Текст книги "Твои губы - судьба моей кожи (СИ)"

Автор книги: Ie-rey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

***********************************************************************************************

Твои губы – судьба моей кожи

https://ficbook.net/readfic/4745242

***********************************************************************************************

Направленность: Слэш

Автор: Ie-rey (https://ficbook.net/authors/222849)

Беты (редакторы): Areum, Tea Caer

Фэндом: EXO – K/MПерсонажи: КайСэ/КайХун

Рейтинг: NC-17

Жанры: Романтика, AU, Омегаверс, Учебные заведенияПредупреждения: Кинк

Размер: Макси, 100 страниц

Кол-во частей: 15

Статус: закончен

Описание:

Вообще я планировал ухаживать за тобой, приглашать на свидания, танцевать с тобой вальс ровно тысячу раз и дарить тебе какие-нибудь ромашки, потом познакомить с родными и сделать предложение как положено. Просто… всё как-то совсем не так получилось (с)

Посвящение:

кайхуны – https://ficbook.net/collections/4931125

Публикация на других ресурсах:

Запрещено

Примечания автора:

1. работа написана специально для EXO: Русская Рулетка (https://vk.com/kofapeszy)

2. Чонин/Сэхун

3. “Улыбка не всегда значит, что человек счастлив, иногда это значит, что человек сильный”. З. Малик

/// Ахтунг! Штампы, троп учитель/ученик, танцы

========== 1.1 ==========

Комментарий к 1.1

Shakira – Tu Boca

http://m.zf.fm/mp3/search?keywords=Shakira%20tu%20boca

Твои губы – судьба моей кожи

Улыбка не всегда значит, что человек счастлив,

иногда это значит, что человек сильный.

З. Малик

1.1

Чонин верил, что каждое утро солнце встаёт на востоке, чтобы взглянуть на новый мир. Он просыпался с этой верой третий год, двадцать четыре раза улыбался зеркалу и шёл в танцзал, стряхивая с себя чужое сочувствие и жалостливые взгляды. Точно так же он поступил и в этот день, хотя сочувствия и жалости больше не было, как и знакомых лиц вокруг. Да и танцзала пока тоже не было.

Чонин оставил машину у крыльца, усыпанного раздавленными бычками и обрывками туалетной бумаги. Трёхэтажное здание смешанного муниципального колледжа казалось приземистым и мрачным, а крыльцо походило на огромную пасть голодного чудовища. Чонин не тешил себя иллюзиями и понимал, что в этом здании сейчас сидели на занятиях подростки из семей с проблемами или семей, которые не могли себе позволить частное обучение. Но только здесь резюме Чонина рассмотрели. И только сюда его пригласили на собеседование. Он не падал духом и рассматривал это как первую ступень, да и сам когда-то учился в подобном заведении.

Чонин поправил галстук, провёл ладонями по чёрному пиджаку и решительно толкнул массивную дверь, чтобы пройти в пустой холл. Охранник любезно подсказал ему, как найти кабинет директора Ю.

Чонин поднялся на третий этаж, прошёл по коридору и вежливо постучал в последнюю дверь, после чего повернул ручку и перешагнул через порог. В приёмной за столом сидел секретарь, а слева была распахнута стеклянная дверь.

– Это переходит все границы! Ещё хоть один проступок, слышишь? Ещё хоть один – и тебя отчислят уже раз и навсегда. Даже твой дядя ничем не поможет. Свободен!

Чонин удивлённо выслушал экспрессивную тираду и покосился в сторону распахнутой двери. Из кабинета вылетел студент с разрисованным лицом. Стремительной походкой он пересёк приёмную, зацепил плечом Чонина и вывалился в коридор, от души приложив дверью напоследок.

– Слушаю вас, – с выдающейся невозмутимостью обратился к Чонину секретарь.

– Ким Чонин. Мне назначено на десять, – немного придя в себя, отозвался Чонин.

– Директор Ю ждёт вас. – Секретарь небрежно кивнул и махнул рукой в сторону распахнутой стеклянной двери. В кабинете метался из угла в угол взбудораженный приземистый человек с помятым лицом. У него заметно подёргивался правый глаз – нервный тик не такая уж и редкость на этой должности в муниципальных заведениях.

