Текст книги "Ангел-хранитель мой...(СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Не волнуйтесь, Кира Юрьевна, с сегодняшнего дня Виктория работает у меня. В «Зималетто» она больше не покажется. И вас, Кира Юрьевна, она тоже просила хотя бы на какое-то время забыть о ней.

Слова Игоря вызвали эффект взорвавшейся бомбы, заговорили все и сразу, даже Милко, упорно молчавший до тех пор.

– Прошу тишины! Я не стану показывать показания Виктории Аркадьевны публично. Вместо этого я зачитаю вам ее заявление об увольнении. Этого будет достаточно. Так… шапку я пропускаю, перехожу сразу к сути:

…к сожалению я вынуждена покинуть дорогую мне компанию из-за сексуальных домогательств Александра Воропаева, которые переросли в насилие над личностью. Александр превратил меня в сексуальную заложницу и принуждал передавать конфиденциальную информацию о «Зималетто» через своего шпиона Ярослава Ветрова и лично ему самому. Александр Воропаев клинический извращенец и работать в компании, в которой он является совладельцем, я больше не желаю и не могу.*

Тяжелая, гнетущая тишина накрыла конферен-зал. Первой опомнилась Кира, подскочила к Сашке, схватила его за грудки, начала трясти.

– Это правда? Саша посмотри мне в глаза. Это правда? Как ты мог, Сашка? О, Господи, спасибо, что родители не дожили до этого дня! Они умерли бы сейчас от стыда. – Кира горько заплакала, никто не бросился ее утешать, всем было неловко. Наконец она успокоилась, вытерла слезы и продолжила, – Я вчера из-за твоей клеветы предала человека, которого люблю больше жизни. Я не знаю, простит ли он меня, но это сейчас неважно. Ты, ради своих амбиций, сломал жизнь Ярославу, Радику, о Вике я вообще молчу. На ее месте я подала бы на тебя заявление в милицию. Ты пытался сломать и мою жизнь. Будь ты проклят! У меня больше нет брата, он умер.

Кира пошатываясь пошла к двери, обернулась.

– Насколько я знаю, в уставе есть пункт о том, что акционер, сознательно вредящий компании становится в этой компании персоной нон грата. Он может только получать дивиденды по акциям. Я ставлю на голосование два вопроса. Первый – объявить Александра Воропаева «нежелательной персоной», и второй – в случае, если возникнут проблемы с расторжением договора, взыскать с дивидендов Александра Воропаева весь ущерб, нанесенный компании. Я голосую «за». Простите, мне нужно побыть одной.

– Я тоже считаю свою миссию на этом собрании законченной, – дождавшись, пока за Кирой закроется дверь, сказал Игорь Александрович, после чего и покинул зал, собрав свои вещи.

– Кира права. Ставлю на голосование оба вопроса, – взял бразды правления в свои руки реабилитированный президент, Андрей Павлович, – кто за то, чтобы объявить Воропаева персоной нон грата? Единогласно! Кто за то, чтобы взыскать с Александра Воропаева весь причиненный «Зималетто» ущерб? Единогласно! Саша, покинь компанию. Отныне тебе запрещено здесь появляться, охрана будет предупреждена. Даже машину свою ты не сможешь ставить в гараже «Зималетто».

Александр Юрьевич встал и пошел к двери, но вдруг развернулся на сто восемьдесят градусов, распрямил плечи и заговорил.

– Что, Андрюшенька, приятно топтать мертвого льва? Ну, топчи… топчи. У тебя пока есть такая возможность. А вы все чего притихли-то? Думаете, что Александр Воропаев уже мертв? И не надейтесь! Я высокопоставленный государственный чиновник, я еще способен показать вам всем, кто такой Александр Воропаев! А ты, змея, запомни, ты проклянешь тот день, когда переступила порог «Зималетто», – Сашка подскочил к Кате, но был отброшен рукой Андрея.

Смотреть на его истерику было противно и Андрей решил закончить этот балаган.

– Сашка, вынужден тебя огорчить, но ты больше не гос чиновник, тебя сегодня сняли с должности до окончания следствия.

– К-к-какого следствия?

– А ты считаешь, что можно безнаказанно заказывать людей? Или насиловать? Или проворачивать экономические махинации? Иди, Саша, за дверью тебя уже ждут люди с погонами. Ты не волнуйся, арестовывать тебя, я думаю, пока не станут.

