Текст книги "В книжной лавке, у которой нет названия (СИ)"

Автор книги: GrantaireandHisBottle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

========== Занято, занято, вон отсюда! ==========

Столица, любая столица любой страны – уникальное явление. Например, Париж. В нем сочетается огромное количество соединенных между собой парадоксов: католический священник завернул в Старбакс за кофе, потому что он там вкусный; попрошайка читает книжку “50 оттенков серого”, которую он купил на распродаже возле моста Александра III; туристам гордо предлагают лучшие французские круассаны за пятнадцать евро, тогда как сами парижане каждое утро покупают их за два с половиной. Джоконда снисходительно улыбается, рассматривая приезжих китайцев и откровенно скучая по европейским туристам; по улице ходят толпы эмигрантов, в основном, из Турции, постепенно сливаясь с коренными жителями и отчаянно требуя, чтобы и те жили по правилам Аллаха. И перестали, в конце-то концов, есть эти ужасные, хрустящие круассаны, которые так похожи на их Белый Полумесяц на красном фоне. Но это так, отголоски истории и предрассудков. Все любят круассаны.

В Париже неимоверное количество ресторанов и кафе. А еще книжных магазинов. Всевозможные вывески, ассортимент, цены, история, которой хозяева так гордятся, место в рейтинге Мишлен или экстравагантность заведения и количество звезд, которые в нем побывали. Это же Париж, чего от него хотеть? Его любят и ненавидят, в зависимости от времени года и температуры влюбленности, от уровня фантазии, угла креативности и количества денег в кармане. Улицы Парижа можно громко проклинать, но все равно вы будете иметь в виду проститутку, которая оперативно вас ограбила; можно яростно ненавидеть политиков, которые так лояльны к безработице, или винить иммигрантов из южной Европы, но в итоге будет виновата ваша лень. Можно влюбляться и со звоном разбивать свою любовь с купола Les Invalides – Парижу глубоко на вас плевать.

По улочке шел молодой человек в терракотовом кардигане, темных джинсах, светло-голубой рубашке и в галстуке. На носу очки, на плече кожаная сумка. Студент, который знает город довольно хорошо, чтобы не попадать в туристические пробки и вовремя попадать на пары. Парень любил утром пешком идти в Университет, по дороге разбирая мысли, а иногда на ходу читал конспекты, шагая в такт музыке в наушниках.

Случайно оторвавшись от своего планшета, он выхватил из пейзажа вокруг него странное здание – небольшой магазинчик. Присмотревшись, он понял, что это книжная лавка, букинистическая или нет, сложно было сказать. Возле входа стоял большой деревянный ящик, в котором была целая гора книжек. А рядом – стул, на котором вальяжно развалился молодой мужчина лет двадцати трех-двадцати пяти, закинув ноги в дранных джинсах на этот самый ящик. В одной руке у него была книжка в темно-коричневом переплете, а во второй – большая кружка и сигарета.

Студент, поставив музыку на паузу, подошел к магазину, с интересом рассматривая черную дверь и большое окно, за стеклом которого виднелись ряды книжек, расставленных в странном порядке. По цветам и толщине.

– Закрыто, – грубовато буркнул парень на стуле. Он сидел в солнцезащитных очках, а черные кучерявые волосы спадали ему на лоб.

Продавец – а это наверняка он и был – заметил изучающий взгляд на себе и недовольно вздохнул.

– Обеденный перерыв, не видно, что ли? – для доказательства он помахал кружкой с чем-то темно-мутно-бордовым перед лицом студента.

– Обеденный перерыв? – парень поправил очки, улыбаясь продавцу, который с нескрываемым раздражением скривил губы.

– Ну, ланч. Или второй завтрак. Что вы ко мне пристали?

Студент рассмеялся и присел на корточки, чтобы порыться в книжках, выставленных на распродажу. Кучерявый продавец не удосужился даже пододвинуть ноги, продолжая сидеть, читая книгу и пыхтя сигаретой. Когда же его правую ступню слегка отодвинули в бок, он издал какой-то почти мяукающее-шипящий звук.

– Ого, это что, “Собор Парижской Богоматери” в версии покетбука? – с энтузиазмом спросил студент.

