Текст книги "Отражение души (СИ)"

Автор книги: H-and-M

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 42 страниц)

– Слушай, а откуда повелось включать сирену в начале представления? – поинтересовался я.

– Ну, вообще-то с этим была даже маленькая легенда написана. Изначально Огоньками звался отряд, у которого не было кода, но, мы не страдали такой вот хренью. Видишь ли, редко случается так, чтобы все наши объекты слежки оказывались в нужном месте с нужное время, поэтому было придумано давать концерты, на которые приглашались бы эти люди в числе избранных, а дальше всё было куда проще, чем можно подумать. А сирены – это показатель опасности, нам нравится играть на нервах наших жертв.

– Жестоко…. Ох, а это что такое только что было?

– А, батуты, вы же должны были начать это репетировать…

– Стоп, а только мы будем «летать»?

– Ну да, вы с Михо вообще являетесь одним из ключевых элементов программы, да и на сцене вы дольше остальных протусуетесь…

– Разве остальным это будет не в обиду?

– Нет, напротив, раньше Михо не мог постоянно выступать один, приходилось делать ему подтанцовку из мальчишеской группы, но теперь, когда есть ты, можно действительно разделись ваши группы, как и было задумано.

– А, так вот почему президент сказал, что меня всяко возьмут…

– Не знаю. Он мог это сказать и потому что просто так решил, с твоим-то мужем я не удивлюсь, если у вас был бы блат, но, нам действительно не хватало такого танцора, как ты, у тебя очень хорошая техника, и ты не уступаешь нашему Змею.

– У него кличка что ли такая?

– Ага.

– Как подходит-то.

– Да, он действительно Змей. Не все в команде с ним в ладах, но все уважают его способности, так что не волнуйся, если с кем-то не нашел общий язык. Для всех нас каждое третье полугодье работа встает на первое место. Главное – сделать своё дело, а всё остальное за кадром.

– Это хорошо. Круто, мы уже нравится то, что вы сделали! Слушай, а ты тоже здесь живешь?

– Нет, в отличие от Фауста я не обитаю здесь, у меня есть своя фирма, в которой я работаю во благо человечества… как-то так.

– А семейное положение как?

– Жена, дочь.

– У меня тоже дочка, и сын… – улыбнулся я, вспомнив личико Ники.

– Боюсь, что моя старше.

– Сколько ей?

– Десять скоро.

– Ну, четыре года разницы.

– Ей шесть уже? Это во сколько ж ты, пострел, умудрился?

– Вообще она не моя родная, по идее мне было всего пятнадцать, когда её зачали, но я люблю её и никогда не брошу. У неё день рождение совсем недавно было, ну как, месяца три назад.

– Это правильно, дети – наше будущее. Кстати, ты опаздываешь. Я скину тебе фотки моей маленькой ведьмочки, если интересно.

– Да, скинь. Ладно, в четвертой говоришь?

– В пятой, глухня.

– Хех, прости, до послезавтра!

– Да-да, пока!

Как мило, и у него дочурка есть! Я улыбнулся сам себе и пошел в нужную мне сторону. В голове было как-то безоблачно, да уж, устал я, вот и всё. До пятой студии было еще пилить и пилить, но, никуда не деться.

Тройной вой сирены застал меня врасплох, я уж дернулся. Поскорее бы уже привыкнуть, черт тебя дери!

«Пап, ты скоро?» – шесть лет ребенку, писать сообщения научилась быстрее, чем рисовать буквы! Ну что за поколение? Неужели и мои сверстники уже с пеленок умеют коммуникаторами пользоваться? А я еще с Евой спорил, стоит ли ей дарить такую игрушку.

«Не знаю. Репетицию мы закончили, но меня вызвал наш компьютерный гений, как освобожусь – позвоню!»

«Ладно.»

Интересно, а Лука у меня вообще как говорить немного научится – уже будет с коммуникатором играть? Надо будет поговорить по этому поводу с Евой, по мне так рано нагружать неокрепший ум такими сложными задачами.

