Текст книги "Спасибо, что живой...(СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

– Лиора! Ты подскажи мне, пожалуйста, на какой вопрос отвечать вначале? Ты же знаешь, я теряюсь, когда сто вопросов в минуту. Ммммм… Значит, так… Я в порядке. Маленькая растёт. Имя ещё не придумали. Чувствую себя хорошо. Я на все вопросы ответила? Можно теперь свой задать?

– Да, конечно. Я тебя слушаю. И прости, что я такая торопыжка.

– Лиора, ты что-то говорила о двух хороших новостях. Одну ты озвучила, а вторую так и не успела. Может, озвучишь?

– Кать! Да у нас их уже столько всяких новостей. И хороших и не очень. Но одну из них, к сожалению не очень хорошую для нас, но прекрасную для тебя, ты узнаешь уже сегодня. Но я её тебе не скажу, иначе Рома меня убьёт, а у тебя сюрприза не будет, – Лиора засмеялась. – Ладно, Катя, ещё созвонимся.

Жданова положила трубку, как тут из селектора раздался голос Маши Тропинкиной:

– Катерина Валерьевна, Вы не могли бы выйти в приёмную? Здесь к Вам посыльный.

– Иду, – бросила Катя и вышла в приемную.

Посыльный передал ей огромный букет любимых эустом с подколотой открыткой, на которой подчерком Андрея было написано: «Люблю вас. Ваш муж и отец. Ваш «А».

Зарывшись носом в цветы, Катюша вошла в свой кабинет, подняла голову и завизжала от неожиданности и восторга:

– Андрюшка! Ты как здесь оказался? Ты же должен был приехать только через неделю! Андрюшка, я так соскучилась.

– Я твой сюрприз. Прибыл в свой кабинет, занял своё рабочее место, чтобы всякие там секретарши меня не могли подсидеть.

И они захохотали.

========== Глава 27 ==========

Они лежали на ковре в гостиной, до спальни не дотянули. Одну руку он согнул в локте и, приподняв Катину голову, удобно устроил её на своей руке. Второй рукой он гладил её теплое, нежное тело и всё никак не мог поверить, что это не во сне, а наяву она стала его женой и носит его ребёнка. Он может в любую секунду прикоснуться к ней, поцеловать её, даже обладать ею, а если очень повезёт и у них найдётся часик-другой свободного времени, то он сможет вот так лежать с ней обнажённым на ковре у камина и гладить её, смотреть на неё, недоумевать, за что, за какие заслуги ему так повезло, что она стала его женой, и носит его ребёнка, и он может в любую секунду… И так далее… Господи! Спасибо тебе!

– А знаешь, что сказал мне Рома, когда мы прощались? Только ты не очень нос задирай, крутышка. Он сказал: «Стоило сигануть в окно, чтобы найти свою Катю». Представляешь? Ты для него, прямо, как эталон. Я даже приревновал чуть-чуть.

– Меня к Ромке? Или Ромку ко мне? – Катя легонько толкнула мужа в плечо и, когда он упал на спину, перекатилась к нему на живот.

– Ковёр колется, – скорчив гримасу, сказала она. – Ты не против? Андрюша, расскажи мне подробно, как там дела у Ромки и Лиоры.

Какое там расскажи, когда она дышит ему в грудь, когда гладит его маленькой прохладной ладошкой. Тут бы силы найти, чтобы унести её в спальню, раз ковер ей колется. Любить. Её любовь принимать.

А когда всё закончилось и они уже были способны разговаривать, а не только наслаждаться, Катя прошептала, целуя его сильную и такую родную кисть руки:

– Андрей, я хотела тебе сказать, у меня никогда не было такого…

Но Андрей её уже не слышал, он вспоминал первую их с Катюшей ночь, машину в которой они разговаривали после приезда из гостиницы. Она тогда вот так же целовала его руку и вот так же шептала: «Андрей, я хотела тебе сказать, у меня никогда не было такого Дня рождения. Этот самый лучший. И самая лучшая ночь». Сейчас Андрюша знал наверняка, что в эту минуту он её уже любил, потому что только мысль, что она могла принадлежать когда-то другому вызвала в нём такую ревность, что хотелось растерзать этого другого. И он начал целовать Катю, как одержимый, словно доказывая себе свои права на неё.

– Андрюшенька, ты меня слышишь? Куда ты ушёл мыслями?

