Текст книги "Ангел-хранитель мой...(СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Вика все же не выдержала и взяла пирожок, уж больно они вкусно пахли.

– Воропаев стал следить за Пушкаревой, – набитый рот не мешал Викусе продолжать говорить и получалось это у нее не противно, а даже как-то пикантно, – он раньше всех узнал о Катином превращении из замарашки в принцессу. И пропал, влюбился до потери пульса. Как сказала Кира, Катя околдовала его. Он совсем перестал походить на здравомыслящего человека.

Вика потянулась за вторым пирожком, но увидела недоуменный взгляд Игоря и одернула руку. «Удивительно, – подумала она, – какую силу взял надо мной Игорюша, за один его одобрительный кивок головой, я готова вывернуться наизнанку. Родить ему ребенка, что ли? Чтобы никуда он от меня не делся».

– Роман, а ты знаешь, что послужило детонатором? – Ромка вздрогнул, никак не ожидая услышать свое имя в Викином рассказе, – ты возвеличил Катю перед Кирюшей и сказал, что вы не боитесь Воропаевских угроз, что Катя все сможет рассчитать и Андрей только в выигрыше останется от их продажи акций. Это было последней каплей.

Дальше Виктория начала пересказывать в лицах разговор Киры и Сашки. Делала она это так артистично и талантливо, что у всех было ощущение будто бы они смотрят запись разговора, а не слушают пересказ.

– Сашка, нужно что-то срочно делать, иначе Пушкарева просто захватит «Зималетто». У нее все под каблуком, Андрей вообще никого не слышит, кроме своей Кати. Ты знаешь, что мы расстались?

– Давно пора было. Я всегда тебе говорил, что этот «золотой мальчик» тебе не пара.

– А знаешь из-за кого мы расстались? Из-за Пушкаревой! Они теперь вместе и собираются жениться. Значит и она станет акционером «Зималетто»!

– Что? Они вместе? Они собираются пожениться? Ну уж нет! Не бывать этому!

– Саша, а ты чего это так заволновался? Что тебе до Андрея и что тебе до этой каракатицы?

– Я просто не хочу, чтобы она прибрала к рукам нашу компанию.

Но Кира видела, что все совсем не «просто», как пытался это представить брат.

– Саша, скажи мне, пожалуйста правду, я же сестра твоя, я за тебя переживаю.

– Сестра? А ты не помнишь, как предала меня публично? Как заявила, что я для тебя умер? А теперь, когда приспичило, я что ожил? Ты меня реанимировала? Вы все предатели. И ты, и Андрей, и Пушкарева!

– Сашка, что ты такое говоришь? Я тогда просто погорячилась. Ты ведь даже меня не предупредил, что это была подстава. А ведь если бы я была в курсе дела, то все не зашло бы так далеко и ты не стал бы персоной нон грата в «Зималетто».

– Кирочка, я могу сказать тебе только одно, Катю Андрей не увидит, как собственных ушей. Я не уследил за ней после показа. Она как-то незаметно исчезла и вот уже два дня не появляется у себя дома. Но как только я ее найду, я заберу ее себе.

– Погоди, Саша, о чем ты говоришь? Что значит заберу? Зачем она вообще тебе сдалась?

– Потому что она моя! И никакому Андрею я ее не отдам.

– Сашка, ты что влюбился в Пушкареву?

– Нет, Кирочка, не влюбился, это другое, это нельзя назвать таким пошлым словом. Она будет моей и точка. Она родилась для того, чтобы быть моей.

– Братишка, ты шутишь? Неужели ты думаешь, что даже если мы с Кристиной примем твое сумасшествие за норму, то Пушкарева на это пойдет? Ты ей не нужен! Ты это-то понимаешь? Она в Андрея влюблена.

– Не смей называть меня сумасшедшим. Когда все будет позади, когда в моих руках будут и «Зималетто» и Пушкарева, вот тогда и поговорим, кто из нас сумасшедший.

– Ну, тут Сашка резко поднялся из-за столика и, не прощаясь, ушел. И с того самого мгновения Кира не может до него дозвониться. Вывод я сделала такой:

Воропаев похитил Катю – это раз, крыша у него окончательно прохудилась – это два, нужно быть предельно аккуратными, освобождая Пушкареву – это три, Кира понятия о похищении не имеет – это четыре.

