Текст книги "Одержимость (СИ)"

Автор книги: Хольда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Колдунья выгнулась дугой и тут же упала на руки Вижена, обессиленная, но пришедшая в себя. Алое сияние вокруг её пальцев медленно гасло. Она, не отрываясь, смотрела на Вижена, который впервые за свое существование испытывал проблемы с дыханием и ощущал, как подкашиваются ноги.

– Не бойся, – прошептала она, а потом потянулась вперед и коснулась его губ своими. Вижен вздрогнул, ощутив, как нить самоконтроля вновь натянулась, грозя лопнуть в любой момент. И он понятия не имел, что тогда случится. – Ты не потеряешь меня. Обещаю.

– Нет, не потеряю, – он покачал головой, глядя на неё не отрываясь и чувствуя странную решимость, в которой кроме убежденности в верности решения появилась жесткость. «Только так и никак иначе». – Не позволю тебе потеряться.

Следующие три дня Ванда проспала. Медицинское оборудование фиксировало колоссальное физическое и психологическое истощение, и Вижен, немигающе глядя на экраны, не понимал, как это случилось? Почему эти металлические коробки – по всем показателям куда менее совершенные, чем его системы – смогли выявить проблемы, тогда как он ничего не замечал. Как вышло, что постоянно глядя на неё, он этого не увидел?! Эти мысли не оставляли его, но сколько бы синтезоид ни бился над ними, ответа не находилось.

Ещё одна неразрешимая дилемма, принесшая с собой новое чувство – чувство вины. Вижен стоял у постели Ванды и чувствовал в середине груди неприятное жжение, будто синтетические ткани медленно плавились, обжигая и царапая горло едким дымом.

А потом она пришла в себя и рассказала, что происходило. В тот вечер они все собрались в палате, чтобы не заставлять её пересказывать по несколько раз. Был вечер, как тогда, во время их первой общей вечеринки, и Мстители вновь молчали, слушая рассказ Ванды. Она говорила негромко и довольно спокойно, но мало на кого смотрела, разве что на Вижена, да и то мельком.

Синтезоид замер, не пошевелившись ни разу за весь её монолог. Лжи в голосе не было, но то, что она рассказывала, просто не могло существовать. Призраков не бывает, и даже магия не способна вернуть кого-то из мертвых. Вижен мог бы предположить, что сила её могла быть пригодна для реанимации или выведения из комы, в те мгновения, которые проходят между состоянием жизни и смерти. Но ведь это именно мгновения! Даже тогда, на хелликэриере для этого было поздно, и ведь она всё равно пыталась… внутренние экраны памяти тут же вывели картинку: скорчившаяся над телом Ванда, её полыхающие алым руки. Тогда ничего не вышло. Следовательно спустя месяцы и без наличия тела не могло получиться и подавно.

Иллюзия. Вот единственный ответ, который мог существовать. Иллюзия, подобная тем, которыми она наполняла головы Мстителей, когда была заодно с Альтроном. Иллюзия, наложенная на саму себя, настолько реальная, что она сама в неё поверила. Поверила и едва не погибла, пытаясь вдохнуть жизнь в нечто не существующее.

Этот рассказ оставил после себя неприятный осадок. Ванда ни с кем не спорила, признав, что у неё проблемы и без посторонней помощи она не справится с ними. Сэм посоветовал психотерапевта… но на базе ещё долгое время сохранялась тень напряжения. Вижен гадал, в чем его суть: беспокоятся ли они за Ванду, боятся ли её и того, что в следующий раз она направит свою силу не внутрь, а вовне? Эти две версии стали для синтезоида основными на долгое время, пока однажды к ним не добавилась третья. Как-то раз он случайно услышал диалог Сэма и Роуди.

– Честно, не знаю… – неуверенно сказал Воитель, нервно дернув плечом и хмурясь – …звучало ненормальным бредом, но… – он махнул рукой – да черт его знает, на что она в действительности способна. Она ж невероятно сильная. А то, что делала тогда, едва её не прикончило, так что это было чем-то очень значительным.

