Текст книги "Роковое чувство"

Автор книги: Helcesa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Немедленно извольте привести себя в порядок! И если можно, не здесь, – блонди почти презрительно посмотрел на несчастного мальчика.

– Разрешите идти, Советник? – не смотря на слова блонди, он достойно держался.

– Разрешаю… Идите…

Проследив взглядом практически вылетевшего за дверь рубина, Рауль вернулся к столу и стал медленно перебирать принесённые монгрелом бумаги.

– Ты хочешь этого мальчика, Катце? – даже не смотря в его сторону.

Катце смотрел на Рауля так, будто видел его впервые – в некотором роде так оно и было. От этого зрелища дилера почти тошнило.

– Хотеть всех и каждого – это ваша привилегия, – поморщился Катце, ощущая почти неукротимую злобу, которая вытесняла из его души шок. Монгрел старался держаться холодно, но тихий голос совершенно не вязался с его деловым тоном: – Подписывайте бумаги, я не задержусь здесь дольше положенного на это времени.

На самом деле, Катце сейчас просто захотелось очень сильно ударить Рауля – открытой ладонью по лицу – словно провинившегося любовника. "Все дело не в Юпитер… Все дело не в Юпитер…" – в голове словно звучало настойчивое тиканье – оно медленно и верно доводило монгрела до грани, за которой начинался беспредел, за которой Катце был равен с Раулем в праве на гнев.

– Неужели? – пугающий злой взгляд обратился на дилера. – Значит это в моей привилегии. Как мило с вашей стороны напомнить Мне О Моих Правах.

Блонди, отодвинув бумаги, тягуче-медленным движением поднялся из кресла и неспешно обошёл стол, будто давая монгрелу возможность убежать и спастись от неминуемого гнева Советника. Остановившись прямо напротив Катце, он пристально посмотрел ему в глаза.

– Ревнуешь? – вдруг презрительно усмехнулся он. – Это не самое лучшее чувство по отношению ко мне, помни об этом… Но, теперь ты хотя бы знаешь что это такое, что тоже неплохо… – возможно это был намёк на прошлую интрижку дилера, а может простая констатация факта.

– Ревную? Я? – Катце смерил Рауля брезгливым взглядом. Он так хотел разозлить блонди, что на все остальное ему стало наплевать. Где-то в глубине сознания зародилось странное и незнакомое ощущение – полной потери контроля. Остановиться уже было практически невозможно. – Не обольщайся, Рауль. Я стонал под тобой только потому, что ты этого очень хотел. Еще неизвестно, кто с кем играл. – Усмешка слишком зла, чтобы не раздражать: – Да мне плевать по большому счету, с кем ты спишь, только обидно, что ты не способен вызывать к себе ничего, кроме страха и жалости. Этот твой Стоун искренен с тобой? – Монгрел выплюнул этот вопрос так, словно залепил блонди пощечину. – Или он тоже позволяет трахать себя только потому, что ты выше его по положению?

"Катце, Катце…столько времени провести рядом с элитой и так и не научиться владеть собственными чувствами и эмоциями…даже внешне", – блонди усмехнулся, глядя на взбешённого – иначе никак нельзя было сказать – монгрела. "Хотя лжёт уже сносно, – вынужденное признание, – я почти поверил…" – Плевать по большему счёту… – нарочито задумчиво повторил Рауль. – Так значит всё-таки не совсем всё равно, – возвращенная презрительная усмешка. – Глупо, Катце. Неужели ничего? – притворно интересуясь, спросил Эм. – У тебя, если мне не изменяет память, я вызывал немного другие чувства.

Эм придвинулся ближе, почти вплотную прижав монгрела к своему столу за его спиной, не давая возможности сбежать. Рука блонди почти нежно легла на талию дилера.

– Искренен ли Стоун? Интересный вопрос… Полагаю, что одна часть его тела, – рука с талии недвусмысленно переместилась между ног монгрела, – не может лгать.

