Текст книги "Игры с временем (СИ)"

Автор книги: Графит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– И что это может быть за доспех? Старый? Твой?.. Какой у тебя есть старый доспех?

Каллен смотрел в потолок и упрямо не произносил ни слова.

– О, Создатель, – сказала Гвен после паузы. – Это то, о чем я подумала?

– Я не имею представления…

– Нет, серьезно? Ты бы хотел попробовать? «Усмири меня, суровый храмовник, пронзи меня своим клинком»?!

– Гвендолен! – взмолился Каллен, который не мог больше покраснеть лишь потому, что и без того уже вышел за предел своих былых возможностей.

– А что, – задумчиво произнесла Гвендолен, – идея недурна…

– Ты серьезно? – Каллен смог наконец оторвать взгляд от потолочной балки и удивленно посмотрел на Гвен.

– Ты не представляешь, насколько глубоко провинциален Оствик, – Гвен пожала плечами, мелкими шагами, чтобы не спугнуть, приближаясь к Каллену. – Модные веяния успевают устареть, еще не добравшись дотуда. Поэтому популярных запрещенных романов про магов и храмовников в моей подростковой юности не было. Кажется, пришла пора наверстать. Только у меня не сохранилась мантия из Башни. Разве что попросить на время у кого-то из магов Фионы…

– Не нужно, – выдавил Каллен, – мантия… не подразумевается.

– Ого, – восхитилась Гвен, подобравшись наконец вплотную и поймав его за меховой воротник плаща, который выглядел так, словно еще немного – и отправился бы на охоту, клацая застежками. -А я многого о тебе не знаю. Богатая почва для исследования.

– Теперь кое-что знаешь, – пробормотал Каллен. – А почему ты сказала себе о… о доспехе, а как переноситься надолго во времени – нет?

– Ты что! – возмутилась Гвен. – Как я могу сказать самой себе об открытии, которое пока не совершила? Это нечестно, за такое нужно бить по морде канделябром. А вот про доспех в других обстоятельствах я бы у тебя выпытала лет в семьдесят, когда при попытке надеть эту гору железа тебя прихватит люмбаго. Так что выбора не оставалось.

– Звучит так, – осторожно заметил Каллен, – будто ты собираешься прожить со мной до семидесяти лет.

– Я пока не знаю, доживу ли хотя бы до тридцати, – Гвен пожала плечами. – Давай попробуем и посмотрим, что получится?

Дверь грохнула. Походило, что семейство Тревельян решило совершить невозможное и сорвать ее с петель.

– Гвендолен! – заорал Рэдрик.

– Да что еще?! – заорала в ответ Гвен, едва не оглушив Каллена. – Что ты еще забыл мне предъявить?! Список напиши, я почитаю!

– Список?! Скорее уж опись! Что творится в комнате Морриган?!

– А я откуда знаю?! Где эта комната вообще? Я эту ведьму сегодня впервые увидела, откуда мне знать, где она будет жить?!

– Тебе не кажется, – заявил Рэдрик, – что от мага времени такой аргумент не принимается?

– Ты прекрасно знаешь, что я, – Гвен подчеркнула это «я» так, что в воздухе осталось ощущение жирного курсива, – могу перемещаться на десять минут максимум. А последние десять минут я провела с Калленом. Так что и не пытайся переложить на меня все неурядицы в Скайхолде!

– С Калленом? – Рэдрик перевел недоверчивый взгляд на командира Инквизиции, у которого по-прежнему горели щеки. – Хм. Ладно. Погорячился.

– Я заметила, – гордо ответила Гвен и задрала нос. – И я не собираюсь терпеть эти беспочвенные обвинения. Я вас оставлю. Мне еще нужно заказать себе новую шляпу.

– Вот так, учитель, – завершила она рассказ на тевене этим же вечером, сидя на соломе в камере Гериона Алексиуса. – Из советниц меня разжаловали, и теперь я под домашним арестом.

– Вот и прекрасно, – заявил Алексиус. – Давно надо было тебе бросить это дело. Политика очень мешает. Либо ты ученый и решаешь научные проблемы, либо сановник и решаешь проблемы каких-то посторонних людей. Я это понял еще давно в Минратоусе. То выборы, то публичные выступления, то дискуссии… сотрясение воздуха. Что до домашнего ареста… Твой брат очень наивен, если решил, что мага можно запереть, запретив ему выезжать со двора.

