Текст книги "Лайм. Судьбе назло (СИ)"

Автор книги: Генрих-Нав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

   В одну из таких сумасшедших ночей, когда мать билась в горячке, а брат был вне себя от гнева, я сбежал из дома. Заночевал на околице деревни, а проснулся в обозе большого каравана. И решил не возвращаться домой. Там меня не ждали, там я не был нужен. И непомерно огромная обида заслонила от меня все на свете.

   Потом я горько пожалел об этом. Но обратного пути я не знал.

   Так началась моя вольная жизнь. Сначала я мыкался с караванами по королевству, прислуживая в качестве мальчика на побегушках. А потом мальчуганы в одном из городов научили меня воровать. Этот новый мир – мир воровства, пленил меня, молодого и неопытного, своей независимостью и романтикой. И я погрузился в него целиком.

   – Скажи, малыш, чтобы ты сделал, если бы тебе дали возможность начать все с самого начала? – с какой-то странной тоской в голосе проговорил он.

   – Э... в смысле? – не совсем понимая, о чем речь, настороженно переспросил я. Что он имел в виду?

   – Если бы тебе дали шанс, ты хотел бы уйти отсюда? Не только из тюрьмы, а вообще из нашего мира? – все с той же необычной интонацией в голосе проговорил «барон». – Хотел бы жить, как живут все остальные?

   Вопрос застал меня врасплох. Я глубоко задумался, и через несколько минут обдумывание вопроса захватило меня целиком, как водица грудку сахару.

   – Хотелось ли тебе изменить свою жизнь? Стать частицей того, другого мира? Мира, в котором нет ни заемов, ни краж, ни воровства. Мира, где есть ремесло, постоянный заработок, уважение честных людей? Нет ни робости перед стражей, ни страха наказания и тюрьмы. Где есть нечто большее. Нечто большее, чем все... вот это? – Зак развел руками, имея в виду ситуацию, в которой мы все оказались.

   – Жить, как обычный человек? Как простой трудяга, с ремеслом и чистой совестью? – задумчиво предположил я. – Если появиться такой шанс? Дык, я даже и не думал об этом. Не думал.

   – А ты подумай, – наставническим тоном заявил авторитет.

   Закрыв глаза, я попытался себе это представить.

   Вот, я на базаре. Одет по-простому, чтоб не жалко было терять вещи, когда выворачиваешься из цепких рук... Стоп, я же не заемщик. Тогда как бы я одевался, если бы хотел покрасоваться? Хм... На мне красивая черная рубаха, со шнуровкой на груди, какую я видел у одного богатейчика. Так, прекрасно. Штаны, тоже черные, мягкие, облегающие. Полусапожки, крепкие, удобные. Люблю хорошую обувку. Хм, нужно было бы помыться. Жаль пачкать такую ладную одёжку...

   Я добавил несколько штрихов к выдуманному образу. Получалось очень даже ничего. Симпатично.

   Итак, я иду по базару. Стреляю глазками. Не тот, не тот, не мой клиент... Стоп, опять я за свое. Нет, я просто хожу, наблюдаю, кто как одет. Кое с кем здороваюсь, киваю. И мне кивают в ответ. Рядом проходят девицы и я, э... вежливо кланяюсь. Они томно улыбаются, стреляя глазками, перешептываются... А что, приятно.

   Иду между прилавков. Что мне могло тут понадобиться? Наверное, какие-нибудь вещи. Иду, смотрю. Вот рубахи, шелковые и льняные. Вот штаны, длинные и короткие, разных расцветок. Пояса узкие и широкие. С пряжками и без, с застежками и с зажимами, упругие и мягкие, черные и коричневые. Я осторожно подхожу к прилавку, прячусь за спину покупателя, обговаривающего с хозяином достоинства одного из поясов, осторожно протягиваю руку... Тьфу ты! Ну неужели нельзя без этого?

   Так, пробуем еще раз. Я иду к центральному фонтану. Перехожу в главные ряды. Там стоит стража. Мля, чего это я напрягся?...

   Я открыл глаза и прекратил свой опыт. Старые привычки не давали полноценно вникнуть в новые ощущения.

