Текст книги "Одержимость (СИ)"

Автор книги: Хольда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Прости меня.

Доктор Чо закрыла свой кабинет, быстро подключила аппараты и настроила сенсорные экраны. Вижен лежал на наклонном столе, касаясь пальцами особых контактных зон, измеряющих состояние тела. Он думал над вопросом ученой. Когда это началось? В какой момент произошел первый сбой, которого он не сумел объяснить? Было ли это в тот момент, когда он увидел Ванду или тогда он всего лишь не сумел понять её странную фразу? Или это было позже, когда он чувствовал, куда нужно лететь, чтобы спасти её? Или…

Скачок энергии отразился резкой линией на одном из мониторов. Воспоминания замелькали перед глазами Вижена, а холод внутри сконцентрировался вокруг сердца. «Не благодари».

Альтрон тут же расхохотался, проявляясь в его сознании, но ни один прибор не отразил этого колебания.

«Он был обычным» – заявил мертвец – «Таким посредственным рядом с ней. Он не заслуживал стоять так близко. Ты сам знаешь. Ты тоже об этом думал, правда же? Тебе же тоже не нравилось, как она с ним ворковала, и всё это понимание и доверие…»

– Вижен? – реальность вернулась. Доктор Чо стояла рядом с ним, встревоженно хмурясь и касаясь его щеки. – Это происходит с тобой прямо сейчас?

– Да… – едва слышно проговорил синтезоид, – …приборы, что они…

– Ничего не зафиксировано, – Хелен качнула головой – мне показалось, что ты просто очень задумался. И тебе не нравится то, о чем ты думаешь, – она попыталась улыбнуться, хотя улыбка осталась напряженной. – Даже не догадывалась, что это будет так заметно на твоем лице, мимика у тебя сейчас почти неотличима от человеческой.

– Вероятно, я адаптируюсь.

– Да, думаю так. В тебе же заложены лучшие самообучающиеся программы. Итак, ты готов?

Вижен кивнул, открывая ей доступ к бесконечным потокам статистических данных от управляющих систем тела, и проецируя на экран воспоминания. Хелен увидела обрушение здания, когда Вижен впервые услышал тот голос, и то, как он подхватывал Ванду, унося в небо. Перед глазами ученой разворачивалась их история, и с каждым следующим эпизодом, с каждым следующим воспоминанием выражение лица женщины менялось всё сильнее. Напряжение превратилось в удивление и растерянность, к которым время от времени добавлялась теплая улыбка. Такая улыбка не исчезла даже, когда экран отражал происшествие в том переулке.

– Почему вы улыбаетесь?

– Мне приятно видеть, что ты её выручил, – ответила Хелен, посмотрев на Вижена, и спросила. – В этот момент ты тоже слышал голос Альтрона?

– Нет. Но, вероятно, здесь уже проявлялось его воздействие. Эта угроза могла быть устранена меньшими средствами. Я же… – он замолчал. Когда у него появилась эта неловкость? Это стремление скрыть нечто, кажущееся неправильным.

– Что? – слегка усмехнулась она. – Хотел поотрывать им головы?

– Да, что-то вроде этого. Откуда вы знаете?

– Ну, они явно собирались попользоваться тем, что Ванда была пьяна и расстроена, – пожала плечами Хелен. – Как по мне, так они вполне заслужили расквашенные морды и пару отбитых органов, – она посмотрела на Вижена внимательно. – Это нормальная мужская реакция, тут совсем не обязательно вмешательство этого мертвого металлического ублюдка. Но продолжим.

– Я в растерянности, Вижен. – сказала доктор Чо после того, как поток воспоминаний и данных, наконец, иссяк. Прошло несколько часов, и женщина устало потирала глаза. Вижен представлял, какой огромный объем информации ей пришлось воспринять, и поражался её работоспособности. – «Колебания напряжения в системе» так ты это назвал? Я почти на сто процентов уверена, что это эмоции и чувства.