Он рассмеялся довольным мелким смехом.

– Никто не удивится, если ты от горя и несправедливых обвинений заболеешь и будешь спать у себя в комнате целыми днями?

– Скорее решат, что я решила пуститься во все тяжкие, – Гвен ухмыльнулась. – С этого дня я буду ночевать не в своей комнате.

========== 6. Страхи, страхи ==========

Рэдрик сидел на табурете в ставке командования и ждал неизбежного.

…три…

По коридору разнеслось эхо быстрых шагов.

…два…

– Мне плевать, я должна войти и я войду! – послышалось из-за двери.

…один…

Хлопнула дверь.

…ноль…

– Рэдрик!

Гвен подлетела к нему и нависла сверху, меча молнии – к счастью, пока только метафорически.

– Снаружи с-сплетничают, – начала она сдержанно, слегка присвистывая сквозь зубы – так свистит чайник, прежде чем у него сорвет паром крышку, – что ты побывал в Тени целиком, то есть, во плоти. И даже с-сразился там с-с демоном. Это правда?

– Угу, – Рэдрик кивнул.

Он уже представлял примерный список вопросов, которые должны были на него обрушиться. В числе вопросов были: «Каково это – быть там во плоти?», «Что это был за демон?», «Что еще ты видел?» и что-то про время, раз уж его сестра помешалась на темпоральной магии. Чего он не ожидал, так того, что Гвендолен неловко наклонится, упрется лбом ему в плечо и в этой несколько нелепой позе разревется.

– Ну… ты чего, чего… – сказал он, осторожно похлопывая ее по плечу.

– Ду… ду-урень проклятый, – всхлипнула Гвендолен. – Тебе совсем закон не писан? Куда тебя понесло-о?!

Рэдрик поднялся и обнял ее. Гвен приглушенно всхлипывала и подвывала куда-то ему в грудь и стискивала рубашку на плечах, виден был только стриженый рыжий затылок, но даже и затылок умудрялся казаться несчастным. После того как Рэдрик кое-что узнал в Тени, это зрелище оказывало на него разрушительное воздействие, сравнимое с нашествием красных храмовников на Сарнию.

– Я же живой, – растерянно пробормотал он. – И даже целый. Что ты ревешь…

Гвен в ответ издала какой-то трубный звук и взвыла так, что Рэдрик решил помалкивать, от греха подальше. Наконец она отлепилась от него сама. На рубашке Рэдрика осталось большое мокрое пятно.

– Ну, – спросила Гвен, вытирая красные, как у кролика, глаза, – и каково это – быть там во плоти?

– Странно, – честно ответил Рэдрик. – И… Дориан считает, что чем меньше люди будут об этом знать, тем лучше. Я с ним согласен. Так что не вздумай это повторять.

– Я не дура, – отрезала Гвен, шмыгнула носом и села на стол. – Такие походы оставь Корифею. Вы правда потеряли там человека?

– Правда, – Рэдрик помрачнел. – Страуда, Серого Стража. Он остался сражаться с Кошмаром.

– Тем самым демоном?

– Да.

– И как он выглядел?

– Страуд?

– Да нет, Кошмар.

– Просто представь самое ужасное зрелище, какое сможешь, и не сильно ошибешься.

Гвен задумалась, постукивая себя пальцем по подбородку.

– У него были гигантские счеты?

– Счеты?..

– Да. И блокнот для записей. И, возможно, подзорная труба, но не обязательно.

– Нет.

– Тогда даже не представляю.

– А что, – Рэдрик заинтересовался, – это кто-то из твоих учителей в Башне Круга?

– Вообще-то демон Лаппа-Ласса, но мне интересен ход твоей мысли. Ну, раз ты не хочешь распространяться о своем путешествии, не буду тебя мучить. Один только вопрос.

– Всего один?! – поразился Рэдрик.

– Да. У тебя там были какие-то видения будущего? Что-то, похожее на предсказания, пророчества?

Да. Нет. Или все же да?.. Рэдрик почесал в затылке.

