Текст книги "Отражение души (СИ)"

Автор книги: H-and-M

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 42 страниц)

– Нет уж, Шел, ты мне расскажешь, что у вас случилось, и после этого, может быть, я отстану. Хотя, на твоем месте я бы на это не рассчитывал. Так по какому поводу вы с Евой объявили негласную войну? Между прочим, Ника волнуется, – Мик скинул часть пледа с подлокотника и против желания котенка сел рядом.

– Он запретил мне вылизывать детей, да и вообще… ведет себя так, будто я жалкая помеха на его пути. Если он не хочет меня видеть – пожалуйста, я буду прятаться…

– Ты что-то сделал?

– Понятия не имею. В последнее время всё, чем бы я ни занимался, награждается его злым взглядом, я уже и не знаю, что происходит, – котенок смотрел в сторону, не скрывая расстройство в голосе. Это состояние нельзя было назвать «плохо», нет, оно не терзало душу и не травило сердце ядом, да и чисто физически ничего такого, но, тем не менее, что-то противное в нем было. Совершенно не хотелось разговаривать с кем-либо, мысли и подавно были, казалось, настолько вялыми, что думать не получалось. Книги, с их красочными начинками были настоящим спасением, сбежать в другой мир и забыться – лучший вариант, но, как же, Мик же всегда придет по следу, только хорошо это или плохо Шел не мог решить.

– А спросить его? Поговорить, разобраться?

– Нет. Я сейчас вообще никого видеть не хочу, честное слово.

– Даже меня? – по-детски надулся везунчик.

Шел посмотрел на него совершенно безжизненным взглядом и резанул:

– Тебя тоже.

– Бу. Ты злой какой-то, – котенок отвернулся обратно и вернул всё своё внимание книге, а Мик усмехнулся чему-то понятному только ему и поцеловал в макушку его любимого вредного кота. Нет, он не мог на него злиться, только не он. Их связь была слишком прочной, чтобы испытывать хоть малейшие колебания от таких вещей. Они могут излить друг другу душу, послать куда подальше или оскорбить, но всё это будет проходить через внеземные фильтры добра и любви, о, нет, между ними невозможно зародить обиду или ссору, нет, слишком они хорошо друг друга знают.

Шел улыбнулся, ощутив прикосновение губ к своей голове. Они могу довериться друг другу, и это у них не отнять.

Парни сидели в большой библиотеке, за рядами книжных полок, под светом большой лампы с белым абажуром и в полной гармонии, прислонившись друг к другу, один читал, а другой, прикрыв глаза, наслаждался их немым общением.

– Здравствуй, Алисия, – поздоровался Сергей, войдя в детскую. Женщина улыбнулась и кивнула в ответ. Лука возился в манеже. – Не знаешь, где Ева, Шел или хотя бы Ника? Я уже час их ищу, да никто не глаза не попадается…

– Хех, да, со мной так же, – почему-то грусть наползла на её личико. – Раньше я на них наталкивалась постоянно, а сейчас никого не видно. Хотя, где Ника, я знаю, она тут с мальчиком из прислуги подружилась, его Кико звать, милый сорванец. Они, скорее всего, сад обследуют или где-то в поместье бродят.

– Друга себе нашла, да? Это хорошо, полезно.

– Да, тут ты прав.

Фотограф без спросу сел в одно из кресел и посмотрел на женщину, которая сидела на «полу» специального огромного манежа, присматривая за сыном. Да, ссора Шела и Евы гадко повлияла на атмосферу во всем доме.

– А где эти двое, ты не в курсе?

– Понятия не имею, – вздохнула женщина. – Шел уже день, как в детской не показывается. Ника его найти не может, Лука полностью на моем попечении, а Евангел с утра и до поздней ночи на работе… я даже не уверена, спят ли это «господа» в одной кровати….

– Даже на обеды не выходят?

– Нет, о чем ты, я, конечно, понимаю, что Шел сейчас подавлен, Ева действительно сорвался ни с того, ни с сего, но бросать детей из-за ссоры – это преступление…

– Шел бы не бросил, если бы не был уверен, что они будут под надежной опекой.