Совсем недавно Викуля увлеклась чтением романов Бориса Акунина и сейчас она явно подражала Эрасту Фандорину, говоря – это раз, это два, это три, и загибая свои наманикюренные красивые пальчики. Игорь даже залюбовался любимой (уж простите мне эту невольную тавтологию).

– Да я его в бараний рог сверну, я ему голову откручу, если хоть один волосок упадет с головы Катюши, – взревел Валерий Сергеевич.

– О, Господи! Как бы он над ней не надругался, – Елена Александровна упала на стул и заплакала.

– А ну, прекратить реветь, Лена! Хоть пальцем к ней прикоснется, я его лично кастрирую. Никакая милиция не спасет! А Андрей мне поможет, держать его будет, пока я буду ножницами орудовать. Правда, Андрюша?

– Можете ни секунды не сомневаться, – Андрей побледнел, ну уж нет, не уступит он этой почетной обязанности Валерию Сергеевичу. Если Сашка, не дай Бог, прикоснется к Катеньке, Жданов его самолично кастрирует. Тупыми ножницами, без наркоза.

– Успокоились все, – грозно сказал Игорь, – давайте дождемся звонка, все узнаем, и только потом будем действовать. Понятно. И вот еще что, Валерий Сергеевич и Андрей останутся дома, пока мы будем проводить операцию по освобождению. Не умеете держать себя в руках, не суйтесь. Не хватало еще за всякое дерьмо в тюрьму садится. Все ясно? – ответом ему была гробовая тишина, – Я спрашиваю, все ясно?

И в это время зазвонил мобильный…

========== Часть 35 ==========

POV Игорь Александрович

Если Жданов позволит себе еще хоть раз гаркнуть на Вику, я ему голову откручу. Вот интересно, знает ли он, сколько ей пришлось пережить за ее не такую уж долгую жизнь? Каково это в пятнадцать лет за умирающей от рака мамой ухаживать, когда еще и отец вместо помощи, вместо любви, только откупается от жены и дочери деньгами. Когда хоронишь самого дорогого человека в шестнадцать лет и остаешься совсем одна, потому что у папы, как выясняется, уже давно другая семья. Когда тебе отец внушает, что ты товар и должна уметь себя выгодно продать, а всякую там любовь придурки придумали, которым нечего было выставить на продажу. Каково это!

Легко ли остаться человеком в такой ситуации?

Знает ли Андрей, что ее, питерскую девочку в семнадцать лет выгнали из Питера. Взашей! Потому, что осмелилась связаться с «мальчиком не их круга». Выгнал отец, просто продал их с мамой квартиру, ту самую, где Виктории каждая мелочь о маме напоминала, купил ей двушку в Москве, езжай, живи Вика. Подальше от отцовских глаз.

И начала Викуся учиться себя продавать, а что в этом плохого, если отец родной говорит, что она товар? Научилась постепенно подменять радость от игры на фортепиано с мамой в четыре руки, радостью от покупок фирменных шмоток, затем машин и брюлликов. Ведь отец ее в МГИМО запихнул только для того, чтобы найти там себе покупателя побогаче. А Викуся всегда хотела быть актрисой, но разве отца это волновало?

Я как-то спросил у нее о ее замужестве. Лучше бы не спрашивал, слез было море. Кирилл Квашенников оказался еще большим негодяем, чем отец. Купил себе куклу. Выдал кредитку и на этом вся его любовь закончилась. От Вики требовалось блистать на приемах и всегда быть готовой к услугам мужа, если тому захочется интима.

– Игорь, вот ты мне скажи, чем я тогда отличалась от проститутки? Ценой? Это ведь была натуральная проституция, только со штампом в паспорте. И поступил со мной Кирилл, как с проституткой, когда забеременела, заставил сделать аборт и вышвырнул, заплатив за услуги. Игорек, почему меня все вышвыривают?

– Вышвыривали, Викуся. В прошедшем времени. Понимаешь? Послушай меня, умница-красавица. Жизнь, она очень длинная, для тех кому повезет. Я не могу тебе обещать вечной любви, просто потому, что не знаю, какие сюрпризы нас ждут за поворотом. Но одно я могу тебе обещать твердо – чтобы не случилось, поверь мне, я буду тебя уважать. И все решения мы будем принимать вместе. Вот, например, я считаю, что тебе нужно в театральный поступать, но только если ты сама этого хочешь.