   Но увиденное меня заинтриговало. Раньше мне и в голову не приходили такие образы. Я – вор, вор-заемщик с семи лет. Не стащил сегодня, значит, не будет что кушать завтра. Все, никаких вариантов. Не для сегодняшнего дня, не для завтрашнего. Не для когда. Все, баста. Амба.

   Странно, но до нынешнего момента я даже не думал, что моя жизнь могла бы быть совершенно другой. Я мог бы быть... ремесленником, сапожных дел мастером, например. Блин, обожаю хорошую обувку! Жить как все. Не шататься на базарах соглядатаем, не искать, где что плохо лежит. Не воровать, не бояться стражи, не жить одним днем...

   – Ты еще молод, Лайм, – вновь заговорил Арник Зак. – Для меня ты почти ребенок. А детям не должно сидеть в тюрьме. Никому не должно. Ищи свой путь в лучшую жизнь, – пробубнил Зак, пребывая толи в сладких грезах, то ли в накатившей полудреме. – В настоящую жизнь.

   Что нашло на Зака, я так и не понял. Но почему-то у меня на душе стало тоскливо. Словно некто приоткрыл дверь в прекрасный мир, а потом резко захлопнул, напоследок ударив меня по пальцам. И на душе осталось такое ощущение, словно я отхлебнул из пресловутой бочки меда с ложкой дегтя. Вот только меда в этой бочке не оказалось совсем.

   – Странный разговор, – подумал я, покидая обитель Арника. – Странный для него, и для самого этого места. Но мало ли всякого в жизни бывает?

   На завтрак нам дали какую-то кашу с прошлогодними корнеплодами. Но мне было не до нее. Я не чувствовал ни привкуса еды на языке, ни ее запаха, ни то, горячая она или нет. Я не слышал ни чавканий соседей, ни переговоров других узников. Ни стука ложек, ни шагов разносчиков. Ничего.

   У меня с головы ни как не шел утренний разговор с Ариком Заком. И чем больше я думал о нем, тем в большее расстройство я приходил.

   Ведь на чем я стоял? Каждый из нас, промышляющих вольным путем, всегда возвышал преимуществами своего ремесла. Так же поступал и я, придавая своему воровскому искусству все больше яркие, романтические черты. А то, как же без китча, без понтов-то? Думал так: я – вор, я – человек свободный, без привязанностей и обязательств. И даже тюрьму я раньше воспринимал по-другому. Я – вор, а разве странно для вора, что он очутился в тюрьме? Такое рано или поздно случается, если ты выбрал путь свободного народа.

   Я всегда видел в своем образе жизни больше плюсов, чем минусов. Да вот только сейчас, сидя на узкой деревянной скамье, я, кажись, стал понимать, чего лишился из-за привязанностей к вольной воровской жизни.

   Мать моя чисто поле!

   Тюрьма! Это ж никакой свободы. Вся жизнь в рамках подчиненных чужому расписанию. Подъем, завтрак, работа, обед, работа, ужин, сон. И так изо дня в день, с недели на неделю, с месяца в месяц, из года в год.

   И если б только это!

   Больше не будет ничего из того, чего так хочется вкусить в обычной жизни. Из того, о чем даже не задумывается ни один юноша по ту сторону каменной стены. Ни гуляний на речку, на пляж, на рыбалку. Никаких празднований. День прихода Весны – в тюряге. Праздник первых трав – тоже здесь. День Города, Большой Турнир, Большая ярмарка, День Лета, Большой Парад, День Осени, праздник Урожая... – не для тебя. Тебе лишь крохотная комнатка да узкий переход, из малого двора в большой и обратно. Никакого веселья и никакого развлеченья, никаких покупок, ни каких обновок. Только то, что выдают тебе по необходимости. Серое, трижды перестиранное и уже кем-то ношеное.

   А если копать еще глубже... То, что составляет половину мыслей всех моих однолеток. Девчонки, девицы, барышни. Незатейливые шляпки, кокетливые улыбки, пухленькие губки. А теперь я лишен всего этого. Там я не придавал этому большого значения. Все эти подмигивания, выпендривания, подколки, кривляния, щипания, заигрывания.... Свидания. А какие теперь тут, в каталажке, свидания? Знамо каких – никаких! А я ж так ни разу и не смог сообразить себе первого свидания, все девчонки шарахались в сторону, видя такой здоровенный корявый шрам. А я все искал её. Девушку. Мою девушку, что не побоится отталкивающего рубца через всю щеку. И потом типа ж свадьба у меня когда-то должна была планироваться. Дети, не сейчас, но вообще, в принципе, в недалеком будущем.... Ё! Все, о чем я ранее мечтал, все было перечеркнуто десятилетним сроком заключения!

