Текст книги "Не то, что кажется (СИ)"
Автор книги: Grinfield
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
– Эй, детка, пора просыпаться! – крикнул Брэд, плеснув на девушку водой из стакана.
Несчастная встрепенулась и задрожала. Девушка пошевелилась, попыталась откинуть прилипшие ко лбу волосы, и стали видны зелёные глаза, сверкнувшие лютой ненавистью. Зелёные глаза Джоанны Мейсон.
Её глаза тут же расширились, увидев меня и Пита.
– Вы, кажется, были подружками? – оскалился этот мерзкий тип. – Так, может, повеселимся втроём?
– Заткнись, Вэрдер, Мелларк же сказал, что тебе цыпочку точно не видать, – вставил слово парень на самом дальнем краю дивана, выпускающий кольца едкого дыма. – Он и так редко делится, а с тобой тем более.
– А как насчёт меня, белобрысый?
В зал вошёл высокий черноволосый парень, чья милая улыбка никак не вязалась с мерзостями, которые извергал его рот. Пит прямо с неподдельной искренностью поприветствовал новоявленного члена клуба. Если бы я не знала, что Пит умеет непревзойдённо притворяться, то решила бы, что они настоящие друзья.
– Для тебя всё, что угодно, друг!
Меня почему-то от этой шутки передёрнуло. Я знаю, что Пит ничего такого не сделает, он просто блефует, но даже представить страшно подобное.
– Ты серьёзно? – не унимался парень. – Тут кто-то подкинул идею насчёт «сообразить на троих».
– Начните без меня, я присоединюсь минут через пять, – с этими словами Пит вновь сел на диван, принимая протянутую ему сигарету, что источала удушающее зловоние.
Дикий взгляд Джоанны напомнил мне, что всё происходящее реально. Что я активный участник событий, а не сторонний наблюдатель. Что Пит только что уступил меня своему капитолийскому другу. Подарил. Одолжил.
Вывод, который сделало моё сознание только что, загнал меня в полный ступор: «Пит. Меня. Предал».
Всё было изощрённейшей игрой над моими чувствами. На самом деле он тот, кто встретил меня в камере пыток. Просто сломать меня было скучно, и Пит придумал эту игру в спасителя. Я физически ощущала огромную дыру в груди – рану с пылающими краями. Я отказывалась верить, но ответ был очевиден.
Затянувшись дымом, Пит в эйфории откинул голову на спинку дивана, даже не удостоив меня победным взглядом. Если бы мыслью можно было убить, он был бы уже мёртв, такая ненависть сейчас пробуждалась во мне. Даже в подземелье Президентского дворца, во время пыток, я не ненавидела его до такой степени, больше виня себя в том, что с ним сделали. Но не сейчас.
Тем временем парень, которому Пит меня уступил, подошёл и, схватив за локоть, потащил куда-то. Ещё не оправившись от шока, я не сопротивлялась, лишь возле небольшой двери пришла в себя и стала вырываться. Но было уже поздно, и парень втолкнул меня в небольшую комнатку в тёмно-синих тонах, большую часть которой занимала кровать.
Но я просто так не сдамся. Мне удалось схватить маленький нож, что лежал на столике рядом с фруктами. Резко развернувшись, я заняла защитную стойку. Знаю, вдвоём с Питом они заломают меня в два счёта, но попотеть им при этом придётся.
– Оу! Тише-тише! Кажется, Мелларк тебя не предупредил, – парень примирительно выставил ладони вперёд. Потом исполнил нечто похожее на поклон и восхищённо продолжил: – Сойка! Я мечтал с тобой познакомиться! Это честь для меня.
– Не понимаю.
Что за игру ведёт этот шут?
– Меня зовут Тонни Брут. Опусти уже нож, я не собираюсь тебя обижать.
В этот момент, противно смеясь, в комнату ввалился Пит. Но как только дверь закрылась, его осанка изменилась, а лицо приобрело серьёзное выражение.
– Китнисс, прости, это пока не планировалось, всё происходит быстрее, чем мы ожидали. Это Антоний Брут, он на нашей стороне.
– Ещё раз назовёшь меня Антонием, я пересмотрю приоритеты, – пробормотал парень.
Не знаю, возможно сказалось нервное перенапряжение, но мне вдруг от этой их перепалки захотелось захихикать.
