Текст книги "Отражение души (СИ)"

Автор книги: H-and-M

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 42 страниц)

Тренер вернулся, конечно, со страховочными ремнями, это да, но он кинул их около себя и сложил руки на грудь.

– Давайте, чего смотрите! Под счет! Шел, чего встал? Делай, давай!

Без ремней? Да иди ты!

– Я кому сказал? – взревел он, доводя меня до бешенства. Командовать он тут мной будет! Да иди ты в то самое место, где солнца не видно! Думаешь, что от того, что ты положил страховку около себя, я вдруг избавился от своего страха? Мне Евангела дома хватает, который до сих пор доводит меня до белого каления. Уж поверьте, мне хватает ора и злости.

Заметив, что я стою на месте, Михо прекратил прыгать, и чуть пройдясь, чтобы угомонить ходящий ходуном батут, сел в позу лотоса и устало посмотрел на меня. Тренер смотрел в сторону входа. Так, значит, мы кого-то ждем. Ладно. Давайте подождем. Злость клокотала во мне бешеным зверем, всё собиралось воедино, и ссоры дома и неудачи здесь, всё скапливалось в один тугой клубок ненависти и презрения. А я так же смотрел на мир вокруг и пытался потушить его своим благоразумием, да только вот правильно ли это? Держать всё в себе?

– Чего звал? – Айри вошел в зал, принеся за собой мрачную тучу. Недосып, мелкие проблемы с реализацией, постоянное администрирование, гигабайты информации, всё это было с ним.

– Да вот, – тренер махнул рукой в мою сторону. – Он не может прыгать без страховки, боится упасть, – и его голос был покрыт слоем грызи, вызывая отвращение.

Желание сделать как минимум гадость так и лезло, но я упорно продолжал стоять на месте и сверлить его взглядом. Айрис посмотрел на нас с Михо с полминуты, улыбнулся и, подозвав к себе нашего доставучего тренера, что-то ему прошептал. Тот кивнул, понятливо заблестел глазами в мою сторону и разрешил визуализатору идти.

– И кстати, Жан, извини, конечно, но тебе не следует так грубо обращаться с нашим Шелом. Кошки довольно мстительны, особенно бархатные сфинксы! – напоследок бросил Айри, после чего скрылся за дверью. А я оскалился, чем напугал моего мучителя. Люблю Айриса, он всегда знает, что нужно сделать и сказать.

Дальнейшая наша тренировка пошла легче, но всё равно Жан от своей особенности не мог избавиться в одночасье. Раньше, скорее всего, он и не задумывался, с кем имеет дело, да и Михо всегда лояльно сносил ор, его это только подначивало больше, а вот я терпеть этого не хотел, может, при других бы обстоятельствах, но сейчас мне хватало того, что твориться дома.

В конце концов, наша тренировка с ремнями подошла к концу, и мы пошли в душ, думая кто о чем.

– Скучный сегодня день, не находишь? – бодро заметил мой напарник.

– Ага, – чувствуя себя совершенно разбитым, выдал я.

– Может, кофе выпьем, перед тем, как по домам разъехаться?

– Ага…

– Слушай, Шел, – его голос изменился, что не сильно меня заинтересовало. В голове был плотный туман, от которого избавиться не представлялось возможности. Я устал, просто очень устал, поэтому стоял, как идиот напротив своего шкафчика и смотрел на ботинки, выглядывающие из нижнего ящика. – Ш-е-ел, – не умолкал Михо, пытаясь достать меня из ракушки, имя которой ступор. – Земля вызывает Шела… – парень помахал перед моим лицом рукой и осмотрел со всех сторон нахальным взглядом. Не подействовало, я всё так же залипал, чувствуя, будто нахожусь в блаженном коконе отрешенности. Мда, паршиво это – держать в себе всю злость. Надо придумать, куда её слить…

– Ах ты ж тварь! – заорал я, отскакивая в сторону на метра три, не меньше.

Михо с улыбкой смотрел на меня и наслаждался собственной пакостью, я же держался за шею, прикрывая обожженное укусом место. Вот ведь…. Блядь, теперь еще и домой не попаду. Точнее, напротив, попасть, да я смогу, а вот выберусь ли от туда живим – вопрос открытый. Ну зашибись!