Теперь Сашка понял, отчего Катя смотрела на него так жалостливо. Понял… но было уже слишком поздно.

***

РОV Андрей Жданов

Мы сидели в моем кабинете втроем, Катя, Ромка и я. Катюша была очень грустной, судя по всему, ей было жалко Сашку. Добрая душа, настоящий Ангел. Мы очень сблизились за время всей этой истории. Никогда бы раньше не подумал, что в этой девочке столько отваги, что она блестящая актриса. Да я везунчик, мне очень повезло с Ангелом-хранителем. И пусть мой Ангел страшен внешне, зато внутри это самое прекрасное существо на свете.

Как сказал мне вчера Ромка, будь Катюша хоть чуть чуть симпатичнее, он на ней женился бы, потому что лучшей жены не найти. Кстати, нужно будет предупредить Ромео, чтобы не вздумал и на полшага приближаться к Кате, мало ли что в его кобеляжную голову придет, еще, не дай Бог, экзотики захочется, обидит прекрасного человека и что потом делать?

– Столько времени потеряли. Могли бы готовиться к показу, могли бы заниматься переоборудованием, а мы возились в помойке, – Ромку даже передернуло от воспоминаний, – Андрюха, неужели Игорь и вправду запал на Викусю? Во дурак-то! Ей же никто не нужен, выкачает бабки из мужика и перейдет к следующему.

– Роман Дмитриевич, – Катя поджала губы, – я очень хорошо к Вам отношусь, но, пожалуйста, не надо при мне говорить плохо о женщинах. Тем более о Вике. Ей хватило горя и без Ваших реплик в ее сторону.

– Катенька, да ведь она столько раз вас обижала, унижала, даже обкрадывала, а вы теперь ее защищаете?

– Роман Дмитриевич, я не ее защищаю, а вас.

– Меня? Не понял!

– Конечно вас. От вас же! Вы ведь человечный и порядочный, а сейчас становитесь на одну доску с Воропаевым. Это противно и не по мужски. Мне хочется, чтобы у меня и дальше были причины уважать вас.

Вот это Катюха дала, врезала Ромке прямо под дых. Какая же она все-таки разная, то тихая и незаметная, то яркая и гениальная, когда речь заходит о ее любимой экономике. То нежная, ласковая и заботливая, то настоящая фурия, вот как сейчас. Кажется мне никогда не надоест изучать ее. Хотел бы я иметь такую сестренку.

– Андрей Павлович, пора возвращаться к работе. На сегодня я запланировала две встречи. С представителями «МакроТекстиля», мне очень понравились их ткани, Милко тоже. А еще сегодня же нужно встретиться с Германом Полянским по поводу переоборудования. Если мы не начнем переоборудование в ближайшее время, компанию ждет коллапс.**

– Катенька, и как мы разорвемся? Как одной попой сядем на два стула? Ведь ни без вас, ни без меня мы не сможем успешно провести переговоры.

– «МакроТекстиль»? А это не там ли работает технологом Наталья Нестерова? Андрюха, Катюша, дайте мне провести переговоры с «МакроТекстилем», пожалуйста! – взмолился Малиновский, – уж я проведу переговоры по высшему разряду. Обещаю. Все возможные скидки будут нашими.

Катя засмеялась, а я, наоборот, нахмурился. Мне тоже хотелось «переговорить» с Натали. В конце концов было решено, что мы с Ромкой берем на себя Нестерову, а Катя – Полянского. И нужно было Роману вставить свои пять копеек…

– Катенька, вы только будьте аккуратны. Герман у нас тот еще ходок, вскружит голову и не заметите.

– Я постараюсь, – Катя смеялась, – хотя… кто его знает, как там получится. Не все же вам, Роман Дмитриевич, скидки для родной компании выбивать. Может и я на что-нибудь сгожусь.

***

В отличие от ребят, Катя знала, что она красива и решила сегодня воспользоваться этим, благо Полянский ее никогда раньше не видел. У Катюхи даже под ложечкой засосало, так ей захотелось пуститься в новую авантюру.

POV Андрей Жданов (продолжение…)

– Андрей Павлович, только вечер у меня будет занят, так что о результатах встречи я смогу доложить Вам только завтра.

