Текст книги "Не то, что кажется (СИ)"
Автор книги: Grinfield
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
Сон приходит не сразу, уступая место назойливым мыслям. Я пытаюсь разобраться в своих чувствах. К Питу. Это сложно. Когда он пытал меня, то я сказала, что люблю его. Тогда я говорила откровенно, тогда я думала, что мне уже всё равно, что я ничего не теряю и не приобретаю. Но теперь это имеет значение. Пит не возвращался к этому разговору. Пока. Но что, если он снова спросит? Любовь, как жизнь, у каждого своя. Она имеет разные обличья, и у каждого своя правда о ней. Среди всех дивных чувств, щедро рассыпанных рукой природы, именно она для меня совершенно непонятна. Те ощущения, которые я испытывала от прикосновений Гейла, совсем иные, чем к Питу. Вторые намного сильнее, крепче, хоть и не такие яркие. Да, думаю, я люблю его до сих пор. Только что я скажу, если он спросит, ведь действия мои после его признания кричат об обратном?
Я и не заметила, как заснула, так и не дождавшись Пита. Открыв глаза, я увидела, что в углу экрана телевизора маленькие электронные часы показывают начало третьего ночи. Я поняла, что в комнате не одна. Рядом раздавалось спокойное размеренное дыхание. Пит спал. Тут я заметила, что прядь моих волос покоится в его полуоткрытой ладони, обвивая указательный палец. Пит засыпал, думая обо мне. Коктейль чувств снова начинает бурлить во мне. Какая-то странная радость, волнение, лёгкая дрожь… Но и противный червь страха не отступает далеко, тихо напоминая о боли, принесённой этими руками.
Я осторожно вытягиваю прядку из ладони, стараясь не разбудить Пита. Этаж, на котором находится комната, очень высокий, поэтому, несмотря на ночные огни города, лунный свет заглядывает в комнату, окрашивая её в серебристые цвета.
Я не удерживаюсь и украдкой смотрю на посеребрённый лунным светом профиль спящего парня. Пит красив. Высокий лоб, прямой нос, чёткая линия плотно сжатых губ. Я не раз видела его спящим, пусть так детально и не рассматривала, но замечаю, что раньше он во сне так не сжимал губы. Наверное, это отпечаток той «игры», которую он вынужден вести для Сноу. Закрытость ото всех. Даже во сне он напряжён.
Мне почему-то ужасно захотелось прикоснуться к этим губам, будто это расслабит их, расслабит его. Я нерешительно протягиваю руку и прикасаюсь пальцем к его верхней губе. Сердце замирает. Она такая мягкая…
Светлые ресницы чуть дрогнули, и Пит распахнул глаза. Я спешно отдёрнула руку, но так и осталась нависать над ним, не в силах просто отвернуться. Пит с секунду смотрит на меня, словно не узнав, в его взгляде пустота, растерянность и… Я не успеваю определить, что именно, как его рука вцепляется мне в горло.
– Пит, – хриплю, хватая воздух. – Камеры отключены…
Но он не реагирует, лишь сильнее сжимая пальцы. Я вижу в его глазах проблеск какой-то эмоции. Какой? Пит резко притягивает меня прямо за горло к себе и целует. Грубо. Неприятно. Мгновение – и он переворачивает меня на спину, придавливая к кровати тяжестью своего тела. Его рука на моём горле. Его губы на моих губах. И неожиданно для себя, я поддаюсь его поцелую, его напору, позволяя его языку проникнуть в мой рот. Вторая его рука ложится мне на грудь, больно сжимая. Дальше – больше. Пит бесцеремонно задирает мою ночную сорочку, устраиваясь у меня между ног. И тут я прихожу в себя. Это не он, не Пит. Это кто-то другой в его облике. Тот, кто приносил мне боль в камере пыток, только это не маска…
Пытаюсь оттолкнуть его, сбросить с себя.
– Отпусти меня, Пит! Пожалуйста, приди в себя!
Он замирает и вдруг резко отстраняется.
– Китнисс?
Понятия не имею, что значит его вопрос. Он что, не узнал меня?
Парень садится на колени на кровати, закрывая лицо руками.
– Прости, – шепчет он сквозь ладони. – Я не… Я же говорил, что врач заменил только половину яда, остальное отравляет меня до сих пор. Прости, прошу.