– Да, я понимаю…. Однако я уеду через четыре месяца, а к тому времени надо бы, чтобы Лука полностью привык к ним. Шелу, конечно, он всегда рад, он сын своего отца, такой же кошара, а вот Ева всё еще за пределами….

– Блин, ну что за неугомонная парочка? Вечно у них какие-то проблемы, когда нас нет!

– Хех, видимо, быть вам судьями и примирителями в этой семье.

– Да уж…

– Нет, его здесь нет, – заключил Кико, вылезая из кустов.

Ника стояла около него и хмурила лобик. Белое платье было, конечно, очень удобным, но только не для того, чтоб лазить по земле, поэтому приходилось доверять это сложное дело новому другу. Мальчишка улыбнулся маленькой госпоже и вытер лоб, размазав грязь по лицу. Девочка улыбнулась уголками губ и подошла к нему, чтобы вытереть измазанное личико одним из своих платков.

– Ай… спасибо, – Кико уже привык к такое заботе в лице хозяйской дочери, она иногда вела себя прямо как его мама, но в то же время с ней было куда интереснее, чем с взрослыми. – А с чего ты вообще решила, что твой папа будет прятаться в саду?

– Ну, помнишь, я спрашивала тебя о коте…, где бы он мог быть…

– Да.

– Мой папа мутант, и, если ему что-то не нравится – он будет вести себя, как кот.

– Такого не бывает!

– Ты просто моего папу не знаешь! – усмехнулась девочка, уперев руки в бока.

Они с Кико вообще познакомились совершенно случайно, скажем так: это была судьба. Мальчиков не выпускали наверх, где обитали представители более знатного класса, но по счастливой случайности Ника оказалась в гостиной-саду именно тогда, когда Кико решился на разведку. Их встреча была нелепой и очаровательной в одно и то же время. Какого же было воодушевление малышки, когда она поняла, что этот мальчик теперь будет её постоянным другом, что она будет видеть его каждый день, а не думать, как было бы здорово вновь встретить того или иного человека на площадке. Мик тянулся к ней, зная, какого это, быть единственным ребенком в окружении огромного количества взрослых, но теперь у неё был друг, и всё равно, что он мальчишка и к тому же всего лишь слуга.

– И всё равно, мне кажется, что это бесполезно. Его здесь нет…

– Думаю, ты прав, – неохотно согласилась Ника, задумавшись. – Он, должно быть, где-то в доме, и читает…

– Тогда он должен быть в библиотеке!

– Но мы же там были…

– Может быть теперь он там!

– Может быть, – улыбнулась девочка.

Кико улыбнулся в ответ и посмотрел на часы.

– Ой, Ника, пойдем скорее, сейчас время обеда. Твой папа просил меня присматривать за тобой, поэтому, если мы не придем сейчас на обед, то я, скорее всего, получу…

– Не получишь, – отмахнулась Ника. – Пойдем.

Ей так нравился этот мальчик, такой послушный, веселый, умный, а еще, совсем немного, наивный. Дочь Тако смотрела на него и понимала, что счастье теперь рядом. Лучший друг – что нужно еще? Да, пока она ребенок большего ей, пожалуй, и не надо, это взрослые вечно думают о чем-то сложном и не понимают простой истины: друг – это главное, что может быть у человека! Можно жить без семьи, можно не иметь ничего, но если есть друг, родственная душа, которая не предаст, то всё, абсолютно всё, покажется каким-то менее страшным, что ли. Вместе вы пройдете дальше, потому что будете ощущать поддержку.

Ника смотрела на их сцепленные руки, на торчащие во все стороны черно-красные пряди, на тонкую шею и совсем еще детское телосложение этого мальчика, и всё это заставляло её улыбаться. Она посмотрела на небо, на верхушки зеленых старых деревьев, ощущая тепло чужой руки, крепко держащей её ладонь, и окончательно решила, что не отпустит этого мальчишку, он станет её лучшим другом, как Мик и Шел.

– Пойдем кушать, – прошелестел голос Мика куда-то в сероволосую макушку. Его руки обнимали Шела за шею, подбородок касался уха, а нос то и дело зарывался в серые волосы, наводя окончательный шухер. Котенок на это уже и не обращал внимания, только что улыбался, пожалуй, не только тому, что творилось на страницах книги.