   Ой, ё!!!

   И даже, когда я выйду отсюда через десять лет, то кем я буду? Ни ремесла, ни денег. Неужели придется снова осваивать мастерство заемщика?! До следующего попадания? Ох, святые небеса!

   Арник спрашивал меня про шанс на новую жизнь. Теперь я точно знаю ответ. Да конечно, я ухватился б за него с радостью.

   Да кто ж его даст!!! Я прекрасно понимал это...

   Я сжал ложку в руках так, что чуть было не переломил ее пополам. Все эти мысли отзывались в сердце такой болью, что я застонал, словно бы кто ударил меня ножом. Следовало срочно успокоиться. Иначе мне грозило настоящее помешательство.

   – Да, мне жаль, что всего этого у меня или нет, или не будет еще долгое время, – принялся успокаивать я себя. – Если, если... Все. Амба. Баста. Судьба, рок, или сами боги бросили меня на дорогу, не остановившись на судьбоносном перепутье. И теперь я должен с готовностью принять предназначенный мне удел. Теперь я – вор. Значит это – моя судьба. Подумаешь, другая жизнь. Тут тоже есть свои плюсы. Есть хоть и не настоящая, но все же семья. Они меня уважают, в обиду не дадут....

   Так я думал, дожевывая последний кусок хлеба. И я в это верил. Верил до слез. Точнее, очень хотел верить...

***

   После завтрака нам огласили распределения на работу. Я получил назначение на вещевой склад. Обрадовался – хоть какой-то приятный момент за сегодня. Нормальная работенка, не сложная. Под пристальным взглядом служителя залезать в самые труднодоступные углы. Смотреть и считать. Переложить то, упаковать это. Легкотня.

   К складу меня конвоировал хорошо знакомый мне «кулак» – Данчи. Лысый как колено, дылда, с истинно кабаньей щетиной на выпирающем подбородке, и с не менее примитивными животными манерами. Многие из охранников тут такие. Весь их лоск в красивой красно-синей тунике под стеганной кожаной курткой, да в дубинке для острастки. И все. Мышцы, те сквозь ткань туники видно, а вот ума сквозь лысину не видать, нет.

   Мне, по большому счету, было наплевать на него. Я размышлял о нем просто для того, чтобы отогнать воспоминания о раздумьях незадавшегося утра.

   Но этому дню не было суждено закончиться лишь на печальных, как глаза сироток, измышлениях. Мой мысленный полет внезапно прервал сильный удар по ребрам. Удар был настолько мощным, что я пошатнулся и чуть не упал, но меня выручила близкорасположенная стена одного из зданий. Я быстро облокотился, огляделся, и увидел злобно скалящегося Данчи. Охранник мигом притиснул мое худощавое тело своим крепким торсом так, чтобы нас не было видно с высоких крыш. Его колющий подбородок оказался прямо у меня перед глазами. Пряжки многочисленных ремней кожаной униформы болезненно впились в кожу.

   – Сейчас будет что-то очень и очень плохое, – сообразил я.

   И не ошибся.

   – Ты что наделал, хохлабуй, – прошипел охранник. Слюна с его рта слетала мне на глаза. Но я не осмелился намекнуть ему об этом. Мне было страшно. По своему измышлению я ни чем не заслужил такого пристального внимания со стороны стражи. Наоборот, в мои привычки всегда входило учтивое отношение к своим сторожам.

   – Что... я... о чем речь? Я ничего не делал. Я ничего не знаю, – попытался было оправдаться я, действительно не понимая, в чем могло бы быть дело.

   – Ты сдал Яра Крика. Подставил его. Ни за что, – злобно шипя, пояснил «кулак». – Словно змея – почему-то пришло на ум мне. Шипит и плюется.

