Текст книги "Тимьян и розмарин (СИ)"

Автор книги: I_Do_Believe_In_Faeries

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Еще мгновение, и он мог бы надеяться лишь на то, что Ри, угрызаемая совестью, будет посещать его в больнице. Этого мига было достаточно, чтобы она запропастилась. Лейфур в сердцах выругался и отправился в сторону противоположную той, куда она могла бы пойти. Его попытка к сближению с треском провалилась, нужен был новый план. Ждать, когда она вернется, было непозволительным расточительством времени.

Он долго бродил по деревне и окрестным полям, пока одна из узких тропок не завела его в лес. Бесцельные скитания с тяжелыми мыслями не самый лучший путеводитель по полудикой чаще, он ведь далеко не так хорошо изучил местность, как Рина. По правде говоря, те несколько вылазок на пару с Ри, одна из которых закончилась ливнем, вот и все его введение в топографию местности. Когда он понял, что окончательно заблудился, то вместе с осознанием того, что он может выйти из лесу уже в другом графстве, выбило из головы те ничтожные скаутские познание о мхе на севере и солнце на западе, которые он когда-то знал. Вскоре и солнце покинуло небосклон, а Лейфур все продолжал идти куда глаза глядят. Каково же было его удивление, когда глаза углядели озеро, о котором говорила Рина. Кривой толстый ствол дерева, которое практически лежало на водной глади. Он был уверен, что среди всех местных лесных озер, оно такое одно. Слишком много совпадений.

Лейфур не удержался от искушения и при всей плачевности положения решил искупаться. Вода должна была принести хотя бы какое-то облегчение, смыть до жути неудачный день. Но она оказалась до жути холодной, Ри наверняка шутила над ним, когда говорила, что купалась здесь. Мужчина только и успел выскочить на берег да поспешно одеться, когда на берегу появилась та, которую он поминал не самыми лестными словами, пока блуждал в лесу.

Девушка разулась и поставила босоножки у кривого дерева, за ними последовало и льняное платье, под которым была лишь нагота. Ри сделала несколько шагов по дереву, опустила ступню в воду, примеряясь к температуре, отошла на несколько шагов для разбега, но потом передумала и просто спрыгнула с дерева, нырнув в темные воды озера. Лейфур с беспокойством приподнялся и стал вглядываться в воду, Ри всплыла намного дальше, чем он мог ожидать и начала плескаться в ледяной воде, будто в теплой пенной ванной. Мужчина только улыбнулся. Ненормальная.

Ри проплыла вдоль лунной дорожки, которая покрылась рябью и начала сиять сотнями маленьких белых разбитых черепков, вновь нырнула и выплыла совсем близко от дерева. Девушка ловко взобралась на него и выпрямилась в лучах лунного света. Она улыбалась.

– Башня из слоновой кости и золотой чертог, – звучный мужской голос нарушил священную тишину ночи и уединения, Ри вздрогнула и обняла себя за плечи, пытаясь прикрыть наготу. Она сделала один неосторожный шаг, чтобы обернуться на звук голоса. – Вот теперь я понимаю эти образы как нельзя лучше, – прозвучало уже ближе, и Лейфур успел схватить ее прежде, чем она искупалась бы во второй раз.

– Animae periculum*, – нашлась с ответом девушка, когда сердцебиение перестало заглушать мысли.

Комментарий к My Ivory Fairy

* (лат.)опасность для души

http://vk.com/doyoubelieveinfaeries

Хештэг к главе #TuR_IvoryFairy

========== Stolen Child ==========

Loreena McKennitt – Stolen Child

После праздника урожая Рианнон стала сторониться государственных дел и присутствовала на совете лишь в том случае, когда это было необходимо. В одну ночь ей опостылели дела королевства, к которым она так отчаянно рвалась и была допущена во многом благодаря Ланцелоту. Рыцари Пуйла лишь посмеялись, когда королева не появилась во время обсуждения новых податей. Женщины переменчивы, им быстро наскучивают цифры да разговоры о проблемах страны.