– Ммм…

– Давай-давай, питаться надо, а то ты так вообще одной кожей, да кости станешь!

– Я привык не есть…

– Не ври, ты давно отвык от голодовки. Это шесть лет назад ты был ходячим трупом, а за всё это время мы тебя прилично откормили!

Шел посмотрел в лицо брату и улыбнулся, признавая своё поражение. Что правда, то правда….

– Боишься, что столкнешься с Евой? – поправив серые волосы, спросил Мик, смотря в серо-желтые кошачьи глаза.

– Нет, он уехал на работу и не вернется до вечера, я уверен.

– Тогда пойдем!

– Ладно, пойдем, – коснувшись чужих губ своими, согласился Шел. Он заложил нужную страницу закладкой, надел часы и, скинув плед, встал с насиженного места. Мик с оскалом подорвался следом. Да, если бы судьба распорядилась, чтобы они принадлежали только друг другу, то, быть может, не было счастливее семьи…

– Всем добрый день, кого еще сегодня не видел! – поприветствовал всех собравшихся в главной гостиной.

Риса с улыбкой откликнулась с кухни, её двоюродные сестренки с похожими улыбками накрывали на стол, за которым уже сидели Ника и Алисия. Кико стоял у входа на кухонную зону, а Шел и Мик пришли как раз вовремя, чтобы не столкнуться с Сергеем, который очень хотел вправить одной парочке мозги. Он уже закончил трапезу, предпочтя поговорить с Евой, будучи уверенным, что отвлечь его от обеда менее опасно, чем прервать какую-нибудь конференцию.

– Папа! – воскликнула Ника, укоряющее посмотрев на Шела.

– Здравствуй, милая, прости, если напугал своим отсутствием, – котенок поцеловал её в макушку и сел во главе стола. – Кико, чего ты стоишь, как неприкаянный? Разве Ника не пригласила тебя отобедать с нами?

Котенок прекрасно знал, что чувствует его дочь, а в глазах Мика он видел родное понимание. Шел настоял на том, чтобы младший из сыновей Рисы сидел с Никой за трапезами, правда, признался, что не знает, как к этому отнесется Евангел.

– Тогда мы будем вместе обедать всегда, когда его не будет! – провозгласила малышка.

– Хорошо, – улыбнулся Шел.

Только вот Евангел пришел куда раньше, чем того рассчитывали, он заявился под конец обеда. Легкая веселая атмосфера тотчас опала, стоило Евангелу и Шелу встретиться взглядами. Котенок бесстрашно смотрел в упор, а хозяин поместья провел взглядом по собравшимся за столом и наградил мужа холодом Антарктиды. Сказать по правде сейчас все замерли в ожидании бури. За окном уже темнело, погода не радовала глаз, зато полностью подходила под дурную атмосферу шикарного дома. Холод застыл на перилах и балконах, тьма казалась сильнее света, и даже при включенном свете что-то дурное оставалось в каждом углу, делая его темнее обычного, или же, просто, в это раз на это обращали больше внимание.

– С возвращением, – спокойно выдавил из себя котенок.

– Я вернулся, – кивнул Евангел, садясь напротив, точно так же оказываясь во главе стола.

– О! Как здорово, что все мы здесь, сегодня собрались! – оскалился Сергей, прислонившись к косяку. – Дети, вы поели?

– Угу, – кивнула Ника, посмотрев на Кико.

– Славно, посидите с Лукой, пока мы тут разговаривать будем, хорошо?

– Да…

От фотографа исходило тепло, но, как и всегда прочно чувствовалась власть в его руках и намереньях. Он очень хотел вправить мозги двоим идиотам, которые, видимо, не осознавали своего счастья.

– Может быть мне уйти? – предложила Алисия.

– Нет, останься, ты была свидетельницей их ссоры, так что если что скажешь, как было на самом деле.

– А мы ссорились? – улыбнулся Шел, отведя взгляд от мужа.

– Если ты обиделся настолько, чтобы забиться в темный угол, то вряд ли это что-то иное!

Евангел удивленно посмотрел на котенка, да и Мик активно закивал в подтверждение. Шел хмыкнул и отставил тарелку.