   – Я должен был. Он получил посылку с деньгами, нужно было делиться... – попробовал было оправдаться я.

   – Эти деньги принадлежали нам. Мне, Криспу и Арни. Яр нам крупно задолжал и должен был отдать долг. Но ты все испортил.

   – Но я не знал... я хотел, как правильно. Как по законам... по нашим законам. По законам тюрьмы... – попытался было объясниться я.

   – Ты, хохлабуй, влез не в свое дело, – злобно прорычал охранник, буравя меня глазами. – Хотел он... У тебя еще хотелка не выросла. Или выросла? – двусмысленно ухмыльнулся Данчи. Не хорошо так ухмыльнулся.

   – Теперь нам будешь должен ты, – грозно сказал он. Как припечатал.

   – Но я... у меня ничего нет. – Я от страха чуть не плакал. Хотел сделать все, как положено, а оно эвон как все обернулось. Обидно было то, что сделано мною все было по правилам. Не из жадности даже. Просто хотел, чтобы все было по закону. По нему часть посылки требовалось отдавать своей «короне», часть сокамерникам. Но испортить из-за этого отношения с «кулаками»...

   – Отдашь так, как мы захотим. – Его двусмысленность пугала больше, чем любые слова. – А что б до конца осознал свою ошибку...

   Охранник коротко размахнулся и ударил меня кулаком под дых. Я попробовал было заранее напрячь мышцы, да куда там! Сложившись пополам, словно тростинка, я с трудом пытался заглотнуть воздух.

   – Ты понял? Понял, урод!

   – Ну почему сразу урод? – мелькнуло у меня в голове. Было невероятно больно. Казалось, что внутренности в месте удара сложились как бумажный лист. Я медленно распрямился, надеясь, что все ограничится одним ударом.

   Ох! Едва выпрямившись, я снова получил удар -туда же. И вновь сложился, уставившись глазами в собственный пупок. Кровь отошла от живота и с грохотом принялась гулять в голове. В висках угрюмо застучало.

   – Понял, кто тут настоящий хозяин, и чьи тут законы?

   Я кивнул в надежде, что это остановит Данчи. Но ошибся. Третий удар. Я закашлялся и снова согнулся. Болело все, и мышцы, и то, что под ними. Еда из желудка спешно покидала ставшее небезопасным тело. Я рвал, блювал и корчился от боли. Перед глазами все вдруг так красиво поплыло...

   – Теперь ты, наконец, уяснил, кто тут хозяин?

   Нужно было спешить с ответом, пока он не пробил мое тело насквозь. Я с горечью вернулся в реальность.

   – Да... я... понял, – поспешил заверить его, пересиливая позывы.

   – То-то, – нагло ухмыльнулся Данчи. – Сам найдешь дорогу до склада, или тебя провести?

   – Нет, ...я...сам...спасибо... справлюсь, – поторопился я отделаться от злобствующего провожатого.

   На свое рабочее место я опоздал. Выслушал отповедь, но еще половину дня был не в состоянии сосредоточиться на своих обязанностях, сколько на меня не кричали.

   После такого избиения день прошел из рук вон плохо. Чувствуя себя прескверно, я старался как можно больше отлынивать от работы, чтобы унять боль и пополнить силы. Служитель вначале кричал, но заметив вырисовывающийся у меня на теле синяк, перевел на менее трудоемкую работу.

   Я с трудом дождался окончания своего рабочего дня. Мне нужно было срочно поговорить с Арником Заком. Он – мой босс, моя «корона». Он должен был узнать о том, что со мной произошло. Он выслушает, он поймет, и он уж точно найдет выход из создавшейся ситуации. Он защитит меня. Ведь я – его «перстень»!

   Пришлось ждать. К Заку всегда толпилась очередь. Половина народа стенала на невыносимые условия жизни, а вторая половина предлагала планы для побега. Дождавшись своей очереди, я ворвался в комнату Зака и доложил ему и «рукавицам» о происшедшем.

   Доложил, и попросил помощи.

   Ждал ответа я минут пять. Но эти минуты показались мне... часами. Я вглядывался в их лица, пытаясь понять, в чем же задержка. В самом деле, чего ж тут решать-то? Нажмут на какие-то там рычаги, начнут использовать все свои связи. На худой конец поговорят с Данчи, чтобы оставил любимого паренька в покое...