Их леди удивились, когда Рианнон пришла к ним с положенной ее статусу свитой, присела с вышиванием и даже влилась в разговор о новых тканях да золотых нитях, которые недавно привозили купцы. Со дня урожая королева не оставалась одна, она присутствовала на всех увеселениях и обедах в сопровождении почетных матрон или прогуливалась в дворцовых садах в сопровождении служанок. Сперва такая перемена вызвала новые толки за ее спиной. Благородные дамы шептались, что королевский фаворит опостылел светлейшей государыне и теперь она, наконец, начнет вести себя так, чтобы тень позора не падала на отважного Пуйла.

Однако вскоре новые привычки королевы стали привычны, а само поведение ее стало так же скучно, как и ее вассалов, потому и сплетни сошли на нет. Рианнон вздохнула с облегчением. Нелегко ей было все эти дни выдерживать шепот за спиной, избегать Ланцелота и врать самой себе, что ничего не произошло.

Ланцелот несколько раз пытался поговорить со своей дамой сердца, он вызывался провожать Рианнон в покои после того, как она принимала в большом зале просителей, но та отказывалась, а за дверью ее неизменно ждали служанки. И словом не обменялись они с той самой ночи, а ему отчаянно хотелось услышать хоть что-то, кроме холодного официального приветствия.

Рианнон была неуловима, словно ветер, казалось, даже ее сон охраняли вездесущие благородные наставницы и служанки. Мужчина истратил всю свою хитрость и изворотливость, а в ответ получил лишь несколько затравленных взглядов и «Оставь меня», брошенное, когда он подал королеве, сходившей по ступеням в тронный зал, руку.

И он ее оставил в надежде, что его леди сменит гнев на милость и объяснит, за что он был изгнан и лишен возможности заслушать приговор. Леди только вздохнула спокойно, когда он бросил свои попытки украсть ее уединение. Она не знала, сколько еще выдержала бы прежде, чем сама нарушила молчание, если бы Ланцелот продолжил преследовать ее. В тот момент, когда в тронном зале он взял ее за руку, она чуть не сдалась. Неужели он не понимает, что их отношения должны были закончиться задолго до той ночи? Они сами спровоцировали то, что последовало. Переступили грань дозволенного. Если бы Пуйл только проникся подозрениями, которые распускает его двор…

И только этот самый двор затих и забыл все свои подозрения, принял Рианнон и списал ее прошлые оплошности на попытку приноровиться к местным обычаям, как толки вспыхнули с новой силой. Королева носила под сердцем наследника. И леди при дворе спорили, насколько он законный. Тут же припомнилась ее резкая перемена к Ланцелоту, и каша заварилась по новой, только на сей раз грозила ей куда более ужасными последствиями.

Основания для слухов не были беспочвенными, и Рианнон места себе не находила, думая, какими несчастьями обернется для них бастард, сын королевы и первого рыцаря, побратима короля. Она много раз срывалась бежать к Ланцелоту, но что бы это изменило? Что бы он сказал? На этот раз сам предложил бежать? Рианнон не спала ночами, решаясь сходить к знахарке, которая дала бы ей зелье, но не могла заставить себя. Она выглядела изможденной и все меньше времени проводила с придворными дамами, которые все списывали на ее материнские волнения и многозначительно улыбались мужьям, когда те спрашивали их о недуге королевы.

Неделя за неделей она все реже выходила из покоев, предоставленная самой себе и попечению служанок. Знатные леди изредка заходили к своей королеве, чтобы развлечь ее разговором, но она оказалась лучшим предметом для сплетен, чем собеседницей. Не находя в ней любопытного отклика на мелкие интриги, они разочарованные уходили, чтобы поведать о последних новостях более словоохотливым и отзывчивым. Лишь матроны засиживались у Рианнон подолгу, с ними она вела оживленные беседы, засыпала вопросами и внимательно выслушивала все, что они говорили.