– Ты с ума сошел? В моем возрасте?

– Хорошо, не в театральный, хорошо, пусть это будут индивидуальные занятия, просто ты пойми, ты очень талантлива. И как актриса, и как сыщик. Так вот, Викуся, даже если мы когда-нибудь расстанемся, я слишком тебя уважаю, чтобы оплачивать то, что ты была со мной. Я хочу, чтобы ты сама могла достойно зарабатывать. Со мной или без меня – это уже неважно.

– Я хочу с тобой, Игорь.

– Я тоже хочу с тобой, Вика. И знаешь что, если бы ты забеременела от меня, я не послал бы тебя на аборт, я был бы счастлив.

Как она тогда посмотрела на меня, я этот ее взгляд до смерти не забуду. Любовь, тепло радость и гордость – вот, что было в этом взгляде. А еще благодарность, безмерная благодарность. Так что если Жданову вздумается еще хоть раз прикрикнуть на мою женщину, мало ему не покажется.

***

Игорь Александрович посмотрел на дисплей мобильного телефона.

– Да, Сережа. И что ты выяснил? … Мало, Сереженька, это катастрофически мало… Ну, а проследить его кредитку? … Хорошо, только ты не забудь там своих человечков оставить… И там тоже, без сомнения… Ага… Ну, ладно, будь на связи.

– Игорь, что там? – Андрей не мог больше ждать. И не только Андрей, все разом начали шуметь, спрашивать, тормошить сыщика.

– Прекратите гевалт*! Немедленно! – Игорь устал, а крики и многоголосый шум мешали ему сосредоточиться, – Или я сейчас разгоню эту шарашкину контору, или вы дадите нам с Викой спокойно работать.

Дождавшись тишины, Игорь Александрович продолжил.

– Теперь можно говорить с уверенностью, что это Воропаев похитил Катю. Второй день он не показывается дома. На звонки не отвечает. Его мобильный блокирован. Сергей звонил оператору, симка мертвая.

– Что? Кто умер? – Елена Александровна схватилась за сердце, – Господи! Какая Симка, а Катя как? Где Катенька? – женщина стала оседать на пол. Хорошо, что Колька не растерялся, успел подсунуть стул.

– Леночка, симка – это не человек, это сим-карта для мобильного. – поспешил разъяснить Валерий Сергеевич.

– Какая сим-карта? Где Катя?

– Тетя Лена, вот смотрите, – Вика раскурочила свой мобильный, достала симку и показала Катиной маме, – вот, вот эта пластиночка называется сим-карта. На ней все данные записаны. Она сама и есть мобильный. Без нее это просто пластиковая коробочка. Поэтому и говорят – мертвая симка. Понимаете? А люди все живы. И Катя жива, и все с ней в порядке. – Вика погладила Елену Александровну по спине.

Андрей во все глаза смотрел на свою бывшую секретаршу. Это была не она! Сочувствие и сопереживание были неведомы той Вике. А эта совершенно искренне утешает убитую горем женщину.

Ромка думал примерно то же. Пушкарева стала красавицей, такой красавицей, что мужики посходили с ума. И ладно Жданчик, он и раньше неровно к ней дышал, но Гера, но Сашка… Сашка Воропаев влюбленный в Пушкареву, Клочкова, утешающая мать Пушкаревой?! Немыслимо! Все смешалось в доме Облонских**. Мир перевернулся.

Наконец все успокоились и Игорь смог продолжить свой «доклад».

– На завтра Сашка вызван на допрос в милицию. Повестку он получил еще три дня назад и расписался в ее получении. А вот придет ли, это вопрос. Думаю, что не придет и будет объявлен в розыск. А это хреновенько. Кто его знает, что идиоту в голову придет, если его обнаружат раньше нас. На всякий случай Сергей послал людей дежурить у его дома. Вдруг он там нарисуется. Но на это надежды мало. Сейчас один человечек из ГИБДД пытается отследить машину этого урода. Там у него такая страховка крутая, что его заставили поставить маячок. У дома Киры тоже стоят мои люди.

И снова зазвонил мобильный.