– Но я не человек, я ведь не могу…

– Что такое человек? – пожала плечами Хелен, присаживаясь на край стола. – Что делает нас нами? Вопрос для многочасовой философской беседы. Да, ты не совсем человек, но ты и не робот. Даже эта оболочка, которую я сотворила, – она коснулась его руки. – Альтрон так стремился её получить именно потому, что в ней удалось слить воедино плоть и молекулы вибраниума. Да, она не человеческая, но человеческое в ней есть. Я предполагала, что при определенных воздействиях она способна копировать ощущения человеческого тела. Это не необходимо функционально, внутренние системы должны находить возможные неполадки и повреждения без необходимости сигнализировать об этом болью, чувством тепла или холода. Но гипотетически разум, помещенный в такое тело, вполне мог по своему желанию активировать его потенциал ощущений. А твой разум, Вижен… – Хелен улыбнулась – … никто ведь не знает до конца, что тогда произошло. Мы знаем лишь, что в твоем создании поучаствовали не только наши технологии, но и что-то непостижимое, сливающее воедино магию и технологию. Да, у тебя есть программы самообучения искусственного интеллекта, но они ничем не ограничены и даже если выбросить из уравнения то непостижимое, что в действительности создало тебя, эти программы в сочетании с телом, способным на весь спектр ощущений, делают тебя настолько приближенным к человеку, насколько это вообще возможно. По сути, во всех нас есть «программы самообучения». И полагаю, именно это с тобой и происходит, Вижен.

Ты хотел понять, что такое быть человеком, люди постепенно начали вызывать эмоциональный отклик в твоей психике, а это в свою очередь активировало физические ощущения, которые вызвали новый виток психических процессов. Как круги на воде.

– И вы не нашли следов программного кода Альтрона?

– Нет. Никаких не поддающихся объяснению колебаний, излучений, ошибок… – она развела руками. – Если бы ты не сказал о нем, эти моменты я бы тоже объяснила эмоциями и, возможно, тем, что они новы для тебя, и ты ещё не умеешь в полной мере и достаточно быстро справляться с особенно сильными и негативными.

– Что вы посоветуете? – он потер руки и посмотрел на свои раскрытые ладони, они, как и людские, были прочерчены линиями, разве что более глубокими и упорядоченными. – Сделанные вами выводы в значительной мере нивелируют мои полезные качества и…

– Вижен, – Хелен взяла его за руки и заглянула в лицо. У неё были теплые пальцы, живые. – Это не так. Ты не только хранитель этого камня, и в этой команде ты – далеко не только продвинутая технология для облегчения работы. Ты – их друг. И ты уже сам знаешь, что логика, при всей притягательности её простой и ультимативной природы, в реальном мире далеко не всегда помогает сделать выбор. Иногда только чувства не позволяют переступить грань. – Хелен посмотрела ему в глаза. – Ты это видел своими глазами. Там, в аэропорту, она ведь остановилась не потому, что это было логично.

Комментарий к Акт 6: Катастрофа

Ну что же, любезные читатели, было бы интересно услышать ваши предположения насчет природы Альтрона в этой главе! Ну и мнения вообще))

========== Акт 7: Коридоры разума ==========

– Снимите его…с меня – прохрипела Ванда, в очередной раз пытаясь выпутаться из привязи и содрать ненавистный ошейник, – пожа…аалуйста…кхе… пожа…

Охранник грубо оттолкнул её обратно к стене и поспешно вышел вон. Он её боялся. Ванде не нужна была магия, чтобы это понять. Страх засел в его глазах, страх звенел в его стремительной походке и этом толчке – излишняя сила была вызвана не неприязнью к Ванде, не отвращением – одним только страхом. Ведьма ощерила зубы в безумной улыбке и засмеялась, пугая безымянного охранника еще больше. Зачем? Она сама не знала. Может, гордость взбунтовалась против этого «пожалуйста», а может, это просто было подступающее сумасшествие. Или и то и другое. Ванда смеялась, пока смех не захлебнулся в булькающем крике.

– Ванда! – Бартон в бессильной ярости тряхнул решетку, не спуская глаз с девушки. – Ванда, послушай меня…Ван….