– Я видел кладбище. Могилы друзей. Не знаю, можно ли это считать предсказанием – все мы там будем…

– Нельзя, – Гвен мотнула головой. – Ты же столкнулся с демоном страха. Он насылал на тебя кошмары, это все равно что страшные сны. Никаких предсказаний. Собственно, так я и думала.

Она утерла глаза тыльной стороной ладони, спрыгнула на пол и пошла к дверям.

– Гвен, – окликнул Рэдрик. Она обернулась. – Ты как сама-то? Чем занята сейчас?

Они не разговаривали про работу Гвен с того дня, когда место советницы заняла Морриган. Да и вообще почти не разговаривали – у Инквизитора было много дел, а Гвен не навязывала свое общество. Рэдрику было достаточно и того, что в замке все цело и стоит на местах. Алексиус сидел в темнице, Лизетта исполняла свой долг. Гвен ничего не просила, ни о чем не рассказывала, не звала понаблюдать за экспериментом, не бегала по коридорам с часами в руках, не осаждала Жозефину с просьбами выписать какие-то редкие книги. Когда бы Рэдрик ни вернулся в замок, все было тихо и мирно. И это пугало. Чем дальше, тем больше. Рэдрик читал про ледяные горы, которые плавают по морям далеко на юге. Его поразило, что огромный кусок льда таится под водой, а наверху видно только небольшую шапку. Деятельность Гвен напоминала ему эту гору – никогда не знаешь, сколько от тебя скрыто.

– Преимущественно сплю, – отозвалась Гвен, прищурившись.

– Спишь?..

– Ну, если быть точной, то ухожу в Тень. Но поскольку я не мой сумасшедший брат и не лезу в Тень всей собой, для всех я сплю. И вижу сны.

– А это безопасно? – Рэдрик нахмурился.

– Если знать, что делать. Я – знаю. Не беспокойся, я не пытаюсь там убивать демонов. Или приручать духов, как Солас. Просто прогулки и измерения, много измерений. За лириум отчитаюсь.

– И что ты выяснила?

Гвен помолчала.

– Тебе правда интересно?..

«…или это вопрос из вежливости?» – послышались Рэдрику непроизнесенные слова. Ему решительно не нравились перемены в Гвен. Раньше он узнал бы о ее магии даже против желания. Если Гвен не делилась бы своими открытиями, ее разорвало бы изнутри. Кому она теперь рассказывала о работе, Алексиусу?!

– Ну, – хмыкнул он, – вдруг ты все-таки наткнулась на золотое дно, а я и не в курсе. Выкладывай.

– Золотого дна не обещаю, – Гвендолен вернулась и оседлала второй табурет. – Разве что Варрик познакомит меня со своим агентом, и мы продадим очень много копий моей будущей книги. Правда, ума не приложу, как это можно сделать – написанное в полном объеме поймет человек пятьдесят, причем большинство из них – в Тевинтере…

– Варрик с его агентом продадут снег зимой в Ферелден, – Рэдрик хлопнул ладонями по коленям. – Просто надо писать понятнее! Вот мне хотя бы объясни, что ты такое нашла.

– Я нашла двойное время в Тени.

– Ты права, – после паузы сказал Рэдрик. – Вот сейчас я ничего не понял. Подробности давай. Человеческий язык не забыла, пока спала?

Гвен в задумчивости покачалась туда-сюда на табурете, табурет скрипел от натуги, но ножки держались.

–Если вкратце… Весь наш мир, в котором мы живем, подчиняется течению времени. Все, что было в прошлом, для всех нас в прошлом. Не может быть так, что для кого-то оно – будущее.

– А как же то, что история идет по спирали, и все такое? – уточнил Рэдрик и получил в ответ усталый вздох.

– Если ты разбил яйцо, то ты его разбил. Даже если пол протрут и принесут новое яйцо, оно будет уже другим, понимаешь? То останется в прошлом навсегда. Понимаешь?

– Чего не понять…

– В Тени все по-другому. Там ты можешь стать свидетелем событий, которые прошли сотни лет назад. Увидеть расцвет Тевинтера, Моры, захват Сегерона… что угодно. Ты сам был в Тени, должен теперь представлять, о чем я говорю.

– Кое-что я видел, – Рэдрик вспомнил призрачного ребенка, который не мог заснуть без игрушки, отчаявшегося Стража, фермера… – Но я думал, что это просто видения. Они же не настоящие.