– Да, Серый, я слушаю… А вот это молодцы, это замечательно. Пошли туда Игната, только предупреди, чтобы не пылил. Я скоро буду.

Игорь победно оглядел присутствующих.

– Нашли машину Воропаева, в данный момент она находится на Измайловском бульваре, припаркована у детского сада. По маячку в ГИБДД отследили. Сергей послал к машине нашего лучшего сотрудника, Игната, вон дядя Валера соврать не даст, наш Игнаша профи!

– Это правда. Только, Игорек, я думаю Сашку брать сейчас не надо, надо проследить, где он Катю прячет, а уж потом…

– Брать Сашку мы сейчас и не будем. Проследим за ним. Это вы верно рассудили, Валерий Сергеевич. Ну, все, граждане, мы с Викусей уходим. Вика, я тебя отвезу домой, отсыпайся, завтра у тебя день может быть трудным. А я на Измайловский. Всем пока.

– Вика, – Елена Александровна придержала девушку за руку, – тебе готовить-то некогда, Катеньку мою ищешь, а поесть и тебе и Игорьку нужно будет. Я вам тут с собой собрала.

С момента болезни матери не помнила Виктория, чтобы хоть кто-нибудь о ней заботился. Вот так, тепло, по-доброму. Комок подкатил к горлу, глаза защипало, но Вика сдержала слезы, обняла только Елену Александровну. И та ее в ответ обняла.

– Спасибо тебе, девочка, что помогаешь. Ты приходи к нам, когда все позади будет, я тебе эклеры испеку. И готовить научу так, что никогда твой Игорек никуда от тебя не денется.

– И Вам спасибо, Елена Александровна. Вы прямо, как мама. Я уже и забыла, как это бывает.

– А мама-то где? Далеко?

– Очень далеко и очень давно. Оттуда не возвращаются. Рак…

Давно уже ушли Игорь с Викой, да и Ромка с Колей тоже разошлись по домам, а Андрей все сидел в прострации и не мог понять, как же так, Викуся работала рядом, была его секретаршей… пустая, жадная, безмозглая кукла – иначе он и не думал о ней никогда. А она вот какой талантливой сыщицей оказалась. У душа у нее как видно есть. Хорошая, добрая душа. Как же так получилось, что никто этого не заметил? Как получилось, что никто не знал, какую трагедию пережила Клочкова еще совсем ребенком?

Вот и Катю никто не рассмотрел. И он бы не рассмотрел, если бы она гением не оказалась, если бы не спасла его тогда. И вовсе не о внешности он сейчас думал. Душа – вот что главное.

За Викиной внешней поверхностностью, за Катиной внешней непривлекательностью никто не взял на себя труд заглянуть поглубже, туда, где живет душа. Никто, и он среди этих никто…

Комментарий к

* гевалт – шум, крик. Суржик.

** Все смешалось в доме Облонских – крылатая фраза из «Анны Карениной» Л. Н. Толстого

========== Часть 36 ==========

POV Катя Пушкарева

Не успел Сашка выйти из комнаты и закрыть за собой двери, как я попыталась встать с кровати, мне необходимо было добраться до окна. Я хотела знать где я нахожусь и на каком этаже. С первой попытки мне не удалось даже сесть и спустить ноги. Слабость была такая, что даже голову приподнять было трудно. А сама голова казалась чугунной.

Я решила, что ни за что не сдамся, ни за что! И уже через полчаса я стояла у открытого настежь окна. Воздух был прохладный и отрезвляющий. В голове понемногу прояснилось и я уже могла рассуждать здраво и спокойно.

Я была на седьмом или на восьмом этаже, так что о бегстве через окно можно было забыть. Значит, оставалось одно, превратить врача в союзника.

Прежде всего, нужно было попытаться отыскать бумагу и ручку, чтобы написать записку и попробовать передать ее врачу. Даже если Сашка не оставит меня с ним наедине, все равно можно попробовать передать ее незаметно. Ручку я нашла довольно быстро, в выдвижном ящике прикроватной тумбочки, а вот с бумагой было сложнее. Ни блокнотика, ни тетрадочки, ни даже клочочка бумажки я нигде не нашла. Пришлось совершить такое кощунство, что даже сейчас вспоминать об этом стыдно.

