Текст книги "Город больше не молчит (СИ)"

Автор книги: Грейзе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

– Поверь, Фэш первый поблагодарит тебя. Ему только лучше, если ты будешь далеко… в надёжных руках.

– То есть в твоих?

– Не лови на слове…

За окном стояла драгширская ночь, ласковая и тёплая, словно материнская колыбельная. Оказаться бы как можно дальше отсюда. Пускай и с Рэтом Драгоцием… а почему бы и не с Рэтом Драгоцием.

Особенно, если брат сейчас рядом с Василисой Огневой.

Комментарий к Глава 32. Захарра

Глава 33 – Норт

Хороших праздников)

Бета: Отбечено) Всех с Новым годом!

========== Глава 33. Норт ==========

Странно, но сейчас он чувствовал себя Огневым больше, чем когда-либо. Отца не стало, и Норт смирился с утратой куда быстрее сестёр. Он понял это по долгому взгляду Василисы, прикованному к пустому креслу, по скомканному прощанию Дейлы… возможно, именно этого и хотел бы отец. Ты говорил, мужчины не плачут, не жди, что я отступлюсь от этого завета даже ради тебя, думал Огнев, разглядывая неприметное надгробие.

А ещё Норт впервые распробовал ненависть. Оказывается, всё то, что он раньше принимал за неё: лишь иссушенный ручеёк на фоне бурлящей воды. Инга исчезла следующим днём, как не стало отца. Инга звала его увести всю семью из города. Инга напросилась на прощальный ужин… Инга.

Придёт время, он найдет её и сделает то, что сделал бы отец.

В ЗолМехе уже который день придушенная тишина. Все будто спрашивали друг у друга, а что дальше? И, не найдя ответа, расходились, стыдливо отводили взгляд, будто кто-то мог прочитать в нём: ничего. Змиулан напирал лавиной: всё напористее, всё неотвратимее. Астрагор требовал передать акции компании, опираясь на едва ли существенные основания. При отце такие разговоры бы не велись. Даже в шутку.

– Он вспомнил дело четырёхлетней давности… когда Фэша назначили временным управляющим.

Василиса оторвала взгляд от экрана и скривилась. Наконец, на её лице показались эмоции, а не эта восковая маска.

– А что ему ещё написать? Я хочу вашу компанию и заберу её просто поэтому? Конечно, ему нужны хоть какие-то доводы! Даже такие…

– Отец бы его раскатал только за упоминание такого, – Василиса поморщилась. – А мы лишь можем, что просить отозвать «провокационное заявление». И всё из-за этих трусов… представляешь, мое предложение по приостановке всех связей со Змиуланом заблокировали. Да как… они обязаны отцу всем. А теперь им удобнее забыть об этом и бормотать в ответ… у-у-у, всех бы вышвырнула.

Василиса резко встала, бешено сверкнув глазами. Говорить, что вообще-то Норт присутствовал на прошлом совете учредителей, и они вместе продавливали ответные меры против Змиулана, было бесполезно. Сестре хотелось выпустить пар.

– Только представляю, как они уже хоронят нас и готовятся лизать ботинки Астрагора. Уверена, многие бы предпочли его старческую морду. Они не верят в нас, Норт, – Василиса остановилась, наклонив голову, – а раз в тебе сомневаются даже подчинённые, то…

– Всё пойдёт прахом, если засомневаешься ты сам. Отец как-то говорил, что в руководителе может сомневаться каждый, даже последний лодырь, но если он засомневается в себе, то это конец. И ему, и этому лодырю… всем, кто идёт следом.

– Думаешь, он никогда не сомневался?

Норт вспомнил, как отец стоял вон там, где сейчас стоит Василиса, как он молча смотрел в окно, погружённый в себя, а потом усмехался и принимал решение. Единственное верное.

– Он не имел права сомневаться. У него была семья.

Василиса усмехнулась, и Норту показалось, что это отец смотрит через синие радужки сестры. Уж слишком серьёзным был взгляд.

– Если бы не ты, я бы пропала. Честно.

– Брось, я делаю слишком мало.

– Нет. Это я совсем расклеилась…

А ведь Василиса не знает об Инге. Или знает, но предпочитает молчать. Нет, не сейчас… будет думать об этом чуть дольше, как горло схватит вина… а там одна дорога. Позже, об Инге позже.