– Если вы не умеете читать, то на кой черт роетесь в книжках?

Пропустив едкое замечание угрюмого продавца, шатен продолжил рассматривать всевозможные фолианты. Понять, по какому принципу они попали на распродажу, было трудновато.

– Вольтер – да еще и в таком издании! Я беру, – он полез в карман сумки за кошельком. – Сколько с меня?

В ответ было лишь молчание, и студент удивленно посмотрел на продавца.

– Мсье?

Тот дернулся, будто совсем забыл, что возле него кто-то стоит. Потом поднял свои очки и закрепил их на голове, шмыгнув носом, и отбросил на кучу книг ту, что только что читал.

– Чего вам?

Студент засмотрелся на том сказок Андерсона и хмыкнул. А потом быстро добавил:

– Сколько с меня за Вольтера?

Темноволосый продавец потянулся, громко зевнув, и встал со стула.

– Понятия не имею.

– Вы же продавец.

– И что? Зарплата не такая уж и замечательная, но зато работа тяжелая. За всем не углядишь, особенно за ценой. Вчера мне было скучно, и мы поменяли все цены в магазине на два евроцента. К тому же, я читал Вольтера – он зануда, подлизывавшийся ко всем монархам своего времени.

Парень поискал в карманах что-то (похоже, ключи), и пошел к двери. Парень, окинув заинтересованным взглядом его фигуру, подумал, сколько же слоев одежды на этом ворчливом хозяине книжной лавки. На улице, конечно, был конец сентября, но теплые деньки, как этот, ещё попадались. Он успел заметить черный пиджак, под которым была рубашка, расстегнутая на несколько пуговиц, а под ней – футболка с ярким принтом. А под футболкой майка, наверняка, подумал студент. Только шарфа по самый нос не хватало, да перчаток.

– Так сколько стоят “Письма”, скажите, пожалуйста, а то я спешу на лекцию… – немного рассеяно попросил он, входя следом в магазин. – Ого, – непроизвольно вырвалось у него.

Непонятно, «огокнул» ли он из-за хаоса в магазине или в небольшой комнате, а не в магазине, в которую весь этот хаос поместился, или же из-за того, что разные книжки вдоль стен, окна, пола и всех вертикальных и горизонтальных поверхностях создавали странную гармонию. А может, из-за огромной коллекции виниловых пластинок, расставленных в трех необъятно больших коробках недалеко от стола, за который уселся продавец. Еще там была груда комиксов, как ни странно, разложенная по годам и по категориям супер-героев. Да и вообще, порядок в книжном магазинчике был, просто не в традиционном смысле этого слова.

– А у вас есть “Pink Floyd”? Мой лучший друг большой фанат…

Продавец только вздохнул, крутя в руках кисточку для рисования, а потом повернул голову к посетителю.

– Хотите своему хипстерскому другу купить пластинку? Наверняка, у него проигрывателя нет, и качественный винил будет просто пылиться на столе, играя роль показателя уровня его понтов. Да, есть, – он ткнул пальцем на один из ящиков, и студент заметил фрагмент татуировки на запястье. – Вторая коробка, ближе к правому боку, альбом “The Dark Side of the Moon”, который входит в список лучших альбомов в истории музыки по версии “Rolling Stone”.

Парень усмехнулся, когда продавец сказал о том, что проигрывателя нет; но Курфейрак, его друг, просто обожает обложки пластинок. Старые пластинки пахли чем-то неуловимым, как и книги с пожелтевшими страницами на пыльных полках. Только у старых страниц была очень приятная на ощупь структура: их хотелось понюхать, коснуться носом истории.

Вдруг откуда-то сверху, со второго этажа, по лестнице, которая примыкала к торговому залу, донесся громкий топот и перепуганный вопль.

– Гранте-е-ер!

Продавец буквально подскочил и повернулся на крутящемся стуле к источнику крика. Этим источником оказался рыжеволосый худощавый парень, моложе самого Грантера года на три, одетый в огромную, настолько растянутую футболку, что не было видно, в шортахон или в одном нижнем белье. Цветастые тапочки и маленький горшок с кактусом в руках дополняли образ. Судя по виду, этот парень только проснулся, потому что волосы были растрепанны даже больше, чем у Грантера, который сидел на ветру у входа.