– Да не обижался я, – прошелестел голос сероволосого. Пусть они думают что хотят, но ему было все равно, он хотел покоя и спокойствия, и сейчас это могла обеспечить только книга, которую он оставил в библиотеке. Ева может до бесконечности сверлить его взглядом, упрекать, делать всё, что угодно, он послушается и исчезнет, просто потому что хочется отрешенности.

– Ага, по тебе заметно, – влез Мик язвительно.

Шел наградил его многозначительным взглядом.

– Отстаньте от меня, – не выдержал котенок. – Дайте переварить и успокоиться! Если б я сам понимал, что происходит, то быть может и пытался с этим как-то бороться, но это, видимо, настроение! Просто оставьте меня в покое!

Выти из-за стола ему не позволили настойчивые руки, да и несколько убедительных взглядов. Спорить не было сил, желания вырваться тоже не наблюдалось, хоть под стол залезай…

– Да блин, у вас что ПМС у обоих? – покачала головой Алисия. – Ей богу, то один психует почем зря, то второй на настроение жалуется, вы, это, осторожнее….

– Пфф, – рассмеялся везунчик. – Что правда, то правда… Ахаха…

– Реально, парни, вы очень странно относитесь к тому, что вы замужем и обладаете таким поместьем. Я думал, что вы будете трахаться и с детишками сидеть… а вместо этого, что я вижу? – ухмыльнулся Сергей, смотря то на одного виновника, то на другого.

Шел всем своим видом показывал, что всё уже сказал и добавить ему нечего, а вот Евангел думал. Почему ему всё это время казалось, будто Шел всё это делает намеренно? Все эти непонятные жесты, порывы, отказы, всё это выглядело так, будто он хочет намеренно вывести, чтобы Ева расторгнул их контракт. Ну да, полноправие он уже не утратит….

Близнецу было искренне больно смотреть на всё это, он любил Шела, его улыбку, его тело, его душу, но, это подозрение, этот страх подтверждения, видимо, сделали своё поганое дело. Да, он признавал, что вел себя не тактично и, даже недостойно своей семьи, но, почему же тогда Шел ничего не предпринимал, почему молча терпел, будто ему всё равно? Это больно ранило собственное мировоззрение, корёжило мир в глазах, открывало от сердца огромные куски.

– Знаете… – тихо подал голос Шел, занавесившись волосами. – Я не нужен в этом мире…

– О чем ты? – вздрогнул Мик.

– Здесь вы не нуждаетесь во мне так же сильно, как раньше, вот какое ощущение лежит у меня на сердце. Пока Ева мне не сказал отстать от детей, я еще цеплялся за Нику, но сейчас я вижу её улыбку, она так рада общаться с Кико, она полностью доверяет вам всем, и если я просто исчезну, как Тако, то, мне кажется, ничего и не изменится вовсе… – котенок не знал, почему говорит всё это, однозначно больно раня своих друзей, но правда, которую он только что понял, была тяжелее всего.

– Я сейчас кину в тебя вилку! – пообещал Мик.

– Прекрати так говорить! – взбесился Сергей, Алисия нахмурилась и покачала головой, а вот Евангел на удивление испугался.

– Успокойтесь, – улыбнулся Шел, – вы же знаете, я вас не брошу, просто меня гнетет это ощущение ненужности. Вот, кажется, и причина, почему я так себя веду… – он открыл глаза и уставился на потолок, а горло пробирал спазм. «Вот глупость!»

Но как же было обидно, кто бы знал! В этом мире огромное количество людей, кто-то рождается, кто-то умирает, жизненный цикл бесконечен, но почему же людям свойственно ощущать все эти странные ощущения? Почему они, то смеются, то плачут с одного и того же? Почему те, кто привык бороться, устают от победы? В чем смысл этого ощущения ненужности? Чтобы любимый подошел к тебе, оторвавшись от трапезы, и молча сцапал в охапку, больно прижимая к себе и зарываясь носом в волосы? Чтобы от этого тепла по телу разнеслись искры, чтобы кровь вмиг вскипела, мир взорвался красками, а глаза наполнились слезами? Разве для всего этого существует ощущение одиночества в толпе?

