Текст книги "Артигас"

Автор книги: Хесуальдо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Город Мерседес был взят без всякого сопротивления; испанцев удалось сразу же окружить и запереть. Пока составлялось донесение Артигасу с просьбой помочь людьми и оружием, пока формировался сильный гарнизон для защиты Мерседеса, основная часть войска под командованием Виейры и Бенавидеса направилась к Санто-Доминго-де-Сориано городские власти которого были ошеломлены взятием Мерседеса. В ответ на грозный приказ Виейры «взять город, опустошить его и не давать никому пощады» они сдались.

Артигас послал из Ногойа в помощь революционерам восемьдесят солдат. Виейра продолжал свой путь на север. Энтузиазм, вызванный восстанием в Восточной провинции, был так велик, что сам Бельграно стал советовать патриотам подтянуть свои силы к стенам Монтевидео, как это было предусмотрено в «Плане действий» Морено.

Известие о том, что Артигас вошел в союз с Хунтой Буэнос-Айреса, вызвало прилив сил у восставших; оно было подобно толчку, который привел их в движение. По всей территории Восточной провинции как из-под земли начали вырастать местные группы, предводители которых позднее стали знаменитыми офицерами Артигаса. Происходили они из самых разных слоев общества; главным образом это были помещики, которые пришли к Артигасу во главе собственного войска, составленного из пеонов. С севера, из Лунарехо, прибыл Блас Басуальдо, мулат, известный под именем Бласито. Из поселков Такуарембо прискакали всадники на собственных лошадях; среди них были два брата-парагвайца – Валтасар и Панчо Охеда, прекрасно знавшие местность. Из Аройо-Гранде прибыли еще два парагвайца – братья Маркое и Валтасар Варгасы; последнего стали звать Балтаваргас. Появились также помещики бразильского происхождения и священники, с амвона призывавшие свою паству защищать родину.

В эстансию Артигасов постепенно собрались таким образом лучшие молодые силы страны, решившие примкнуть к его делу. Военные, священники, гаучо, горожане – из всех слоев общества формировалась освободительная армия.

Еще находясь в Ногойа, Артигас поддерживал постоянную связь с первыми патриотами, которые начали восстание. По его приказу восставшие начали направляться с запада и севера на юг, захватывая города, находившиеся во власти испанцев. На побережье они взяли Гуалегуай, Гуалегуайчу, Аройо– де-ла-Чина (ныне Консепсион-де-Уругвай) и населенные пункты провинции Энтре-Риос. Бенавидес же двигался к Колонии-дель-Сакраменто.

Артигас, который в каждом ранчо имел своих единомышленников– патриотов и поэтому был осведомлен обо всем, получил известие, что Элио послал подкрепление в Сан-Хосе. Он поручил своему кузену Мануэлю Антонио Артигасу занять этот город. Мануэль, уже успевший отличиться в войсках Бель-грано, вместе с Балтаваргасом взяли Сан-Хосе еще до прихода подкрепления, которое послал Элио. Но когда испанские войска приблизились к городу, патриоты, боясь оказаться между двух огней, решили выйти навстречу врагу и задержать его на реке Сан-Хосе у Пасо-дель-Рей. Бой в открытом поле закончился не в пользу патриотов; испанцы заняли город и укрепились в нем. Однако патриоты окружили Сан-Хосе и четыре дня держали испанцев в осаде, пока к ним не подошла помощь.

25 апреля прибыли части Бенавидеса, и он предложил испанцам сдать город, чтобы избежать гибели людей. Но испанцы отказались сдаться, и битва началась. Испанцы, прикрываясь огнем, яростно атаковали патриотов, но сдержать их напор не сумели. Мануэль Артигас, который находился во главе одной из колонн, был тяжело ранен, а лошадь под ним убита. Его заменил Кинтерос. Вскоре Сан-Хосе был занят патриотами. Город сдался в полночь, о чем известили победные звуки горна. Патриоты захватили много оружия, снаряжения, продуктов, а также пленных. Эта победа стоила жизни Мануэлю Артигасу, который умер через месяц после ранения.

