Текст книги "Настоящее зрение (СИ)"

Автор книги: Хитрюга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– Кто?

– Дженни! Я бы хотела поговорить!

За дверь послышалась тишина, и девушка стала нервно соображать, как его уговорить, хотя бы открыть дверь.

– Я от Стивенсона! Он…Э…Он умер!

Прикусив язык, как можно больнее и сощурив глаза, она понимала, что, пожалуй, за одну эту фразу ей придется гореть в аду две, а то и три тысячи лет, но мысли о горящем котле и невероятной боли улетучились, как только до ушей донесся звук открывающегося замка. Не поверив своему везению, Дженни сделала шаг вперед, но тут, же вернулась на место, чтобы не столкнуться с Джеймсом, стоящим в дверном проеме.

– Стивенсона больше нет? – спросил парень и его голос стал тише и под конец, все-таки, дрогнул.

– Ну…Как посмотреть… – начала девушка, стараясь выползти из ямы, которую сама себе же и выкопала. – Знаешь, все мы не вечны и, рано или поздно, все всплывем верх брюшком.

Хозяин дома нахмурился, внимательно ее слушая.

– То есть, он не умер?

– Э…Не совсем...

– Ты соврала?!

– Я бы сказала, что…

Дженни замолчала, видя, как парень отходит назад и закрывает дверь. Смотря по сторонам, начиная придумывать что-то, чтобы он не закрыл ее, иначе больше ей в дом не попасть, она выставила вперед ногу и тут же пожалела.

– Ай!

– Что? Что случилось? – испуганно спросил Джеймс, не понимая, что он сделал и почему дверь все еще открыта.

– Испортил здоровую ногу, – прошипела, словно кошка, девушка и, уже рукой, толкнула дверь назад, освобождая нижнюю конечность и входя в дом. – Черт, а это больно.

Оказавшись, почти, что впритык к нему, она отметила, что он довольно-таки высокий, на голову или полторы больше нее, что, по примерным подсчетам было около метра восьмидесяти пяти – семи. Слегка оттолкнув его от себя так, чтобы между ними было расстояние около шага, Дженни глубоко вздохнула, чтобы начать извиняться, когда парень перебил весь ее настрой.

– Ты всегда такая?

– Какая?

– Бесцеремонная, наглая и создающая шум вокруг себя?

– В девяноста процентах случаях. В остальных десяти я просто сплю, – ответила она и мило улыбнулась.

– Я так и думал. Значит, Стивенсон, все же жив?

– Да. И, готова поспорить, еще всех нас переживет.

– Тогда, зачем соврала?

– Иначе бы ты не пустил меня сюда. Мне пришлось импровизировать и, как видно, довольно успешно. Послушай, мне искренне жаль, что я вчера на тебя накричала и оскорбила. Я не хотела, но сорвалась и мне безумно стыдно. Я не со зла, честно.

– А, если бы было бы со зла, то ты выбрала более изощренные оскорбления?

– Нет, просто убила бы тебя. Потом нашла лопату и закопала на заднем дворе. То есть, тебе еще повезло, – попыталась пошутить девушка, но заметив серьезное лицо Джеймса, сразу перестала это делать.

– Да уж. Извиняться ты не умеешь так же, как и готовить.

– Эй! А вот это уже хамство! Я, вообще-то стараюсь хоть как-то исправить ситуацию!

– Которую сама же и создала.

И он был прав. Если бы Дженни умела держать язык за зубами или, хотя бы имела боксерскую грушу, то ничего этого не случилось. И она бы имела отличный удар, которым могла воспользоваться против Питера на вечеринке.

– Да, я ее и создала. Но, заметь, я могла бы оставить это все как есть и, все, же заставить Стивенсона дать мне возможность свернуть шею, очищая о́рган, но я тут. И, кстати, с вишневым пирогом, – протянула она последнюю фразу, как бы намекая, что вернув ее, он получит довольно вкусный бонус.

– Я не голоден, – отрезал Джеймс, но все так, же стоял напротив нее. – Я ненавижу, когда меня жалеют.

