Текст книги "Ангел-хранитель мой...(СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Хочет чтобы она пролоббировала его оборудование?

– Ромео, – взорвался-таки Жданов, – ты идиот! Вот ты стал бы целовать Катю взасос ради лоббирования?

– Я бы ее ни ради чего не стал целовать. Хотя, без брекетов губки у нее очень даже соблазнительные. Ну, это если на остальное не смотреть. Погоди, что ты хочешь этим сказать? Что Герыч запал на нашу Катюху? Ты больной? Ты девочек Полянского видел? Да за одно такое предположение Юлиана тебе голову отвернет!

– А при чем здесь Юлиана?

– Здрасьте! Это же ее первый муж! Погоди, погоди, а ты чего завелся-то? Если это не взятка, то какое тебе дело с кем крутит романы наша Катрин? Ты что, ревнуешь?

Андрей замялся, а ведь верно, чего это он завелся? Пусть себе девочка устраивает личную жизнь, она же не его собственность, не его возлюбленная и даже не его родственница. Почему же тогда Андрею так больно, как только он представляет Катю, целующуюся с Германом? Загадка, однако.

– Да, нет, Ромка, при чем тут ревность? Просто я боюсь, что Полянский ухаживает за Катей только для того, чтобы выбить из нас хорошую цену на его оборудование. А потом обидит Катюшу, она мучиться будет, переживать. Не сможет продуктивно работать. Понимаешь почему я завелся. Она мне уже как сестренка, столько вместе прошли. Вот я за нее и переживаю.

– Сам-то веришь в то, что сказал? Ну, если веришь, то значит сумел и себя обмануть. Молодец!

– Ромка, а может ты позвонишь Герычу? Узнаешь как там и чего…

– Почему я-то? Возьми сам и позвони, – сердито сказал Роман, но, взглянув на грустную физиономию друга, вздохнул и нажал на кнопку селектора, – Шурочка, соедините меня с Германом Полянским, пожалуйста.

Герман снял трубку после первого же звонка, словно больше ему и заняться было нечем, кроме как ждать сигнал телефона.

– Герман? Это Роман Малиновский из «Зималетто». Ну, что там у нас по договору слышно?

– А что, помощница Жданова ничего не рассказывала? Не смогли мы с ней договориться. Придется встречаться еще раз.

– А по какому пункту у вас разногласия обнаружились?

– Ромка, не поверишь, я вообще не помню о чем мы говорили.

– Что так? Офонарел от вида нашей красавицы? Это ты ее еще раньше не видел. Ну, извини, что не предупредили. Зато она знаешь какая головастая, – со смехом сказал Ромка.

– Не понимаю твоего сарказма, Роман, – сухо, гораздо суше, чем можно было ожидать, сказал Герман, – Я вообще не понимаю, как вы можете распускать такие мерзкие слухи.

– Герман, я что-то не понял, ты о чем это?

– Я это о том, что вся Москва гудит будто бы у Жданова уродливая помощница.

– А она не уродливая? – осторожно спросил Малиновский.

– Кто? Катюша? Уродливая? Ромка, что вы там курите в своем «Зималетто»? Катенька редкая красавица из породы утонченных и аристократичных женщин, умных женщин, а не ваших кукольных моделек.

Тут уж Андрей не выдержал, надо же, мало того, что он издевается над Катей, он ее еще и Катенькой называет. Это уж ни в какие ворота…

– Герман? Приветствую тебя. Знаешь, дорогой, прекрати издеваться над человеком, прекрати слать свои цветочки и подарочки! Если ты решил через Катю добиться наиболее удобных платежей, то знай, что у тебя ничего не выйдет.

– Причем здесь платежи? Катя произвела на меня впечатление, она мне понравилась. Но знаешь, кольца на ее правой руке я как-то не обнаружил, что она занята тобою, Жданов, она мне тоже не сказала, так что давай мы с ней вопрос наших личных взаимоотношений будем решать сами. Договорились? Я сам решу кому мне посылать цветы, а кому подарки. Ты вообще у меня оборудование можешь не покупать. Найди себе другого поставщика. Адьё-с. – Герман отсоединился.

– Я один это слышал? – спросил Ромка.

– Что? Что Катерина редкая красавица? Или что нам предложили искать нового поставщика?