Хотя, тебя это, конечно, не касается, – вежливая улыбка, – ты при всём желании не можешь дать мне того, что есть у него…

Катце побледнел. Слушая слова Рауля, он ощущал, что медленно сходит с ума. Да, блонди был прав – во всем прав: и в том, что ему не плевать, и в том, что чувства к этому холодному и ледяному созданию у него – Катце были, и даже в том, что он действительно не сможет превзойти Стоуна ни в чем. Осознание собственной ничтожности резануло по сердцу такой яростью, что монгрел и сам не понял, в какой момент разозлился настолько, что замахнулся, в попытке ударить Рауля по лицу.

Этого блонди не ожидал – того, что Катце может поднять на него руку, что вообще способен на такой жест. Просто монгрел в очередной раз не сдержал свои чувства в оболочке сознания, позволив им вырваться наружу вот в такой, опасной для его жизни, форме. Только осознание этого и позволило блонди не убить монгрела тут же.

Советник перехватил запястье дилера в считанных сантиметрах от своей щеки.

Пожалуй, выражение лица Рауля в тот момент на самом деле показывало внешнюю ярость, ту, на которую только способны дети Юпитер – губы были сжаты в тонкую линию, тонкие брови сошлись на переносице, взглядом, пожалуй, можно было и убить.

Пальцы Эма сжались – послышался хруст костей – монгрелу крупно повезёт, если он вообще останется с рукой.

– И что это было, позвольте поинтересоваться? – безупречно спокойный голос Эма казался чем-то нереальным.

– Аа-а!

Катце инстинктивно схватился свободной рукой за запястье, пытаясь разжать пальцы Рауля, но это было все равно, что сдвинуть с места груз весом в несколько тонн.

Боль – она затопила все, даже чувства, даже мысли, она отрезвила слишком резко, для того, чтобы всерьез испугаться. Сквозь шум в ушах Катце расслышал вопрос Рауля.

– Пусти… Хватит, – тяжело дыша сквозь зубы, Катце едва не терял сознание от боли. Он вдруг отчетливо понял, что рука сломана. На висках выступил холодный пот, тело охватил озноб, лицо стало бледное, как лист бумаги. Зажмурившись, монгрел даже не ощущал, как по щекам скользят слезы.

Рауль другого и не ожидал, так же, как и ответа на свой вопрос.

– Мальчишка, – презрительно проговорил он. – Следи за собой, – тихо, через существенную паузу. – В следующий раз последствия будут серьёзнее, – уже почти сожалея.

Как-то странно посмотрев на Катце, блонди выпустил его руку, дав возможность немедленно прижать к себе пострадавшую конечность, и тут же связался через компьютер с медицинским блоком:

– Зайдите ко мне.

Вернувшись за рабочий стол, и не смотря на монгрела, он быстро разобрал и подписал документы Ясона.

– Я так уж и быть, отнесу их Ясону, ну а за вами сейчас придут.

Словно в подтверждение слов, в дверь постучали. Вошедший человек был похож на фурнитура, но только в белом костюме. Поприветствовав Эма, он почтительно замер в ожидании указаний.

Казалось, нахождение в кабинете Советника монгрела, а так же его состояние, медицинского работника нисколько не удивило.

– Позаботьтесь о нём, – Рауль, захватив документы, вышел в открытую дверь, так и не взглянув на Катце.

***

Белое матовое здание недалеко от центра Танагуры принадлежало самой лучшей больнице на планете, здесь могла находиться лишь правящая Элита, да те, за кого замолвили словечко свыше.

Рауль Эм вышел из машины и направился прямо к заведующему отделением с тяжкими телесными повреждениями. Катце сюда поместил не он – Ясон распорядился о своём помощнике, едва ему стало известно о случившемся. Что удивительно, Первый Консул своему заместителю ничего не сказал, и даже не спросил ни о чём, будто бы то, что его дилеру ломает руку Второй Консул в абсолютном порядке вещей и никакому излишнему вниманию не подлежит. Эм был ему за это благодарен, но нужно было прояснить несколько вопросов и чем скорее это случится, тем лучше и безопаснее как для него, так и для… определённых людей от него зависящих.

