Текст книги "Тимьян и розмарин (СИ)"

Автор книги: I_Do_Believe_In_Faeries

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

– Случайно будучи неподалеку, благородно решил вызволить девицу из беды, – хмыкнула девушка. – Только вот на вопрос мой ты не ответил, отчего отозвался на мой зов? Разве других красавиц на выданье с подобными просьбами по миру мало?

– Разве хоть одна из них ездит на зачарованном коне и обладает силой достаточной, чтобы я услыхал ее?

Девушка нервно рассмеялась в ответ. Ее чувства пребывали в смятении, сама она пыталась осознать себя частью происходящего и принять воспоминания, которые уводили ее все дальше от окружающей действительности, в которой не было ни чар, ни богов.

– Неужто ты решил припомнить толки о птичьем пении, которое возвращало мертвых? Тебе ли не знать, что то были лишь глупые завистливые слухи.

– Мне ли не знать, что ты способна была и на многие другие фокусы. В тот день ты ловко обставила рыцарей Пуйла, они даже близко не могли подобраться и вернулись ни с чем. Видела бы ты их, беспомощных и растерянных. Как они лепетали оправдания и разводили руками. Ты задела мое любопытство, и тогда я решил отправиться сам, чтобы свести знакомство с юной девой, которая так жаждала чудесной помощи.

– Мать говорила мне, что Путешественник вытащит из любой передряги… – протянула она задумчиво, – но я…

И тут Ри вспомнила, как еще совсем маленькой девочкой сидела у матери на коленях и непослушно крутилась, пока та пыталась расчесать ее уже тогда длинные волосы. На миг мать застыла с гребнем в руке, девочка обернулась, чтобы узнать в чем дело, но та, не замечая ее, молвила, словно самой себе: «Силу чувствую я в тебе, Рианнон, большую, чем досталась мне от твоей бабки, и если не научить тебя всему, как следует, беда приключиться может».

– … так оно и стало, матушка, – прошептала девушка.

– Только не та беда, о которой ты думаешь, – сказал Локи, словно прочитав ее мысли.

Хотя в его случае «словно» можно и отбросить, подумала Рианнон и усмехнулась.

– Ты ведь не знаешь, что приключилось с Диведом после твоей смерти, любимица богов. Не стоит упоминания то, как подданные Пула восприняли нового сурового бога, который считал все устои их жизни грязными и небогоугодными, а вместо уважения и прославления правил людскими умами при помощи стыда. Многие уже тогда винили государя за то, что он поступил со своей женой слишком сурово. А когда весной селяне начали засеивать поля, на которых не взошло ни маковой росинки, словно солью их засыпали, то еще больше уверились в том, что старые боги наказывают их за то, что покорились новому и дали умереть своей королеве, которая не пожелала отказаться от истинных богов и под страхом смерти. Они даже культ твой возвели, назвав Великую Королеву Эпоной, Лошадиной Всадницей. Только и это не снискало милость, почва так и осталась мертвой, а вскоре и все земли Диведа превратились в пустыню. Пуйл твой стал королем мертвой земли.

– Лошадиная Всадница, значит? Только вот моего Путешественника забрали одни незадачливые гости. Не знаешь таких?

– Не пристало богу по сугробам пешим ходом идти, – замелил Локи и хитро улыбнулся.

Рианнон улыбнулась в ответ. Всего за несколько часов он умудрился поставить с ног на голову не только все, что она знала, но и ее не самое радужное расположение духа.

– А как же мои подданные? – спросила девушка, и не заметив, как полностью приняла свое прошлое.

– Иона покинула Дивед и нашла пристанище у Хэфайдда, он даже принял ее сыновей, как своих собственных. Ее доброта к изгнанной королеве не была забыта, а вот остальные погибли, так и не найдя выхода из владений Пуйла.

– Какая жестокая участь, – молвила Рианнон и понурила голову.