Чонин зашёл в кабинет, прикрыл дверь, развернулся к директору и приветливо отвесил лёгкий полупоклон.

– Доброе утро, директор Ю.

Директор прекратил бегать из угла в угол, сунул руки в карманы и уставился на Чонина тяжёлым немигающим взглядом. Видимо, пытался вспомнить, какие у него назначены встречи на утро и с кем. Уголок правого глаза у него продолжал едва заметно подёргиваться.

Загадывать загадки в намерения Чонина не входило, да и провести встречу он предпочитал в сжатые сроки. В конце концов, по телефону накануне директор Ю выразил недовольство возрастом Чонина и небольшим опытом работы, и Чонину в любую минуту могли позвонить с лучшими предложениями, чем это. Однако Чонин не успел представиться по всей форме, поскольку директор Ю выдернул руку из кармана и указал на него пальцем.

– Учитель танцев! Э… Господин Ким?

– Совершенно верно.

– По вам заметно. Присаживайтесь, пожалуйста. – Директор сам выдвинул стул для Чонина, обошёл стол и плюхнулся в кресло с тяжким вздохом.

Чонин опустился на стул без спешки и приготовился выслушивать упрёки по поводу своего возраста и опыта работы. Он знал, что выглядит старше, чем есть, но вряд ли это могло смягчить директора.

– В вашем резюме говорилось о танцах… классических? – внезапно спросил директор.

– Можно и классические. Любые. Но обычно в колледжах включают в программу бальные в свете выпускных мероприятий. В резюме так и указано – бальные танцы.

– Гм… вальс, танго… В этом духе?

– Верно. – Чонин в лёгком замешательстве смотрел на директора и пытался уловить, к чему тот клонит.

– Тем лучше. У нас произошли некоторые изменения буквально в пятницу вечером, и нам очень нужен учитель танцев по новой программе. Думаю, ваш возраст и прочие детали уже не так важны. Но я не знаю, пожелаете ли вы получить это место на новых условиях. – Директор поёрзал в кресле, пожевал губами и неохотно продолжил: – Речь идёт о социальной программе, направленной на помощь отстающим и провинившимся студентам. У нас есть система штрафов и поощрений, как и везде. И есть группа студентов, которые состоят на учёте в полиции. Именно для этой группы предусмотрены специальные занятия, которые должны снизить их агрессивность. Проект внесён в программу по требованию полиции. По оплате и льготам вы будете в выигрыше. Но есть нюанс, который вам не понравится.

– Какой? – Слова директора и впрямь оказались неожиданными, но вряд ли решающими. Чонин согласился бы сейчас на любую работу. Он только переехал в этот город, никого здесь не знал, но в деньгах не нуждался. Однако сидеть дома и ничем не заниматься он не мог. Это убило бы его вернее пущенной в лоб пули.

– Дело в том, что это проект. – Директор постарался выделить интонацией нужное слово. – Если проект окажется провальным, его закроют. Испытательный период – до конца учебного года. Проще говоря…

– …у меня всего шесть месяцев, – быстро подсчитал срок Чонин.

– Точно. И если проект закроют, то вам придётся искать новую работу. Что скажете?

Первая ступень длиной в шесть месяцев. Не так уж и плохо.

– Когда я могу приступать?

– Завтра в пятнадцать. Как вы понимаете, ваше занятие будет последним. Три раза в неделю. В случае если больше пяти студентов в группе получат наказания от других преподавателей, вы должны проводить двойное занятие, то есть…

– Три часа, – кивнул Чонин.

– Да. И вы будете строго отмечать явки и неявки студентов. Должен вас предупредить, что студенты проекту не обрадовались. Честно скажу, я не знаю, станут ли они заниматься, но это уже ваши трудности. Мне важно лишь, чтобы вы отмечали, присутствовали они на занятии или отсутствовали. Буду откровенен – я не верю в успех проекта. И не верю, что они станут заниматься танцами. Мне достаточно того, что они положенное время отсидят под вашим присмотром. А теперь прошу за мной. Я покажу вам помещение для занятий. Если всё в целом не охладит ваш пыл, то завтра вы можете приступить, а документы принесёте секретарю в течение недели.