Встретившись с врачом и коротко обсудив состояние монгрела, Консул направился в медицинский корпус и без труда найдя нужную палату, без стука или какого-либо предупреждения вошёл внутрь.

Катце стоял у окна – он курил. Задумчивый взгляд из-под хмурых бровей был устремлен на пейзаж за окном – темнело, на лиловом небе сияли две луны, над кронами парковых деревьев – на горизонте, зажигались ночные огни Мидаса.

Опершись плечом здоровой руки о стену, монгрел со странным чувством горечи вспоминал о том, что произошло в кабинете Рауля. Прошло уже четыре часа с тех пор, как его госпитализировали, наложили гипс и напичкали обезболивающими, но в груди все равно что-то противно свербело.

Эта картина – Рауль и молодой Стоун в его объятиях – она, как проклятие незримо стояла перед глазами Катце – приходило ужасное чувство – будто пристальный насмешливый взгляд зеленых глаз Второго Консула пронзил насквозь сердце. Сейчас Катце вдруг отчетливо понял, что эта рана станет смертельной для него… На вылет.

Дилер услышал тихий щелчок дверной ручки и обернулся – он не выдержал взгляда Рауля и опустил глаза.

Почему-то Эм даже не сомневался на счёт того, где именно в палате он найдёт Катце – даже не из-за его вредной привычки, а просто почему-то чувствовал, что монгрел стоит около окна и смотрит куда-то вдаль. Что ж, реакция, вполне ожидаемая. Хорошо хоть не вздрогнул при его появлении. Не сказать, что Эм как-то осуждал свои крайние меры относительно обнаглевшего в конец монгрела, ему было просто не совсем всё равно от сложившейся ситуации, а пускать всё на самотёк не хотелось, да и это было бы крайне неразумным решением.

Рауль остановился в дверях и некоторое время, просто не мигая, смотрел на Катце.

"Он что, решил, что я пришёл его добить?" – вдруг промелькнула странная мысль.

– Здесь запрещено курить, – произнёс Советник Минка не громко, но властно, наверное, только для того, чтобы не затягивать тишину.

Не издав более ни звука, он, заперев за собой дверь, прошёл в палату и опустился в кресло около кровати, пристально глядя на застывшего около окна дилера.

Катце пожал плечами – как-то безразлично – и затушил сигарету. Он не ожидал, что Рауль придет – скорее пришлет за ним кого-нибудь, а там… Какая разница, что с тобой сделают? Катце понимал, что натворил и сейчас ждал положенной кары. Ему вдруг показалось, что Рауль просто решил собственноручно покончить с ним – эта мысль даже не вызвала обычного безотчетного страха или дрожи, как было раньше.

Эм запер дверь и монгрел еще больше утвердился в собственных домыслах. "Ну, вот и все", – подумал он, но словно чужой голос послышался со стороны.

Катце не поднял глаз, как и прежде глядя в пол. Приготовившись к худшему, он испытывал благодарность к Раулю – за пару последних часов он понял все то, что тщетно пытался понять с того момента, когда Второй Консул впервые поцеловал его.

Дилер вдруг совершенно отчетливо увидел грань, разделяющую их по положению, и добровольно сделал шаг назад. Катце не понимал лишь двух вещей: как с ним вообще могло такое случиться, и с чего это вдруг в ту ночь, когда Рауль пришел к нему, монгрелу показалось, что блонди любит его.

Эм ещё некоторое время провёл молча, внимательно вглядываясь в такие, как оказалось, знакомые черты Катце, а потом тихо спросил:

– Ничего не хочешь мне объяснить? – Консул сделал приглашающий жест занять место напротив него, на кровати, но это означало, что нужно будет: во-первых, добровольно приблизиться на достаточно короткое расстояние не к самому приятному сейчас существу, а во-вторых, провести в этом – будем уж смотреть правде в глаза – шатком положении неизвестно какое долгое время. Решится ли Катце на подобное?