– Это Тень. То, что ты видишь там, не обязано быть настоящим, чтобы относиться к определенному времени. В настоящем давно нет, например, действующего храма Думата, но в Тени он будет, причем будет ровно того же возраста, каким он был, когда там прислуживали жрецы и молодой Корифей бился лбом у алтаря.

– Ты видела, как Корифей бился лбом у алтаря?!

– Нет, но у меня хорошее воображение. В общем, в Тени одновременно существуют участки, которым и двести лет, и тысяча, и три секунды. Или вообще совпадающие с нашим временем. Понял?

– Не очень, – признался Рэдрик. – Если храм там был, а время шло, он должен был тоже состариться… как-то сложно.

– Поэтому я и говорю, что идею поймет человек пятьдесят. Я приложу расчеты и описание доказательств. Пока просто прими как данность: в Тени бесконечно большое количество отдельных участков, принадлежащих разным временам. Одно из времен Тени – это производная от совокупности всех времен, к которым относятся отдельные ее участки.

– О, Создатель, – пробормотал Рэдрик.

– При этом Тень постоянно меняется, – неумолимо продолжала Гвендолен, – одни ее видения пропадают, другие появляются. Человек заснул – привнес свои сны и видения в Тень, время поменялось. Человек проснулся… ну, ты понял принцип. А если учесть, сколько людей спит и просыпается в мире, время Тени меняется ежесекундно. А ведь есть еще маги.

Рэдрик вздохнул. Он начал жалеть, что задал вопрос. Спала бы сестра и дальше… Не буди лихо, пока оно тихо.

– Но это же все равно одно время, просто такое… сложное, – осторожно произнес он. – А ты сказала про два…

– А второе – общее для всего мира. Тень неизбежно синхронизируется с общим временем Тедаса. Во-первых, даже в Тени есть четко направленная стрела времени, иначе бы там ходили задом наперед или мельтешили произвольно.

– Я видел, как пропадали призраки! – вспомнил Рэдрик. – Был – и нет его.

– Все равно. Он появился – он повисел в воздухе – он пропал. Может, он появится еще где-то. Это нормально для призрака. Логика не нарушена. Все движется от прошлого к будущему, иначе в Тени наступил бы полный хаос.

– А то, что там творится – не хаос?!

– Нет. Это очень сложная структура, в которой постоянно и очень быстро прирастает энтропия, но это не полный хаос.

– Что прирастает?!

– Мера хаоса. Неважно. Важно то, что Тень никогда не показывает будущее. Там есть только прошлое в разных комбинациях. И настоящее.

– Но, – лихорадочно соображал Рэдрик, – если там одновременно есть храм Думата и сон какого-нибудь стражника про наш Скайхолд, то для жреца Думата Скайхолд – это будущее!

– А ты соображаешь, – Гвен подмигнула. – Собственно, это и есть главное доказательство, что второе время Тени совпадает со временем материального мира. Осколки прошлого и настоящего могут складываться в самых разных сочетаниях, но ты не найдешь в Тени будущего, потому что его еще нигде нет! Время идет, в Тени образуются все новые и новые участки, она реагирует на изменения материального мира. По сути это громадное хранилище знаний по истории Тедаса, если бы кто-то еще мог отличать там настоящие картины событий от видений и снов… Тень движется во времени вместе с Тедасом – и одновременно у нее есть второе время, собственное, сложенное из множества подвремен.

Рэдрик устало потер ладонями лицо. Иногда родная сестра казалась ему подкидышем в честную, простую семью Тревельян, где любили охоту, хорошую драку и петь хором по праздникам.

– И вот этим ты занималась все время? – уточнил он. – Ходила по Тени и мерила там время?

– Ты так говоришь, будто по Тени развешаны календари! – Гвендолен фыркнула. – Нужно найти участок, похожий на реальность… где хотя бы дома не стоят фундаментом вверх. Потом найти приметы времени, запомнить, отыскать в реальности, сопоставить… Да там еще ходить не переходить. Поэтому я сплю. Да.

– А тебе обязательно спать на одном и том же месте?