– И не собиралась. Я лучше пожалею свою очаровательную ножку, которую ты так бессовестно зажал дверью. Поверь мне, выглядит она намного хуже, чем ты сам, – ответила девушка, опуская взгляд на свою щиколотку. – Намного.

– Ты, ведь не уйдешь, я прав? – спросил парень спустя минуту молчания.

– О, да! Кроме наглости и бесцеремонности, я ужасно упрямая. И, если тебе это не нравится, то просто уступи и дай мне выполнять свою работу, а сам можешь подняться наверх или запереться в мастерской, как и раньше. Все довольны и счастливы.

– А, точнее, ты, – произнес он, понимая, что придется сдаться. – Надеюсь, что хоть пирог пекла не сама?

Дженни никогда не ожидала комплиментов о ее кулинарном таланте, но чтобы так открыто их критиковать, явно было неожиданно и, довольно, неприятно.

– Нет. Его приготовила одна из тех женщин, кто считает себя маленькой рыженькой девочкой, которую зовут Мэгги. Хотя, я бы не доверяла им, даже, пустую ложку и банку сахара, боясь, что они убьют либо кого-нибудь, либо сами себя.

Джеймс тяжело вздохнул и, развернувшись, нащупал перила лестницы, начиная подниматься по ней.

– Это значит, что ты согласен? – спросила его девушка, понимая, что выиграла.

Не получив ответа, но услышав звук закрывающейся двери спальни, она повернулась и, прижав к себе коробочку с пирогом, победоносно улыбаясь, направилась на кухню.

Глава 17.

Вернувшись домой, Дженни, как и рассчитывала, нашла записку от Рейчел, в которой говорилось, что та уехала в Калифорнию, но обещала вернуться к выходным. Заканчивалась она обычно фразами поддержки, пожеланиями не скучать и признанием в любви. Этот раз не был исключением. Свернув листок, исписанный корявым почерком тети, девушка кинула его в корзину для мусора и, поднявшись в свою спальню, сразу взяла ноутбук в руки. Желания доказать, что она умеет готовить, переполняло ее до такой степени, что, найдя сайт с продуктами, которыми можно найти не только на Марсе или в одном магазине на всю Америку, сразу поставила их на печать, довольно улыбаясь. Красиво все оформив, Дженни сложила в папочку и прижала к себе, полная уверенности, что Джеймс еще пожалеет о своих словах, сказанных насчет нее кулинарных навыках.

Однако ей это не удалось. Как только девушка хотела постучаться в дверь, та открылась и она встретилась с довольно милой старушкой, лет под семьдесят, но, судя по ее внешнему виду, она считала, что ей не больше сорока: шелковые брюки светло – кремового цвета, обтягивающие так, где совсем не надо и белая кофта – разлетайка, не скрывающая морщинистые руки и совсем немолодую шею.

– О, Джеймс, у тебя гости, – сказала она, парню, стоящему за ней. – Очень милая девушка.

– Это не гости, а помощь, миссис Уолтерс – спокойно ответил он.

– Ого! В таком юном возрасте и уже доброволец. Это очень похвально!

На ее лице появилась радостная улыбка, настолько сладкая, что Дженни почувствовала, как сахар в ее крови вот-вот поднимется до критической отметки. Выйдя из дома, она пропустила ее, открывая путь в дом, чем та и воспользовалась.

– Она не доброволец, а отбывает здесь наказания.

Улыбка сразу пропала с ее лица, сменившись сжатыми губами и презрительным взглядом, но девушка не особо это заметила, переведя свой недовольный взгляд на хозяина дома.

– Вон оно что, – протянула миссис Уолтерс и оценивающе, с явно недружелюбием, осмотрела Дженни. – И за что ее наказали?

– Она…

– Замочила одну любопытную старушку, которая влезала длинным носом не в свои дела. Но, так как у меня есть связи и я несовершеннолетняя, то меня не посадили в тюрьму, а просто наказали, заставив убираться у очень болтливого парня.

Женщина открыла от удивления рот, и этих нескольких секунд хватило, чтобы закрыть перед ней дверь и спокойно пройти на кухню.

– Это было грубо, – произнес Джеймс, направившись за ней.

– Знаешь, я жалею, что ты слепой, а не немой.