Они-то частично и развеяли волнения, называя ее сына, а Рианнон была уверена, что боги благословили ее мальчиком, «Дитя Балтайна». Майское дитя будет счастливым, говорили они, и ей хотелось верить в это всем сердцем. Гври, золотоволосый, это имя было дано ему давным-давно, когда не было ни Рианнон, ни королевства Диведа, но всплыло в ее памяти только сейчас, когда она позволила себе полюбить малыша.

Майское дитя. Кто бы мог подумать, что не хороводы у костра, а тугие снопы пшеницы принесут ей ребенка. Гври, вспомнила она его имя, золотоволосый, как пшеничное поле, и улыбнулась впервые за долгое время.

– Гладис, дорогая, подай-ка мне накидку, – позвала она служанку. – Такая красота за окном, – с восторгом в голосе произнесла Рианнон в открытое окно и прохладный осенний воздух ворвался в спальню.

– Госпожа, Вы простудитесь, – забеспокоилась Гладис, накинула королеве на плечи меха и попыталась отвести от окна.

– Будет тебе, дорогая, еще только осень, а ты пытаешься надеться на меня полгардероба. Там ведь совсем не холодно.

– Мне было приказано ухаживать за Вами, моя госпожа, – служанка опустила голову, – Вы были так слабы в последнее время. Меня отругают, если я позволю Вам выйти налегке.

– Отругают? – удивилась Рианнон. – Неужто в этом замке кто-то обладает властью выше, чем моя?

Бедная девушка еще ниже опустила голову и согнулась в поклоне, что-то невнятно лепеча.

– Ладно, Гладис, кутай во что хочешь, только не делай из меня изверга, – устало согласилась Рианнон и сдалась на попечение служанки, которая старательно выполняла распоряжение дамы, имя которой королева не расслышала.

Рианнон в нетерпении сама распахнула двери и быстро пересекла длинный коридор, но на лестнице оказалось, что прыти у нее за эти месяцы значительно поубавилось, тут же ее нагнала служанка и выдала очередной свод правил и предостережений, который ей вдолбила в голову неизвестная леди. Рианнон решила после прогулки навестить эту главнокомандующую и узнать, кто из милых матрон, которые кружили вокруг нее и рассказывали о всяких глупостях, чтобы развлечь, превратился в дракониху.

– Ваша светлость, – поклонился мужчина, с которым она столкнулась у входа, не успела даже заметить, кто это, – рад, что вы чувствуете себя намного лучше, – его голос, несмотря на чопорность и церемонность, невозможно было спутать ни с каким другим.

– Ланцелот, – прошептала она почти беззвучно, весь воздух вышел, Рианнон почувствовала себя такой же обессиленной и несчастной, казалось, даже яркие краски осени померкли вместе с ее настроением. Она оперлась о стену, пытаясь унять дрожь и слабость. Он был самым последним человеком, которого Рианнон хотела сейчас видеть. Он не должен был знать о причине ее недуга, ведь она просто не смогла бы соврать, глядя ему в глаза.

Мужчина поднял на нее взгляд, бледная и исхудавшая, его дама куталась в широкую накидку, пряча под ней округлившийся живот.

– Рианнон… – молвил он, касаясь ее руки, – почему?

– Моя госпожа? – окликнула ее служанка. Рианнон отвела взор, слова так и остались несказанными, да и не нужны они были вовсе. Ланцелот прочел все в ее глазах.

– Да, Гладис. Я уже иду.

Комментарий к Stolen Child

http://vk.com/doyoubelieveinfaeries

Хештэг к главе #TuR_Child

========== When I Grow Up ==========

Fever Ray – When I Grow Up

Нечто тяжелое, а точнее не что иное как Плут, приземлилось девушке на живот, и она еле сдержала крик, который просился наружу вместе с выбитым воздухом. С добрым утром, Рина. Хорошо спалось? В отличие от всей ночи, последние несколько часов лучше некуда, но разве это когда-то волновало тирана и монстра четвероногого? Что вы, у него свои представления о распорядке дня и полное отсутствие совести.