– Да нет, – Гвен моргнула, дрогнули слипшиеся рыжие ресницы. – Когда я перебралась к Каллену, существенно ничего не изменилось…

– Отлично… погоди. Ты перебралась к Каллену? Давно? И ты молчала? И он молчал?!

Гвен поднялась на ноги, оперлась кулаками на стол и отчеканила:

– Да. Я. Перебралась. К Каллену. И очень зря не сделала этого раньше, потому что он – лириумный наркоман, который просыпается от кошмаров до десяти раз за ночь. И даже не берусь представить, что у него было с режимом сна в вашем походе на Адамант, куда он помчался командовать войсками.

– Я не знал.

– Еще бы, ты же с ним не спал, хвала Создателю. Но Каллен сейчас преимущественно держится на силе воли и эликсирах. Поэтому свой братский праведный гнев можешь выливать на меня, а его не трогай!

Гвен стукнула кулаком по столу, от удара подскочила и опрокинулась стоящая рядом чернильница – к счастью, только на подробный, занудный и не важный в стратегическом плане отчет из Внутренних Земель. Гвен охнула и подхватила чернильницу, перепачкав себе сразу все пальцы.

– Не буянь, – велел Рэдрик. – И вообще я спросил, потому что хочу знать: ты можешь выполнять свои исследования вне Скайхолда?

Чернильница выпала из руки Гвен на пол и покатилась по дуге, отмечая свой путь жирной линией.

– Ты меня отсылаешь?

– Нет, – поспешно сказал Рэдрик, сердце у него быстро стукнуло в ребра. – В Западном пределе нашли храм, вокруг которого крутились венатори. А внутри… внутри тебе будет интересно. Дориан отказался это исследовать. Сказал, что время – уже давно не его специальность, а раз у меня под рукой есть темпоральный маг, глупо не прислать его. То есть ее. То есть тебя. Поедешь?

– Погоди, – сказала Гвен, склонив голову к плечу. – Ты нашел храм, где что-то происходит с временем? И ты меня туда отпускаешь? Даже без просьбы? Сам?

– Ну… э… да. Поедешь с «Быками», они умеют зачищать всякие развалины.

– Что-то ты на редкость добр… мороженого переел черничного?

– Ч-чего? Это тебе Дориан сказал?!

– Да нет, Кассандра…

– Кассандра?!

Они уставились друг на друга, потом Гвен осторожно произнесла:

– Кассандра сказала, что кто-то из ферелденских баннов прислал в подарок Инквизиции прорву черники и сейчас на кухне сбились с ног, готовят десерты, пока ягода не пропала. Сегодня вот мороженое на очереди. Ты что вспыхнул?

– Ничего, – Рэдрик потер лицо рукой. – Вспомнил кое-что. Так ты едешь или про мороженое рассказываешь?!

– Еду, конечно! Кстати, один маг – хорошо, а два – лучше, может, Алексиус…

– Нет.

– Все же…

– Нет.

Гвен улыбнулась.

– Ты же понимаешь, я должна была попытаться.

– Ты же понимаешь, я бы не разрешил.

– Да. Но попытаться стоило. Пойду собирать вещи!

Она развернулась и выбежала из ставки, случайно пнув в сторону злополучную чернильницу. Рэдрик стер пот со лба.

В Тени на самом деле было кладбище, где для каждого из друзей Инквизитора была выкопана могила. Кассандра, Варрик, Солас… Дориан. И под именем на надгробии – короткая надпись, самый ужасный кошмар. «Стать, как родители», «Смерть в одиночестве»… Рэдрик отвел глаза. Страх был слишком интимной вещью, чтобы просто так узнавать о ней. Не стоило сомневаться, что надписи правдивы – все-таки Кошмар был демоном, который знал потаенные страхи каждого. Не надо было читать. Рэдрик пошел прочь, но, как назло, его взгляд притянула могила с самого краю. На узком сером камне крупно было выбито: «Гвендолен Тревельян». И ниже, коряво, как будто сама Гвен писала это от руки: «Рэд отречется от меня». Еще ниже творилось что-то странное: камень шевелился, на нем возникали и пропадали новые черточки и загогулины, которые вроде бы пытались сложиться в буквы, но так и не могли.

Рэдрик остолбенел. Подошел Дориан, опустился на корточки, пачкая модный наряд в глине – в том, что здесь походило на глину.