– Я никуда тебя не отпущу, даже если это будет против твоей воли! – прошептал Ева, сжимая Шела в объятьях столь же болезненных, как и ощущение возможной потери. Котенок разревелся и вцепился в его шею, прижимаясь, словно маленький ребенок. Во всем этом мире, новом пока что для него, он не мог найти себе место, он привык играть другую роль, постоянно бороться и убивать, а здесь ему просто было не вжиться. Больно, когда перемены отдирают вместе со шкурой и часть твоей души, страшно, когда вроде бы всё и понятно, а трясет, словно при буре. Он был слеплен из другого теста и для другого праздника, здесь ему было не место, да только вот здесь всё так же были его друзья, был тот, кого он безгранично уважал и любил, пусть и надуманной любовью. Слишком много думать тоже вредно.

Мик смотрел на эту сцену с меланхоличным равнодушием, он родился постилкой, видимо, так и было начерчено на его векторе судьбы, но ему сложно было понять Шела. Он чувствовал его печаль, его муку, что не понимал, не мог осознать, хотя обычно с этим не было проблем. Везунчик смотрел на мир с другого угла, он всегда цеплялся за людей, и те находили в этом себя, а сам он знал, что так же кому-то нужен, но, разве Шел никогда не чувствовал этого? Или, быть может, всё это изменилось только после тех недель? Обида и боль затопили душу, словно кто-то открыл все шлюзы. Привычная картина мира пошатнулась и исказилась, явив им хаос и беспорядок, ну что ж, вполне может быть, что по истечению того времени, пока они будут вновь складывать свой мир, откроется что-то еще!

====== Эпизод 3: Обретение. Глава 25. ======

POV Шел

По стеклу стекали капли. Холод с улицы пробирался под кожу.

Знакомо ли вам ощущение ненависти? Точнее, желание убить одного конкретного человека, который в то же время представляет из себя очень интересный экземпляр? Вот я познал эту муку….

– Шел, мать твою, иди сюда, хватит залипать на оконную раму! – заорало моё личное проклятье в лице Михо.

– Иди в жопу, и не смей упоминать мою мать! – огрызнулся я в ответ.

Большой зал с неровными стенами, изящно переходящими в потолок, был только наш, посередине стояло три шеста, которые можно было, если что, убрать. Дождь за окном не прекращался уже несколько часов, а от того маленький с виду зал был очаровательно теплым и уютным.

– Да-да, милый, если приглашаешь…

– Слушай, отстань уже, злодей…

– О, как грубо! – оскалился этот ублюдок, боясь подойти ближе, чем на три метра. Он просто осторожничал, потому что разочек уже отхватил моей когтистой лапы. – Идем, я подобрал трек!

И после этих слов отовсюду полилась музыка, проникая в кровь и уравнивая под себя дыхание. Я встал с подоконника и пошел к центру комнаты. Бит – удар, сердце – импульсы, тело живет своей жизнью. Михо улыбался мне, видя отголоски музыки в любом моем движении, да, именно в этом зале мне нарочно сшибали все заслоны, здесь я должен был танцевать. Только, если в ШКА я отчасти ненавидел танец за то, что это было извращение, то здесь я понял, что люблю жить под музыку.

– О, чудно, вы уже начали! – улыбнулся усатый мужичок, который меня очень забавлял своей манерой разговаривать и двигаться. Я остановился, так и не подойдя к шесту, а Михо призывно вытянул ко мне руку. Нет, не надейся. Он взвил взгляд к потолку, но кроме усмешки в моем лице ничего не получил. – Разминайтесь тогда, а после начнем отрабатывать программу.

– Да-да, – небрежно бросил мой напарник, спрыгивая с шеста на светло-бежевый паркет.

Я потянулся и стек на пол, начиная разминку.

Огоньки, организация, созданная под началом самого президента, в которой числились люди без инициализованного кода. В самом укрепленном из мест на планете 23 человека занимались тем, что создавали самые фееричные шоу и тренировались для убийств, в секрете от всего мира, под чутким руководством людей сверху. Моё появление в их рядах было воспринято по-разному.

