверь.

– Так, и что у нас тут? – Доктор деловито подтащил Сэхуна к софе, усадил и принёс больничный халат. А Сэхун едва отыскал в себе силы пробормотать пару слов о том, что боится, будто…

– На этой ткани ничего не будет видно, – решительно отсёк все возражения доктор Пак. – Переодевайся. В какой клинике ты наблюдался раньше? Стабильного цикла раньше не было? Встречался с кем-нибудь?..

Сэхун дрожал от озноба и горел от стыда одновременно. Большую часть вопросов доктора он даже не понял. Просто позволил доктору делать с ним всё, что тому вздумается, потому что голова вовсе не соображала. Сэхуну всё больше казалось, что он просто спит и видит тягучий и вязкий сон.

– Это ты виноват, – после рассуждал громко доктор Пак и курил в форточку.

– Я? – От звука низкого голоса Чонина Сэхуну хотелось свернуться клубочком и прикорнуть у Чонина под боком.

– Кто ж ещё? Или рядом с ним в последние шесть часов ошивался другой альфа?

– Нет, но… Ючон, я несколько лет веду занятия. Никогда ничего подобного не случалось.

– Всё бывает в первый раз. Без полного обследования ничего нельзя сказать наверняка…

– Всё настолько плохо?

– Да нет, мальчик полностью здоров, но разбудил его именно ты. И у него “жар” будет со дня на день. В первый раз. Довольно поздно, поэтому я бы освободил его от занятий.

– И что мне делать? Я не могу отправить его на улицу, не говоря уж о том, что его попытаются забрать родственники, а он к ним не хочет.

– Чонин-и, я бы сказал, что конкретно тебе со сладеньким делать, но ты пошлёшь меня подальше – по лицу вижу. Это всё Сумин и твои дурацкие манеры. Ну и вот, либо ты отдашь его родне – пусть сами разбираются, либо будешь сидеть с ним сам…

– Как? – вспылил Чонин. – Как я буду с ним сидеть, если…

– А как получится. Сам понимаешь, это первый “жар”. Ему ничего нельзя принимать.

– Но я же не могу… чёрт.

– Как по мне, очень даже можешь. К слову, при наличии супруга родня теряет право опеки – подумай об этом.

– Ючон, перестань, ладно? Вряд ли Сэхун-и хочет свободы такой ценой.

– Почему нет? У него первый “жар” приключился по твоей вине, вообще-то. В таком возрасте подобные вещи происходят осознанно, как правило. И вы вместе пахнете как молочно-персиковое суфле – так и съел бы. Любопытный эффект от сочетания сандала и ванили, не находишь? А кедр даёт персиковый оттенок. Могу сейчас тебе табличку составить, какие запахи вашим детишкам светят…

– Хён, да хватит уже! Я меньше всего подхожу хоть для кого-нибудь.

– Знаешь, Мин считал иначе.

– Потому что… Хватит. Не путай прошлое с настоящим.

– Это ты тот, кто путает прошлое с настоящим. И это тебе хватит жить прошлым. “В болезни и здравии, пока не разлучит смерть”, да? Ну и всё уж. Сколько ты уже не выступаешь? Когда ты вообще последний раз спал с омегой?

– Тебя это не касается.

– Чудненько. Мальчика приволок ты, ты и разбирайся с возникшей проблемой. Как хочешь и как получится. Но презервативы в карман я ему положил.

– И ты собираешься вот так всё оставить? Ты же врач! Сделай что-нибудь. Ему ведь плохо!

Сэхун скомочился на софе и прикрыл уши ладонями. Ему в самом деле было плохо, хоть он и не мог внятно объяснить себе самому причины. Он всегда мечтал вырваться из родного квартала и жить свободно. Он не хотел ни от кого зависеть, но Чонин всё менял. Наверное, менял.

При мысли, что Сэхуна так или иначе вернут родне, ему хотелось отдать всё Чонину. Всё, что у него было. Просто потому, что для Чонина не жалко. И пусть потом дядя делает с Сэхуном всё, что пожелает. И пусть дядя лопнет от злости, если не сможет никому продать невинность Сэхуна подороже.

========== 5.1 ==========

Комментарий к 5.1

Дело было к вечеру, делать было нечего (с)

Бета прореяла тенью отца Гамлета. Котички, делаем вид, что меня тут не было, и часть сама выросла)

Бета

5.1

Чонин закрутил вентиль и прижал тёплое полотенце к лицу. Старался не думать обо всём, что наговорил ему Пак Ючон, с которым вместе учился на медицинском старший брат.

В своё время и брат, и семья, и Ючон осуждали решение Чонина, но не мешали. После – пытались поддержать. Сейчас же все они хотели от Чонина слишком многого. Или не слишком, но всё это получилось так быстро и внезапно, что Чонин растерялся всерьёз.

Он отложил полотенце и хмуро посмотрел на собственное отражение в зеркале.

– Восемь раз – через силу, – пробормотал он до боли привычное и честно попытался восемь раз улыбнуться зеркалу. Видок тот ещё… – Восемь раз, потому что так надо…

Ещё восемь деревянных улыбок, за которые было стыдно не так, как за первые.

– И восемь раз – с удовольствием.