– И то, и другое. Андрюха, может мы сошли с ума? Или у нас слуховая галлюцинация?

– Как говаривал отец дяди Федора, с ума поодиночке сходят, это только гриппом все вместе болеют*.

– Ну, не может же Герыч всерьез говорить, что «Катенька редкая красавица». Правда?

Андрей открыл рот, чтобы ответить, но в это время ожила селекторная связь.

– Андрей Павлович, Вас разыскивает Катя, Кира Юрьевна ждет Вас в Вашем кабинете.

– Хорошо, Шурочка, я уже иду к себе. Ромка, вот скажи мне, как друг скажи, почему у меня всегда не понос, так золотуха. Теперь еще с Кирой разбираться придется.

***

Катя говорила по мобильному с Юлианой, когда к ней в каморку без стука вошла Кира.

– Ты Андрея не видела? А это что такое? – Кира пальчиком указала на цветы.

– Я перезвоню, извините. Здравствуйте, Кира Юрьевна. Я не знаю, где Андрей Павлович, но я сейчас постараюсь его разыскать. А это цветы, Кира Юрьевна.

– Ты дуру из себя не разыгрывай, я вижу, что цветы, откуда они?

– Подарили.

– Тебе? Такие цветы? Кто это?

– А на этот вопрос я отвечать не обязана, Кира Юрьевна. Андрей Павлович сейчас придет в свой кабинет. А я, с вашего позволения, поработаю.

Кира хлопнула дверью каморки так, что фотография с полки упала на пол. Катя снова набрала Юлиану.

– Юлиана, я правда не понимаю, почему я не должна рассказывать правду Андрею Павловичу? А самое главное, почему я должна принимать ухаживания Германа Карловича? … Хорошо, я подъеду к двум часам, договорились.

Катя прислушалась, в президентском кабинете переругивались жених и невеста.

– Ты предала меня, неужели ты этого не понимаешь?

– А ты мне не доверял, я ведь всегда была на твоей стороне, а ты мне не доверял.

– Что ты заладила, как мантру – я на твоей стороне. Это все слова, дела говорят об обратном!

Катя постучала в двери.

– Андрей Павлович, какие у нас планы на ближайшие два часа? Я могу сейчас отъехать?

– Катерина, разве Вы не видите, что я разговариваю с невестой? – Андрей приобнял Киру.

– Вижу, но мне очень нужно отъехать, извините.

– Делайте, что вам будет угодно, только не нужно меня отвлекать, – буркнул Андрей и демонстративно начал целовать Воропаеву.

Комментарий к

* Цитата из мультфильма “Трое из Простоквашино”

========== Часть 20 ==========

POV Юлиана Виноградова

Я вошла в кафе, но Катюши там еще не было. Ненавижу, когда опаздывают, хотя понять могу, но все равно ненавижу. Я подозвала официантку, заказала кофе латте и свежевыжатый морковно-яблочный сок.

– Девушка, я жду подругу. Если будут спрашивать Юлиану или Виноградову, то это я.

– А вот та девушка вас уже спрашивала.

Я обернулась и увидела в самом уголке кафе столик на двоих за которым и сидела Катюша, только я ее сразу не заметила, потому, что что она низко опустила голову и закрыла лицо руками. Плечи Катеньки вздрагивали. Ревет, наверное. Пришлось срочно проводить реанимационные работы.

– О, я смотрю ты времени зря не теряешь. Есть свободная минутка, почему ее не провести с пользой? Почему не поплакать. На держи платок, вытирай слезы-сопли, скорая помощь уже тут. Что случилось, девочка?

– Андреееей Пааааавлович, – завывала Катюха.

– Что Андрей Павлович? Катя, прекрати рыдать или я ухожу. У меня нет времени тебя успокаивать, – по себе знаю, что иногда строгая фраза или крепкая оплеуха успокаивают слезы лучше уговоров и сочувствия. Вот и сейчас мой метод сработал, Катя быстро успокоилась, – Рассказывай, я жду. Только давай по порядку. Как вчера было в ресторане?

Краснея и запинаясь на каждом слове, Катя начала рассказывать. Когда она дошла до поцелуя, на ее щеках уже можно было жарить яичницу, так они горели.

– Я сказала Герману, что не давала ему повода так со мной себя вести и ушла.

