Текст книги "Ороборо: Изгоняющий кошмары (СИ)"

Автор книги: Ie-rey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– Сможешь дотащить его до воды? Намочи ему волосы и вези в клинику. Скажешь, что принимал ванну, поскользнулся и упал, ударился. О Хоне позаботятся. Если что, вы были дома и принимали гостей. Можешь назвать моё имя. Только имя. Дескать, знакомый, работает в магазине видеопроката. Запомнил?

– Не учи учёного. Хён, я доплачу тебе позднее, просто сделай всё на совесть.

Кёнсу спрятал телефон, прихватил статуэтку и потащил Чонина к выходу. Пятнадцать минут возни, чтобы запихнуть Чонина в машину и сунуть статуэтку в багажник, две минуты на путь до супермаркета, семь минут, чтобы купить бутылку воды, ещё пять, чтобы намочить волосы Чонину, и три минуты до клиники. Чипа пришлось запереть в салоне – не хватило времени, чтобы отмыть его от крови.

Кёнсу прождал почти до утра, но ему так ничего и не сказали – отправили домой.

Сообщение о смерти Хона появилось в газетах через день. Несчастный случай. В статье говорилось, что Хон коллекционировал статуэтки из металла и держал в гараже специальное оборудование. Отливал некоторые статуэтки сам по авторским формам. В тот день он, вероятно, заработался допоздна, проявил невнимательность и небрежно обращался с оборудованием. Настолько небрежно, что включил максимальные обороты и получил травму, в результате которой и скончался. К статье прилагались фотографии того самого оборудования. Кёнсу так и не понял, на что именно списали смерть Хона: то ли на вращающийся диск-пилу, то ли на точильный – опять же вращающийся – диск. Оба идеально подходили для маскировки раны.

Кёнсу терпеливо ждал визита полиции, но так и не дождался. К Чонину его по-прежнему не пускали, лишь сообщили, что с ним всё в порядке, и его жизни ничего не угрожает, однако из-за последствий ушиба он пока не может принимать посетителей.

Чем дольше тянулось ожидание, тем больше беспокоился Кёнсу. Он даже появился в конторе с отчётом, и результат этого посещения его ничуть не успокоил.

– Ты почти провалил задание. И тебе несказанно повезло, что первый заказчик отменил заказ, а ты смог оплатить откат и выполнить его.

– Когда отменили заказ? – тихо уточнил Кёнсу.

Услышав ответ, он прикрыл глаза. Кусочки мозаики встали на место совсем не так, как он ожидал. День и время не сходились. То есть, Чонин никак не мог отменить заказ, потому что в это время Кёнсу только привёз его в клинику. И это означало…

– И кто же этот заказчик? – Кёнсу складывал в голове мозаику заново. И в очередной раз у него ни черта не сходилось. Отменил заказ кто-то другой, и это означало, что Чонин не был заказчиком.

Кёнсу устало обмяк на стуле и пришёл к выводу, что он вообще уже ничего не понимает.

– Мы не знаем, кто заказчик. Тебе ведь уже говорили – заказчик анонимный.

Кёнсу возвращался из конторы в квартиру Чонина, когда ему позвонил Шивон.

– И что же ты будешь делать дальше, мой мальчик?

– А у меня большой выбор? – огрызнулся Кёнсу, пребывающий не в лучшем расположении духа.

– Ну кое-какой выбор есть.

– Я останусь, – остановившись на перекрёстке и поразмыслив, решил Кёнсу. – Я нужен ему.

– Правда? И что же ты скажешь ему, когда контора обременит тебя новым заданием?

– Я могу и отказываться от заданий. Кроме того, у меня достаточный опыт, чтобы перейти в наставники.

– Наставничество не избавит тебя от заданий.

– Зато здорово уменьшит их количество.

– Ты знаешь правила – нельзя долго оставаться на одном месте.

– Что-нибудь придумаю. Если не придумаю, приду к вам за советом, вы же знаете, мастер.