– Вспомнил День твоего рождения, ты тогда вот так же целовала мне руку…

– А, да, помню, – Катя помолчала, вспоминая. – Знаешь, Андрюша, я очень-очень тебя люблю, – и прочла:

Я люблю тебя, я знала это

С первой нашей встречи, с первых взглядов.

И сомненья не было, и нету.

Убеждать ни в чём себя не надо.

Рядом ты и я бегу по звёздам,

Рядом ты и я плыву в тумане.

Разлюбить тебя теперь уж поздно.

Без тебя, родной, меня не станет.

– Чьи это стихи, Катюша?

– Мои, я их написала тогда, после нашего посещения клуба «Планета Омега», где ты пел мне караоке.

– А почему же ты мне назавтра не их написала, а Мирру Лохвицкую.

– Потому что у неё поэзия, а это так… Стихоплётство. Всё! Хватит мне зубы заговаривать, рассказывай о Ромке. И о Лиоре рассказывай. Больше никаких отговорок и приставаний, пока не расскажешь всё.

– Знаешь что? Я вообще-то голодный. В доме есть хоть что-нибудь поесть?

– Андрей! Ну, я же тут не жила. Я жила у мамы. Поэтому мы сейчас сделаем следующее: позвоним маме, скажем, что ты приехал, она для любимого зятя расстарается. А ты тем временем мне всё расскажешь, и поедем к маме.

– Хитрюга ты, Катька. Ладно, звони маме и слушай мой рассказ.

Только после звонка Кати Елене Александровне, Андрей продолжил:

– Кать, есть очень хорошая новость. Ромка по палате уже передвигается в бандаже и с ходунками сам. Без поддержки. Правда три-четыре шага и сразу ложиться нужно, чтобы напряжение снимать. А следующая прогулка возможна только после нескольких часов отдыха. Зато он уже может сидеть. И Лиора этим пользуется нещадно. Представляешь, выбила для Ромки какое-то супер кресло. Ромка в нём сам может ездить, оно с электроприводом. Управляется чем-то типа джойстика вмонтированного в подлокотник. А когда спина устаёт, то одним движением пульта спинка потихоньку отклоняется, ноги поднимаются, а он уже лежит. Так Лиора его ещё после процедур каждый день на море возит. А по вечерам они ужинают в том нашем любимом кафе.

Сполна насладившись воодушевленной улыбкой на Катином лице, Жданов продолжил:

– Теперь самое главное. Романа можно забирать. Дальнейшее его пребывание в клинике не имеет смысла. Ему нужен реабилитационный центр, а не клиника. Катя, тебе рассчитать нужно, что рентабельнее: либо оставить его в Израиле, либо в Москве реабилитационный центр искать.

– Ладно, Андрюша, я всё сделаю. Ты мне расскажи, что там у них с Лиорой?

– Ой, Катюха, там всё очень сложно. С одной стороны, надышаться друг другом не могут. Представляешь, Ромка её руки не выпускает, сюсюкает. Нет, ты только представь, Малиновский (!) сюсюкает! Катька, скажи, я выгляжу таким же дураком?

– Почему таким же? На много хуже! – засмеялась Катерина. – Посмотрел бы ты на себя со стороны, когда я с кем-нибудь беседую. Хоть с тем же Полянским. Это же… Дурнее лица не найти. Ладно, не дуйся, я шучу. Но, если честно, то ревновать меня просто глупо. У меня скоро живот на нос полезет, – сказала Катюша, проведя ладонью по едва обозначившемуся животику. – Давай рассказывай дальше.

– Так вот, с одной стороны надышаться не могут, Лиора все дни и ночи с ним проводит. А с другой… Там столько сложностей.

– Бог мой! Какие могут быть сложности, если люди по-настоящему друг друга любят?

– Катя, они вообще-то граждане разных стран.

– И что с того? Какая разница, если это любовь?

– Катенька, ты сейчас рассуждаешь так по-женски. Вот смотри, допустим, забираем мы Ромку на реабилитацию в Москву. И что дальше? А дальше Лиора сможет приехать к нему на три месяца. А в следующий раз она сможет приехать только через полгода, таков закон. Теперь берём эти три месяца на которые Лиора может приехать… А её учеба? А её работа? Она всё теряет. И никаких гарантий завтрашнего дня. Вот ты уверена, что Ромка на ней женится? Я – нет! Я вообще не знаю, женится ли он когда-нибудь. Я очень боюсь, что у их любви нет будущего. Кроме правовых проволочек там вообще слишком много «но». Короче, Катя, всё, кроме любви, а я не сомневаюсь, что любовь у них настоящая, говорит против них, а не за.