– Нам нужно кое-что обсудить, пока эти придурки думают, что мы развлекаемся, – продолжил Пит. – Пора тебя, Китнисс, посвятить в наши планы подробнее.
– И лучше положи нож, а то как-то неуютно, – вставил слово мой новый знакомый.
Далее Пит и Тонни посвятили меня в примерный план побега и эвакуации наших друзей. Побег намечался на день казни. Мы обсудили некоторые возможные сценарии, определили возможные варианты продвижения по коридорам Дворца, а также я узнала, что Тонни из богатой капитолийской семьи, но взглядов родственников на устройство Панема не разделяет, и это его способ борьбы с системой.
Принимать, наконец, активное участие в происходящем, быть по-настоящему деятельной, значимой – вот чего мне не хватало, вот что меня угнетало и не давало поднять головы.
Потом мне немного растрепали причёску, размазали помаду, и Пит немного надорвал платье. Казалось, что эти двое понимают друг друга с полуслова. Это также касалось их стёба надо мной, и тем, как я испугалась.
– Ничего смешного, если честно, – хмуро пробормотала я, когда парни одобрили мой растерзанный вид.
Пит перебросил меня через плечо, сказав притвориться, что я без сознания, и мы вышли в общий зал.
Удивительно, насколько всё здесь изменилось, пока мы были в той синей комнатке. Прошло не более часа, а те разнузданные придурки совершенно упоролись.
– Вот эту тоже прихватим, – сказал Тонни, закидывая себе на плечо накачанную наркотиками Джоанну. – Представляю, как Брэд рассвирепеет, что я у него тёлку умыкнул, когда тот в отключке валялся.
Спустившись по лестнице, мы вышли через чёрный ход, и сели в машину. Здесь не было водителя и охранников, да и машина эта, как мне кажется, не Пита, а Тонни.
Что ж, наконец можно хоть немного вздохнуть спокойно. Питу я ещё успею вломить за то, что не предупредил, но сейчас нужно объясниться с Джо. А я уж знаю, как сложно поверить.
========== Гейл ==========
Пит сел за руль, а я и Тонни на заднее сиденье, разместив бессознательную Джо между нами.
– Сейчас мы её вернём в этот мир.
С этими словами мой новый знакомый выудил из-за пазухи какой-то небольшой флакончик, открыл и капнул несколько капель резко пахнущей жидкости в рот моей несчастной подруге.
– Что это? – спрашиваю.
– Что-то вроде антидота к тому наркотику, что влил ей этот придурок Вэрдер, – отвечает парень.
– Но откуда ты знаешь, что именно это за отрава? – недоумеваю.
– Я сам его ему и дал.
Джоанна встрепенулась и распахнула глаза, безумно озираясь. Сначала её взгляд упал на сидящего рядом парня, и она испуганно сжалась, потом увидела меня, спокойно сидящую рядом, и ещё более растерялась.
– Джоанна, всё хорошо. Тебя никто не обидит. Здесь все свои, – тихо говорю девушке, кладя свою руку на её.
– Это ты своими называешь тех, кто только что поимел тебя в той комнатке? – голос подруги хрипит. – Ты вообще себя в зеркало видела?
– Я знаю, как это выглядит, но это не то, что кажется.
Я объясняю Мейсон всё, во что посвящена сама: Пит, Сноу, пытки, признание, сегодняшний вечер. Ничего не скрываю от подруги. Когда рассказываю о том, что сегодня снова усомнилась в намерениях Пита, с водительского сиденья слышится тяжёлый вздох. Джоанна слушает, не перебивая, лишь иногда кивает, и я замечаю мстительный блеск в её глазах.
– Ладно, с женишком-то понятно, а вот этому я не верю, – сказала Джоанна, указывая худым пальцем на Брута.
– Это твои проблемы, – пробурчал Антоний, явно уязвлённый её пренебрежением.
– Полегче, Джоанна, – отозвался спереди Пит. – Тебе у него придётся пересидеть до побега. Мы не можем тебя забрать, чтобы не вызывать подозрения.
– Чудесно, – буркнула Мейсон и обратилась к Тонни, презрительно посмотрев: – Только тронь меня, выродок капитолийский…
– И что же ты сделаешь? – таким же взглядом ответил парень. – Засмотришь до смерти?
В зеркало я увидела, как ухмыльнулся Пит: эта перепалка его позабавила.