– Или не глухой. Миссис Уолтерс хорошая дома, как и ее пес.

– Это тот монстр, что вечно гавкает? – поинтересовалась Дженни, облокотившись на холодильник. – Теперь я понимаю в кого он такой. И да, я провинилась, но не стоит делать из этого трагедию или новость для здешней общественности. Каждый может ошибиться и потом ему тоже придется исправлять содеянное, пусть и таким способом.

– Не думаю, что каждому придет в голову целоваться у церкви, на глазах преподобного и половины жителей города, – заметил парень, стоя в дверном проеме с решительным выражением лица, которое еще больше разозлила девушку.

– А ты попробуй, вдруг понравиться! Ой, подожди! Я и забыла, что ты отсюда и не выходишь! Так что не суди меня, а лучше иди и делай крест для Стивенсона и половины города, которые тебя подкармливают, тем самым как раз и жалея!

Джеймс нахмурился и, даже, разозлился, что не скрывали ни его очки на слепых глазах, ни высоко поднятый подбородок.

– Это просто соседская вежливость.

– Значит, у меня отвратительные соседи, раз не приносят мне вкусноти. Стоит задуматься о переезде, – сказала Дженни и покосилась на кухонный стол, где стояли несколько полных контейнеров с едой и двумя стеклянными бутылками сока. – Это просто жалость к бедному и всеми брошенному слепому парню, а не вежливость. Я, хотя бы признаю, что отбываю наказания тут, а не прихожу в гости под глупым предлогам и говорю, что-то наподобие: «У меня были гости, и я сготовила слишком много еды, не пропадать же ей, правильно?». Или что-то очень похожее и такое же глупое, чтобы впихнуть одинокому парню пищу, потому что боюсь, что он умрет от голода!

Он глубоко вздохнул и опустил голову, видимо, думая, что сказать или понимая правду, пусть и сказанную шумной девчонкой.

– Если на этом все, то можешь идти и оберегать свои уши от моего голоса и от истины, которую он вещает.

Дженни отошла от холодильника и, собираясь посмотреть, что же принесла сердобольная старушка, повернула голову, чтобы посмотреть на хозяина дома, но того уже не было на месте.

– Правда никому не нравится, – сказала она, расставляя руки по краям стола.

Внутри было довольно неприятно и одиноко. Число людей, которые считали ее плохой, рос с такой скоростью, что кризис конца нулевых с его обесцениванием зелененьких купюр едва ли мог за этим поспеть. Было желание позвонить Мэнди и встретиться с ней на пляже, чтобы отвлечься, говоря обо всем на свете, но она тут отбросила эту идею, вспоминая о предательстве подруге. Так же, была шальная идея набрать Рейчел и поговорить с ней, надеясь, что та прогонит все плохие мысли у нее в голове, но испугавшись, что может ее отвлечь или просто помешать, отвергла и это предложение.

Стоя на кухни и смотря на дурацкие контейнеры с какой-то вкусной, но чужой едой, Дженни закрыла глаза. Единственное, что ее сейчас радовало это осознание того, что последнее слово в этот раз осталось за ней.

Глава 18.

Жара в Сан-Рафи́ все сильнее господствовала, и уходить не собиралась, перевалив уже за тридцать градусов и поднимая его значения выше с каждым днем. Можно было сказать, что городок стал неким филиалом ада на земле, но за такие слова Дженни легко можно было назвать еретичкой и сжечь на костре, чтобы другим было неповадном.

От мыслей об огне и ритуальных танцев старушек, не желающих оставлять ее дух здесь, становилась еще невыносимее. Вся одежда прилипла к девчачьей фигуре, создавая ощущения, что та хочет ее задушить и весьма успешно, стоить отметить.

Просидев в школе и желая с головой окунуться в теплую воду, позагорать на пляже и просто поплавать, девушка направилась в старую часть города, печально смотря вслед тем, кто отправлялся на побережье, смеясь и громко слушая музыку. Дженни же, спасаясь кондиционером в машине, вышла на улицу и сразу чуть не растаяла, как мороженое. Доползая до двери, она хотела выжить всю свою одежду, но такую сексуальную революцию здесь явно не приняли бы, поэтому пришлось терпеть. Страдать, но терпеть.