Парень поднимает на меня глаза, полные истинного раскаяния.
– Это ты прости, – бормочу, тоже присаживаясь на кровати. – Я не хотела тебя разбудить.
Я колеблюсь, но всё же задаю вопрос, крутящийся в моей голове:
– А почему ты так удивился, узнав меня?
Пит хмурит брови и слезает с кровати. Он явно не настроен отвечать.
– Это спросонья, – уклончивый ответ. – Нам лучше лечь спать, завтра напряжённый день.
Я вижу, что из него и слова не вытянуть. Оставлю это на потом. И я засыпаю со странным, неведомым мне доселе гнетущим чувством. Что же значит это его удивлённое «Китнисс»?
========== Секреты ==========
Резкий свет полоснул по глазам. Даже через веки было больно.
– Ммм…
После нечленораздельных звуков, я всё же заставила себя приоткрыть один глаз, потом второй.
– Пит, какого чёрта?
Парень отдёрнул в стороны тяжёлые шторы, позволяя яркому солнечному свету залить комнату.
– Подъём, – спокойно скомандовал он.
– Зачем? – нехотя спросила я, свешивая ноги с постели. – Мне же ещё целый день тут из угла в угол слоняться.
– Не совсем. Сегодня начнёшь тренироваться.
Я посмотрела на парня так, будто он говорил на совершенно незнакомом мне языке. Настроение, и так стремящееся к нулю, теперь начало падать в отрицательную сторону.
– Это ещё зачем?
Пит повернулся ко мне. Видимо, проснулся он уже давно, так как успел переодеться.
– Скоро всё разрешится, и ты должна быть готова, когда время придёт.
Сама не знаю почему, наверное, мне надоело выполнять приказы и наставления, но меня возмущала данная перспектива. Желание тренироваться отсутствовало напрочь.
– А если я не хочу? – бурчу в ответ.
– Тебе придётся, – Пит непреклонен.
– А то что? Снова за плеть возьмёшься?
– Если потребуется.
Я застыла в безмолвном бешенстве. Утро началось отлично. Попробую поменять тактику.
– Пит, если в Тринадцатом я что-то и делала, так это тренировалась. Нас там готовили настоящие спецы. От рукопашного и до огневой подготовки – всё было в нашем «меню». Между прочим, это кое-кто другой наслаждался гостеприимством Капитолия.
Я тут же прикусила язык, увидев, как сильно побледнел Пит. Что же я наделала?! Как можно было сморозить такую глупость? Он пережил пытки пострашнее моих, проник хитростью в стан врага, чтобы спасти мою жизнь, хотя мог действительно всё это принять, стать на сторону победителя Сноу.
– Пит… – прошептала я, глядя в налитые яростью и болью глаза. – Я не хотела… Прости…
– Вставай.
Тон настолько ледяной, что я усомнилась, не пропустила ли сигнал включения камеры. Пит снял расстёгнутую лёгкую рубашку, оставаясь в тёмной обтягивающей футболке.
– Давай, Китнисс, докажи мне, что ты не утратила форму за недели пыток и подземелий, – я оторопело смотрела, как Пит занял стойку защиты. – Уложишь меня на лопатки – и никаких тренировок.
Я неуверенно поднялась с кровати. Что ж, Пит Мелларк, ты сам напросился. Разминаю шею, привожу дыхание в порядок. Только бы не перестараться, это же меня тренировали как убийцу, а Пита здесь пытали, мучили, к тому же не стоит забывать о его ноге. Нужно быть осторожнее.
Вспоминаю все наставления мистера Броуди – инструктора из Тринадцатого. Обхожу Пита немного слева, выпад вперёд и хлёсткий удар. Я уже ожидаю столкновения с плечом Пита, но вместо этого неожиданно мой кулак проваливается в воздух, а сильные пальцы крепко сцепляются на запястье, и я лечу метра на два минимум в другую сторону.
– Ох! – мимо воли вырывается у меня.
Я не ожидала такой реакции от него. А ведь Пит почти даже не сдвинулся с места! Наверное, после того, как он «признал» авторитет Сноу, тоже имел возможность тренироваться. Значит, нужно постараться и выложиться по полной.