Сказать по правде за те три месяца, которые прошли с момента моей свадьбы и обретения полноправия я запутался. Дома делать мне было нечего, всё были и так устроено так, что можно было не волноваться ни за одного из членов нашей семьи, да, я действительно находил себя ненужным там, я слонялся по поместью, не зная, чем бы себя занять. Визиты ко всем этим элитам большого удовольствия не приносили, тем более что большинство из них наш брак не одобряли, но еще больше меня бесила однообразность. Как сказал Мик: «на такой основе стоит строить новый дом!»…

Да, именно на том, что у меня всё хорошо, я решил развернуться. Меня сделали огоньком, убийцей без сердца и танцором с лицом. Когда меня привезли во дворец я уже был решительно настроен выслужиться на полную, я хотел этого, моя кровь застывала без адреналина, мне нужен был тот азарт, риск. Жутко понимать такое. Президент решил сразу поставить уже устоявшихся членов команды в известность, что я стану таким же огоньком. Он не стал сначала меня с ними знакомить, они сразу провели операцию по уничтожению моего персонального кода, и, честное слово, видеть своё отражение в цифровом зеркале, но не иметь как у всех ярлычка с данными – это оказалось страшно. Теперь я принадлежал правительству и только ему, отныне я был опаснее любого зверя, потому что для меня законы были не писаны.

– Запомни, Шел, ты такой не один, и каждый из вас является нашей рукой, поднимешь бунт – и тебя убьют не задумываясь!

– Я понял, – но улыбка с моего лица так и не сползла. Я смотрел в отражение и будто видел там совершенно другого человека. Верхушка мира, я избранный и хочу нести этот крест. Пускай я чем-то напоминаю самому себе нашего Арона, но иначе мне себя не реализовать, кажется, мои понятия мира сильно изменились.

22 члена команды ждали моего появления в главном зале огоньков. Многие из них жили прямо во дворце, для каждого здесь было своё место. Они оказались совершенно разными, старшему было под сорок, а младшей всего 13, но у каждого из них были глаза убийцы. Меня они восприняли, кто с улыбкой, а кто с недовольством, раньше им всегда позволяли самим выбирать, кто станет огоньком, а кто нет, и именно поэтому меня многие сразу занесли в категорию «блатных неумех». Особенно плохо обо мне сходу отозвался Михо, единственный пилонщик, который до этого момента танцевал соло. Какого же было его удивление, когда всей этой компашке сказали, что я буду его напарником. Он был вне себя, а мне же было весело, я предвкушал интересные мне занятия и страх.

Состав Огоньков был следующим: ди-джей, который пишет все треки на выступления; два гения визуализации, создающие общий вид картины; главный мужской вокал – самый старший мужик; главный женский вокал, по совместительству один из танцоров женской танцевальной команды; две группы мужской танцевальной команды, вторая из которых была из нас с Михо; и три ангелочка, как их прозвали фанаты, один мальчик и две девочки, которые еще не достигли возраста первого совершеннолетия (16-ти лет). Они уже какой год выступали вот так вот, заводя публику и делая зачистку после своих выступлений. А теперь оставалось полгода до нового шоу, вся группа пришла в движение, безупречно зная своё дело.

Мы с Михо занимались вдвоем, то в зале с пилонами, то в батутном отсеке, то на вокале (мой голос им еще предстояло поставить), наши хореографы и преподаватели не жалели ни нас, ни себя и, как я понял, это было нормально. Ангелочки часто с нами пересекались, готовя свою программу и, завораживая своим пением, вторую группу танцоров парней мы видели только на совместных репетициях, где поболтать, увы, времени не было, женскую группу нам вообще встречать редко удавалось, а вот ди-джея и визуалистов мы видели так же часто, как и друг друга. Они писали программу, они слушали наши предложения и разрабатывали детали вместе с хореографами. И чувствовать себя частью этой системы было невероятно круто.

– На сегодня всё, – объявил усатый дядюшка Маньер Диспал. Он как всегда улыбался и вытирал лицо полотенцем, мы же с Михо стояли у пилонов, как ни в чем не бывало, правда, пот тек с нас двоих ручьем, даже пол местами стал скользким.

– Спасибо, – улыбнулся я, кивнув ему.

– Да не за что, Шел.