– Сука, – прошипел я на Змея. Парень прекратил улыбаться и осторожно подошел ближе.

– Ну, чего ты? – волнуется? Ну, волнуйся-волнуйся, тебе полезно! Тварь, у меня же теперь след останется, да и там, куда Ева в первую очередь посмотрит!

– У меня и так проблемы дома, так ты ещё даешь лишний повод им усугубиться! Вот и как я теперь такой красивый домой заявлюсь? – я подошел к зеркалу и начал рассматривать ярко алое покраснение. Ну, просто финиш, ничего больше не сказать. Жизнь – говно! Меня убьют, расчленят и закопают, а нет, так я это сделаю сам, чтобы только спастись от гнева одной конкретной личности. Бля-я-я. Ну что за невезуха?

– Ну, скажешь мужу, что у тебя напарник дебил!

– Да он и так в курсе! Да только вот ему не это нужно, он меня довести хочет, только до психбольницы или до госпиталя, где будет лежать уже он, я понять так и не могу.

– В смысле? Зачем это ему?

– Знал бы, может всё было б проще, пойдем уже мыться… – вздохнул я, вытаскивая полотенце.

Здесь что ли на ночь остаться? Но нет, завтра выходной, меня не поймут дома, да и оправдание моё будет в дребезги разбито, стоит только Еве позвонить президенту. Да и к кому-то мы собирались вроде как, Боже, да за что мне это? Как же хочется обратно стать не более чем аксессуаром хорошей жизни. Так хочется, чтобы Евангел вновь стал добрым, милостивым и ласковым человеком, а не тираничным хозяином, коим сейчас является. Ох, мечтать не вредно, да?

– Пойдем всё же выпьем кофе, расскажешь, что у вас стряслось, – предложил Змей, помогая мне вытереть спину.

– Нет. Поеду я домой, нечего эшафот оттягивать, и так всё понятно.

Да, понятно, что ничего не понятно!

Есть всё же один минус в работе: не видно, как пролетает день. Мы приезжаем в замок в районе полудня, и возвращаемся почти заполночь. Не видим, как просыпаются сады, как начинают работу слуги, не знаем, во сколько побежали наши дети и не имеем права погулять с нами на улице подольше. Во всем есть свои минусы: либо ты нахлебничаешь, либо упускаешь половину жизни, довольствуясь лишь тремя выходными за неделю (это есть повезет).

Не высыпаться толком, не знать, как себя чувствуют родные, иметь выбор: либо секс, либо сон. Отвратительно по сути, но ничего не поделаешь, такова цена спокойствия и благополучия. А как подумаю, что во всё это мы вписались только из-за того, что убили лишнюю сотню людей, так мурашки по коже. Тогда мы думали только о месте, а сейчас иногда закрадывается мысль, а так ли это было нужно? Я прислонил голову к холодному стеклу и посмотрел в сторону, не думая ни о чем более. Тако, если бы ты выжил, то, как бы мы жили? Что бы с нами было?

Всё моё существо было опоено усталостью и равнодушием, грядущее промывание мозгов воспринималось мной лишь как неизбежная кара. Значит, так надо. Тренировки выжали из меня всё, что только было, оторвав канатики здравого смысла и рассудительности. Инерция и полная апатия – вот мой удел.

– Привет папочка! – заорала Ника, выбегая ко мне в холл. Ребенок кинулся мне на шею и поцеловал в щеку, явно не обращая внимания на отсутствующий взгляд и полное равнодушие. Я попытался ей улыбнуться, но миссию провалил.

– Здравствую, почему ты еще не спишь?

– Мне Ева разрешил!

Ева, опять он за своё. Опять знает, что нельзя, но делает. Только можно ли поступать так с детьми? Стоит ли? Блин, моя голова….

– Папа, ты чего? – забеспокоилась малышка, когда невольный стон боли вырвался из меня.

– Позови, пожалуйста, Наира… – прошептал я, прислоняясь к стене.

– Ева велел ему идти спать, он сказал, что сам тебя встретит.

– Ох, ясно. Тогда подожди немного…, – я попытался взять себя в руки, но закончилось это тем, что меня чуть было не вывернуло. Блин, ну что за невезуха? – Ника, солнышко, иди спать, пожалуйста!