Быстро поднимаюсь на ноги, с досадой понимая, что тело всё же потеряло форму слегка. Ничего, просто после сна ещё не отошла.
Пробую выполнить обманный манёвр, что мне всегда так удавался – спровоцировать ложным выпадом противника на удар, а самой шмыгнуть ему под руку и, вывернув её, лишить возможности пошевелиться, блокируя болью движения.
Я и сама не поняла, на каком этапе столь отработанного приёма, всё вдруг пошло не по плану. И вот моя правая рука заломлена за спину, левая прижата к туловищу, а саму меня пригвоздили к стене. Навалившись всем телом сзади, Пит практически лишил меня возможности дышать.
Молчание. Я не способна признать поражение вслух. Но именно этого и ждёт Пит: мы же вроде поспорили. Долгие секунды мы так и стоим, пытаясь дышать ровнее. Я ощущаю горячее дыхание Пита на своей шее, отчего где-то в районе поясницы пробегает холодок.
– Может, уже отпустишь меня? – зло спрашиваю.
– Миротворцев Сноу тоже так попросишь, если попадёшься? – обманчиво-ласковым голосом прошептал Пит, отчего холодок пробежался уже не только по пояснице, но и по всему позвоночнику.
В следующую секунду я почувствовала, что свободна. Негодование затопляло до самых краёв. Резко развернувшись, я решила нанести фронтальный удар ребром ладони под дых, которого Пит не ожидал. Но он успел закрыться какой-то палкой, точнее свёрнутой… плетью.
Увидев эту ужасную вещь, принёсшую мне столько страданий, я словно впала в ступор. В голове зазвучали слова того ужасного дня: «Только дёрнись, и я раздену тебя полностью», потом свист хлыста. Я зажимаю ладонями уши, превращаясь в комок воспоминаний, теряю равновесие и падаю, цепляя боком кровать.
Лицо Пита немного смягчилось, но он не бросился меня утешать. Почему-то от осознания этого меня затопила волна горечи и разочарования.
– Физическая подготовка – твоё не самое слабое место, но тренируя тело, ты тренируешь дух. Страх – вот твоя ахиллесова пята, Китнисс.
С этими словами Пит нажал на каком-то пульте кнопку, и из стены в углу возле кровати выехал тренажёр.
– Это поможет тебе восстановить физическую силу, а рукопашный отрабатывать будешь со мной, – парень подошёл и протянул руку, чтобы помочь мне подняться, но я проигнорировала предложенную помощь, неуклюже вставая на ноги. – И прости за трюк с плетью – ты должна была понять, что всё серьёзно.
С мрачными мыслями я поплелась в душ. Да уж, Пит уже не тот мальчик с хлебом, которого я помню. Обстоятельства меняют людей, и мой напарник не исключение. Что ещё изменилось в нём? Он сказал, что его чувства ко мне не изменились, но так ли это? Одно я знаю точно: мои чувства изменились. Ещё в Тринадцатом я решилась признаться себе, что полюбила его. Не как друга, не как напарника, а по-настоящему. Но теперь, даже узнав правду, я всё ещё боюсь его.
Под мерный стук горячих капель я снова мысленно вернулась к прошедшей ночи. Что-то в этом удивлённом «Китнисс?» не давало мне покоя. Странное горячее ощущение разливалось в груди, когда я думала об этом. Это было не просто волнение или страх. Что-то ещё – неведомое мне доселе.
Выйдя из душевой, Пита в комнате я не обнаружила. Надо же! Хотя бы предупредил. Незаметно кинув взгляд туда, где была прикреплена камера, я убедилась, что она выключена, о чём свидетельствовало отсутствие зелёного цвета лампочки. Вообще-то её и так не видно, но Пит объяснил мне, куда нужно всмотреться.
Приводя в порядок спутанные влажные волосы, я сердито посмотрела на тренажёр. Здравый смысл подсказывал мне, что Пит прав, но врождённое бунтарство сеяло сомнения. Нужно заткнуть ему рот, ни к чему хорошему в этой жизни оно меня не приводило.