– Что-то у вас, Катенька, слишком часто вечера стали заняты. Уж не влюбились ли вы?

– Жданыч, а ты что, ревнуешь? – так, словно ее и не было рядом, спросил «супер тактичный» Ромка.

– Не ревную, а беспокоюсь, как бы не обидел кто-нибудь. Все, хватит разговоры разговаривать, пора готовиться к встречам.

Мне вдруг мучительно захотелось пойти на переговоры не с Романом, а с Катей, словно меня беспокоило какое-то предчувствие.

Комментарий к

* Большая часть текста заявления об увольнении взята из сериала.

** Коллапс – процесс разрушения какой-либо структуры под влиянием системного кризиса.

========== Часть 17 ==========

– Юлиана? Добрый день. Это Катя Пушкарева из «Зималетто» Вас беспокоит.

– Катенька, здравствуй, очень рада твоему звонку. Ты по делу или так просто? Кстати, как у тебя продвигается обучение в «Пигмалионе»? Успехи есть?

– Юлиана, я как раз по этому поводу и звоню. Понимаете, у меня сегодня встреча в ресторане с Германом Полянским. Не личная, по работе. Но я хочу прийти на нее преображенной, красивой. Нет, вы не подумайте, ничего личного у меня к нему нет, я его даже не видела никогда. Только по телефону разговаривала. Даже не знаю сколько ему лет. Но мне хочется… как бы сказать…

– Провести репетицию! Вот как это называется. Провести репетицию, чтобы на премьере, то есть на показе, не стушеваться. Правильно я тебя поняла?

– Совершенно верно, Юлиана. Как Вы думаете, стоит это делать или нет?

– Катенька, ты умница! Ты большая умница. Как я понимаю, тебе нужна моя помощь в преображении. Так ведь? Тогда сделаем следующее, бери такси и езжай на Большой Патриарший переулок, дом восемь, в «Moussa Project». Я буду тебя там ждать. Договорились?

– Договорились! Спасибо Вам, Юлиана.

– Да всегда пожалуйста, деточка.

Юлиана нажала на кнопку сброса звонка и загадочно улыбнулась. Кому, кому, а ей хорошо известен вкус ее первого мужа. И Катюха может его увлечь, однозначно может! Еще как может! Особенно если ей в этом помочь! Но влюблена-то она в Жданова, так что Герочке ничего не обломится. Ах, какой красивый пасьянс вырисовывался! И Катенькину самооценку поднять можно и Геру по носу щелкнуть. Что может быть приятнее, чем подмочить репутацию победителя бывшему мужу?

«Moussa Project» был хорош тем, что одежду здесь покупать было не нужно. Здесь ее давали напрокат, вместе с обувью и аксессуарами. Более того, сюда же можно было пригласить стилиста, полностью завершить образ, и прямо отсюда уехать в ресторан.

Еще до приезда Катюши Юлиана пошепталась со свои стилистом и подобрала ей наряд – маленькое черное платье с вырезом лодочкой, с мягкой драпировкой юбки в боковой шов, оно зрительно несколько увеличивало объем бедер и уменьшало объем талии. Эдакая, а-ля Софи Лорен. Длинная нитка серого жемчуга, в тон ей серебряный клатч и черные туфли-лодочки на высоком каблуке. Ничего лишнего.

Если в первый раз Юлианиному стилисту понадобилось несколько часов, то на сей раз уже через полтора часа перед Виноградовой предстала юная дива той самой, изысканной и неброской красоты, которую так ценят настоящие гурманы. А Герман был гурманом, вряд ли его внимание могла бы привлечь, ну, допустим, Виктория или та же Кира Воропаева. Не было в них той самой утонченности и загадочности, что отличает женщину от куклы.

– Катенька, не мешают тебе линзы?

– Немного непривычно, но главное, что я все хорошо вижу. Юлиана, а в волосы тоже нужно было вплетать жемчуг? Зачем?

– Для красоты, Катюха. Для красоты! Все, набрасывай вот эту шубку и чеши на свои переговоры, иначе опоздаешь. Я расплачусь, потом отдашь.

***

POV Герман Полянский.