Поза Рауля была спокойной, даже расслабленной, опасности, насколько он мог себя анализировать, он не представлял, пока… Особых причин для боязни у монгрела нет, если, конечно, не принимать во внимание, произошедшее несколько часов назад.

Катце медленно поднял глаза и пристально посмотрел на Рауля. Он невольно сглотнул, заметив, что его собственное дыхание сбилось. Монгрелу нужно было время, чтобы решиться на первый шаг – это оказалось невероятно трудно, но возможно Катце уже было – все равно, может он и правда больше не боялся смерти, а может – хотел ее. Так или иначе, он подчинился приказу и сел на постель, по-прежнему пряча взгляд. Смотреть на Рауля было все равно, что пялиться на солнце не имея возможности отвернуться – больно.

– Нет, – казалось, что язык онемел и плохо слушается. Голос дрогнул: – Все более чем ясно.

Ответ монгрела, конечно, можно было бы предугадать, но всё же блонди в тайне надеялся на "сотрудничество", а не на "продолжение холодной войны".

– Да? – невозмутимо спросил он. – И что же конкретно – тебе ясно? Потрудись объясниться… – ни голос, ни выражение лица не изменились, но вот все терпение Эма быстро куда-то улетучилось. "Что ж, уроков жизни он явно не понимает… Это уже даже не интересно, это раздражает".

Рауль расслабленно сидел в кресле, не меняя позы, кончиками пальцев едва слышно постукивая по ручке и искоса следя за монгрелом. "Я хочу знать его мысли – вдруг понял он отчётливо, – мне это необходимо".

– Чего ты от меня хочешь? – Катце странно усмехнулся и, собравшись духом, поднял голову. Минуту назад дилер был уверен, что его воли хватит хотя бы на первые десять минут разговора, но его уже начинало внутренне трясти. – Да, я сделал глупость,– прошептал он. – Я был не прав. Твоя личная жизнь, не мое дело и меня не касается. Ты должно быть счастлив со Стоуном… Что ж, я рад за тебя. Правда.

Кто-то ведь из нас двоих должен быть счастлив, правильно? В конце концов, мы оба свободны в выборе партнеров, просто я не сразу понял свою удачу. Мне ведь больше не надо дергаться от каждых случайных шагов в коридоре, Рауль, и с надеждой ждать, что в двери войдешь ты. Мне не надо часами пялится в монитор, где выведенная на рабочий стол панель Љ2 с надписью Второй Консул Амои хронически помечена серым. Мне не надо принимать душ два раза в день, думая, а вдруг ты придешь, и меньше курить, и стоять в лифте Эоса выбирая между девяносто девятым этажом и нужным для дела. Мне давно следовало понять, что для тебя Катце нет, и никогда не было. Есть "бывший фурнитур Ясона Минка", или "тот монгрел – какой-то дилер Черного рынка". Стоун действительно лучше меня и незачем отрицать очевидное: он красив, полноценен, элита, он наверняка понимает тебя. В отличие от него я не способен на это. Я не понимаю даже смысла слов, а причины твоих поступков для меня безнадежно темны. Со Стоуном должно быть все иначе – вы равны и думаю: тебе никогда не придется ему ломать руки, ссылать, или ставить на место.

С ним ты нашел то, что искал. Я же не достоин такого совершенства, как ты, Рауль, и это не ирония. Я, правда, так считаю, – Катце не знал, зачем он говорит все это – просто все его тайные мысли вдруг сами вырвались наружу, словно задержись они на секунду и монгрел бы просто умер. – Дилер выдавил из себя спокойную улыбку – только получилось слишком горько – чересчур: – Ты это хотел услышать?

Доволен?

Катце не смог сказать, что все его поступки объясняются одним единственным словом – "любовь". Слышать насмешки Рауля не хотелось, монгрел и без того сказал лишнего.