– И ушла? Вот это номер! Хочешь расскажу, что было дальше? – я подождала пока Катенька кивнула и продолжила, – Сегодня он должен был прислать тебе цветы. Я не ошибаюсь?

– Немного, он прислал цветы и подарок. А вы откуда знаете? Уже донесли?

– Ладно, Катюха, не хотела я тебе сознаваться, да ты все равно узнаешь. Герман – мой первый муж и просчитать его действия для меня не составляет никакого труда..

– Что? Ваш первый муж? И вы меня наряжали на встречу с ним? Юлиана, простите, я не…

– Ты что, дурочка? Да я после него еще дважды была замужем, нынешняя жена моего последнего мужа моя самая близкая подруга. Какое мне дело кто нынешний у бывших? Мне незнакомо чувство ревности к прошлому. Понимаешь? А мужики вообще того не стоят, чтобы из-за них хоть с одной женщиной отношения портить. И хватит об этом. Давай, рассказывай дальше.

– Сегодня я пришла на работу, а Андрея Павловича как подменили, он рычит на меня весь день, он пытается меня унизить и обидеть. А я не могу понять, за что он так со мной. Еще вчера мы были не просто начальником и подчиненной, мы были друзьями, я не преувеличиваю. Я расскажу вам как-нибудь в какой переделке мы побывали и как выкручивались вместе. А сегодня…

Катя снова заплакала, да так горько, что даже мне стало не по себе.

– Катенька, а куда вам Гера прислал цветы? На работу?

– Да, на работу. Я пришла, а цветы уже стояли в кабинете.

– А Жданов их видел?

– Конечно видел, они стояли в кабинете Жданова, он даже визитку без моего спроса в букете посмотрел, а потом… потом… все и началось, – слезы полились из Катиных глаз, как будто кто-то приоткрыл краник.

Я засмеялась. Какая же она еще маленькая, какая дурочка. Нет, она, конечно, очень умная, но по-житейски совсем глупый ребенок.

– Катенька, мы с тобой недавно знакомы, и ты вправе мне не отвечать на вопросы. Ты вправе не быть со мной искренней. Но ты мне очень симпатична и мне хочется, чтобы все у тебя сложилось. Поэтому я прошу только об одном, не ври мне. Не понравится вопрос, значит не отвечай, только не ври. Договорились? Мои вопросы – это не праздное любопытство. Ну, что, ты согласна ответить на несколько вопросов?

– Да!

– У тебя есть близкая подруга?

– Нет!

– А тебе хотелось бы ее иметь?

– Да.

– Ты любишь Андрея?

Пауза… Наконец она решилась.

– Да, я очень его люблю. Я знаю, что между нами ничего не может быть, знаю, что у него есть невеста. Но я ничего с собой сделать не могу, я его люблю.

– Ты раньше кого-нибудь любила?

– Мне очень нравился один человек, но об этом я не хочу говорить. Он посмеялся надо мной.

– Ты девственница?

– Нет, – Катя низко опустила голову.

– Какая же ты глупенькая, ну, чего ты засмущалась? Близость между мужчиной и женщиной, это совсем не стыдно. И последний вопрос, подумай, прежде, чем на него ответить. Ты хотела бы, чтобы Андрей ответил тебе на твое чувство?

– Очень. Юлиана, он не любит Киру, я это вижу. Ему с ней плохо, а ей с ним, хотя она-то как раз любит Андрея. Иногда я думаю, что их решенный брак, это просто способ сохранения компании. Да, я бы очень хотела, чтобы Андрей Павлович ответил на мое чувство. А знаете чего я хочу больше всего на свете?

– Чего, девочка?

– Я ребенка от него хочу. Если бы вдруг произошло такое чудо и у меня был бы его ребенок, никогда не стала бы мешать им с Кирой жить. Я просто была бы счастливой.

А ведь она его и вправду любит. Ведь не даром же говорят, что если хочешь от мужчины ребенка, значит любишь его. Все, хватит ее мучить, сейчас задам ей последний вопрос и раскрою все карты.

– Катя, а Герман тебе совсем не понравился?

– Почему? Он не противный, только мне он не нужен. Совсем. Рядом с Андреем у меня внутри зажигается свет, даже когда он кричит на меня, понимаете? А сегодня у меня внутри темно и пусто. Как будто Ангел-хранитель покинул меня.