– Грантер! Фейи, его петарды, они таки взорвались… И проект… – он выпалил новости с испугом в широко раскрытых зеленых глазах, запрыгивая в зал. – Его работа на воскресенье…

Грантер ошарашено замер на стуле. Студент за его спиной невольно поежился, чувствуя себя лишним.

– Я же предупреждал его, – медленно произнес продавец, отстраненно приглаживая свои кучеряшки на затылке. – Идиот несчастный… Где он? – резко спросил Грантер.

– Едет к нам, – ответил парень, а потом вдруг заметил парня возле коробок с пластинками и приветливо помахал ему рукой. – Добро пожаловать к нам в книжную лавку. У нее, правда, названия нет. Но я могу кофе вам приготовить, – после этих слов «друг хипстера» задумался, как логически между собой связано предложение приготовить кофе с отсутствием названия у магазина.

Грантер, который в очередной раз забыл про своего покупателя, спохватился, вскочил на ноги и подошел к нему.

– Мы закрыты, вон отсюда, берите свою пластинку и выметайтесь! – он схватил его за плечи и начал тянуть к выходу.

– Стойте, я хочу заплатить за Вольтера! – пока его пихали вперед, он пытался достать деньги.

– Пятнадцать евро, – Грантер потянул ручку входной двери.

– Пятнадцать? – искренне удивился парень. – Это издание девятнадцатого…

– Да, вы правы. Десять. Только валите уже отсюда. Держите комикс, вашему хипстеру передадите, пусть порадуется, – еще пару отчаянных попыток заплатить нормальную цену за книгу, и дверь с грохотом захлопнулась.

Шатен озадаченно посмотрел на раритетный комикс с Железным Человеком, пластинку и книгу в руках. А потом подумал, что Курфейраку тут обязательно надо побывать. И Анжольрасу тоже.

Споткнувшись о полное собрание Диккенса у входа и громко матернувшись, Грантер побрел обратно к столу, попутно доставая очередную сигарету. Фейи, этот рыжий… Он задумался, почему его окружают рыжие недоразумения. Жеан Прувер в этот момент поставил свой кактус на стол и убрал прядь волос с лица.

– С тебя пятьдесят евроцентов за ругательство, – он кивнул на трехлитровую банку на тумбочке возле фолианта “Лолиты”. В банке было уже достаточно монет и даже бумажных купюр, потому что Грантер плохо себя контролировал и бурчал часто и на всех без разбору.

Скорчив гримасу, он молча кинул монетки, зажав губами сигарету.

– Фейи поживет у нас пару дней.

Прувер кивнул, а потом его передернуло от холода и он обнял себя за плечи.

– Правда, спать ему придется на диване в зале, – Грантер чиркнул спичкой несколько раз и погрузился в сизый дым. – Места другого у нас нет.

– Есть спальные мешки. И раскладушка, – Жеан, стуча зубами, подошел к другу, и тот обнял его, проводя ладонью вдоль хребта.

– Раскладушка – собственность Эпонины, так что не распоряжайся. И оденься, ради бога, заболеешь, а лечить тебя придется мне. Снова.

Жеан рассмеялся и кивнул, уткнувшись носом в шею Грантера:

– Ты дочитал сказки?

– Засранец. Знал, что я расстроюсь?

– А разве ты не знал, как заканчивается «Русалочка»?

Дверь распахнулась, и вместе с прохладным осенним воздухом ворвался запах гари и Фейи с сажей на носу.

– Они все-таки рванули!

