Текст книги "Спасибо, что живой...(СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– Кать, она меня любит.

– Я знаю. Только такой болван, как ты, мог этого не заметить сам. Мы с Андреем это давно заметили.

– Ты знаешь, сколько ей пришлось пережить? На её глазах погибли две её подруги, а третья осталась инвалидом. А сама она чуть не умерла от потери крови, ей почти оторвало руку и плечевой сустав у неё искусственный. И она сейчас помогает родителям погибших подруг и своей подруге-инвалидке. Ну, куда ей ещё я, бабник, гулёна и инвалид. Я решил пощадить девочку.

– И чего ты сейчас от меня ждешь? Медали за благородство? Не дождешься! – у Кати в глазах стояли слёзы, она и представить себе не могла, что эта оптимистичная, всегда такая улыбчивая девочка пережила такой ужас. – Ничего благородного в твоём поведении нет. Ты просто взял и добавил ей горя. И, ладно бы, если бы она тебе была безразлична, но ведь это не так. А хочешь, я скажу тебе, почему ты от неё отказался? Ты просто струсил. Ты трус, Малиновский!

– Кто-то сказал: «Лучше отнять у человека будущее, чем в будущем отнять настоящее». Я хотел как лучше.

– Ромка, это сказал идиот. Хочешь знать, что я сказала Зорькину, когда прочла твою инструкцию? Я сказала ему: «Знаешь, я ни о чем не жалею. Ведь благодаря тому, что произошло, я пережила столько счастливых дней. Я даже не знала, что можно так радоваться только потому, что рядом с тобой человек, который больше всего нужен тебе на свете». Понимаешь, Ромка, эти мгновения счастья не мог у меня украсть ни ты, ни твоя дурацкая инструкция.

Малиновский выглядел несколько ошарашено, а Катя продолжила:

– И вот ещё что, я знаю другую цитату: «Не дай прошлому забрать твоё будущее, а будущему забрать твоё настоящее». И, в отличие от твоего, этот автор не анонимен, это сказал писатель-философ Бахтияр Мамедов. И знаешь, живи сегодня, потому, что завтра может не наступить. Всё, я пошла. Потому, что зла на тебя, Ромка.

Катя чмокнула его в щёку и вышла за дверь.

Комментарий к Глава 23

Прошу прощения за небольшую главу. Приболела. Выздоровею и продолжу.

========== Глава 24 ==========

Звонок из психотерапевтической клиники «РОСА» раздался неожиданно и, как обычно это бывает, не вовремя. Марго как раз собиралась ехать в банкетный зал, чтобы окончательно закрыть меню к свадьбе.

– Маргарита Рудольфовна, Вы не могли бы подъехать. Вопрос очень серьезный. Вы даже не представляете насколько.

– Боже мой! Что случилось, Ирина Михайловна?

– Это не телефонный разговор. Вам надо приехать. И лучше всего с Павлом Олеговичем. Приезжайте, поговорим.

– Мы будем. Будем.

Уже через сорок пять минут чета Ждановых переступала порог кабинета психотерапевта Ирины Михайловны Сокольниковой. Врач кивнула и начала разговор.

– Здравствуйте, присаживайтесь. Новости у нас не очень хорошие. Как вы понимаете, новых больных мы наблюдаем. В том числе с помощью скрытых камер. Вы должны понимать, что делается это не с целью подглядывания. Необходимо поставить точный диагноз, а наблюдение за пациентом, когда он наедине с собой и не подозревает о том, что его видят, является очень важным кирпичиком в сборе анамнеза.

Сокольникова откинулась на спинку кресла и продолжила:

– Сразу хочу вам сказать, речь пойдёт исключительно о Кире Юрьевне, так как Александр Юрьевич, хоть и серьезнее болен, но искренне хочет получить помощь. С ним всё более или менее ясно. Он находится на комбинированном лечении, сочетающем медикаментозное лечение и психотерапию. Вчера он прошёл первый сеанс гипноза. Я не понимаю, я, действительно, не понимаю, как его родные могли не заметить, что он давно нуждался в лечении. На его счету очень много того, за что дееспособный человек должен был бы отбывать наказание в тюрьме.

Маргарита слушала Ирину Михайловны с возрастающим ужасом. Сашенька преступник? Саша делал что-то такое, за что должен был бы сидеть в тюрьме?