Тут я вспоминаю о том участке пола, что отдаёт глухим звуком, и неприязнь к тренажёру уходит на второй план. Найдя нужное место, начинаю внимательно ощупывать, надавливать на половицы, пока одна, наконец, не поддаётся, немного приподнявшись. Поддев её шариковой ручкой, которую я нашла на письменном столе, я открываю небольшой тайник. Ещё раз удостоверившись, что камера бездействует, просовываю руку в образовавшуюся от приподнятой части паркета пустоту. Пальцы прикасаются к чему-то гладкому и холодному. Мне понадобилось не более трёх секунд, чтобы наощупь определить, что это не что иное, как лук. Там же определяю колчан со стрелами. Это для меня! Пит готовится к побегу, припася мне оружие.
Ещё нащупываю холодную сталь – два пистолета и книгу. Вытянув её на поверхность, вижу, что это не книга, а толстый блокнот в кожаном переплёте. И только сейчас, открывая первую страницу, чувствую себя воровкой. Я влезаю в чужие мысли – в его мысли. Позволено ли мне? Но остановиться уже не могу.
Первая, втора, третья, пятнадцатая страницы – я. Моё лицо крупным планом: тут я хмурюсь, тут задумчива, здесь плачу, а здесь улыбаюсь – так искренне и беззаботно. Я и не знала, что у меня такая богатая мимика, потому что всегда старалась сохранять на лице беспристрастность. Потому, что так проще. Но Пит заметил каждый оттенок чувств, каждую эмоцию, и отобразил их в этом блокноте.
А дальше он запечатлел моменты, от которых в жилах застыла кровь. Я пристёгнута к металлическому креслу, голова безвольно повисла… Я в диком страхе прижимаюсь к стеклу комнаты с сойками… А вот и сама сойка – знак на моём плече. Зачем он всё это рисовал? Мучился, вспоминая, какие страдания мне причинил?
Слёзы застилают глаза, и тут я слышу тихий писк! Камера! У меня несколько секунд, чтобы всё сложить обратно, а слёзы как раз кстати.
***
Ещё один угрюмый день, проведённый в одиночестве, подошёл к концу. Время уже за полночь, а Пит так и не вернулся. Днём я уснула, пока камера была активна, и теперь сна ни в одном глазу. Решаю дождаться Пита и во что бы то ни стало добиться от него подробностей: где он бывает, что делает, что замышляет? Хватит уже держать от меня всё в секрете в лучших традициях Хеймитча. Секреты и тайны приносят проблемы.
Цифры на часах менялись, а всё ждала. 00.30. 01.00. 01.30. Твёрдая решимость начала таять, и сон стал затягивать меня в свои сети, когда я услышала шаги в коридоре. Замок щёлкнул, и Пит тихо вошёл в комнату. Пока что я решила не показывать, что не сплю, но вся буквально сжалась в ожидании разговора. Эта ночь станет ночью откровений, Пит Мелларк, и ты не отвертишься.
Я лежу, отвернувшись от его стороны кровати, укрытая одеялом до подбородка. Слышу усталый вздох, шорох одежды. Дальше хлопок двери – Пит отправился в душ.
Не знаю, что там можно делать, но в ванной Пит был бесконечно долго. Я устала ждать настолько, что пообещала себе, что если он не вернётся через три минуты, то я закрою глаза и отправлюсь в объятия сна, что манили меня уже довольно долго.
Вот, наконец, хлопнула дверь, и кровать просела под тяжестью тела. Снова тяжкий вздох. Да что же происходит?
– Почему не спишь?
Я аж подскочила: не ожидала, что он раскусит меня.
– С чего ты взял? – бурчу, не поворачиваясь.
– Твоего дыхания почти не слышно.
– Где ты был? – решаю сразу идти в наступление.
Пит отвечает не сразу. Чувствую, что он взвешивает все за и против: говорить мне или нет.
– Только что? В душе.
Смешно.
– Долго же ты там был, – мой голос звучит всё более сердито.
– Отмывал грязь, – тихо ответил мой собеседник.
– Тебя что, полы заставляют мыть? – я сама удивилась количеству яда в моём голосе.
Пит молчит, и мне становится стыдно за своё поведение – слишком много желчи. Я поворачиваюсь, приподымаясь на подушки, виновато смотрю на Пита. Он лежит на спине почти на самом краю кровати и прожигает потолок остановившимся взглядом. В серебристом отсвечивании луны я замечаю тёмное пятно на шее Пита. Даже при плохом освещении я понимаю, что это. На моём плече красуется такое же.