– Андрюша, как ты можешь такое говорить? Вспомни, сколько всего было против нас? И ничего – мы вместе, потому что любим друг друга. Нет, дорогой, мы просто обязаны им помочь, – Катя вдруг улыбнулась, – иначе мы просто обречены на постоянное присутствие твоего верного друга и оруженосца в нашей жизни. Всё. Вставай. Поедем, покормлю тебя.

– Ой-ёй-ёй! Она покормит. Ха! Да если бы не тёща, я вообще с голода умер бы. Слушай, Катька, а может мне нужно было на тёще жениться?

И получил увесистый тычок в бок. Ручка у Катюни была нежной и маленькой, а била она весомо. А что он хотел? Как ни крути, а жена его «железная леди».

В то же самое время примерно в двух километрах от квартиры Ждановых-младших происходила очень похожая сцена…

– Марго! Звонил Валерий, зовёт к ним. Пойдем?

– А что у них такое?

– Ну, во-первых, прилетел Андрей. А во-вторых, Лена, по такому случаю парит, варит, жарит и печёт.

– Паша, да что же это такое? Андрей нам даже не позвонил. О приезде сына мы должны узнавать от сватов. Это нормально?

– Нормально, Марго, нормально. Напомнить тебе, что ты маме моей ответила, когда у неё примерно такие же претензии были?

– Не нужно, я помню. Я тогда Светлане Владимировне цитату из Библии привела: «И оставит человек отца и мать своих, и прилепится к жене своей, и будут двое едина плоть».

– Вот именно. Так что умерь свою ревность, свекровь, и собирайся, поедем к Пушкарёвым. Хоть покормят по-домашнему, – усмехнулся он и получил увесистый тычок в бок.

***

Елена Александровна была счастлива. Как раз вчера Валерий купил, наконец, стол-трансформер и за ним прекрасно можно было расположить всю разросшуюся семью.

Первыми приехали Ждановы-младшие и, после всех полагающихся приветствий с поцелуями, получили выговор от Валеры:

– Вот, мать, смотри, что такое детки. Вы почему за Пашей с Марго не заехали? Они на такси ехать должны?

– Папа, мы просто не подумали.

– Видишь, мать, они не подумали. А зачем им о родителях думать? Пусть родители думают о них. Правда?

– Не ворчи, не ворчи, старый. Видишь, совсем засмущал ребят.

– Вот потакай, потакай им. В старости стакана воды не подадут.

Валерий ворчал, но Катя видела, что это для проформы, что он не меньше мамы рад был увидеть Андрюшу, рад предстоящему застолью, рад этому шуму и суете.

========== Глава 28 ==========

Ночь была душной. Можно было, конечно, попросить закрыть окна и включить кондиционер, но Ромке не хотелось лишать себя запаха моря, дыхания улицы и ощущения причастности к жизни за воротами больницы.

Послезавтра великий день. Великий и ужасный. Послезавтра он летит в Москву. Он всё ждал, когда Лиора начнёт его спрашивать: «А что же дальше», а она всё не спрашивала. К этому Рома не привык. Вон Викуля практически сразу потребовала отвести её в ЗАГС, а больше ни с кем у него более или менее длительных отношений и не было. Нет, каждая из моделек рассматривала его, как потенциального мужа, жених-то он завидный был, однако каждой из них он чётко давал понять, что может быть мужем лишь на ночь. Но ведь каждая проводила разведку боем. А Лиора – нет! Казалось, что ей всё равно есть ли будущее у их любви или нет. Она любила Романа сегодня и сейчас. А до завтра ещё дожить нужно было.

Честно говоря, Малиновский не представлял себе жизни без Лиоры. Ну как это, он просыпается, а её нет. Он завтракает, а её нет. Он приходит с работы, а её нет. Он спать ложится, а её нет! А может и хорошо, что её нет? Он просыпается с одной, засыпает с другой и никаких обязательств. А она? Она живет себе своей жизнью, засыпает и просыпается с кем-то другим, танцует кому-то другому, рожает ему детей, которых потом встречает из армии словами: «Спасибо, что ты живой». И это будут не его дети. Роман аж зубами скрипнул, так ярко он увидел эту картину, и она ему не понравилась! Вот не понравилась, и всё тут.