– Вы имеете ввиду попытку убийства Андрея?

– Нет, я имею ввиду его сексуальные отношения с женщинами. Очень советую вам оформить над ним опекунство. Только в этом случае я буду вправе рассказать вам подробности.

– Нет, что вы, нам не нужны подробности, – почти с отвращением сказала Маргарита.

– Повторяю, – продолжила врач, – Александр искренне хочет избавиться от своей обсессии, а это половина залога успеха выздоровления. С Кирой Юрьевной всё обстоит иначе. Она здесь прячется от тюрьмы и только. Все лекарственные препараты, которые ей дают, Кира выбрасывает.

– Так почему же вы ей принудительно не даёте таблетки, ну или не колете? – возмутился Павел Олегович.

– Потому что мы за ней наблюдали. И это было очень важно. Только наблюдать. Пожалуйста, не перебивайте меня, я подхожу к самому главному. Кира Юрьевна не должна оставаться на свободе. Это может быть или принудительное лечение по решению суда, или у нас в закрытом отделении, там, где решётки на окнах и всегда заперты двери, вплоть до окончания лечения. И вот почему. Она представляет угрозу для двух людей. С того самого момента, как её привезли, она не прекращает планировать уничтожения некоей Екатерины Пушкарёвой, и не прекращает планировать возврата к ней Андрея Жданова.

Врач многозначительно посмотрела на Павла и Маргариту.

– Да, всё это бредовые планы, но учитывая, свободу её передвижения и патологическую зацикленность на данном субъекте, мы не можем гарантировать безопасность ни Пушкаревой, ни Жданова. И предугадать какой план будет следующим, мы тоже не можем.

– А откуда известно, что Кира строит какие-то планы?

– Вчера она тоже прошла сеанс гипноза, от этого она не смогла уклониться. И на сеансе рассказала многое. Итак, что вы решаете? Хочу сразу предупредить, ничего не решить нельзя. Если вы не дадите нам подписки о переводе Воропаевой Киры Юрьевны в закрытое отделение, нам придётся сообщить в полицию со всеми отсюда вытекающими.

– Мы подпишем согласие на перевод, – сказал Павел. – Скажите, мы можем навестить Киру и Сашу?

– Только через неделю, когда закончится полное обследование.

***

У Лиоры была замечательная работа. Замечательная во всех отношениях. Во-первых, она могла помогать людям, во-вторых, график был настолько удобный, что она могла ещё и учиться, а в-третьих, её работа прекрасно оплачивалась и Лиора могла учиться на эти деньги, да еще и на хлеб с маслом оставалось. Всё последнее время она на работу не шла, она на неё летела, выпрашивала у старшей медсестры дополнительные дежурства, благо были каникулы, и даже соврала, что у неё долг и ей срочно нужно заработать, чтобы расплатиться. Чёрт! И не отыграешь назад, дежурства уже никто не отменит.

Сегодня ей впервые идти на работу не хотелось. Было очень больно и очень стыдно. Больно от того, что он оттолкнул её и стыдно, что Лиора сама ему навязывалась. Ну, ничего, вот сейчас сделает пробежку со своим другом Люком, трёхлетним исландским сеттером, искупается в море и все её «не хочу» останутся в прошлом. Главное вернуться на день назад, словно и не было вчерашнего вечера. Сегодня у неё ночное дежурство, а это значит, что всего-то и нужно будет, что накормить ужином, измерить ему температуру, давление, сделать уколы и пожелать спокойной ночи. Ну, с этим она как-нибудь справится.

Весь день Ромка был занят различными мероприятиями по восстановлению его опорно-двигательной системы. Думать особо было некогда. Около пяти вечера страшная усталость и боль заставили его попросить обезболивающее, и он отрубился на несколько часов, а когда проснулся, в палату входила Лиора. Спокойная и вежливая. Как всегда.

– Добрый вечер, Роман Дмитриевич. Как Вы себя чувствуете? Ужинать будете?

Ромка даже обалдел. Уж не приснилось ли ему вчерашнее? Ни следа, ни намека на то, что он интересует Лиору хоть как-то, кроме как её пациент, не было. Ему даже обидно немного стало, такая значит у неё любовь была, если после нескольких слов отказа он ей уже и не нужен. Ну и хорошо. Вот вопрос сам собой и разрешился.