– Что это? – указываю пальцем на отметину.
Пит даже не моргнул.
– За выключенные камеры тоже нужно платить, Китнисс.
Я тупо смотрю на собеседника, пока картинки паззла складываются в моём сонном мозгу. Перед глазами всё идёт чёрными точками, волна ужаса, отвращения, стыда накрывает меня. Я понимаю, что если не выровняю дыхание, то попросту потеряю сознание. Откидываюсь на подушки, и, подобно Питу, впиваюсь взглядом в потолок, наблюдая за отблесками огней города.
– Если тебе противно, я могу уйти.
Его слова пробились сквозь прострацию, которая охватила меня.
– Мне не противно, Пит, – отвечаю, поворачиваясь лицом к парню. – Просто, когда в мои руки попадут лук и стрелы, эта шваль первой лишится жизни.
Пит присаживается на кровати, удивлённо глядя на меня.
– Китнисс, она не враг. Лиза ненавидит Сноу так же, как и мы. Она хороший человек и настоящая профи в технике, – он говорит таким тоном, будто мы обсуждаем привычные вещи. – Просто у неё есть… ээ… некоторые особые предпочтения.
«Она» – так он говорит о той мерзости, которая за услуги вынуждает его платить такую цену. И тут меня осеняет: а может, ему это вовсе не в тягость? Внезапно то тяжёлое чувство, что давило на грудь, когда я вспоминала это ночное «Китнисс?» обретает форму – ревность. Да, я ревную Пита к этой извращенке. Лиза. Он назвал её по имени! Защищает её, оправдывает.
– Лиза, значит… – протягиваю с горечью. – Особые предпочтения…
Голос вот-вот предательски сорвётся, рискуя выдать слёзы бессилия, готовые политься из глаз.
– Китнисс, всё не так, как тебе кажется, – Пит приподымается, нависая надо мной. – Это Капитолий, ты должна понять. Я говорил тебе, что мои действия могут не соответствовать твоим ожиданиям, но все они подчинены одной единственной цели – спасти твою жизнь и свободу.
Единственная цель… Слишком много жертв ради такой цели.
– И когда мы будем уходить, – продолжил Пит, – её мы тоже заберём. Потому что если Сноу узнает, а он обязательно узнает, что она нам помогала, то ей конец.
– Что ж, кто я такая, чтобы помешать тебе спасти свою девушку.
Не могу скрыть горечь в голосе. Отворачиваюсь, стараясь взять себя в руки. Это неожиданное открытие повергло меня в шок. Горечь физически ощущалась во рту, а всё тело неприятно ломило. Комок в горле не давал дышать. Тоже ли чувствовал Пит, представляя меня с Гейлом?
– Она не моя девушка.
– Ну да, просто выгодный союз. Капитализм.
– Ревнуешь?
Пит сорвал покрывало с моих чувств, обнажив их во всей красе.
– Дай поспать.
***
Шум, крики, дым… В неверном свете люминесцентных ламп и столь сильном задымлении ничего не видно. Я бегу по узким серым коридорам, плохо разбирая куда именно. Ещё шаг и я упаду, задыхаясь в кашле – лёгкие пропитаны каким-то удушливым газом, глаза застилает слезами.
– Китнисс! Быстрее! – крик Гейла даёт надежду, что я не одна.
– Гейл!
Пламя загораживает дорогу. Оно ведёт себя странно: не потрескивает, не дышит жаром. Внезапно я осознаю, что это не пламя, а огненно-рыжая шевелюра девушки.
– Ты! – кричу ей, выхватывая из-за спины стрелу.
Выпуская оружие, успеваю заметить, как красива рыжая: кошачьи глаза, полные губы, гибкое тело.
Внезапно перед ней возникает силуэт, закрывая от смертоносной стрелы. Нет! Пит!
***
Я резко сажусь на постели, капельки пота стекают по вискам. Только что в моём сне я убила Пита, который встал на защиту этой извращенки. Я уверена, что именно её видела во сне, даже скорее чувствовала. Я сделаю это явью, только стрела попадёт в цель.
А теперь спать, утром меня ждёт тренажёр.