   Но первые же слова Зака заставили мое сердце биться в удвоенном темпе. Кровь отхлынула от лица, и мне думалось, я стал белее, чем мои зубы.

   – Понимаешь, Лайм, тут все не так просто, – заговорил Зак суровым, почти бесстрастным голосом.

   – Но почему? – искренне удивился я, стараясь не слишком впадать в панику. – Ты же величина! Ты же важная птица! Авторитет! «Корона»!

   -Да, я «корона», – гордо выпалил он и воззрился на меня своим холодным взглядом. Ой, ё! Куда девался тот размякший мечтатель, с которым я разговаривал еще этим утром? Сейчас передо мной действительно сидел босс с большой буквы, жесткий и властный, не терпящий возражений и не принимающий оправданий. – Но я «корона» только для своих людей. Моя власть, к сожалению, ограничивается только этим местом. Я могу приказать своим людям, я могу найти общий язык с людьми Зурбагана. Могу загробить любого из «нейтральных». Но не более того. – Зак с внушительным видом сложил руки на груди. – Но Данчи охранник, Лайм. Он «кулак», а «кулаки» мне, как ты понимаешь, не подчиняются. Пока еще не подчиняются. К сожалению.

   Что? Как? После всего, что я тут сделал, я оказываюсь беззащитным перед какой-то кабаньей мордой?!

   – Но может можно что-нибудь сделать? – с надеждой в голосе протянул я, стараясь своим видом разжалобить трио вершителей.

   – Можно, конечно же, – с улыбкой ответил Зак. Но по его тону я тут же понял, что радоваться рано. – Можно убить всех трех «кулаков». Но это, как я понимаю, задача практически не выполнимая.

   Я поник головой. Этот вариант я даже не рассматривал.

   – Можно, конечно же, постараться сбежать из тюрьмы. Это тоже выход, – насмешливо вставил один из «рукавиц».

   На шутку отреагировали только взрослые. Я лишь остался стоять, угрюмо потупив голову.

   – Есть еще один вариант, – вдоволь насмеявшись, добавил Арник. – Можно откупиться деньгами.

   Этот вариант был самым реальным, но в то же время таким же сложно выполнимым, как два предыдущие. Денег у меня, естественно, не было. Откуда у меня деньги здесь? Да к тому же, такие? А попробовать занять... Я передернул плечами. Здесь денег просто так не дают, это я уяснил давно. Хочешь– становись рабом, впрягайся в кабалу. Будешь хуже «тапочка». А за такие деньги, – будет такая судьба до окончания срока.

   А для меня это горше смерти.

   Все. Амба. Приехали. Конец дороги.

   Я вышел от Зака в полном отчаянии и, глотая набегающие слезы, молча поплелся в самый темный уголок двора.

   Итак, я серьезно попал. Попал по всем статьям, и мой мир рушился у меня на глазах. Мой мир? Да какой же он, к хохлабую, мой?! Я никто, и зовут меня никак. Но понял я это слишком поздно. Все те плюсы, что я так тщательно себе вырисовывал, все, чем я так гордился, оказалось не реальнее мыльного пузыря, оставшегося в грязном бачке после стирки. Моя уверенность, моя выдержка, мое мужество, с которым я так долго щеголял, уверенно задирая кверху нос, – все оказалось разбито вдребезги, как дешевая тюремная тарелка неловким сопливым разносчиком. Разбита в доли секунды. Даже вера в высшую, божественную справедливость, и та оставила меня.

   Наказание без преступления не бывает. Я виноват, я это знаю.

   Все мы сталкиваемся с искушением более легкой жизни. Кто выдерживал, а кто нет. Вот и я не устоял перед этим. Нравилось мне быть мальчиком на побегушках при хозяине каравана? Нет, конечно же, нет. Работы много, денег мне по малолетству не платили, работал за еду.

   А когда мальчишки предложили мне остаться в городе и воровать вместе с ними, – согласился сразу, не раздумывая. Сам себе хозяин, над тобой никого нет, что хочешь то и делаешь. Никто не стоит у тебя над головой, работы как таковой нет, ведь воровство это не работа, так – игра, детская забава. А мы маленькие, шустрые – кто нас в толпе догонит? А если кто и догонял – что взять с нас, нищих малолетних сорванцов?