– Добрый. Чувствую себя хорошо. Ужинать буду. Я еще утром меню на ужин заказал.

– Сейчас принесу Ваш ужин, – сказала Лиора и исчезла за дверью прежде, чем он успел добавить хоть слово к уже сказанному.

Вернулась она с тележкой, уставленной едой и соком, переставила всё на тумбочку-трансформер, подошла к кровати и стала крепить пояс-фиксатор вначале с одной стороны, потом через Ромку с другой. Малиновскому было уже предписано периодически сидеть, трансформируя его постель в кресло. Его же самого нужно было фиксировать, чтобы не сполз вниз. Пока Лиора возилась с поясом, пока занималась его кроватью, ей некогда было думать о глупостях.

А вот Роман, напротив, оказавшись в непосредственной близости к молодому телу, вдохнув аромат её шампуня и дезодоранта, почувствовал себя очень неуютно. Кажется, никогда в жизни ему так не хотелось обнять женщину, прижать её к себе и поцеловать. А уж когда Лиора подтягивая пояс-фиксатор случайно коснулась грудью его рук, кровь широким речным потоком бросилась Ромке в голову и не только. Впервые, со времени драки с Андреем Роман почувствовал эрекцию. Она была неожиданной и мощной. Настолько мощной, что и Лиора её увидела. А дальше произошло что-то из ненаучной фантастики Роман Дмитриевич Малиновский, повеса, ловелас и бабник покраснел и смутился. Зато Лиора, которой раньше достаточно было одной сальной шутки Романа, чтобы покраснеть до корней волос, на сей раз ничуть не смутилась и отнеслась к происшедшему как к чисто медицинскому факту, свидетельствующему, что в нижнем отделе позвоночника наметилась положительная динамика.

Подвинув еду к груди Романа и разложив приборы, Лиора сказала спокойно и с улыбкой, словно ничего не случилось:

– Приятного аппетита, Роман Дмитриевич. В дальнейшем для фиксации я буду приглашать медбрата. Простите меня за неловкость. Если Вам что-то будет нужно, нажмите кнопку вызова.

И вышла, не дав Роману опомниться. «Да она просто издевается надо мной», – подумал он. А Лиора тем временем рыдала в сестринской и никак не могла успокоиться. Хотя успокаиваться было необходимо, в любую секунду мог прозвучать вызов и ей нужно будет предстать пред его очами молниеносно. Но вызова всё не было.

А не было его оттого, что Роман обиделся. И обиделся не на шутку. Подумаешь, цаца какая. Да за ним такие модели бегали, не ей чета. Он всегда и всех бросал первым. Он и эту бросил первым, но она всё так выворачивает, словно это она его бросила. Её обязательно надо вернуть. Вернуть, а потом бросить, бросить так, чтобы она даже сомневаться не могла – это он её бросил!

Стоп, Ромочка. Какое бросил? Ничего ж не было. Ничего! А ощущение такое, словно всё уже было и не по одному разу. Словно он знает каждый изгиб её тела, словно слышал уже не раз и не два, как стонет она, когда они занимаются любовью, словно они уже стали друг другу родные.

Да что же это за наваждение такое? Он что влюбился? Он не мог влюбиться, ему это по штату не положено. Да и в кого там влюбляться? Параметры далеко не модельные, рост… Да где-то с Катьку ростом, высокая грудь его любимого третьего размера, удлинённая тонкая талия и гитарообразный низ. Он таких на полотнах Модильяни видел. Рома и не заметил, как желая самому себе напомнить, что Лиора далеко не героиня его романа, снова возбудился. Его что возбуждает одно воспоминание о ней? Нет, с этим пора было заканчивать. Ромка допил сок и нажал кнопку вызова. Он ей сейчас покажет, кто в доме хозяин.

Услышав вызов, Лиора привычным жестом подколола волосы наверх и вышла из сестринской, катя перед собой аппарат для измерения давления.

– Поужинали, Роман Дмитриевич? Сейчас измерим температуру, давление и пульс. А потом я вызову санитара, он искупает Вас, и будем готовиться ко сну.

– Лиора, я хочу с тобой поговорить.

– Слушаю Вас, что Вы хотели? Узнать расписание на завтра? Или меню завтрашнего дня заказать?

