Текст книги "Артигас"

Автор книги: Хесуальдо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Хесуальдо
АРТИГАС

К советскому читателю

Эта книга, с которой советские читатели познакомятся благодаря издательству «Молодая гвардия», посвящена отцу уругвайской нации Хосе Артигасу.

Мне хотелось изобразить в ней не только этого героя. Опираясь на свои предыдущие работы, я решил рассказать историю всей семьи Артигасов, начиная с деда – первого из них, кто явился на берега Рио-де-ла-Плата, чтобы служить королю в здешних колониях. Эта семейная история переплетается с историей нашей страны от основания города Монтевидео, столицы Восточной провинции Уругвай (как станет она потом называться), и до революционной войны за независимость, которая началась в 1810 году и закончилась для Уругвая в 1820 году, когда его вождь потерпел поражение и был интернирован в Парагвае.

Таким образом, эта биография является (или по крайней мере претендует на то, чтобы являться) своего рода краткой историей перехода нашей страны от колониального строя к независимости. В ней затрагиваются проблемы, характерные для нашей территории: коренное индейское население и его борьба за свои земли; скотоводство и его продукты – главное богатство страны; предприимчивые люди (пастухи, пираты, контрабандисты); торговля, ополчение и его роль; борьба иностранных держав за то, чтобы обосноваться в этих областях и развитие национального хозяйства – словом, все, что определило особенности формирования политического сознания и образа жизни нашего региона. Эти особенности в людях и прежде всего в гаучо придают неповторимый отпечаток этим южным районам западного континента.

Семья Артигасов неизменно принимала участие в этом историческом процессе. И тот, которому посвящаю я книгу, национальный герой уругвайского народа, одаренный выдающимися талантами и гениальным инстинктом, позволившим ему предвидеть судьбу своей родины и своих соотечественников, соединил в себе самые истинные и передовые черты своего времени. Его действия, его образ мыслей, общественные установления, которые он заложил и отстаивал, как бы вобрали в себя лучшие традиции борьбы за создание демократической нации.

Стремясь достигнуть некоего синтеза, я тем не менее не скупился на факты, которые могут помочь читателю разобраться в наиболее значительных проблемах первого века существования нашей Провинции (ныне Восточной республики Уругвай), где жили и действовали Артигасы. Я стремился показать внутренние причины событий и их общий смысл. И в то же время мне хотелось по возможности доходчивей рассказать эту сложную историю области Ла– Платы – историю, которую мы только что начали изучать на основе более или менее научных критериев.

Предлагая эту биографию на ваш критический суд и надеясь на ваше доброжелательное внимание, я хочу выразить благодарность всем тем, кто помог мне рассказать об одном из великих сынов Америки. Я думаю, что эти люди вносят свой вклад в борьбу за настоящий интернационализм, за братское единение народов, за конструктивный и плодотворный мир для всех, за более свободное и счастливое общество, простирающееся от одного до другого конца нашей земли.

ХЕСУАЛЬДО

Монтевидео, февраль 1966 года

Предки Артигаса

Имя Артигасов появляется в испанских хрониках в начале XVII века. Из этого рода и происходит тот Хуан Антонио Артигас, который столетие спустя взойдет на корабль и отправится в порт Буэнос-Айрес, чтобы вступить в здешний гарнизон.

Хуан Антонио родился в 1693 году там же, где и его предки, – в маленькой арагонской деревушке Пуэбла-де-Альбортон. Совсем молодым он был солдатом армии, отстаивающей права Филиппа V на трон. Но кампания окончилась; все более плачевным становилось экономическое положение Испании, которая уже ничего не могла предложить своим беднякам (хотя бы они и звались идальго), и Хуан Антонио решил уехать в Америку.

Заморские земли со времени их открытия неизменно притягивали к себе юношей, стремившихся попытать счастья; сколько рассказов и сказочных историй привозили оттуда конкистадоры и колонизаторы! Многие думали, и не без основания, что в этих краях находится чуть ли не земной рай. Не один верил в истинность легенды об Эльдорадо – Золотой стране, которая кружила головы людям. И в самом деле, почему не могли быть правдивыми рассказы о короле этой таинственной страны, который каждое утро покрывал свое тело золотым порошком? Где находились его владения – в Новой Гранаде, в Венесуэле, в Париме, в Лас Омагуас или, быть может, на территории Рио-де-ла– Плата? Эта Золотая страна была призраком, который, казалось, ускользал от испанцев и к которому они продолжали стремиться.