– Значит, ты уверен, что тебе нужно остаться с ним?

– Мастер, он – мои две зелёные точки на часах. Я помню всё, чему вы меня учили, но ещё я помню тот пакет, который вы мне дали холодным вечером. Пакет был тёплым и очень вкусно пах. И сделали вы это потому, что нельзя всё время оставаться во тьме в одиночестве. У вас был я, а у меня есть он. Это очень просто, мастер. Проще не бывает. Рядом с ним мир перестаёт казаться чёрно-белым. И он никогда не боялся меня. Странное довольно-таки чувство, не правда ли? Все боятся – вольно или невольно. Это как инстинкт выживания. Каждая их клеточка кричит, что рядом со мной опасно, что я – волк. А он – не боится, хотя знал наверняка. И я даже не представляю, откуда он знал, если не он заказчик. Но он знал.

Шивон долго молчал, но всё же заговорил вновь:

– Нельзя долго стоять на пороге, ты знаешь. И сидеть сразу на двух стульях. Ты ведь понимаешь, к чему это в итоге приведёт.

Кёнсу крепче вцепился пальцами в руль и на миг зажмурился.

– Да, мастер. Я понимаю. Но у конторы пока нет причин для недовольства. Смета сошлась.

– В этот раз.

– В этот раз, – устало повторил Кёнсу. – Я помню, вы говорили, что уйти нельзя.

– Если только… – Шивон не договорил.

– Если только? – Кёнсу неохотно тронулся на зелёный и свернул на нужную улицу, затаив дыхание в ожидании продолжения.

– Если только он согласится принять тебя таким, какой ты есть. Будет знать, что ты собой представляешь, но не станет требовать перемен. Никак иначе. Ты и сам это понимаешь не хуже меня, ведь так?

Кёнсу слабо улыбнулся, припомнив науку Шивона об опасных мишенях. Хотя он не мог говорить и решать за Чонина.

– Ты сказал, что он не боится тебя. Пожалуй, у тебя будет возможность проверить это. Его отпустят через неделю, насколько мне известно. Волнуешься?

– Нет. Мне достаточно и того, что с ним всё в порядке. Даже если ничего не выйдет, и наши пути разойдутся… я буду спокоен, если у него всё хорошо.

***

Кёнсу убил два часа, чтобы отмыть лапы Чипа после прогулки. Он не представлял, как Чонину удавалось провернуть этот трюк всего за несколько минут. Чип вообще ни во что Кёнсу не ставил и вёл себя безобразно. Если у Чонина он послушно делал всё, что ему говорили негромким низким голосом, то у Кёнсу он буянил и своевольничал напропалую. Ещё и всякий раз с азартом встряхивался, обдавая Кёнсу брызгами с головы до ног.

Невыносимый пёс.

Кёнсу отволок упиравшуюся скотину к кухонному столу, нагрузил миску едой и сунул Чипу под нос. Тот принялся немедленно воротить этот самый нос и пытаться поставить вымытые лапы на стол, чтобы стянуть оттуда початую бутылку с йогуртом.

– Собаки не любят йогурт, – с укором заявил Чипу Кёнсу и отодвинул бутылку подальше. Чип посмотрел на него как на личного врага номер один и возмущённо гавкнул. Потом внезапно убрал лапы со стола и белой молнией кинулся к входной двери, громко залаял, мотая хвостом так, словно тот стал пропеллером, и царапая когтями обивку.

В замочной скважине щёлкнуло. Чип едва не сбил возникшего на пороге Чонина с ног. Радостно поскуливал и тыкался носом в колени.

– Совсем одичал, – пробормотал Чонин, запустив пальцы в белый мех и потрепав Чипа по загривку. Кое-как прикрыл дверь и снова погладил радостно скачущего вокруг него Чипа.