– Я вернулся, – устало кинул я. Входная дверь плавно закрылась за мной, а компьютерный голос поприветствовал меня вместо дворецкого или родных. Было уже очень поздно, и я искренне надеялся, что Ника и Кико легли спать, а не караулят меня у входа в центральный зал. В столице погода была практически неизменной, всегда тепло, изредка вечерами прохладно, время от времени приходят дожди, как сегодня, прекрасное место, не перестающее удивлять.

– Добро пожаловать домой, – поклонился мне дворецкий, принимая из моих рук плащ.

– Надеюсь, я не вытащил тебя из кровати, Наир, – улыбнулся я, искренне не желая сейчас ни одному живому существу испорченного сна.

– Нет, – мужчина ответил с той же теплотой и пониманием. – Ваш муж не спит, так что, я еще даже не уходил в свою комнату.

– А где он?

– Ждет Вас в оранжерее.

– Дети спят?

– Да, Ника легла минут сорок назад.

– Отлично. Я не буду кушать, так что иди уже спать, Наир. Приятных тебе снов.

– И Вам, господин!

Евангела я нашел именно там, где и обещал дворецкий. Он сидел на диване в домашней одежде, внимательно читая книгу.

– Здравствуй, – скрывать своё присутствие не было ни желания, ни сил. Усталость клубилась в теле словно едкий дым, то поднимаясь выше, то опускаясь к кончикам пальцев.

Ева повернулся ко мне и удостоил пристальным взглядом. Сна было ни в одном глазу.

– Привет. Чего так поздно?

– Тизер делали, завтра обещали уже в сеть выпустить.

– Надо будет посмотреть… – воздух между нами был все таким же никаким. Удивительная у него всё же способность: всё прятать под маской спокойствия. Будто и не родные люди, будто даже не любовники, чего уж. Так, знакомые какие-то. Я небрежно стягивал с шеи галстук, мечтая как можно скорее оказаться в спальне, но, надо было еще заглянуть к Нике, поцеловать её перед сном, хотя, скорее всего она уже сон седьмой видит, но, всё же. Да и, по Луке я соскучился. Боже, завтра выходной, и послезавтра выходной! Какое счастье! Наконец-то пообщаюсь с детьми, а то приезжать поздно вечером и уезжать после завтрака – это, честное слово, семейной жизнью не назовешь.

– Ты идешь спать?

– Да вроде как тебя только ждал.

– Я еще к Нике зайти хочу…

– Не надо, я уже поцеловал её перед сном, а Лука и так спит, как убитый. Идем сразу в спальню, – у меня по спине пронеслись мурашки. Его голос, почему он вдруг вызвал во мне такой отклик? Как странно, те же глаза полные мизерной заинтересованности, та же расслабленная поза, тот же тембр голоса.

– А… Ладно, идем.

Он стал с насиженного места и, в тенях роскошных растений, пошел рядом со мной к центральной части Дубовой рощи. Я мечтал только об одном – спать, и, если честно, вариант, что я сейчас открою двери, и там будут лепестки роз и свечи, меня пугал, скажите, что я старею, но желания и сил трахаться не было. Хотя, тело всё же хотело этого, правда, где-то там, на заднем плане моего плачевного состояния.

– А как твоя работа? – поинтересовался я, пока мы поднимались на лифте.

– Всё как всегда, спокойно, тихо, люди гребут лопатами деньги, брат, вот, вроде за ум взялся, на торги своих рабов выставил.

– Зачем?

– Та он же один с родителями остался, а единственный способ свалить – обручится с кем-то, полагаю для этого он свои дела в порядок и приводит.

– О, значит, скоро нам еще на одной свадьбе гулять?

– Нет, помолвлены они могут быть хоть до самой старости, если так захотят.

– А разве не только после свадьбы в вашей семье получают наследственный дом и полную свободу?

– Не во всех семьях так, так что, быть может, он найдет себе какую-нибудь деваху и будет с ней кувыркаться в её квартире. Правда, Фавориты, как правило, не допускают такого отхождения от общепринятых правил…. Проходи…. Но крутить он с кем угодно может, а потом вполне реально будет разорвать помолвку и обручить одну из знатных. Мы не зависим от денег, у нас их так много, что можно считать, что мы живем, не осознавая ни их стоимости, ни их реального факта существования. Что там цифры на счету? Сейчас у всего есть своя бирка.