Возле Дворца Президента Пит вышел из машины и выволок за собой меня. Игра. Снова игра. Тонни пересел за руль, и они с Джо уехали в резиденцию первого, а мы потащились внутрь.
– Я получу выволочку, что сбежал от охраны, – шепнул Пит. – Но, думаю, завтра.
Оказавшись в комнате, мы снова вернулись к тому состоянию недосказанности, которое накрывало нас, когда мы были в этой комнате одни.
– Камера выключена, – констатировал Пит.
– Угу.
– Если хочешь, иди в душ первой, – предложил парень.
Я молча ухожу в ванную. Мне нужно обдумать всё произошедшее. Уже хоть какой-то сдвиг: Джо в относительной безопасности, у нас есть влиятельные друзья и примерный план. Но всё очень шаткое, слишком много моментов полагается на «если».
Вода выключена, полотенце обёрнуто, мокрые ноги оставляют следы на натёртом до блеска полу. Хоть бы не поскользнуться. Хотя для убедительности лишний синяк не помешает.
Чёрт, я снова забыла взять халат. Попросить через дверь опасно, вдруг, камера активирована. Придётся выйти в полотенце. Когда я сделала это в прошлый раз, места на бёдрах, где вынужденно касались руки Пита, жгло ещё долго.
Выхожу в комнату, вопросительно смотрю на Пита и получаю отрицательный кивок в ответ. Безопасно.
Подхожу к окну, оставляя Пита сзади, собираюсь с силами, чтобы высказаться ему по поводу всех этих недомолвок. Уж слишком дорого они стоят. Я сегодня чуть с ума не сошла, снова поверив в его ложь. Мне это призрачное доверие далось слишком нелегко, чтобы вот так проверять его на прочность.
– Пит…
Набрав полные лёгкие воздуха, поворачиваюсь, но слова застревают у меня в горле при виде развернувшейся картины. Пит стоит спиной ко мне, повернувшись лицом к шкафу, как раз стягивая футболку. Я знала, что он сильный, но без футболки видела его лишь на наших первых играх, но тогда он был голодным, умирающим мальчиком, а теперь передо мной повзрослевший, тренированный парень.
Странно себя чувствую. Разве не о побеге я должна сейчас думать? Не о том, как спасти друзей? Но моё внимание против воли почему-то концентрируется на тёмно-красных полосах, пересекающих упругие мышцы. Шрамы. И единственное желание – это провести по ним пальцами, прикоснуться к его боли, разделить её.
Боль. Воспоминания о ней разбивают любые ощущения. Мне тоже было больно. От его рук. На моей спине не останется таких ярких полос, потому что Пит бил не так сильно, как били его, к тому же предварительно смазал плеть каким-то обезболивающим. И всё же… Полосы на душе сотрутся не так скоро, если вообще сотрутся.
– Что?
Вопрос застал меня врасплох. Пит, обернувшись в полоборота, вопросительно смотрел на меня. Точно, я же его позвала. Мне показалось, или на его губах скользнула насмешливая улыбка?
– Ничего. Всё потом, – говорю, отводя глаза в сторону. – Ты бы оделся.
– Ты не меняешься, – тихо сказал Пит, надевая другую футболку. Могу поклясться, что в его голосе слышен едва сдерживаемый смех. – Столько всего случилось, а ты всё ещё смущаешься, когда я раздет.
Поскорее бы закончился этот нелепый разговор. Я чувствую себя неуютно, тем более Пит как-то свысока об этом говорит.
– Ну, у меня не было столь искусных учителей, как у тебя.
Пит нахмурился, услышав мой ответ. Ну и пусть. Я не буду скрывать своего отношения к ЭТОЙ.
– Китнисс, ну хватит уже, – парень подходит ближе. Слишком близко. – Я же сказал, что больше не вижусь с ней. В этом плане. Я же пообещал тебе.
Я уже готова была съязвить в ответ: это моя защитная реакция, но Пит вдруг коснулся пальцами моих волос. Сегодня было слишком много эмоций, а это – точка кипения. Дрожь, пробежавшая по телу, могла стать толчком к необдуманному поступку. Но Пит отдёрнул руку и отошёл на несколько шагов.
– Прости, я не хотел тебя пугать, – видимо, он неверно расценил мою дрожь, приняв её за страх от его прикосновения. Странно, но именно сейчас о страхе я подумала в последнюю очередь.