– Тогда пляши, девочка. Пляши, пой и смейся. Потому, что Андрей тебя любит. Он может и сам еще этого не понимает, но он тебя любит! Иначе он не устраивал бы тебе сегодня концерта.

– Как это? Юлиана, я не понимаю, объясните, пожалуйста.

– Катька, ну ты же не совсем дура, должна понимать, что он приревновал тебя к Герману.

– Что? Юлиана, вы шутите? – Катерина задумалась, – А знаете, может быть вы и правы. Он с Кирой ругался, а когда я вышла из каморки, чтобы отпроситься с работы, он вдруг начал целовать ее. Это было как-то неестественно, демонстративно, как будто доказывал мне что-то.

– Ну, вот, я всегда говорила, что хорошие мозги не пропьешь! Вижу, что ты начала соображать. А теперь, Катюха, слушай наш дальнейший план и твои действия.

Катя слушала, затаив дыхание, только изредка вставляла фразы типа «Но ведь это не честно по отношению к Герману», «Это не хорошо» или «Нет, я так не смогу». Но в конце концов мне удалось настоять на своем. Мы чокнулись соком за успех нашего плана, обнялись и разошлись.

Хорошая, Катька, деваха, пусть у нас все получится!

***

– Екатерина Валерьевна, и где это мы ходим, когда на работе дел невпроворот?

– Андрей Павлович, Вы же сами сказали мне делать, что мне угодно, только не нужно вас отвлекать. Вот я и испарилась, чтобы Вас не отвлекать. Но я готова к работе.

– А вам известно, что у нас из-за вас возникли проблемы?

– Какие проблемы, Андрей Павлович?

– Полянский отказал нам в поставках оборудования. Нам нужно искать другого поставщика.

– Разве это проблемы? Я поговорю с Герой и все разрешится. Сегодня же вечером за ужином и поговорю. Кстати, а почему вы сказали, что проблемы с Германом возникли из-за меня?

– С Герой… Быстро же вы стали называть Германа Карловича Герой.

– Так уж получилось. Но Вы не ответили на мой вопрос. Почему Вы перекладываете вину за отказ Полянского работать с Вами на меня?

– Катерина, не придирайтесь к словам, сказал и сказал.

– Ну, сказали и сказали, бывает. Мы сегодня до шести, Андрей Павлович? Мне точно нужно знать до которого часа мы сегодня работаем.

– До шести. Так что не теряйте времени, Катенька, идите работать.

Не успела Пушкарева войти в свою каморку, как у нее зазвонил мобильный.

– Да, Герман, я слушаю.

– Катенька, мне позвонила Юлиана, попросила встретить тебя сегодня в шесть вечера с работы и отвести в «Пигмалион». Затем дождаться и отвезти поужинать.

– Герман, но я…

– Я знаю, милая, я знаю, что ты будешь в гриме и костюме Бабы Яги. Получил уже твою фотографию на э-мейл. Ну, надо же, просто два разных человека.

– И не испугался?

– Пусть пугается тот, кто не знает, какая ты красавица.

– Герман, а когда мы перешли на ты?

– Не скажу. Где-то в прошлой жизни.

Кате вдруг стало легко и весело и она засмеялась. И не только словам Германа, но и тому, что Юлиана была абсолютна права, Андрей ревнует. Катя видела его, подслушивающего ее разговор с Германом, в щели двери. А раз он подслушивает, значит точно ревнует. Ну что же, если Герман, встретив ее у “Зималетто” отважится запечатлеть ей свой поцелуй, она возражать не станет, раз Андрюша подслушивает, значит и подсматривать будет тоже.

========== Часть 21 ==========

POV Андрей Жданов

Был очень поздний вечер. Я сидел один в своем кабинете, нажирался и готовил себя к признанию. Я готовился сказать самому себе правду. Это было трудно, это было очень трудно, потому что еще сегодня утром за эту правду я бы и сам себя высек, как та унтер-офицерская вдова*. Я набрал побольше воздуха в легкие и заговорил сам с собой.

– Жданов, что происходит? Пора признаваться, пора прекратить себе врать. Ты влюбился, Жданов, ты первый раз в жизни влюбился. По уши! Отлично! – я ухмыльнулся сделал паузу на глоток виски и продолжил, мне предстояло сказать себе самое трудное, – В Катю Пушкареву.