Тот вечер обещал быть скучным и рутинным. Сначала переговоры с «Зималетто» за ужином в «Турандот», затем звонок какой-нибудь модельке, ненавижу одиночества, затем дежурный секс, не приносящий ни тепла, ни радости, зато приносящий разрядку. Ну, и на сладкое сон, когда кто-то, какая разница кто сопит под боком и создается иллюзия, что ты не один.

Черт возьми, никто после Юльки так и не смог меня заинтересовать по-настоящему. Я сам все тогда испортил, ради… даже не помню теперь ради чего. Зачем мне эта кукла на ночь понадобилась? Вроде мы тогда с Юлькой поцапались и я решил доказать, что она не одна такая в мире. Доказал… кретин! И она уже после меня дважды замуж сходила, да так одна и мается, и я… не живу, а доживаю. Словно Юлька не просто ушла, а еще и всю радость жизни с собой прихватила.

Я посмотрел на часы, Жданов опаздывал уже на две минуты. Я ненавижу, когда опаздывают, особенно, когда опаздывают мужики.

– Герман? – услышал я чуть хрипловатый женский голос. Поднял глаза и… пропал.

Это была Юлька, только не сегодняшняя стерва Юлиана, а та, моя Юлька, которую я впервые увидел лет десять назад. Так не бывает, но даже одежда, даже прическа, даже нитка жемчуга в волосах – это все была она, вот только глаза карие, хотя тоже очень умные и живые.

Видно я производил впечатление идиота, застыв на стуле истуканом, не попытавшись хотя бы встать или ответить на ее вопрос.

– Простите, я не поняла, Вы Герман Полянский или произошла ошибка и меня подвели не к тому столику?

Я вскочил, задел ногой соседний стул, зацепился рукой за бокал с красным вином и на белоснежной скатерти стало расплываться красное пятно, я смутился, закашлялся, подавившись непонятно чем, возможно воздухом. Прекрасное видение смотрело на меня, как любознательный ребенок смотрит на муравья, который запутался в трех былинках. Казалось, что она едва сдерживает смех, что вот еще секунда и она не выдержит, засмеется. Но она, как истинная леди, сделала вид, что не заметила моей неловкости.

– Если не можете сказать, то хотя бы кивните. Вот так, если вы Герман, или вот так, если вы не он.

– Простите меня великодушно, я просто растерялся. У меня здесь деловой ужин и, увы, не с вами. Но я, действительно, Герман, а вы…?

– А я пришла сюда лишь для разговора с вами.

– Вот как? Заинтриговали, – я посмотрел на столик, скатерть уже сменили и даже успели его отсервировать заново, – ну, что же, тогда присаживайтесь. Мой партнер по переговорам опаздывает, у меня есть время на беседу в вами. Вы не могли бы представиться?

– Конечно. Екатерина Пушкарева, помощник прези…

– Выыыыыы? Вы та самая Катя Пушкарева? Этого не может быть?

– Почему?

И я понял, что снова попал впросак. Что я должен был ей ответить? Что по городу ходят слухи, будто бы помощница Жданова страшна, как Квазимодо? Что она одевается, как из бабушкиного сундука, что Андрей стал притчей во языцех, что только ленивый не обсуждает его «ручную обезьянку»?

– Герман, а хотите я скажу сама то, о чем вы думаете и стесняетесь сказать?

– Нет! – вскричал я поспешно и мы оба рассмеялись.

Она смеялась легко, непринужденно, словно речь шла вовсе не о ней, словно ее совсем и не задевали все эти слухи и сплетни. Меня отпустило, я больше не видел в ней Юльку. Я видел прекрасную, нежную, умную девочку-женщину. Никакую не Юлиану, а только ее, Катеньку.

– А хотите я скажу вам зачем меня Андрей Павлович уродует, когда мы ходим на переговоры? Во-первых, на фоне уродливой помощницы он выглядит еще красивее. А во-вторых, я настолько ценный работник, что он панически боится меня потерять, вот и надеется, что на уродину никто не клюнет и не переманит на другую работу. Понимаете его коварный замысел? – спросила Катенька заговорщически приблизив ко мне свою голову.