– Я не испугалась.
– Китнисс, – продолжил он, – завтра тебе предстоит встретиться с Гейлом. Сноу настоял. Нужно будет очень постараться: Гейл не должен ничего понять, должен поверить в легенду.
Новость выбивает меня из колеи, глубоко внутри я знала, что это может произойти, но всё же думала, что этого получится избежать. Мне придётся лгать другу, изображать из себя жертву, тем самым причиняя ему боль. Невыносимую боль.
– А мы никак не можем посвятить его во всё? Предупредить или намекнуть, что это фарс?
– Мне жаль, но Гейл должен поверить. Сноу будет пристально за всем наблюдать, зная, как ты им дорожишь. Попытка предупредить Хоторна может дорого обойтись и для нас, и для него.
– Да уж, тебе ли не знать, чего стоит быть дорогим мне человеком, – отвечаю, не веря, что сказала это. Но вдруг на душе становится легче. Я сказала – я сделала это.
Пит посмотрел на меня долгим взглядом, потом открыл рот, чтобы что-то сказать, но, видимо, передумал.
– Иди в постель, мне нужно в душ.
Сон долго не приходит в эту ночь. Я уже вижу глаза Гейла, в которых плещется гремучая смесь боли и гнева, когда он видит меня в образе пленницы, наложницы бывшего жениха. Уверена, завтра Пит выложится по полной в этой роли.
***
Утро встречает нас хмурой, сырой погодой. В воздухе висит дождь, но я знаю, что в Капитолии он никогда не пойдёт. Здесь что-то распыляют в небе, чтобы избежать осадков. Мне хотелось бы увидеть дождь, подставить лицо под свежие холодные капли, как когда-то мы с Гейлом делали в родных лесах. Именно в такие моменты мы ощущали пьянящий запах свободы – призрачной и ненастоящей, но всё-таки свободы.
Мне безумно хочется верить, что всё получится, что мы сможем выскользнуть из цепких лап Сноу, сбежать из каменных казематов Капитолия, от его фальши и жестокости. Но что будет дальше? Даже если мы сможем бежать, даже если спрячемся? Что нас ждёт? Снова восстание? Через это мы уже проходили. Или будем прятаться до конца жизни? Сможем ли?
Тысячи вопросов превращают мозг в кипящий котёл. Мама, Прим, Гейл, Хеймитч, Пит… Где найдётся место всем нам? Или я опять чего-то не знаю?
Сегодня время идёт слишком быстро, неумолимо приближая ужасный момент. Я начинаю сомневаться, смогу ли быть убедительна? Я должна.
Октавия и Флавий снова превращают меня в «девушку для определённых нужд», в этот раз надевая ещё более короткое платье. Снова чёрный цвет; теперь это цвет Пита: вся его одежда чёрная. Слишком резкий контраст с небесной голубизной глаз и нежным льном волос. Правда, его глаза больше не светятся добротой, они пронизывают холодом. И даже когда камеры выключены, я вижу, что прежнего Пита нет: слишком глубоки его раны.
– Я выгляжу как морфлингистка, – замечаю, глядя на себя в зеркало.
– Так и было задумано, – отвечает Пит, выходя из ванной. – Ты и вести себя так должна, будто под кайфом: апатия, отсутствие сопротивления, отрешённость.
– Не знаю, смогу ли, – тревожусь.
– У меня есть для тебя кое-что, что может помочь. Мне самому это не нравится, но от этой встречи зависит слишком многое – Сноу будет наблюдать.
Пит извлекает из кармана небольшой шприц-тюбик, наподобие противошокового, какие были в аптечках в Тринадцатом.
– Это что, наркотики?!
– Не совсем, но действие схоже. Ты будешь чувствовать некую рассеянность и не будешь с виду сильно напряжена. Будто под воздействием наркотика.
– Я и так справлюсь, – говорю недовольно.
– Китнисс, прошу, это не принесёт тебе вреда, в отличие от излишней эмоциональности.
Подумав ещё некоторое время, я нехотя соглашаюсь. Думаю, нужно доверять Питу, я обещала.
Немного вздрагиваю, когда игла протыкает кожу, и уже через несколько секунд чувствую, как тело, натянутое как струна от напряжения, расслабляется. Морфлинг действует не так, я помню его по лечению в Тринадцатом. Он затуманивает сознание, а это вещество сохраняет разум ясным, но тело словно устало, вымоталось после длительного напряжения.