Он не заметил, как сестра оказалась рядом и руки сами потянулись к ней. А ведь вся их жизнь была бессмысленной гонкой, где то он, то она вырывались на полшага, чтобы на следующем круге глотнуть пыли. Теперь же финиш исчез, растворился в свалившейся реальности. Вот она, их награда.

– Сегодня я поговорю с Резниковой.

– Я поеду с тобой.

– Нет, – Норт помотал головой, – я же не залезаю под кровать во время ваших встреч с Драгоцием…

– Какой же ты бываешь гадский, – Василиса нахмурилась. – Будь с ней осторожен… она мне не нравится.

– Интересно почему?

Сестра дёрнула ртом и отвернулась. Норт усмехнулся, но вместо былого предвкушения в животе свернулось острое жало. Скорее бы всё кончилось…

Маришка согласилась увидеться с ним в «Огнеящере». В последнее время Норта воротило от этого места, этих лиц и нескончаемого, заползающего в уши шума. Казалось, каждая ступень напоминала, каким ничтожным он был. Помнишь, помнишь, как тут издевались над твоей сестрой, а ты сидел, разинув рот, и кивал? Помнишь? Ну и живи с этим. Интересно, Резникова решила так в очередной раз утереть им пол? И придёт ли она? Или снова…

– Заждался?

Норт оторвался от мелькающих в вихре света теней. Всё-таки пришла. Одна. Внутри поднялась обжигающая волна и прибоем захлестнула все разумные чувства. Маришка Резникова восхищала его. И даже предай она тысячу раз, он всё простит. Простит – поймай один благосклонный взгляд из-под длинных ресниц.

– Ты сегодня без поводыря?

– Прости за тот раз… я не знала, – она отвернулась, словно и вправду сожалела, – прими соболезнования.

Норт кивнул, не зная, как быть. Маришка села напротив так близко, что их руки едва не соприкоснулись. Она как всегда обжигала красотой. Но что-то изменилось… Норту казалось, что вся её красота – лишь приклеенный фасад к потрескавшейся стене. И вот-вот облетит ветхой штукатуркой.

За столом повисла выжидающая тишина. Маришка смотрела на Огнева, а тот – на неё. О чём каждый думал, оставалось загадкой.

– Он обижает тебя? – вопрос сам вырвался, хотя Норт пытался затолкать его поглубже.

– Не делай из меня жертву, прошу.

– Маришка…

– Нет. Не обижает, и не смей так смотреть на меня. Слышишь? Не смей. Я совсем не нуждаюсь в твоей жалости, – всё больше распылялась Резникова, – и даже больше… меня вполне всё устраивает.

– Ладно… хорошо.

Она посмотрела так, словно Норт подвел её к петле. Словно ждала от него больше. Она всегда ждала от него больше, чем получала.

– Чего ты хотел? Говори, мое время не безгранично.

– Отомстить за отца.

Маришка замерла, но тут же собралась.

– Что же, удачи.

– И мне нужна твоя помощь, – надо сказать ещё что-то, что-то важное. – Очень…

– Ты опоздал. Были времена, когда я и вправду могла встать на вашу сторону, но они миновали. Рок Драгоций пообещал оставить меня в покое, а он всегда держит слово. Так с чего бы мне помогать?

Норту показалось, что его вытолкнули на мороз, не дав одеться. Всё будто повторялось… будто Резникова вновь уходила от него. Только теперь – безвозвратно.

– С того, что сейчас ты не свободна. И никогда не будешь, пока он рядом. Он будет давить, перекраивать под себя и так, пока от тебя не останется лишь блестящая оболочка, – Норт не понял, когда начал говорить о себе. – Пока был жив отец, я словно бы не существовал… но теперь всё поменялось.

– Ты не твой отец, – голос Маришки бил больнее хлыста. – И я не верю, что ты можешь помочь мне. Ты даже себе помочь не в состоянии.

Взгляд Норта зацепился за шарф на шее Резниковой. Почти невесомый голубой газ, прикрывающий кожу. Раньше она никогда их не носила.

– У нас есть план… у Василисы и Фэша.

– Прекрасно, – её губы изогнулись в оскале, – последний раз, когда я связывалась с этими двумя, закончился не очень хорошо. Меня трясёт от них.

Шарф всё мелькал перед глазами, словно маня к себе.

Кажется, разговор зашёл в тупик. Сейчас она встанет и уйдёт.