Котяра под пристальным взглядом девушки еще немного покрутился на ней, утаптывая живот и ребра, а потом спрыгнул в ложбинку между ней и Лейфуром и попытался, расталкивая их в стороны, растянуться в длину. Рина подвинулась, уступая наглому животному, а Лейфуру хоть бы хны. Она еще немного полежала в постели, но сон уже не шел, осталась только тяжесть украденных у нее часов отдыха.

– Спасибо тебе, пушистый гаденыш, – сказала Ри, вставая с постели. – Попросишь у меня чего вкусненького, я тебе все припомню.

Гаденыш и ухом не повел в сторону беспочвенных угроз, демонстративно отвернувшись в другую сторону. Проигнорированная котом, девушка решила принять оскорбление достойно, смириться с тем, что день предполагает быть хуже некуда, и отправилась отпаивать себя травяным чаем.

Кот тем временем удобно разместился на еще теплой после Рины подушке, повернувшись задом к мирно посапывающему Лейфуру. Судя по его недовольной морде, ученые-исследователи, которые видели в таком поведении животного полное и безоговорочное доверие, к тому, к кому они поворачиваются спиной, были верны не во всех случаях. Перефразируя герра Фрейда, иногда кошачья задница, повернутая к лицу человека, это просто кошачья задница.

Ри прыснула со смеху и чуть не подавилась чаем. Она отставила чашку на подоконник и вытерла лицо рукавом халата, попутно в него же и откашливаясь. Плут оторвал морду от подушки и настороженно покосился на источник звука, но счел происшествие недостойным излишнего беспокойства и опустил голову, прикрыв ее лапой. Да, глупо вышло, настолько, что даже кот изобразил феспалм. Лейфур, если увидит этот цирк, долго будет донимать шуточками по поводу ее неуклюжести. Но мужчина спал сном младенца и не замечал даже кота, который пристроился к нему почти вплотную и бил хвостом по лицу.

Еще бы, бедолага вчера натерпелся за все, чего не сделал, и еще немного впрок. Зря он воспринял церковную латынь как знак всепрощения и полез целоваться. Рина была уже готова сменить гнев на милость, особенно отдышавшись после перепуга и в благодарность за какое-никакое спасение (по сути, он просто вытер ее о свои сухие вещи, предотвращая падение), но неожиданное сближение вызвало обратную реакцию – девушка толкнула его, оправив поплавать в одежде.

– За что? – воскликнул он, выныривая на поверхность и отплевываясь от воды.

Вид у него был настолько жалкий, что Рина, не задумываясь, склонилась к нему и протянула руку. Лейфур же потянул ее за собой и попытался доплыть до ивы раньше, чем девушка опомнится. Но не тут-то было, она, в отличие от мужчины, чувствовала себя в ледяной воде на удивление прекрасно, и тут же среагировала на грязный прием, схватив его за ногу, как ундина. Потеряв ее из виду и со свей прытью пытаясь выбраться на берег из ледяного озера, впору было подумать, что на дно его тянут действительно русалки, он пытался вырваться из ее рук и побыстрее вылезти из воды, а Рина все смеялась. Посмотри кто на это со стороны: темное озеро, полнолуние, звонкий смех и плеск воды в отчаянных попытках освободиться – картина, достойная фильма ужасов.

– Сдаюсь, – задыхаясь, сказал Лейфур.

– Что, прости, я за плеском воды не расслышала, – девушка решила его поддразнить.

– Сдаюсь! – крикнул он с раздражением.

– Ну и зануда, – проворчала Ри, отпустив его, в два счета выбралась на берег и отправилась на поиски платья и полотенца, предоставив ему на этот раз взбираться на иву самостоятельно.

Она прекрасно позаботилась о себе, переведя спасительное для Лейфура полотенце на свои длинные волосы, надела платье и чувствовала себя превосходно. Бодрой и полной сил, а еще совсем немного отомщенной. Он же в мокрой одежде и под свежим ветром с озера совсем съежился и еле переставлял ноги.

– Держи, – она протянула влажное полотенце, все же лучше, чем промокшие джинсы и рубашка. – Знала бы, что ты такой мерзляк, оставила бы полотенце для тебя лично, – девушка попыталась раскаяться, но, смотря на то, как у него зуб на зуб не попадает, это получалось из ряда вон плохо.