Блонди удивить нелегко – практически невозможно, если уж быть до конца откровенным – но этому монгрелу удалось. Но не тем, что Катце признался в своих чувствах, хотя о ревности и так всё было понятно, Раулю просто было дико осознавать то, что этот эксперимент до сих пор действовал, приносил плоды. Эм с недавнего времени не стремился больше изучать мышление монгрелов-кастратов, но, видимо, интерес к ним, а точнее к Катце уже въелся в кору головного мозга и блонди продолжал эксперимент подсознательно, манипулируя чувствами и эмоциями для более близкой привязанности. Всё. Ближе некуда.

Рауль медленно нажал двумя пальцами на переносицу, пытаясь спокойно посмотреть на ситуацию, ничего при этом не упустив. Катце говорил много – не всё по делу, конечно – но возможно это один из способов выражения чувств. Кто знает?

Признание одновременно доставляло раздражение и странное чувство самодовольства, к которому примешивалось ещё более странное чувство, название которого пока оставалось загадкой.

Эм вряд ли мог сказать, сколько времени прошло с тех пор, когда умолк монгрел – мысли были важнее. Нужна ли ему эта…любовь? Зачем она ему? Что это даст? На эти вопросы ответов не было, результат он получил, а вот что с ним делать не решил – высшая степень непредусмотрительности! И как это могло случиться с ним – Вторым Консулом Амои?!

Рауль нахмурился. "Так нельзя, пока это всё не зашло слишком далеко, хотя уже и так – слишком далеко".

– Ты придаёшь чувствам слишком большое значение, – произнёс он холодно, – это верный путь к гибели.

– Да? – вырвалось у монгрела само собой – насмешливо и отчаянно, и все равно голос сел и стал тихим: – Но, ты же ЭТОГО хотел. Не так ли? Ты и сейчас хочешь

ЭТОГО.

У Катце было стойкое ощущение, что он спятил. Рауль либо слепой, либо наивно полагает, что у Катце есть шанс повернуть вспять? Блонди всегда остаются Блонди, и то, что Эм не понимал чувства монгрела – было лишним тому подтверждением. Он так и не узнал, к чему привел весь его эксперимент – не увидел, что Катце уже погибал: от нестерпимой боли, тоски, от этих одиноких вечеров в тщетном ожидании.

Ему выть хотелось и на стены кидаться! А это спокойствие Рауля и его связь со Стоуном – лучшего способа добить свою жертву уже придумать было просто невозможно. Если Катце раньше просто любил Рауля, то теперь он осознавал, что не сможет жить без него – это чувство пугало своей масштабностью. Монгрелу показалось – будто внутри него натянута тонкая нить, и если он пошевелиться, она порвется. Он понял, чем Рауль зацепил его: умение держать его хрупкое существование на краю, лишив всех надежд, смысла жить и, тем не менее – не отпускать. Но сейчас его отпустили. Совсем. Навсегда. Что ж, было сложно не признать виртуозность Рауля Эма, как прекрасного психолога. "Не пытайся играть со мной – ты даже проиграть не сможешь, потому что игры, как таковой не будет" – эти слова с изощренной жестокостью звучали в голове Катце. Он проиграл и больше не хотел бороться. Он признал поражение.

Катце опустил взгляд на поврежденную руку и зло стиснул зубы, чтобы не закричать, или – боже упаси – не засмеяться. Несколько минут он просто молчал, собираясь с мыслями, но силы неумолимо покидали его. Дилер понимал, что не продержится долго.

– Зачем ты пришел?

Разговор уже давно из разряда "вежливых" перешёл на личности и выяснение отношений, что блонди совершенно не устраивало – это выглядело как разговор любовников после ссоры, а не блонди с монгрелом, пусть и его подопытным. У Катце сдавали нервы – это было видно невооруженным глазом.

"Похоже, эксперимент давно вышел из-под контроля, – вынужденно признавал Консул, изучающее смотря на монгрела, – и он явно повлиял на психику Катце… Неприятно, но… – подбор мысленной формулировки, – я переживу".