Перед выходом из комнаты Пит разворачивается ко мне. Его глаза полны боли и тревоги.
– Китнисс, – говорит он, схватив меня за плечи, – мне жаль, что тебе и Гейлу придётся пройти через это. Прости меня.
Меня это пугает до безумия. Что он задумал? Какая новая пытка меня ждёт?
Дверь открыта, и мы выходим к двум охранникам, которые должны нас сопровождать. Пит, не удостоив ни одного из них даже взглядом, решительно шагает вперёд, а миротворцы взяв меня под руки подталкивают за ним. Ноги ватные, я не успеваю за быстрым шагом мужчин, всё, чего требует моё тело – это тихонько сползти по стене одного из коридоров и немного отдохнуть. Не переборщил ли Пит с той дрянью, что вколол мне?
Воспоминания вспышками прожигают мозг, когда мы идём по уже знакомым коридорам подземной части Президентского Дворца. Чеканные шаги ребят в форме и резкая поступь Пита ритмично пульсируют в висках. Если бы меня буквально не волокли под руки, я бы уже сто раз упала. Судя по количеству электронных замков и решёток, мы в части для особо опасных преступников. Так вот кем мы являемся для Сноу. Я почему-то даже улыбнулась этой мысли.
Но улыбка сразу же померкла, как только я поняла, что мы пришли. Пит остановился у широкой металлической двери и обернулся. Холодные глаза злорадно сверкнули.
– Дорогая, готова встретиться со своим «кузеном»? Думаю, он соскучился, если, конечно, ещё окончательно не свихнулся.
Я пытаюсь не зацепиться мыслью за последнее замечание Пита. Мне страшно подумать, что всё это время Гейла почти беспрерывно пытали, а от такого не сойти с ума сложно.
Замки разблокированы, и дверь пропускает нас в уже знакомую камеру с металлическим креслом, на котором, пристёгнутый за руки и ноги, сидит Гейл. Сердце болезненно сжимается при виде того, что стало с моим другом за недели издевательств. Исхудавший, осунувшийся, весь в кровоподтёках – он неузнаваем. На лице щетина, один глаз полуприкрыт, губы разбиты. Гейл дышит тяжело и хрипло, думаю, у него сломаны рёбра. Только дикий взгляд серых глаз выдаёт в нём несгибаемую волю.
Миротворцы вносят два стула и ставят их напротив кресла с пленником, совсем близко. Пит даёт команду охране, и вот мы остаёмся в камере втроём.
Увидев меня, Гейл тихо зарычал, словно раненый зверь. Он понимает, что пострадать может не только он от его необдуманных слов, но и я, чего он не допустит. Остаётся только безмолвно сходить с ума. А я не могу даже намекнуть ему на то, что всё не так, как ему кажется.
Пит всё делает нарочито медленно, создавая напряжение. Его движения неспешны, даже ленивы, выражение лица одаряет неприятной, колкой насмешкой.
Взяв меня за плечи, он подчёркнуто нежно опускает меня на один из стульев.
– Милая, я решил, что вам с другом нужно повидаться, – сладко говорит он, не убирая рук с моих плеч.
Гейл смотрит на нас, прожигая Пита взглядом, сотканным из презрения и лютой ненависти.
– Что ты с ней сделал, Мелларк? – наконец говорит мой напарник, голос которого звенит от злости.
Неудивительно, ведь видок у меня ещё тот, плюс странная безучастность.
– То, что и обещал, – руки Пита медленно скользят с моих плеч вверх по обнажённой шее.
Я не шевелюсь, лишь сильнее напрягаюсь. Как далеко зайдёт Пит?
Словно в ответ на мой мысленный вопрос он наклоняется и сзади целует мою шею, глядя на Гейла. Я вижу, как у последнего сжимаются кулаки. Хорошо всё же, что Пит настоял на этом наркотике, или что это там, без него я бы уже взорвалась.
– Знаешь, Хоторн, я думал, ты уже успел, – парень запускает пальцы мне в волосы. – Но мне понравилось быть первым.
Моё дыхание сбивается. Пит, что же ты творишь?!
Гейл дёргается в оковах, обжигая Пита ненавистью. Между нами не больше метра, и я вижу, как вздулись жилы на его шее.