Другой Артигас, Мануэль Франсиско, младший брат вождя, сумел без кровопролития захватить несколько городов на востоке.

Пока развивались эти бурные события, Артигас в начале апреля выехал из Ногойи в Пайсанду. Успехи Артигаса и его друзей и подчиненных показали Хунте Буэнос-Айреса, сколь велико было его значение как вождя Восточной провинции. Поэтому Хунта 8 марта 1811 года присвоила ему звание полковника. Однако главнокомандующим Восточной провинции был назначен не он, а Рондо. Это свидетельствовало о том, что в Буэнос-Айресе опасались его возраставшего влияния. Это было первым грубым оскорблением, нанесенным Артигасу. Пожалуй, с чисто военной точки зрения Рондо и превосходил Артигаса, но во всех остальных отношениях ему было далеко до него. Не потому ли Хунта и остановила свой выбор на нем?

Из Пайсанду Артигас направился в Мерседес, где и разместил свой штаб. Известие о его походе тотчас же облетело всю округу.

Отныне Артигас начинает свой путь не только как военачальник, но и как основатель будущего государства. Назначенный Хунтой Буэнос-Айреса на пост второго руководителя «Вспомогательной армии Севера», он уведомляет Хунту, что намерен ввести в войсках строгую дисциплину. Он начинает решительно бороться против всех, кто лишь на словах называет себя революционерами. Артигас не желал терпеть бесчинств неповиновения, ибо самым важным для него было полное освобождение родины от власти тиранов.

В Мерседесе Артигас составил 11 апреля 1811 года свою первую прокламацию, обращенную к народу; в ней он призывал соотечественников к единению и победе. Прокламация кончалась словами, которые станут девизом всей его освободительной деятельности: «Победить или умереть – такова наша конечная цель… Лучше умереть с честью, чем жить в позоре, в бесчестье зависимости». В ответ на это обращение Элио опубликовал заявление, в котором каждому жителю Восточной провинции давалось восемь дней на решение вопроса о том, к какой партии он примкнет; тем, кто перейдет на сторону патриотов, Элио угрожал виселицей. Но это уже никого не могло запугать: энтузиазм народа был слишком велик.

Собрав войско из тысячи человек, Артигас направился выполнять задание Хунты – водрузить знамя свободы в Монтевидео.

Медленно двигаясь к Монтевидео, Артигас подошел к берегу реки Санта-Лусия; здесь он остановился, чтобы подготовиться к переправе. В его распоряжении имелись паромы, которые тянули на канатах, и лодки. Всадники переправлялись вплавь, прикрепив к седлу узлы с одеждой и оружие. Использовались также надутые воздухом кожи и пустые бочки. Переправа была нелегкой: ведь в ней участвовали не только войска, но и масса жителей, которые тащили с собой домашнюю утварь и животных.

Во время переправы в лагерь прибыл посланец из Монтевидео. Это был кузен Артигаса Мануэль Вильягран, который взял на себя переговоры с ним.

Артигас предстал перед ним одетый в скромную синюю куртку без всяких украшений, какую носили ополченцы, и синие панталоны; сапоги – черные, шляпа – тоже синяя. Вся его могучая, суровая фигура картинно вписывалась в пейзаж – песчаный берег широкой и бурной реки. Он был довольно высок, хотя и несколько сутул, держался уверенно и крепко. Широкая грудь, пропорциональное сложение придавали ему крепость и силу, он казался как бы частью самой земли. У, него был высокий лоб и орлиный нос. Цвет кожи был довольно бледный, губы тонкие, глаза светлые, ясные и внимательные. Лицо его было красивым и гордым.

Я приехал по поручению моего друга и родственника, которому вице– король сообщил то, что он хочет передать вам, – пробормотал Вильягран. – Вице-король предлагает вам чин генерала, большие деньги и назначение начальником одной из провинций.

Артигас вскипел:

– Что? Чин генерала, деньги, назначение… И вы приходите предлагать это мне?