– А это еще что такое? Вторая надпись?

– Да пропади она, – отозвался Рэдрик. – Мне и первой достаточно.

– М-да, – сказал Варрик, который уже стоял рядом и поправлял арбалет за плечом. – От семьи всякого можно ожидать. Мой собственный брат как-то бросил меня в заброшенном тейге, а для надежности еще и запер за собой дверь. Но, честно говоря, парень, я никак не возьму в толк, что тебя-то так удивило.

========== 7. Скорость, время, расстояние ==========

Железный Бык не определился до конца, как ему относиться к Гвендолен Тревельян. Она была рыженькая – и это к ней располагало. Она была сестрой босса, и босс за нее вколотил бы любого в землю по макушку, а значит, на эти рыжие волосы можно было любоваться со стороны, не больше. А еще она была магом – очень активным магом, и этот недостаток мог перевесить ее предполагаемые достоинства.

Бык считал, что в Инквизиции слишком много магов. Свободных магов, которых не сдерживало ничего, кроме их собственной доброй воли, а на чужую добрую волю Бык не стал бы слепо полагаться. В Кун саирабазы хотя бы понимали свой долг, учение диктовало им, как поступать. У местных магов заповеди были куда мягче – и то они относились к этим заповедям с меньшим пиететом, чем кунари – к своим. Саирабазы понимали, как важно хранить равновесие в мире. Южные маги походили на детей, которые хотят кинуть камень в осиное гнездо и поглядеть, что получится.

Вот и теперь. Бык понимал задание «осмотреть Безветренные Руины и устранить опасность» совершенно однозначно: нужно было сообразить, как лучше зачистить эти самые руины, и сделать это – и как можно быстрее. Но тут оказалось, что сестра босса поняла это распоряжение совершенно иначе. Она собиралась изучить угрозу. Рассмотреть ее со всех сторон. Потыкать палочкой. Вдумчиво, разнообразно, долго. Ничуть не считаясь с мнением остальных. А поскольку это Быков послали сопровождать леди Тревельян, а не леди Тревельян – консультировать Быков, ее прямые указания игнорировать было нельзя. Бык хмурился, но поневоле мирился с таким положением вещей, приказ босса есть приказ. Своих он проинструктировал, чтобы в присутствии леди вели себя прилично: громко не рыгали, с седел не ссали, песни пели без похабщины. Впрочем, никто не требовал от них соблюдать этикет со всеми тонкостями. Гвендолен Тревельян не морщила демонстративно нос, когда кому-то надо было высморкаться, песням подпевала на припевах, колдовать поминутно не рвалась, на привалах культурно читала книжку. И даже не какой-нибудь толстенный фолиант, полный жутких заклинаний, а что-то из библиотеки Кассандры, судя по пестрой обложке с белокурым рыцарем. Если бы не споры из-за цели их путешествия, Бык бы сказал, что поездка получилась приятная.

Впрочем, когда Крэм с Хмуриком и Долийкой смотались в руины на разведку и доложили, что внутри полным-полно застывших чудищ, Бык понадеялся, что Репей, как он прозвал сестру босса, зайдет внутрь, ахнет и сбежит оттуда, сверкая пятками. А тогда уже Быки сделают свою работу.

Репья внутрь он проводил сам, на благородный манер пропустив даму вперед. И убедился, что Крэм в своем отчете нисколечко не преувеличил. Демонов и прочей нечисти в руинах хватало. Бык не знал, какая сила удерживает их на месте, но это был первый случай, когда он так горячо желал, чтобы магия продержалась подольше.

Репей ахнула. Бык улыбнулся и хмыкнул. Потом она обернулась. На ее лице, покрасневшем и обветренном в пустыне, горели счастливые глаза.

– Ставим лагерь в оазисе! – распорядилась Репей. – О-о-о, здесь будет много работы!

В Скайхолде Рэдрик Тревельян стоял на крепостной стене, смотрел на горы и отдыхал. Армия Инквизиции только завершала обратный переход от Адаманта. Корифей не проявлял себя. Жозефина говорила, что в казну прибывают деньги от союзников. Все вместе походило на долгожданную передышку.

На стену поднялся Каллен.

– Инквизитор?..

– А ты искал кого-то другого?