========== Потому что мы дома ==========

Грантер удивленно уставился на только что появившегося в дверях Фейи и даже не заметил, как солнцезащитные очки сползли с макушки ему на глаза. Фейи – это человек, который постоянно менял работу, постоянно учил что-то новое и постоянно оказывался под крышей дома Прувера и Грантера. Он не жаловался, вкусно готовил и был старше самих хозяев. Эпонина называла его «Папочкой», всегда с большой буквы. Просто жизнь потрепала этого светло-рыжего человека, но он лишь посмеялся в ответ. Когда появлялось время, он усердно помогал Пруверу с благотворительностью: Жеан устраивал литературные вечера, читая поэтов, чьи фолианты он находил в углах их лавки. Правда, он жульничал, вперемешку с Китсом и Байроном рассказывал свои легкие стихи. Люди радостно слушали, попивая душистый чай, споря о романтизме и классицизме, пока Грантер сидел в глубине комнаты, всегда узнавая, где творчество его друга, а где – поэтов с помятых книжек в мягких переплетах. Он не очень любил, когда в небольшой комнате набивалось много людей, но они всегда покупали что-нибудь и оставляли пожертвования, которые Жеан отдавал в центр помощи бедным.

– Мы тоже бедные, – грустно вздыхал Грантер время от времени. – Когда-нибудь полиция пронюхает, что это, – он неопределенно махнул рукой на завалы книг и старых журналов возле ярких обложек очередной части «Голодных игр», – не просто бардак в нашей квартире, а нелегальный магазин, за который мы не платим налоги.

– Ничего. Возьмем деньги из банки за твои ругательства, – беззаботно отвечал Прувер, поливая фиалки в керамических чашках.

Фейи снял с плеч рюкзак и с облегчением вздохнул, разминая затекшие мышцы.

– Ненавижу это признавать, но ты был прав.

Грантер шутливо поклонился, пока Прувер сочувственно улыбнулся Фейи и, забрав рюкзак с пола, потащил его в спальню.

– Будешь обедать? – спросил продавец книжек, когда оба мужчины пошли ко входу в коридор, который вел к небольшой спальне и кухоньке.

– Буду. Завтракать – всего-то одиннадцать утра, – пожал плечами Фейи, на что Грантер только закатил глаза. – Ты опять кухню переделал под свою мастерскую?

Кухня действительно подлежала неоднократным переделкам, превращаясь в заляпанную краской студию-мастерскую. Жеан расставлял жестяные банки из-под консервов, предварительно вымыв их, на столах и подоконнике, смешивая кисточки Грантера с живыми цветами. А еще везде были книги, которые они читали.

Художник хватался за несколько произведений сразу, часто расхаживая по дому с томами в руках, читая то в ванной, то на кухне, но чаще всего в их гостиной, где был, собственно, сам магазин, усевшись за стол и закинув на него же ноги. Он читал, всецело погружаясь в буквенное действие, не обращая внимание на посетителей, а потом, будто вобрав в себя квинтэссенцию страниц, он безразлично откидывал книгу в сторону или выставлял на распродажу, говоря: «Книжка скучная, зато заканчивается быстро», – никогда не признавая, что ему понравилось.

– Не помню. Наверное, – ответил он, когда они добрались светлой кухни с большим окном и полупрозрачными занавесками.

Фейи сел на стул и устало вздохнул, наблюдая за тем, как Грантер с задумчивым видом пытался что-то найти в холодильнике. Он достал большую тарелку с чем-то похожим на оладьи и аккуратно принюхался.

– Жеан? – крикнул он, продолжая инспекцию кулинарного шедевра. – А это те оладьи, в которых я перепутал сахар с солью?

Ответа они не успели дождаться, потому что в соседней комнате что-то громко упало с мелодичным дзьньканьем. Фейи предположил мысленно, и оказался прав, что это была…

– Это что, Полли упала?! – резко дернул головой Грантер.

Прувер издал жалобный писк, а потом тихо ответил:

– Я не хотел.

– Не хотел, чтобы гитара упала?

– Нет, не хотел, чтобы ты узнал, что она упала…

Фейи расхохотался, зная, как художник относится к своей гитаре «Полли», и то, как Жеан говорит, что Грантер изменяет ему с «Полли Маккартни».

Грантер лишь показал язык в сторону спальни и поставил тарелку с оладьями куда подальше. Вместо них голодному художнику в руки попались яйца, колбаса (не менее подозрительная, чем круглые жареные пародии на оладьи) и помидоры.

– Что ты сказал заказчику тех деревянных фигурок? – спросил Эр, ставя сковородку на печку.