– Но…

– Прошу тебя…

– Ладно, а ты сам сможешь? Давай я Еву позову?

– Нет, солнце, спасибо. Мне уже лучше.

Я проследил, как моё сокровище взлетает по лестнице и скрывается за резной дверью в свои апартаменты. Да что со мной? Тело будто ватное. Не помню, как добрался до нашей спальни, но вошел я очень даже уверенно, и почти ничем не выдавая своего паршивого состояния. А Ева меня ждал, да, на кровати, в свете ламп, с книгой в руках и в одном халате, который, скорее всего, был единственной одеждой на нем. Ну конечно! Сейчас мне светит секс, именно вот в таком вот состоянии! Конечно, это же лучшее завершение и без того паршивого дня! Ева как знал просто.

– Здравствуй, милый, – выдал муж, посмотрев на меня поверх книги.

– И тебе привет, – вздохнул я, уходя в гардеробную комнату. Может сыграть на жалости? Авось сработает, и он просто даст мне поспать…

Мягкая поступь босых ног, и шелест родного и знакомого до боли голоса где-то рядом:

– Как работа?

– Ужасно, – не стал врать я, медленно снимая с себя одежду. Евангел подошел чуть ближе. – Устал и мне плохо… – но, не услышав ничего в ответ, я обернулся. Глаза Евы потемнели, он смотрел ровно на красную отметину, а я понял всю глупость ситуации. Вот идиот, дверь даже не закрыл! Оттянул бы самое ужасное…

– Что это? – ледяным тоном спросил Евангел, ткнув пальцем в зудящее пятно на моей шее.

– Угадай!

Ну а что врать? Он не дурак, в таких вещах разбирается.

– И ты еще смеешь мне говорить, что не изменяешь? Да у тебя там, небось, целая свора шлюх и ублажителей! – заорал он, ничуть меня этим не удивив. Так, ясно, о помиловании можно забыть, меня точно ждет сексуальная кара и это не обсуждается. Я покорно под его ор пошел в ванную комнату, ничего с собой из одежды не взяв. Странно, благодаря апатии я даже его голос слышал не более чем фон. Орет, напрягается. А я ничего не понимаю из того, что он там лопочет. Как же хочется просто лечь спать!

В душе я проторчал минут 20 (не меньше), просто устроившись на полу под теплыми каплями и попытавшись урвать немного сна. Физически мне было плохо лишь на грани, а вот морально от души остались лишь какие-то жалкие клочья. А самое поганое во всем этом было то, что я ничего не хотел с этим делать. Если бы Ева с самого начала так себя вёл, то я бы боролся и бесился, непременно, но после всего того тепла, я просто не мог поверить в правдивость его ужасной натуры, я не понимал зачем, а разбираться во всем мне не хотелось. Я словно оказался по ту сторону себя настоящего, я не сдался, потому что я и не начинал бороться, я не принял вызов, назовем это так. Вышел из душа я в том же паршивом состоянии, в котором и вошел. Ева лежал на ложе, сверкая в мою сторону глазами. А рядом с ним мирно лежал катетер, от которого внутри у меня разлился холод. Нет, только не это. Пожалуйста…. Но молить Еву я не стал, ограничившись взглядом. Понимания в его глазах не промелькнуло, он знал, что я ненавижу это, что катетер для меня испытание, а не ласка и не игрушка, я не находил в боли, которую он нес с собой ничего возбуждающего. День точно коту под хвост…

Сон был настоящим блаженством, но разум активно меня из него выталкивал. Кто-то гладил меня по голове, медленно, ласково, но вместе с эти ощущением проснулось тело, которое болело нещадно. Болели мышцы ног, шеи, спины (особенно спины), кожу рук всё еще еле ощутимо жгло, когда я дотрагивался ею до простыней, о заднице я промолчу, а вот то, что у меня болел член, а точнее головка – это были последствия вчерашнего садизма со стороны Евангела. Я не продержался и раунда, провалившись в темноту. Наверное, это было следствием морального истощения и перегрузки тела, а может, дело было в инфекции какой-нибудь или еще чего…

– Иди, вели приготовить завтрак! – велел мне Ева, продолжая гладить по голове.