Чонин последовал за директором Ю, уже зная, что согласится. Дело было не только в том, что его брали на эту работу, но и в том, что он сам учился в подобном месте. Разве что тогда студентам никто не предлагал никаких проектов, а Чонин не раз попадал под град насмешек и даже ввязывался в драки из-за своих увлечений.

– В резюме вы упоминали, что служили в армии, – небрежно обронил директор, когда они спускались по лестнице на первый этаж.

Чонин выждал минуту, но продолжения не последовало.

– Да, собственно, я как раз после службы. Это важно?

– Наверное, не слишком, но это определило мой выбор, если честно. Вы ведь понимаете, что работать будете с худшими студентами, которые оказывались в полицейском участке отнюдь не потому, что перешли дорогу в неправильном месте. Понятно, что военный опыт не поможет вам вызвать у них учебное рвение, но хотя бы следить за дисциплиной вы сможете. Бывали случаи нападения на учителей, поэтому мне хотелось взять на работу человека, который в состоянии постоять за себя и обуздать ретивых.

– Понятно, – тихо отозвался Чонин. – Не беспокойтесь. Я не люблю драки, но постоять за себя в состоянии, как и обуздать ретивых.

– Очень надеюсь. – Директор Ю зазвенел связкой ключей у невзрачной серой двери. За дверью обнаружился светлый и просторный танцевальный класс. Точнее, ему полагалось быть таким. Три зеркальные стены и одна сплошь в огромных окнах, вот только стёкла и зеркала покрывал толстый слой пыли, а на полу хватало мусора, пустых пивных бутылок и осколков.

Директор пощёлкал выключателем, но лампы под потолком признаков жизни не подавали.

– Сегодня же распоряжусь, чтобы отремонтировали освещение, – проворчал директор Ю. – Класс приведёте в порядок силами студентов – им полезно поработать. И сегодня я распоряжусь, чтобы для вас приготовили специальный журнал учёта посещений. Завтра сможете получить у моего секретаря. После занятий журнал можете оставлять на вахте у охранника. Наверное, вам потребуется проигрыватель какой-то и музыка?

– Я принесу плеер. Мне нужны только усилители.

– Я распоряжусь, но это в течение недели. Первые занятия как-нибудь так проведёте. Как я уже сказал, меня волнует исключительно явка студентов, и чтобы они сидели тут положенное время. Что они будут делать под вашим присмотром, уже не так важно. Лишь бы это было законно. Итак, вы согласны на эту работу?

Чонин коротко кивнул и слабо улыбнулся уголком рта. Всё равно он любил танцевать, а как и где – это уже не имело решающего значения. Танцы были прекрасны и не могли принести вреда никому.

Машина ждала его у крыльца, но со спущенным колесом. Благо, только одним. Чонин сбросил пиджак, закатал рукава и полез в багажник за запаской и домкратом.

Пожалуй, на работу он мог бы ездить и на автобусе. Или добираться пешком – не так уж и далеко.

========== 1.2 ==========

Комментарий к 1.2

Котики, по два куся в день)

Вообще оно небольшое макси, но пока непонятно, сколько будет в кф-страницах, так что в шапке пусть миди постоит)

зы Местами в тексте использован улично-бандитский сленг, перевод, надеюсь, не потребуется)

1.2

Сэхун долго умывался в туалете, чтобы избавить лицо от национальных цветов. Краска попалась стойкая и отмывалась неважно, что не улучшало и без того испорченное настроение Сэхуна.

Утром директор Ю забирал его из полицейского участка, куда Сэхун угодил по вине Гао, облажавшегося с элементарной кражей велосипеда. Мелкий гадёныш не только не смог расправиться с замком, но даже на шухере сел в лужу, почему Сэхун и влип под фанфары. Влип позорно, ведь Сэхун спокойно угонял тачки, а тут погорел из-за какого-то гадского велосипеда, чтоб ему пусто было. И Гао – тоже.