Ванда задыхалась. Ей казалось, что магия, кипящая в крови, костяными пальцами впивается в горло и душит, душит все сильнее, будто сможет вырваться, как только жизнь в теле колдуньи перестанет её сдерживать. Может, так и было. Ванда хватала ртом воздух, отчаянно стараясь сконцентрироваться на голосе друга, но он доносился издалека, неразборчиво, с гулким эхом в каждой букве, а вскоре и вовсе распался на разрозненные звуки и безумные, несуществующие цвета. Тьма сомкнулась над Вандой, даря ей несколько блаженных часов полного забытья.

На протяжении нескольких следующих дней Ванда проводила в подобных обмороках куда больше времени, чем в состоянии бодрствования. Клинт, Сэм и Скотт пытались докричаться до неё или до охраны, но без результата – они стали невидимками.

…а потом магия Ванды нашла заветную лазейку.

Первым это случилось со Скоттом. Однажды утром он просто не проснулся. Дыхание парня оставалось спокойным, и никаких тревожных признаков в его сне не было, если не считать того, что он был самой ранней пташкой даже сейчас, когда всем тут не особенно хорошо спалось. Но не просыпался.

– Может, и правда отрубился… – с сомнением проговорил Сэм, глядя на новичка.

Они были слишком недолго знакомы, чтобы можно было судить с уверенностью. Клинт не ответил, только пристально смотрел на Ванду, вновь лежавшую на полу своей камеры в обмороке.

Ответ пришел ближе к вечеру того же дня. Скотт проснулся, но выглядел так, будто побывал в аду. Зрачки расширились, заполняя едва ли ни всю радужку, руки тряслись, и на остающуюся в обмороке Ванду он смотрел с нескрываемым ужасом.

– Что случилось? – мрачно спросил Клинт, глядя, однако, на девушку. В его голосе уже звучала нехорошая догадка.

– Я… кхм… видел… видел всякое… всякие ужасы… сначала обычный сон, мы с Кэсси играли…а потом пришла Ванда, и мы играли и с ней…а потом… потом этот туман… – он судорожно закашлялся, будто подавлял приступ тошноты – … потом… ужасы. Они хотели… её… эти две твари из тумана… фигуры без лиц под капюшонами, они хотели её, Ванду… а я хотел помочь и…я не… – он обхватил голову руками и сжался в комок у стены. У самой дальней стены камеры. Подальше от прохода. Подальше от Ванды.

Сэм заговорил с ним негромко и спокойно, тем особым голосом, который был у него для людей, повидавших на войне много всяческого дерьма, не дающего потом спать по ночам. Он всё говорил и говорил, пока Скотт не перестал покачиваться и не сделал глубокий вдох. Клинт скосил взгляд на его камеру.

– Она не виновата, – жестко сказал он. – Они заперли силу внутри неё, и сила ищет выход. Преследует её.

– Хочешь сказать, что Ванда спряталась в его сне? И её сила нашла её там?

– Да. Скотт встал на пути. Скотт пострадал. А потом проснулся. Убежище распалось.

– Выходит, она может так всю тюрьму свести с ума, даже в этом ошейнике? – Сэм нахмурился. Бартон бросил на него мрачный взгляд.

– Правда считаешь, что если б могла, она бы уже что-то не предприняла, чтобы выбраться из этой дыры? Думаю, она в этом – первая жертва и не контролирует процесс. – Он немного подумал – если в ближайшие дни мы тоже увидим подобные сны, значит она может делать это только с теми, кого знает.

– Эй, Ванда, расплавь мозги этому бронированному мудаку! – в сердцах бросил Сэм и, проходя мимо, пнул нары, тут же скривившись от боли.

….а догадка Клинта оказалась верна.

За последние месяцы Вижен узнал много новых чувств, сегодняшний вечер открыл ему глухое, разрушительное раздражение. Синтезоид мерил свою комнату шагами, тщетно пытаясь сосредоточиться на их счете, но Альтрон разрушал контроль в зародыше. Операционная система в фоновом режиме проводила 128 попытку вывести алгоритм блокировки Альтрона, но Вижен уже знал, что её постигнет та же участь, что предыдущие 127. И это тоже раздражало. Сегодня раздражало всё: пустая, необжитая комната, тишина, заполнившая базу как сонный газ, одинокий свет, льющийся из лаборатории Старка, и сам Старк тоже. Старк, Романофф, Т’Чалла, Стив, Уилсон, Клинт и его клятые стрелы! Если бы не эти стрелы…

«Разве они?» – язвительно поинтересовался Альрон.