У меня внутри что-то щелкнуло, и я нахмурился, чувствуя, что сейчас как возьму и сам его пошлю! Но здравым смыслом еще можно было колоть орехи, так что я благополучно воздержался от королевских посылов и помотал головой, плотнее заворачиваясь в одеяло.

– Давай, иди, сходи! – повторил мой домашний тиран. Знает же, что мне больно двигаться, а ходить, возможно, я и вовсе не смогу, но нет, мы будем настаивать и мучить. А голова опять выбрала покориться воли. Ладно, нравится смотреть, как я мучаюсь, хорошо, смотри! Я сполз с кровати, встал на еле держащие меня ноги и пошел к гардеробной, дабы не светит прелестями при народе. Евангел смотрел мне в спину, и, мне даже показалось, что ему самому больно смотреть на всё это, да только, было бы это так, то не стал бы он надо мной так издеваться. Хитрый ублюдок, заставил признать его хозяином, а теперь творит, что хочет, а я и вякнуть не могу.

Я спустился вниз, поговорил с Рисой, навестил Кико, потому что до Ники надо было подниматься по лестнице, а этого я сейчас осилить не мог, да скрылся в оранжерее, желая просто отдохнуть. Что со мной творилось – не понятно. Клочки души развевались на ветру негодования и накапливаемой злости. Разорванный морально и покалеченный физически, только из-за того, что я любил Евангела уже за всё то, что он сделал хорошее, я не мог ответить тем же. Я уже несколько недель не получал привычную дозу ласки, у нас каждый день распри, мы ссорились из-за каких-то пустяков, а самое противное: я сам ничего не хотел делать! Ни о ком думать не хотелось, да и чего уж там, не получалось, я мог здраво рассуждать только о Еве, который был тем, кто мучил меня всё это время. Зачем он это делал? Почему? И ведь он уже был близок к цели, я забывался, я терял себя, он словно открывал от меня куски, чтобы добраться до источника. Чего он хочет? Зачем ему такой я?

– Шел, зайти ко мне в кабинет! – велел Ева, послав звуковое сообщение на мой коммуникатор.

Лестница. Да ты издеваешься? Так нравится смотреть, как я мучаюсь? Да… ты… эх.

К тому моменту, как я добрался до двери, я уже готов был материть свет, на чем он стоит! А Евангел сидел за столом и ничего не делал. У меня появилось настойчивое желание удушить его.

– Так откуда у тебя вчера отметина эта появилась? – поинтересовался муж, даже не предложив мне куда-либо сесть. А ведь знает, тварь, как мне плохо. Грр…

– Михо заметив, что я в прострации, решил пошутить! – еле сдерживая шипение, выдал я.

– О, вот так. И ты считаешь, что я поверю?

– Да нет, мне как-то всё равно уже. Я привык к тому, что мои слова для тебя лишь отзвук…

– Что это еще за наезд? – удивился мой ненаглядный.

– Наезд? – взбесился я. – Это еще не наезд, это констатация факта, не более чем!

Да, я был на взводе, но разум меня еще мог остановить.

– Не смей повышать на меня голос, – холодно ответил мужчина.

Я посмотрел на него, сузив глаза, и шумно выдохнул. Воздух вокруг начал вибрировать, словно вторя моему безумию. Ох, как же нехорошо всё это может закончиться!

Евангел с улыбкой развалился в кресле и окинул меня придирчивым взглядом. Боль в теле вспыхнула с новой силой, стоило только подумать о том, как соблазнительно он сейчас выглядит. Чувства взвились вверх невероятной комбинацией, он всегда был невероятно красив и умел пользоваться тем, что имел. Утонченные черты лица, выразительная мимика, стать, власть, я знал, кем он является. Богатый, властный, гордый. Но сейчас всё это носило неблагоприятный оттенок, терпение растворялось, в памяти оставались обрывки его невежества и пренебрежения.

– Разве тебя это не возбуждает? – поинтересовался он, облизав губы.

У меня шерсть встала дыбом, стоило только подумать в ту сторону. Ммм… как же больно и противно! Я попытался стряхнуть с себя эти ощущения.