В тот момент Вижен лишь отметил для себя эту «версию», но скорее как прискорбное доказательство того, что даже лучшие люди порой попадают во власть предрассудков и суеверий. Мысли его в это время были больше сконцентрированы на той, которая в очередной раз привнесла в их ряды хаос. Впрочем… возможно, хаос сопровождал людей всегда. А его мысли, возможно, всегда были отданы ей.

Сидя на скамейке возле клиники и дожидаясь Ванду, Вижен часто вспоминал первые часы своей жизни. Среди всего безумия, требовавшего полного сосредоточения, в его разуме оставалось место для Ванды. Быть может, коснувшись его тогда, она создала между ними некую связь? Или дело было в том, что не смотря на все колоссальные различия, он чувствовал с этой девушкой родство? Они оба были странными порождениями технологий, столь высоких, что сливались с магией. А может быть всё вместе. Большую часть времени эта задача, не находившая своего решения, беспокоила Вижена, словно назойливое мерцание сигнала глубоко в мозгу, но бывали моменты, когда мерцание затухало. Моменты, проводимые им с Вандой.

После сеансов они часто и подолгу гуляли по улицам, находя в городе всё новые и новые парки, закоулки, маленькие кофейни и булочные с румяной, ароматной выпечкой. Время от времени Ванда смеялась, заставляя его пробовать пирожное или круасаны. Вижен мог ощущать вкус еды, но не понимал, нравится ли она ему. Датчики стремились тут же разложить вкус на химические элементы и проанализировать. Ванду это смешило, но не останавливало, и она, отделяя ложкой ещё один кусочек суфле, протягивала его спутнику, рассказывая, каким ей кажется тот или иной вкус. Поток ассоциаций и сравнений запутывал всё ещё сильнее, но это не вызывало дискомфорта. Вижен узнал, что у некоторых пирожных вкус закатных облаков и морского бриза, поджаренные на огне сосиски как ночной костер в осеннем лесу, а у шоколадных конфет с ликером острый и манящий вкус запрета, который нестерпимо хочется нарушить.

Он, посчитав неуместным, так и не спросил, каков этот запрет для неё. В жизни Ванды было слишком много запретов. Необходимых, но явно ей не приятных. Синтезоид счел, что его любопытство не стоит её испорченного настроения, и вновь вспомнил о своем давнем желании – уметь подобно ей заглядывать в разум. Или хотя бы понимать других, как люди. Сейчас этого хотелось даже больше, чем тогда, ведь сейчас он мог вообразить, каково это. Он помнил о том невероятном, не поддающемся описанию ощущении единения, которое испытал в момент, когда отпустил контроль и позволил Ванде заглянуть в своё сознание.

Воспоминание о том моменте, всколыхнувшись, никак не хотело оставлять синтезоида и буквально через несколько дней Ванда словно почувствовала его мысли. Тогда они стояли на мосту в парке и кормили уток хлебными крошками, говоря о странных вещах: о выживании и том, что испытывают выжившие, о карме и том, как причудливо человеческий разум порой преломляет реальность, отбрасывая рациональное начало… а ещё в тот день Ванда много молчала – будто проваливалась в свои размышления, теряя связь с окружающим миром.

– Скажи что-нибудь, – попросил Вижен, когда девушка в очередной раз надолго умолкла.

– Я прочла твои мысли тогда, – вдруг произнесла она, изумив собеседника, и, не дав ему придумать ответ, поспешно продолжила. – Я не хотела. Не собиралась, это получилось само собой. Я видела всё твоими глазами, чувствовала, как будто была тобой, ощущала… – она смущенно дернула головой, отворачиваясь и пристально глядя на пирующих птиц. К её щекам и губам прилила кровь. – Прости, Вижен. Я знаю, что это подло, так вторгаться в личное…