Рыжеватый поляк невесело улыбнулся:

– Я отдал ему две, за них он заплатил. А вот за другие три… Попрошу его, чтобы продлил срок сдачи. Мне больше жалко фейерверк, который сгорел. Я его готовил на день рождения племянницы моего знакомого, – совсем грустно добавил он.

Грантер, разбивая яйца для омлета и перекрикивая шипение масла, ответил:

– До воскресенья время есть, купим ей новый фейерверк.

В кухню зашел Жеан, переодевшись из своей пижамы в узкие джинсы и темно-бордовый свитер с белыми полосками. Художник, не поворачиваясь, прокомментировал своего друга:

– Ты сейчас же пойдешь и снимешь эти джинсы, потому что прекрасно знаешь, как я на них реагирую.

Прувер беззвучно захихикал, пока Фейи лишь удивленно поднял брови.

– Они беспардонно обтягивают его задницу, – объяснил Эр и тут же с криком «Бази-и-инга!» выплеснул омлет на сковородку.

Жеан, налив воды в электрочайник, сел рядом с Фейи, положив голову ему на плечо.

– Давайте вечером устроим посиделки у нас в гостиной? Там книжками пахнет приятно. И потанцуем под наши пластинки.

Снизу кто-то со всей силы стукнул входными дверями, и все трое произнесли: «Понин вернулась».

Через полминуты девушка показалась в дверях с бумажным пакетом в руках.

– Вас когда-нибудь точно грабанут. Вы хоть на ночь дверь закрываете? – вместо приветствия спросила она.

Прувер тыкнул пальцем в Грантера, говоря, что он за это ответственный, но когда художник с удивлением переспросил: «Я?!», – Эпонина махнула рукой.

– Мы же не в Канаде живем, мало ли каких Монпарнассов к вам занесет, – ответила она, кладя пакет на стол.

– Пончики! – обрадовались Фейи и Прувер.

Эпонина соединяла в себе смесь негласной хозяйки этой квартиры, сестры, а иногда и мамы Прувера и Грантера. Хотя последний с ней не соглашался и часто, обижаясь, как мальчишка, спорил с ней, аргументируя все фразой «Понин, не ори на меня, мои нежные уши не могут слышать такие плохие слова!»

Эпонина Тенардье, как и Фейи, работала то в кафе, то в ночном баре баристой. Жила чаще всего в книжном магазине, иногда пропадая на пару дней, не разрешая спрашивать, где она находилась, но исчезни на день Грантер, она ставила на ноги всех своих сомнительных знакомых, и те откапывали художника, который сидел на башне какого-нибудь собора, делая зарисовки города, и искренне удивлялся, узнавая, что прошли уже целые сутки.

– Фейи, от тебя разит дивным запахом горелого, – Эпонина поцеловала его в щеки и села рядом.

– Это, конечно, очень восхитительно, воссоединение семьи, но, может, мне кто-то поможет приготовить поесть? – спросил Эр, нарезая помидоры, но все трое за его спиной отрицательно покачали головой.

В гостиной кто-то позвал продавца приятным голосом. Девушка, которая искала очередной сопливый роман или же толстезную книгу, потому что феминистка, спортсменка и просто задрот. Грантер не был уверен.

– Мы закрыты! – крикнул он, не оборачиваясь, но Прувер, а с ним и все остальные, почему-то спустились вниз.

========== Скажите мне что вы читаете, и я скажу, на сколько вы псих ==========

У стеллажа с фолиантами, расставленными от самого увесистого до самого тонкого, стояла девушка: ее светлые волосы аккуратными локонами доставали до лопаток. То, что эту юную особу любили и заботились, очень бросалось в глаза. Ухоженная любящими родителями и окрыленная мечтами, хрупкое создание в простой, но дорогой одежде – светло-голубые джинсы, закатанные выше лодыжек, блузка и кремовый пиджак, легкий шарф и приятный запах парфюма, который интересно контрастировал с целым букетом ароматов книжной лавки.

На её фоне Прувер, Фейи и Эпонина выглядели немного потёрто и несчастно. Жеан первый улыбнулся ей, чуть поклонившись, приветствуя у себя в магазине, Фейи с улыбкой помахал рукой, а Эпонина не смогла скрыть зависти во взгляде, но, быстро взяв себя в руки, девушка улыбнулась посетительнице.