   Когда подрос – поумнел. Чем старше становились хищники базара, тем серьезнее становилось и наказание. Воровство перестало быть игрой и развлечением. Мы делали все, чтобы не попадаться. Больше хитрили, больше ловчили, уворачивались, как змеи. Я понимал, что отбирал чужое, заработанное потом и кровью. Но жалости не было. Была лишь холодная месть. За мать, что умерла и оставила одного. За брата, что оказался таким черствым. За жизнь, что не стала медовым пряником. И еще много за что.

   Да, я виноват. Тюрьма, – да. Но чтоб вот так! Итак десять лет ни за что впаяли, так теперь еще и это... Несправедливо. Я не заслужил этого. Ничем не заслужил.

   Я был вне себя от горя и сильно переживал. Мне хотелось сделать много чего. Хотелось плакать от горя. Хотелось выть от отчаяния. Хотелось взять и разорвать себя на куски. Хотелось дать волю рукам, – придушить Данчи, потом Криспа и Арни, следом придушить Зака с его подпевалами, а затем передавить и всех остальных в этой проклятущей тюряге. Хотелось невероятно!

   Когда я немного успокоился, все мое тело горело, как в огне, а скрюченные пальцы напоминали когти хищной птицы.

   – Вот когда пригодился бы второй шанс, – подумалось мне.

   И в эту блаженную минуту затишья в разгоряченном мозге затлела отчаянная мысль:

   – А можно переменить судьбу! Бросить кости фортуны еще раз? Получить этот самый второй шанс? Здесь, сейчас? Чтобы войти в новую жизнь, одним махом перескочив разметки каверзной судьбы?!

   Я перестал психовать и сосредоточился. И правда, слезами и стонами делу не поможешь. Плакать буду потом, если не смогу выкрутиться. Раз дело приняло такой скверный оборот, нужно было что-то придумать.

   Нужно!!!

   И я думал. Думал. Думал, как никогда.

   Думал о том, как выкрутиться из создавшегося положения. Как ловко провернуть все так, чтобы избавиться не только от Данчи и ему подобных, а и от... кутузки. Да, если играть, то по-крупному!

   Думал долго. Думал упорно. До распухшей головы, до слезившихся глаз, до хруста пальцев и скрежета зубов. Только то и делал, что думал. Размышлял, прикидывал, сравнивал, вспоминал, просчитывал. Создавал и снова разрушал, завидев в плане хоть один серьезный изъян. И снова, – думал, думал, думал...

   Все остальное отошло на второй план. Моя койка еще долго оставалась пустой и холодной. И каждый раз, когда я начинал, было, отчаиваться, я притрагивался к саднящей груди, к разросшемуся синему пятну на животе, и с новой силой бросался в бой.

   И, кажется, придумал.

   Я встал с песка и долго разминал затекшие суставы. Ночной ветер высушил мое лицо, а ночная прохлада остудила тело. Я больше не плакал, не горевал. Я улыбался – злорадненько, хитренько, подленько. Теперь все узнают, кто я на самом деле. Я не никто. Я тот, кто сможет выбрать сам себе дорогу. Я тот, кто действует судьбе назло.

   Я – Лайм!

***

   После подъема, проспав всего пару часов, я сразу же направился к Заку.

   Моя просьба поговорить с ним по делу наедине, несколько удивила босса. Как и мое внешнее хладнокровие. Он щелкнул пальцами, «рукавицы» спешно вышли, и через несколько секунд я уже мог болтать, не опасаясь лишних ушей.

   Зак указал мне привычное место на койке, а сам уселся в центре комнаты на старом колченогом табурете. И с неподдельным интересом воззрился на меня.

   Я старался выглядеть как можно безмятежнее. Но моя сдержанность была обманчивой. В душе словно бушевал ураган. Мысли путались, кровь в голове грохотала, словно удары далекого грома. Меня слегка пошатывало, как дерево на ветру, а лоб вспотел, словно бы я и правда попал под ливень.