Кёнсу торчал на пороге кухни и сжимал в руках смятое полотенце. Просто смотрел на Чонина и не мог заставить себя подойти к нему. Поспешно отмечал лёгкую бледность, заметную худобу и тёмные очки на пол-лица. И встрёпанные волосы, которые вряд ли хоть кто-то озаботился познакомить сегодня с расчёской.

Чонин выпрямился, через минуту слабо улыбнулся.

– Значит, вот ты какой, До Кёнсу.

Кёнсу выпустил полотенце из рук, безотчётно сделал шаг вперёд, ещё один, ещё и ещё, остановился и осторожно снял очки с Чонина. Кончиками пальцев обвёл тёмные ободки вокруг глаз. Белки выглядели красноватыми, словно Чонин долго тёр глаза ладонями или плакал пару дней без перерыва. Последствия удара, как видно.

– Наверное, тебе пока стоит ходить в очках – не так жутковато выглядит.

– Скоро пройдёт, – небрежно отмахнулся от его слов Чонин, отобрал очки и отправил на полку у зеркала. Горячими пальцами провёл по лицу Кёнсу, словно видеть мало. И Чонин заметно щурился, пока разглядывал его вблизи.

– И как?

– Так себе. В армию не возьмут, потому что минус двенадцать. Снайпер из меня не получится. Ну и велики шансы, что со временем снова буду видеть хуже. Не так, чтобы совсем, но хуже.

– Ничего, я присмотрю, чтобы ты каждый день делал упражнения для глаз.

– Ничуть не сомневаюсь.

– То есть… – Кёнсу облизнул пересохшие от волнения губы. – Ты не возражаешь, если я останусь?

– Я не помню, чтобы увольнял тебя или подписывал похожие бумаги.

– Даже если я…

Обнимая Чонина, Кёнсу отстранённо размышлял о вероятном ударе камнем по голове на острове. Были бы последствия такими же, как после удара чёртовой статуэткой? Или это проявление высшей справедливости? Хон Сончжин отобрал у Чонина зрение, но сам же и вернул. И теперь уже никогда не узнать, обрадовался бы он этому или нет. Скорее всего, он в тот миг желал Чонину смерти, но получилось по-другому.

Это было уже неважно. Как и то, что Чонин вновь видел. Кёнсу обрадовался бы возвращению любого Чонина – хоть зрячего, хоть нет. Просто обнимать – уже более чем достаточно. Просто знать, что всё хорошо, с Чонином – хорошо.

Кёнсу так и не спросил, откуда Чонин узнал его настоящее имя.

Потому что неважно, кто он. Важно, где его место.

========== Эпилог ==========

Комментарий к Эпилог

Вот и всё, котики :)

Спасибо, что оставались с героями и этой историей ♥

(напомню, что автор может внести некоторые изменения в текст, когда вернётся)

Ваша Бета

За обложки большое спасибо Gella Ka :)

https://pp.vk.me/c628728/v628728462/25b38/LDi-XSTyVEc.jpg

https://pp.vk.me/c623331/v623331462/51ab0/7L-CNjgEN18.jpg

Эпилог

Кёнсу повертел в пальцах хризолит и задумчиво закусил губу. Может быть, ему всего лишь казалось, что камень потемнел. Потемнел так, словно впитал в себя всё, что случилось с Чонином.

Вздохнув, Кёнсу вскинул голову и поискал Чонина взглядом. Тот торчал за кладбищенской оградой у свежей могилы. И Чонин держал в руках букет лилий. Точно такой же букет, какие ему время от времени дарил Хон Сончжин после выступлений.

– Ты знаешь, что следить за людьми нехорошо? – поинтересовался с широкой улыбкой остановившийся рядом Джунсу.

– Иди к чёрту.

Джунсу к чёрту не пошёл, а тоже опёрся локтями на оградку, потом протянул Кёнсу конверт.

– Тут всё, что ты просил. Хватит для всех, но не для конторы. Зачем ты следишь за ним? Или тебе неприятна мысль, что он решил навестить могилку врага?

– Не в этом дело. – Кёнсу спрятал конверт во внутренний карман лёгкой куртки и кивком поблагодарил Джунсу. – У нас обоих слишком много тайн.