========== Неожиданность ==========
Меня будит хлопок двери – Пит ушёл, как я поняла, когда разлепила веки. Неприятные воспоминания вчерашних откровений заполняют голову, отдаваясь в груди нехорошей пульсацией. Лиза. Тварь.
Это действует как допинг, как стимул, буквально подрывая меня с постели. За последние несколько дней я хорошо отдохнула, при содействии Пита отлично питалась, плюс какие-то там витамины, что приносила всё та же женщина в белом халате. И вот, подпитываемая злостью и ревностью, я чувствую, как мои мышцы ноют от бездействия, а в голове то и дело складываются различные картинки жестокой расправы над Сноу и этой любительницей «особых предпочтений».
Упругие струи горячей воды только подстёгивают моё желание стать сильнее, я чувствую, как просыпается жажда борьбы, разбуженная ревностью. Тело, словно сжатая пружина в преддверии прыжка. Но Пит прав, я должна немного потренироваться, вернуться в режим боевой готовности, чтобы действовать по сигналу. Я обещала слушаться Пита во всём. Так будет. До определённого момента.
Моя цель – вытащить его и Гейла, а также остальных друзей, если они ещё будут живы к тому моменту. Это первая цель. Вторая – вертихвостка, пожелавшая разнообразить свою жизнь с помощью моего парня, предоставляя ему мелкие услуги. И, конечно же, Сноу – третья цель.
За мыслями о возмездии, я и не заметила, что в душевой кабине стало жарковато. Наверное, я сделала температуру слишком высокой, и вот из-за пара почти ничего не видно. Наугад хлопаю рукой по панели с кнопками, и в кабине начинает сильно пахнуть шоколадом. Быстро смываю гель и выбираюсь наружу. Вне кабинки в ванной кажется даже прохладно после такой горячей воды. Взгляд падает на зеркало, откуда на меня смотрит раскрасневшаяся, разгорячённая девушка, с вьющихся волос которой на пол стекает вода. Глаза сверкают решимостью. Нужно запомнить этот решительный образ, когда я снова начну сомневаться в Пите при включенных камерах. Несмотря на все убеждения в его искренности, перед камерами меня всё ещё иногда одолевают сомнения, уж больно он убедителен.
Следующие два часа проходят за активными тренировками. Тренажёр, предложенный Питом, предоставляет возможности и для развития скорости, и для силовых упражнений. Усталость и боль в отвыкших от подобной нагрузки мышцах только усиливают мой настрой, но к концу второго часа моим единственным желанием остаётся душ и немного отдыха. Хорошо ещё, что Пита нет в комнате, чтобы снова дать мне почувствовать себя несостоятельной в рукопашном. За несколько дней подтяну мышцы, а потом накостыляю этому выскочке. При последних мыслях на моём лице вдруг появляется улыбка, но я тут же одёргиваю себя, призывая не забывать, где я и что задумала.
Итак, мысль о пружинистых струях успела себя реализовать, а вот об отдыхе – нет. Когда я вышла из ванной, то обнаружила, что больше не одна в комнате. Пит стоял возле окна, засунув руки, сжатые в кулаки, в карманы брюк. Вся его поза выдавала напряжение.
– Ты тренировалась, – констатировал он, не поворачиваясь ко мне.
– Разве не ты на этом настоял?
Пит медленно повернулся, в глазах застыла тревога.
– Пит, что-то случилось? – спрашиваю, боясь услышать ответ. Только бы Сноу не решил поспешить с казнью победителей.
– Этот старый урод считает гениальной мыслью отдать тебя мне, и теперь решил похвастаться этим, – с отвращением выплюнул слова Пит.
– В смысле? – чувствую, как на лбу от страха выступил липкий, противный холодный пот.
– Он хочет показать тебя миру: разбитую, истерзанную, сломленную. Хочет похвастать своей победой над сильной Сойкой.
Мне страшно, отвратно, мерзко. Сноу хочет выставить мою боль на всеобщее обозрение. И мне придётся отыграть и эту роль – выбора нет. Я играю различные роли с того самого момента, как вышла на помост Жатвы семьдесят четвёртых Игр. Роль бесстрашного, обречённого добровольца, хотя мои коленки подгибались от страха; роль жестокой убийцы, хотя я просто хотела выжить; роль влюблённой дурочки, хотя о любви и речи не шло; роль символа восстания, которому на самом деле хотелось лишь покоя. И вот теперь это. Просто ещё одна роль, Китнисс. Ещё одна дурацкая роль, от которой зависят жизни близких тебе людей. А Пит говорит, что я плохая актриса…
– Китнисс?