Прямо сейчас Сэхун пылал жгучей ненавистью к дяде Кёсу в частности и ко всему миру в целом. Дядя провинился тем, что поручил именно Сэхуну проэкзаменовать Гао, а весь мир провинился тем, что оказался несправедливой скотиной. Ненавидеть мир было проще. Всё-таки с дядей Кёсу толком и не поспоришь, так можно доспориться и оказаться на том свете раньше срока – в лучшем случае, а в худшем – в борделе “нежно любимого” дядюшки. А ещё Сэхуну встреча с дядей только предстояла. В сравнении с этим беседа с директором Ю тянула на детский лепет.

Сэхун изучил лицо в зеркальном отражении, счёл, что пригоден для выхода в люди, и вывалился из туалета. Оставаться в колледже было рискованно, поскольку дяде наверняка уже доложили об аресте племянника. Сэхун прекрасно знал: чем быстрее попадётся дяде на глаза, тем легче отделается. Потому он выскочил на крыльцо и оглядел красовавшийся рядом автомобиль. Ухоженная машинка, аккуратная. Не новая, но и не старьё. На похожей разъезжал директор, правда, прикатывал к колледжу редко, ещё реже оставлял машину без присмотра.

Жизнь приучила Сэхуна к тому, что удобным случаем следует пользоваться. Он без колебаний достал из кармана складную “бабочку”, повертел на ладони и заученным движением продырявил колесо в самом тонком месте, чтобы наверняка. Ещё жизнь научила Сэхуна тому, что нарываться следует с умом, так что он переборол желание напакостить с размахом и ограничился всего одним колесом. С чувством выполненного долга Сэхун сложил “бабочку” и зашагал прочь от колледжа в родной квартал.

– Не запылился, сявка, – буркнул торчавший на углу попрошайка с жестяной чашкой у ног. Сложил ладонь ковшиком и подкурил смятую сигарету. Сэхун хмуро смотрел на попрошайку и ждал, что ему ещё скажут. Попрошайка на самом деле был стрёмщиком и работал на дядю, как почти каждый в этом грёбаном квартале. Со стрёмщиками Сэхун не ссорился никогда – они частенько подбрасывали ему полезные сведенья, которые помогали Сэхуну уберечь шкурку от выделки.

– Ковыляй уже, шарик. А то дымится. Пусть пронесёт быстро да недолго. Отгремит и стихнет, а то, сам знаешь, потом цапнет так, что весь квартал протрясёт.

Сэхун устало кивнул и вновь принялся переставлять ноги по тротуару. Старался идти достаточно быстро, хоть и не тянуло. Помедлил он только перед самой ремонтной мастерской, но толкнул боковую дверь и юркнул в цех. Здесь он время от времени помогал потрошить краденые тачки. Хорошо, что помогал редко, потому что к делу душа не лежала. В детали он никогда не вникал, потому и помощником был паршивым. Дядя заставлял его помогать с потрошением тачек только тогда, когда рук ощутимо не хватало. Так-то больше ставил стрёмным к бывалым или водилой к молодняку. Хотя что так, что эдак – всё равно шестёрка, и для Сэхуна это – потолок.

– Ждёт, – коротко бросил Сэхуну центровой по цеху и махнул рукой в сторону убегавшей вверх железной лестницы. Сэхун нога за ногу поднялся до упора – офис дяди ютился под крышей. Он дважды стукнул в дверь из тонкой фанеры, зашёл внутрь и приготовился к скандалу.

– Его не ждали, а он пришкандыбал, – ожидаемо завёл шарманку дядя, похожий на румяный пирожок в своём дурацком квадратном кресле. – Ну что вылупился? Может, ты и вовсе жить попляшешь за плетень? Харчи и тряпки будут даром, а спальное место кормой отработаешь или свистком. Зато у меня мозоли натирать не будет. Ну почему всякий раз, стоит тебе поручить что-то более или менее рыбное, ты вечно лажаешь?! Что я должен сделать, чтобы хоть чему-то тебя научить? Или мне спровадить тебя в бордель, чтобы ты хоть часть возместил того бабла, что я на тебя угрохал? За что мне такой непутёвый племянник? Твоя семья живёт и за крышу над головой не отстёгивает. Я сам тебя одеваю и обуваю, защищаю твою текущую корму буквально собственной грудью, учу жизни да уму, а ты что? Всякий раз, стоит мне на тебя понадеяться, ты лажаешь. Сколько мне ещё терпеть, безмозглая бестолочь? Пока конец не вставишь, мозги не почешутся, да?