Пит проводит ладонями по моему лицу, задерживаясь пальцами на губах, боюсь представить, куда двинутся его руки дальше. Тогда не сдержит и это зелье, что у меня в крови.
– Знаешь, она кричала, – Пит наклоняется к моему уху, смотря на Гейла, – плакала и просила этого не делать. Но ты и представить не можешь, как сладко это было: узкая, горячая, моя…
Гейл с воплем задёргался в кресле, а у меня потекли слёзы.
– Тварь! – в исступлении взвыл мой друг. – Ты труп, Мелларк! Я выберусь отсюда и оторву тебе голову за неё, и не только голову, ты мразь!
Пит отошёл от меня и расхохотался. Как он может ТАК играть? Как?!
– Гейл, я думаю, причина твоей ярости в том, что ты оказался обделён. Но я не жадный.
Сдёрнув, словно мешок, со стула, Пит толкнул меня на Гейла, а потом потянул за волосы так, что я была вынуждена лечь на колени к последнему. Я чувствовала, как дрожит мой напарник. Я и сама ненавидела Пита сейчас всей душой. Понятия не имею, как мы будем после этого общаться в его комнате.
– Разве ты не хочешь прикоснуться к её коже? – Пит проводит прохладным пальцем по нижнему вырезу декольте платья, – почувствовать, насколько она нежная?
И тут его пальцы проскальзывают вниз, под лиф платья. Такого я точно не ожидала, и меня просто выгибает на коленях у Гейла.
– Пожалуйста, прекрати… – шепчу заплетающимся языком, чувствую, как кожа на груди занемела, да и всё тело тоже.
– Вот так она умоляла и в первый раз, точнее, в каждый. – Пит ухмыляется, убирая руку. – Только громче.
– Китнисс, он заплатит, клянусь тебе, – шепчет Гейл.
– Давай же, Гейл, поцелуй её, – говорит Пит. – Ты ведь так давно мечтал об этом.
– Пошёл к чёрту!
– Ответ неверный, друг мой, значит, придётся доставить удовольствие девушке по-другому.
Ни я, ни Гейл ещё не успеваем ужаснуться тому, что может придумать Пит, как он отлепляет от спины Гейла электрод, по которому пускают мучительный ток, и, просунув руку мне под платье, прикрепляет на внутренней стороне бедра, прямо возле трусиков.
Мне становится страшно, я не уверена, что Пит не дойдёт до того, чтобы пустить электричество.
– Хватит! – хрипит Гейл, и я чувствую прикосновение его изуродованных побоями, сухих губ на своей шее.
Как бы ни был истерзан мой друг, рефлексы молодого тела никуда не делись. Мне становится ещё более дискомфортно на коленях Гейла. Скорее бы всё закончилось.
– Прости, – шепчет он виновато. За что? Ты не виноват, Гейл. Скоро всё кончится, просто потерпи.
Я так хочу хоть чем-то ему намекнуть, но даже если ослушаюсь Пита и попытаюсь, то расчётливый разум напарника сейчас слишком затуманен ненавистью, он просто не поймёт намёка. Зато Сноу очень даже поймёт. Пит прав: я должна молчать. Надеюсь, Гейл меня простит.
Звучит сигнал, и Пит срывает меня с колен парня.
– Нам пора, детка, меня вызывают. Что до тебя, шахтёр, мне жаль, что вечеринка сорвалась, ты вроде только стал втягиваться. Попрощайся, на следующей вашей встрече тебя накачают свинцом на Главной площади.
Тот взгляд, который Гейл обратил ко мне, вмещал в себе всё: сожаление, жалость… любовь.
– Прощай, Кискис, я люблю тебя, – прошептал он, прежде чем нас разделил металл двери.
Слёзы стекали по щекам, пока мы шли по коридорам обратно, и я заметила, что покалывания в пальцах уже нет, значит, действие вещества спадало. Я чувствовала, как тело приходило в норму, только вот душа была опустошена. Десятитонный осадок давил на грудь. Как мне потом доказать Гейлу, что всё это было необходимостью? Но Пит все же перегнул палку. И я собираюсь ему об этом сказать.