Вильягран кивнул головой. Артигас велел позвать секретаря и продиктовал ему ответ вице-королю:

«Оскорбление, которое ваше высочество нанесли мне и тем чувствам, которые мной владеют, направив мне предложения с вашим посланцем Мануэлем Вильяграном, столь же недостойно вашего авторства, как и моего ответа. Я ни о чем другом не помышляю, как о благе родины и о справедливой цели, к которой я иду».

В конце письма говорилось: «Для этого именно я и возглавил три тысячи вооруженных патриотов, а также большое количество невоенного населения, чтобы повести их на защиту наших прав. Этого требуют честь и достоинство родины».

Отправив Вильяграна в Буэнос-Айрес на суд Хунты, Артигас отдал приказ выступать. Он прибыл в Канелонес 12 мая и расположился здесь лагерем.

Битва при Лас-Пьедрас и первая осада Монтевидео

Находясь в Канелонесе, Артигас узнал, что испанцы заняли местечко Лас-Пьедрас и укрепились там. Тогда он известил своего брата Мануэля Франсиско Артигаса, что тот со своим войском должен присоединиться к нему. Однако это было трудно сделать из-за сильных дождей, ливших с 12 по 16 мая. Мануэль принужден был остановиться невдалеке от Пандо. Он узнал, что испанцы намерены разбить его отряд в одиночку, и попросил Артигаса помочь ему. Несмотря на размытые ливнем дороги, Артигас совершил быстрый марш, и замысел испанцев был сорван; вечером 17 мая его войска соединились с отрядом брата. Испанцы в отместку разгромили поместье отца Артигаса и угнали более тысячи голов скота в Монтевидео.

Ранним утром 18 мая Артигас отправил группу партизан на разведку в лагерь врага. Эта группа встретилась с отрядом противника, который был послан капитаном фрегата Хосе де Посадас по указанию Элио. В результате этой встречи весь отряд во главе с офицером Росалесом перешел на сторону патриотов. К девяти часам утра Артигас уже знал о плане Посадаса, направившегося на его поиски. Тогда Артигас разбил свою кавалерию на несколько колонн, одной из которых было поручено обойти врага с тыла и не дать ему уйти от преследования. На бой против регулярного войска противника численностью около тысячи пехотинцев и кавалеристов, поддержанных артиллерией, под командой опытных офицеров, вышло воинство гаучо и народной милиции, вооруженное самым элементарным оружием. У них было только одно преимущество: они были полны решимости победить или умереть.

Незадолго до начала битвы Артигас послал отряд Антонио Переса, чтобы он отвлек внимание испанцев и заставил их уйти с небольшого холма в пяти километрах от лагеря патриотов. Посадас попался на эту удочку и бросил все свои силы на преследование Переса. Тогда Артигас повел своих солдат в атаку. Битва продолжалась около шести часов. Уже наступали сумерки, когда командующий испанскими войсками признал себя побежденным.

Наступившая ночь покрыла тьмой поле сражения, на котором лежали убитые и раненые. Патриоты потеряли более ста пятидесяти человек. Было захвачено почти пятьсот пленных, пять пушек и много оружия. Но важнее всего был моральный итог: битва при Лас-Пьедрас укрепила политическое и военное положение Хунты Буэнос-Айреса и патриотов Восточной провинции.

Всю ночь в Лас-Пьедрас горели огни биваков. На следующий день Артигас со своим войском двинулся к Монтевидео, задержавшись на отдых лишь в Арройо-Секо и Трес-Крусес, расположенных недалеко от города. Через несколько часов войска окружили стены города Монтевидео. Энтузиазм народа и войск был так велик, что наполнил тревогой и смятением сердца тех, кто напрасно пытался сохранить рушившуюся монархию.

Представим себе Монтевидео, каким он был в начале XIX века. Окруженный со всех сторон сплошной стеной, он имел вид суровый и мрачный. Дома, в большинстве типичной испанской архитектуры, были построены из камня, извести и глины, с тесовыми крышами. Двери делались прочными, с крепкими запорами; маленькие оконца были защищены железными решетками и навесами. В городе было более девятисот домов и примерно десять тысяч жителей.