На лице блонди появилось почти брезгливое выражение – Да. Вот до чего доводят непродуманные до конца эксперименты! – Эм уже не собирался даже толком скрывать или подменять свои чувства перед Катце. Со всем этим нужно было срочно заканчивать – совершенно и бесповоротно! Рауль – словно нехотя самодовольно заметил:

– Как вам хорошо всё обо мне известно, – не смотря на отрицательные эмоции с небольшой долей иронии произнес он. – Может ещё что-нибудь расскажете… интересного?

Вопрос монгрела Советник просто не удостоил вниманием. "Ещё только разве я ему мотивы своих действий не объяснял". Но не смотря на раздражение и почти злость блонди понимал – ситуация ему не нравится, очень сильно не нравится, и далеко не из-за поведения Катце.

Дилер и не ждал сочувствия или понимания.

– Так вот в чем дело! Любопытство, да? – монгрел спрятал лицо в ладонь и невесело засмеялся. Это уже здорово начинало походить на безумие. – Ты поиздеваться пришел, Рауль? Тебе мало того, что ты уже сделал. Доводить, так до конца, верно? Или… – Монгрел исподлобья взглянул на блонди, губы дрожали, улыбка сползла с лица, уступая место злой иронии перед жизнью: – Или ты ждешь, что я тебе дам повод для того, чтобы свернуть мне шею? – Катце неотрывно смотрел в холодные глаза Второго Консула. – Сделай одолжение, Рауль, в следующий раз, когда мне захочется съездить тебе по морде, найди в себе хоть каплю, милосердия и придуши меня.

"Вот и проявилась истинная монгрельская сущность…" В этом состоянии Катце был вылитый Рики, особенно в первое время своего пребывания у Ясона. Таким он Консулу совершенно не нравился – налёт цивилизации слетел под порывом лёгкого ветра, и это было существенным недостатком. Вся тирада монгрела на повышенных тонах не возымела должного действия. Х хорошо хоть Эм запер дверь – монгрел, высказывающий своё отношение к Блонди в таком тоне… это уже слишком!

– Придержи свои эмоции, – холодно потребовал Рауль, – сделай одолжение…

Эм начинал уставать. От этих разговоров, от попыток трезво осмыслить происходящее и не поддаться под влияние собственных противоречивых чувств к этому монгрелу. Да, чувства были – разные, почти противоположные, но сильные как никогда и ни к кому. Это настораживало и почти пугало.

– Я сам решу, что с тобой делать, – пожал он плечами через некоторое время, – и обойдусь при этом без твоих желаний или предпочтений, – почти злая усмешка прошла по нервам дилера волной электрического тока.

– И что же это будет? Снова сошлешь меня в Раная-Уго? Изобьешь? Изнасилуешь? Или, как в прошлый раз – прикинешься мягким и ласковым? – Катце нервно хихикнул. – Ты не оригинален, Рауль… Мне надоели твои игры в "кошки-мышки". В конце концов, делай что хочешь. Я устал разговаривать с пустотой.

Катце отвернулся. Больше всего на свете ему хотелось остаться наедине со своей болью, и удержать под контролем свою злость, горечь. Может быть, при других обстоятельствах он и сказал бы Раулю, что любит, но не теперь. Нет никакого смысла говорить о чувствах там, где никогда не будет взаимности.

Это переходило все границы. "Я что, дал повод разговаривать с собой в этаком панибратском тоне?!" – Твои слова очень похожи на ревностные истерики жены монгрела, – почти устало заключил Эм. – Не забывай, с кем ты разговариваешь, – эта фраза прозвучала на удивление равнодушно. – Моё терпение тоже не безгранично, да будет тебе известно…

Эм медленно поднялся из кресла и склонился над дилером, но не коснулся его даже краем своего сьюта.

– Ты разочаровал меня, Катце. Я думал ты всё же смог чему-то научиться, но твоё упрямство оказалось сильнее здравого смысла, мне почти жаль тебя, – эти слова можно было бы принять за издевательство, если бы не тон, которым они были произнесены. Рауль не жалел о своих словах, может быть хотя бы они помогут монгрелу придти в себя до того момента, когда он окончательно погибнет.