Но если быть с собой до конца честным, а он привык уже говорить себе только правду, то и жизни с Лиорой он тоже не представлял. Он никогда не покинет Москву, она никогда не покинет Израиль. И это только верхушка айсберга препятствий для их совместной жизни. «Вот попал, из огня, да в полымя», – подумал Рома, принял таблетку снотворного, заботливо оставленную ему Лиорой, и погрузился в царствие Морфея.

А в это время на набережной Тель Авива, под восточную музыку, льющуюся из маленького уютного кафе, босиком на песке, у самого моря, запах которого проникал к Ромке в палату, танцевала свой безумный танец девочка-призрак.

«Он не зовет её с собой. Ну и не надо! Он хочет быть волком-одиночкой. Ну и прекрасно! Она будет молиться, чтобы всё у него в жизни сложилось так, как он этого хочет, чтобы был он жив и здоров, чтобы иногда вспоминал её. И она его не забудет. Теперь уже не забудет никогда. Это было прекрасно! Это была любовь – высшее благо, данное им Всевышним. И даёт он его не каждому. А ей дал. И она благодарна Богу. В её жизни была любовь! Почему же была? Она есть. Есть и будет».

Вот о чём танцевала Лиора, а когда музыка закончилась всё, на что хватило её сил – это упасть на песок и расплакаться…

***

В пятницу вечером, за день до отлета Романа из Израиля, Лиора вошла в его палату спокойная и улыбчивая, как всегда, а когда Малиновский протянул к ней руки, тихо попросила его:

– Подожди, я встречу Шаббат.

Покрыла голову белоснежной косынкой, поставила на столик красивый подсвечник с тремя свечками, зажгла их, закрыла глаза руками и забормотала раскачиваясь:

– Барух ата, Адонай Элоэйну Мэлэх hа-Олам…

Потом открыла глаза, сняла косынку, подошла к Роману, крепко поцеловала его в губы и прошептала на ухо:

– Шаббат Шалом, Ромочка. Я помолилась о твоём здоровье и благополучии. Вот увидишь, так всё и будет. Ну, что? Ты готов ехать на последнюю прогулку к морю? Я возьму плед, а то вчера у моря было прохладно.

Ромку кольнуло где-то в области сердца. То ли оттого, что сейчас он наяву увидел картину, которую ему вчера рисовало его воображение о Лиориной жизни без него, то ли оттого, что вчера вечером она была на море. Одна? Или нет?

Они были вместе до того самого времени как за Ромкой захлопнулись дверцы кареты скорой помощи, увозящей его в аэропорт имени Бен Гуриона.

– Я люблю тебя, – последнее, что услышал Роман от своей Лиоры.

Даже звонить друг другу они не договаривались.

***

К Кате с Андреем Ромка подъехал сам, на своей новой коляске.

– Ну, что? Как и обещал, я приехал к вашей свадьбе.

– Ромка, Ромочка! Как же я рада тебя видеть! А где Лиора? Получает багаж?

– А разве Лиора должна была приехать?

– Да, мы с Андреем пригласили её на свадьбу. И она пообещала нам, что приедет.

– Мне она ничего не говорила. А без неё мне уже не рады?

– Ромео, перестань тянуть одеяло на себя. Рады тебе, рады. Просто без неё у нас сразу возникла куча непредвиденных проблем. Куда тебя везти, например? Ты один сейчас не можешь быть. Тебе помощь нужна. И не криви рожу. Это нормальная постановка вопроса. Катьке сейчас не до тебя, в понедельник свадьба, ей готовиться нужно. Я? Я что, умею помогать? Или готовить? Блин! И родители заняты подготовкой. Ромка, а почему Лиора не приехала? Катя же с ней обо всём договорилась. Ладно, поехали к нам, потом будем разбираться со всем остальным.

Уже дома у Ждановых стало понятно, что проблем больше, чем ожидалось. Коляска не проходила в двери между комнатами, а значит, о свободном перемещении можно было забыть. Благо, кухонный проём был шире обычного и они все втроём устроились за кухонным столом.

– Ромка! Так почему Лиора не приехала? Что у вас произошло?

– Катя! Вот честное слово, я не знаю, она мне вообще ни слова не сказала, что вы её пригласили, что она собирается приехать. Я впервые об этом услышал от вас.

– Рома, ты прости, что я спрашиваю. Это не праздное любопытство. Что вы решили?

– Мы ничего не решали. Понимаешь, Кать. Ничего! Она ни разу меня не спросила, а что же дальше?