– Нет! Я просто хочу с тобой поговорить.

– О чём?

– О том, что вчера произошло.

– Роман Дмитриевич. Я уже извинилась за то, что вчера произошло. Но если Вы для себя этот вопрос не хотите закрыть, Вы можете попросить, чтобы Вам сменили медсестру. И меня больше на пушечный выстрел к Вам не подпустят. Сама я выбирать пациентов, увы, не могу.

– Лиора, я о другом, я хотел извиниться.

– Вам не за что извиняться. У нас свободная страна, у Вас, по-моему, тоже. Так, что каждый волен любить кого он захочет и спать с кем он захочет. И никто ни перед кем не обязан извиняться за то, что ему безразличен человек.

Говоря все это, Лиора измеряла давление и пульс. Рот Ромке она заткнула очень просто – засунув туда термометр. Так что к концу своей тирады девушка как раз справилась со всеми своими обязанностями. И пока Роман думал, как ему лучше ответить, она покинула палату, бросив у самой двери:

– Доброй ночи, Роман Дмитриевич, сейчас я приглашу санитара. Если вам что-нибудь будет нужно, кнопку вызова Вы знаете.

Кажется, Лиора уже перешла площадь… Роман всё силился вспомнить, откуда эта фраза, ведь он же был начитанным мальчиком и всё никак вспомнить не мог. Ему казалось, что если он вспомнит, то что-то обязательно изменится к лучшему. И он вспомнил. Это была песня Сергея Никитина на стихи Геннадия Шпаликова:

Людей теряют только раз,

И след, теряя, не находят,

А человек гостит у вас,

Прощается и в ночь уходит.

А если он уходит днём,

Он всё равно от вас уходит.

Давай сейчас его вернём,

Пока он площадь переходит.

Немедленно его вернём,

Поговорим и стол накроем,

Весь дом вверх дном перевернём

И праздник для него устроим.

Неужели Лиора уже перешла площадь…

Комментарий к Глава 24

Большое спасибо всем за пожелания выздоровления. Ничего страшного. Так, сезонная простуда.

========== Глава 25 ==========

– Кать, я понимаю, что тебе лететь надо. И врач сказала, что чем дальше, тем опаснее перелёт для малыша. Но давай хотя бы дождемся результата генетического анализа. Всего неделя осталась. А уж через недельку ты полетишь. Тем более, что нам нужно…

Затрезвонил Ждановский мобильный и разговор пришлось прервать.

– Жданчик, ты мог бы прийти ко мне сейчас? Только без Катюхи. Она мне точно голову открутит. Я такого натворил, – Малина даже не просил, он умолял Андрея. И это было очень непривычно. Да что еще мог натворить этот идиот?

– Я попробую. Секунду подожди, – и, прикрыв рукой трубку, сказал, – Кать, Ромка просит меня к нему заскочить. Но без тебя. Ты подождешь меня? Я приду, а потом пойдем к морю. Ладно? – Катя кивнула. – Ромео! Ты ещё меня слышишь? Я сейчас буду. Всё, Катюня, я побежал. Раньше уйду, раньше приду. Только к морю не ходи одна.

Андрей ушёл, а Катя решила, воспользовавшись неожиданно образовавшейся паузой, забраться в постель и поспать. Беременность протекала спокойно, можно даже сказать хорошо, ни токсикоза, ни капризов. Но спать ей хотелось всё время. Как же, поспала! Вот уж действительно, хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Не успела она забраться в кровать, как затрезвонил теперь уже её мобильный. Номер был Кате не знаком.

– Катерина Валерьевна?

– Да, кто это?

– Это Лиора.

– Лиора? Что случилось? Что с Романом?

– Ничего с ним не случилось. Со мной случилось. Я такое натворила, – Лиора чуть не плакала. – Мы с Вами можем поговорить? Мне это очень нужно.

– Конечно можем. Говорите когда и где.

– Я возле Вашей гостиницы в кофейне «Арома». Вы можете выйти?

– Уже иду, – Катюша с мученическим видом покинула кровать, причесалась и вышла из номера.

***

Больница «Ихилов». Двенадцать часов назад.