   Шутка ли – играть на два лагеря! Мой план был далеко не безупречен, я понимал это. Но искушение отрубить разом две головы было так сильно!.. Все должно было выглядеть так, как будто меня интересует только разрешение проблемы с «кулаками». Но это лишь маскировка. Обертка. Мои истинные цели были куда глубже. Однако без помощи извне у меня не было шансов. Поэтому, чтобы произвести верное впечатление на своего благодетеля, я должен быть спокоен и сосредоточен. Мне позволялись лишь естественное отчаяние, умеренная озабоченность, достаточная деловитость. И – никакой чрезмерности. Все истинные эмоции – в кулак, под ледяную броню умело сотканной обертки.

   Усилием воли я взял себя в руки. Сел на койку. Успокоился. Расслабился.

   – Вижу, не спалось, – с деланной заботой проговорил Зак.

   Я ухмыльнулся. Заспанные глаза и помятый вид выдавали меня с головой.

   – Уснешь тут. Как же, – устало пожаловался я. Ждать сострадания в этом месте было пустой затеей. Но я и не надеялся. Просто постепенно входил в роль. Это было то самое «отчаяние».

   – Кошмары, что ли, снились? – попробовал догадаться босс.

   – Нет. Все думал, как мне решить свою проблему. – А вот и «озабоченность» проявилась.

   – Ну, и? – деловито вопросил он, внимательно разглядывая меня.

   – Кажется, я теперь знаю, – неуверенно проговорил я.

   – И как же? – крайне удивленно и заинтересованно отозвался Арник. Ему взаправду было любопытно, как я выкручусь из этой далеко не простой истории.

   – Я думал на счет трех вариантов, что вы предложили мне вчера.

   – И чего? – требовательно продолжал он, внимательно рассматривая меня прищуром своих маленьких глаз.

   – Как по мне, денежный вариант самый стоящий.

   Зак от неожиданности выдал такой звук, словно бы закудахтал, как взаправдашний петух. Удивился. Это понятно – я бы тоже удивился, услышав от себя такое еще пару часов назад.

   -Денежный, говоришь, – он посмотрел на меня с возросшим подозрением. – И откуда же у тебя монеты, Лайм?

   Вопрос был резонным.

   – Ты же в курсе, Зак, – у меня нет монет, – ответил я честно. Абсолютно честно.

   – Тогда о чем речь? – начал было ворчать он, но я спешно добавил:

   – Но я знаю, как их достать.

   Арник задумчиво почесал свой двойной подбородок. Я понимал его замешательство. Если я знал, как достать денег, то по идее, это полагалось знать и ему. Статус обязывал.

   – Давай-ка с этого места поподробнее, – наконец выдал он. Взгляд «короны» сделался очень внимательным. Словно хищник, учуявший заветную добычу. Еще бы. Речь шла о святая святых – о денежках.

   Я собирался с силами. Сказать то, что я намеревался, было не так уж и просто. Да что там « не просто»! Легче было вылить на себя ушат ледяной воды. Нет – кипятка! Да и то, по сравнению с тем, что я собирался сказать, а тем более сделать, в случае неудачи, результат мог быть намного плачевнее!

   Чтобы хоть немного оттянуть решающий миг, я принялся рассматривать свои пальцы, грязь под ногтями, солому на полу... Затем, приняв решение, перенес свой взгляд на теряющего терпение Зака.

   – Я предлагаю кинуть «Шестерых ножей», – чуть слышно, но, тем не менее, твердо проговорил я, оглашая идею своей авантюры.

   – Кинуть? Как? И в чем выгода? – не смог связать две составляющие он.

   Я вздохнул и постарался в нескольких предложениях пояснить то, что вынашивал почти всю прошлую ночь.

   – Когда мы принимали Рука в бойцы, нам стало известно, что «Шестеро ножей» хотят ограбить сиятельную Элайзу с дочерью. Так? – деловито вопросил я.

   – Типа так, – быстро ответил он, все еще не сводя с меня вопросительного взгляда.

   – Благодаря тому же Руку мы будем в курсе, где это будет, когда это будет, и как это будет. Так?

   – Ну? – Взгляд Зака перестал быть вопрошающим.

   – И нам остается лишь предупредить богатейчиков о готовящемся налете. За деньги, конечно. За очень неплохую сумму денег, – добавил я для значимости.