– Показушник, – с ухмылкой фыркнул Михо.

– Нет, просто я воспитан, в отличие от некоторых! – не остался я в долгу.

Маньер улыбнулся очередной нашей словесной потасовке и велел идти мыться и ехать домой. Еще в самом начале все боялись, как бы мы с Михо друг другу глотки бы не по-перекусали, да очень скоро все они поняли, что общаться как-то иначе, по-видимому, нам просто не судьба. Мы с улыбками унижали друг друга и втаптывали в грязь, получая от этого какое-то мазохистское удовольствие. Он провоцировал меня, а я не оставался в долгу, потому что терпеть такое отношение не хотел.

– Ты что ли раб? – усмехнулся я, не зная, как еще объяснить это его рвение цепляться ко мне.

– Нет, – блеснул он глазами, и больше обычного оскалился. – Я рожден был полноправным!

– Что ж ты тогда здесь делаешь? Пилон, да плюс ко всему умение убивать… мне не приходит никакой другой комбинации, как в моем случае.

– Тс, ты слишком глуп! – ухмыльнулся он, раздеваясь, чтобы пойти в душ.

– О, извольте, это Вы слишком оригинальны, видимо, родители что ли заставили танцевать?

– Ты полный идиот. Я сам выбрал пилон, потому что надо было как-то отвлекаться. Я был наемный убийцей, родителей моих убили и я поклялся отомстить.

– Ты убивал полноправных?

– В том числе, правда, я это делал так, чтобы никто не догадался о причастности человеческой руки. Случайности, ошибки, на этом всегда можно легко сыграть. Но правительство всё равно всё узнало, и я попал сюда при условии, что иначе меня ждет гильотина.

– Какая знакомая ситуация, – улыбнулся я, открывая кран. Вода после утомительной тренировки была настоящим раем.

– У тебя муж должен был умереть, а не ты…

– Это еще хуже…

– Да, возможно ты и прав.

– У тебя есть муж? – удивился я.

– Да, – эта ядовитая скотина улыбнулась, блеснув своими белыми зубами. Его белоснежные волосы были следствием такой же мутации, глаза были ярко-оранжевыми, а вот лицом он не удался, слишком уж брутальное и ехидное, даже когда он пытается показать смирение. Не выше и не ниже, такого же телосложения, ядовитый, ему бы больше пошел ядерно-зеленый цвет волос.

– Передай ему моё искреннее сочувствие!

– Ах ты! Между прочим, он счастлив и доволен своей жизнью.

– Ха, так уж я тебе и поверил…

Михо улыбнулся и состроил гримасу, будто сейчас из моего душа польется кислота.

– А почему бы и нет?

– Потому что ты ко мне пристаешь, – резонно кинул я в ответ. И это была правда. Когда я рассказал всем, кто является моим мужем, и что у нас двое детей, и вообще человек я семейный, хоть и с замашками и умениями, то лично он тотчас положил глаз на мою задницу. «Раз уж она всё равно распакована, то не убудет!» – его слова.

– И что? Ты лакомой кусочек, не грех…

– А значит, муж тебя не удовлетворяет…

– Пф, будешь работать столько же, сколько и я, то тебя не то, что муж удовлетворять не будет, тебя и свора шлюх не ублажит.

– У кого-то явно недотрах! Может, у тебя просто муж неумеха? Не знает, под каким углом входить? – мне доставляло его бесить.

– Между прочим, не он меня, а я его… – оскалилась эта тварь. – Это ты у нас подстилка!

– Оу, тогда втройне сочувствую. Причем именно ему, а не тебе….

– Ой-ой, укешная солидарность?

– Вроде того, – сдерживая смешок, ответил я. – А вообще, раньше я был исключительно доминантом и лег только под своего мужа, так что, прости, ты в любо случае оказываешься в пролете!

– Это мы еще посмотрим!

Ловить его похотливые взгляды было весело, не более того. Ему же нравилось меня бесить, как и мне его. Я, вытираясь, вышел обратно в раздевалку и услышал ор сирены, даже удивился сначала, а потом понял, что это мой коммуникатор надрывается. У Огоньков все выступления начинались с ора сирен, три подряд, это было их фишкой, заставлять людей сосредотачивать всё внимание не сцене. Но, какого черта мой коммуникатор теперь этим заразился?