– Чем мы можем вам помочь, мадмуазель? – Прувер уселся на край стола, пытаясь незаметно убрать бокал с остатками вина и окурками, который Грантер намеренно забыл убрать.

– Я хотела бы узнать, тут ли проводятся литературные собрания? Благотворительные? – девушка почему-то переживала, крепко сжав лямку кожаной сумки.

– Здесь, – Жеан утвердительно кивнул, обворожительно улыбнувшись, обрадовавшись, что она знала о его затее.

Фейи предложил девушке сесть на стул, но та только покачала головой.

– Я тороплюсь на пары. Просто мне рассказали, что где-то тут есть книжный, в котором читают поэмы и собирают деньги на всякие акции.

– Тоже хотите поделиться шедеврами? – Эпонина подняла брови, смотря в голубые глаза.

– Не совсем, хотелось бы написать об этом статью, – девушка хотела добавить еще что-то, но Жеан испуганно вскрикнул; Фейи понимающе хохотнул.

– Нельзя, совсем, никак, ни в коем случае, мадмуазель, забудьте, – залепетал Прувер.

Эпонина вздохнула и принялась объяснять окончательно сбитой с толку посетительнице, почему с Жеаном случилось то, что случилось.

– Только держите рот на замке, – предупредила Тенардье, ткнув пальцем в её сторону. – Нельзя светить этим магазином в сети, он нелегальный. Это квартира, которую переделали в книжную лавку. Если бы вы видели, как хозяева торгуют, поняли бы, что налоги платить за предпринимательскую деятельность тут грех, но французская налоговая инспекция, увы, не поймет, – рассказала Эпонина немного скучающим голосом.

– Все деньги идут на благотворительность, так как Грантер и я работаем на одну организацию, – уверил Жеан, болтая ногами.

– И самая малая часть – на книги, – добавил Фейи, – хотя посетители порой самостоятельно приносят свои тома для продажи, как в комиссионный магазин.

Девушка смотрела на каждого из троицы с неподдельным интересом.

– А если я назову вас кодовым именем? Вообще-то про это место есть целая группа в Фейсбуке, – вдруг вспомнила она.

Жеан скривился и пробормотал «Грантер меня убьёт».

– Ладно, приходите в четверг вечером в семь, тогда разберемся, хорошо? – вздохнул Прувер.

Девушка улыбнулась, заправив прядь волос за ухо.

– Спасибо большое. Я испеку кексов.

Это подкупило Фейи и Прувера, которые неслыханно обрадовались такому заявлению, а через минуту они уже обменялись номерами с девушкой. Тенардье покачала головой, представляя, как Грантер будет ворчать в четверг.

– Ну и что хотели на этот раз? «Маленькую книгу счастья»? – спросил Грантер, жуя омлет, когда они вернулись на кухню.

– Нет, это были по поводу собрания в четверг, – Прувер взялся наливать всем чай.

Фейи сел на диванчик возле Грантера и зевнул.

– “Ваши собрания”– это звучит, будто тут сектанты шаманить собрались.

– Почти так и будет, – уверил его художник, задумчиво читая что-то в телефоне.

Комбеферр опоздал на пару, чем вызвал тонну предположений, что такого могло случиться, что сам Комбеферр не пришел вовремя на лекцию. Теории звучали поинтересней всех предположений о массонах и иллюминатах, но тут их автор, Курфейрак, тот самый хипстер, резко замолчал. И, по всей видимости, перестал дышать, широко раскрыв глаза, когда ему вручили пластинку и комикс.

Рядом с Курфейраком сидел Анжольрас – парень со светлыми волосами и немного раздраженным взглядом. Когда Курфейрак перестал бубнеть себе под нос, Анжольрас аж повернул голову, чтобы понять, что там с Курфейраком случилось. Затем его брови поползли вверх, когда кучерявый сосед по квартире и по парте чуть ли рыдать не начал.

– Ты его сломал, – без особого энтузиазма прошептал Анжольрас. Комбеферр кивнул.

– Ты же понимаешь, что я только что ему подарил коллекционное издание «Железного человека» и пластинку Pink Floyd. А ведь сейчас даже не Рождество и не День Взятия Бастилии, – заметил он, ища в сумке свои очки.