Улицы мало изменились за время существования города: в зависимости от времени года они были либо пыльными, либо грязными. Называли их чаще всего в соответствии с ремеслом, которым занимались их жители, например «Рыбачья».

Каждое утро, еще до восхода солнца, со сторожевого корабля раздавался пушечный выстрел. Комендант города выходил из форта с ключом в руках и открывал ворота для горожан, слишком поздно возвращающихся или слишком рано покидающих город. Позднее, когда уже всходило солнце, главные ворота открывались настежь, и начиналось обычное движение трудолюбивого человеческого муравейника. Проходят болтливые торговки, неся лотки с горячими пирожками; они располагаются на большой дороге у входа в город; проходят прачки, неся на голове тюки с бельем; а вот молочники на лошадях, везущие бидоны с молоком, булочники и зеленщики, возы с дровами и углем… И так продолжается весь день, до захода солнца. В восемь часов проезд закрывается.

Так спокойно жил город до битвы в. Лас-Пьедрасе, когда эта патриархальная безмятежность была внезапно нарушена. Повеяло воздухом свободы. Днем шли нескончаемые споры, главным образом среди испанцев, до которых доходили только неясные слухи; ночью царили страх и ожидание нападения, раздавались крики охраны и выстрелы… И все-таки молодежь танцевала, звучали песни под гитару и особенно куплеты-десимы.[3]3
  Десима – строфа, состоящая из десяти восьмисложных строк.


[Закрыть] Эти десимы сочинял секретарь и адъютант Артигаса Вальденегро, командовавший одной из колонн в битве в Лас-Пьедрас, а также Бартоломе Идальго, один из друзей Артигаса, называвший свои куплеты «сьелитос».[4]4
  Сьелито – народная песня. Название происходит от припева в котором певец обращается к небу; сьело, сьелито – небо, небушко. (Прим. перев.)


[Закрыть] Его песенки были очень популярны; на устах у всех было такое четверостишие:

 
Есть у патриотов пушка
По прозванью «Черная пасть».
Эта пушка всем испанцам
Помогает в ад попасть.
 

Лагерь патриотов расположился под самыми стенами города и представлял собой экзотическую и живописную картину. Мужчины, женщины, дети, оборванные солдаты, офицеры, самым невероятным образом вооруженные, индейцы, гаучо, негры. Вся эта толпа находилась в постоянном движении. Едва только лагерь обосновался здесь, как к Артигасу явился нарочный, вручивший ему послание, в котором содержалось предложение обменять пленных. Дочитав это послание, Артигас слегка улыбнулся: оно было подписано его бывшим начальником, бригадиром Муэсесом, который когда-то угрожал ему кандалами.

На следующий день был отослан ответ Артигаса, в котором содержалось согласие обменять пленных, при условии, однако, что обмену подлежат только раненые и что в их числе обязательно будет дон Николас Артигас (старший брат вождя, известный под именем Кучо, один из первых пленных губернатора Элио).

21 мая адъютант Артигаса, поэт Эусебио Вальденегро произвел этот обмен. С ним прибыли раненые – свыше 60 человек, среди которых были Николас Артигас и Доминго Гателл, племянник Артигаса, отчаянный пятнадцатилетний мальчишка, проявивший яростное упорство, чтобы вступить в армию «Дяди Пепе».

Первая неделя осады привела город в смятение. Элио направил Артигасу обращение, в котором сообщил о переговорах, которые при посредничестве Англии ведутся в Рио-де-Жанейро между ним и Хунтой Буэнос-Айреса с целью покончить с войной в Ла-Плате. Артигас ответил Элио предложением капитулировать. «Буэнос-Айрес, – писал он, – может вести переговоры, но мое войско не согласится с тем, чтобы мы медлили с помощью несчастному населению, запертому в стенах Монтевидео».