Уговорами и поцелуями (а как бы хотелось пинками, но совесть не позволяла) она довела его до своего дома. Путь, который Рина преодолевала за полчаса, растянулся бесконечно долго, а ее спутник превратился в капризного маленького мальчика, то и дело сообщавшего, что ему холодно и он вот-вот подхватит, если еще не подхватил, грипп, простуду, неизвестную науке болячку.

Когда они, наконец, переступили порог, Рина готова была упасть прямо на коврике, свернуться калачиком и заснуть. Но гость настоял на том, чтобы не просто дойти до постели, а еще и найти где-то в завалах вещей теплое одеяло, согреть ему чайник и напоить чем-то горячим. А потом он потянул к ней свои ледяные руки – и сна ни в одном глазу не бывало, зато сам отключился почти сразу, как только забрался в постель.

И дрых без задних ног до сих пор. Рина завистливо поглядывала на Лейфура, пока сама не смежила веки, заразившись его безмятежностью.

– На стуле, скрючившись в три погибели, спится лучше?

Его бодрый с насмешкой голос прозвучал совсем близко, Рина вздрогнула и чуть не вывалилась из своего опасного гнезда. Она успела опереться рукой о стену и восстановить равновесие. Резкое движение отдалось тупой болью в голове, девушка схватилась за виски и подтянула ноги к груди, вновь свернувшись в подобие позы эмбриона.

– Это значит, что ты все еще не хочешь меня видеть?

– Это значит, что у меня жутко болит голова, – пробубнила она себе в колени и прикрыла глаза. Как день начался… не могли эти чертовы сны уйти просто так, развеяться в солнечном свете и не оставить ей никакого подарочка на память.

– Ну хоть здесь я не виноват, – вздохнул он и присел рядом на пол. – Завтрак готовлю я?

Ага, не отрывая задницу от пола, хотела съязвить она в ответ, но решила не раздражать свою несчастную голову лишними звуками и движениями. Но Плут был совершенно иного мнения, он вообще сегодня был чрезмерно самостоятельным и решительным. Решил довести ее до ручки. Кот противно мяукнул и потерся хвостом о ноги девушки.

– Извести меня собрался?! – крикнула она, поднимаясь. – Пошел прочь, скотина! – И замахнулась на Плута тапкой.

– Тише, Ри, – прошептал Лейфур, обнимая ее, и забрал бесполезный снаряд, – себе же хуже делаешь.

– Просто убери его, – проскулила она капризным детским голосом, – сейчас же, – и топнула ножкой.

– Как скажешь, – сказал он и, поцеловав ее в лоб, усадил на кровать.

Плут, почуяв неладное, начал отступать, но пресловутая кошачья чуйка на этот раз отказала, и Лейфур без труда смог схватить его за шкирки и выставить за порог.

Комментарий к When I Grow Up

http://vk.com/doyoubelieveinfaeries

Хештэг к главе #TuR_GrowUp

========== Totems ==========

Nebelhexë – Totems

Кот успешно, благодаря ускорительному пинку, но с недовольным ворчанием улепетал в объятия живописной ирландской природы, а Лейфур второпях захлопнул дверь и тут же пожалел об этом, услышав приглушенный подушкой стон.

– Прости, Ри, – он присел на кровать, поправил сползшее одеяло, – зато Плута выставил, – и натянуто улыбнулся.

Девушка подняла на него измученный взор, в котором сквозила раздраженность, и вновь рухнула лицом в подушку, проворчав:

– Вы сегодня оба сговорились довести меня до нервного срыва.

– Не знаю, на что ты там жаловалась подушке, но, быть может, я тоже смогу тебе чем-то помочь? Сходить за таблетками от мигрени или снотворного купить?