– Ванда, – его спокойный голос пересек поток слов. Она вскинула голову, глядя на спутника со смесью смущения и отваги. Вижен отметил для себя, какой красивой она становится, когда бывает растерянной: лицо проясняется, делается более «открытым», глаза блестят сильнее обычного и… румянец ей тоже шел. Как и заалевшие губы. По нервным окончаниям прошла волна переменного тока от воспоминания о том, как однажды эти губы коснулись его собственных. Ему хотелось повторить это. Что-то в синтетическом мозгу сбоило, убеждая, что он нуждается в этом прикосновении, хотя логика тут же опровергала это. Он не человек. У него не может существовать тех химических реакций, которые свойственны людям при взаимодействии с особями противоположного пола. Хоть его тело внешне идентично человеческому, если не считать вставок вибраниума, внутреннее строение кардинально отлично: синтетические органы и переплетение микросхем, иной энергообмен, никакой зависимости от гормональных перепадов – он не человек. Лишь похож на человека.

Вижен пресек странный внутренний диалог с собственными управляющими системами и заставил себя сосредоточиться на глазах спутницы.

– Всё в порядке. Я знаю, что ты это сделала. Я чувствовал это, – он чуть улыбнулся. С каждым днем это движение лицевых мышц получалось у него всё лучше, делаясь порой почти рефлекторным. – И я не сержусь. Я не могу похвастаться тем, что понимаю и половину из того, что там было… и есть. Но раз это хоть немного помогло удержать тебя – я счастлив, что ты так поступила. К тому же, – улыбка его дрогнула, сделавшись чуть менее уверенной – быть может, ты поможешь мне разобраться со всем этим. Ты всё же человек.

Да, это было верным решением, – сказал себе Вижен, когда слова прозвучали. В нем поселился какой-то хаос, и если среди товарищей и был специалист по хаосу – то он стоял прямо перед ним.

Ванда прищурилась, рассматривая его лицо, но при этом будто глядя куда-то внутрь себя. Вижен замер, испытывая беспокойство. Согласится ли она помочь или скажет, что он должен сделать это сам? Быть может…

– Да, – медленно проговорила Ванда, возвращая ему улыбку. – Возможно, с этим помочь я смогу.

========== Акт 4: Дурные предзнаменования ==========

Следующие месяцы оказались особенно насыщенными: осколки Гидры, с отчаянным упорством пытавшиеся сползтись воедино, добрались до некоторых «сюрпризов», оставленных Альтроном, и ни одной зачистки не проходило без неприятных неожиданностей. Взрывы, отравляющие вещества, внезапные засады, бойцы-смертники, даже механические ловушки, будто украденные из приключенческих фильмов прошлого века. Последние можно было бы счесть смешными, если бы одна такая едва ни прикончила Сэма. Она была столь проста, что этим обманула сверхсовременные сканеры, и в результате Сокол неделю провалялся на больничной койке. Но даже это время для команды не стало отдыхом: тренировки только усилились, Капитан нещадно гонял всех, желая удостовериться, что они готовы к новым угрозам, а стоило занятиям закончиться, начинались брифинги и мозговые штурмы.

Насыщенный график требовал строгой дисциплины и сводил Ванду с ума. Она никогда не умела спать по режиму и теперь частенько, даже валясь с ног от усталости, часами ворочалась в постели, не в состоянии заснуть. Магия манила, соблазняя воспользоваться собой, как самым лучшим снотворным, но Ванда боялась тех глубин, в которые могут погрузить её разум такие игры.

Поняв, что сна ни в одном глазу, девушка поднялась, накинула свою старую, но такую уютную красную шаль, сунула ноги в тапки и вышла в коридор. Ночью на базе оставалось минимум персонала, а частенько и вовсе одни Мстители и дежурная охрана, которая не поднималась выше первого этажа. Коридоры погружались в темноту и тишину, гулкую, почти осязаемую. Они казались бесконечными…

…как коридоры разума, – подумала Ванда и тут же качнула головой. Нет, человеческие мысли ходили куда более извилистыми коридорами, в человеческом сознании не было прямых линий и четких границ, – …а в не-человеческом?