Я и не заметила, что на минуту погрузилась в свои мысли. В последнее время со мной такое стало случаться слишком часто. Нужно брать себя в руки, отвлечённость – непозволительная роскошь в момент смертельной опасности, каждое животное это знает, иначе стрела охотника пронзит твоё сердце. А именно в состоянии опасности я и нахожусь всё время. С момента, как погиб отец.
– Меня будут снимать? Он хочет показать это по телевиденью?
Пит нахмурился ещё больше.
– Не думаю, Китнисс. Методы Сноу – интриги, скрытая игра. С его прикрытой подачи ещё несколько десятилетий назад было создано общество, нечто наподобие клуба, куда входят дети богатых и влиятельных родителей: управленцев компаний, передовых учёных, чиновников и просто богачей. Они время от времени собираются и бесчинствуют. В пьяном и наркотическом угаре выдают много интересного для Президента о своих родителях. Туда же Сноу впихнул и меня – шпионить. И теперь он хочет, чтобы именно там я и «представил» тебя.
Мне стало даже немного смешно. Общество богатеньких пьяных уродов, решивших, что раз в неделю мир принадлежит им.
– Так Сноу хочет, чтобы поверженную Сойку увидела кучка твоих обдолбанных приятелей?
– Китнисс, это не шутки, это опаснее, чем если бы тебя показали по телевизору. Как раз таки Сноу хочет показать влиятельным людям через их избалованных детишек, что он снова хозяин. Это даже скорее предупреждение для них, демонстрация власти.
– Что я должна делать?
Снова тревога на лице парня.
– Ты должна молчать, даже глаза на них не поднимай. Держись ко мне поближе, не отходи ни на шаг, – Пит подошёл ближе, его взгляд немного смягчился. – И не верь ни единому слову.
Последние слова он произнёс почти умоляюще, что, наоборот, заставило меня занервничать ещё сильнее. Что же такого происходит там, на вечеринках избранных?
***
– Может, ещё ошейник на меня наденешь? – не могу сдержать сарказм.
– Это фишка Брэда Вэрдера.
Не пойму, шутит Пит или говорит серьёзно, но заострять на этом внимание не хочу. Октавия заканчивает мой макияж, Флавий работает с Питом. Кинув взгляд в зеркало, я хмурюсь.
– Почему я такая бледная? Вы даже мне мешки под глазами пририсовали?
Октавия и Флавий смотрят на Пита. Я вспоминаю, что они больше не могут говорить, и от этого меня снова насквозь прошибает болью.
– Китнисс, не забывай, в роли кого ты здесь находишься по мнению других. Придерживайся образа. – Пит грустно улыбнулся. – Нам пора.
Поправив складки короткого чёрного платья, я ещё раз смотрю в зеркало. Ребята всегда могли превратить меня в то, чем я не являюсь. Бледное, измождённое лицо, хотя глаза и губы накрашены ярко, слишком глубокий V-образный выкат, полуобнажённая спина, волосы убраны на одну сторону, чтобы показать миру клеймо. Но самое страшное – высокие каблуки. При взгляде на них невольно вспоминаю маленькую суетливую Эффи. Где она сейчас? Жива ли? Обязательно нужно спросить у Пита, когда вернёмся. Итак, я полностью подхожу под образ сломленной духом подстилки любимчика Президента.
Выхожу за Питом в коридор, опустив голову пониже: не хочу видеть похотливые и насмешливые взгляды охранников. Хотя, им, кажется, плевать. Уж слишком они боятся Пита, это видно. И снова вопрос: почему?
Мы идем по коридорам, далее спуск на лифте, и, наконец, мы на улице. Я полной грудью вдыхаю свежий воздух, который, кажется, не проникал в мои лёгкие уже тысячу лет. Это даже немного больно. Сколько я не была на улице?
Длинный чёрный автомобиль ждёт у парадного входа.
– Садись, – приказывает Пит голосом, от которого пробирает дрожь. – Хватит пялиться по сторонам.