– Вообще-то я никого не искал, а просто хотел передохнуть здесь немного, – сказал Каллен.

– Понимаю, – Рэдрик кивнул. – Здесь хороший вид.

– И спокойно.

– Да, в последнее время в Скайхолде вообще тихо.

– Чего-то не хватает, – хором закончили они, переглянувшись.

– Вообще-то я думал, что немного отдохну от Гвен с ее идеями, – сознался Рэдрик. – Не думал, что мне однажды покажется слишком тихо в Скайхолде, а вот ведь, показалось…

Каллен пожал плечами, и Рэдрик почувствовал слабый укол совести. Он отправил сестру в Западный предел, и Гвен с Калленом толком и не повидались: он вернулся из Адаманта, а она отбыла с Быками. Только и успели поцеловаться во дворе – ни стыда, ни совести…

– Мне даже померещилось недавно, что я видел ее в коридоре, – доверительно сообщил он Каллену.

– Д-да?

– Обознался, очевидно. Со спины женщины в этих новомодных шляпах бывают очень похожи.

– Да.

– Да и кожаные куртки в последнее время носят все, кому не лень. Я думал, что представители высшего общества повлияют на вкус Гвен, а они то ли решили угодить мне, то ли сочли ее причуды милыми, и теперь половина дам Скайхолда переоделись в кожу.

– Да?..

– Что ты раздакался? – рассердился Рэдрик.

– Я ничего не понимаю в моде, Инквизитор. Но… Я понимаю, что вам могло померещиться. Надеюсь, Гвендолен не станет задерживаться в Западном пределе.

Все оказалось не так страшно, как опасался Бык. Сначала Репей заставила всех поволноваться, пока лазала по залу и осматривала застывшую там нечисть. Вместе с ней Бык отправлял Крэма – пусть последствия магии венатори расхлебывает тевинтерец. Ну и… когда Репей сидела с песочными часами у ног какого-нибудь ужаса или безуспешно пыталась уколоть ножом демона, Быку становилось отчетливо не по себе. А вот Крэм быстро привык и стал захватывать с собой обед, чтобы не торчать в руинах на голодный желудок, если Репей засидится за своими опытами или вообще уйдет в Тень. Бык видел это «вхождение»: выпьет синее зелье из склянки, ляжет и спит себе по несколько часов прямо возле венатори или какого-то страшилища. И Крэм рядом сидит, чавкает.

– Ничего в этом нет особенного, шеф, – сказал он как-то. – Они же замороженные. Как куклы.

Замороженные или нет, но Бык все равно чувствовал себя неуютно в главном зале бывшего храма. Однажды для успокоения совести он все-таки спросил Репья: правда, что для всех повылезавших демонов в руинах заморозили время?

– Да нет, – отмахнулась Репей. Бык закашлялся. – Время материального мира нельзя изменить. Просто почему-то у всех здесь резко изменилась скорость. Почти до нуля.

– Как это – «почти»?

– Если подождать тысячу лет и здесь ничего не обрушится, то вон тот красноглазый урод достанет когтем вот то зеленое страховидло. Это приблизительный расчет, конечно.

Бык присмотрелся: от урода до страховидла было расстояние примерно в два пальца. Такая скорость демонов его устраивала.

– А они нас видят? – поинтересовался он.

– Нет, – Репей мотнула головой. – Мы для них слишком быстрые, их глаза не успевают следить за нами.

– И на том спасибо, – проворчал Бык и пошел к своим ребятам проверить, как идет расчистка завала. В глубине зала они обнаружили проход, возле которого обрушилась часть крыши, и теперь Быки растаскивали битый камень в стороны. Глыба ворчал, что один хороший взрыв решил бы проблему, но Бык счел, что в здании, которое и без всяких взрывов начало разрушаться, проблема могла случайно решиться вместе с ними, раз и навсегда. С Репьем остался Крэм, который хрустел яблоком на весь зал, пока Репей делала в блокноте наброски очередного демона с подписями на тевене.

А потом они расчистили завал, и Репей окончательно унялась – в соседнем зале нашлись какие-то древние дневники, и она целыми днями просиживала там при свете своего посоха, не снимая перчаток, и строго запретила выносить записи наружу, чтобы они не рассыпались от ветхости. Быка это устраивало – читающий маг был наименьшей из всех зол, которые могла породить магия, и за книжкой Репей не портила ничего, кроме собственного зрения. Однако и этому затишью должен был прийти конец.