Маришка будто прочла его мысли и затеребила ремешок сумки. Норт шагнул в пустоту.

– Покажи шею.

– Что?

– Сними шарф.

Голубые глаза подёрнулись дымкой. У Норта свело челюсть, и будь рядом Драгоций, он бы вновь дал ему в рожу. А потом ещё и ещё… Шарф казался удавкой.

– Я не буду, – выдохнула Маришка, – а теперь мне пора.

– Нет, – Огнев перехватил её руку. – Ты не вернёшься… не в этот раз.

Показалось, или её взгляд смягчился?

– Я, правда, сочувствую твоей потере. И мне хотелось бы что-то сделать… но, – Маришка замолчала, вскинув голову, посмотрела на Норта, задержавшись на плотно сомкнутых губах. Чего она ждала?

Огневу показалось, что сами стены сомкнулись вокруг них, и каждый взгляд, каждый вдох в округе резал сталью. Под нежно-голубой тканью просвечивали уродливые сливовые отметины. Они напоминали личинки на белом шелке… Норта затрясло.

– Тебе было больно… больно с ним.

– Не так, чтобы лить слёзы в душе.

– Мари, – имя обожгло губы, – останься. Я… я придумаю, как быть. Обещаю.

Тень пробежала по её лицу, чтобы тут же раствориться в насмешливой улыбке. Такая красивая… если бы Норт мог касаться её кожи, то разгладил бы каждую морщинку, каждую трещинку.

– Я любил тебя. Всю жизнь. С кем бы ты ни была, где бы… но я никогда не делал ничего, чтобы доказать это. Чего ты хочешь? Мари… всё, что угодно. Прошу.

Маришка всё рассматривала Огнева. Но в этом взгляде не отразилось и десятой доли его чувств, казалось, он застыл и только в глубине радужки вертелись шестерёнки. Каждая из которых вела расчёт, жестокий и практичный расчёт. Вот только Норт Огнев не видел ничего, кроме голубого шарфика на нежных плечах.

– Всё, что угодно?

– Всё.

– Кто займёт место твоего отца?

Норт моргнул, выцеживая из вопроса смысл.

– Не… это так важно?

Маришка прикрыла глаза, став в этот миг очень похожей на другую женщину. Почти забытую и истлевшую.

– Если ты, правда, любишь меня, то пообещай. Пообещай, что станешь для меня лучшим. И тогда я помогу вам, Норт. Тебе, твоей сестрёнке и Драгоцию.

Он будто бы стоял на берегу океана, пока наступающая волна захлестнула его. Все мысли вышибло из головы, и только тупая радость жгла ребра. Мари. Маришка Резникова только что стала его. Пускай на словах, пускай никто об этом не знает, но она согласилась.

– Обещаю. Мари, я сделаю всё. Для тебя – всё.

Тоска в её взгляде озарилась лучистым светом нежности. Наверное, в этот миг Маришка даже жалела его, жалела и уже ненавидела, хотя их жизни ещё не сплелись.

Норт Огнев сжал её запястья, припав к ним губами, на большее не решился. А Маришка вспомнила другие касания, жёсткие, властные и выбивающие мурашки. Жаль, Норт не подозревал, что опять всё делает не так.

– Чего ты хочешь?

– Пока не время говорить о таком… позже. Когда с Драгоциями будет покончено, – Резникова мягко освободила руки, – но если вы подведёте меня, если ничего не выйдет, то я найду способ расквитаться. Будь уверен.

– Всё получится. Обещаю.

– Хватит. Ты уже наобещал мне на год вперёд. Теперь расскажи, каков ваш чудесный план.

Норт коснулся её руки, и вновь счастье безмерным потоком вытеснило все прочие ощущения. Маришка была рядом.

А всё, что ждёт впереди, будет только лучше. Осталось только дожить.

Комментарий к Глава 33. Норт

Глава 34 – Маришка

Бета: Отбечено) И чуйка почти орёт мне в ухо, что бедный Норт опять попал в ловушку…

========== Глава 34. Маришка ==========

Когда из оркестровой ямы грянула музыка, Маришка укуталась в шаль. Свет уже погас, но кроваво-бордовый занавес всё ещё не разошёлся, и тихие разговоры продолжали шелестеть по кулуарам. Сегодня была премьера «Раскола». Опера, ради которой в Астроград приезжали из дальних провинций. Маришка сидела в ложе и считала минуты до конца.