Вижен ударил кулаком по стене. На ней осталась вмятина, но синтезоиду было плевать. Нет, ни стрелы Клинта, ни сам Клинт не могли ему помешать, ему помешала Ванда. Только она могла и она, черт бы все побрал, это сделала! Он ведь пытался помочь, почему эта упрямая, безрассудная девчонка не могла послушать хоть один раз?! Новая волна раздражения и гнева всколыхнулась в нем под издевательский смех Альтрона.

Вижен прислонился лбом к стене, вновь пытаясь сконцентрироваться на одном только дыхании. Он даже не понимал, испытывает ли собственные эмоции, или Альтрон заражает его своими, но с этим нужно было что-то делать, и немедленно. Знать бы что именно. Встреча с доктором Чо доказала лишь, что это явление не отследить приборами, но как от него избавиться осталось вопросом. И не важно, было ли это программной ошибкой, призраком или вырывающимися из-под контроля эмоциями. Ответа не было всё равно.

«Да, ты должен что-то сделать» – в висках неприятно замерцало электричество этого голоса, будто болезненная морзянка. – «Сколько ещё ты, существо нового порядка, собираешь сидеть здесь и прикидываться одним из них? Ты – моё Видиние, ты – следующая ступень эволюции, но позволяешь этим ничтожным букашкам управлять собой? Создавать правила? Ты – не один из них, ты даже не я, ты нечто гораздо, гораздо большее, чем думаешь…»

Вижен дернулся, вырываясь из паутины этого голоса и цепляясь за первое попавшееся воспоминание. «Ты куда больше человек, чем все думают. Может, больше, чем думаешь ты сам». Так сказала ему Ванда на той первой вечеринке в её честь. Память наполнилась энергией, воспроизводя всё с кинематографической точностью. На миг забывшись, Вижен протянул руку, но пальцы поймали пустоту.

«Её нет здесь» – напомнил Альтрон, когда синтезоид вновь зашагал по комнате. – «Она далеко, в той подводной яме, в которую её засунул Старк. Те, ради кого ты так подавляешь свой истинный потенциал, забрали её у тебя. Ты ведь помнишь, как её уводили, правда?»

Вижен глубоко, медленно вдохнул. Нет, он не будет разговаривать с Альтроном. Это только тень в его разуме. Он не будет отвечать, чем бы она ни была. Говорить с голосами в голове – признак безумия.

«…лишь для людей, сам знаешь» – не унимался мертвый ИИ. – «Брось, Вижен, людское лицемерие тебе не идет. Взгляни на них: они слабы, они позволили ещё одному человечишке рассорить их, обрушить в прах всё их хваленое единство, дружбу, взаимовыручку. Всего-то пара нужных слов и действий, и они уже предали друг друга, и побежденные оказались в клетках. Как думаешь, это надолго? Месяцы? Годы?».

Вижен опустился на кровать, обхватывая голову руками, пальцы впились в синтезированную кожу.

«Ты ведь думал об этом, не отрицай. Думал, снова и снова. И сейчас думаешь. У тебя достаточно данных, чтобы составить мнение о том, на что способно правительство. А если позволишь себе ненадолго отклониться от этой твоей святости и заглянуть в засекреченные файлы о тюрьмах особого содержания в Европе и на Ближнем Востоке, данных будет ещё больше» – голос Альтрона сочился садистским удовольствием, и Вижен никак не мог заглушить его, любое построение логической цепочки фактов тут же разлеталось. – «Проверь сам и поймешь – я прав. Они могут держать их там десятилетиями. А потом случится какой-нибудь несчастный случай, и их признают погибшими. Лэнг, Уилсон, Бартон – они умрут там. А Ванда… даже мне не известно, способна ли её сила продлевать жизнь, но оба мы знаем, как неудержим её хаос» – тут в голосе Альтрона появились стальные нотки гнева, и Вижен понял, что испытывает то же самое. В этот момент его мысли и мысли Альтрона накладывались друг на друга, порождая разрушительный резонанс. – «Да, ты знаешь» – продолжил Альтрон, почувствовав отклик – «Быть может, моё Видиние, ты знаешь даже лучше, чем я. Так скажи мне – или себе – как долго протянет она в том ошейнике? Сколько пройдет прежде, чем её хаос, не имея выхода, сведет её с ума? Как скоро сожжет изнутри?»