Однако желание Артигаса немедленно напасть на город наталкивалось на сопротивление его начальника Рондо. Артигас чувствовал, что пыл горожан начинает слабеть. Между тем Элио, уверенный в благоприятном исходе своих переговоров, усилил преследования всех, кто сочувствовал восставшим.

Первыми его жертвами стали патриотически настроенные францисканские монахи. Их захватили ночью в монастыре.

Обыщите все кельи и приведите сюда монахов! – приказал своему помощнику офицер Помпильо, войдя в монастырь Сан-Франциско.

«Газета де Буэнос-Айрес» писала:

«Офицер построил монахов, пересчитал их по головам, как скот, и, открыв ворота города, среди глубокой ночи вышвырнул их вон, приговаривая:

– Здесь близко находятся гаучо, ваши соотечественники, можете идти к ним».

На следующий день изгнание патриотов продолжалось. Среди них были Бартоломе Идальго, автор знаменитых куплетов «сьелитос», и известный политический деятель Николас де Эррера со своими семьями. Когда их вели по городу, испанцы («годос», как их презрительно называли) нагло плевали им в лицо: им даже не дали возможности взять с собой самые необходимые вещи.

Одновременно началась конфискация имущества патриотов. Были конфискованы два дома на улице Сан-Луис, принадлежавшие семейству Артигасов. Был вынужден покинуть город старик Мартин Хосе, отец Артигаса, вместе с двумя сыновьями, снохой Рафаэлой, которая так и не излечилась от психического заболевания, и пятилетним внуком Хосе Мариа. Все они отправились в старое поместье Артигасов в Саусе, незадолго до того разграбленное войсками Посадаса. Кажется, это был последний раз, когда Артигас встретился со своей женой и сыном.

Политика Элио, разумеется, лишь сильнее разжигала ненависть и озлобление патриотов, которые теперь сами уходили из города, чтобы присоединиться к осаждающим. Для острастки Элио установил в городе виселицу, первой жертвой которой стал Мануэль Перес. Отважный партизан успел перед казнью бросить в лицо судьям и собравшейся толпе пламенные слова:

– Да здравствует родина! Да здравствует революция!

Прошла первая неделя осады. Городские власти, оправившись от первого приступа страха, готовились к обороне. В лагере патриотов нарастало нетерпение. На рейде порта Монтевидео стояли английские суда, готовые «защитить от унижения британский флаг и английскую торговлю», а лорд Стренгфорд, британский посол в Рио-де-Жанейро, плел свои интриги.

Борьба Артигаса за автономию Восточной провинции

Стремление Артигаса начать наступление на город продолжало наталкиваться на сопротивление Рондо, а Хунта по-прежнему не принимала никаких эффективных мер. Все это серьезно беспокоило вождя Восточной провинции. К тому же он не знал, какие переговоры ведутся в Рио-де-Жанейро при дворе португальского короля между посланцами Монтевидео, Хунты Буэнос-Айреса и послом Англии. Не знал он также, что Хунта в своей политике все более и более приближалась к принципам монархизма.

Элио, разумеется, воспользовался нерешительностью войск патриотов и усилил свои интриги в Рио-де-Жанейро, войдя в контакт с принцессой Жоакиной Карлотой и лордом Стренг-фордом. Приняв предложение португальского наследного принца дона Жоана о предоставлении военной помощи для того, чтобы заставить врага снять осаду Монтевидео, Элио согласился таким образом на интервенцию в Ла-Плату; он руководствовался при этом исключительно собственными интересами. Посланец Хунты Буэнос– Айреса торговец Мануэль де Сарратеа также имел поручение добиться прекращения гражданской войны и нормализовать торговлю с Буэнос-Айресом, который из-за положения в Монтевидео был блокирован.

В результате власти Монтевидео и Буэнос-Айреса договорились о вторжении португальских войск для усмирения Восточной провинции. Хунта Буэнос-Айреса не сочла нужным сообщить об этом Артигасу, войско которого она рассматривала лишь как вспомогательный отряд армии Буэнос-Айреса. Таким образом, блестящая кампания патриотов в 1811 году как бы вернулась к своему исходному положению; даже хуже – она прямо облегчила положение испанцев, которые в начале кампании были накануне полной гибели. Португальцы же отнюдь не исключали возможности расширить свои границы, как это уже не раз бывало раньше.