Кресло, обитое бархатом, врезалось в спину, словно деревянная скамья, а ноги нещадно болели в туфлях. Но больше всего девушку беспокоило не это… рука на её коленке сжалась, когда дирижёр взял особенно высокий аккорд, и ткань платья прилипла к ноге. Маришка плохо понимала, что происходит на сцене и кто все эти люди… к губам приросла мягкая улыбка.

– Ты так увлечённо следишь за действием, – шёпот обжёг ухо, ледяной дрожью уйдя в сердце.

– Не зря же ты выложил за билеты такую сумму, – попробовала отшутиться она.

– Поверь, это меньшее, что я мог бы устроить, – на секунду ей показалось, что Драгоций обо всём догадался. – Ты знаешь, что роль черноключницы исполняет Зарри Столетт? Моя кузина.

Отпустило. Маришка мотнула головой, до немоты сжимая подлокотник. На сцене показалась очень красивая девушка в белом платье, голос у неё был звучный и раскатистый, заполняющий собой весь зал.

– А вот и она, – Рок на секунду убрал руку, сдержанно поаплодировав Столетт, – интересно, кто-то из Огневых присутствует здесь?

– Думаю, в их обстоятельствах это маловероятно.

– М-м-м, – Драгоций поморщился, – напротив, им стоит насладиться последними беспечными днями.

Маришка скосила взгляд, но лицо Рока отражало лишь холодную заинтересованность. Будто бы ему правда интересно, как Зарри Столетт выдавливает звуки из груди.

– Согласна. Поэтому давай порадуемся, что, в отличие от Огневых, у нас есть подобная возможность, и не будем пренебрегать ею.

Рок замолк, но его тяжесть всё равно преследовала девушку. Лишь бы ставка оказалась верна… мара, расскажи ей месяц назад, что Маришка и вправду доверится Норту, она бы не поверила. Этому ноющему, стелящемуся под каждый сапог мальчишке… которому не посчастливилось влюбиться в неё и сгореть в этой бессмысленной надежде. А ведь он сам ещё не понимает, насколько пустая жизнь их ждёт.

Если всё устроится, в который раз повторила Резникова. Если Огнева и Фэш не подведут их… Если Рок сдержит слово, и старая карга поддержит план. От количества «если» звенело в ушах. А может это от сопрано Зарри.

Маришка постаралась вникнуть в происходящее, только бы голову перестали теснить мысли. Опера ставилась по мотивам старой, поросшей мхом легенде, в которой двенадцать смелых юношей и девушек прошли череду испытаний, чтобы в конце пасть под властью жребия. Кажется, платой за их выбор оказалась… тут Маришка потянулась к буклету, чтобы освежить память.

– Эта шаль удивительно идёт тебе, – между тем продолжил Рок.

Его пальцы невесомо коснулись серебристой кисточки, покручивая её. Если он так насмехался над Маришкой, то мог бы придумать, что получше. Резникова никогда не была дурой, но здесь просчиталась. Просчиталась, когда решила, будто сладив с одним Драгоцием (и упустив его), разберётся и со следующим. Не получилось. И теперь каждым взглядом, каждой улыбкой ей напоминали, какой ценой стоило это заблуждение.

– Ты слишком молчалива… тебя что-то гнетёт?

Маришка стиснула рот, чтобы не сорваться.

– Голова болит. Ничего серьёзного.

– Можем уйти.

– Нет, – приглушённо выдохнула Резникова, – досидим до конца.

Зарри сжала в руках пылающий красный фонарь, похожий на пригоршню углей. По сцене разбежались отсветы, и весь зал потонул в брусничном тумане. Цветок, догадалась Резникова, чаша того самого цветка, что расцветает раз в тысячу лет.

– Знаешь, что будет дальше? Какая плата её ждёт?

– Смерть?

– Нет… она отдаст цветку лучшие годы, и тот, испив её молодость, прорастёт в иссохшей земле, а девушка обернётся старухой. Говорят, всё в этом мире чего-то да стоит, а Алый Цветок – мерило этой цены.

Маришка вскинулась. Одна мысль отчаянно забилась в голове перепуганной пташкой, но её писк никак не мог прорваться дальше.

– Иногда цена бывает непомерной.