– Нет, не возбуждает, – фыркнул я, сморщив нос. Боль гуляла по мышцам, будто у себя дома. Я прощал ему всё, и то, что он делал именно то, чего я больше всего не желал, то, что он решил без меня, куда пойдет моя дочь, ревновал меня без причины и оскорблял недоверием, я терпел.

– Хех, я же говорил, что здесь что-то не чисто. Явно с кем-то шуры-муры крутишь!

Горловое рычание вырвалось непроизвольно. Нить натягивалась, нервы сдавались, а злость захлестывала меня.

– Иди-ка ко мне! – позвал он, вытянув вперед руку.

Я стоял всего в шести шагах, но разряд пронесся по венам даже на этом расстоянии. Сжав челюсти до скрипа я остался стоять там же, где и стоял.

– Подойди! – требовательно сказал он, будто бы это заставило бы меня испугаться. Напротив, злость делала меня упертым и противоречивым. Я мог бы стать нелогичным и невероятно глупым в этот момент, причем именно из-за принципа.

– Немедленно подойди ко мне! – велел он, начав проявлять нетерпение.

– И не подумаю, – хмыкнул я. Сейчас даже он бы мне смог причинить мне вред, я был в полной боевой готовности и распрощался с мозгами.

Быть может, из-за пелены злости и отчаянной ненависти, я не чувствовал его безумной дикой мощи, которой он располагал. Я не чувствовал опасности, я начал воспринимать его сугубо как объект, который нарывается. О да, он нарывался: своими взглядами, ухмылками, своей злостью, выливающейся в грубость.

– Я же твой хозяин, ты не имеешь права меня ослушаться.

– Ты сам сказал, что мы с тобой равны, – всего лишь попытка к примирению.

– Мало ли, что я сказал, – Евангел показательно отмахнулся, доводя меня этим до самой планки. – По факту я твой хозяин, и я могу распоряжаться тобой, как захочу, даже в ущерб твоему благосостоянию, разве не так?

– Нет, не так, – дерзко выдал я, тряхнув головой. Кровь вскипала, а во мне скручивалась пружина, словно у дикого зверя, готовящегося к прыжку.

Ева удобнее расположился в своем кресле и наградил меня весьма неприятным взглядом, будто бы я восстал против того, что Земля движется вокруг Солнца. Он не выглядел злым, но я всё же чувствовал опасность в его лице, прекрасно зная чем чревато нападение на него. Мне стало категорически наплевать на то, что он имеет надо мной полную власть, инстинкты побороли разум, велев нападать, получив рану, а я и так стерпел многое. Мне хотелось вонзить в его шею клыки, заставив умолять о пощаде, но, безусловно, так просто мне бы победа не досталась.

И всё же во мне дрались противоречия. Ну подумайте? Я знал Евангела, как прекрасного порядочного мужчину с высокими семейными ценностями и умением уважать всякого, кто достоин этого, не взирая на классы. Да, он пытался меня ограничивать, веля не вмешиваться в опасную операцию, но тот инцидент был вроде как исчерпан, да и в итоге он сам позволил мне быть участником зачистки. У меня было сугубо хорошее отношение к нему, я не мог и представить, что он будет вести себя так по-свински. Я могу терпеть очень долго, но, любой сорвется, особенно, если это касается собственного здоровья и нервов. Его ревность совершенно необоснованна, не говоря уж о намеренном издевательстве. Ладно, я еще понимаю, что я действительно твоя собственность, но…. Ты же сам сказал, что это не так!

– И вот чего ты добиваешься? – поинтересовался я, шагнув назад, когда он совершенно неожиданно встал со своего места.

– М? Что ты имеешь в виду? – всё с той же полуулыбкой подойдя к книжному шкафу, спросил муж.

– Я имею в виду твоё поведение. Хочешь, чтобы я стал пустой куклой, чтобы я покорялся и ластился у твоих ног?

Евангел посмотрел на меня, видимо ожидая второй части тирады, но, по правде, мне нужно было просто услышать отрицательный ответ уже к тому, что я сказал. Мы с полминулы стояли вот так, смотря друг на друга, как два идиота, но в итоге Ева отвернулся полностью от шкафа и подошел ко мне.

– А что, если я именно этого и хочу? Хочу увидеть тебя в полном подчинении?