– Где ты взял, ты что, почки продал за это? – Курфейрак говорил почти на ультразвуке, от чего на него начали подозрительно коситься одногруппники.

– Мне бесплатно дали, – тихо рассмеялся Комбеферр.

– Ферр, тебя не учили, что в социально неравном мире нашего времени только сыр в пресловутой мышеловке бывает бесплатным и без каких-либо экономических обязательств в будущем? – поинтересовался Анжольрас, параллельно записывая конспект, который рассказывал их профессор по теории государства и права. Слева от него Курфейрак листал комикс, время от время всхлипывая от восторга.

– Знаю, но, поверь мне, я наткнулся на поистине странное место, просто Лавка Абсурда, где тебе платят за то, чтобы ты купил Вольтера и побыстрее убрался оттуда! Кстати, Руссо там продают по скидке, – добавил он.

Анжольрас отложил ручку и потер глаза.

– Какого года издание? Не думаю, что у меня нет этого экземпляра.

– Нет, это я тебе гарантирую.

Курфейрак, который к этому времени умер и воскрес от переизбытка эмоций, наклонился к друзьям и возбужденно зашептал:

– Ферр, ты отведешь меня туда, и я лично расцелую того, кто тебе это отдал.

Комбеферр кивнул, посмеиваясь, потому что представил, как хмурый продавец будет комментировать Курфейрака и его детский восторг.

– Отведу. Вам там понравится.

Анжольрас недовольно вздохнул, но решил не портить радость друга и согласился пойти в странный книжный магазин. Раз уж сам Комбеферр говорит, что им там понравится, значит, и впрямь будет интересно.

Жеан Прувер стоял на шатающейся табуретке, которую придерживал руками Фейи, и пытался дотянуться до коробки с подпиской на журнал «Великие художники». Стул опасно качался, потому что Фейи держал его не очень крепко, то и дело отвлекаясь на дискуссию с Грантером, который сидел, закинув левую ногу поверх правой, и доказывал, что Ван Гог не был душевно больным, а Моне и Мане отнюдь не родственники.

Прувер встал на цыпочки, ухватился одной рукой за край коробки, потянул на себя и, естественно, начал падать на Фейи. Поляк охнул, тут же ухватился за Жеана и отступил на шаг назад. Грантер с интересом смотрел на то, как нога Фейи споткнулась о мусорное ведро.

– Бах, – беззаботно, с очередной сигаретой в зубах сказал художник за секунду до того, как Прувер, коробка и Фейи грохнулись на пол посреди комнаты, подняв целый ураган пыли. Все семь томов журналов яркой кучей рассыпались рядом, перепутавшись эпохами и стилями.

– Я все равно хотел их перебрать, – потирая ушибленную спину, пробормотал Жеан, сидя на коленках Фейи.

Пока поляк пытался скинуть с себя рыжего поэта, дверью опять хлопнули, и Грантер аж испугался. В помещение ворвался псих в бабочке и ярко-красных штанах с воплями «где это божество, раздающее комиксы “Железного человека”, не требуя пожизненного рабства взамен?!»

Анжольрас молча обвел взглядом магазин. Распластанный на полу Фейи, верхом сидящий на нем Прувер, оба почти по щиколотку в завалах журналов. А сзади за столом парень со спутанными волосами, потухшей сигаретой и лицом непонятного оттенка. И целая вселенная всевозможных книг вокруг.

Комбеферр неуверенно взглянул на Анжольраса, но тот лишь чуть наклонил голову, анализируя, что тут произошло.

– Мсье, это вы хозяин? – Курфейрак даже почти адекватно пожал руку Грантеру, а потом опустил взгляд и резко и обильно покраснел.

Сидя на полу и на одной ноге, принадлежащей Фейи, Прувер, смотря на него снизу вверх, миловидно махал рукой.

– Да, я хозяин. И тот парень тоже, – со вздохом ответил Грантер, пытаясь расцепить пальцы Курфейрака, которые крепко обхватили его ладонь.