– Так ты пытаешься разгадать его тайну?

– Не совсем. Как раз вот думаю, что некоторые вещи должны оставаться тайной всегда. Пусть у него будут тайны даже от меня, ведь у меня тоже есть тайны от него.

Джунсу полюбовался, как Чонин положил лилии на плиту, выпрямился и сунул руки в карманы.

– Он снова выглядит так, как полагается выглядеть айдолу. Эффектная внешность и безупречные манеры. Не жалеешь?

– Ничуть. Он в любом виде идеален, – слабо улыбнулся Кёнсу и снова покрутил в пальцах хризолит.

– Не таскай эту штуку долго, – подсказал ему Джунсу. – Хризолит Козерогам противопоказан в качестве постоянного талисмана.

– Я знаю. Как раз вот думаю, что с ним делать.

– Есть один хороший способ, но я тебе его не скажу. Из природной вредности.

– Тем лучше. Сам догадаюсь. – Кёнсу подбросил хризолит, поймал и сунул в карман куртки.

Джунсу оттолкнулся от оградки и хмыкнул, глядя, как Чонин бредёт по узкой тропке к воротам.

– А ведь это он сам фактически отправил Хона на тот свет. Вы мне напоминаете двух пауков в банке. Только, согласно правилу, в итоге в банке полагалось остаться одному пауку. Один пожирает другого, верно?

– Стереотип. Что делать, если пауки одинаковые?

– Так не бывает, – поразмыслив, покачал головой Джунсу.

– Уж кому, как не тебе, знать, что в жизни бывает всё?

– Может и так, но ты не хуже меня понимаешь, к чему всё идёт. Когда в жизни такого, как ты, появляется… особенный человек… на всё начинаешь смотреть по-другому, верно? Если я спрошу, как сильно ты боишься его потерять…

– Я отвечу, что боюсь этого больше всего на свете, – уверенно подытожил Кёнсу. – И что? Считаешь, это делает меня менее опасным? Хён, давай поспорим, хочешь? Может быть, это и делает меня более уязвимым, но и более опасным тоже.

– Когда защищаешь то, что тебе дорого, дерёшься злее? – Джунсу сунул руки в карманы брюк, пожал плечами и пошёл прочь, но шагов через десять остановился и обернулся. – Некоторые тайны должны остаться тайнами, да? Но я всё же скажу тебе кое-что. Просто так. Совершенно бесплатно. Если честно, сам не знаю, почему я хочу, чтобы ты это знал… Ладно. Вторым заказчиком был Хон Сончжин, ты знаешь. И ты думал, что первым заказчиком был Чонин, хотя никаких доказательств не нашлось…

– Хён, я уже знаю, что он не…

– Так вот, – перебил его Джунсу, – первым заказчиком был твой драгоценный мастер Шивон. Это всё, что мне удалось узнать. Только один голый факт. Почему, зачем и для чего – спроси у него сам, если пожелаешь. Я не знаю. Увидимся, Кёнсу. – Джунсу помахал рукой, развернулся и продолжил путь, весело насвистывая незатейливый мотивчик.

Кёнсу достал из кармана хризолит, долго смотрел на него, потом сунул обратно в карман.

– Мастер Шивон…

“Вы сожалеете о том, что случилось год назад?”

“Нет, мой мальчик, я не сожалею. Я сделал всё правильно”.

Мастер Шивон, который не хотел, чтобы Кёнсу брался за последний заказ, потому что мишень была воплощением всего, что так привлекало Кёнсу в людях… И потому что мастер Чхве Шивон всё-таки хотел, чтобы Кёнсу взялся за заказ. Или знал, что Кёнсу непременно согласится. Несмотря ни на что.

Потому что заказ с самого начала предназначался Кёнсу?

Знакомство с Джунсу больше не казалось Кёнсу случайным. Ему вообще всё перестало казаться случайным.