Он осторожно гладил ее по плечам, по волосам, боясь вызвать очередной приступ раздражения и вновь стать персоной нон грата в этом доме. Рина знала, что ведет себя как капризный ребенок, еще хуже, чем Лейфур вчера, но ничего не могла с собой поделать. Головная боль, злость на себя и на него, а еще этот чертов кот. Сегодня она на собственной шкуре испытала всю его «адскость», похоже, местные не зря невзлюбили Плута. Только почему он решил проявить свой нрав по отношению к ней именно сейчас? Потому что сегодня не твой день, Рина. Просто завернись в одеяло и переспи его как страшный сон.

– Рина? – тихий вкрадчивый голос.

Ей до чертиков хотелось огрызнуться и отправить Лейфура восвояси следом за котом, но тут она вспомнила о своем небезосновательном решении не покидать пределы кровати в течение ближайших суток, а потому ответила:

– Завари мне чай, нечего травить всякой химией.

Лейфур поцеловал ее в затылок.

– Как скажешь, – примирительно сказал он и отправился выполнять указания. Рина проворчала еще что-то невнятное, и мужчина просто не смог сдержаться и ответил: – Если от того, что ты ведешь себя как капризная маленькая девочка, тебе легчает, можешь продолжать.

– Благодарю, доктор. Ваша забота и искреннее беспокойство поистине бесценны, – ответила она на удивление внятно. Лейфур обернулся и увидел шалаш из одеяла, прислонившийся к стенке, в который была тщательно завернута его не в меру саркастичная пациентка.

Девушка выглядела настолько измотанной, что у него отпала всякая охота продолжать спор, победа в котором будет по меньшей мере нечестной и не принесет никакого удовольствия. Он присел рядом и уложил ее к себе на колени.

– Если бы я знал, что ты отказываешься потому, что процесс настолько мучителен, я бы не настаивал. Я бы нашел другой способ.

Он держал в руках ее холодные ладони, пытаясь отогреть их, его голос звучал отстраненно, будто внутренние размышления случайно неосознанно сорвались с языка. Когда девушка заговорила, он даже вздрогнул от неожиданности.

– Если бы я знала, что на этот раз все обернется так, то попросила бы Мари прогнать тебя, даже не встречаясь. Когда я раньше рисовала, это происходило совершенно не так. Я видела сны, которые становились картинами. Разговаривала с человеком, его слова тоже ложились на полотно. Да, проводить целые дни с холстом и красками, словно одержимая, было довольно выматывающим процессом, но усталость была иная, приятная. Такая, которая приходит с завершением работы, с осознанием того, что я сделала что-то правильное. А с тобой…

– Ты не можешь вспомнить ни единого сна. Или не хочешь?

Рина, возмущенная таким предположением, попыталась подняться с его колен, но Лейфур лишь крепче обнял девушку.

– Да не вырывайся ты, будто я нанес смертельную обиду. Я не имел в виду, что ты сознательно и из любви к мазохизму отвергаешь свой дар. Возможно, что-то в глубине души, где-то на подсознательном уровне бьет тревогу. Не хочет поднимать на поверхность то, что тебя расстроит. И этот конфликт откликается не самыми приятными ощущениями в твоем теле.

– Спасибо, доктор, вы меня просто исцелили своим аматорским изложением теории сновидений. Только вот что в твоей судьбе может опечалить меня настолько, что подсознание решает заменить призрачную душевную боль вполне реальной головной?

– Не знаю, дорогая, может, ты видишь, как я счастливо веду под венец кого-то другого и не можешь мне этого простить?

Ри фыркнула в ответ, не удостоив и словом его самовлюбленные теории.

– Вот только не надо делать вид, что я тебе безразличен, иначе ты бы уже давно прогнала Лейфура Норманнсона следом за котом любоваться волшебной ирландской природой.

– Болтай поменьше, чай выкипает, – фыркнула она в ответ и поднялась, чтобы выпустить его. Скрыть волнение от вполне очевидного разоблачения получилось почти идеально, только вот голос в конце слегка дрогнул и Лейфур улыбнулся, почуяв, что задел ее больше, чем она показывает.

– А если серьезно, Рина, мне кажется, не стоит исключать вариант. Не знаю почему, то ты неосознанно не хочешь помнить. Неужели тебе самой неинтересно?