Ну, вот и все. Я смог это сделать, я смог прекратить себе врать. Теперь нужно было понять когда и как приключилась со мной эта беда, а то, что это беда, я в этот момент не сомневался ни секунды. Когда же это случилось? Когда… когда?

Может быть в тот момент, когда она так лихо разрулила ситуацию с Лариной? Да нет, не тогда…

Может быть тогда, когда Роман прижал нас друг к другу тесно-тесно и я поцеловал ее в щеку? Тоже мимо…

Когда увидел ее на футбольном поле? Опять не то…

Когда она заревела, услышав о повышении? Не скрою, сердце тогда дрогнуло, мне было ее ужасно жаль, так жаль, что я впервые открыто выступил против Киры. Жаль, но не более.

Так когда же моя жалость к ней, моя ей благодарность, моя уверенность в себе и в будущем, если она рядом, и даже моя защищенность, словно Катя мой Ангел-хранитель, стали чем-то большим, а потом и вовсе всепоглощающим чувством, именуемым любовью?

Пожалуй, я знаю, когда. Когда ее избили. Вот тогда мне впервые в жизни захотелось о ком-то позаботиться, да какое там, позаботиться – закрыть от бед пусть даже ценой собственного спокойствия и благополучия. Я далеко не альтруист и это желание закрыть Катюшу от опасности собою, уже тогда должно было меня насторожить. Но почему-то не насторожило.

А как я ухватился за то, что ей нельзя было ходить, а к врачу ее везти нужно было! Ведь мне же Ромка советовал вызвать перевозку. Нет! Я понес ее на руках. Легкая, невесомая, как пушинка, Катя держалась за мою шею, а я прижимал ее к себе и такая волна теплоты и нежности накрывала меня, что, сейчас я могу себе сознаться, ничего приятнее я в жизни не испытывал. Но в паху ничего тогда не запульсировало и я не понял, что это и есть любовь.

Это сейчас я точно знаю, что любовь начинается не в паху, а сантиметров на семьдесят выше и немного левее, там, где расположено сердце, а тогда я этого не понимал. Вот дурак-то!

Это сейчас, вспоминая, как я нес Катюшу на руках, у меня учащается пульс и пульсирует в паху. Сейчас… потому, что я смог себе признаться, что я ее люблю и больше мне ничего не нужно скрывать от самого себя, от каждой своей частички по отдельности и от всего организма в целом.

– Ну, хорошо, Жданов, ты себе признался. Дальше-то что? А дальше у тебя всего два варианта. Либо признаться и Кате и всему остальному миру и получить кучу проблем на свою голову, либо молчать о своей любви, смотреть, как ее из-под носа уводит другой, мучиться, переживать, психовать, ревновать и ненавидеть себя за трусость.

Я налил себе еще виски, выпил. Не нужно думать, что выбор был простым. Это совсем не так. С одной стороны я совершенно не собирался отказываться от своей любви, а вот с другой…

На вторую чашу весов мне пришлось бы бросить компанию, дело жизни моего отца. Оскорбленная Кира, изгнанный Сашка и немного чокнутая Кристина не оставят камня на камне от «Зималетто». Просто выбросят в свободную продажу свои акции и прощай независимая политика фирмы.

Я точно знаю, что еще вчера, я выбрал бы «Зималетто» и спокойствие родителей. Вчера, но не сегодня… Сегодня я пережил приступ такой яростной, безумной и дьявольской ревности, что в какой-то момент понял, что мне до дрожи в руках хочется придушить Германа и прямо там же в гараже, рядом с его остывающим трупом овладеть Катькой. Пусть даже и против ее воли.

Это был не я, мне такие сильные эмоции не свойственны, но когда я увидел, как Полянский выходит из машины, подходит к Катюше, долго смотрит на нее, потом широко улыбается, что-то ей говорит, а потом… Нет, я даже вспоминать этого не могу, ревность и злость поднимаются откуда-то из глубин и сжимаются кулаки.

Спокойно, Ипполит, спокойно…** Все еще будет хорошо, обязательно будет.

Герман поцеловал Катю, поцелуй был долгим и чувственным. Именно в это мгновения я и понял, что второй такой сцены кто-то из нас не переживет, или я, или Герман.