– Бывает. Но её всё равно придётся отдать, – кажется, Рок думал о чём-то определённом.

Свет запрыгал в жуткой агонии, словно стеклянные столбы громили в крошку; всё перемешалось, и зал перестал дышать. Стал слышен нарастающий гул, способный либо усилиться, либо оборваться в любой миг. Зарри всё ещё держала кровавую чашу. Её лицо, казалось, застыло в одном сладком миге триумфа.

Пожар схлынул также резко, как и начался. С потолка на сцену посыпалась мелкая крошка. Сначала Маришка приняла её за снег, но потом…

– Пепел.

– Да, все её желания посыпались пеплом ей же на голову.

Маришка зажмурилась, но даже сквозь веки мерещился Норт Огнев, припавший к руке. И Рок Драгоций. Почему-то ей мерещился Рок Драгоций, безмолвно застывший рядом. Его взгляд пробирал до костей и давил-давил прямо в землю. Ты переоценила себя, говорил он, и теперь платишь за каждый свой отказ, за каждое слово против, за всё то, что не хотела отдавать сама.

Драгоций никогда не сказал бы это вслух, но Резникова знала, кожей чувствовала, что именно так он думает, запуская руку ей в волосы; так думает, дыша в дрожащую на шее жилку; так думает сейчас, слушая угасающий голос Столетт и сжимая колено. Думает и улыбается.

– Рок, – его имя царапнуло язык, – ты помнишь, что обещал мне когда-то?

Драгоций незримо напрягся, хоть и не подал виду.

– Если ты о своем отбытии из Астрограда, то вопрос уже решенный. Можешь перестать напоминать ежедневно.

– Нет. Не о том.

Его взгляд резанул сталью. Словно пытался сковырнуть её мысли, обнажив суть.

– Ты обещал отвезти меня в назначенное место, если я сдержу слово…

– А ты не сдержала.

– Я же с тобой.

А у Фэша взгляд был мягче, в который раз сравнила Маришка, и даже когда он сердился, и то был мягче. Он не умел по-настоящему сердиться на неё.

– Не вижу смысла в твоей просьбе.

– Хронимара Столетт, – Маришка вжалась в спинку кресла, понимая – после этих слов может грянуть буря. Рок никогда не говорил о матери, словно та вовсе стёрлась из его жизни.

Буря не грянула, но Драгоций ушёл в себя. В этом они с Фэшем похожи – не принимать прошлое до конца. Будто из-за этого то исчезнет и оставит лишь пару мазков в памяти.

– Она хочет встретиться с тобой.

– А ты тут причём?

– Ты сам положил меня к себе в постель, – Маришка сузила глаза, чувствуя подступающую волну глухой злости. – А это накладывает некоторые обязательства.

– Которые не очень тебя радуют, не так ли?

Наконец, они напрямую заговорили о том, что творится между ними. В душе воскресли все старые обиды, словно угли, потревоженные кочергой. И искры от них поднимались всё выше и выше, пока с шипением не таяли на языке.

– Я могу сказать многое, о чём потом пожалею.

Року хватило такта отвести взгляд.

– Она тебе угрожала?

– Нет. Но была весьма настойчива.

– Подождём окончания. Я должен всё обдумать.

Маришка кивнула, и остаток оперы они просидели, словно незнакомые. В спину будто вонзились сотни наточенных игл, и каждая медленно входила всё глубже. Полуправда – это меч с обоюдным лезвием, и каждым словом ты ранишь не только собеседника, но и себя.

Маришка опустила взгляд на руки, словно ожидала увидеть лужи крови, вытекшей изо всех невидимых ран.

Зарри Столетт поднялась с колен, окружённая пеплом. Она медленно отняла руки от лица, будто скульптор, открывающий взору толпы новый шедевр. И зал жадно откликнулся. На лице девушки древесной корой застыла старческая маска.

За одну сцену она постарела на полжизни.

Маришке на миг почудилось, будто это её лицо печально смотрит из облака софитов.

– Где она хочет встретиться?

– У Золотого Моста.

– Когда?

– Завтра. После полуночи.

Теперь главное – не опускать взгляд, не кусать губы… Кончики пальцев онемели, будто их погрузили в ледяную воду, но Маришка не смела даже сжать руку. Всё нутро застыло в ожидании. Либо он согласится, либо…

Девушка незримо коснулась плеча Драгоция, как делала в прошлом. Оно было твёрдым и будто сведённым в один жгут.