– Я… – Курфейрак прокашлялся и опять взглянул на Грантера, – ой, пардон, – он быстро отдернул руку, – зачем вы бесплатно отдали Ферру, – махнул рукой на Комбеферра, который уже не был так уверен в правильности своей затеи, – комикс 72 года?

Анжольрас, аккуратно переступая рассыпанные журналы, подошел к одному из стеллажей. Он попытался понять, где можно найти отдел с исторической литературой. Книги про Италию и про художников попадались то на одной полке, то на другой. В углу стояло небольшое издание “Дневников да Винчи”. Судя по тому, что обложка была заляпана вином, конкретно эту книгу читали неоднократно. Анжольрас повертел головой и понял, что новых книг тут очень мало. Несколько бестселлеров и относительно новое переиздание Дейвиса, но такое у него самого лежало на столе, именуемое Курфейраком как «исторический кирпич».

Комбеферр же протянул руку и помог подняться с пола Фейи. Тот стряхнул с себя пыль и улыбнулся, представляя себя.

– Потому что я был занят, а ваш друг так долго не мог решить, что он в конечном итоге хотел купить, так что пришлось помочь, – пожал плечами Грантер. – Вон коробки с теми комиксами, выбирайте себе на здоровье. Только не захлебнитесь своим восторгом, я уже не знаю, куда трупы таких вот хипстеров убирать.

В этот момент Комбеферр уже увлеченно беседовал с Фейи, сев на край просевшего диванчика.

– Так вы поляк? По рабочей визе в Париже живете?

Фейи захохотал и покачал головой.

– У меня гражданство, я здесь родился, просто отец был поляком. Я до сих поддерживаю польскую диаспору в Париже, помогая ей, чем могу.

Комбеферр смутился и быстро добавил:

– Простите меня. Я просто пишу статью об эмиграции и правах эмигрантов, поэтому подумал, что вы…

Фейи задумчиво почесал подбородок.

– У вас сажа на щеке, кстати, – Комбеферр указал на левую скулу поляка.

– Я могу вас познакомить со своими знакомыми из Вроцлава, – Фейи вытер щеку, продолжая рассуждать, – они как раз самые настоящие эмигранты, но живут абсолютно легально. Хотя и не все, – вздохнул он.

Грантер подошел к листающему книгу Анжольрасу. Студент присмотрелся и поближе к глазам поднес издание.

– Тут все в комментариях. Довольно специфических комментариях и замечаниях, – произнес Анжольрас. – Кто додумался сравнить Гамильтона с рыжеволосой феей? Или, – он прищурился, пытаясь прочитать неразборчивый почерк, – маркиз де Лафайет и генерал Вашингтон, – он резко захлопнул книгу и обернулся к Грантеру, – зачем так поганить историю войны за Независимость Соединенных Штатов Америки? Тут все книги так «подправлены» читателями?

Художник предупредительно забрал книгу из рук Анжольрас, отложив в сторону.

– Это же буккроссинг, кто-то прочитал и высказал свое мнение, а потом решил поделиться с народом. А иногда попадаются иллюстрации…

– Это не собственное мнение, а просто пошлое издевательство, – фыркнул Анжольрас. – В любом случае, что это за свалка?

Последний вопрос услышал Прувер, сидевший на корточках возле Курфейрака, держа в руках целую кипу комиксов.

Глаза Грантера тут же стали отблескивать холодным взглядом.

– Это книжная лавка, а еще – наша квартира. Никто не просил вас сюда вваливаться и делиться своим мнением, всем на него плевать. Выход вон там, – художник поставил книгу на полку и пошел обратно к столу.

Курфейрак резко вскочил на ноги и запротестовал:

– Нет, Анжольрас, только не начинай умничать, мне здесь нравится, и если из-за тебя нас опять выгонят, я буду мстить, а ты знаешь, что в этом вопросе я человек творческий, – предупредительно сказал он.

Комбеферр, Фейи и Жеан смотрели на Анжольраса, который только хмыкнул и кивнул, но ничего не сказал. Он повернулся к ним спиной и опять взял книгу, на этот раз довольно заметив, что она была о Великой Французской Революции. Но через мгновение он увидел на страницах веселые карикатуры и призывы Неподкупного к немедленному гильотинированию. Глубоко вздохнув, Анжольрас продолжил листать.