На столе лежал альбом графики Эшера, роскошно изданный, какой-то, я бы даже сказала, помпезный. Мне пришлось аккуратно оторвать кусочек от одной из страниц и на чистой стороне написать три слова – «я заложница, помогите», благо печать в альбоме была односторонней.

Я устала так, что еле-еле сумела добраться до кровати и уснула в тот самый момент, когда голова едва коснулась подушки. Уснула зажав в руке клочок бумаги.

Проснулась я от того, что мне было очень трудно дышать, и закричала еще не открывая глаз. Рядом со мной кто-то лежал, судя по запаху, Сашка, одной рукой он прижимал меня к себе, а другой… шарил по моему телу. Я открыла глаза и закричала еще громче. Воропаев был абсолютно голый, возбужденный, потный. Я стала отбиваться от него, но он словно не слышал моего крика, словно даже не чувствовал моего сопротивления продолжал все крепче прижимать меня к себе. И я заплакала.

Казалось, что кто-то одним махом вылил на Сашку ушат холодной воды, так резко он пришел в себя, выпустил меня из своих железных тисков, натянул на себя пижамные шаровары и снова сел на кровать.

– Катенька, прости меня. Я просто больше не мог без тебя. Хотел только рядышком полежать и не удержался. Ты ведь моя жена, мы с тобой уже не раз и не два любили друг друга. Вот я и… Ну, не плачь, пожалуйста, не плачь. Больше такого никогда не повторится, я подожду, когда ты вспомнишь меня и сама этого захочешь. Не плачь. Ну, что мне сделать, чтобы ты успокоилась?

– Дай мне пить, – всхлипывая ответила я, – и еще я очень хочу кушать.

– Сейчас, моя королева, – Сашка исчез за дверью, а я начала лихорадочно искать свою записку. Отсюда нужно было выбираться поскорее, еще раз мне просто не выдержать такого, а в комнате нет даже вазы какой-нибудь, чтобы шандарахнуть Воропаева по его сумасшедшей голове. Да и сил у меня на это нет.

Записка нашлась довольно быстро, и, только я положила ее в карман пижамных штанов, в комнату вошел Сашка с подносом. Я не помню, ни что я ела, ни что я пила. Я заставляла себя жевать и глотать, понимая, что силы мне еще очень понадобятся.

Сашка сидел напротив и смотрел, как я ем, взглядом виноватой собаки.

– Саша, а когда доктор придет? Я очень плохо себя чувствую.

– Ты меня простила, Катюша? – я кивнула, – Поверь мне, этого никогда больше не повторится. Я даже не подойду к тебе близко, пока ты сама этого не захочешь. А доктору я сейчас позвоню, попрошу его прийти как можно скорее.

Сашка вышел и я начала составлять детальный план своих дальнейших действий.

***

Герман выходил из запоя очень трудно, но сам, без посторонней помощи. Юлиана только отпаивала его горячим, соленым до горечи молочным супом. Как ни странно, именно это пойло лучше всего помогало Полянскому очистить организм и прийти в себя.

– Герка, ты давай-ка возвращайся из своего мрака побыстрее. Мне нужно уехать по делам, а я боюсь оставить тебя одного.

– Ты все спиртное убери, замкни меня и можешь ехать куда тебе хочется. К вечеру я буду, как огурец.

– Все убирать? Духи тоже?

– Юлька, пошла ты в задницу, со своими шуточками, мне и так хреново.

А Юлиана все ждала, спросит он о Кате, или промолчит. От этого зависело очень многое. Слишком многое. Если спросит, значит нужно будет рассказать о том, что Катюша исчезла, и все закрутится по новой. Герка бросится спасать свою любовь, а потом снова будет запой. А самое главное, если спросит, значит еще не перевернул эти страницы своей жизни.

Не спросил… Юлиана вылила остатки виски из недопитой бутылки в раковину, спрятала две непочатые бутылки в надежное место, дала Герману новую зубную щетку, станок для бритья и полотенце.

– Все, Герочка, я поехала. Приводи себя в порядок. Твое пойло на плите, будешь подогревать и пить. Надеюсь, что к моему приезду оклемаешься.

Юлиана уже стояла в дверях, когда Герман окликнул ее.

– Юлька! Спасибо тебе за все, – он подошел и обнял ее, – ты самый настоящий друг.