Ромка блаженствовал. Санитар, ни слова не говорящий по-русски, дело своё знал. Искупал его, прямо как мать родная младенца купает. Затем переодел и уложил в чистую постель. И лежал сейчас Ромка весь чистенький и благоухающий. И время было детское, всего-то десять часов, и спать не хотелось…

«Ну, что, Лиора, кнопка вызова мне знакома? Конечно, знакома! И я тебя сейчас вызову. Только вот придумать нужно зачем», – рассуждал Малиновский, а сам уже нажимал кнопку вызова, так и не придумав никакой серьёзной причины.

Лиора появилась через минуту:

– Роман Дмитриевич, Вам что-то нужно?

– Нужно!

– Что?

– Мне ты нужна, – неожиданно для себя сказал Ромка севшим от волнения голосом.

– Я Вас не понимаю. Что значит, Вам я нужна?

– Всё ты понимаешь, девочка. И не нужно со мной играть.

Но она не играла. Она искренне не понимала, что значит: «Мне ты нужна». Она перевела эту фразу на иврит, получалась полная бессмыслица. Ну, вот она тут, ждёт, что он попросит сделать, а он ничего не просит.

– Я, правда, не понимаю, Роман Дмитриевич. Вы скажите, что Вы хотите, я всё что смогу сделаю.

– Лиора, подойди, пожалуйста, поближе.

– Зачем?

– Я очень хочу тебя поцеловать.

– Что? Да как Вы смеете? Я Вам что, собака? Захотел, приласкал, захотел, выбросил на улицу? Так у нас это уголовно наказуемо. Статья называется «За жестокое обращение с животными». Вот если Вам на самом деле что-то понадобится, тогда и вызывайте.

Лиора выскочила за дверь и взмолилась: «Господи, дай мне силы»! Не успела она пройти и два шага в сторону сестринской, как её бэйджик снова подал сигнал. «Да что он себе возомнил? Ну, я ему сейчас всё выскажу».

Она влетела в палату, как фурия. До чего же она сейчас была хороша – щёки пылают, глаза горят, просто какая-то библейская Суламифь. У Романа даже дыхание сбилось.

– Что Вы себе позволяете, Роман Дмитриевич? Я очень дорожу работой, поэтому появилась и на второй Ваш вызов. Но, если и сейчас Вы позвали меня, чтобы поиздеваться то я… Я не знаю, что с Вами сделаю.

Лиора медленно подходила к кровати Малиновского, казалось, она собирается его придушить, но она и не заметила, как сама попала в ловушку. Она подошла слишком близко. Рома взял её за руку и притянул к себе.

– Не уходи. Пожалуйста, не уходи. Мне плохо без тебя, Лиора.

Это говорил не он, Малиновский не мог бы сказать ни одной женщине, что ему без неё плохо. Это говорил маленький восьмилетний мальчик. Говорил маме, которой у него никогда по-настоящему не было. И Лиора поняла, что такое: «Ты мне нужна». И обняла его и позволила ему себя поцеловать, и сама его целовала. И трогать себя позволила всюду, где он хотел, и сама его трогала всюду, где хотелось трогать. А потом она придумала, как доставить ему удовольствие и не дай Бог повредить его позвоночник. А потом он придумал, как доставить удовольствие ей. А потом… Потом она голая танцевала при свете луны под какую-то восточную музыку. И шептала ему на ухо какие-то слова на незнакомом языке. И ему было хорошо, весело, и волшебно. И ей было хорошо и весело и волшебно.

А потом он сошел с ума. И теперь уже ничего и никогда нельзя было исправить.

***

– Андрей! Я всё рассказал ей о себе, ты понимаешь? Всё! От «а» до «я». И про детство, и про тебя, и о своих «подвигах» на ниве любовных побед. Я даже рассказал ей о своей неблаговидной роли в твоём романе с Катей. Она так слушала, как самый родной, как самый близкий мне человек. А потом я сделал непоправимую ошибку. Я рассказал ей, как я стал инвалидом. Она посмотрела на меня с ужасом, оделась и ушла, не сказав мне больше ни слова.

Жданов выглядел несколько ошарашенным от тирады друга.

– Андрей, я её потерял. И я не понимаю почему. Вот, что самое ужасное.

В это же время в кафе «Арома» навзрыд плакала Лиора. Катя пыталась понять, что случилось, но не могла. Лиора то всхлипывала, то переходила на иврит, то начинала икать. Разобрать, что она говорила было невозможно. Наконец, Кате это надоело. Она взяла стакан холодной воды и плеснула Лиоре в лицо. Как ни странно, но это её успокоило.