Колдунья улыбнулась, останавливаясь у дверей одного из компьютерных залов. Приглушенный свет виднелся в самой его глубине. Ванда тихо приоткрыла дверь и скользнула внутрь, бесшумно и быстро. Вижен сидел за дальним столом, вокруг него в воздухе парило несколько голографических экранов с данными, картами и какими-то расчетами. Выражение лица синтезоида было нейтральным, будто идеальный шаблон для маски, которой кисть художника ещё не придала выражение. Ванда поморщилась. За последние месяцы она привыкла видеть другое его лицо. Улыбки – неуверенные, но искренние, меняющиеся выражения глаз, едва уловимые перемены в мимике, которые, однако, наполняли алую маску жизнью. Очень важной для Ванды жизнью.

Ведьма прислонилась к шкафу, украдкой наблюдая за синтезоидом и в тысячный раз пытаясь разобраться в том, что чувствовала к нему. Ответ был у неё, он оформился ещё во время того их разговора на небольшом мосту, но всё это было слишком… дико. И слишком страшно. Ванда ни к кому никогда не привязывалась, кроме Пьетро. И не хотела этого, ни до его смерти, ни тем более после. Привязанность всегда влекла за собой страх, постоянный, непрекращающийся страх за дорогого человека, и не важно, насколько этот человек силен. Даже если он и не человек в полной мере – если у него во лбу мерцает осколок иной Вселенной, а тело прошито пластинами одного из самых крепких металлов на планете – всё равно. Страху всё равно. И он уже поселился в её сердце. Снова.

– Почему ты стоишь там, Ванда? – его голос заполнил сознание, и Ванда улыбнулась. Да, ей было страшно, и она боролась с этим страхом как могла, но кроме того Вижен дарил ей ощущение дома. Ощущение того, что всё будет в порядке, даже если мир опять решит упасть прямо им на головы. – Тебе не спится?

Она вышла из тени и, подойдя, забралась в пустое компьютерное кресло с ногами. Кожу неприятно обожгло холодом кожаной обивки. Но когда Ванда подняла голову, чтобы взглянуть на Вижена поближе, его лицо уже было тем, которое она привыкла видеть: не особенно выразительным, но всё-таки живым.

Интересно, он делает это для меня специально или же я просто вызываю в нем это…чувство?

– Вроде того, – неопределенно кивнула она в ответ на вопрос. – А что делаешь ты?

– Хочу определить, какой базой они воспользуются в следующий раз. Возможно, если мне удастся вывести алгоритм, мы сможем появиться там раньше и нейтрализовать их.

– А если у них нет алгоритма? – Ванда потеплее закуталась в шаль. – Может, они выбирают наугад.

– Тогда я потерплю неудачу, – слегка улыбнулся он. – Но склонен полагать, что какой-то план все же существует. А если и не план, то, по крайней мере, ряд признаков, которые появляются раньше, чем замечает их наш аналитический отдел.

– Если они есть, ты их найдешь, – улыбнулась Ванда, наблюдая за ним. – Я тебе не помешаю?

– Нет, – на некоторое время повисла тишина, прерываемая только редкими щелчками клавиш на приборной панели, потом Вижен посмотрел на Ванду сквозь один из экранов. – Пойдем в гостиную? Там есть диван, ты сможешь прилечь и, возможно, уснешь.

– Тогда уж пошли ко мне. – Слова сорвались с губ раньше, чем Ванда их осмыслила, но Вижен только спокойно кивнул, видимо, сочтя это даже более логичным, чем собственное предложение. Колдунья едва сдержала смешок, по большей части смешно было от самой себя и собственных неуместных мыслей.

– Значит, ты совсем не спишь? – Ванда обняла подушку, устраиваясь поудобнее, и продолжала наблюдать за Виженом. Он остановился в середине комнаты и активировал голографические экраны, возвращаясь к своей работе: выверенные движения пальцев с проступающими суставами, сосредоточенное, спокойное лицо, идеально прямая спина и этот разворот плеч… не слишком узкие, не чересчур широкие, в самый раз к его росту и сложению. – Наверное, по ночам бывает одиноко…

Он бросил на неё короткий взгляд, хотя пальцы продолжали скользить по экранам.