А между тем жизнь в Испании становилась все тяжелее. Семейство Артигасов, как и семьи других старых воинов, имена которых канули в Лету, разделяло судьбу своей родины. Одно за другим совершались события, усиливавшие их тревогу. Территориальное единство страны, доставшееся Изабелле Инквизиторше такой дорогой ценой, рушилось. Португалия отделилась от остальной империи. Государство распадалось, нравственные устои приходили в упадок. Войско утратило боевой дух, лишилось сил, потеряло надежду. И так как война уже не могла оставаться основным занятием, людей, солдатам приходилось заново искать себе места в обществе.

Но если испанцы уже не видели свой идеал в войне, то не видели они его и в труде, в промышленности – двигателях нового времени. К концу XVII столетия Испания вступает в пору своего заката. Завершается варварское ограбление заморских колоний. Корабли, возвращавшиеся когда-то из Индии с грузом золота и серебра, привозят теперь совсем иные вещи – кожи, сало, диковинные плоды, редкостных животных (к которым причисляли и туземцев). И в то время как в Европе капитализм поднимается на основе промышленного развития, а буржуазия завоевывает власть, Испания, прикованная к скале феодализма, остается в стороне от этих процессов. Она выглядит скорее продолжением Африки, чем оконечностью Европы.

Принадлежавшие к сравнительно новой касте, Артигасы не знавали тех лучших времен, о которых помнили так называемые старые кастильцы.

Впрочем, теперь все и вся охватывал неумолимый и быстрый упадок. Начиная со второй половины XVII века сельское население вымирало от голода. У Испании уже не было ни флота (его уничтожила Англия), ни войска, ни администрации, ни литературы, ни денег – даже на пропитание самого короля! На что могли надеяться Артигасы, если специальные комиссии под предводительством священников ходили по улицам и собирали милостыню для удовлетворения нужд королевского стола? Империя стояла на краю пропасти.

Потомки тех Артигасов, о которых упоминали хроники, занимались виноделием и сельским хозяйством. Они собирали урожай со своих оливковых деревьев, обрабатывали землю и сеяли пшеницу. Этот труд давал им уверенность, что их дети не пополнят собой толпы оборванцев и попрошаек. Однако скромные угодья отца в арагонской деревне сулили не очень-то привлекательное будущее честолюбивому юноше, уже обладавшему некоторым военным опытом. Тогда-то Хуан Антонио, крепкий двадцатитрехлетний парень, решил отправиться в Америку в поисках счастья, как это уже раньше сделали, и не без успеха, многие его соседи и друзья.

В середине 1717 года корабль, на котором он плыл, причалил к скалистому берегу, к пристани Риачуэло. То был бедный и скучный порт Буэнос-Айрес, в гарнизон которого он вступил солдатом. Так началась жизнь в Америке первого из Артигасов. Хотя он не умел написать свою фамилию, у него были такие личные качества, которые компенсировали недостаток образования, в котором отказала ему родина.

Буэнос-Айрес в те времена был единственным портом и единственным населенным пунктом, которым обладали испанцы в этом крае. Это был маленький город с приземистыми, грубо сколоченными домами и грязными улицами. Сразу же за домами начиналась бесконечная равнина, пампа, как называли этот обширный степной район, охватывавший всю провинцию Буэнос-Айрес. Единственное, чем отличался город, – это множество церквей – городских и приходских.

В то время вся территория, занятая ныне Уругваем, – восточное побережье реки, носящей то же название, – входила в состав губернаторства Ла– Плата, а позднее – губернаторства Буэнос-Айрес и находилась под властью вице-короля Перу. Здесь бродили огромные стада дикого рогатого скота и лошадей, которых завез сюда почти сто лет назад испанец Эрнандариас. Это никому не принадлежащее богатство превратилось в легкую добычу для португальцев, французов и пришельцев других национальностей, которые мародерствовали, пользуясь полной безлюдностью, незащищенностью этих бескрайних степей. Кожи и сало – вот что составляло богатство Ла-Платы вопреки ее названию,[1]1
  Ла-Плата по-испански означает «серебро». (Прим. перев.)


[Закрыть] а ведь именно серебро было предметом вожделения для захватчиков и первооткрывателей. Однако позднее кожи и сало стали здесь столь же важными продуктами, как драгоценные металлы в Мексике и Перу.