– Уф, не говори, пожалуйста, при мне об этом. Я всё же та же вещь, если ты еще не забыл, – укорил я его, переодеваясь в пижамные штаны.

Ева смирил меня молчаливым взглядом и сел на край кровати.

– А мне казалось, что ты уже так не думаешь!?

– Хм, а мне кажется, что если я стану думать иначе, то ты меня из дома вышвырнешь… – не остался я в долгу. Кстати, то истина, я реально думал над этим. Хех, стать полноценным человеком? Настаивать на своих правах? Говорить, что в случае чего на моей стороне справедливость? О чем вы? В нашем мире, как и сотни лет до этого деньги всегда были тем, что решало на чьей стороне правда. Я не хочу заблуждаться в чем-либо, я вещь, которая говорит, думает, делает, знает. Да, я живу, и большего не хочу. Мне проще всю жизнь сидеть в клетке, чем словами себе крылья, опробовав полет. Зачем? Меня всё и так вполне устраивает: муж, дети, большой дом, идиллия. Нужно знать, где остановиться.

– Не вышвырну, за что бы?

– Не знаю. Я тебя вообще не понимаю в последнее время, но, не виню, это мой собственный промах. Просто, зачем мне говорить, что я свободен и полноправен, когда, по сути, я твой. Даже если не суд и деньги, моя совесть не даст мне сказать, что я не принадлежу тебе. Делай со мной, что хочешь, я просто верю в твоё благоразумие.

Ева нахмурился и уперся взглядом в пол, я же завалился на низкую кровать и блаженно растекся по простыням.

– А ты говорил, что изменишься, как только получишь новую роль, – голос его потускнел и начал ломать и во мне что-то.

– Разве я не изменился? Я теперь Огонек, для всех я полноправный, веду себя, как полноценный человек, что еще должно было измениться?

– Всё это статусы и оболочка, сам ты ничерта не изменился, просто смотришь на все под другим углом, с другой призмой.

– Возможно, – вздохнул я.

– Шел, я реально думал, что ты станешь одним из нас, что только тебе это под силу. С рождения нам говорили, что раб на всю жизнь остается рабом, Мик и Сергей, Арон и Макс, они словно послушные псы, да, не прислуживают, но в любой момент, скажи им «место» и они подожмут хвосты и кинуться к мужьям. Я не этого хотел.

– А знаешь, почему они выполнят любую команду? Потому что с самого начала у бесправных нет ничего, кроме их тела. У них даже жизни нет, потому что её могут отнять в любой момент. И каждый из нас приходит к выводу: платить мы должны преданностью и телом, всем, что может в нас ценится, личность, конечно, всем интересна, но, по сути: начни ты своевольничать – от тебя могут просто избавиться. И каждый бывший раб верен непреложной истине: кем бы мы не были, куда бы нас не занесло, человек, который дорог, если он другого статуса, может тебя выкинуть. Мы не думаем так, мы любим, верим, радуемся и живем, вроде бы так же, как все, но внутри каждого из нас есть этот самый стержень, считай, что это подсознание, это страх.

Я лежал с закрытыми глазами, ощущая легкую пульсирующую боль в голове, сон был где-то на краю, но так и не тронул моего сознания. А Евангел думал над тем, что я ему сказал.

– Мик и Арон постоянно советовали мне тебя поставить на место, сделать вещью. Они говорили, что это сделает тебя счастливым, но, если честно, я так не думаю, – признался муж после минуты молчания. – Я и забыл вовсе, что ты никогда не испытывал настоящей свободы, что вся твоя жизнь – это борьба за неё же. У нас действительно совершенно разные взгляды а жизнь.

– Угу.

Евангел забрался под одеяло и прижался ко мне сзади, крепко прижимая к себе. Возможно ли сделать раба человеком? Реально ли снять с его глаз очки того страха? Ведь даже обещания верности и преданности никогда не смогут внушить подсознанию, что бояться всё равно нечего. Запуганные собственным положением, трусливые, изворотливые – вот сущность людей, у которых отобрали право на голос, это же наше слабое место. Быть сильным? Жить вопреки всему? Ставить на место зарвавшихся людей? Всё это мы можем делать, но мы слабы перед теми, кого выбрали. Доля жалкой собаки, не знавшей другой судьбы.