– Тебе бывает одиноко, когда ты не можешь заснуть, Ванда?

Отвечаешь вопросом на вопрос? – с удивлением отметила колдунья про себя и немного подумала, прежде чем сказать:

– Это особое ощущение. Я понимаю, что я тут не одна, но каким-то образом – да, когда ты единственный не спишь в доме, полном спящих – это очень от них отдаляет. Может, дело в том, что во сне души отправляются куда-то, прочь от тела, и мы интуитивно ощущаем, что рядом с нами только пустая оболочка.

– Боюсь, я не могу судить об этом. Мне не понятна сущность души, – ответил синтезоид как-то слишком ровно. Ванда прищурилась. Это сожаление так разгладило его лицо, снова делая бесстрастной маской?

– Думаю, она в действительности никому не понятна, – задумчиво сказала девушка. – Terra incognita.

– Порой люди кажутся мне очень странными созданиями, – заметил Вижен, не отвлекаясь от своего занятия. – Вся ваша культура базируется на убеждении в существовании того, что вам доподлинно не известно.

Ванда улыбнулась, наблюдая за ним: существо нового порядка, ни на кого не похожее, почти всемогущее. Тот, кому открыты тайны космоса, кто способен смотреть на этот мир с той точки, которая никогда не станет доступна другим… но в то же время порой такой наивный.

– Это называется верой, – тихо сказала она, натягивая на себя одеяло. – Не только в существование души. Вообще во всё. Порой мне кажется, что только это всё ещё сохраняет мир целым. Только то, что в него и нас всё ещё кто-то верит.

– И ты тоже? – негромко спросил он, взглянув на Ванду.

– Да, и я. И ты. – Глаза слипались, но девушка все же заметила промелькнувшее на его лице удивление, и шепнула совсем тихо. – Ты поверил в меня.

Над океаном собиралась гроза. Темные, низкие облака почти ложились на неспокойные волны и ползли по ним, медленно, но неумолимо. Ванда стояла на скалистом берегу, скованная ужасом перед этим грозовым фронтом. Вернее перед тем, что скрывалось по другую сторону от него. Там была Тьма. Зло, оставляющее за собой лишь развалины и обугленные остовы цивилизаций. Безумие плескалось позади этих туч, подгоняя их. Безумие хохотало и переливалось золотом и фиолетом. Его пронзительный взгляд, полный жажды, устремлялся прямо на Ванду. От него было не скрыться, не одолеть. Колдунья подняла руки, охваченные алым сиянием, но магия дрожала на её пальцах, впервые не желая прикасаться к чужому сознанию. Ведь создание, скрытое темнотой туч, целиком было отдано Смерти.

Ванда с трудом очнулась от кошмара и несколько минут лежала в постели, не шевелясь, глядя в потолок. Она чувствовала себя вымотанной, будто из собственного сна пришлось вырываться с боем. Девушка поморщилась, вспоминая, что за последнее время уже отвыкла от кошмаров. Временами ей снились гадкие сны, но этот будто оставил после себя смрадную пленку, облепившую всё внутри. Ванда поежилась, садясь и осматриваясь, с губ сорвался вздох сожаления: комната была пуста. Конечно, Вижен давно ушел. Наверняка сразу же, как она уснула. Без него тут было слишком холодно и слишком пусто, слишком много места для неё одной.

Ванда встала, ковыляя в душ и размышляя о том, каким удивительным был этот контраст. Насколько иначе всё ощущалось, когда он был рядом. И совсем не важно, говорили они, работали вместе или просто занимались каждый своим делом в одном помещении. Вот и сейчас – Ванда была уверена – дрянной сон не оставил бы такого следа, если бы рядом был Вижен.

Девушка вздохнула, глядя на свое уставшее отражение в зеркале, отмеченное синяками под глазами. Губы растянулись в странной улыбке, одновременно ироничной и светлой:

– Ну и что бы сказал Пьетро, если б узнал, что ты умудрилась влюбиться в робота?

Отражение безмолвно намекнуло, что в данный момент он сказал бы «тебе нужен контрастный душ».