Сторожевой службы у Испании на этих берегах не было, и это способствовало процветанию всяческих авантюр и краж. Особенно дерзкими были португальцы, которые в 1680 году обосновались в Колонии-дель– Сакраменто, на восточном берегу реки Ла-Платы, как раз напротив Буэнос– Айреса. Закладка Колонии-дель-Сакраменто положила начало тяжбе за территориальные права между Испанией и Португалией.

Сто лет Испания и Португалия вели битвы – захватывали, теряли и вновь отвоевывали эту территорию друг у друга. Испания стремилась вытеснить пришельцев с захваченных ею земель; Португалия жаждала закрепиться на новых берегах и землях. В этих битвах участвовал и солдат Хуан Антонио Артигас. Он принимал участие также и в карательных экспедициях, которые организовывались в Буэнос-Айресе против французского пирата Моро, заплатившего жизнью за свои похождения в этих краях.

Успех португальцев, основавших Колонию-дель-Сакраменто, побудил Испанию расширить свои владения и тоже основать новый город на этих берегах – Монтевидео. Губернатором Ла-Платы был в то время молодой блестящий военный Бруно Маурисио де Сабала. Он продолжил борьбу против португальцев и вытеснил их из Колонии. По указанию, поступившему из Испании, он основал форт в прекрасном заливе Монтевидео с целью превратить его в оборонительный аванпост против португальцев. Город был заложен в 1724 году; в этом участвовали некоторые семьи из Буэнос-Айреса, иногда оказывавшиеся связанными родственными узами. Их объединяло стремление улучшить свое положение и избавиться от трудностей, которые они испытывали ранее в городе, территория которого была уже разделена между первопоселенцами.

Хуан Антонио Артигас также отправился в Монтевидео. К этому времени он был женат на креолке из Буэнос-Айреса по имени Игнасия Хавьера Карраско и у него уже было четверо детей, старшему из которых исполнилось шесть лет. Как один из основателей города он получил некоторые привилегии, землю и орудия труда. Он поселился на берегу реки, по соседству со своим шурином Бургесом.

В 1730 году Сабала сформировал городскую власть. В состав первого капитула (городского совета) Монтевидео, который должен был управлять только что отстроенным городом, был включен и Артигас, назначенный на пост алькальда в сельском комиссариате Санта-Эрмандад.

Бескрайни и пустынны были плодородные пастбища, расположенные на Восточном берегу реки Уругвай (позднее их жителей станут называть Восточными). Однако эти хорошо орошаемые земли с умеренным климатом не были абсолютно безлюдны. Здесь жили потомки туземных племен. Это были этнические группы, происхождение которых еще недостаточно выяснено, – чарруа, чанае, боаны, геноа и другие. В результате конкисты они были беспощадно истреблены. В культурном отношении эти племена находились на стадии каменного века. Язык их был примитивен. Раньше они жили охотой и рыболовством, а затем занялись скотоводством, сделались ловкими наездниками и торговцами скотом. Они сопротивлялись конкистадорам всеми доступными им средствами, но были побеждены и истреблены испанцами. Когда пришли новые колонизаторы, они застали лишь остатки индейских племен, находившихся на той же ступени развития, что и в эпоху завоевания. Они жили в грубо сколоченных хижинах, покрытых кожей, и разговаривали односложными словами. Они не знали никаких ремесел, даже религия их находилась в зачаточном состоянии. С плодородных земель колонизаторы оттесняли их в глубь страны. Именно из-за боязни сопротивления индейцев они установили постоянную сторожевую службу.

Почти до самой своей смерти в 1775 году Хуан Антонио Артигас занимал различные должности – городского советника (рехидора), капитана местного войска и др. Монтевидео был прекрасным портом и был расположен в красивой и плодородной местности. Постепенно город расширялся, особенно тогда, когда к первым поселенцам стали прибавляться выходцы с Канарских островов и из других мест, а также когда работорговля достигла и этих берегов.

Вместе с ростом Монтевидео росла и семья Артигасов. Седьмой сын Хуана Антонио, родившийся в 1736 году, был окрещен именем Мартин Хосе. Он оказался самым способным среди своих братьев, и ему предстояло принять активное участие в развитии родного города. Это и был будущий отец создателя уругвайской нации – Хосе Хервасио Артигаса.