Сообщение: «Приди, как закончишь, в компьютерный отдел, дело есть. Айрис»

Я посмотрел в сторону, ожидая увидеть на стене хоть намек на ответ, ибо, что здесь происходит – хрен поймешь. Зачем я опять нашему визуализатору?

– Тебе сообщение от Айри не приходило? – поинтересовался я у Михо, посмотрев в его сторону. Язва одевалась.

– Нет. Ты же сам слышал…

– В смысле?

– У всех огоньков на сообщениях стоит вой сирен, отключить его мы не можем, это приложение к форматированию наших информационных игрушек. И ты бы точно услышал, если бы Айрис мне что-то бы написал, точно так же, как услышал свой коммуникатор.

– Эм… ладно, я промолчу.

– Между нашими коммуникаторами есть сеть, и сообщения друг от друга нам приходят с задержкой, чтобы каждый мог услышать, что ему что-то пришло. Мы пользуемся этим приемом, когда загоняем дичь. Эффектно смотрится, между прочим!

– А, тогда ясно.

– Ты к Айри, я так полагаю?

– Ага. А потом поеду домой, – зевнул я. – Завтра всё равно сюда будет не нужно ехать.

– Ну-ну, – усмехнулся Михо.

– Что это значит? – я застегнул рубашку и принялся за обувь.

– Не важно, сам поймешь… Всё, красотка, чао! – парень выскочил за дверь раньше, чем услышал бы мои слова, так что я ограничился усмешкой и продолжи своё дело.

За окном все так же хлестал дождь, желание поскорее оказаться дома всё возрастало, но я плелся в совершенно противоположенную сторону от выхода, мечтая о горячем чае и объятьях пледа. Кстати про Еву, наше с ним столкновение лбами всё продолжалось. Он учил меня светской прихоти, а я продолжал послушно кивать и забиваться в углы. Да, я понимаю, что он куда больше знает о том мире, в котором мы оба оказались, но, чего-то не хватало, толи мне, толи ему. Отсутствие сглаживающего фактора под ликом любви усугубляло дело, вот, блин, и показался мой характер.

У Айрис был свой кабинет, в котором редко был включен свет, вот и сейчас я без стука вошел в абсолютную темноту. Парень за огромным пультом управления крутанулся на стуле и снял очки.

– Чего звал? – поинтересовался я, не особо желая заходить в эту обитель мрака и цифровой информации. Скорее всего он просматривал уже созданную часть нашего концерта как всегда в 3д формате, да еще и с возможностью изменять угол картинки.

– А, это ты, Шел. Мне велели заняться твоим тизером, – голос у визуалиста был, на удивление приятным, единственным, кто не пел в силу своей специальности – это наш ди-джей, у всех остальных отмазки не было. – Я уже всё обсудил с моими помощниками, они задачу поняли, с тебя только тело, ну, в смысле быть на месте. В пятой студии тебя ждут, уже… – и, блеснув своими глазами, он опять нацепил очки и помахал рукой на выход.

Мда. Не очень любезное существо. Но, его можно понять, от него слишком многое зависит, да и работает он безвылазно. Мы хоть на выходных прохлаждаемся, а он батрачит круглыми днями.

– Айри, – я опять открыл дверь и сунул свой любопытный нос. – Дай посмотреть, что уже есть!

Хотите понравиться мастеру? Попросите похвастаться тем, что он умеет!

– Возьми со стены очки, я сейчас поставлю с самого начала, – ответил он даже не сделав паузы. Да уж, помешанный, но зато он гений, тут не поспоришь.

Я надел очки и тотчас увидел перед визуалистом громадную сцену с целым переплетением этажей и уровней. Музыка местами уже была, а Айрис еще и удосужился прокомментировать, что происходит. Людей еще на этой схеме не было, хотя, тон сказал, что как только мы поставим все танцы, то с нас тотчас снимут показатели и появятся макеты наших тушек, однако и этого яркого света, этих спецэффектов уже хватило для того, чтобы я начал улыбаться, как идиот. Да, это было здорово, красочно и звучно.