– Почему ты сказала лишь сейчас?

– Не хотела портить вечер, – и давать тебе время подумать.

– Отец будет недоволен.

– Ты уже давно не мальчик, чтобы отчитываться перед ним.

Он ничего не ответил, и Маришка уже отвернулась, как тихий голос настиг её.

– Она не вспоминала обо мне больше десяти лет… ей что-то нужно.

На краткий миг в груди шевельнулась жалость, острым копьём проткнув сердце. Маришка сжала эту змею, пока та не издохла в ладони.

– Если ты не согласишься, то так и не узнаешь.

– А если она захочет навредить отцу?

Холодок пробежал вдоль шеи.

– Ты знаешь больше, чем хочешь показать…

Его рука коснулась завитого локона, посеребрённого луной пылью, пропустила сквозь пальцы и сжала.

– Мне…

– Ты понимаешь, что второго раза тебе не простят?

Маришка прикрыла глаза, борясь с накатившей слабостью. В один миг стало так душно, жарко и невыносимо – словно под ней развели костёр.

– Своим недоверием ты оскорбляешь меня.

– Это предупреждение. Недоверие я выражаю иначе.

– Рок, – девушка перехватила его руку, – не ищи врагов там, где их нет, – и добавила уже куда мягче, – я на твоей стороне. Мне нет дела ни до Столетт, ни до кого ещё…

Он колебался, постарался вырвать запястье. Но в его обороне появилась первая брешь, которую ничего не стоило расковырять, превращая в сияющую дыру.

– Ты веришь мне?

Его губы тронула усмешка, но Маришка уже успела неплохо изучить Драгоция. Он сдался.

– Посмотрим, – протянул Рок, всё же высвобождая руку, – у меня нет причин…

Договорить ему не дал поцелуй. Маришка одним рывком сократила расстояние между ними, оплавляя дыханием последние бастионы защиты. Секунду девушка держала инициативу, чтобы позже уступить её, сдавшись под чужими касаниями.

– Нет причин, говоришь?

– Мари…

Он улыбнулся, и внутри что-то дрогнуло. Пару дней назад ей также улыбался Норт Огнев, но тогда только и хотелось, что потрепать его по щеке. А сейчас… Маришка отвернулась, не давая новым ощущением окрепнуть и сметая их. Не время.

С потолка всё продолжал сыпаться пепел.

Комментарий к Глава 34. Маришка

Глава 35 – Василиса

Бета: Отбечено) Прошу прощения, что так долго не появлялась. Завалы просто огромные (сами, наверное, понимаете). Честно, у меня возникло ощущение в прошлой главе, что Мари не на секунду не подумала о возможной перспективе сотрудничества с Нортом. Но автор удивляет…

========== Глава 35. Василиса ==========

Бархат ночного неба смотрел тысячью пустых глазниц, как вестник скорых холодов. Было что-то завораживающее в этом полотне далеких, крошечных точек. Василиса закуталась в пальто, и рука сама нащупала холодный металл, скрытый за подкладкой. Под ложечкой засосало, и девушка поспешила отвернуться.

Дул бриз, и солёный, вгрызающийся в ноздри воздух кружил голову.

Фэш о чем-то беседовал с Александром в отдалении. Василиса думала подойти, но не решалась. Наверняка, Драгоции обсуждали семейные вопросы, так что греть уши не стоило. Фэш вообще не хотел, чтобы Огнева ехала с ними, и пришлось настаивать на своём.

– Ты уже раз поехал без меня, и что тогда произошло?

– Теперь многое поменялось…

– И именно поэтому мы будем там вместе.

Он согласился, хотя и с неохотой. Наверное, берёг силы для чего-то более важного, чем споры с Василисой.

Но и иная причина, почему ей так важно было поехать. Причина, которую Василиса не раскрыла бы, даже глядя Фэшу в глаза. Рок Драгоций повинен в смерти отца. Может косвенно, может вынужденно, но повинен. И Василису грызло мучительное желание – встретиться с ним. Ей казалось, это поможет переступить невидимую черту, за которой либо выжженная степь, либо… руку свело от холода.

– Не хочешь в машину? – к ней подошёл Фэш, спокойный и собранный. – Ты простудишься на ветру.

Будто сейчас кому-то есть дело до её утреннего насморка. Василиса запахнула пальто.