Итак… я выбираю любовь. Вот пройдет показ, подтвердится Катина теория на практике, заключим новые договора и я расстанусь с Кирой, поговорю с родителями и, наконец, признаюсь Кате, что я ее люблю. И все у нас будет хо-ро-шо.

А пока просто нужно нагружать Катюшу работой, самому отвозить ее домой, повод всегда можно найти, можно, например переговорить с Игорем, пусть скажет, что угроза еще не миновала. Пока нужно постараться исключить Катино общение с Герычем. Вот и все…

Нет, это не было «вот и все». Если бы я тогда мог представить к чему приведет промедление, я бы медлить не стал. Но, увы, история не имеет сослагательного наклонения.

***

– Андрей Павлович, я уладила вопрос с Полянским. Мы хоть сегодня можем ехать к нему на фирму и подписывать договор. Оборудование поставят в течение недели. И сразу же установят. И вот еще что, мы уже сегодня можем послать работников к ним на обучение работе на новом оборудовании. Тогда мы сможем наверстать все упущенное время.

– Спасибо, Катенька. Вы снова спасаете и меня, и «Зималетто». Только давайте к Полянскому поедут Роман Дмитриевич и Кира, они и подпишут договор. А мы с вами отправимся в «МакроТекстиль», там вопрос еще не закрыт и ваша светлая голова будет как нельзя к месту.

– Не получится, Андрей Павлович. Договор о поставках можете подписывать только лично вы и финансовый директор, то есть я. Так что на обе встречи мне придется ехать самой, – Катя усмехнулась, но как-то по-доброму, – раз уж без моей светлой головы и подписи нигде не обойтись.

– Ну, значит договаривайтесь и с Полянским, и с Нестеровой о встречах, будем все вопросы решать сами. А Малиновский с Кирой Юрьевной пусть остаются в «Зималетто» и работают на благо компании, – Андрей улыбался. Улыбался широко и искренне. И это ставило Катю в тупик.

Еще вчера ей было все ясно и понятно, а сегодня снова загадок хоть отбавляй. Андрей опять мягкий, добрый и внимательный, словно и не было вчерашнего дня. И Катя решила, что вот приедут они на встречу с Полянским, тогда она и посмотрит, притворяется Андрей Павлович или и вправду им с Юлианой всего лишь показалось, что он ревнует.

Пока они ехали в машине и слушали джаз, оба молчали, каждый думал о своем.

Андрей о том, что это нелепо и глупо, так влюбиться вот в эту маленькую, некрасивую женщину. Что глупо и нелепо так хотеть вот прямо сейчас остановить машину, прижать ее к себе и больше уже никогда не отпускать.

Интересно, как она целуется? Наверное совсем и не умеет. Хотя Полянский… тут Андрей, действительно, остановил машину и вышел из нее. Пора было усмирять свою ревность. Ведь всего одна мысль о Катиных поцелуях с Герой и он снова был на взводе. А это было недопустимо, он сам вчера выбрал линию своего поведения, значит нужно было следовать ей. Или выбирать другую, что было сейчас невозможно.

– Андрей Павлович, что-то случилось?

– Нет, Катенька, просто немного закружилась голова. Но уже все прошло, сейчас поедем.

А Катя вспоминала вчерашний вечер и улыбалась. Все-таки жаль, что она так давно и безнадежно влюблена в Жданова. С Германом было легко и интересно. Ну какой бы еще мужчина не постеснялся ее внешнего вида, дождался бы ее из «Пигмалиона», повез в такой пафосный ресторан, как «Ришелье» и целовал бы ее на глазах у всей этой чопорной, гламурной, недоумевающей публики?

Ей с ним было легко, весело и легко. И притворяться не нужно было. В какой-то момент она спросила:

– Герман, а тебе совсем не стыдно сидеть со мной за одним столиком, держать меня за руку, даже целоваться со мной публично? Завтра ведь вся Москва на все лады будет склонять твое имя. У всех на устах будет одно – Полянский подцепил Ждановскую «ручную обезьянку» и выгуливает ее в высшем свете. Хорошо еще, если это не напечатают в прессе.

– Ну, тебе же не стыдно сидеть за одним столиком со старым разведенным бабником, правда? А теперь я хочу чтобы ты меня услышала. Никогда больше не смей называть себя «ручной обезьянкой». Во-первых потому, что мы оба знаем, какая ты на самом деле. А во-вторых, потому, что я никому не позволю тебя унижать, даже тебе самой.