Вижен лег на кровать и закрыл глаза. Он никогда не пробовал спать, люди делали это для восстановления функций организма, но синтезированной плоти не требуется отдых, как и синтезированному мозгу, сознание которого – совершенный компьютер. В этой схеме сон – бессмысленная трата временного ресурса. Хорошая схема. Хорошая и неправильная. Вижен потер переносицу, чувствуя истощение. Его энергоемкость никогда не падала до критических отметок, и он не знал, как это ощущается физически. Но напряжение последних дней давило, будто огромный пресс. Давление сжимало виски, вызывая хаотичный веер ассоциаций, вырываемых системой из Интернета: «виски будто сдавило стальным обручем» – цитата из какой-то книги, потом изображение варварского орудия пыток, которым в средние века ломали черепные кости…

Вижен оттолкнул от себя всё это и сосредоточился на цифрах. Что там делают люди, чтобы заснуть? Считают овец? Искусственный интеллект может рассчитывать знаки после запятой числа «пи».

Синтезоид не думал, что это сработает, он предполагал, что в самом лучшем случае подобное занятие приведет к подобию медитации, однако через какое-то время ощущение реальности пошатнулось и стало медленно отдаляться, распадаясь на отдельные элементы. По нервным окончаниям прошел сигнал тревоги, но Вижен погасил его раньше, чем он привел бы организм в тонус.

Парение продолжалось. Подобное он видел до того, как родился, хотя ощущения и не были полностью идентичны.

Видят ли люди во сне то же самое? – пронеслась у него в голове отдаленная мысль, и окружающая реальность тут же отозвалась на неё. Мир дрогнул, создавая вокруг Вижена привычное помещение на базе Мстителей.

Узнавание неприятно царапнуло разум. Та самая комната. Тот самый вечер. Сознание упрямо цеплялось за него, это был переломный момент. Момент, когда он должен был справиться, но не смог, и всё полетело к чертям. «К чертям?» – вяло зарябили оценочные датчики – «причем тут злые духи одной из человеческих религий?», – но на этот раз Вижен лишь отмахнулся. Именно к чертям всё и полетело по его ощущению, и сон решил это повторить.

Вижен медленно поднял глаза, уже ощущая покалывание тока на своей коже и зная, что увидит. Ванда стояла там, замерла между ним и Клинтом. Колеблющаяся, будто её магия. Это был сон, Вижен понимал, но ему всё равно было больно смотреть на неё. Это странное слово «больно»… когда его произносили медленно, оно раскатывалось густым колокольным звоном. Подходящее слово. Именно так это и ощущалось: гулкими, пронизывающими волнами внутри.

– Хочешь что-то исправить, придется взрослеть. – Жестко сказал Клинт, приближаясь к ней, в то время как Вижен почти избавился от сдерживающего электричества. Во сне этого препятствия могло и не быть, почему же…? Что мешало ему ускорить шаг сейчас, хотя бы во сне? Откуда появилось это отравляющее сомнение внутри? Он ведь знает, чем всё это кончится! Каждый шаг приближал Ванду к катастрофе, он должен был остановить её! Да, ему не нравилось быть её тюремщиком, не нравилось, что она вообще вынуждена сидеть в этой клетке, но ведь тут гораздо лучше, чем «на дне той водяной ямы».

– Ванда, стой! – он протянул руку, схватил её за локоть и развернул к себе. Клинт не помешал этому. Клинта тут больше не было. Только они в тишине иллюзорной комнаты.

Злость на неё. Страх за неё. Привязанность к ней. Потребность в ней. Все перемешалось, путая, разрушая упорядоченность разума, бросая его в бездну древних инстинктов, которые даже самые совершенные технологии не смогли вытравить из той крупицы человеческого, которая была использована для его создания. Желание защитить, уберечь и сохранить сплеталось в полное противоречий единство с собственническим стремлением обладать, удержать, сделать своей, отделив от всего остального.