С трудом подавив желание метнуть в Пита туфлю или хотя бы убийственный взгляд, я покорно села на заднее сиденье автомобиля. За пределами комнаты я даже не должна смотреть ему в глаза, нужно держать образ. Как же меня это бесит! Я уже хочу стать собой, хочу разодрать глотки этим чванливым уродам, улюлюкающим мне вслед. Ненавижу.
Машина подъехала к серому зданию, из которого доносились ухающие звуки музыки. Серый – не цвет Капитолия, но, видимо, после военной разрухи он стал последним писком моды. Пит выходит из лимузина, громко хлопнув дверью, вслед за ним его охранники выволакивают и меня. Возле входа нас встречает крепкий парень в чёрном костюме, уважительно кивнув Питу и окинув меня оценивающим взглядом. Так неприятно.
В зале меня оглушает музыка, хотя музыкой это назвать очень сложно. Резкие скрежещущие звуки пилят голову пополам. Яркие разноцветные вспышки освещают лица людей, превращая их в химерные кляксы. Неужели здесь проходят те самые встречи особенных мальчиков?
Пит уверенно идёт через зал, где царит весь этот хаос с разноцветными людьми, ритмично подёргивающимися, словно во время спазмов столбняка. Мы пересекаем танцплощадку и поднимаемся по лестнице, перед невзрачной дверью Пит даёт знак охранникам оставаться на месте. Мы заходим и оказываемся совершенно в ином месте. Ухающие ритмы здесь почти не слышны, звучит музыка поспокойнее. От обилия красного цвета начинает рябить в глазах. Приглушённый свет абажуров освещает богато убранную комнату, где расположилось несколько больших диванов, обитых красным бархатом. Между диванами, плавно покачивая бёдрами, тихо скользят официантки, одетые очень скудно. Думаю, это тоже безгласые, вряд ли бы сюда допустили тех, кто может разболтать услышанное.
На большом полукруглом диване, огибающем маленький столик, сидят четверо парней. Вот я и поняла, шутил Пит насчёт ошейника или нет. Возле ног двоих, прямо на полу, сидят девушки. Их вид не назовёшь цветущим, и, думаю, этот эффект достигся не с помощью макияжа, как в моём случае.
– Пит Мелларк! – один из парней встал нам навстречу, приветливо раскинув руки. Только искренности в этом жесте было не больше, чем у меня радости от данного мероприятия.
– Привет, Брэд, – сдержанно поприветствовал парня Пит. – Парни, я снова опоздал, прошу прощения.
С этими словами мой «хозяин» плюхнулся на диван, попутно прихватив со столика бокал с алкоголем.
– А это у нас кто? Новенькая? – криво ухмыльнувшись, Брэд скользнул оценивающим взглядом по мне.
– Стоп. Это та, о ком я думаю? – плотный парень с синими волосами, что сидел на диване, наклонился вперёд. – Это обещанный подарок Президента?
– Сойка-пересмешница, – констатировал Брэд, всё ещё находясь возле меня. – А она ничего.
Блеск в глазах парня явно выдал в нём зависть к более удачливому приятелю, к которому благоволит Президент.
– Можно потрогать? – палец с накрашенным ногтем коснулся моей нижней губы, затем груди.
Я почувствовала, как тошнотворная волна отвращения поднимается к горлу. Играть будет не так уж и легко. Пит же, напротив, был слишком спокоен.
– Не лапай, – со скучающим видом произнёс он, отпивая жидкость из бокала. – Ты же знаешь, что с тобой я не делюсь. После тебя, как после помойки.
– Пошёл ты, Мелларк, – Брэд тоже сел на диван, метнув на меня полный угрозы взгляд. – Или ты ещё любишь эту шлюшку? Опять решил ей заделать наследника?
– Не тупи, Брэд, – вмешался один из парней. – Пит бы её давно прикончил, если бы не позёрство Президента. К тому же тебе тоже достался лакомый кусочек.
Я и Пит одновременно посмотрели на девушку, что сидела на полу, прислонившись к дивану. Кажется, она была без сознания. Волосы скрывали лицо, но кровоподтёк на шее был виден. И это не косметика. На шее девушки был какой-то серебристый ошейник, напоминающий браслеты, через который Пит пытал меня током в камере боли. Скорее всего, этот прибор тоже предназначен для чего-то подобного.