Сэхун стоял и молчал, разглядывая собственные кроссовки. Но язык чесался напомнить дяде, что его защита имела свои пределы. И что для дяди Сэхун был такой же разменной монетой, как любой в этом квартале. Не будь он таким худым, с вечно грязными и обломанными ногтями, лохматым и мурзатым, постоянно в синяках и царапинах, дядя давно бы уже отправил его в бордель, наплевав на родство. Потому Сэхун был именно таким и привычно держал лицо невозмутимо-мрачным – это надежнее всего гасило интерес к нему у альф. Омеге полагалось быть покладистым и послушным, но играть по таким правилам Сэхун не собирался.

– Извинения вообще будут, потаскуха? – загремел дядя.

– Это Гао облажался, а не я, – тут же показал зубы возмущённый Сэхун.

– Оно и видно! Какого ж рожна в участке ты куковал, а не Гао? Гао хоть мелкаш ещё, его бы турнули быстро, а тебе уже двадцать один, дурака кусок! Если захотят что пришить, так уже пришьют. Возрастом не отмашешься, бестолочь.

Сэхун снова промолчал, но тут возразить нечего было.

– Пошёл вон! Чтоб я тебя сегодня не видел, морда бесстыжая. Неси свою корму домой и носа не высовывай. И только попробуй куда слинять. Не окажешься под рукой при нужде, сложу и оставлю в канаве. Хрен тебя потом кто опознает, а схоронят в общей могилке и без цветочков с музыкой. С глаз сдёрнул, ну?!

Сэхун счёл за благо шмыгнуть за дверь и припустить домой. Знал отлично, как именно дядя относился к родственникам. Внешний фасад – не больше. Будь Сэхун ухоженным и милым, дядя без разговоров отправил бы его в бордель, а всю выручку забирал бы себе. Как возмещение. За призрачную заботу, которой не существовало.

Родители Сэхуна пахали с утра до ночи оба, чтобы кормить и одевать Сэхуна и двух младших. Разве что за крышу над головой в самом деле не платили, но и тут Сэхун мог поспорить с дядей, потому что папа имел право на дом, который по документам отходил ему в качестве приданого. Но папа – омега, потому в глазах дяди существо безмозглое и прав не имеющее вовсе. Как и сам Сэхун. Как вся их семья, потому что одни омеги, не считая отца, а отец дяде никто, так, плюсиком к папе. И ничего не поделаешь, потому что жить как-то надо, а дядя – хозяин квартала. И под дядиным крылом немного, но лучше, чем вовсе без всякой защиты.

Дома Сэхуна ждали мелкие и папа. Папа как раз собирался на работу: пронёсся мимо ввалившегося в прихожую Сэхуна и на бегу велел мелких покормить, позаниматься с ними, вечером помыть и уложить в кровати.

Сэхун бессильно сполз по стенке и уселся на полу. Домашние заботы его не пугали, но он бесконечно уставал от вопросов мелких, почему им нельзя купить то и это, почему в школе к ним относятся иначе, что означают те прозвища, почему именно их так называют, почему им нельзя-нельзя-нельзя… У мелких вопросов хватало, а Сэхун никогда не умел на эти вопросы отвечать. В своё время на такие же вопросы ему тоже ничего не отвечали.

А ещё Сэхун устал от того, что отец и папа о нём постоянно забывали. Думали только о мелких, а Сэхун как будто перестал существовать, едва дядя приставил его к делу. Так, нянька для мелких. На мелких Сэхун не обижался – они в заботе нуждались больше, но Сэхун хотел, чтобы всё было как раньше. Чтобы он вообще существовал хотя бы для родных.

– Ох, вставай, остолоп! Продукты в холодильнике, на столе список… Шевелись, Бога ради!

Сэхун в Бога не верил. Он вообще ни во что не верил, но кое-как поднялся, привычно послал всё куда подальше и поплёлся к себе, чтобы бросить сумку у двери и переодеться.