Но для чего? Какие цели преследовал Шивон?

Кёнсу повертел в руке телефон, только позвонить мастеру не рискнул. Хорошо помнил, как Шивон учил его. Такой вопрос не заслуживал ответа. Ответ Кёнсу полагалось найти самостоятельно. Когда-нибудь. В нужное время.

Телефон завибрировал у Кёнсу в ладони. С заставки на дисплее ему улыбалось солнце.

Потому что Чонин улыбался только для него.

***

Чип нагло поставил передние лапы на перила и уставился на что-то на водной глади. Ветер с реки раздувал белый мех, делая Чипа ещё пушистее, чем обычно.

– Неправильная собака, – сердито подытожил Кёнсу, пытавшийся уже полчаса прицепить поводок к ошейнику Чипа. Чип упрямо не давался ему в руки и постоянно удирал на безопасное расстояние. Слушался он по-прежнему только Чонина. Хотя чего уж проще – просто твёрдо скомандовать собаке “сидеть”. Кёнсу командовал, чуть ли не рычал сам не хуже собаки, но Чип не слушался.

– Он всего лишь чувствует твою неуверенность, – веселился от души Чонин, наблюдая за попытками Кёнсу совладать с собакой. Тут же тихо свистнул сквозь зубы. – Чип.

Чип мгновенно повернул голову, завилял хвостом и кинулся к Чонину со всех лап.

– Сидеть! – всё так же негромко, но твёрдо велел Чонин. И меховой зубастый засранец сел там, где стоял.

– Невероятно просто, – раздражённо подытожил Кёнсу и полез к собаке с поводком. Немедленно остался с носом, потому что Чип удрал на пару десятков метров в сторону. – Почему бы тебе не воспользоваться своим влиянием на этот меховой мешок блох и не отучить его спать в нашей кровати?

Чонина скосил очередной приступ смеха.

– Не порочь его честное имя – у Чипа нет блох.

– Будешь ржать, я на тебя этот поводок нацеплю, – пригрозил Кёнсу.

– Не нацепишь. Чип тебя покусает. Это же не так сложно. Попробуй ещё раз.

Кёнсу попробовал десять раз, но ничего не добился. Сдавшись, смотал поводок и сунул в карман, потом задержался у перил и посмотрел на волны внизу. Заодно нашарил хризолит и раскрыл ладонь. Камень завораживающе переливался желтовато-зелёным в лучах солнца.

– Красиво, – отметил Чонин, остановившись рядом. Осторожно взял камень с ладони Кёнсу и поднёс к глазам. – Я так и не понял, зачем ты его купил тогда.

– Ты плохо спал. Если верить приметам, теперь все твои кошмары внутри него. Он вернул тебе спокойствие и безмятежность.

– Правда? – Чонин едва заметно усмехнулся. – Ты всерьёз считаешь меня спокойным и безмятежным?

– Ты хочешь, чтобы я пересказал тебе теорию относительности и объяснил относительность восприятия всего вокруг разными людьми?

– Нет, спасибо. – Внезапно Чонин размахнулся и запустил камень в полёт. Высоко впереди сверкнуло зеленью, но Кёнсу так и не смог различить, в каком месте хризолит разбил собой водную гладь и ушёл на дно.

– Ты… выбросил его? – ошеломлённо вопросил Кёнсу так, словно собственным глазам не верил.

– Ага. Если ты говоришь, что в нём осталось всё, что мне не нужно, то зачем носить это с собой? Если он забрал всё плохое, то пусть это плохое полежит в проточной воде. Тоже примета. Ты не знал?

– Нет. – Кёнсу с удивлением покосился на Чонина. – Ты же не веришь в это.

– Нет, но ты, судя по всему, веришь. – Чонин вытянул руку, раскрыл ладонь и мягко улыбнулся. – Зато я верю, что можно ощутить ветер на ладонях. Даже не просто верю, а знаю. Нельзя поймать и удержать, но можно прикоснуться. Ты хочешь спросить меня о чём-то?