Как только дверь комнаты закрывается за нами, оставляя сопровождающих миротворцев извне, Пит поворачивается ко мне. Но я не жду. Моя ладонь с треском опускается на его скулу. Я не чувствую руку – мне больно. Но становится немного легче, когда я вижу недоумённый взгляд и алое пятно, что расползается по щеке Пита.
Вдруг его глаза вспыхивают злобой, и он железной хваткой вцепляется мне в горло. И тут, задыхаясь, я понимаю, что камеры включены. И Пит должен ответить. Я облажалась.
========== Казнь ==========
Звон, заполнивший пространство вокруг начинал рассеиваться. Пощёчина была настолько сильной, что у меня потемнело в глазах. У Пита не было выбора, а я просто дура. Как можно было не догадаться, что Сноу захочет насладиться послевкусием моего позора в камере Гейла?
Я поднимаюсь с колен, вытирая рукой кровь с разбитой губы, рот заполняется металлическим привкусом. Я стою спиной к камере, моего лица не видно, зато видно Пита. Мне страшно, хотя я знаю, что всё игра.
Только вот кровь, стекающая по подбородку, настоящая.
Пит снова хватает меня за горло, прижимая к стене, его лицо искажено гневом. Но в этом виновата только я, не нужно было проявлять эмоции. Я должна была сперва убедиться, что в комнате безопасно, что за нами не наблюдают, а уж потом высказываться по поводу произошедшего в камере. Но я не сдержалась. За глупые поступки нужно отвечать, ведь мы тут не в салки играем, это игра на выживание, где за ошибки нужно платить. Это ещё одни Голодные Игры, где я должна выжить. Пора бы чему-нибудь научиться за предыдущие.
– Пит, – хриплю, хватаясь за его руки на моей шее, пытаюсь разжать пальцы, – прости.
– Повтори, – шипит он, наклоняясь прямо к моему лицу.
Я прямо ощущаю довольную змеиную улыбку старого мерзавца, который стоит перед экраном и наслаждается моей болью. Я буду идеальна в своей игре, даже несмотря на то, что воздух заканчивается, а Пит не ослабляет хватку. Пусть Сноу думает, что сломал меня, тем больнее я ударю позже.
– П-прости меня…
– Громче!
Пит не отпускает, но его пальцы немного разжались, что дало мне возможность немного наполнить лёгкие.
– Прошу, прости…
Он отпускает и отходит на несколько шагов назад, а я оседаю на пол по стене. Передышка. Надеюсь, Пит на этом остановится.
– Пойди умойся, – пренебрежительно кидает он. – От тебя несёт охотником. И не вздумай пользоваться лимонным гелем, ты же знаешь, что я ненавижу этот запах.
Молча встаю, потупив голову, иду в ванную, где смываю с себя весь этот чёртов грим. Весь позор, всю боль. Только последние не смываются, вода лишь обнажает их.
Стою возле зеркала, пытаясь прийти в себя. Дрожь ещё не совсем прошла. Приложить бы чего холодного к разбитой губе.
«Не плачь! – приказываю я себе. – Нельзя».
Тихо открывается дверь, и входит Пит. Я не реагирую. Злюсь. Боюсь его, хотя знаю, что это несправедливо. Он старается как может, а я всё порчу.
– Китнисс, – негромко отзывается он. – Мне очень жаль, что всё так вышло. Ты же понимаешь, что по-другому я не мог поступить. Я принёс лекарство. Нужно промыть разбитую губу.
Я продолжаю молча смотреть на кран, опираясь руками на раковину. Пит подходит совсем близко.
– Позволь мне, – он легко касается моего подбородка, разворачивая лицо к себе.
Я молча смотрю, как он откручивает баночку с лекарством, касается пальцем гелеобразного вещества и подносит к моей губе. Я словно застываю, пока прохладное вещество не прикасается к ране. Начинает щипать. Мелочи, но я вдруг понимаю, что со мной происходит. Это уже случалось в планолёте, когда меня вызволили с Квартальной бойни, в Тринадцатом, когда спасательная операция вернулась без Пита, и когда мне сказали, что он умер. Лёгкие сдавливает, ванная комната двоится, в горле появляется характерный жар. Я уже понимаю, что сейчас начнётся, но контролировать уже не в силах. Всё произошедшее не поддаётся самоконтролю, выливаясь в ужасное состояние. Истерика.