– Вы уже всё обсудили, или мне ещё постоять в сторонке?

– Не помню, чтобы тебя вообще просили отойти. Мне нечего скрывать, Василис, – и предвосхищая её вопрос, он продолжил, – мы обсуждали, что с Роком стоит встретиться мне, пока Александр подождёт в машине. Они никогда особо не ладили… да и у нас тоже весьма натянутые отношения.

Василиса просунула руку под локоть Драгоция, и тот приобнял её, окутывая теплом. Вот бы стоять так, пока с неба не посыплется мелкий серебристый снег и не укроет их мягкой простынёй, рядом с Фэшем казалось, что ничего плохого уже не случится… а потом мечты разбивались об рифы ошибок, разлуки и прожитых лет. Иногда Василиса жалела, что ей больше не двадцать, и она не та девчонка, только-только покинувшая родной дом.

– Думаешь, он согласится?

– Рок всегда был… фанатично преданным отцу.

– Я заметила.

Фэш крепче сжал её руку, словно чувствуя вину.

– Я не думаю, что он хотел участвовать в убийстве Нортона.

Василиса вздрогнула. На миг перед глазами пронеслась вереница последних дней, и кровь бросилась в лицо.

– Я сужу по делам.

Драгоций хотел что-то добавить, но их отвлёк отсвет от подъезжающей машины. У Василисы тут же вспотела спина, и лёгкие кольнуло. Она через силу вдохнула, пока грудь не защипало. Это был Рок. Рок Драгоций. Губы свело, и внутри осталась пыльная пустота, словно всё выгорело. Фэш напрягся, кивнул Александру. Тот отошёл, явно не собираясь участвовать в разговоре. В воздухе повисла острая, похожая на кинжал у горла тишина. Василиса облизнула губу.

– Держись в стороне, – Фэш прищурился.

– И не подумаю. Это и мой разговор тоже.

Драгоций сверкнул глазами, явно поминая её недобрым словом. Ну и чёрт с ним. Василиса как-нибудь переживёт.

– К тому же, твой братец тоже не один.

Фэш проследил за её взглядом и слабо усмехнулся. Василисе почудилась странная горечь в его лице, и стало ещё паршивее. Неужели он всё переживает за неё?

– Разговор начну я, – Драгоций пошёл к прибывшим.

В кармане лежал последний подарок отца, приятно оттягивая ткань. Она не думала, что когда-нибудь захочет им воспользоваться. Рок остановился в метре от них, и его взгляд прохладно пробежался по Василисе, словно по манекену с приклеенным лицом. В груди свернулся огненный жгут, и захотелось броситься на Драгоция прямо так, впившись руками в тонкую, закрытую воротом рубашки шею и держать, пока в промозглых, серых глазах не посеется тревога.

– Не ждал увидеть здесь Огневу. Какие ещё сюрпризы ждут?

– Я сама не знала, – только сейчас Василиса посмотрела на Резникову, стоящую рядом с Роком.

На секунду их взгляды встретились, и в них отразилась почти одинаковая звериная тоска. Маришка отвернулась первой, прикусив губу. Слишком спокойная, чтобы ей верить.

– Я позвал тебя не за этим, – голос Фэша не дрогнул.

– Верно. Меня. А не половину Астрограда.

Может, он боится её, мелькнула шальная мысль. Не знает, чего ждать… тёмное торжество разлилось в груди, словно после славной кровавой охоты.

– Василиса – доверенное лицо Столетт. Тебе придётся с ней считаться…

– Не заговаривай зубы.

– Я озвучиваю факты. Тебе они могут не нравиться, но, – Фэш примолк и Василиса прочла по губам «нам плевать», – твоя мать хочет сделать предложение.

На секунду лицо Рока потеряло привычное надменное выражение, и тень волнения промелькнула в складке губ.

– Мне всё равно…

– Ты бы не стоял здесь, будь это так.

– Я исполнил данное обещание. Только и всего.

– Значит, твоё желание получить Змиулан тут совсем не причём?

По губам Фэша проскользнула тонкая улыбка, тут же смешавшись с безразличной гримасой. Рок вцепился в лицо кузена взглядом, и чутьём Василиса поняла – цель пробита. Было видно, как сын Астрагора пережёвывает это предложение.

– Я не пойду против воли отца, – глухо произнёс Рок.