– Кто? – спросил все тот же голос за дверью.

– Впусти, а то я растаю, – проняла девушка, чувствуя, что уже близка к этому состоянию.

Преграда, не дающая попасть в дом, открылась и Дженни рванула в прохладное помещение, глубоко вдыхая более-менее свежий воздух.

– Отлично… – прошептала она, чувствуя, что процесс таяния остановлен. – Спасибо.

Джеймс ничего не ответил и, закрыв дверь, ушел в мастерскую.

– У! Какие мы обидчивые!

Убираясь на втором этаже, девушка снова почувствовала жару, скорей всего из-за открытого окна, оставленного, видимо, хозяином дома. Умывшись и почувствовав минимальную прохладу, которая испарилась быстрее, чем ее карманные деньги, Дженни осенило: ведь парень слепой и, если снять топ, оставаясь в одном лифчике и шортах, он ведь этого даже не узнает. Довольно улыбнувшись и отметив про себя, что она, как минимум гений, верхняя одежда была удалена с тела, давая больше воздуха и прохлады, чем можно было рассчитывать. Девушка повязала ненужную элемент своего наряда на бедра и продолжила уборку.

Спустя полчаса Дженни уже спускалась вниз, собираясь приготовить обед и внимательно смотря себе под ноги, поскольку лестница, даже для видящих, была довольно крутой, не говоря уже о хозяине дома, когда услышала свое имя. Резко подняв голову, она увидела удивленное и растерянное лицо преподобного Стивенсона и не сразу сообразила, что случилось, но догадка ударило в нее, как молния в одни часы из известной трилогии, заставив поднять руки и скрыть свой позор ладонями.

– Дженни, это…

– Новая униформа! – перебила его девушка. – Я же не виновата, что тут так жарко. И да, скажите спасибо, что я ножу нижнее белье. Ему все равно как я выгляжу, а мне хоть немного попрохладнее.

– Что случилось? – поинтересовался Джеймс, явно не понимая, что случилось.

– Ничего страшного, – заверил его Стивенсон, отвернувшись и положив ладонь на плечо парня, который был его немного выше. – Надеюсь, что это не повториться.

– Как знать, преподобный, как знать. У меня есть много идей для современной Золушки. У Дисней было все очень демократично и устарело. Современные же версии ходят в мини или вообще, голые.

Дженни спустила с лестницы и, отвернувшись, снова надела топ.

– Так лучше? – спросила она, поворачиваясь к ним лицом.

– Намного, – смущенно ответил мужчина и, прочистив горло, добавил: – Я пойду в мастерскую. Жду тебя там.

И, развернувшись, направился к самой дальней комнате. Проходя мимо девушку, он опустил голову и легко улыбнулся, думая о чем-то своем.

– Снова чай?

– Спасибо, но в этот раз я откажусь.

Как только дверь за ним закрылась, Джеймс сделал шаг вперед.

– Ты ходишь по моему дому полуголой?

– Спорим, что это самое сексуальное, что они видели за всю свою жизнь? – ответила Дженни, подходя к нему почти что впритык, состроив хитрую мордашку. – Жаль, что тебе не удалось насладиться видом.

Тихо засмеявшись, она покинула комнату, получив, только ей известное удовольствие от смущения служителя церкви из-за ее вида и растерянного выражения лица парня, когда уходила.

– А день сложился неплохо.

Глава 19.

В пятницу ей удалось успеть после школы и на пляж и на отработку. Бодрая, после купания и охлажденная приятной водой, Дженни спокойно мыла посуду на кухни, заметив, что после произошедшего вчера, Стивенсон еще долго не будет ходить сюда в гости. На лице появилась улыбка, вспоминая реакция преподобного на полуголое девичье тело, как резкий, но короткий крик донесся до ее ушей. Остановившись, девушка прислушалась, гадая, показалось ли ей это или же действительно только что был вопль боли. Бросив в раковину тарелку, запачканную какой-то гадостью, принесенной дамочкой с бешеной собакой, она направилась к двери мастерской, куда более часа назад скрылся Джеймс. Думая, стоит ли стучать или войти просто так, ее рука уже дернула ручку, открывая взору мастерскую парня. С последнего раза, как она тут была, не многое изменилось, кроме, пожалуй, количества крестов, стоящих у окон. Их стало раза в два больше.