Я не понимал. Я не понимал шутит она, или говорит серьезно; красива она или, как все говорят, уродлива; это сон, или это явь. Я ничего не понимал… Я только увидел близко-близко ее мочку уха, раскачивающуюся сережку, тоненькую голубую жилку у ее виска, вдохнул нежный аромат ее духов и больше я уже ничего не понимал. Такого у меня никогда еще не было, я почти терял сознание от желания обладать ею. Нет, я говорю не о дежурном сексе. Я хотел ее всю и навсегда.

Она что-то еще говорила, теперь уже серьезно и по делу, а я все равно ничего не понимал. До моего затуманенного сознания долетали только обрывки фраз… лизинг на три года, а не на пять… вышивальная машина… оверлок для трикотажа…

– Герман Карлович! Вы меня слушаете? Герман Карлович, вам что, нехорошо? Да что с вами, Герман? Может нам перенести встречу?

Катенька казалась испуганной, да я и сам, если честно, испугался. Голова кружилась и гудела, сердце танцевало бешеный галоп, в паху все пульсировало и болело. Да что со мной такое, в самом-то деле?

– Герман Карлович, может я вызову скорую? – Катя смотрела на меня своими огромными испуганными глазами и я не выдержал, схватил ее за плечи, притянул к себе и впился зубами в ее губы. Она дернулась раз, другой третий и вдруг затихла. Словно смирилась с неизбежным. Я понимал, что нужно ее отпустить, но не мог. Мне хотелось целовать ее бесконечно. В какой-то момент я ослабил хватку.

Катя отстранилась, провела по губе пальцем, посмотрела на капельку крови на нем и задумалась. Казалось, что она решает дать ли мне по морде, перевести ли все в шутку, уйти ли? Или может быть повторить? Наконец она подняла голову.

– Я, кажется, не давала вам повода так себя со мной вести. Всего доброго. В следующий раз на переговоры придет Андрей Павлович.

Катенька стремительно встала, кивнула мне головой и ушла не оглядываясь. Я не мог броситься вслед за ней, то, что происходило со мной ни одни брюки скрыть не смогли бы.

Вот это номер. Кажется я влюбился.

========== Часть 18 ==========

Вот бывают же такие вечера, когда все и у всех не складывается. Бог его знает почему… То ли звезды так располагаются, то ли Луна воду мутит, а не выходит ни у кого и ничего путного. Вот именно таким был вечер после совета директоров для всей нашей троицы.

Уже у самой квартиры Катюша поняла, что сейчас она свое получит по полной программе. Здесь и глаза накрашенные, и туфли на высоком каблуке, и платье без рукавов, и сама она раскрасневшаяся и с горящими губами. И если папа еще не спит, то к общей картине и опоздание прибавит. Тут нарядами вне очереди не обойдешься, в лучшем случае на губу посадит, а то может и к вышке приговорить.

Папа, конечно же, не спал… ну, вы помните, такой был вечер. Катюша открыла дверь своим ключом и попыталась прошмыгнуть в ванну, чтобы и косметику смыть, и вообще под душем подумать о том, что сегодня произошло. Не тут то было. Нет, до ванной комнаты Катя добралась без приключений, уже и за ручку двери взялась было, как дверь сама распахнулась навстречу ей и вуаля! Здравствуйте, папа!

Вначале он долго пытался понять, что это за неприличную тетеньку к ним в дом занесло? А когда понял и поверил… тут и началось. Досталось всем. И Кате, как главной виновнице, и маме ее, как главной защитнице, и Андрею Павловичу, как президенту дома разврата. Ну, и Кольке, конечно, как другу, который вовремя не подставил свое дружеское плечо, катящейся вниз по наклонной плоскости Екатерине Валерьевне Пушкаревой!

Часам к двум ночи, выпив рюмки четыре белого успокоительного, Валерий Сергеевич отошел ко сну, оставив на кухне жену, капающую валериану дочери.

– Катенька, да не обращай ты внимания. Вон ты у меня какая красавица. А папа ничего, папа привыкнет, что ты уже выросла. Ну, не плачь, Катюша.

Да не могла Катюша не плакать, ей же нужно было дать выход эмоциям. Она видела, как Герман на нее смотрел, видела, как она ему понравилась, видела, что если бы она только захотела, он бы звезду с неба для нее достал. И это все было впервые в ее жизни. Впервые в жизни кто-то так захотел ее поцеловать, что его не остановил даже полный зал людей. О, Господи, что я такое говорю? Какое там «так захотел», впервые в жизни вообще кто-то захотел ее поцеловать! Как же такое не выплакать?