– Она тебя? А ты? Ты сам что же? Ты её спросил, ты ей сказал, ты хоть что-то ей предложил?

– А что я могу ей предложить?

Катя встала из-за стола, посмотрела на Романа долгим изучающим взглядом, перевела глаза на мужа. Пауза явно затягивалась. Андрей понимал, что взбесило Катюшу, и очень боялся, что она выскажет Ромке всё, что думает. И это не приведет ни к чему хорошему.

– Давайте укладываться спать, завтра тяжёлый день. Катюша, ты гостю постелила?

– Постелила. Спокойной ночи.

Они остались вдвоем на кухне Жданова. Как в старые, добрые времена.

– У тебя виски есть?

– А тебе можно?

– А кто может мне запретить? Да не смотри ты так. Можно мне виски, можно. Мне даже самогон можно.

– Ладно, тогда давай, правда, выпьем, чтоб на сухую морду тебе не бить.

Андрей достал бутылку из бара, порезал лимон, поставил на стол бокалы и налил виски.

– Давай, Ромео. За то, что живы.

Выпили, закусили, снова выпили, на этот раз без тоста. Каждый думал о своём. Ромка о том, что Жданов сейчас начнёт его воспитывать, а ему и так хреново. Андрей о том, как бы поделикатнее с Романом поговорить, чтобы не обидеть его. Первым не выдержал Малиновский.

– Ну, давай, начинай воспитывать!

– Не собираюсь. Это твоя жизнь, Ромка. Ты сам её строишь. Делай, что хочешь. Лишь бы не пожалел потом.

– А что я такого сделал? Вы чего на меня окрысились? – буркнул он и подставил бокал для добавки.

– Ты ничего не сделал. В этом-то и дело. Ты ничего не сделал. Ты скажи мне, она тебе нужна? Ты любишь Лиору?

– Люблю, Андрюха. По-настоящему люблю. И да, она нужна мне. Но это сегодня. А если завтра мне надоест одна и та же постель? А если завтра моя любовь кончится? Я же девчонке жизнь сломаю. Она спасибо мне сказать должна, что я её пощадил.

– Ты непроходимый дурак, Ромка. Завтра – это только завтра будет. А ты взял и всё уже сегодня сломал. Просто потому, что снова струсил.

========== Эпилог ==========

Это была очень красивая свадьба. Каждая деталь, каждая мелочь которой была продумана заранее. А если бы не Катюша, то всё бы и шло так, как планировалось заранее. Красиво, помпезно, гладко, как подобает идти свадьбе президента «Зималетто» и исполнительного директора фонда «Милосердие» той же компании. Пресса написала бы о гламурном мероприятии и всё прошло бы, как по маслу.

Но Ромке было плохо. Ромке было плохо! А ни Катя, ни Андрей не хотели, чтобы Ромке было плохо. Именно поэтому они позвонили в Израиль.

В самый разгар свадьбы тамада объявил:

– Не так давно наши молодые были в Израиле. Они нашли там настоящих друзей. И друзья из этой солнечной страны шлют свой подарок Кате и Андрею.

Зазвучала восточная музыка. Малиновский вдруг согнулся пополам, словно получил короткий и жёсткий удар под дых. Это была её музыка! Свет в зале торжеств приглушили и только один софит ярко светил, создавая лунную дорожку. Ромку начало трясти, он даже запах моря почувствовал. Вдалеке на ковровом покрытии, ведущем от стола, где сидели молодые к самому выходу из зала, появилось самое прекрасное для Романа видение.

Лиора танцевала для молодых об их долгой счастливой жизни, о детях, которые у них будут, о любви, которую они пронесут через года… А когда танец закончился и раздались очень бурные аплодисменты, Лиора взяла микрофон и сказала:

– Катенька, Андрюша, спасибо вам за всё, будьте счастливы до ста двадцати лет. Мазаль Тов ат меа вэ эсрим, ошер вэ ошер! – Лиора пригубила бокал красного вина, поданный ей чьей-то рукой и разбила его об пол.

И случилось чудо. Ромка встал со своего кресла и пошёл к Лиоре. Она бросилась ему на встречу, помогла дойти назад до кресла и больше они не разлучались.

***

Они лежали на Ромкином сексодроме, держались за руки и говорили, говорили, говорили. Им было не до глупостей.

– А почему ты тогда в палате зажгла три свечи, я всё прочёл о зажигании субботних свеч. Их должно было быть две.

– А ты не догадываешься? Что же ты тогда за отец?..