– Катерина Валерьевна, мне Роман Дмитриевич в частной беседе рассказал, что-то, о чём я обязана, понимаете, обязана сообщить его лечащему врачу. Но я не могу этого сделать, потому что беседа была очень личной. И что мне делать, со всем этим я не представляю. А ещё я очень его люблю. Но мы никогда не сможем быть вместе, – она снова зарыдала. – Он совсем не понимает цены слову «жизнь»! И ещё я нарушила врачебную этику. Я с ним спала. Я такая дура. А ещё мне его очень жалко. А он меня предупредил, что его нельзя жалеть. Когда он мне это рассказал, я струсила, я убежала. Что мне делать, Катя?

– Прежде всего, рассказать мне всё подробно и по порядку. Если ты думаешь, что я хоть что-то поняла из твоего рассказа, то ты заблуждаешься. Я ничего пока не поняла. Ты что-то узнала от Ромки, о чём обязана сообщить врачам? А он против того, чтобы ты это сообщала? Я правильно поняла?

– Я не знаю, против ли он. И спросить боюсь. Я ведь в любом случае сообщу. Я обязана. Понимаете?

– Лиора, это ты о том, что он пытался покончить собой?

– Так Вы знаете? Как он мог? Как он посмел сделать это?

– Девочка моя, а он сказал тебе, почему он это сделал? Он сделал это, чтобы не стать подлецом. Поговори с ним на эту тему. И сообщай врачам, раз обязана. И вот еще что. Ромка не знает, что я в курсе дела. И не надо ему это знать. Договорились?

========== Глава 26 ==========

– Ромка, что я могу тебе сказать? Давай я Кате звякну. Она женщина, она быстрее поймет.

– Кате, так Кате. Может и правда она поймет. Только она ведь не знает, что я сам прыгнул. И мне стыдно ей об этом сказать.

– Ром, Катюша всё знает.

– Ну, ты трепло, Жданов.

– Дурак ты, Ромка. Ты ещё ничего в женщинах не понимаешь. Ты ещё только учишься их понимать. Я ни слова Катюше не сказал, она сама это поняла. Ясно?

– Чёрт его знает, может ты и прав. Ну, давай звони уже.

– Звоню, не видишь?.. Катя, у нас проблема. Нужна твоя помощь.

– Что ещё случилось? Я сейчас занята, Андрюша, с Лиорой разговариваю.

– Катюша, именно о Лиоре Ромка и хотел поговорить.

– Знаешь что? Я сейчас притащу её к Ромке и пусть они сами отношения выясняют. А мы на море пойдём. Как ты на это смотришь?

– Почему я-то на это должен смотреть? Я сейчас у Ромки спрошу, как он на это смотрит. Ромео, Катя собирается сюда притащить Лиору, чтобы вы сами выясняли отношения. Ты как? Не против? Катюша, он не против. Тащи. Ну, всё, ты попал. Сейчас придут.

И тут Рома буквально убил Андрея. Сразу и наповал.

– Андрюха, сделай доброе дело. Сбегай за цветами, а? И это, купи Лиоре подарок.

– Опаньки… Я побежал. Кстати, что ей купить? Интересно, есть ли здесь куклы похожие на неё? Ромка! Сегодня я провожу мастер-класс! – и, подмигнув Малине, с хохотом выскочил из палаты. Сразу же перезвонил Катюхе, о чём-то с ней поговорил и побежал в цветочный магазин.

Катя утерла Лиоре слёзы, присела перед ней на корточки, заглянула в глаза:

– Лиора, пойдем со мной в «Азриэли». Мне очень хочется тебе подарить кое-что. А по дороге я расскажу тебе нашу с Андрюшей историю. Мне важно, чтобы ты поняла одну истину – если любишь, учись говорить и слышать, а не бегать от проблем. Иначе можно пробежать мимо счастья. Вставай, подруга, пойдём.

– Подруга? Ой, что ты делаешь? Ты же беременная, тебе не полезно так сидеть. Давай помогу подняться, – она подала Катюше руку и Катя увидела тот самый, уродливый шрам, о котором рассказывал Ромка.