А как не плакать, если она изменила своему Андрюшеньке, своему Ангелу-хранителю? Целовалась с другим! Да не нарочно и она не виновата, но ведь целовалась! А что еще хуже, ей очень понравилось целоваться. Разве такое можно не выплакать? А мама говорит «не плачь».

Нет, она будет плакать! Будет! Потому что ей хочется плакать.

Малиновскому тоже не повезло.

Во-первых, Наталья пришла не одна, а с финансовым директором «МакроТекстиля». Пришлось смотреть образцы тканей, договариваться о ценах и формах оплаты, а без Кати эта тема пробуксовывала. Пришлось назначать новую встречу, теперь уже не в ресторане, а в офисе текстильной фабрики. И Ромке было совершенно понятно, что на новую встречу никто его брать не собирается. Поедут Жданчик с Пушкаревой, она и придумает какую-нибудь выгодную для «Зималетто» форму оплаты, да еще и вывернет все так, что Нестерова вместе со своим фин директором руки будут потирать и радоваться, что надули нас. Ну, а когда вдумаются и поймут, будет уже поздно, договор будет подписан и «Зималетто» вскочит на коня.

И как у Кати мозги так устроены, что десять мужиков думать будут, а придумает она одна? Это, черт побери, обидно.

Во-вторых, Жданов был мрачнее тучи, портил всем настроение и сразу же, как Нестерова ушла, распрощался с Ромкой и уехал. Куда уехал? Зачем уехал? Не сказал! Это тоже, по-вашему, нормальный вечер? Хорош дружок, бросил Ромку одного на произвол судьбы.

Ну, а в-третьих, все рыбоньки словно сговорились, сколько Ромео не забрасывал невод ни одной, не то что золотой, обычной рыбешки поймать так и не удалось. Пришлось возвращаться в свою холостяцкую квартиру, трезвому и без ухи. А какая уха может быть, если рыбка-то не поймана?

Про Жданова в этот вечер вообще без слез разговор вести трудно.

Еще по дороге в ресторан ему хотелось развернуть машину и поехать в «Турандот». Ну, какие, к бесу, переговоры с «МакроТекстилем» могут быть без Катюши? Все равно они не придут к общему знаменателю. Придется еще одну встречу назначать.

Ехать, чтобы немного пофлиртовать с Нестеровой? Скучно все это и неинтересно. Вот Ромка загорелся этой дамочкой, и что? Он будет у друга из-под носа пытаться увести предмет его интереса? Да не бывать такому. Никогда они с другом баб не делили, и впредь не станут. Ну, и какого лешего он тогда едет на эти переговоры?

А тут еще мобильный начал разрываться. Перые пять звонков Андрей еще смотрел, кто звонит, вдруг Катюше что-то спросить или сказать нужно? А потом даже смотреть перестал, приедет в ресторан, посмотрит сколько раз звонила ему Кира.

Вспомнил о Кире и настроение вошло в фазу лунного затмения, сплошной мрак и темнота. Нужно было что-то решать, сил у него на эту истеричку больше не осталось, а решать было трудно, очень трудно. Все-таки четыре года вместе, даже сроднились как-то.

В ресторане и вовсе настроение ушло в минус. Еда – минус, напитки – минус, восемнадцать пропущенных звонков от Киры – минус, Нестерова кокетничает со всеми подряд – фу, минус! Он больше не мог здесь находиться и не понимал, что же его гнетет и от этого, от непонимания, был огромный, жирный, мерзкий минус.

Наконец все распрощались со всеми, можно было ехать домой, но снова позвонила Кира и тут Андрей решился ответить.

– Андрюша, а ты где?

– Здесь!

– Где это здесь?

– Кира, тебе не надоело? Ну, что ты звонишь и спрашиваешь где я? У нас с тобой все рушится, да нет, что я говорю? Все уже практически рухнуло, а ты звонишь и спрашиваешь где я? Ты сама не видишь абсурдность ситуации?

– Андрюша, приезжай, пожалуйста, нам нужно поговорить.

– Я очень устал, Кирочка, у меня, если ты еще помнишь, был очень тяжелый день. Мне устраивали судилище. Я сегодня не готов к разговорам. Я хочу спать.