Мартин Хосе рос в такой же обстановке, что и его сверстники. Он был сильным, живым, энергичным мальчиком. Эти качества были свойственны не только ему лично, но и были типичными для той среды, которая его окружала. Подобно другим юношам, он прошел школу и городской и сельской жизни. В городе он посещал гимназию, основанную иезуитами, которым колониальное правительство поручило дело образования детей состоятельных переселенцев. А в деревне он работал на земле, принадлежавшей его отцу в окрестностях Монтевидео. Часто он сопровождал отца в его набегах на индейцев и разделял его сельские заботы. Памятуя, как сам он пострадал от своей неграмотности (из-за нее Хосе Антонио вынужден был уйти с поста рехидора), отец следил, чтобы Мартин не пренебрегал образованием, хотя бы в таких скромных масштабах, как в иезуитской школе. Таким образом, Мартин и его братья усвоили все то, чему только могли учить: в то время: читать, писать и считать и, конечно, получили солидную порцию основ католического богословия, а также «преданности пресвятой Марии, любви, уважения и послушания родителям».

В те времена, когда Мартин ходил в иезуитскую школу, Монтевидео был еще весьма бедным городом. Его грязные Улицы связывали не столько здания, сколько пустыри. А сельская жизнь протекала уже в полнейшем монотонном спокойствии, которое изредка оживлялось сообщениями о контрабандистах, о прибывшем корабле или слухами о злодействах дикарей– индейцев в усадьбах, расположенных на окраинах Монтевидео. Часто происходили стычки между гражданскими и военными чинами, так как между ними не было строгого разделения власти. Кровопролитные вооруженные столкновения на больших дорогах послужили причиной того, что сами правители Буэнос-Айреса, безуспешно пытавшиеся управлять городом Монтевидео при посредстве своего вице-губернатора, попросили короля образовать в Монтевидео собственное губернаторство.

В 1751 году был назначен первый губернатор Монтевидео – Хосе Хоакин де Виана. Это был военный, происходивший из высших слоев общества и женившийся на дочери богатого и ловкого дельца, Франсиско де Альсаибар, переправлявшего жителей Канарских островов в Монтевидео.

Мартин Хосе Артигас, которому тогда было 16 лет, работал вместе с отцом, торгуя кожами и возделывая землю. Вместе с тем он вступил в армию, несмотря на то, что по испанским законам он, как и другие креолы, никогда не смог бы достигнуть чина выше, чем капитан, так как он родился в колонии.

Губернатор Виана установил новые порядки в колониальной администрации и новые правила для замещения должностей в городском совете. Теперь для занятия должности было уже недостаточно честности и преданности делу, от рехидоров требовалась грамотность. Старые правители были заменены более молодыми, имевшими некоторое образование. Из-за этого-то и потерял свое место в городском совете старый Артигас. Мартин Хосе, обладавший незаурядным характером и твердостью, едва достигнув двадцати четырех лет, получил пост в судебном управлении. Тремя годами раньше он женился на Франсиске Антонии Асналь, уроженке Монтевидео, родители которой также были первопоселенцами Монтевидео. В приданое она получила поместье Косупа (Флорида), а также землю в местечке Саусе (Канелонес), в четырех лигах от местечка Лас-Пьедрас. Эти земли и были основой их экономического благосостояния) которое, однако, не очень-то возрастало. В Саусе Мартин Хосе Артигас построил хозяйский дом. Здесь позднее пройдет большая часть детских лет Хосе Артигаса и здесь же произойдут некоторые события будущей революции.

Каков же был облик Монтевидео, каковы были его быт и нравы в те годы, когда Мартин Хосе Артигас занимал различные посты в его городском управлении?

По свидетельствам многочисленных путешественников, Монтевидео имел превосходную естественную гавань. Город стоял на реке и был окружен лесами. Городское население состояло, с одной стороны, из испанских чиновников, собственников земельных владений и торговцев, а с другой – из огромной массы негров-рабов, которые во второй половине XVIII века составляли треть населения города. Негры выполняли всевозможные работы, начиная от кормления и воспитания детей и кончая ремеслами и торговлей. Пыльные и грязные улицы города имели запущенный вид и всегда были пустынны. Лишь изредка неспешно проедет всадник, останавливаясь, чтобы выкурить сигару в обществе соседа или посудачить о городских новостях. Обычно горожане собирались поболтать в цирюльнях или лавчонках. Наибольшее оживление создавали торговцы. И хотя лавок было не так уж много, все же почти не было людей, которые чем-нибудь не торговали бы. Торговцы, ремесленники, а главное рабы – вот кто действительно был занят делом. На них-то и держалась вся общественная система испанской колонии, а их труд обеспечивал богатство и благоденствие помещиков.