Быстро осмотревшись, Дженни увидела хозяина дома, сидевшего за столом, к середине, которого была прикрепленная полукруглая пила. Сам же Джеймс сидела за ним, держа руку у груди. Он был без очков, и все его лицо выражала ужасную боль.

– Что случилось? – спросила девушка, понимая, что вопрос был довольно глупым, потому что сама все видела и понимала.

– Ничего страшного, – прошептал парень, не особо радуясь тому, что здесь гости.

– Оно и видно.

Она подошла к нему ближе и, взяв его ладонь, которую тот с неохотой отпустил, увидела свежий порез вдоль всей ладони. Рана казалась глубокой и довольно сильно кровоточила.

– Сиди тут, – почти, что приказным тоном произнесла Дженни, отпуская руку и быстро выходя из комнаты.

Как спринтер на гонках мирового масштаба, а она вдруг и не собиралась участвовать, домчавшись до ванной на втором этаже и, схватив аптечку, так же быстро вернулась в мастерской. Вытряхнув ящик с разными лекарствами, некоторые из которых девушка видела впервые, стала искать бинт и антисептик, надеясь, что опилок в ране не так уж и много успело попасть.

В этот раз он уже спокойно отдал ладонь, понимая или слыша, с каким остервенением Дженни искала что-то в аптечке, но, как только жидкость, убивающее все плохие микробы и расщепляющие любую грязь, попавшую в рану, судя по их рекламе и предсмертным крикам о помощи, вопившим из телевизора от плохо нарисованных бактерий, попала на разрезанную кожу, его губы сжались в тонкую полосу, не жалея показывать, что это довольно неприятное ощущения. Наклонившись, она стала дуть на больное место, как делают маленьким и не только, чтобы хоть как-то унять боль. Краем глаза, девушка заметила, что все руки Джеймса были в небольших ранках или шрамах, напоминая, как, по всей видимости, трудно было слепому самому учиться постигать станок и строптивое дерево.

Как только бурление, то самое, убивающее вредных микробов, прошло, она аккуратно забинтовала ладонь, отметив про себя, что справилась лучше, чем кто-либо иной.

– Спасибо, – наконец произнес парень, расслабляясь и, даже, пытаясь благодарственно улыбнуться.

– Не за что. Теперь мы в расчете, – ответила спокойно, но довольно гордо Дженни, поднимаясь с коленок, на которые упала, чтобы было удобнее помогать ему. – Ты спас мою ногу, а я спасла твою руку. Все честно.

Она начала собирать лекарства в ящик, служившей аптечкой и стараясь быстрее убраться из общества крестов, разных, но все равно пугающих, даже зная, для чего они все были нужны.

– Все равно спасибо.

Девушка улыбнулась и, всего на несколько минут, самодовольно подняла голову, чувствуя или фантазируя, как свет солнце освещает ее лицо, тоже признавая, что она умничка.

– Не за что, – сказала Дженни, собирая ящик и идя к двери. – Но отстирывать твою футболку от крови я не буду. Пусть это делает миссис Уолтерс и ее милый пес.

Перед тем, как закрыть за собой дверь, ее взгляд поймал веселую и довольно милую улыбку на лице парня.

Глава 20.

Вечером, когда Дженни стояла перед нелегким выбором между шоколадным и ванильным мороженом, позвонили родители, чтобы сообщить, что приедут завтра утром. Обрадовавшись и, наконец, выбрав нужное мороженое, девушка села на диван и, только успев съесть одну несчастную ложечку, осознала произошедшее. Все бросив, она стала бегать по дому, начиная наводить порядок и, на удивление, у нее получилось это довольно быстро. Видимо, «практика» у Джеймса пошла ей и ее навыку уборки на пользу.

На следующий день дом блестел так, словно группа специалистов поработала над ним. Гордая собой, Дженни ждала родителей, чья машина припарковалась у дорожки уже в обед. Подбежав к ним и обняв маму, она поцеловала ту в щеку.