Вижену действительно удалось разработать новый оценочный алгоритм, и в очередном убежище «Гидры» команда оказалась раньше хозяев. Когда квинджет приземлился в выбранной точке, Ванда очень понадеялась, что противники, если и не окажутся дома, то вернутся скоро – температура за бортом неумолимо приближалась к сорока градусам и море, которое, если верить картам и Вижену, было всего в нескольких километрах, совершенно не ощущалось.

– Что мы сделали, что нас опять затащили в ад? – ворчал Роуди, пока они шли к заброшенному заводскому комплексу.

Ванда покосилась на него, вспоминая, как однажды уловила отголоски его кошмарного сна. В нем был нестерпимый, нарастающий жар, душащий со всех сторон, и темнота, пульсирующая огнями умирающих приборов. Тогда Ванда без труда развеяла ужасающие образы, заменив их изображениями леса и туманных гор, а потом спросить было неловко, но теперь она уверилась – неспроста был тот сон.

– Осматриваемся, устанавливаем следящее оборудование и уходим. – Стив как всегда на операциях говорил уверенно и коротко, от него будто исходили волны спокойствия и решимости, которые все остальные невольно воспринимали.

– И надеемся, что они заедут сюда не через месяц – проворчал Сэм, отправляя свою птичку-робота летать по комплексу. Первичное сканирование показало, что на базе никого нет, однако охранная система здесь была, и её уровень внушал уверенность: пустующую государственную собственность облюбовали вовсе не местные наркоторговцы.

– Не накаркай смотри, – пробурчал Роуди.

Но Сэм, похоже, всё-таки накаркал, потому что следующие несколько дней команда провела в маленьком отеле на побережье. Это местечко даже поселком нельзя было назвать, но у местных жителей оно пользовалось популярностью, ведь здесь был единственный в округе пляж, до которого можно было легко добраться. А так как основной массив клиентов не мог похвастаться высокими доходами, сервис в отеле оставлял желать лучшего. Много лучшего. Толщина стен наводила на мысли о том, что они могут прогнуться, а то и обвалиться даже не от удара, а от того, что кто-то на них опрометчиво обопрется. И слышимость была соответствующая, в итоге команде во время обсуждений дальнейших действий, приходилось шептаться, а вот до их ушей щедро доносились звуки всего того, ради чего простые люди, не обремененные геройской профессией, приезжают в маленькие отели на африканском побережье. К тому же здесь не работали кондиционеры. Вообще не работали. Оборудование из-за этого то и дело сбоило, не выдерживая жары и постоянных колебаний напряжения, а тащить автономный генератор с квинджета было бы слишком заметно.

Люди тоже сбоили от жары, тесноты и адских условий. Уже на второй день Наташа в какой-то подворотне отметелила местного ловеласа, который с первого раза не понял разницу между «нет» и «да», Стив, услышав об этом, с совершенно каменным лицом спросил приметы, явно собираясь пойти и добавить, а Сэм поцапался с Роуди, причем о причинах ни один так и не смог сказать ничего внятного.

Камеры и сенсоры тем временем продолжали фиксировать пустоту и тишину. Ванда замечала, что этот факт несколько смущает и озадачивает Вижена, хотя не могла бы сказать, по какому признаку сделала этот вывод. Сама она старалась без нужды не выходить из номера, ощущая навязчивое беспокойство. Возможно, дело было в той крикливой, пестрой толпе, которая постоянно клубилась вокруг отеля, как рой мелких насекомых, Ванде не хотелось касаться их мыслей, ей и в комнате то и дело приходилось экранироваться от бурных потоков образов и эмоций, которые буквально сочились из стен и стекали с потолка. К счастью, вместе с ней большую часть времени проводил и Вижен. Его присутствие очень помогало: всякой раз, как ведьма, разозленная звуками очередной разворачивающейся за стенкой оргии, порывалась приложить к картонной перегородке вспыхнувшие алым руки и внушить парочке пожизненное отвращение к сексу, её взгляд натыкался на спокойное лицо синтезоида. И она решала: «а черт бы с ними». Тогда алые пряди силы плыли по воздуху в другую сторону, окружая Вижена, они почти его не касались, скользя вокруг, любопытствуя, изучая. Здесь ему приходилось скрывать свою истинную внешность под сгенерированной личиной типичного местного жителя, идеально подходящей и совершенно незапоминающейся. Ванде она не нравилась, и магия тянулась, ощупывая этот странный образ, ища в нем тот изъян, который можно было бы использовать, чтобы маска осыпалась, давая возможность увидеть ставшее таким привычным лицо. Лицо, которое она уже давно считала красивым.