Кёнсу открыл рот, на миг поддавшись искушению, но тут же помотал головой.

– Нет. Я хочу спросить, но спрашивать не буду.

Чонин повернулся спиной к перилам, облокотился на них и устремил на Кёнсу испытывающий взгляд. После долгого молчания всё же спросил:

– Почему?

– Потому что есть кое-что важнее. Ты нужен мне, и ты рядом со мной. Это уже больше того, на что я мог бы рассчитывать. И мне всё равно, откуда ты знаешь обо мне то, чего не знает никто из… людей. Достаточно, что ты знаешь и ничего против не имеешь. Поэтому я не буду спрашивать.

Чонин долго разглядывал его, потом оттолкнулся от перил и направился к Чипу, бросив на ходу:

– Поэтому я отвечу только тогда, когда ты спросишь.

– А если я никогда не спрошу? – крикнул ему в спину Кёнсу.

– Никогда не узнаешь ответ. Тебя это устраивает? – Чонин обернулся и широко улыбнулся. Кёнсу поглазел себе под ноги, но губы всё равно предательски расползлись в ответной улыбке. Он вскинул голову и, покачав головой, тихо засмеялся.

– Полностью устраивает. Знаешь, я хочу тебя познакомить с одним человеком.

– И с кем же? – Чонин поймал Чипа и жестом попросил у Кёнсу поводок.

– Да так… Может, это и не слишком важно, но у меня нет родных. Есть только один человек, который всегда присматривал за мной. Он живёт за городом. И держит пару собак, кстати. Не таких шикарных, как Чип, поплоше, но тебе понравится.

– Думаешь? – Чонин отобрал у Кёнсу поводок и прицепил его к ошейнику Чипа. – Посмотрим.

– Тогда, быть может, навестим его завтра?

Чонин пожал плечами, поймал Кёнсу за руку и потянул за собой, напомнив, что они вообще-то собирались плотно пообедать, и Кёнсу обещал приготовить самого вкусного в мире цыплёнка.

Когда они перебирались через широкий ручей по узкой доске, Чонин крепко прижал Кёнсу к себе, шепнув на ухо: “Не бойся, утонуть тебе я не позволю”. И Кёнсу не стал задерживаться на мысли, что никогда не говорил Чонину о том, что боится воды. Только о неумении плавать. Но Чонин всё равно знал о его страхе. И, наверное, знал даже в тот день, когда предлагал научить Кёнсу плавать.

– Знаешь, одну вещь я всё-таки хочу у тебя спросить.

– М-м-м? – Чонин вопросительно вскинул брови и позволил Кёнсу поправить шарф у себя на шее.

– Теперь, когда ты видишь меня, ты не разочарован?

– Чем? – с недоумением уточнил Чонин, обхватив его руками за пояс.

– Мной, придурок. Ты ж меня не видел. А вдруг я, на твой взгляд, не лучше крокодила?

– Ты хуже крокодила, – с совершенно серьёзным лицом ответил Чонин. – В плане характера. Но об этом я знал всегда. Глаза тут, сам понимаешь, не очень-то и нужны… И если ты ещё раз так пихнёшь меня в бок, я испорчусь.

– Я вовсе не характер имел в виду!

– Да, я понял, что ты набиваешься на комплименты, но я не в настроении их раздавать, так что не дождёшься.

– Чонин!

Горячие пальцы крепко сжали ладонь Кёнсу, а через миг он прижимался к Чонину всем телом.

– Если бы я был разочарован, мы бы сейчас тут не стояли, ведь так? И это – не говоря о прочем. Задавать глупые вопросы не в твоём стиле, Кёнсу.

Кёнсу невольно прикрыл глаза, упиваясь звучавшим у самого уха низким голосом.

Этот голос… Этот чёртов голос…

Шестью месяцами ранее

Отражения в зеркалах следовали за танцором и музыкой. Шивон наблюдал за этим с порога, рассеянно поглаживая белый мех сидевшего рядом Чипа.