– Я потом расскажу тебе об этом. Вначале тебя послушаю. Пошли.

***

Через два часа Катя вошла в палату Романа, передала ему какой-то пакетик. Поправила ему волосы. Улыбнулась, увидев букет эустом, бело-розовых, с тонюсеньким тёмно-бордовым ободком по самому краешку лепестков. Вот чудак её любимый Андрюшенька, мало того, что и ей букет не купил, так ещё и для Лиоры взял не розы, приличествующие случаю, а её, Катины, любимые цветы.

– Всё, Ромка, я забираю своего законного супруга себе. А вы тут сами разбирайтесь. Рома, помнишь, как-то я тебе сказала, что доброе слово может из любой золушки сделать королеву, главное, чтобы эти слова шли от сердца?

– Помню, Катюша. И помню, что ты мне сказала, когда я ответил тебе, что я это учту.

– Я сказала, что тебе этого никогда не понять. Так вот, я ошиблась, Рома. Удачи тебе. Пока.

Они вышли, а через минуту в палату вошла Лиора. У Ромки засосало под ложечкой, до того она была прекрасна. На ней было изумрудного цвета лёгкое шифоновое платье, летящее и воздушное. Лиф в обтяжку выгодно подчеркивал высокую грудь, а от талии вниз, словно языки зеленого пламени, спадали десятки не сшитых между собой клиньев, выкроенных явно не по лекалам, а по вдохновению, разных по длине и форме. Платье делало женщину невероятно сексуальной, обнажая то там, то тут полоски голых ног. Волосы Лиоры выглядели чуть влажными, и причесана она была так, будто бы только что вышла из морской пены. Ромка понял, чье лицо ему напоминала Лиора – лицо Венеры Боттичелли. Вот почему она всегда казалась ему такой родной и знакомой.

– Роман. Я хочу, чтобы ты меня сейчас послушал и услышал. Если ты не поймешь, дальше нам говорить будет не о чем. Всё остальное мы сможем решить. Это – нет! Ромочка, в нашей армии есть приказ номер один – выжить! Если ты попал в плен, ты обязан, понимаешь, обязан рассказать все секреты, но постараться выжить. У нас очень низкий процент самоубийств, потому что каждый ребенок знает, что самое ценное – это жизнь. Возможно, нас так воспитывают оттого, что смерть всегда рядом. А наши матери, встречая детей из армии, говорят им: «Спасибо, что ты живой».

Лиора сделала глубокий вдох и продолжила:

– Если ты понял, что я хотела тебе сказать, кивни, – Ромка кивнул. – А раз ты понял, значит, поймешь и то, что я обязана рассказать о твоём покушении на свою жизнь лечащему врачу, тебе пригласят психолога, если он посчитает нужным, то потом и психиатра, но тебе обязательно помогут понять, что твоя жизнь – это целая планета. Я сделаю это, даже если ты меня возненавидишь. Потому что твоя жизнь для меня важнее моих переживаний. Если ты понял, кивни.

У Ромки перехватило дыхание. Что она сказала? «Потому что твоя жизнь для меня важнее моих переживаний»? Этого не может быть. Просто не может. Его жизнь кому-то вот так важна? Только бы не заплакать. Малиновский закрыл глаза, глубоко вздохнул, пытаясь справиться с волнением, и кивнул. И тогда Лиора подошла к его кровати, наклонилась, поцеловала его, тихо сказала:

– Спасибо, Ромка, что ты живой.

И заплакала. Тихо, беззвучно, только слёзы падали на Ромкино лицо, на его закрытые глаза, на его щёки и губы. Он слизнул одну слезинку, капнувшую на губу, она была солёной и невероятно вкусной. «Эта не предаст, не оставит, не бросит. Даже если я останусь инвалидом», – успел ещё подумать Ромка, а потом голова у него закружилась, мысли стали путаться. Он сделался словно пьяным, а иначе как объяснить, что Малиновский Роман Дмитриевич впервые в своей тридцатидвухлетней жизни сказал:

– Я тебя люблю. Я сам не верю, что такое возможно. Но я и вправду тебя люблю.