– От тебя это и не требуется. Просто исчезни на время, погости у матери. Видит Эфларус, вам есть, что обсудить.

– А ты и Огнева сразу же воспользуйтесь случаем?

Фэш помедлил с ответом.

– Не стану скрывать, что наши мотивы далеки от альтруистических.

– Это зовётся предательством.

– Только если наш план не удастся. А он удастся.

Маришка слишком шумно втянула воздух, и в тугой тишине будто хлыст ударил. Василиса и сама напряглась до предела, готовая вклиниться в накаляющийся разговор.

– Я верен семье. В отличие от тебя, – Рок мотнул головой, – знай, что сегодня ты перешёл черту. Отцу станет известно об этом разговоре и…

– … тебя вновь назовут «хорошим мальчиком» и погладят по головке? – Фэш насмешливо вскинул бровь, – правда, зачем искать большее.

– Посмотрим, как ты будешь шутить завтра, – у Рока потемнело лицо.

Василиса прижала руку к груди, нащупав выпирающий карабин. Сейчас на нее никто не смотрел, и девушка сжала кулак сильнее. Вмешаться… вмешаться или нет.

– Зачем цепляться за человека, который тебя не ценит? – её же голос прозвучал слишком по чужому, – за человека, который давно отжил своё.

Фэш метнул такой взгляд, словно хотел прожечь кожу, а вот Рок остался спокоен. Он словно давно поджидал, когда Огнева подаст голос.

– Твой отец тоже не был святым, но ты шла за ним, – он сказал это с таким пониманием, отчего Огневой сделалось тошно. Словно Драгоций верил, что их семьи что-то роднит. – Он сделал тебе много плохого, но ты стоишь здесь.

– Нортон любил меня. И ценил. Это было куда как важнее, – говорить с ним об отце было неправильно, Василиса чувствовала это, но слова шли сами, – Астрагор же… скажи, разве он умеет любить?

– Это неважно…

– Нет, это единственное, что важно. Мы можем презирать весь мир, но мы должны любить наших детей. Делать мир для них лучше. Нортон не был хорошим человеком… но он был прекрасным мужем и отцом. Теперь его не стало… – по твоей вине, отразилось в глазах Огневой, и, кажется, Рок это прочёл.

На секунду он отвернулся, словно выражая какое-то извращённое подобие сочувствия. У Василисы занемели пальцы – она всё ещё сжимала приклад пистолета через ткань.

– Не жди от меня извинений.

Огневой показалось, что в лицо прыснули кислотой. Она вывернулась наизнанку ним, позволила коснуться той боли, что металась зверем внутри, увидеть израненное нутро… и всё для чего? Для быстрого косого взгляда. Фэш незаметно сжал руку, и его плечо задело её. Наверное, хотел выразить участие. Василиса выдернула кисть. Ей нужно другое… И она это получит.

– Вижу, вы исчерпали все аргументы, не скажу, что вечер был приятным, но…

– Не все, – Василисе показалось, что её не расслышат. Слишком тихо. Но она ошиблась.

– Не все? – Рок приподнял бровь.

– Остался последний.

Все выжидающе замерли, и в этот миг Василиса поймала взгляд Резниковой, направленный на её руку – удивленный, загнанный и понимающий. Странно, но это придало уверенности.

– Отец передаёт прощальный подарок.

Фэш дёрнулся, но замер, наткнувшись на её прямой взгляд. Только посмей остановить. Рывком Василиса вытащила припрятанный пистолет и навела его прямо на Драгоция. Рука тут же задрожала, натянутая до боли в мышцах.

– Ты… ты будешь угрожать мне? – Рок не сразу совладал с собой. Видимо, быть на прицеле у дочери убитого врага ему не нравилось. И, кажется, он правда не знал, чего от неё ждать. – Убери пистолет… убери, пока не натворила глупостей.

– Глупостей? – Василиса чувствовала, как палец скользит по металлу, – интересно каких? Пуля у тебя во лбу – это глупость?

– Фэш… прекрати этот цирк, – Рок бросил на кузена нечитаемый взгляд, – вы заигрались.

– Я же сказал, что тебе придётся с ней считаться.

Василиса не рискнула посмотреть на Драгоция, хотя хотелось. Но увидеть осуждение в его глазах ещё страшнее, чем сжимать обжигающе холодный ствол.