– Здравствуй, дорогая. Как ты? – спросила миссис Саймон, обнимая дочь в ответ.

– Все хорошо.

– Привет, белка. Как дела? – поинтересовался глава семьи, вынимая из багажника сумку с вещами.

Белка – любимое прозвище отца девушки, которое пошлое с ее раннего детства. Имея рыжие волосы и два передних зуба, выступающих вперед, как у мелких грызунов, исправленных пластинками лет в двенадцать, Дженни всегда нравилось, когда мистер Саймон так ее называл, отправляя ее на несколько лет назад, где они жили еще вместе, и работа не занимала так сильно ее родителей.

– Лучше всех, пап. Лучше всех.

Потрепав дочь по голове, троица пошла в дом.

– А где Рейчел?

Этого вопроса она и опасалась. Ее отцу не нравились путешествия в поисках любви своей младшей и бесшабашной сестры. Он всегда считал, что в юности та перечитала романов Джейн Остин, Маргарет Митчелл и остальных романисток, которые очень яро показывали настоящую любовь, которая, к сожалению, в наше время осталась только в книжках. Она это прекрасно знала и, не желая испортить настроение никому, просто немного недосказала правды, как выразился Стивенсон.

– Она уехала к подруге в Калифорнию. Приедет в понедельник утром.

– К подруге? В Калифорнию? – переспросил мистер Саймон, засомневавшись полученной информацией.

– Ага. Она какая-то ее фанатка. Говорит, что картины, нарисованные Рейчел имеют настолько глубокий смысл, что Марианская Впадина это просто лужица на карте мира.

Мужчина тихо засмеялся, а ее мать радостно улыбнулась, такому замечанию дочери.

– Будем надеяться, что это правда, а не очередная ложь твоей тети, чтобы встретиться с эскимосом на Северном полисе.

Дженни закивала, чувствую некую обиду за Рейчел, которую все считали немного « не от мира всего». Да, это выглядело странно, что взрослая, тридцати двухлетняя, женщина ездит по всей стране, чтобы найти того единственного и, раньше, она соглашалась со всеми замечаниями родителей по ее поводу, но, прожив с ней уже три года и осознав ее натуру и легко романтизма, впитавшего в мозг мисс Саймон, все это стало казаться нормальным и довольно привычным.

Послушав рассказы об их работе, Дженни хотела предложить сходить куда-нибудь или, хотя бы, просто посмотреть дома кино, однако не успела: отец улизнул в свой кабинет, просматривая чертежи новых проектов, пока мама с кем-то разговаривала по телефону в другом конце дома, обсуждая, какая порода дикого камня подойдет для кладки камина. Оставшись снова одна, даже с родителями, которые были всего за стенкой, девушка поднялась в свою комнату и стала просматривать глупые и, только иногда, смешные видео.

Часа через два к ней постучались, и она увидела каштановую копну волос своей матери.

– Можно? – спросила миссис Саймон, не решаясь войти, словно это была не комната ее дочери, а ложа самой королевы.

– Конечно.

Закрыв ноутбук и приняв положение сидя на кровати, она смотрела на женщину, гадая, зачем та пришла.

– Извини, что так получилось, просто у отца довольно серьезные проект сейчас на заготовке, а мои начальники не знают, что такое выходные.

– Все нормально, я понимаю.

Конечно, Дженни все всегда понимала и принимала, как должное, не имея смелости сказать, что ей не хватало их внимания и, даже, наказаний за те или иные поступки, совершаемые зовом гормон или сидящей частью тела, что было довольно часто.

– Ты у меня умница, ты ведь знаешь? – поинтересовалась женщина, присаживаясь рядом с дочерью и нежно обнимаю ее.

– Конечно, знаю. Я, даже, лучше, чем могла быть.

Они засмеялись и просидели так, не двигаясь еще минут сорок, обсуждая, что можно переделать в комнате Дженни. Хоть ей это и не особо нравилось, чувство, что рядом близкий человек бодрило и придавала чувство, что она хоть кому-то все еще нужна. Того чувства, которое так не хватало девушке ближайшие несколько дней.