Выходной день начался с визита Аретты. Ей не было надобности находиться все время в поместье, тем более что пока что Алисия еще здесь, но кто-то должен был заниматься обучением детей, как-никак в школу скоро. Я сам с большим трудом представлял, что именно делают в этих академиях и пансионах, книги, конечно, проясняли достаточно, но всё же сам не попробуешь – никогда не поймешь. И, мне было страшно отдавать мою дочурку в одно из таких мест.

– Ника, Кико, – обратился Евангел, когда мы сидели за большим обеденным столом. – Я выбрал вам академию, в которой вы вдвоем будете учиться, – дети удивленно переглянулись, а я отвлекся от созерцания натюрморта и нахмурился. – Я поговорил уже с твоей мамой, Кико, она не против. Через два месяца вы поступите в первый класс академии Шайро. И можете не волноваться, что там к вам будут плохо относиться, никто и не узнает, что вы бесправные.

– А какая там форма? – заулыбалась Ника.

Евангел передал на её коммуникатор изображение. Дети возрадовались и напрочь забыли о еде, я же столкнулся взглядом с Алисией, а она сразу поняла, что не так. Он со мной даже не советовался! Более того, даже вопрос не поднимал! Я, конечно, понимаю, что не мне судить о школах, но, читать я умею, мог бы и показать для начала хотя бы! Тварь.

– Академия совместная, там не ни разделения на мальчиков и девочек по классам, а так же она общепрофильная.

– И там у меня появятся еще друзья? – светясь изнутри, спросила малышка.

– Непременно, и у тебя, и у Кико.

Мальчишка её энтузиазм разделял лишь наполовину. Они слишком сильно подружились, и я, честно сказать, боялся того, что появлялось в глазах этого мальчика. Ника была только в ним и никогда не смела обделять вниманием, конечно, он привязался.

– Кико, а ты боишься щекотки? – поинтересовался я, вяло ковыряясь в салате.

Мальчуган посмотрел на меня как-то застенчиво и робко кивнул. Хех, мама говорила, что боятся щекотки только ревнивые, ну, вот и посмотрим. Проверим, так сказать.

– Ева, а ты боишься?

– Щекотки? – усмехнулся Евангел. – Отчасти. Нужно просто уметь щекотать – и тогда любой будет её бояться.

– А это как? – вновь загорелась наша дочь.

Прости, Кико, я подписал тебе приговор, видимо.

Идиллия в семье была радужной, все дружны, все улыбаются…, да только вот лично у меня на душе скребли кошки, слишком поверхностно была всё это. Детям по боку, они друг другом заняты, а вот взрослые всё видят, всё знают, да ничего не предпринимают. Странно, не находите? Когда Мик и Сергей приезжают, то от их атмосферы воздух начинает дрожать, а у нас полное безветрие на горизонте, печально как-то.

Устав на неделю работы, я с удовольствием видел с Лукой, игрался, возился, и против правил вылизывал загривок. А наше маленькое чудо научилось мурчать, да издавать целый спектр других звуков. Он ползал, научив своих родителей ногами ловить мурчащий объект, уж не говоря о том, что ловить соски, погремушки и игрушки на лету стало вообще чем-то столь же обыкновенным, как и сам факт слежения за неугомонным дитем. Алисия жалела мою маму, Евангел уже через два часа звал подмогу, а мне нравилось всё это, и потому я сидел с Лукой больше и дольше всех по желанию.

– Га-а!

– Да-да, ты прав, – улыбнулся я, позволяя крепким пальчикам цепляться за мою руку.

– Уга-а! – с восторгом выдал малыш, зажмурившись и разразившись звонким смехом. Да, это он мог. Ему было смешно, когда что-то с ним разговаривал и улыбался ему. День близился к полудню, а потому он приутих и больше не напоминал гиперактивный объект преследования, я тоже немного устал, а потому лежать на подушках и смотреть за тем, как он тянется за моими руками или игрушкой было усладой.

– Ну как вы тут? – Алисия прикрыла за собой дверь в детскую и прошла к манежу.