Шивон размышлял и не прятался – знал прекрасно, что его не заметят, пока он не выдаст своего присутствия звуками.

Ким Чонин в эту минуту танцевал так же потрясающе, как и в тот день, когда Шивон смотрел на него в оптический прицел. И если бы Шивон не знал наверняка, что Ким Чонин сейчас ничего не видит, он не догадался бы об этом.

Шивон медленно подошёл к плееру и нажал на кнопку. Чонин замер у зеркала, когда музыка внезапно стихла. В недоумении повернул голову, постоял немного, потом неуверенно сделал шаг в направлении плеера. Вот теперь любой бы понял, что имеет дело со слепым.

– Ты танцуешь всё так же великолепно, – тихо проронил Шивон, внимательно наблюдая за Ким Чонином и отмечая настороженность в его облике.

– Кто вы? – после долгой паузы спросил Чонин, безошибочно повернув голову в сторону Шивона. Напряжён, но не напуган.

– Тот, по чьей вине ты уже не видишь. В смысле, не автор идеи, а исполнитель, если угодно.

Чонин помолчал с минуту, потом вдруг криво улыбнулся.

– Пришли, чтобы закончить начатое? Или, например, сломать мне ногу?

Шивон не удержался от одобрительного смешка – ему нравилось, когда его не боялись, но случалось подобное редко. Ну а с такой бесстрашной дерзостью в свой адрес он и вовсе столкнулся впервые.

– Я пришёл по собственной инициативе. Без заказа. Хотел взглянуть на тебя поближе. И привёл подарок. Чип!

Пёс степенно зашёл в комнату и остановился в ожидании.

– Чип, знакомься.

Чип осторожно двинулся к Чонину, остановился перед ним, потом аккуратно ткнулся носом в колени. Чонин озадаченно нахмурился, слепо повёл руками, додумался опуститься на корточки и потрогать собаку. Пока он ощупывал Чипа, тот лизнул его пару раз в подбородок, потом брякнулся на спину и подставил живот под смуглые пальцы.

– Это… собака?

– Его зовут Чип, и он от тебя в полном восторге, похоже. Обученная собака.

– Собака-поводырь, – сделал правильный вывод Чонин. – С чего вдруг такая щедрость?

– Это неважно. Для тебя. Чипа я оставлю тебе в любом случае, но я здесь не только для вручения подарка. Я здесь для того, чтобы предложить тебе сделку.

Чонин уселся на полу, скрестив ноги и притянув к себе “подарок”. Он пару минут сосредоточенно хмурился, взвешивая слова Шивона.

– Сделку? Мне? Получше кандидатуры не нашлось?

– Не думаю, что тебе стоит думать об этом, раз я здесь и предлагаю сделку именно тебе. Если угодно, я не так молод. А когда проживаешь жизнь, рано или поздно наступает время, когда воспоминаний становится больше, чем приевшейся реальности. И многие поступки видятся уже в ином свете. Хотя это по-прежнему ничего не меняет в прожитой жизни, но может изменить в той жизни, которая ещё не прожита. А в твоей жизни определённо есть человек, который не готов забыть о тебе. И именно поэтому ты сейчас здесь и один, а не в доме своей семьи, окружённый заботой родных. Поправь меня, если я ошибаюсь.

Чонин промолчал, просто потрогал пальцами ухо Чипа и почесал, заставив Чипа блаженно прищуриться.

– Чудесно. Думаю, мы оба понимаем, что время опускать занавес ещё не пришло. Ты можешь предсказать следующий шаг своего врага?

Чонин уже знакомо усмехнулся, хищно приподняв левый уголок рта.

– Именно. – Шивон подошёл ближе и тоже уселся на полу напротив Чонина. Разглядывал его лицо с близкого расстояния и подмечал все те детали, о которых слышал не раз. Не конкретно в отношении Чонина, а вообще. И убеждался снова и опять, что сделал верный выбор. – Я не поручусь за результат нашей сделки, потому что результат ты будешь выбирать сам. Ты готов заключить со мной сделку, Чонин?