Патриоты Восточной провинции, не принимавшие участия в этих переговорах, пытались определить свою позицию и свое будущее на двух заседаниях ассамблеи. Первое из них состоялось 10 и 11 сентября в местечке Панадериа-дель-Видаль. Сюда прибыли сотни видных граждан Восточной провинции, перед которыми выступили посланцы из Буэнос-Айреса. Они пытались объяснить необходимость снятия осады Монтевидео и ссылались при этом на то, что войско надо использовать против испанских сил, собравшихся на севере Аргентины в Верхнем Перу и в Парагвае. Патриоты Восточной провинции, однако, не соглашались с решением снять осаду. Они не могли примириться с тем, что столько усилий и жертв увенчаются таким плачевным финалом. На ассамблее много говорилось о пресловутом войске на севере, тогда как главной опасностью были войска португальцев, которые двигались к границам Восточной провинции.

В Буэнос-Айресе происходили тем временем собственные драматические события: идея восстановления абсолютистской власти восторжествовала, и революционная майская Хунта была в сентябре 1811 года заменена Триумвиратом. Новое правительство оказалось в крайне тяжелом положении: власть вице-короля усиливалась, с севера угрожали испанские войска, началась португальская интервенция в Восточную провинцию; португальские войска были многочисленны и хорошо подготовлены, ими командовал губернатор провинции Рио-Гранде маршал Диего де Соуза. В этих условиях Триумвират решил как можно быстрее ликвидировать конфликт в самой Ла-Плате, и в первых числах октября было решено заключить договор с испанцами. Ломимо окончательного снятия осады с Монтевидео, о котором имелась договоренность еще в Рио, было признано, что власть Элио распространяется не только на всю Восточную провинцию, но и на территорию вплоть до реки Параны, то есть и на часть Аргентины.

Когда это известие пришло в лагерь Артигаса, оно вызвало здесь невероятное волнение. По инициативе Артигаса было созвано новое заседание, которое состоялось 10 октября недалеко от Трес-Крусеса и получило название заседания в Кинта-де-ла-Парагвайа. В присутствии делегата от Буэнос-Айреса участники заседания высказали свое неодобрение заключенному договору; соглашаясь с рядом обстоятельств, они решительно отвергали перспективу вновь оказаться под властью Элио. Что станется теперь с народом, который в течение трех месяцев боролся и принес столько жертв? Тогда Артигас предложил, чтобы войска Буэнос-Айреса прекратили осаду, но заявил, что его войска будут продолжать борьбу, причем также и с вторгнувшимися португальцами.

Но разве сможет столь плохо вооруженное войско вести войну против обученных и хорошо вооруженных сил? – спрашивал подполковник Виана, который всегда высказывал недоверие к силе вождя Восточной провинции.

Да! – ответил ему Артигас. – Если у нас не будет Достаточно копий, то нехватки в дубинах мы никогда не будем испытывать. За свободу борются зубами и когтями! – Эти слова вызвали бурю оваций.

Артигас добавил:

– Я не могу покинуть своих соотечественников. Я обещал им добыть свободу и не могу бросить их на произвол взбесившихся испанцев и вторгнувшихся в нашу страну португальцев. Лучше я уйду вместе с ними до берега реки Уругвай.

После этого он изложил ассамблее свой план.

– Так что же, полковник, это отступление? – спросили его.

– Нельзя удержать тех, для кого борьба за свободу есть высший принцип, – ответил он и добавил: – Никто не заставит меня участвовать ни в каких сделках.

Ассамблея утвердила Артигаса верховным вождем Восточной провинции. Это произошло в присутствии делегата Буэнос-Айреса, который и повез с собой эту новость. Артигас тотчас же начал готовиться к эвакуации своих соотечественников. Это был исход уругвайского народа со своей земли.