– Прекрасно, – улыбнулся я, вернув свой взгляд синим глазами, которые были широко распахнуты, впитывая новый мир.

– Не устал еще?

– Неа, мне вообще валяться так в удовольствие, я же постоянно нагружаю тело, а тут один рай: руками, да ногами только лови его, а сам валяйся. Правда, он книги рвет, безобразник!

– Ну, не удивительно. Ладно, иди уже, Кико с Никой проверь хоть.

– Окей, смена караула. Лука, я скоро вернусь.

– Уга-а! – выдал мне в ответ мальчишка.

У каждого человека своя мечта, кто-то хочет машину, кто-то мечтает о шоколадке, как, скажем, Ника, а я вот не знаю, о чем помышлять, потому что вроде бы всё есть, да и через меру, в большинстве своем. Я понял, что перестал стремиться, а без этого мне худо. Я не могу наслаждаться победой, если моё нынешнее положение можно таковой обозвать, для всех остальных я стал полноправным и обрел верную семью, но сам я всё еще не верил в это.

– Добрый вечер, Шел, Ева, – культурно поздоровался Арон, светясь добродушным оскалом. Максимиль сидел рядом с ним, воодушевленно рассматривая нас, обитающих в кабинете. Ага, это я к Луке вернулся, как же!

– Привет, чего это так вдруг? – улыбнулся им Евангел, посадив меня к себе на колени. Я вцепился когтями в его руку, которая держала меня поперек талии, и попытался вырваться, но не тут-то было, меня перехватили и насильно поцеловали в щеку. Мда, идет война – покой нам только снится.

– Мы видели тизер! Соц.сети взорвались! Джереми просто ликует, а этот идиот Тим вообще светится, как светодиодная лампочка.

– Тизер? – удивился я, притихнув.

– О, а я еще не видел! – признался мой муж, прижимая меня к себе. Бесит меня сидеть у него на коленках. Как ребенок, ей богу.

– Вот это зря! – покачал головой Макс.

– Ага, – согласился с ним его муж.

– А я не думал, что они его так рано выпустят, – нахмурился я, вспомнив тех ребят, что мучили меня целых два часа, чтобы сделать двухминутный ролик, который теперь был вроде рекламы, везде и вся. Перед тем, как смотреть фильм из сети нужно было выбрать рекламу, которую хотелось просмотреть, это было что-то вроде обязательного обряда, но, зато так дети не видели рекламы презервативов и алкоголя.

– Погодите, дайте хоть я посмотрю! – попросил Евангел, активируя мой коммуникатор. Я же тем временем поинтересовался, что вообще в сети твориться в связи с этим. Как-никак 23ий член Огоньков. Правда, сам я о них не знал практически ничего, пока в столицу не прилетел, но Арон мне объяснил это тем, что они являются частыми лицами в сети, и людям без коммуникаторов они не известны. Я сам вообще не очень любил все эти форумы и «светские хроники», которые, по существу, были сплетнями, да перемыванием костей.

Ева открыл ролик и мельком глянул, сколько комментариев под ним. Я выпал в легкий осадок. А Огоньки-то реально популярны. С ума сойти!

Любой ролик Огоньков начинался с известных сирен. Тьма вспыхивала каждый раз при начале воя, но затухала мгновенно, а следом полилась музыка без слов, музыка одного из наших танцев. Черный кошак внимательно смотрел на зрителя несколько долгих секунд, после чего между кадрами начали врезаться фотографии с частями моего полураздетого тела. Всё дольше задерживались они, начав двигаться и влезать в экран сразу по несколько. А в итоге, вымолив интерес и не нетерпение, картинка стала единой, камера поехала с ног и остановилась на лице. Меня тогда заставляли не улыбаться и делать вид полного равнодушия, чем смешили еще больше, и, увы, в глазах искорки смеха всё же были видны. Я смотрел с экрана сам на себя, а затем просто ушел в другую сторону, оставив черный фон, на котором начали возникать буквы: «23-ий Огонек, Шел». И всё это завершилось отрывком с зевающим черным котом на всё том же черном фоне.

Да, и на это мы убили 2 часа!