Дома строились просто, по старым канонам испанской архитектуры, мебель и убранство были аскетическими. И когда бы гость ни зашел в дом, его всегда встретят женщины – летом в креслах, с ковриками под ногами и веерами в руках, а зимой – сидящие на кожаных подушках. Обычно дамы играли на струнных инструментах, чаще всего на гитаре; рабы подавали знаменитое мате.[2]2
  Мате – парагвайский чай, напиток, широко распространении в Южной Америке. (Прим. перев.)


[Закрыть]

Население одевалось на испанский манер. Обычным видом одежды было пончо – накидка, ее носили все, начиная с губернатора. Длина пончо соответствовала общественному положению. Так, у губернатора пончо было коротким, легким, расшитым золотом и серебром; рабы были одеты в длинное, До пят, пончо из грубой темной материи. Дамы носили корсет, обычно белый, с украшениями, кружевные мантильи и вуали, закрывающие лицо и руки.

Домашний быт был весьма прост. Обильные обеды состояли главным образом из мяса и белого хлеба; зелени почти не употребляли; к этому надо добавить варенье и стакан вина – вот пожалуй, и все. Сиеста – продолжительный дневной сон – была почти ритуалом в летнее время; зимой его заменяли беседы в семейном кругу.

Так медлительно и монотонно текла ленивая жизнь колониального Монтевидео.

В этой обстановке выполнял свои разнообразные чиновничьи функции Мартин Хосе Артигас. На всех постах и при всех обстоятельствах отец и сын Артигасы были верными вассалами короля, послушно выполняющими королевские приказы в далекой колонии.

Детство и юность Хосе Хервасио Артигаса

Третий сын рехидора Мартина Хосе Артигаса и Франсиски Антонии Асналь родился в Монтевидео 19 июня 1764 года и при крещении получил имя Хосе Хервасио. Запись о его рождении в первой метрической книге церкви Матрис была сделана спустя некоторое время после его рождения, и это дало повод полагать, что Хосе Хервасио родился не в Монтевидео, а в местечке, где его отец имел землю и где он обычно проводил рабочий сезон.

Ко времени рождения Хосе Хервасио Артигаса (его полное имя, по обычаю, было сокращено, и его звали просто Хосе Артигас) в Монтевидео был уже новый губернатор – Агустин де ла Роса. Он прибыл сюда, чтобы проводить политику Карла III, озабоченного введением новых экономических и политических принципов во взаимоотношениях с колониями; новыми методами он хотел укрепить гибнущее величие. Так или иначе, на одном из первых заседаний городского совета де ла Роса поставил вопрос о мерах, дотоле невиданных здесь, – о возведении виселицы на публичном месте.

Виселица, ваше высочество? – спрашивал удивленный алькальд.

Да, да, виселица! – подтвердил губернатор. – А что вас так страшит? Ведь согласно королевским законам она должна была быть построена в городе сразу же после его основания.

Члены совета возражали, указывая, что в подобной мере до сих пор не было необходимости и они сомневаются в том, что она возникнет, да к тому же это потребует расходов. Однако губернатор прекратил эти споры, заявив:

– Пусть виселицу бесплатно построят плотники! Таким образом сам народ ее воздвигнет. И задрожат тогда конокрады, контрабандисты и всяческие возмутители спокойствия и увидят, как осуществляет справедливость дон Агустин де ла Роса Кейпо дель Льяно и Сиенфуэгос!

Через шестнадцать дней после этого заседания городского совета родился Хосе Артигас.

О детстве его имеется мало достоверных сведений. Ко времени его рождения в семье уже было двое детей – шестилетняя Мария Мартина и четырехлетний Хосе Николас. Старший брат был его первым наставником. Оба мальчика, видимо, увлекались боями диких быков на площади, где их отец имел почетное место, как о том свидетельствует семейная хроника.