– А спать один? Или с модельками?

– Кира, считай, что я послал тебя на… И не звони мне сегодня больше, – Андрей заорал, он все-таки сорвался, выпустил пар. Но телефон зазвонил опять. Андрей уж было размахнулся, чтобы зашвырнуть его подальше, но все-таки глянул на дисплей. «Мама» Это было, пожалуй, лучшее, что случилось с ним за этот вечер. – Мама, вы дома? Не улетели?

– Да, Андрюшенька, мы в Москве, сидим дома, обсуждаем совет.

– Мама, я сейчас к вам приеду. Что-то давно меня никто по головке не гладил. Только, пожалуйста, никаких разговоров о совете, Кире, Сашке и прочем. Не сегодня, мама, ладно?

– Ладно, приезжай, – Марго положила трубку и повернулась к мужу, – Пашенька, сейчас Андрюша приедет. Что-то мне ни его голос, ни тон не понравились. Тяжело ему дался день сегодняшний. Он просил ни слова о случившемся не говорить. Давай уж поговорим завтра. Ладно, Павлуша?

Павел кивнул и уставился в газету.

***

Катерина опоздала на пятнадцать минут, голова после ночных рыданий болела, глаза были опухшими и красными, спать хотелось так, что всю дорогу в троллейбусе она проспала, как проспала и свою остановку. Пришлось возвращаться пешком, вот и опоздала. Долго стояла перед дверью, после вчерашнего поцелуя было очень стыдно почему-то перед Андреем. Наконец Катя открыла дверь в кабинет и остолбенела.

Андрей Павлович сидел на столе и тупо смотрел на пол. Оно и понятно, там было на что посмотреть – огромная корзина с композицией из белых и красных роз стояла на полу рядом с президентским столом.

– Доброе утро, Андрей Павлович, я опоздала, простите. Понимаете, вчера я…

– Понимаю, как не понять. Ну, и как прошли переговоры? – Андрей подошел к Кате вплотную, внимательно на нее посмотрел, заметил синяк на левой стороне ее нижней губы, – Ооо! Да я смотрю вы времени даром не теряли. Для себя, по крайней мере. А как для «Зималетто»? Удалось вам что-нибудь для «Зималетто» выбить?

– Андрей Павлович, я Вас не понимаю. Вы о чем?

– Ну, как же, опаздываете, приходите помятой с распухшей губой, на которой синяк. Значит для себя вы провели переговоры успешно, правильно? Особенно если учесть, что с утра пораньше вам доставляют корзину цветов и подарок. Вот я и интересуюсь, а для «Зималето»-то вы что выбили? Ведь как никак ужин оплачивала наша компания.

– Андрей Павлович, а почему Вы со мной говорите в подобном тоне? Я, как мне кажется, никого в свою личную жизнь не приглашала, – Катя вздернула подбородок, – а может мой синяк на губе – это результат совсем другой встречи? И с чего Вы взяли, что цветы от Полянского?

– Там есть визитка, Катя, так что прекратите обманывать.

– А с чего Вы взяли, что цветы для меня?

– Курьер сказал.

– Значит курьер Вам сказал, что цветы для меня, а Вы решили выяснить от кого они? Без спроса полезли искать визитку? Андрей Павлович, а что там, в подарке?

– Откуда я знаю, – буркнул Андрей, которому стало очень стыдно. Его поведение, действительно, выходило за рамки приличия, а претензии к Катюше, так и вовсе были смешны.

– Как? Вы не посмотрели, что за подарок? Странно! Да, Андрей Павлович, Вы не переживайте, я попрошу Полянского оплатить ресторанный счет самому. За удовольствия же надо платить, верно? – Катя взяла корзину с пола и отнесла ее к себе в каморку, вернулась, забрала свой подарок и скрылась за закрытой дверью чулана.

Андрей и сам не понимал, что его завело. Так хорошо день начался, удалось поговорить с родителями, папа одобрил Катин план по всем пунктам, и вот на тебе. Пришел на работу, а тут курьер с цветами для Катюши. И все, хорошего настроения как не бывало. И что в ней Герман разглядел такое, что прямо с утра шлет цветы и подарки? Это Герыч-то, у которого девочки все, как на подбор!