– Вау, – впечатленно выдохнул Евангел. – Шикарно!

– Ага! – возликовал аловолосый.

На меня же напала туча недовольства. Да это снять можно было за 5 минут! Нахрена было столько меня там держать? Они раз пять сменили мой внешний вид, потом возились с котом, который принадлежал Алисе (самой младшей из Огоньков), а, в конце концов, сняли еще уйму материала – зачем, вот вопрос!

– Сейчас Джереми просто воспевает тебя, Шел, – усмехнулся Арон.

– Да я не сомневался, – хмыкнул я.

– А знаешь, что говорят у нас? – спросил Макс, прокручивая свою ленту новостей.

– Ну, уж поделись, пока Ева тут на комментарии залипает.

– «Сначала его воспитывал Арон, что уже круто, потом он получил титул короля ШКА, став достойным приемником принца, затем его купил один из Фаворитов, да еще и тот, кому президент приходится дядей, а в итоге он стал Огоньком! Он душу дьяволу продал, чтобы такого достичь?»

– Арон, ты помнишь, чтобы я продавал тебе душу? – усмехнулся я.

Аловолосый состроил физиономию аля «сейчас кто-то умрет даже не успев предложить душу!». Я поржал, пропустив момент, когда Евангел ожил и активно начал целовать меня, выражая так свой восторг. В затылок, в ухо, в щеку, в нос, в глаз, в губы, а потом опять в щеку. Я схватил его за распущенные синие волосы и впился в его губы, проникая языком и прикрывая глаза от удовольствия. Гребаный провокатор!

– «Я видел его в клубе! Его хозяин поступил очень разумно, отдав его в Огоньки! Теперь все узнают об этом мальчике с бархатной кожей и невероятной растяжкой!». «Как я понимаю, теперь у Змея будет напарник? Уже не терпится на это посмотреть!» – продолжал зачитывать Макс.

– «Наконец-то и от нашего региона кто-то стал Огоньком, я горда! Молодец Шел!» – выцепил из сотни комментариев Арон. – Тим теперь от контрактов отбиться не может, да его Джер не отпускает. Хехе, он всё равно не найдет себе мужа, больно характер паршивый, хоть и задница накаченная! – знаете, как выглядит дьявол, довольный своей гадостью? Нет, а я вот знаю. Жуткая картина, честно сказать.

– Ой, кто бы говорил, – усмехнулся врач, приобняв свою женушку. – Ты же так красиво заливал на его дне рождения, что он точно найдет себе мужа, обзаведется семьей…

– Пф, во-первых: я тогда был пьян, – начал объяснять принц, – во-вторых: это же был его праздник, надо же было хоть тогда сделать вид, что ему хоть что-то светит, а в-третьих: он признался мне, что был влюблен в тебя, – аловолосый ткнул в грудь своего мужа. – Так что, заслуженно. Пусть у него денег – грузовиками вывози, но самого главного счастья он не получит! Аха!

– Какой ты злой, Арон, – покачал я головой.

– Скажи еще, что тебе его жаль?!

– Да нет, он этого и заслуживает, – ну а что врать, я сам его терпеть не могу. Та еще тварь!

– В общем, Джер теперь в три раза чаще по мусоркам копается, да почти в клубе не появляется, ищет хоть кого-нибудь, а то в ШКА не осталось никого, кто мог бы встать на ваше место, – заключил Макс. – Тим пользуется твоей славой, а люди в городе ликуют и ждут твоей дебюта.

– Боже, мир шоу-бизнеса всегда вызывал у меня отвращение, а теперь, когда он еще и меня обсуждает – я вообще готов его возненавидеть! – признался я, скривившись. Дрянь какая! Где моя спокойная тихая жизнь?

– Эм, кстати, Шел, нам тут 58 семей прислали приглашение на чаёк, что будем делать? – решил обрадовать меня Ева, чем окончательно добил. Я не люблю внимание! Я просто выполняю свою работу, я просто делаю то, что умею! Нет у меня болезни звезд, мне плевать на то, что оно обо мне думают. Я – это я. И я делаю это не для себя и не для них, я делаю это для того, чтобы приносить деньги в семью и спасти мужа и себя от кары за возмездие.