========== 2.1 ==========

Комментарий к 2.1

Доброе утро, котички)

Бета тихо ползёт по-пластунски с главой в зубах. Всяких меховых рекомендуется отлавливать после заката ;)

Бета

2.1

Чонин с журналом в руках зашёл в танцевальный класс и пересчитал по головам бродивших по загаженному полу студентов. Насчитал восемь, а в журнале стояло двенадцать.

– Добрый день. Меня зовут Ким Чонин. Я ваш новый преподаватель.

Фраза Чонина особого действия не возымела. Студенты едва покосились на него и продолжили бродить по классу, изредка попинывая уцелевшие бутылки. Чонин пожал плечами, раскрыл журнал и начал перекличку. Кто-то отзывался, кто-то молчал, но один из студентов – невысокий парнишка с косым шрамом через бровь – подобрался ближе и принялся подсказывать. Назвал тех, кто отсутствовал, по именам.

– У Тонэ, И Кван, Мин Джину и О Сэхун. Эти не пришли. Джину и Сэхуна сегодня вообще не было, а Тонэ и Кван просто слиняли. Остальные все тут. Вы, правда, будете учить танцам? Бальным? Натурально, что ли?

– Буду. Как только мы приведём в порядок класс. В том углу швабры. Вёдра здесь. Думаю, можно начинать.

– Барон, а ты не опух? – тут же забузил один из старших студентов. – Мы чо, нанимались в хламолизы? Валим, ребята.

Ниа – парнишка со шрамом – уходил последним и виновато отводил глаза. Быть может, он и остался бы, но его грубо подтолкнули в спину и мрачно заметили, что стукачей трахают в горло и с узлом.

Чонин оставил журнал на относительно чистом подоконнике и провёл ладонью по лицу. Он не думал, что будет просто, но и такого тоже не ожидал. По логике ему стоило поставить пропуски всей группе и уведомить директора об уходе студентов, но вряд ли такое потянуло бы на удачное начало. А вскоре за окнами зашумели, и Чонин не без труда разглядел сквозь пыльные стёкла свою группу на баскетбольной площадке. Разумно. Вряд ли ребятам хотелось огрести кучу неприятностей, поэтому фактически они оставались в стенах колледжа до конца занятия.

Чонин взвесил все за и против, оглядел погром в классе, вздохнул и сбросил пиджак, чтобы аккуратно положить его поверх журнала. После снял галстук, сунул в карман и засучил рукава. Полтора часа пролетели быстро, но Чонин смог лишь выбросить бутылки и осколки с прочим крупным мусором. Освежившись в туалете, надел галстук и пиджак, чуть пригладил волосы, запер класс и сдал журнал охраннику.

На следующий день он пришёл опять, хотя по расписанию занятия не было. Прикинув масштабы работы, заявился в более подходящей одежде. За полтора часа вымел оставшийся мусор и немного протёр зеркала и стёкла. Когда же студенты пришли на второе занятие, застали его за мытьём зеркал и стёкол. Чонин даже голову не повернул в сторону входной двери и продолжил работу.

– Наставник Ким, зачем вы это делаете? – спустя полчаса негромко спросил Ниа, оставшийся в классе, в то время как прочие толклись в коридоре. – Вам за это не заплатят. А они спасибки не скажут.

– Зато мне будет где танцевать, – флегматично отозвался Чонин и коротко глянул на Ниа поверх плеча. – Окажешь мне маленькую услугу? Открой журнал, пожалуйста, и отметь, кого нет.

– Зачем? Разве вам не проще поставить всем разом пропуски да на хрен послать? Мы всё равно ничего не делаем и на занятии не сидим.

– Но вы остаётесь в колледже. Отметь, ладно? У меня руки мокрые.

Ниа озадаченно пожал плечами, однако сделал то, о чём попросили. В оставшиеся пятнадцать минут от занятия он лениво тёр скомканной туалетной бумагой отмытое окно.

На следующий день Чонин опять пришёл в класс, и вскоре дверь скрипнула. В щель просунул любопытную мордочку Ниа, потом прошипел в коридор:

– А я же говорил, что придёт! Здравствуйте, наставник Ким.

– Я не кусаюсь, можно и зайти нормально, – хмыкнул Чонин.