По спине пронеслась стая мурашек. В его глазах была похоть, и мне стало не по себе. В легкие опустился камень громадной обиды, причем, с чем именно он был связан, я не спешил разбираться. В полностью выведенном состоянии я мало представлял, что делаю и как мне это предотвратить. Я думал, то поднимая взгляд на Еву, то опуская скользить по полу.

– Зачем ты тогда делал всё это? Зачем Луки, зачем Ника? Зачем ты говорил мне всё это? Зачем убеждал? – я действительно не понимал, и в то время как ярость медленно нарастала, я пытался хотя бы разобраться во всем этом.

– Мелкие прихоти, люблю угождать людям, а тебя нужно было привязать настолько прочно, чтобы ты точно не посмел убежать, – он аккуратно провел большим пальцем по ямочке, придерживая пальцами мой подбородок. Движения становились плавными, я медленнее моргал и аккуратнее перемещал взгляд, готовясь совершить выпад. – У тебя не вспыльчивая натура…

– Ровно до того момента, пока костер не разгорится.

После этих слов я попытался схватить его за шею, но мужчина ловко увернулся и отошел на несколько шагов назад. С этого момента плотину прорвало и я кинулся за ним вдогонку, готовый разорвать нафиг! Урод, блин, хрен тебе, а не подчинение! Я всё тебе припомню! И необоснованную ревность, и упреки, и недоверие, да даже то, что ты не посоветовался со мной по поводу школы для Ники! Тварь!

Видимо всё это отражалось на моем лице, и потому он поспешно уносил ноги, быстро покинув кабинет и начав сбегать вниз по лестнице. О, это ты зря так… я кинулся наперерез, не боясь расшибиться, с нашими балкончиками и лестницами, я бы непременно перехватил его, если бы не Алисия, так не вовремя вышедшая из комнаты. Девушка шуганулась от меня, стоило только увидеть мой разъяренный вид. Думаю, после этого у нее не возникло вопросов, почему хозяин удирает от своего кошака. Обогнув её, я попытался наверстать потерянное время, но Евангел уже вышел в оранжерею, которая имела слишком много выходов, чтобы я мог с легкостью предугадать его местоположение.

Диковинные растения и деревья были прекрасным укрытием, полностью скрывая тропинки и повороты. Здесь были и несколько беседок, и библиотека…

Взорвавшаяся сирена на коммуникаторе напомнила мне, что мало того, что Евангел не может сам видеть меня, у него нет даже возможности отследить мой маяк, потому что у меня его просто нет. Хах, шикарно! Убью и закопаю прямо в саду! С такими вот мыслями я втянул носом влажный воздух и пошел в нужную сторону. Через десять метров сирена опять повторилась. Да, Михо был полностью прав, загонять жертву намного интереснее, когда она слышит эти сирены, они создают ощущение опасности и поддевают нервы. А круче всего, когда при этом ты и есть загонщик.

Еву я нашел около озера. Он смотрел на воду, видимо ожидая меня. Странное место для собственной смерти. Убегать он больше от меня не стал, напротив, повернулся ко мне и с полным равнодушием посмотрел прямо в глаза. Весьма глупо. Удерживая его взгляд, и медленно покачиваясь, гипнотизируя, я моментально оказался около него и положил свою когтистую лапу на него беззащитную шею. Теперь он был полностью в моем распоряжении.

– И что ты сделаешь? – спросил Евангел, сглотнув.

Я гадко улыбнулся и чуть сжал ладонь, намекая.

– И что тогда будет с тобой? Ты же никто!

– Не-ет, – смешивая шипение с мурлыканьем, которое было вызвано поимкой врага, выдал я. – У меня есть связи, у меня есть друзья, и я Огонек!

– Угробишь жизни детям…

– Я полноправен, дом по праву достанется мне, за убийство мне ничего не будет, а уж что с тобой делать – я придумаю, можешь не сомневаться, фантазия у меня хорошая.

– Значит, убьешь своего хозяина?

Я блеснул глазами и опять чуть сжал ладонь, вдобавок надавив когтями на нежную кожу. Во мне булькала кипящая кровь, я хотел вцепиться клыками и рвать-рвать! Мне было всё равно кто он, насколько я ему обязан, чем реально для меня это обернется, я достиг своего пика, граничащего с безумием.