Вместе с братом он посещал начальную школу при францисканском монастыре Сан-Бернардино в Монтевидео. Ордену францисканцев городской совет поручил дело школьного образования после изгнания иезуитов. Францисканцы были менее строгими, чем иезуиты, и менее жадными к приобретению земель. Но их методы преподавания были такими же, а знания, которые они давали своим ученикам, были столь же ничтожны: они учили читать и писать, обучали некоторым правилам грамматики и элементарным арифметическим действиям. Главное место, разумеется, занимал закон божий.

В эту-то школу и ходил Хосе Хервасио вместе с другими юношами из креольских семей. Однако главную роль в его образовании сыграло близкое знакомство с крестьянской жизнью. Начальное обучение он совмещал с постоянными поездками в отцовское угодье Карраско или в Пандо, где высился каменный дом, покрытый соломой, или со скотобойным промыслом в имении Касупа. Там его жизнь протекала в обществе пеонов, индейцев, негров-рабов. Именно в этой школе жизни, более важной, чем букварь и молитвы на латинском языке в францисканском монастыре, начали развиваться индивидуальные особенности характера молодого Аргигаса – Пепе, как звали его товарищи по классам и играм.

Говоря о той среде, в которой формировался Артигас, необходимо вспомнить роль гаучо и негров, в особенности последних. Не раз уже отмечалась роль негров-рабов в жизни колониального общества. Негры, как правило, были не только домашней прислугой, но и воспитателями детей. В доме Мартина Хосе Артигаса было двенадцать слуг-негров. Некоторые из них сопровождали Артигаса до конца его жизни. Вполне естественно сделать предположение, что сочувствие к этим обездоленным людям, неизменно проявлявшееся у Хосе Хервасио, впервые возникло еще в детстве, когда он жил в тесной близости с рабами.

Какова же была жизненная обстановка, окружавшая Артигаса и повлиявшая на него как на будущего вождя?

Испанские колонизаторы, которые прибывали сюда в XVIII веке, предпочитали заниматься сельским трудом. В неосвоенных внутренних районах страны искали они применения своим силам. Здесь они начинали обрабатывать землю, которую считали ничейной, отнимая ее у индейцев и прежних поселенцев. Отнимали они не только землю, но и рогатый скот и лошадей, которые во множестве размножались на бескрайних плодородных пастбищах.

Этому помогала и сама география. Кругом расстилались широкие просторы почти не пересеченной местности, без горных хребтов и пустынь. Это была огромная равнина, слегка холмистая, перерезанная лишь реками и ручьями, по берегам которых стояли леса. Здесь не было никаких препятствий, преодоление которых представляло бы особые трудности. Эти плодородные земли были (да и остались до настоящего времени) благодатным полем для человеческого труда. К этому следует добавить мягкий, ровный климат без резких переходов погоды – ни тропической жары, ни снега, ни внезапных геологических сотрясений. А на морском побережье – множество естественных бухт, способствующих предпринимательству и развитию различных промыслов.

Путешественников поражало здесь несметное количество быстро размножавшегося скота. Здесь его никто не клеймил, не приручал. Огромные стада дикого скота сами находили себе пастбища. В тех местах, где имелась хорошая трава, табуны насчитывали по 20–30 тысяч голов.

Для этих одичалых животных самыми страшными врагами были скотобои. Они действовали большими группами, вооруженные лассо и ножами. Заарканив животное, они спутывали ему ноги, а затем распластывали и сдирали с него шкуру. Покончив со своей жертвой, они шли дальше и снова производили такую же расправу. Путь этих скотобоев (их называли чангадорами) был усеян трупами ободранных животных, становившихся добычей ягуаров и диких собак, которые были настоящим бичом этих мест. Шкуры вывешивались для просушки на жердях, потом их сгружали на речные пристани и затем отвозили в Монтевидео. Бывало и иначе: торговцы из Рио– Гранде, находившегося на территории португальской колонии Бразилии, спускались по рекам до этих мест и как контрабанду увозили эти шкуры с собой.

Чтобы положить конец этому стихийному живодерству, собственники усадеб начали объединяться и вести организованную борьбу против беспорядочного истребления животных. Имения постепенно становились своего рода феодальными крепостями, с вооружением и армией.

Но не только землевладельцы, пеоны, скотобои-чангадоры были действующими лицами на этой своеобразной арене. Здесь участвовали и другие группы населения, прежде всего контрабандисты, служившие посредниками между трудом и промыслом, с одной стороны, и незаконной торговлей – с другой. И чем рискованнее была эта торговля, тем больше выгод она приносила. Контрабандист, смелый, неустрашимый авантюрист, был фигурой, типичной для колониального общества, задыхавшегося от торговой монополии.