Как ни странно, Вижен довольно быстро догадался о её недовольстве и, переступая порог комнаты, принимал свой привычный вид. В этот момент в уголках его губ Ванда замечала тень улыбки, но почему-то никак не могла придумать, как бы спросить, что её вызывает. В эти моменты соблазн коснуться его мыслей делался почти неодолимым. Мыслей, рук, этой ускользающей, теплой улыбки…

– Ванда? – позвал Вижен, проходя сквозь стену.

Девушка, стоявшая возле зеркала, вздрогнула от неожиданности, резко оборачиваясь.

– Ох, Вижен, попробуй входить через дверь, тем более тут… – нервно рассмеялась она, прижимая руку к груди.

– Прошу прощения, – синтезоид опустил глаза, этот жест должен был выражать раскаяние. – Не беспокойся, в коридоре никого не было. Я заметил свет под дверью и счел, что ты ещё не спишь.

– Как тут спать. В такой-то жаре, – поморщилась она, подхватывая с тумбочки изрядно помятую газету и обмахиваясь ею, а потом взглянула на Вижена. Губы тронула одна из тех улыбок, которые особенно нравились Вижену: едва заметная, но искренняя и непосредственная, немного «лукавая». Когда Ванда улыбалась так, казалось, что все тревоги оставляют её. – Ну а что насчет тебя? У тебя система при таких температурах не перегревается?

– Нет, мои системы поддерживают оптимальную температуру, – улыбнулся Вижен, протягивая Ванде руку, чтобы продемонстрировать это.

Она не помедлила, касаясь, потом коротко рассмеялась и шагнула вплотную к нему, прислоняясь щекой к груди и обнимая за пояс. Вижен замер на мгновение, а потом осторожно обнял её. Руки скользнули по плечам и спине. Ванда довольно прижмурилась.

– Ох, спасительная прохлада. Всё, Вижен, ты влип. Эта жара меня доконала. Сегодня будешь спать тут.

– Я не против, но вообще-то я пришел, чтобы кое-что тебе показать. Это не слишком далеко.

– Снаружи? – Ванда подняла голову, но всё ещё упиралась в его грудь подбородком. Такая близкая, всего-то и надо наклониться немного и… Вижен стал ровнее, вновь ощущая эту внутреннюю рябь. – Там же еще жарче, чем тут! Ужасно, катастрофически жарко, я расплавлюсь.

– Я прослежу, чтобы этого не случилось, обещаю, к тому же вечером там значительно прохладнее. – Он улыбнулся. – Думаю, тебе понравится то место.

– Ну ладно, раз ты так говоришь… – с сомнением проговорила она и попыталась было отстраниться, чтобы двинуться в путь, но Вижен на мгновение напряг руки, мягко удерживая и внимательно следя за её реакцией. На лице Ванды не дрогнул ни один мускул, участвующий в создании выражения неудовольствия или беспокойства. Это наблюдение отразилось внутри теплом, куда более приятным, чем атмосферное.

– Что такое, Вижен? – она улыбнулась – передумал?

– Я хотел бы, чтобы ты не увидела то, что я тебе покажу, раньше времени, – пояснил он. – Ты закроешь глаза?

Ванда удивленно приподняла брови, потом в её глазах загорелся азарт и предвкушение, она коротко рассмеялась, опустив взгляд.

– Я излишне любопытна, мне в таких делах веры нет, – фыркнула она, мягко высвобождаясь из объятий и подходя к спортивной сумке со своими вещами. – Но у меня есть идея.