– И что мне сделать? Сказать “Чудо психологический барьер, отпусти” и трижды плюнуть через левое плечо?

Она приняла горячую чашку из его рук, и с каждым глотком травяного настоя ей становилось все легче слушать невероятные теории Норманнсона и, что еще более странно, соглашаться с ними. По правде говоря, Ри согласилась бы даже оставлять мясной пирог и шерри Санта-Клаусу и прочим изначально языческим божествам лишь бы забыть об этом кошмаре и не бояться засыпать.

– Сомневаюсь, что такой вариант подействует. Сомневаюсь, что и мое предложение поможет тебе… – он смолк, будто и так сказал лишнего.

– Предложение со снотворным? Или с плевкам через плечо надо будет еще и на правой ноге поскакать? Мне уже все равно, если есть хоть шанс, что это подействует.

– Возможно, это не такое безумие, особенно если вспомнить, что у тебя на пороге всегда стоит молоко для волшебного народца, – улыбнулся мужчина, Ри напряглась, готовясь отразить его насмешки, но он решил замять тему с ее суеверностью и изложил план ничуть не лучше: – То, что я предлагаю, тоже лишь сказка из области тех, которыми тебя потчуют местные. Можно сделать талисман, который помог бы тебе контролировать сны.

– Кота в жертву принести случайно не надо? Есть тут у меня один проштрафившийся, – поинтересовалась Рина, иронично вздернув бровь.

– Раз ты так скептически настроена, скорее всего, и продолжать не стоит. Думаешь, я каждый день предлагаю подобное?

– Кто тебя знает, может, это твой способ закадрить девушку.

Лейфур поднялся с кровати, но Ри остановила его, схватив за руку.

– Продолжай, я слушаю.

Комментарий к Totems

http://vk.com/doyoubelieveinfaeries

Хештэг к главе #TuR_Totems

========== Loki ==========

Sieben – Loki

Под каменными сводами главного зала вновь было многолюдно, все камины весело потрескивали огнем, а на столах исходила паром первая смена блюд, но Рианнон даже через подбитые мехом одеяния чувствовала сковавший Дивед йольский мороз. Она бы с большим удовольствием куталась сейчас в меха у себя в покоях, но сегодня ей необходимо было совершить древний ритуал этих мест, показать, что она чтит обычай народа своего мужа и любит своих подданных, как истинная королева.

Иона, ее нянька-дракониха, скрепя сердце позволила своей подопечной присутствовать на пиру, ведь разрешиться от бремени королева Рианнон должна была в Ночь Матерей, в чем все фрейлины и служанки видели счастливый знак для ребенка. Гонец, отправленный к королю с вестью о наследнике, вернулся раньше Пуйла и сообщил, что тот вернется не раньше утра, обоз и свита задерживали государя в пути. Потому-то Рианнон сейчас и стояла посреди зала, неуютно кутаясь от холода и любопытных взоров. Только королеве после короля положено право первой зажечь свечу.

На полу, обрамленная массивными столами, лежала Йольская спираль, выложенная еловыми да сосновыми ветками, а в ее центре высилась свеча, от которой и должно было зажечь все последующие. Королева первой ступила на путь, держа в руках две свечи, свою и сына, который, благодаря небу и провидению, спас ее сперва от пересудов, а потом и от гнева государева. Она медленно прошла весь извилистый путь к центру и опустилась к огню, утратив свою прежнюю легкость шага да удалость, подняться было тяжело, как и оставить свечи на спирали. Подданные, склонив головы, ждали, пока их королева завершит ритуал, чтобы последовать за ней и полностью осветить всю еловую спираль.

Стоило только ей отступить от спирали, как Иона тут же подхватила ее под руки и повела к помосту, где усадила в центре главного стола, чтобы королева могла видеть своих подданных. Нянька накинула на ноги Рианнон теплую медвежью шкуру и налила немного вина, чтобы вернуть щекам королевы румянец. Как ни уверяла ее госпожа, что прекрасно себя чувствует, Иона не отошла от нее ни на шаг.