Глава 21.

Чета Саймон уехала вечером, в воскресенья, снова оставив дочь одну. В понедельник же, утром, вернулась Рейчел, прямо так, как говорила девушка. Удивившись такому стечению обстоятельств и увидев автограф Опры, который привезла тетя, рассказав при этом невероятную историю, о получение этой вещицы, включая в себя собак, карусель и горячий кофе, Дженни направилась в школу.

Обдумывая, если у нее на самом деле паранормальные способности и должны ли она их скрывать, сбежав из дома и, присоединившись к гастролирующему цирку, придумать себе громкое название, прославляющее ее дар, она не заметила, как прошел школьный день, выйдя на парковку в поисках своей машины. Можно, конечно, встретить красавчика с адомантиновыми когтями или лысого мужчину в коляске, но это как повезет. Девушка уже подошла к своему BMW, когда увидела Питера, сидевшего в своем спорткаре. Увидев свою бывшую, парень опустил голову и закрыл дверцу, прячась в автомобиль.

Дженни не особо ожидала чего-то другого, хоть, как говорят: «Надежда умирает последней». Надежда на то, что он извиниться и признает, что изменил ей? Серьезно? Хотя, он только сейчас поняла, что тогда, на вечеринке, вместо того, чтобы признать свое деяния, Питер начал оправдываться, да так, словно он первоклашка, который съел на одну конфету больше, чем надо было.

Анализируя все это, девушка не обратила внимания, что уже минут десять намывает тарелку под водой. Интересно, изменилось бы что-нибудь, если он извинился и сказал, что такого больше не повториться? Наверное, да, но с другой стороны, нужно смелость, чтобы признаться свою неправоту и навешать очередную лапшу на уши, до новой измены раз за разом.

– Не думал, что у меня так много посуды, – раздался голос со стороны стола.

Пару раз моргнув и, закрыв свой дневник «Анализирование разумных и, не очень, живых организмов» у себя в голове, она повернула голову и увидела Джеймса, сидящего в пару шагах от нее и попивающего чай. Если честно, Дженни не могла сказать, когда он пришел и долго ли он тут находиться.

– Я тоже, – ответила она, выключая воду и ставя несчастную тарелку на место.

– Я бы спросил все у тебя хорошо, но припоминая прошлый раз, хорошим это не закончиться.

– Учишься на своих ошибках? Похвально.

Девушка вытерла руки об полотенце и подошла ближе, смотря на то, как парень уверенно берет кружку в руку и делает из нее глоток.

– Как рука?

– Спасибо, хорошо.

– Надо снова промыть рану, а то слепого и безрукого полюбить сложнее, чем просто слепого, – сказала она и тут же поняла, что только что сказала. – Извини, я не…

– Все нормально, ты права. Но, честно говоря, в слепого тоже влюбиться крайне сложно, поверь мне.

– Я запомню.

Принеся аптечку и, найдя уже известный флакон с антисептиком, Дженни размотала руку и, с видом специалиста, как минимум с мировой славой, а по-другому никак, осмотрела порез.

– Ну…У меня для вас, пациент, плохая новость – руку отрезать не придется, поэтому славу безрукого, но талантливого плотника вам не светит. Мне жаль.

Парень улыбнулся и закивал.

– Да, звучит прискорбно, но придется с этим жить.

Подняв угол своих губ, девушка снова прочистила рану и замотала ее чистым бинтом.

– Все готово, сэр. Счет я пришлю позже.

– Спасибо большое.

Она выпрямилась и глубоко вздохнула. Мысли об поступки Питера, его поведении и их отношении снова полезли в голову, и с каждым разом они становились яснее.

– Я не знаю, что у тебя случилось, – вдруг сказал Джеймс, поднимаясь из-за стола и почти что впритык подходя к ней. – Но, если тебе нужны уши, чтобы выслушать или рот, чтобы с кем-то поговорить, то у меня есть и то, и другое, и да, они прекрасно работают.

Дженни подняла голову, чтобы посмотреть на его лицо, начиная думать над его предложением, ставя галочки в столбиках, как принять, так и отклонить предложения парня.

– И ты не злишься, за то, что я наговорила тебе столько всего за последнее время?