   Я замолк. Взгляд «короны» сверкнул пониманием и тут же потускнел. Босс пребывал в задумчивости.

   А я принялся ждать.

   Арник раздумывал над моим предложением достаточно долго.

   Я догадывался, моего босса смущала не моральная сторона вопроса. Обманывать, играть за двоих – обычное дело для нашей братии. И чем на большую сумму ты обманул, чем богаче твой выигрыш – честь тебе и хвала. Не обманывали тут только мертвых. В этом деле не спасала ни физическая сила, ни положение, ни связи. На такие дела обычно даже не жаловались. Ну, кто же признается, что тебя обули, как последнего чурбана и неудачника?

   Даже отсутствие денег не было достаточным причиной для уверенности. Как раз наоборот – такого горемыку еще легче было вогнать в долги. Ведь, кто бедный, тот отчаянный. А излишняя отчаянность, – непозволительная роскошь, большой изъян. Кстати, я сейчас выглядел как тот самый «бедняк». Загнанный в угол, отчаянный, и потому готовый на все.

   Вопрос для Арника Зака, как я понимал, заключался в другом, – соизмерим ли риск прибыли. Или по-простому – стоит ли игра свеч, овчинка выделки, и.т.п. Банда «Шестерых ножей» была не просто сборищем голытьбы с дубинами и ножами. И даже не умелой шайкой грабителей с большой дороги. Это были головорезы, не страшащиеся ничего и готовые схватиться за нож при любой возможности. И если они узнают, что их кинули, а потом еще узнают, кто... Возмездия ждать не придется. Оно будет скорым, жутким и кровавым.

   Без вариантов.

   – Не согласен, – хмуро отозвался мой покровитель, ни сколько не удивив меня своим ответом. – Твоя идея, должен признать, весьма не дурна. – Зак криво ухмыльнулся. – Но риск, малыш, риск! Допустим, некто из нашей общины решиться предупредить сиятельную об этом налете. Возможно, она ему и поверит. Возможно, все случится так, как должно, и мы окажемся при деньгах. Но! – Арник предостерегающе поднял вверх свой указательный палец, похожий на жирную колбаску. – А если кто прознает о моей причастности к спасению сиятельной? До или после налета – не суть важно. Ты понимаешь, чем это может мне грозить?

   Вопрос не требовал пояснений.

   – Я не рискну стать на пути «Шестерых ножей». Это небезопасно. К тому же, один из них служит при мне «зубом». Если они обо всем прознают и дадут ему наказ, то этого быка ничто не остановит.

   – Согласен, что в таком деле самое главное, чтобы не было лишних ушей, – отозвался я. – Начнем с того, что я придумал этот план сегодня утром. И о нем, естественно, никому не рассказывал, а сразу пошел к тебе. Поэтому, о нем знаем только мы – ты да я.

   – Это пока, – мудро ответил Зак. – Пока нас двое. Но чем больше людей узнает об этом, тем больше риск. А случай? А людская глупость? Оно завсегда так бывает. Думал, что в курсе только проверенные люди, а оно свистит из тех щелей, о которых даже и не подозревал. Риск, что про твой план прознают те, кому знать о нем вовсе не полагается, есть всегда. А все ниточки приведут ко мне. Поэтому я и не хочу рисковать. Так что я– пас.

   Ответ был более чем разумен. Зак отступал. Но я не собирался сдаваться. Главное, что мой план Заку понравился. И пусть на первый взгляд он был достаточно рискованным (ха, да он рискованный и со второго, и еще бог знает с какого взгляда), моей задачей будет во чтобы то ни стало убедить Зака в обратном. Я должен буду не дать ему усомниться в реальности исполнения своего плана. И если риск велик, я должен буду или убрать его вовсе (что не реально), или подставить под удар кого-нибудь другого. Кого ни жалко.

   Прибыль – риск. Прибыль – риск. Люди никогда не любили чрезмерно рисковать собой. Пусть рискует кто другой, а мы пожнем доставшиеся лавры. Разумно, что ни говори.

   Что ж, если решить эту задачу по-другому никак нельзя, то вы получите этого «другого». Я дам вам такого дурачка.