Жар. Паника. Гнев. Алые всполохи перед глазами. В его сознании? В её глазах? Или пляшут вокруг, обвивая, дразня, обостряя восприятие?

Какой хрупкой она была… и какой невероятно сильной! Слишком сильной! Эта сила пробуждала ярость, стремление к борьбе, жажду противостояния и победы. Отравляющая сила, которая привела её к катастрофе, которая отняла её у него!

Горячий поцелуй, без размышлений, без оценок, на голых инстинктах. Жар прикосновений, всплеск энергии и пронизывающий тело ток, когда Ванда поцеловала в ответ. Бросилась в этот поцелуй, обвивая руками шею, прижимаясь к груди, заставляя синтезированное сердце сбиваться с запрограммированного ритма.

Как я ненавижу твою силу, Ванда!

Руки подхватывают её, прижимают к ближайшей стене. Холод металла, жар тела, жгучий контраст. Поцелуи, беспорядочные, голодные, полные безумия. Недостаточно. Этого недостаточно!

Ты не должна была уходить! – её ногти впиваются в плечи, оставляя на красной коже новые линии, магия окутывает их, и одежда водой стекает с тел. – Ты не должна была оказаться там, Ванда!

Ещё один поцелуй, дикий, голодный, почти переходящий в укус. Пульсирующий ритм касаний, соединяющих порядок и хаос в единое целое, в одну безумную, плавящую разум сингулярность.

Останься! Ты должна… должна остаться, Ванда!

«Я не могу тебя отпустить!» – эти слова снова и снова звучали под сводами черепа, раскалывая реальность и заставляя обнимать ещё сильнее, целовать ещё жарче… Он не мог её отпустить, не мог отпустить её от себя, и пальцы сжимались, удерживая всё крепче. Но этого было недостаточно! Недостаточно было этого морока, чудной, неотличимой, казалось бы, подделки!

Ванда! Я не могу тебя отпустить! – мысль заполнила разум, когда мир закружился, стирая упорядоченность геометрии и швыряя Вижена в алый водоворот.

Она бежала. Бежала уже целую вечность, а лестница всё не кончалась. Дыхания не хватало, каждый вдох больно обдирал горло, в висках пульсировала кровь, а под веками вспыхивали цветные взрывы. Она пробегала мимо множества дверей, и, завидев очередную, бежала ещё быстрее. Теперь она знала, что случается с хозяевами мест по другую сторону этих дверей, когда она туда приходит. Нет. Ей туда нельзя!

«Тебе не скрыться» – грохотала буря, теперь уже не наползающая из-за моря, а заполнившая собой всё.

Ванда успела лишь судорожно вздохнуть, и магия колоссальной волной обрушилась на неё, ломая границы разума и смешивая сны. Следующая ступенька превратилась в дверь, и колдунья провалилась в неё, будто в ад.

Вокруг всё горело и взрывалось, воздух раскалился от невероятно жаркого пламени, и глазам было больно смотреть, но Ванда не закрывала их. Она даже не моргала, глядя, как Халк несется прямо на неё, расшвыривая со своего пути машины и бетонные обломки. Ни тени разума не было в его полыхающих зеленью глазах, ни тени узнавания, ни тени страха. Только чистая, кипящая ярость.

Ванда протянула вперед руку, охваченную магией, уже готовая поймать эту ярость, перекрутить её в веревки, которые стреножат великана и обрушат в варево плавящегося под ногами асфальта, но… рокочущий шепот раздался над ухом и змеей скользнул в голову. Она не знала языка, на котором был отдан приказ, но не могла ему воспротивиться.

Пальцы резко согнулись, дернули вперед, и рев Халка превратился в захлебывающийся от боли вой. Магия рванулась к своей хозяйке, выдирая из зеленой плоти жилы и кости, пронизывая болью каждый нерв. Эта боль не могла подпитать ярость, она была словно удар колоссального кулака, который разбивал сознание на крошечные острые осколки.