Вижен ждал, наблюдая, как она, наклонившись, что-то ищет в сумке, периодически выкладывая вещи прямо на пол. Волнистый край темного платья колыхался в такт движениям, подчеркивая её стройные ноги. Поразмыслив, синтезоид счел, что такие фасоны женских платьев он считает наиболее эстетичными.

– Вот, – Ванда наконец выпрямилась и вернулась к Вижену, в руках у нее был легкий шарф.

– Ты завяжешь себе глаза? – спросил он, глядя на ткань, по темной поверхности которой рассыпались алые звезды и завитки.

Ванда вновь фыркнула, уронив ткань ему в руки.

– Нет, ты завяжешь мне глаза, это же твой сюрприз, – её голос звенел от смеха и ожидания.

– Ты кажешься довольной, – заметил он, складывая шарф в несколько слоев и аккуратно прикладывая его к её глазам. Пальцы скользнули по щеке. Вижен мог бы точнее рассчитать движение, обойдясь без лишних касаний. Мог, но не стал. – Но ты ведь еще не знаешь, что увидишь.

– Я уверена, что твой сюрприз будет отличным, – ответила она – раньше, в детстве, мне нравились сюрпризы.

Что-то на мгновение дрогнуло в её голосе, и Вижен с удивлением осознал, что почти уверен, в чем причина: она вспомнила, как много нерадостных сюрпризов было в жизни с тех пор. Захотелось, чтобы его находка действительно ей понравилась. Захотелось, чтобы больше в её жизни не случилось ни единого неприятного сюрприза.

– Тогда не будем медлить, – поспешно сказал он, завязывая концы шарфа так, чтобы ткань не утянула с собой пряди волос, а потом бережно поднял Ванду на руки.

Она улыбнулась, обхватив его за шею. Этот жест за последнее время стал привычным и естественным: они часто работали в паре на тренировках, и он поднимал её в воздух, давая возможность не отвлекаться на левитацию, а во время прогулок иногда делал это просто так – потому что им обоим нравилось. Вижен не знал причины, но ему было приятно держать её на руках, унося в небо, подальше от всего, туда, где будут только они одни.

Как сейчас. Сейчас Ванда расслабилась, обнимая его и уткнувшись лицом в шею. Её дыхание касалось кожи, и Вижену приходилось концентрироваться сильнее обычного, чтобы соблюдать маршрут. Эта девушка сбивала его, путала всё в его голове. Она была как какой-то изощренный компьютерный вирус, переиначивающий всё в системе. Как наркотик. Идеальная логика выводила из этого требование остановиться, увеличить дистанцию, разорвать контакт с тем, что вызывает зависимость, ведь он был автономной системой, ему не требовалось ничто извне. Так сообщали протоколы и диагностика. Но Вижен только крепче сжимал руки, ощущая её тепло.

– Я чувствую запах моря, – прошептала Ванда, когда Вижен нехотя поставил её на ноги. – … и ещё что-то, ммм…какой приятный аромат, что это, Виж… – она не договорила. Вижен снял повязку, позволив увидеть уединенную бухту, окруженную скалами и пышными деревьями, в это время года сплошь усеянными цветами. Лунный свет зыбкой линией отражался в океане и делал мелкий песок совершенно белым.

– Ты сожалела, что на единственном доступном пляже в окрестностях слишком людно, – улыбнулся синтезоид, наблюдая за девушкой. – Оказалось, что он всё-таки не единственный.

– Какая красота… – прошептала Ванда, – никогда не видела ничего подобного, только на картинках… – мгновение назад она стояла, замерев, а в следующее звонко, радостно рассмеялась и порывисто обняла его. Вижен не просчитывал своего движения, он просто подхватил её за талию, отрывая от земли и кружа. Она засмеялась ещё звонче, по-детски.

Я всегда буду находить то, что заставит тебя так смеяться – пообещал себе он, в этот момент не заботясь о том, каков процент успешного выполнения подобного обещания.