– Злюсь и, не факт, что дам тебе совет, не испортив твою жизнь еще больше, чем сейчас, – ответил он, ехидно улыбаясь. – Но, мне, кажется, что ты его навряд ли примешь и, тем более последуешь ему. Так что, я считаю, что довольно безобиден для тебя и твоей жизни.

– Я где-то слышала, что именно так говорят все маньяки, приманивая своих жертв.

– Не без этого. Тем более, насколько я могу судить, ты же еще ни разу не была на моем заднем дворе, ведь так? – спросил хозяин дома и, развернувшись, вышел из кухни.

Дженни посмеялась над этим, как резко остановилась и посмотрела ему в след.

– Нет, ни разу, – прошептала она, испуганно.

Глава 22.

Вечером она сидела на кухне и водила вилкой по тарелке с какими-то овощами, которые раньше были салатом, названным настолько грандиозно, что, казалось, его может сготовить только избранный, ну, или горец, в конце концов.

– Все еще волнуешься из-за Питера? – спросила Рейчел, внимательно наблюдая за передвижением ее вилки и взглядом в никуда.

Женщина была на удивление проницательной, как, полагала сама Дженни, и все психологи. Она сразу поняла, что с ее племянницей что-то не так и, найдя в подтверждение дартс с фотографией парня, пробитого несколько дротиками, уже была уверена в своей теории.

– Нет. Мне на него все равно.

– И правильно. Этот идиот не стоит того, чтобы убиваться и ревет ночами в подушку.

– Я и не ревела, – заверила ее девушка, вспоминая свои слезы в машине по дороге домой.

Фактически, да, она плакала, но не в подушку же.

– Умница! Я тобой горжусь! Мы тебе еще найдем красивого и умного парня и все твои подружки обзавидуются.

Дженни подняла на тетю глаза и покачала головой.

– Кстати! Сегодня в магазинчике сладостей я видела преподобного Стивенсона. Он покупал вишневый пирог и передавал тебе привет. Знаешь, а он ничего…Такой обаятельный мужчина.

– Рейчел, только не это…

– Что? Я, конечно, понимаю, что его плоть и душа принадлежат Богу, но смотреть же никто не запрещает, верно?

– Добро пожаловать в армию поклонников преподобного! Становись в очередь за всеми старушками, кто бежит в церковь, чтобы на него посмотреть.

– Мне кажется, или в его жилах течет ирландская кровь? Я, как встречалась с ирландцем и скажу честно, это незабываемо.

Девушка встала и, отвернувшись, начала удаляться от собеседницы.

– Дженни, ты куда? А как же ужин?

– Я ничего не слышу! Я оглохла! – крикнула ей та в ответ, начиная подниматься по лестнице.

Предчувствие, что она увидит завтра преподобного в гостях у Джеймса, появилось сразу после слов о вишневом пироге и не покидало ее до следующего дня, пока ее взору не предстала русая макушка, удобно расположившаяся на диване.

– Дверь была открыта, – сразу предупредила их Дженни, чтобы те не сомневались, как она сюда попала.

– Мы знаем, – ответил мужчина, поворачивая голову, чтобы увидеть гостью. – И мы рады, что ты пришла прямо сейчас. Угостишься?

Его голова кивнула на пирог, стоящий посредине кофейного столика и не имеющий уже двух кусочков.

– Спасибо большое, но я стараюсь беречь фигуру, поэтому извините.

Хозяин дома, сидевший на другом краю дивана, опустил голову, но довольно крепко держа в руках кружку, явно боясь разлить ее содержимое.

– Очень жаль, правда, Джеймс?

Тот дернул головой и, как ей показалось, был очень печален и растерян.

– Зато моим бедрам и талии ничуть, – ответила девушка, собираясь покинуть этому комнату и направиться выполнять свои обязанности, когда ее остановили.

– Дженни, меня не будет несколько дней, – произнес Стивенсон и его слова заставили притормозить и, развернувшись, вернуться к дивану.

– Вы намекаете, что скоро хитом сезона будет черный? Скорбь по потере лицезреть вашу персону в церкви, гнетущая все сильнее день ото дня?