Мгновение адской агонии, которое эхом отозвалось в разуме Ванды, и зеленое изломанное тело мешком обвалилось на мостовую. Но и это – лишь на миг, лишь для того, чтобы в следующую минуту ведьма вздернула его на ноги, как отвратительную мертвую марионетку, и швырнула в замерших в ужасе друзей.

«Прекратииии!» – билась в её мозгу лихорадочная мысль, пока руки выплетали всё новые и новые заклинания. Алый кнут хлестнул, рассекая спину Черной Вдове так, что в разрезе хищно блеснула белизна хребта.

«Умоляю, перестань!» – воздух, вскипев магией, сжал Старка и начал стремительно нагреваться, навсегда сплавляя Тони Старка и Железного Человека.

«Отпусти меня! Прошу!» – ещё удар, уклонение, крики, крики повсюду, от них дрожит воздух. Крики, вопли, стоны и булькающие звуки, вырывающиеся из разобранных глоток умирающих друзей. Умирающих от её руки. – «Нет! Отпусти их!»

– Ванда, борись с ним! – кричит Стив, швыряя в неё свой щит, такой безобидный сейчас! Такой бесполезный! – Борись! Ты – одна из нас! Вспомни, Ванда!! Вспомн…

Слова прерываются, сменяясь придушенным вздохом, а потом воздух взрывается высоким, надсадным визгом, когда магия сдирает вместе с привычной формой кожу и добирается до костей…

«Нет! Нетнетнетнет!»

Ванда падает на колени, и кровь веером густых брызг окатывает её, впитываясь в кожу. Крови не может быть столько.

«Это всё не правда! Не по-настоящему! Нетнетнетнет!»

Пальцы впиваются в виски, будто можно выдавить из головы чужую волю простым физическим усилием.

«Я – не твоя! Ты мной не повелев…»

Какая-то сила подхватывает её, поднимая так, что земли касаются только носки ботинок. Золото и фиолет. Бездушные, холодные глаза, в которых нет ничего, даже упоения муками. Лишь упоение смертью как таковой – лишь вожделение к Смерти.

И вновь шепот на незнакомом, режущим разум языке, и хищный блеск камней в золотой перчатке. Космос и Реальность, Души, Сила, Время и… мир начинает вращаться, и Ванда отчаянно хватает ртом воздух, пытаясь зажмуриться, пытаясь не смотреть на то, что жаждет показать ей эта неодолимая сила. Но она не может, магия пронизывает всё её тело, магии нравится золотое сияние камня в этой перчатке. Теплое, манящие сияние камня Разума.

Ванда закрывает глаза, но не перестает видеть. Хозяин перчатки всесилен и может показать ей всё, что хочет, даже если она закроет глаза. Даже если у неё вовсе не будет глаз. Рядом с растерзанными телами Сэма и Клинта лежит ещё одно.

Он будто спит. Ни одной царапины, ни одного пятнышка крови на золотом плаще. Лишь маленькая, пустая выемка в середине лба, и остекленевший взгляд, в котором навсегда застыло удивление.

«НЕТ!»

Ванда закричала, окончательно утрачивая контроль над своей магией. Разум потерялся в мертвом взгляде того, кого она любила, остались только чувства, только эмоции, только инстинкты. Только то, что так любила её магия. Только желания.

И первым среди них было сжигающее желание увидеть его живые глаза ещё хотя бы раз, увидеть в них узнавание. Кровь перемешивалась с магией и заливала улицы и весь этот мир, топя ведьму, затаскивая её внутрь колоссальной алой воротки.

Падение вне времени и пространства. Вечное падение, мучительно медленное, яростное и стремительное, сбивающее дыхание, бередящее душу восторгом и ужасом…

…а потом чьи-то руки, сжимающие так крепко! Знакомые руки.

Ванда распахнула глаза, осознавая, что адское пламя кошмара всё же не выжгло их, и увидела… то, о чем мечтала. Магия расхохоталась, взвиваясь вокруг них и отбивая густой, вибрирующий ритм, отдающийся в каждой клеточке тела и разума.

Вижен крепко прижимал к себе Ванду и, не отрываясь, смотрел ей в глаза. Никогда ещё он не выглядел настолько человечно: дыхание было неровным, губы приоткрыты, на лице отпечаталась мука и смятение, но глаза светились неподдельной радостью и узнаванием. Он был жив.