– Откажи, слушать их вопли по поводу того, что я стал Огоньком, никакого желания нет.

А знаете, что самое поганое? После этих слов Ева опять разозлился, правда, не сильно, но достаточно, чтобы грубо напомнить мне, что в «его кругах» так не принято, и если мы так поступим, то наша семья потеряет всё уважение. Будто бы он раньше не отказывал всем и вся просто так! Я тоже начал беситься, но старался этого не показать. Правда нос дергался, потому, что я очень хотел зашипеть на этого зазнайку, в итоге я схватился за лицо и отвернулся, исподлобья смотря на своих опекунов.

– Вам Сергей еще не звонил? – поинтересовался Арон, смотря то на меня, то на Еву. Ему ли не знать, что означает и моя поза и мой взгляд.

– А должен? – еле сдерживая шипение, спросил я.

– Не шипи на меня, ты же знаешь, я этого не выношу, – напомнил мне принц, наградив колючим взглядом. Знаю я, знаю. – От Мика я сейчас не ожидаю, что он будет чем-то интересоваться, так что, скорее всего, позвонит именно Сергей. Кстати, он обещал вас двоих убить самым жестоким образом! Видите ли именно из-за вас слышно, как скрипят мозги Мика, и если наш везунчик придет к кому-нибудь странному выводу и изменится – вы получите, по словам Сергея.

– Пф, его только могила исправит, – отмахнулся я. Из-за упоминания Мика на лицо само собой вылезла улыбка.

– Ты бы так не заблуждался, – на удивление серьезно заявил Арон. – Ты, на удивление, точно умеешь своими словами достигать внутренних рычагов. Только сам черт знает, до чего дойдет Мик после раздумий.

– А что, дьяволу черти не доносят такие факты?

Убийственный взгляд Арона действительно мощное оружие!

Но это всё еще ладно, тогда Евангел, кажется, еще только тренировался выводить меня из себя. А вот за последующие полмесяца он реально преуспел в своей науке! Я его просил, чтобы он не упоминал мою популярность, особенно при гостях, но нет, с той же частотой, с которой мы навещали малознакомых друзей семьи, он поднимал и поддерживал(!) ненавистную мне тему. Бесил меня тем, что приставал на глазах прислуги и детей, чего я просто не выносил, шугал ни за что слуг на моих глазах, постоянно поднимал тему школы, которую принципиально со мной не обсуждал, в общем, то ли у меня реально что-то с головой уже было, то ли он действительно меня бесит. Но, ожидать, что это всё было лишь действием какого-нибудь препарата было странно, хотя я несколько дней действительно подумывал над этим, так что оставалось признать, что это что-то с ним. А вот что – вопрос еще открытый.

Зато я познакомился с нашим соседом, который тоже был младшим мужем. Правда их семья относилась не к Фаворитам, а к Высшим, и еще у них были два пса, с которыми мы сразу начали цапаться. Ну не люблю я собак! А они не любят меня. Между нашими домами действительно были разительные отличия, так мало того, Малис еще и троих детей воспитывал. Он, вообще был из слуг, да еще и бесправен, но ради него муж развелся с матерью троих поскуденышей и забрал его в свою семью. И порода Высших чувствовалась во всём! Наглости у них было до краёв! И если у взрослых она еще как-то нормировалась, то дети – это был настоящий кошмар. Малиса они не воспринимали, вели себя просто отвратительно, но, ни муж его не отпускал, ни гаденыши от дома отказываться не хотели. Так и жили. А Малис, так как вырос в семье слуг, с трудом терпел невежество младшего поколения.

Я пару раз приглашал его к нам на чай, да и к ним тоже приходил, но мужей мы обоюдно решили не знакомить, как и детей. А знаете, чем это закончилось? Можно догадаться! Ева обвинил меня в измене! Вот просто так, за то, что в гости без него хожу! Аргументы проверить по коммуникатору или спросить у моего «любовника» он отвергал.

– Тебе не кажется, что он просто пытается тебя выбесить зачем-то? – спросил Малис, отпивая чай. Он был неплохо сложен, хотя его фигура не шла с моей ни в какое сравнение, он был домоседом и чистюлей, а я был стриптизером и королем ШКА, мы вообще были из разных миров. Но, тем не менее, с ним было приятно общаться.