А может Жданов погорячился? Ну, отужинали они в ресторане, обсудили все условия контракта, Герычу понравились Катина хватка и ум, вот он и прислал цветы. А синяк на губе – это какой-нибудь Коля постарался, ведь Катя предупреждала, что вечер у нее будет занят.

Нет, не получалось… если даже допустить, что цветы за ум и хватку, то подарок явно в нарисованную картину не вписывался. Нужно было срочно обсудить все с Малиновским, а он задерживался.

Залился трелью президентский телефон.

– Приемная компании «Зималетто», слушаю вас, – раздался из-за Катиной двери голос, – Доброе утро, Герман Карлович. Вас соединить с Андреем Павловичем? … Хорошо, Герман … Давайте будем считать, что ничего не было …

– Катя, кто там? – Андрей больше не выдержал.

– Это не Вам звонят, Андрей Павлович, это мне, – по селектору ответила Катя.

– Надеюсь, что по работе?

– Нет, по личному делу.

– Катенька, а может хватит личных дел в офисе, пора бы уже и поработать!

– Вы правы, Андрей Павлович, именно это я сейчас и объясняла Полянскому, он все понял и все личные дела мы оставили на после работы, – голос Кати сочился ядом, ну, или Андрею так показалось.

Катюша развернула подарок и ахнула…

Комментарий к

*Незарегистрированному читателю.

Не знаю Вашего имени, но благодарю Вас от всей души. Вы сообщаете мне об ошибках и описках.

Спасибо Вам за труд.

========== Часть 19 ==========

– Ну, наконец-то! Явился не запылился. Ромео, рабочий день вообще-то начинается в девять.

– Серьезно? Хорошо, что сказал, теперь буду знать. Ты чего с утра пораньше такой мрачный, господин президент? Может в бар сходим, кофейку попьем, а то с уходом Клочковой никто и не подаст нам этот божественный напиток.

– Почему это никто? У меня помощница есть, вот пусть и выполняет свои непосредственные обязанности, – закусил удила Жданов, – Катя!

– Да, Андрей Павлович, – Катя появилась в дверях своей каморки, увидела Малиновского, кивнула ему.

– Катерина Валерьевна, две чашечки кофе сделайте нам с Романом Дмитриевичем.

– Андрей Павлович, Вы ничего не перепутали? Я не секретарша. Мне не трудно сделать Вам кофе, но если Вы об этом попросите, а не прикажете.

– Катерина Валерьевна, сделайте нам с Романом кофе, пожалуйста. Так лучше?

– Да, так уже хорошо, – Катя вышла из кабинета.

– Жданыч, я что-то пропустил? Какая муха укусила вас обоих? Что случилось? Ты не представляешь, какая наэлектризованная атмосфера у те… – однако Андрея в кабинете не было, – Андрюха, ты где? Что происходит?

– Да тихо ты, – Жданов выходил из Катиной каморки. Вид у него был такой, словно секунду назад здоровый кирпич приземлился точнехонько на его макушке, – Ни хрена себе. Ты представляешь, уик-энд в Париже на две персоны? Ромка, я сплю?

– Да нет, это я кажется сплю, ну, или попал в театр абсурда. Какой уик-энд? Какой Париж? Ты бредишь?

Андрей поманил Романа рукой, показал пальцем на Катину каморку и Ромка не замедлил заглянуть в нее. Мама дорогая! Это уже был не театр абсурда – это зазеркалье какое-то. Треть каморки была занята огромной корзиной с цветами, а на столе лежали проспекты самой дорогой туристической фирмы, устраивающей поездки VIP класса и билеты в Париж.

– Сейчас Катя принесет кофе, и пойдем к тебе в кабинет, поговорим, – в самое Ромкино ухо прошептал Андрей. Обалдевший Роман мог только головой кивать, как китайский болванчик, – Хотя… черт с ним с кофе, пошли через конференц-зал, попросим Шурочку сварить, – и Ромка снова закивал.

– А еще у нее на губе синяк, представляешь? – с порога Ромкиного кабинета начал торопливо говорить Андрей, – Ромочка, а как ты думаешь, от кого эти цветы и билеты? Ты лучше присядь, Малина, узнаешь – упадешь.

– Да не томи ты, говори уже.

– А это наша Катенька вчера на переговоры так удачно сходила. Вот сегодня Полянский ее и одаривает.