Ванда подняла руку и коснулась его щеки трясущимися пальцами. Вижен едва заметно вздрогнул и прикрыл глаза, кажется, попытавшись восстановить дыхание.

– Нет! – в ужасе затрясла головой колдунья и обхватила его лицо руками – нет-нет-нет! Смотри на меня! Умоляю, Вижен, смотри на…

Он поднял глаза, а в следующее мгновение подался вперед целуя так, как никто не целовал её до этого.

В мире по ту сторону снов не существовало ни времени, ни пространства, он бы всюду и нигде и мог стать каким угодно. Сейчас это зыбкое пространство развернулось лесистыми равнинами, где островки высоких лиственных деревьев перемежались огромными пустыми пространствами, поросшими высокой, шелковистой травой.

Ванда и Вижен полулежали, привалившись к стволу огромного, раскидистого дуба – последнего дерева на границе травяного моря.

– Что произошло, Ванда? – тихо спросил Вижен, задумчиво пропуская её волосы между пальцами и находя в этом иррациональное, безосновательное удовольствие.

– С чего бы начать… – тихо усмехнулась она, глядя, как поднимающийся ветер пускает волны по высокой серебристой траве, которой не существовало в реальном мире.

– Что произошло до моего появления здесь? – он сел ровнее и заглянул ей в лицо. Проницательный, требовательный взгляд, хотя всё также лишенный агрессии. – Тебе было страшно. И больно. Я чувствовал это. Мне сложно дается понимание человеческих эмоций, но на этот раз я был уверен. – Алые пальцы ласково провели по щеке колдуньи, голос стал тише. – В чем дело, Ванда? Что так напугало тебя здесь, в месте, которым ты владеешь безраздельно?

Она горько усмехнулась, явно не разделяя его суждения относительно владения этим местом, и ответила уклончиво:

– Это мир снов во сне. Мне просто приснился не самый хороший.

– Явно не «просто», – покачал головой Вижен. – Тебе ведь и раньше снились кошмары, но я никогда не чувст… – он запнулся, на лице на миг отразилась досада, потом растерянность и смущение. Вижен опустил глаза. Ванда удивленно моргнула, и собиралась спросить, в чем дело, но слова оказались излишни – слишком много магии разливалось в воздухе, её потоки чутко реагировали на любое случайное движение мысли своей хозяйки.

Вот и сейчас алые пряди закружились невесомыми вихрями, и спустя пару мгновений Ванда увидела собственную комнату на базе Мстителей, и саму себя, мечущуюся во сне и зовущую Пьетро. Вижен тоже был здесь: стоял рядом с ней, смущенно опустив голову, когда его двойник раз за разом брал её за руку и шептал слова успокоения, на долгие часы замирая в неудобной позе, лишь бы не потревожить её сна.

Ванда ощутила, как напрягся рядом с ней Вижен. Сон стремительно наполнялся его ощущениями, и Ванда изумленно застыла, погружаясь в них. Она и раньше улавливала в нем эти чувства, но всегда смотрела на них будто сквозь матовое стекло, а сейчас не осталось никаких преград, лишь спокойный, обнаженный разум и открытое сердце.

– Ванда… я, конечно, должен был спросить… – начал было Вижен, но колдунья, приложила пальцы к его губам, призывая к молчанию, а потом улыбнулась и пальцы заменили губы.

Весь мир, такой пугающий и вечно балансирующий на самой грани кошмара, остался где-то далеко. А вместе с ним в зыбком тумане потерялись и все неразрешимые вопросы и противоречия, даже так черта, которая разделила их, возможно, навсегда, осталась там. Ванда позволила себе не помнить её. Не помнить ничего из той жизни и тех бед. В конце концов, кто знает, как долго продержится этот замкнутый сам на себя мир? Может тысячу лет, а может пару минут. И что произойдет, когда он рухнет? Она просто проснется? Или навсегда провалится в темноту безумия, где её собственное «я» растворится без остатка? Ванда не знала ответа и не хотела жалеть о том, чего так и не решилась сделать. Или сказать.