– Ага, да только зачем? – меня действительно волновал этот вопрос, и только поэтому я еще не начал орать в ответ. Я не понимаю, чего он этим пытается добиться! Ну хоть убейте.

– Спроси у него…

– Если это действительно из-за чего-то, то он использует это как еще один повод наругать меня…

А вот Мик действительно был занят размышлениями. Мне из него ничего вытянуть не удалось, но, я прочно уверовал, что Сергей нас покалечит, если везунчик придет к кому-то странному выводу. Ну кто ж знал, что на него так повлияют мои слова!

====== Эпизод 3: Обретение. Глава 26. ======

POV Шел.

– Раз-два! Два! Два!... Вертись! Да не бойся ты, черт, не упадешь ты! – надрывался тренер.

Я встал с колен на ноги и перевел дух. Батут оказался страшноватым испытанием. Мне не хватало сноровки, и я через раз запарывал наш полет. Михо уже устал ругаться на меня, поэтому молча останавливался вместе с музыкой. Было жарко, воздух гудел, казалось, что с каждым нашим новым подскоком он впитывает наше тепло, и в зале становится нестерпимо душно.

– Михо, иди, передохни, – помахал рукой тренер. И мой беловолосый напарник спрыгнул на пол и пошел в сторону туалетных комнат. Мне продыху давать никто не собирался. – Шел, у тебя же получается вертеться, почему ты то и дело не доводишь движение и падаешь?

Я пожал плечами и шмыгнул носом. Две помощницы поднялись на край батута, заставив меня идти по качающейся поверхности им на встречу. Они выдали мне полотенце, салфетки и средство от насморка. Блин, сколько же возьни.

– Спасибо, – поблагодарил я, с трудом выжимая приемлемую улыбку.

– Да не за что! – распылись девушки, в спешке покидая моё общество. Им велели следить за моим здоровьем и удобством, но не мешаться под ногами, поэтому и без того радостные, что им выдали именно меня, они бегали то туда, то сюда.

– Почему нельзя меня заменить на батутах? – спросил я у тренера, уже не в силах даже смотреть на красную сетку под моими ногами.

– Потому что так сказали Айрис и Фауст. Ты партнер Михо, и если мы будем заменять тебя каждый раз не батутах, то ничего хорошего из этого не выйдет.

– Но, блин, я кот, мне неудобно находиться в подвешенном состоянии. Как говориться: «кто родился ползать, тот летать не сможет».

– Мне наплевать, что там говорят. Давай, делай! От и до! – помахал мне мой мучитель, включая музыку.

Под проигрыш я возвращался на исходную позицию, не имея никакого желания продолжать себя мучить. У меня болела спина, задница и ноги, а руки были все в ожогах, а всё потому, что я не мог крутануться на высоте 5 метров через голову. Это было страшно! Когда подлетаешь достаточно высоко, чтобы батут казался несколько меньших размеров, чем есть, то возникает ощущение, что ты сейчас просто упадешь куда-то на пол. Срабатывает инстинкт самосохранения и всё моё тело сковывается в тиски, желая прижаться к земле. И вот опять…

– Шел! – заорал тренер, негодуя, а я рухнул на красную сетку батута и вцепился когтями, чтобы не отлететь, да лег пузом. Блаженство – земля… ну, почти она. А на выступлении у нас будут еще и воздушные подушки, которые будут подбрасывать нас еще выше. Боже, на что я подписался? Кошмар какой! – Шел, да что мне с тобой делать?

– Не знаю, – сдавленно выдал я.

– Вот почему со страховкой ты делаешь всё нормально, а без – одно безобразие?!

– Я думаю, что вы догадываетесь почему! Потому что там нет риска вылететь за пределы, и я не могу разбиться о пол!

– Ладно… давай с страховкой. Девочки, позовите Михо!

Что он еще задумал? Я посмотрел на нашего мучителя и увидел лишь то, что он уходит за страховочными ремнями. Странно. Столько часов меня мучить. Может он с Айрисом договорился сделать страховку на сцене? Айрис меня жалует….