– Нас ждет не менее жестокая, если госпожа не соизволит перебраться в тень и наполнить чашу жаждущему рассказчику, уж больно огонь неба и воздуха стал нещаден.

За время их беседы палящее августовское солнце подошло к зениту, и предложение прервать беседу и укрыться в тени не встретило сопротивления, даже несмотря на тон, в котором было преподнесено.

– И вновь ты искусно ушел от вопроса. Начал один рассказ, а потом перескочил к другому в надежде, что твое мастерство повествователя отвлечет меня, и я забуду суть нашей беседы.

– Ты стала такой подозрительной, Рианнон.

– Жаль только, что слишком поздно. Мне бы пригодилось немного в наш первый разговор.

– Пожалуй, что так.

Комментарий к Of Vice and Virtue

http://vk.com/doyoubelieveinfaeries

Хештэг к главе #TuR_Vice

========== Vollmond ==========

In Extremo – Vollmond

– Итак, ты наигрался в рыцари и исчез. Даже убедил меня, что я сама напросилась и по глупости призвала себе на помощь трикстера.

Рианнон налила ему холодного травяного отвара да хорошо хватила через край, не будем скрывать, что ненамеренно. Локи недовольно поморщился от того, как она выплюнула последнее «трикстер», но ничего не сказал. Сейчас он был близок, как никогда, к своей цели. Главное вести себя осторожно и не спугнуть ее, шаг за шагом она сдастся, если он проявит всего толику терпения.

– Так зачем ты пришел ко мне сейчас?

– Выслушай мою историю до конца, липа золота, и ты все поймешь, – сказал он и примирительно улыбнулся.

– Часть о том, как ты позволил мне поверить в то, что влюблен, и сладкими речами да уловками накликал беду, можешь пропустить. – Только было успокоившись, девушка вспомнила о том, как ее верный рыцарь, клятвенно обещавший защищать ее любой ценой, исчез, когда она так в нем нуждалась, и как ни хотела, она не могла скрыть обиды. Того, что он ранил ее много глубже, чем она хотела признаться даже самой себе. – Наслышана о твоем нраве и любви ко всевозможным хитрым фокусам.

– Как дешево, – молвил он и скривился. – Фокусы – не мой профиль. Да и стал бы я задерживаться в Диведе из праздного любопытства? Сначала, признаю, все походило на занятную игру, но не заигрываться же в самом деле до того, чтобы дать себя поймать.

– Нередко бывает мудрец безрассудным от сильной страсти, – ответила Рианнон и рассмеялась. – Расскажи мне лучше то, о чем я не знаю и что не вызовет сомнений.

– Загадала дева невыполнимое. А скромному повествователю остается лишь надеяться, что она будет благосклонна и позволит закончить рассказ. Напомню тебе, что в ночь Йоля меня сковали и забрали, чтобы вершить суд, потому я никак не мог помочь тебе.

Она посмотрела на Локи, усмехнувшись. Возможно, расскажи он ей это тогда, поверила бы без оглядки.

– Или не думал об этом. Кто же знал, что муж твой привезет эту заразу, а твоя служанка окажется пугливой да болтливой. Если бы не Гладис, все обернулось бы иначе.

– Конечно, ведь это она забрала моего сына, моего Гври…

– А ведь у мальчонки волосы действительно, что снопы налитой золотом пшеницы.

– Мой мальчик… То была не лихорадка? Я действительно видела его?

– Пора бы тебе уже проявить немного уважения, женщина, и слушать, не перебивая, – с раздражением молвил он. – Да, то был твой сын, но если вновь прервешь рассказ, то я не скажу о нем более ни слова.

Локи знал, открой он ей, что сын ее жив, Рианнон тут же согласилась бы на все, чтобы увидеть его. Но справедливости ради – он усмехнулся, – стоило объяснить ей все, а уж потом дать совершить очевидный выбор.