– Шеф, – сказала Скорнячка, которая прогулялась с Долийкой на разведку и заодно на охоту, – дело гнилое. Мы видели наших приятелей в черных балахонах на дороге из Адаманта. Они с грузом, идут медленно, поэтому будут здесь не раньше вечера. Но их много, и половина – с посохами. Сомневаюсь, что магии Долийки и леди хватит, чтобы остановить эту ораву.

– Я не маг!

– Так, – сказал Бык и пошел в зал записей.

Репей сидела там на камне за уцелевшим покосившимся столом. На столе были разложены ветхие листы, а на углу лежал надкушенный бутерброд с копченым сыром и половина яблока, уже успевшая потемнеть. Бык откашлялся в кулак. Репей подняла глаза.

– Я ошиблась, – сказала она, глядя куда-то в пространство за плечом Быка.

– Э?

– Те, кто ставил здесь защиту, на самом деле меняли не только скорость, но и время. Временное поле живых организмов, отличное от мирового времени… впервые такое вижу не в Тени. Они – живые островки прошлого в настоящем.

– И что это значит?

– Попробуй разрубить вот этого, шипастого.

Бык с подозрением посмотрел на “этого, шипастого”. Быку вовсе не хотелось его трогать, пусть даже и топором.

– Не переживай, – сказала Репей. – Он не отреагирует. Вряд ли у тебя вообще что-то получится.

Бык был не из тех ребят, которых легко взять на “слабо”, но такая уверенность в его провале не пришлась ему по вкусу. Да и в поединке один на один он стоил любого демона! Бык удобнее перехватил рукоять топора, размахнулся, ударил…

Не произошло ничего, если не считать того, что топор, не встретивший никакого сопротивления, с силой ударился о пол, лезвие выбило искры из камня. Бык не верил своим глазам – оружие прошло сквозь демона, который по-прежнему неподвижно стоял с задранными передними лапами, насквозь, не причинив никакого вреда! Более того… на краткий безумный миг Быку показалось, что часть его верного оружия просто пропала, чтобы тут же появиться снова, но уже по другую сторону от цели. Он поневоле отступил на шаг, крепче сжав топор вдруг повлажневшими ладонями.

– Вот так-то, – сказала Репей. – Все эти существа не просто замедлены – они на самом деле принадлежат далекому прошлому. В то время твой топор еще не был выкован, поэтому он не может их коснуться. Никакое наше оружие – не может. Гениальная защита… работа мастера…

Репей как будто забыла о Быке и принялась расхаживать туда-сюда, бормоча себе под нос:

– Если бы не близость разрыва, ничего бы не вышло… они скопировали свойства объектов из Тени в реальности и изменили их, да еще и сделали привязку к магическому предмету… гениально. Разрыв уже затянулся с той стороны, но здесь он существует, потому что действует защита…

– И долго она будет действовать? – спросил Бык.

– Пока сохраняется привязка, – Репей махнула рукой налево, Бык поглядел: на подставке стоял отвратного вида посох с черепом вместо набалдашника. – Может, я смогу снять эту привязку и замкнуть кольцо само на себя, если прочту все до конца…

– Нет времени, – перебил Бык. – Сюда идут венатори, и нам нужно уносить ноги, пока они не поджарили нас здесь, как цыплят.

Репей моргнула, и на ее лицо вернулось осмысленное выражение.

– Венатори?

– Да. Такие, знаешь, злобные маги в черных колпаках, которые еще любят положить кого-нибудь на алтарь и выпустить кровь.

– Венатори не должны получить это, – отрезала Репей. – Упаковываем записи!

– А остальное?

– Мы ведь успеем все здесь взорвать, правда?

Бык подумал, что по большому счету с Репьем можно иметь дело. Если не придираться. И не вникать.

– Вот это я понимаю! – радовался Глыба и хлопотал возле входа в руины, пока Крэм, Стежка и Долийка осторожно укладывали старые книги в непромокаемые сумки и выносили из храма. – Вот это дело! А то что это за занятие: пыльные листочки перекладывать без конца!