Вслед за Ниа в класс гуськом потянулись ещё двое. Один был омегой, как Ниа, другой – молчаливым нескладным альфой. Тряпок и бумаги хватило на всех, и дело пошло веселее. Ребята между делом спрашивали, что Чонин вообще умеет танцевать и не проще ли учить таким танцам, которые помогают быть на уровне в клубах. Чонин охотно объяснял, что классические и бальные танцы дают основу, а с её помощью можно танцевать как угодно и под любую музыку.

Ну а когда время вышло, и они покидали класс, Ниа и второй омега шарахнулись от неожиданности, поскольку Чонин галантно распахнул перед ними дверь. Смущённо пошушукавшись, они выползли в коридор, а после глядели на Чонина как на диковинного зверя.

Во время третьего занятия заканчивать с уборкой класса помогала половина группы. Другая половина понуро сидела на баскетбольной площадке и лениво катала мяч.

Чонин попытался осторожно расспросить ребят, что заставило их изменить решение, но ничего толком не добился. Некоторые просто неловко пробурчали, что скучно и делать всё равно нечего. После альфы в группе ошалело пялились, как Чонин распахивал дверь перед Ниа и его другом.

К четвёртому занятию класс оказался готов. Даже принесли и установили усилители, обещанные директором Ю. Само занятие прошло неважно. Чонин честно пытался говорить о музыке и танцах, но его подопечные откровенно скучали, а треть группы ошивалась на баскетбольной площадке.

Добравшись домой, Чонин бездумно переоделся и занялся оставшимися коробками с вещами. Неспешно разбирал и расставлял вещи, заодно пытаясь найти лучший выход.

Он любил танцы и хотел учить, но не знал, как разбудить в ребятах желание учиться. Студенты быстро смекнули, что им достаточно отсиживать нужное время в классе. Отсиживать в чистом классе было приятнее, чем в грязном, поэтому некоторые и подключились к уборке. Но это всё, чего Чонин смог добиться. Кричать и поучать студентов не имело смысла – на них и так кричали все поголовно. Их вид и манеры выдавали положение их семей. Так или иначе, все они входили в категорию тех, кого считали отбросами, поэтому простые методы результата не приносили.

Чонин закончил с вещами, избавился от коробок и заказал еду на дом. Пока ужинал в одиночестве, вспоминал, как учился сам в похожем месте. Вспоминал то, что любил, и анализировал поступки тех учителей, что ему запомнились.

После ужина Чонин расставлял в гостиной фотографии; проводил пальцами по рамкам, грустно улыбался, выбирал самое подходящее место и аккуратно ставил. Несколько снимков отнёс в спальню, а самое любимое фото пристроил на столике у кровати.

Растянувшись на кровати ближе к полуночи, устало прикрыл глаза и слабо усмехнулся. Кое-что, похоже, придумать удалось. Во всяком случае, он хотя бы мог попытаться. Хуже, чем есть, уж точно не стало бы.

Накануне пятого занятия Чонин привычно улыбнулся зеркалу двадцать четыре раза, небрежно взлохматил волосы, влез в простой чёрный комбинезон и затянул на поясе широкий ремень. Так и отправился в колледж. Охранник удивлённо попялился на него, поскольку до этого видел Чонина исключительно в классических костюмах, но журнал отдал.

В классе Чонин подсоединил плеер и устроился на подоконнике в ожидании студентов. Явились десять. Одно из имён в журнале зачеркнули, и Ниа подсказал, что студента отчислили технически, поскольку тот угодил за решётку на пять лет. Оставался всего один, которого Чонин до сих пор не видел – О Сэхун.

– Его сегодня тоже не было. По семейным обстоятельствам, – охотно поведал Ниа.

– Ладно. – Чонин поставил Сэхуну пропуск, закрыл журнал и оглядел рассевшихся прямо на полу студентов. Почти все из них не обращали на него внимания и обсуждали свои дела.

Оставив журнал на подоконнике, Чонин вышел в центр класса и звучно похлопал в ладоши. Студенты озадаченно умолкли и заозирались.

– Кто-нибудь хочет посостязаться со мной?

– Чо там звякнуло?

– Поединок. – Чонин немного неловко повёл плечом и слабо улыбнулся. – Не верю, что никто из вас танцевать не умеет.