Бег смуглых пальцев по белому меху Чипа завораживал.

– Для начала я готов просто вас выслушать. Решать мы будем после. Итак?

– Я встретил его тринадцать лет назад, – послушно начал Шивон с лёгкой улыбкой. Он продолжал разглядывать Чонина и гадать, насколько далеко всё это может зайти и к какому непредсказуемому результату привести в итоге, если просто отпустить поводья и позволить героям самим дописать эту пьесу.

– И вас не смущает, что сейчас вы фактически пытаетесь манипулировать людьми? – спросил у Шивона Чонин спустя час.

– Ничуть. Решения люди принимают сами, я лишь даю возможность и не собираюсь вмешиваться в ход событий. И я делаю это не ради личной выгоды.

– Ошибаетесь. Хотя это не изменит моего решения. Я согласен. Но почему вы так уверены, что он возьмётся за этот заказ?

– Быть может, когда-нибудь он сам ответит тебе на этот вопрос куда лучше, чем смогу ответить я. Ты – его две точки на часах, что бы это для него ни значило. Вопрос в ином… Кем для тебя станет он? И что, если ему удастся заставить тебя передумать?

Чонин мрачно усмехнулся.

– Не обольщайтесь. Моё согласие не означает, что всё будет просто. И ваша цель может быть достигнута разными способами. Быть может, мне придётся для этого умереть.

– Мы можем сделать ставки, если хочешь. Мне кажется, такой жертвы не потребуется.

– Ставок не будет. Мне уже всё равно, чем это для меня закончится.

– Что ж, упрямый мальчик, иногда ты слишком самонадеян. Могу тебя заверить, непременно наступит такой миг, когда тебе захочется его испытать. Надеюсь, ты сильно удивишься тогда и пожалеешь о своих словах. И надеюсь, что однажды ты признаешь это, если нам доведётся ещё раз встретиться.

– Вы не собираетесь рассказывать ему?..

– Никогда. Как и ты. Он поймёт всё сам. Когда придёт нужное время. Или же просто не захочет узнать ничего. Тринадцать лет пути – это много. Я всего лишь хочу, чтобы он по-настоящему взглянул на проделанный путь и принял решение. В этом нет ничего дурного.

– Благими намерениями вымощен путь… сами знаете куда.

– Так и знал, что ты это скажешь, – не удержался от смешка Шивон.. – Только держи в уме, что благие намерения – мои, а вот шагать по этому пути придётся тебе и ему, как и выбирать себе направления и пункт назначения. И выбирать можешь только ты.

– Не только, – покачал головой Чонин. – В эту игру играют трое. Как минимум.

– Когда ты в игре, количество игроков уже не имеет значения. Особенно если есть все шансы выиграть себя. Если позволишь, я оставлю тебе козырь в рукаве. Это записка. Я положил её в твоей спальне, сунул между страницами одной из книг. Когда-нибудь ты найдёшь её и прочитаешь. Возможно. Или не найдёшь и не прочитаешь. Всякое возможно, ведь играть ты будешь сам. Но если я прав в своих предположениях… ты найдёшь её однажды.

***

Шивон ошибся. Записку нашёл Кёнсу спустя семь лет, прочёл и сжёг. И Кёнсу так никогда и не признался в этом ни одной живой душе. Только он и Шивон знали, что зрение Чонину вернул отнюдь не удар статуэткой по голове. В их истории случайностям не осталось места.

Мозаика сложилась, и Кёнсу не хотел, чтобы Чонин ненавидел мастера Шивона за сознательную жестокость и за то, что ему не оставили выбора. Хотя бы просто потому, что в их случае цель оправдала средства: Чонин танцевал и был счастлив – с Кёнсу, а Кёнсу нашёл свой истинный дом, которого у него никогда не было прежде, и своё совершенство.

Оно того стоило.