Испания владела монопольным правом торговли в своих колониях, и только она могла ввозить сюда товары, причем по ценам, произвольно ею назначаемым. В конце XVIII века, когда промышленность Испании находилась в полнейшем упадке, она не могла снабжать колонии необходимыми им продуктами. Не в состоянии она была также и приобретать то, что здесь производили. Кризис торговли привел к тому, что местные власти не только терпели, но даже способствовали тайному ввозу и вывозу различных товаров. Это было неизбежно: речь шла о том, чтобы просто не умереть с голоду.

Контрабандисты прибывали из северных районов, граничивших с Бразилией, и достигали берегов Карраско, где они имели свои тайные пристанища. Они делали рейсы в обоих направлениях. С севера они привозили табак, сахар, спиртные напитки, ткани, а нередко и живой товар – рабов. А на обратном пути они забирали шкуры, сало, солонину. История колониальных времен полна романтических историй, связанных с контрабандистами. Это как бы оборотная сторона официальной истории колониальной эпохи, причем гораздо более реальная.

Но самой характерной фигурой этого своеобразного мира пампы был гаучо. Гаучо – это бродячие пастухи, не имеющие крова, парии общества; здесь были и освобожденные или беглые негры-рабы, занимавшиеся разбоем, в том числе и женщины; беглые арестанты, бежавшие из городов и собиравшиеся здесь в шайки; индейцы, искавшие пропитания. Из этого пестрого населения постепенно складывался тот человеческий тип, который получил название гаучо. Это слово стало синонимом свободного жителя степей: ловкого наездника, отважного и неустрашимого, не имеющего никаких навыков цивилизации, но способного на большие чувства, человека, не привыкшего к труду и удовлетворяющегося тем немногим, что ему дает природа, неистощимо изобретательного в способах находить себе средства к существованию. Но самое замечательное качество гаучо – это врожденное глубокое свободолюбие и непримиримый индивидуализм.

Артигас не только знал эту среду, он сам жил этой жизнью. Его увлекали похождения гаучо, впрочем, так же как и празднества, которые давались в городском совете или в форте Монтевидео. Он с удовольствием поддерживал отношения с образованной молодежью, а также со священниками – друзьями дома. В то время многие из францисканцев отлично знали труды французских энциклопедистов и знакомили детей богатых креолов с новыми идеями. Можно предположить, что Артигас знал произведения такого рода – ведь многие из его политических концепций, которые он выскажет в дальнейшем, имеют именно такие истоки. И все же в то время Артигаса более всего притягивала крестьянская жизнь. Навыки и образ жизни гаучо он освоил прекрасно.

Артигас стал правой рукой отца. Сельский труд способствовал его возмужанию, и уже в восемнадцать лет он был признанным главой своего круга. Он был худощав, но крепкого сложения, среднего роста, слегка сутулый, со спокойными движениями; нервозность не была ему присуща. Он был одарен теми же способностями, что и гаучо: прекрасно владел лассо и ножом, а также играл на гитаре и гармонии. Лицо у него было белое, загорелое, но не сожженное солнцем, лоб широкий, с намечавшимися залысинами; негустые, каштанового цвета, гладкие волосы. Глаза были светлые, неопределенного цвета. Отмечали, что он никогда не смотрел в упор на собеседника.

Его одежда и привычки были такими, как это было принято среди гаучо. Он был сдержан в выражении своих чувств и скрытен. Хотя Артигас часто бывал на танцах, где заслужил славу сердцееда, он чаще всего был серьезен. Когда же речь шла о деле, которым он руководил, он был очень четок и быстр в решении сложных проблем. Он всегда находил остроумный и оригинальный выход из опасных ситуаций, как, например, тогда, когда он во время похода против португальских налетчиков проснулся рядом с лежащим ягуаром. Как и все гаучо, Артигас блестяще и умело вел себя в стычках и при укрощении животных, смело и отчаянно выходил из сложных положений, знал толк в играх и выпивке. Он был хорошим товарищем, знал каждого из тех, кто вместе с ним участвовал в походах, сочувствовал и помогал им, если с кем-нибудь из них случалась беда. Никто лучше его не знал, как трудна походная жизнь гаучо.