– Ты думаешь, это "упрямство"?– монгрел поднял взгляд на блонди, но в нем не было страха – лишь какое-то обреченное безразличие. Сердце в груди рвалось на части – Катце не знал, что больно будет настолько. Ему почти хотелось свести счеты с жизнью. Он понимал, что Рауль в любой момент может вспылить и схватить его за горло, или ударить с такой силой, что перелом руки покажется пустячком.

Он должен был испугаться, но душевная боль перекрывала все, даже – инстинкт самосохранения. – Что ж, в таком случае действительно есть о чем жалеть. Я всегда тебя разочаровывал. Ты, по крайней мере, мог бы уже привыкнуть к этому, Рауль. Ты хотел, чтобы я тебе объяснил причину своего поведения… Тебе не понравилось то, что ты услышал? – Катце усмехнулся: – Господи, какой же я дурак…

Оказывается, можно любить кусок камня и быть при этом уверенным, что он оживет.

Можно годами жить в таком сладком обмане и надеяться на то, что все еще будет – сегодня не получилось – завтра получится… Обязательно получится… Должно получится. Должно же? Сказки. Просто ты вдруг просыпаешься и понимаешь, что камень навсегда останется камнем и чудес в нашей жизни не бывает. Катце где-то слышал, что люди основавшие колонию на Амои, говорили, будто бы у каждого человека есть душа – такая духовная структура, дающаяся свыше то ли богами, то ли сама по себе. Сейчас дилеру казалось, что у него эта душа и правда есть. Было дико и странно, ведь Монгрелов создавали в Гардиан – своего рода проводили эксперименты со вторичным генетическим сырьем – по документам проходили только структуры ДНК будущих эмбрионов и никакой "души" нигде не числилось. Была ли душа у Рауля? Катце сильно сомневался в этом. Скорее всего – нет. Если монгрелов и лепили, как попало, то Юпитер вряд ли позволила бы завестись в своих совершенных творениях такому нестабильному элементу, как эта самая душа. И все это значило только одно – никаких шансов на взаимность… Но как же тогда Ясон?

Когда и в какой части его генома произошел сбой?

– Какой дурак…

Блонди почти грустно вздохнул и отодвинулся. Элита и монгрел никогда не смогут понять друг друга, пора бы это уже запомнить и не тратить время на подобные визиты и разговоры. Катце и впрямь был тем, кем он себя назвал. Рауль предполагал, что долгое время среди Элиты поможет ему избежать настолько сильных человеческих эмоций, но он ошибся. Это было нелегко признать, очень нелегко, но, увы, во время эксперимента может случиться всё.

– Выздоравливай и возвращайся к работе, – официальным тоном произнес Эм. – Ясон долго ждать не будет.

Рауль медленно подошёл к двери и почему-то замер на некоторое время. "Вот и всё, – неожиданно понял он, – смысла что-либо продолжать дальше нет и не будет. В конце концов, это и к лучшему".

– Эксперимент объявляю закрытым, – усмехнулся он тихо, но так, чтобы Катце услышал. – Все свободны.

Консул открыл дверь и вышел из палаты.

Катце не обернулся, но едва Рауль ушел, как прикроватная тумбочка полетела на пол.

– Иди ты к черту со своим экспериментом! – вцепившись здоровой рукой в спинку кровати, взвыл монгрел. Ему казалось, что вот-вот что-то в нутрии сломается, и он перестанет дышать, но вместо этого по щекам потекли слезы. Словно прячась от самого себя, Катце уткнулся лицом в сгиб локтя и еще долго сидел так – снова и снова приходили мысли о Стоуне, ощущение потери.

А Рауль Эм неспешным шагом направлялся к выходу из здания. "Что если всё же заглянуть в мысли Катце?" – подумал он, но вопрос так и остался открытым.