Следующим за королевой на спираль ступил верный рыцарь ее светлости, Ланцелот. Она мастерски избегала его взгляда, когда он стоял так близко, что, несмотря на оживленный гул, могла слышать его дыхание, Иона умыкнула ее из толпы раньше, чем он смог с ней хоть словом обмолвиться. Зато теперь Ланцелот стоял прямо напротив нее, от пристального и тревожного взгляда его зеленых очей было не спрятаться. Она тщетно пыталась принять его вызов и невозмутимо ответить холодностью и безразличием, но скоро сдалась и обратилась к своей няньке с каким-то насущным вопросом, та принялась ей что-то растолковывать, а рыцарь, понурив голову, пошел вперед.

Весь двор тоненьким ручейком потек по проторенной дороге, а когда последний путник сошел со спирали, Рианнон встала и, подняв кубок, пожелала своим подданным ласковых зим и многих весен. Общий гул и праздничная суматоха рассаживающихся по местам высоких гостей скрыли исчезновение королевы. Лишь когда все столы были заполнены, Ланцелот увидел, что она отсутствует, а это могло означать лишь одно – ее срок подошел.

Он хотел было сразу бежать к ее покоям, но с беспокойством и опрометчивыми поступками пришлось повременить. За отсутствием королевы, первому рыцарю пришлось взять торжество в свои руки: развлекать беседой сидящих на помосте, произносить хвалебные речи во славу праздника и короля с королевой, а также отвечать на сальные шуточки по поводу того, почему так скоро удалилась прекрасная Рианнон.

Как только праздник превратился в необузданное пьянство: за сменой блюд давно перестали следить и несли горластым рыцарям в основном только кувшины с вином и медом, людской крик смешался с собачим гавканьем и рычанием, кто дрался за бокал вина, кто за кость – Ланцелот уличил момент и улизнул из разверзающейся в главном зале вакханалии.

Он выбежал на морозный колючий снег, не желая плутать по замку, и направился прямиком к королевской башне, с силой оттолкнул привратника у двери, который все лепетал, что ему туда нельзя, миледи устала и не принимает, взбежал по лестнице, и когда, замедлив ход, направился к ее покоям, сердце чуть не выскакивало из груди от изнурительной спешки.

– Тебе туда нельзя, Ланцелот, – старая дракониха преградила ему путь, уперев руки в боки, – будь ты хоть самим королем, не пустила бы.

– К черту тебя с твоим королем! – в сердцах крикнул он, и, услышав очередной крик Рианнон, бесцеремонно убрал Иону с пути. – Старая глупая бабенка, – проворчал он уже внутри и захлопнул за собой дверь и, заперев на засов, отрезал шум и гвалт, который та подняла.

Его королева лежала раскинувшись меж сбитых одеял, изможденная, бледная, ее золотые локоны слиплись от пота, а лицо исказила гримаса боли.

– Рианнон! – вскрикнул он, всполошив служанок да повитуху.

Рианнон приподнялась на локтях, чтобы посмотреть на него. Выцветшие, подернутые пеленой усталости голубые глаза с упреком посмотрели на Ланцелота.

– Нравится то, что ты видишь? – едва успела спросить она, следующая фраза утонула в новом истошном крике.

Ланцелот бросился к ней, не обращая внимания на служанку, которая по приказу повитухи угощала его неслабыми, судя по хлесткому звуку, ударами мокрого полотенца. Рианнон слабо улыбнулась, когда увидела своего храброго рыцаря опустившегося на одно колено у ее ложа и верную Гладис, которая нещадно обрабатывала его полотенцем.

– Оставь его, – прошептала королева одними губами и протянула слабую руку, чтобы убрать со лба своего рыцаря мокрый от снего непослушный локон. Он взял ее за руку и поцеловал.

– Тогда пускай не мешается, – фыркнула повитуха. – Где это видано, чтобы пускать мужчину… – из-за крика Рианнон все еще различалось непрекращающееся ворчание старухи: – Знала бы, что королевы такие крикливые, нашла бы, чем заткнуть уши. И королевские отпрыски тоже, – добавила она, принимая мальчика.