– И будешь после этого счастлив?

– Я буду всяко счастливее, чем, если оставлю объект, ущемляющий мои права и действующий мне на нервы своей необдуманной жестокостью.

– Значит, тебе не нужен хозяин?

– Именно. Я сам себе хозяин, теперь да! – выдал я, смотря в синие глаза. С его шеи потекла кровь, но в лице он от этого не изменился. Полное осознание своего печального положения отражалось на бледном лице, а глаза, такие глубокие, темно-синие, в зрачках которых отражалось моё совершенно безумное лицо. Я надавил суть сильнее и поцеловал его в губы, поддавшись порыву. Теплые губы охотно подхватили игру, боясь полностью захватить инициативу. Сердце бешено стучало в груди, а легкие сжимала невидимая рука, я закрыл глаза, полностью отдавая ощущениям. Ева сделал шаг назад, и я по инерции двинулся за ним, продолжая ловить кайф от нашей ласки. Еще шаг, я недовольно кусаю его за губу, но не отпускаю. Еще шаг и тело передо мной начинает падать, а я успеваю только распахнуть глаза, и понять, что мы сейчас рухнем в воду с крутого берега. Ева усмехается, а я цепляюсь за его рубашку и мы погружаемся в чистую воду искусственного водоема. Она холодной волной захлестывает меня, заставляя жмуриться и искать скорейшего способа выплыть, но в этот момент меня обхватили чужие руки.

– Жив? – первое, что спросил у меня Евангел, когда мы на пару глубоко вздохнули. Я не чувствовал дно ногами, но Ева явно на чем-то стоял, потому что волнения я не чувствовал.

– Жив, – кивнул я, осматривая его, мокрого, с прилипшими к лицу волосами почти черными от воды, побелевшего и с кровоподтеками на шее. Он прижимал меня к себе, должно быть, испытывая такие же неудобства от мокрой одежды, как и я. – Зачем ты…

– Чшш, – улыбнулся он, осторожно поцеловав меня в губы. Я ошалел. – Любой из нас сейчас может убить другого. Тебе стоит всего лишь положить руку мне на шею, а мне погрузить тебя под воду, и один из нас умрет…

Дикая ярость внутри вздрогнула и дала выглянуть и здравому смыслу. Что ж, в парке, стоя в озере, под кронами дерева и видя перед собой врага и мужа по совместительству, ему пришло самое место.

– Боюсь, что только я быстрее, – опалив свои губы едкой ухмылкой, я приложил руку к его шее и необдуманно стер капающую кровяку.

– Быстрее-быстрее, – вдруг разулыбался Ева. – Шел, я люблю тебя.

От ласкового тона засосало под ложечкой. Как давно я не слышал этого! Как давно я не получал признаний без подтекста и не после упреков, как же я соскучился по этому! Дрожь пробрала тело, а мне оставалось только непонимающе смотреть на него и переживать невозможные эмоции.

– Послушай меня, Шел, – стал серьезным Евангел. – Люди не самом деле все властны друг над другом, потому что любой из нас может воспользоваться случаем и убить, даже во сне, даже когда этого меньше всего ждут, и все мы живем только на доверии. Поэтому каждый из нас, отчасти хозяин чужих жизней, и ты, и я, и на самом деле все эти классы всего лишь фарс, определяющий какие-то поверхностные роли. Мы все привыкли к ним и играем по правилам, присуждая себе какие-то блага и права, но на самом-то деле все мы равны, как равны звери одного вида, всем нам от природы дано иметь примерно одинаковые характеристики, а социум, он побочен, он не имеет верховного значения, разве не так? Ты понимаешь?

Я кивнул, слишком легко вникая в то, что пытался до меня донесли.

– Так, кто из нас тут хозяин? – улыбнулся муж, посмотрев мне в глаза.

Улыбка забралась на мои губы, и внутри разлилось что-то теплое. Из груди вырвался немой смех, а вместе с этим из глаз потекли слезы. Я захлебывался в собственных ощущениях и эмоциях, но точно понимал, что теперь я оказался за рамками, которые сам себе установил не без помощи посторонних. Вот она, свобода! Вот это пьянящее ощущение полного спокойствия и независимости! После этого я больше не был рабом, я не был бывшим бесправным, навсегда обязанным мужу, я смотрел на всё открыто, принимая благодарность, как чувство ни к чему не обязывающее, и исключительно из своего воспитания я принимал это, как моральную догмату. Я больше не был собственностью! Не был вещью!