Я отталкиваю руку Пита, отчего баночка со звоном падает на кафельный пол. Это немного сдерживает, рассеивает пелену безумства, но я по-прежнему взвинчена, нервы натянуты до предела.
– Не прикасайся ко мне, – дрожащим голосом шиплю.
– Прости меня, – парень ловит меня за руку, – прости, ты же знаешь, что выбора не было… ни у тебя, ни у меня.
– Я знаю! Знаю, что выбора нет! Но зачем же… зачем же так!
– Китнисс, – на лице парня смесь тревоги и усталости, – сколько можно…
– Сколько можно? – я перехожу на повышенные тона. – Сколько можно? После всего ты винишь меня?
– Не веди себя так! – Пит тоже уже не сдерживается, повышая громкость. – Мы оба сейчас в ужасном положении. Думаешь, мне легко каждый раз переступать через себя? Думаешь, я наслаждаюсь, принося боль тебе и другим? – терзание, сквозившее в его глазах, поразило меня. – Ты хоть знаешь, что мне приходилось делать? Каким монстром доводилось быть?
– А успокоение ты решил найти под капитолийской юбкой?
– Ты…
Пит находится на грани, как и я. И снова я его довела. Он отворачивается, пытаясь привести дыхание в норму, успокоиться. Я вижу, как он запускает пальцы в волосы, нещадно сжимая их.
Но я остановиться уже не могу.
– Что я? Снова назовёшь меня истеричкой? Что в этот раз, Пит? Холодный душ или игла в спину?
Я довела его до точки кипения. Он поднимает на меня взгляд, резко опуская руки. Я не успеваю испугаться, как Пит в полшага преодолевает расстояние между нами. От страха зажмуриваюсь, но тут чувствую, как его ладони заключают моё лицо, и… Пит прижимается своими губами к моим.
– Никакого душа и иголок…
У меня перехватывает дыхание. Интуитивно я пытаюсь оттолкнуть его, но он не отпускает, а целует меня снова и снова, пока мой страх не становится поверженным, и я не обвиваю его шею руками, пока спасительная разрядка не наступает, стекая солёной влагой по щекам.
Пит отрывается от меня, но лишь для того, чтобы нежно стереть слёзы с моих губ. С моих разбитых, растерзанных, саднящих губ, которые пекут, когда по ним стекают солёные слёзы. Когда Пит меня целовал, то испачкался в моей крови.
– Нужно вытереть, – тянусь к его лицу дрожащей рукой.
– Оставь, – шепчет он, нежно касаясь пальцами моей разбитой губы. – Тебе больно.
И снова приникает ко мне, но только обминает губы, чтобы не причинять ещё больше боли, целует веки, брови, солёные щёки. Так нежно, так, как целовал бы Пит, не мучимый Капитолием, как целовал бы Пит, которому не приходилось калечить людей.
Я гоню страшные, отвратительные образы прочь, оставляя здесь лишь наши лица и его нежные поцелуи. Всё будет как прежде: я буду бояться его прикосновений, вспоминая пытки, буду каждый раз вздрагивать, когда он подойдёт слишком близко, но сейчас… сейчас я буду просто наслаждаться его поцелуями, его ласками. Не логично? Ну и что. Я же ненормальная, душевно покалеченная. Таким можно всё.
Договорившись со своими страхами и совестью о небольшой передышке, я с головой погружаюсь в охватившее меня пламя близости любимого. Именно любимого. Осознание пришло давно, и мечты в одинокой комнате в Тринадцатом могут исполниться хотя бы частично. Я хочу принадлежать Питу. Безумно. Полностью. Сейчас.
Сильные руки поднимают меня, и Пит идёт в комнату. Значит, камера не активна, и можно не беспокоиться. Не разрывая поцелуя, мой мужчина кладёт меня на постель. Мне хочется избавиться от влажного полотенца – оно неприятно холодит кожу, но я не могу попросить об этом Пита.
Нескончаемые поцелуи, нежные руки на моём теле… Память услужливо подкидывает моменты, где эти руки делали другие, ужасные вещи, но я отметаю их, гоня прочь такую услугу.
Моё тело пробуждается под этими руками, расцветает новыми ощущениями. Оно живёт. Живёт! Я осознаю, что жива, что хочу жить. Хочу сбежать, хочу, чтобы Пит прикасался так ко мне снова и снова. Чтобы его губы не прекращали исследовать меня сантиметр за сантиметром.