– Ага. Но мы ваши танцульки не танцуем. Мы нормальные танцы танцуем, – мрачно прогудел из угла один из самых недовольных студентов, который чаще других получал наказания.

– Показать слабо? – Чонин с лёгкой иронией вскинул бровь.

– А не облезет?

– Но это же урок танцев, да?

Студенты пошушукались, нашли плеер со своей музыкой и включили клубный трек, довольно однообразный и строго ритмичный, но это Чонина не смутило. Он приглашающе повёл рукой, предлагая смелым выйти в центр класса и показать “высший пилотаж”.

На преодоление колебаний студентам пришлось потратить время, однако тот самый всем недовольный студент всё же выступил вперёд и постарался показать всё, на что способен. Брейк и джангл в синтезе. Неплохо. Чонин внимательно наблюдал и подмечал базовые движения, затем сделал скользящий шаг вперёд и присоединился к студенту. Сначала комбинировал базовые движения, а затем принялся постепенно их усложнять, добавляя элементы из бальных танцев. Намеренно.

Студент танцевал достаточно тяжело, заметно показывая перенос веса тела то на ноги, то на руки, держался чаще на нижнем уровне. Чонин изменил движения и подстроил их под себя, чтобы показать контраст. Он двигался легко и невесомо, сохраняя выбранный студентом темп. Только рисунок его танца был сложнее. Студент честно попытался повторить, но ожидаемо не смог, потому отступил к остальным и просто смотрел, пока трек не закончился.

– Наставник Ким, а может, вы лучше нас вот этому учить будете, а не тем вашим нелепым танцулькам? – осторожно поинтересовались в воцарившейся тишине из заднего ряда.

Чонин продемонстрировал шаг и поворот из классического вальса. Замер и улыбнулся.

– Но я не смогу вас ничему научить без этого. А это вальс.

– Но это же было раньше, – не понял проигравший студент.

– Ну да. Потому что те самые мои нелепые танцульки, как некто недавно изволил выразиться, – это основа. Как в математике, понятно? Если не выучить цифры, не получится считать, складывать и умножать. Так и тут. Не знаешь основы, не сможешь танцевать. Или будешь танцевать так, как ты недавно, выполняя всё неправильно, а потому недостаточно гармонично и красиво.

– Толку с ваших танцев… – проворчали от окна.

– Почему же? Танцы лучше всего подходят для тренировки равновесия, а равновесие – ключ к правильному движению. И равновесие необходимо в бою, например. Тот, кто лучше держит равновесие, побеждает. Тот, кто умеет красиво двигаться, привлекает внимание и завоёвывает популярность.

– Ха, да я рожей не выполз, чтобы зырки потаскухам жарить, – рассмеялся недавний противник Чонина, и Ниа тихонько прошипел: “Тонэ”. – В смысле, я внимания не привлекаю, кому я такой нужен?

– Тонэ, твоя рожа перестанет иметь значение, когда ты будешь привлекать внимание гармонией в движениях и хорошими манерами. Даже больше – твоей роже начнут приписывать шарм, которого у тебя отродясь не ночевало. Десять занятий – и сам убедишься. Спорим?

– На десятик? – хищно прищурив глаза, уточнил Тонэ.

Чонин молча достал из кармана десятку и положил на подоконник.

– Десять занятий поубиваться? – всё ещё недоверчиво повторил Тонэ, добавляя к десятке Чонина собственную.

– Ну да. Считаем со следующего. Идёт? Но ты будешь в самом деле заниматься, договорились?

– Хм… Ну по рукам! – Тонэ смачно плюнул на ладонь и протянул её Чонину для скрепления уговора. Остальные с нескрываемым скепсисом наблюдали за ними, но Чонин невозмутимо плюнул на собственную ладонь и твёрдо пожал руку Тонэ.

– По рукам.

Ниа ошарашенно поморгал, глазея на сцепленные ладони, потом пожал плечами и негромко спросил:

– А заниматься можно только Тонэ? Или остальным тоже солнце светит?

– Всем, кто захочет. У нас ещё сорок минут, можете пока заняться тем, что вам задали сегодня.

– Лучше покажьте этот ваш вальс. Куда там растопырки ставить, чтоб не вякнуться?