Герман нежно поцеловал Катины ладошки.

– Я вот смотрю на тебя сейчас – глаза те же, просто скрытые от посторонних очками, кстати, смешными и трогательными. Губы те же, самые сладкие и волнующие, только не накрашенные. А мне что помада нужна, или все-таки губы? Та же мочка уха и голубая жилочка на виске, в которые я и влюбился.

– Ты что? Не нужно, Герман, пожалуйста, не нужно.

– Чего? Влюбляться было не нужно? Или ты не веришь, что я говорю правду? Я говорю правду! А ты знаешь, на кого ты сейчас похожа с этими очками, с косичками и совершенно без макияжа?

– На кого?

– На Набоковскую Лолиту. Этакая девочка-женщина, соблазняющая своим невинным видом взрослых дяденек, вроде меня.

– Герман, не нужно, пожалуйста. В меня нельзя влюбляться. Понимаешь?

– Это почему же в тебя нельзя влюбляться? – Полянский засмеялся. Засмеялся весело и беспечно, – Назови мне хотя бы одну причину по которой в тебя нельзя влюбляться.

– Потому, что ты мне нравишься и я не хочу, чтобы тебе было больно или плохо. А еще потому, что ты был мужем Юлианы, а еще…

– Подожди, я не понял, что ты хотела сказать. Почему это от любви к тебе мне может быть больно или плохо?

– Потому, что я очень люблю другого, – Катя опустила голову и покраснела.

– Кого? – Герман стал серьезен и отстранен, – Впрочем, какая разница. А он тебя любит?

– Не знаю, но думаю, что дышит он ко мне не совсем ровно.

– Тогда я понял. Это Жданов, ты ведь его любишь? То-то я понять не мог почему он мне так нахамил. Ну, Юлька и стерва. Ох, и стерва. Убью заразу. Так вот почему она меня попросила тебя с работы забрать. А твой образ тогда, на первой нашей встрече тоже она создавала? Молодцы, девочки, использовали меня вслепую! Развели, как мальчишку.

Герман чуть не плакал. Столько лет ему не удавалось забыть Юлиану, столько лет он расплачивался за собственную глупость. И вот, когда ему, наконец, удалось влюбиться в другую, все оказалось игрой и химерой.

– Катя, я никогда бы не мог подумать, что вы можете принять участие в балагане, что можете так играть чужими чувствами. – Полянский и не заметил, как снова перешел на «вы», – Пойдемте, я отвезу вас домой и мы распрощаемся. Я постараюсь забыть вас, Катя.

– Как же ты ошибаешься, Герман. Я ни одной секунды с тобой не играла. О том, что ты был мужем Юлианы я узнала только сегодня. А уж того, чтобы ты влюбился, я и вовсе могла ожидать меньше всего. Я шла на переговоры с тобой. На переговоры. А не на свидание. То, что я была в своем новом образе, никак не касалось лично тебя. Это связано с принципиально новой стратегией «Зималетто» и я должна буду показаться в этом своем новом образе на показе. А это страшно. Вот я и репетировала свой выход. Но я и предположить не могла, что ты…

Дальше Герман ей договорить не дал, просто закрыл ее губы своими губами, а уж глаза у нее сами закрылись…

– В конце концов за любовь нужно сражаться. Да, сегодня у Жданова есть фора, но кто сказал, что именно он выиграет эту партию, —прошептал Герман на ухо Катерине, когда сумел оторваться от ее губ.

Комментарий к

* Из пьесы «Ревизор» Н. В. Гоголя, (действ. 4, явл. 15)

** Из фильма Эльдара Рязанова (זייל) “Ирония судьбы или с легким паром”.

========== Часть 22 ==========

РОV Катя Пушкарева

К вечеру все договора были подписаны, а «МакроТекстиль» так и первую партию ткани завез, можно было начинать готовить показ. И все завертелось.

Три недели Милко не ходил по «Зималетто», он или порхал, как бабОчка, или бегал кругами, как ранЕнный зверь. Он то пребывал в эйфории, распираемый гордостью за новую коллекцию, то кричал, что это безОбразие, что он не будЕт шить одеждУ на крокодилов. В общем с выпуском коллекции все было, как всегда.