– Не задавалась ли ты вопросом, почему до сих пор или, если выразиться более точно, вновь жива? Нет? Тебя это удивляет, как и меня впрочем. Я долго ломал себе голову над этой загадкой. Но до сих пор не знаю, что позволило нашим нитям судьбы переплестись настолько сильно, что оковы, сковавшие меня, сковали и твою смерть. Освободился я, освободилась и ты. Теперь ты вольна уйти из этого мира навсегда.

– Но почему я ничего не помнила ни о… – Рианнон запнулась, вспомнив, что Локи грозился не вспомнить в своем рассказе о Гври.

– Ты сама так решила. И решала каждый раз, как умирала. А ведь еще тогда, в Диведе, стоило тебе сказать «да», и ты бы увидела своего сына. Почему ты отказалась от золотого града?

– Наверное, не хотела быть такой напыщенной, высокомерной и безразличной к чужой судьбе, как некоторые.

– Ты неисправима, – сказал Локи и покачал головой.

– А что мне еще остается в качестве защиты? Когда узнаешь, что твоя жизнь – проклятие, настоящая сущность затерялась в веках, а сейчас я сижу с Отцом Лжи, который рассказывает мне правду. Хоть что-то в моей жизни было реально? Или деревня тоже плод моего воображения, а кот и на самом деле порождение преисподней, как и рассказывали о нем местные.

– Селение самое что ни на есть настоящее, как и вся твоя жизнь. А вот кот… – он хитро улыбнулся. – С котом совсем другая история. Знаешь ли ты, Рианнон, историю о кошке Палуге, которая многие века наводила ужас на местных жителей?

– Порождение демонической свиньи что ли? – хохотнула Ри. – Не удивительно, в кого Плут такой свинтус.

– Может, и так, но он сослужил хорошую службу, приглядывая за тобой после того, как ты сбежала в эту глушь. Он оказался отменным помощником. Как без него я склонил бы тебя применить волшбу, чтобы вернуть сны.

– Так, значит его проделки – все кусочки большого коварного плана? Отец Хель и хтоническое чудовище. Что может быть каноничнее?

– Прекратить препарировать меня, например?

– Прости, продолжай. Вдруг тут еще какие чудища обретались, о которых я не знаю.

– Только я да Плут.

– Как самокритично.

– Да и ты ведь точно такая же. Я бы даже сказал, что среди всех нас ты самое чудное чудище. Не принадлежишь ни одному из миров, отчаянно цепляешься за один, когда твой народ века назад проторил тебе путь в другой.

– Твои загадки и красноречие, безусловно, сделают честь любому скальду, но не сдобрить же медом поэзии мою последнюю жизнь ты пришел. А коли так, то расскажи мне о сыне моем, о Гври.

– О нашем сыне Придери. Забота, так они его прозвали. Решили, что ты в беспамятстве выкрикивала его имя.

Рианнон вспомнила мальчика, которого видела во снах. Как же он, должно быть, вырос.

– У него твои золотые кудри и мои зеленые глаза. Такой милый мальчуган. Знаешь, он уже взял в руки настоящий меч. Признаться, с ним он управляется лучше, чем со словом. Я все думал, откуда в нем такая прыть и боевой запал. Но поговорив с тобой, уже и не сомневаюсь.

С каждым сказанным словом Рианнон понимала, зачем пришел Локи.

– А еще он отменный наездник.

Она вспоминала все древние поверья, где юные девы вытанцовывали весну, а мальчики, не видевшие света и не знающие материнского прикосновения, становились защитниками рода.

– И упрямится до последнего, если что ему не по нутру.

Она понимала, что сдалась уже давно. Как только Локи упомянул о нем, Рианнон знала, что сын ее жив. Знала, что сделает все, лишь бы хоть раз обнять его, взглянуть, какой он из себя. Потому, когда в руке Лофта блеснул нож, она лишь понимающе улыбнулась.