И ничего, небеса не разверзлись, землетрясения не началось, да и больница не рухнула. Как оказалось, эти три слова, произнесенные Ромкой, не вызвали и конца света. Малиновский открыл глаза и увидел, что молния всё же шарахнула от этих его слов, пусть и сверкнула она всего на одной планете по имени Лиора. Она стояла, с широко распахнутыми глазами, с блаженной улыбкой и вся светилась от счастья. Рома взял с тумбочки букет цветов и протянул ей. Хотел сказать какую-то дежурную шуточку, но, как ни странно, не нашёлся, что сказать. Ну, не хотелось ему сейчас балагурить и всё тут. Да и какие там шутки-прибаутки, когда Лиора приняла букет с таким трепетом и восторгом, словно он подарил ей кольцо с бриллиантом. Было абсолютно понятно, что цветы ей дарят впервые в жизни. Как же так? Вчера она вела себя с ним как опытная женщина. Неужели она ещё ни с кем не встречалась?

Потом он достал из пакетика, принесенного Катей, маленькую, красиво завязанную бантом коробочку и протянул её Лиоре. Он только очень надеялся, что там не кольцо. От любви до женитьбы дистанция длиною в жизнь. Но даже если там кольцо, он всё равно подарит его Лиоре. Ему так нравилось смотреть, как она принимает подарки, с благоговением, с трепетом и с такой благодарностью, что он готов был сейчас подарить ей весь мир.

Лиора открыла коробочку и онемела. Казалось, что ей не хватает воздуха. Если описать одним словом эмоции, которые были сейчас на её лице, это слово – восторг. «Да что там такое?» Ромке не терпелось глянуть, что же он подарил. И Лиора предоставила ему эту возможность. Налюбовавшись подарком, она закрыла коробочку и протянула её Малиновскому.

– Я не могу это принять. Это слишком дорогой подарок. Такие подарки может принимать только невеста или жена. А вот за цветы огромное спасибо. Мне никто и никогда ещё не дарил цветов. Это, оказывается, так приятно.

Ромка открыл коробочку и восхитился вкусом и тактом Катерины. Какое чудесное платье она выбрала для Лиоры, и какое гармоничное завершение образа – изящные золотые серёжки с изумрудами. Нет, не зря Катя выросла до президента модного дома.

– Лиора, я прошу тебя, примерь серьги. Только примерь. Я хочу увидеть тебя такой, какой тебя увидела Катюша.

– Но Катя не видела меня в этих серьгах.

– Видела. В этом платье, в этих серьгах и босиком… Танцующую свой безумный восточный танец. Видела внутренним зрением, иначе не смогла бы так угадать с подарком. Примерь и станцуй. И, если это будет то, что я уже вижу, то это ты мне сделаешь подарок, приняв серьги, а не я тебе.

И она примерила, и станцевала, и это было то самое зрелище, которое он хотел увидеть. Только ещё красивее, потому что это было реально, близко и очень чувственно.

Давайте опустим занавес.

***

Кате всё не давала покоя вторая хорошая новость, которую Лиора так и не успела озвучить. Хоть бы позвонила, а то неудобно, как-то снова звонить и выспрашивать. И телефон зазвонил, но это была не Лиора, это была Марго.

– Катюша. Мы тут с Пашей посоветовались и хотим знать, как ты отнесёшься к тому, что до приезда Андрюши тебя незаметно будет сопровождать человек из службы безопасности?

– Маргарита Рудольфовна, это Вы мне не доверяете или есть что-то, о чём я не знаю?

– Видишь ли, Катя, – Марго не знала как сказать ей помягче, волновать не хотелось, пугать не хотелось, а предупредить всё же нужно было. – Видишь ли… Кира сейчас закрыта, но мы не знаем, что она уже успела предпринять. Ты пойми нас правильно, мы волнуемся за тебя и за маленького.

Катя всё поняла правильно и позволила охране сопровождать себя. Она же отвечала теперь не только за себя, но и за Ждановского наследника. Разговор оставил неприятный осадок. Нет, не из-за слов Марго, а из-за того, что на свете бывают и такие, как Кира. Помаявшись с минуту, Катюша всё же решила позвонить Лиоре, ей, как глоток воздуха необходимо было сейчас услышать щебетание этой светлой и чистой девочки. Чтобы поверить, что мир населяют не только Киры.

– Лиора, привет!

– Ой! Привет, Катюша! Как ты? Как маленькая? Вы уже придумали ей имя? Как ты себя чувствуешь?