Ну, разве что кроме женсовета, который впервые готовился выйти на подиум и всем индивидуально шили такие же модели, как и моделям профессиональным. Всем искали новый образ, для чего Милко пригласил лучших стилистов. Всем, кроме меня. Потому что «великий и ужасный» модельер заявил, что это уже черЕсчур, и что если его заставЯт шить для ПушкАревой, то он сразУ и увОльняется из «Зималетто», потОму что из нее нЕльзя сделать челОвека. Что если это удастсЯ кому-нЕбудь, то он съест свОю шляпу.

– Ничего, Катенька, ничего, этот козлик у нас шляпу съест, об этом я позабочусь, можешь не сомневаться, – Юлиана была зла на Милко и злости своей не скрывала, – сегодня едешь вот по этому адресу, там тебя стилист и модельер будут ждать, пора готовиться к показу.

– Юлиана, я сегодня с Германом встретиться обещала. Я могу поехать с ним?

– Можешь! Более того, и Геру сегодня там ждут. А вот для чего… это я тебе открою позже.

За все время подготовки к показу произошло только несколько не очень значительных событий. Я о них вкратце рассказать хочу, да и то не о всех, а только о некоторых.

Ну, во-первых, Андрею Павловичу позвонил Воропаев и спросил может ли он прийти на показ, или и на показе он персона нон грата? Игорь Александрович был категорически против его прихода. Он был под подпиской о невыезде, его ожидал суд. А зверь, загнанный в угол очень опасен – это Игорь так сказал. Его можно понять, он боялся за Вику.

От автора…

О Виктории хочется поговорить отдельно. Не кратко и мимоходом, а обстоятельно и подробно, просто времени сейчас катастрофически не хватает, показ скоро. Скажу только, что Виктория работает в детективном агентстве у Игоря, у них бурный и красивый роман. По-моему Викуся, действительно, влюбилась. Она панически боится потерять Игоря и вовсе не из-за его денег. Знаете, она на днях сказала, что даже представить себе не могла, что ее можно любить, а не покупать.

Если вам интересно кем работает Клочкова, то могу по секрету сказать, что она нашла себя, работу свою очень любит и дорожит ею. Ну, что? Догадались? Если нет, то подумайте еще немного, а мы к ней обязательно вернемся, обещаю, только чуть позже.

РОV Катя Пушкарева (продолжение)

Во-вторых, мы с Германом очень сблизились. Словно всю жизнь знали друг друга. Он так красиво ухаживает за мной, что я иногда завидую сама себе и однажды, когда он подарил мне незабываемое воскресенье, я даже подумала, что свет клином на Андрее не сошелся. Правда потом поняла, что была не права – сошелся!

В то воскресенье я проснулась от звонка мобильного.

– С добрым утром, любимая, милая, ты моя, – запел телефон голосом Митяева. Это было так здорово, так красиво и волшебно, что я лежала и слушала, затаив дыхание.

Песня кончилась и Герман сказал:

– Вставай, соня, я приеду за тобой через час. Оденься потеплее.

– А куда мы поедем?

– А это сюрприз, – сказал Гера и вышел из эфира.

Это, действительно, был сюрприз, всем сюрпризам сюрприз! Мы летали на воздушном шаре! Вначале при нас его надули. Весь процесс занял не более двадцати минут, и наблюдать за ним было очень интересно. Потом команда установила газовые горелки на корзину, затем соединила с корзиной лежащую на земле оболочку. С помощью вентиляторов в оболочку закачали холодный воздух, перед самым взлетом прогрели его. Мы с Германом забрались в корзину и за считанные секунды шар оказался в небе. Это был восторг, восхищение, радость. Эмоции переполняли меня, я кричала и тесно-тесно прижималась к Герману, потому что было немножко страшно.

– Какое же ты чудо, девочка. Искренняя, непосредственная, – Герман обнял меня и долго долго смотрел мне в глаза. У меня даже голова закружилась. В тот момент я и подумала, что на Андрее свет клином не сошелся, что Гера вот он, рядом, такой надежный, такой родной и он меня любит. Наверное он понял, о чем я подумала, потому что поцеловал меня не так, как всегда, жадно и страстно, а очень нежно и как-то безгрешно, что ли.