– Идем, а то простудимся еще, – усмехнулся Евангел, подхватывая меня в воде под попу и прижимая к себе, после чего он запросто пошел по какому-то невидимому мне обручу к берегу. Благородное тепло и разящий свет в сердце. Никогда, никогда я еще не испытывал такого полного спокойствия и удовлетворения. Пик счастья, последняя инстанция душевного приобретения.

На берегу нас ждал дворецкий с полотенцами. И когда Ева успел его вызвать? Он помог мне выбраться на берег и тотчас укутал в белоснежную ворсистую ткань. Евангел выбрался сам и тоже получил свою порцию заботы. Я обернулся к озеру и посмотрел на его гладь, осмысляя всё то, что здесь только что произошло. В отражении на крутом берегу стоял высокий стройный парень с мягкими чертами лица, улыбкой на губах, с глазами кошки и полнейшим счастьем на лице, его вид позабавил меня и внушил уверенность в себе. Что ж, вот он я, полностью свободный кот!

Знаете, что такое любовь? Что это за чувство?

– Папа! – закричала из коридора Ника.

– Что? – я высунулся из нашей спальни.

– Ой, – оказалось, что она только собиралась зайти.

Малышка подросла и стала еще более очаровательным созданием, да и эти манерные замашки исчезли, оставив обычного шаловливого ребенка, а может, это её так Кико изменил. Ну, тоже неплохо.

– Чего ты хотела, солнышко? – спросил я, улыбнувшись.

Девочка сверкнула глазками и оскалилась. Вот всегда так, кажется, что она опять где-то напортачила, а ведь иногда так и есть, но не рубить же с плеча каждый раз.

Любовь – это чувство, которому нет границ и измерений, ему нет аналогов, и всё то, что мы воспринимаем за любовь, но строим на понятии доброты, заботы и преданности на самом деле всего лишь призвук того великого чувства. Нет, любовь или влюбленность нельзя объяснить, как и объяснить, за что ты любишь человека тоже нельзя, просто это факт – люблю. От этого чувства всё остальное меркнет.

– Пап, а это правда, что у нас будет сестренка?

– Да, радость моя, правда, – к тому, что дети откуда-то узнают всё зачастую еще и раньше нас самих мы уже привыкли. Иногда мне кажется, что Ника и Кико в сговоре с какими-то инопланетными цивилизациями, которые могут сказать им, что будет в будущем.

Помните, Алисия говорила, что Ева должен будет позволить ей выносить дочь, на которую у него не будет никаких прав? Ну, так вот, когда Луке исполнился годик, она потребовала с Евангела свое обещание. Я как-то к этому вообще не относился, да и чего тут ревновать, если никакого полового акта это не подразумевало, так что мой равнодушный ответ на обеспокоенность мужа никого не удивил. У нас вон, будто трое детей теперь, Кико столько времени с Никой проводит, да даже в школу они одну ходят, где воротят, конечно, дел, что я его уже за сына принялся считать, да и Ева как-то тоже привык. Так вот о Алисии. Она хотела дочку, которая будет полностью от Евангела, то есть без генетических вставок, ну, разве что пол ребенка им пришлось смоделировать. И как вы думаете, что произошло? Дали о себе знать наследственные качества Конор-Реев! У нее близняшки. И в связи с тем, что двоих детишек модель не планировала и как-то не оказалась готовой к такому, одна из малышек станет третьей наследницей Евангела. Ну, а тут уж я выступил посредником и уговорил мужа на еще одного спиногрыза. Ну а что? Дети в доме – это к счастью!

– Ева, – позвал я мужа, зайдя в кабинет. Он сидел в своем кресле, просматривая какие-то бумаги, а я безвольно начал улыбаться. В душе разлилось счастье и удовольствие. Дорогой повернулся ко мне и наградил призывной улыбкой. Я пошел к нему. – Ника опять обо всем узнала…