– Ладно, Гера, мне пора. Пока.

Виноградова вышла за дверь и замкнула ее на все замки. И на тот, что изнутри открыть нельзя, тоже. О работе она и не думала, сразу поймала такси и поехала к Пушкаревым, ворча про себя: – «Кошмар, с этими любовями и друзьями совсем деньги зарабатывать некогда».

Не успела она позвонить, как двери Катиной квартиры распахнулись перед ней, словно по ту сторону только и ждали ее прихода.

– Здравствуйте всем, я могу хоть чем-то помочь?

– Юлиана, чем ты можешь помочь? – на Андрея страшно было смотреть, глаза ввалились, щеки осунулись, весь какой-то помятый, не бритый с тяжелым лихорадочно блестящим взглядом. Казалось, что и его, как Герку, нужно было выводить из запоя.

– Могу, не сомневайся. Давай-ка в душ, побрейся и переоденься. И без возражений, пожалуйста. Елена Александровна, что вы все у плиты крутитесь?

– Так едоков, слава Богу, много. Сейчас Колька придет, потом Роман Дмитриевич, а потом, даст Бог и Игорек с Викой. Всех покормить надо. Да еще Катенькины любимые пирожки с яйцами, грибами и зеленым луком испечь надо. Вдруг уже сегодня ее найдут, а у меня для нее пирожков нет. – женщина заплакала, да и у Юлианы на глаза навернулись слезы.

– Ну, вот и я пригодилась. Мы с вами сейчас в четыре руки все готовить будем, только вы вначале мне все расскажите, новости какие-нибудь есть?

За рассказ принялся Валерий Сергеевич, все новости озвучил, ничего не утаил. И о Воропаеве, и о том, что нашли его машину в районе Измайловского бульвара, и о том, что Вика помогает, обо всем.

– В районе Измайловского бульвара? – Юлиана задумалась, какое-то воспоминание промелькнуло в ее мозгу, а вот какое, она никак не могла ухватить за хвост. Промаявшись минут пять, Юлька решила почистить картошку и отпустить мысли гулять на свободу, само всплывет.

И верно, как только она отвлеклась, перед глазами всплыл давний разговор с приятельницей. Юлька не помнила на каком фуршете Ирина из «Инком-Недвижимость» что-то говорила о сдаче внаем на длительный срок квартиры на Измайловском проспекте за какие-то смешные деньги. Юлиану эта информация тогда не заинтересовала, а вот Сашка… Сашка тогда заинтересовался – это она помнила точно.

– Андрей, тащи мою сумку из прихожей. Срочно, – отдала Виноградова приказ, вытирая руки о передник.

А уже через несколько минут Андрей набирал номер Игоря, чтобы сообщить точный адрес, снятой Сашкой квартиры.

Комментарий к

* Мауриц Корнелис Эшер – нидерландский художник-график (1898-1972).

С моей точки зрения гениальный.

========== Часть 37 ==========

Лифт, наконец, поднялся на восьмой этаж и гостеприимно распахнул свои двери. Доктор Евгений Маркович Самохин молниеносно вошел в него и только здесь, вздохнув с облегчением, разжал кулак левой руки, развернул бумажку и прочел всего три слова «я заложница, помогите». Руки вдруг противно вспотели. Нужно было срочно звонить в милицию, а он почему-то никак не мог вспомнить номер по которому надо было звонить. Ноль… сколько?

И снова дверцы лифта разъехались в разные стороны. Доктор Самохин вышел из него, и сразу попал в железные тиски молодого, симпатичного парня с тяжелым взглядом. «Это человек Воропаева, небось подсмотрел, что девушка мне записку передала и позвонил сообщнику» – подумал врач и тоненькая струйка пота выкатилась из-под его шляпы.

Игорь, а это был он, достал из кармана пальто удостоверение и предъявил его Евгению Марковичу. Тот собирался было закричать: – «Какое счастье, что вы сами меня нашли, а то я не могу вспомнить номер милиции», да вовремя увидел приложенный к губам палец Игоря и молча пошел вслед за ним.

– Мне это сразу показалось подозрительным, какой же ты муж, если не знаешь, что у жены аллергия на запахи. Он же ее чуть не угробил. А когда я предложил отвезти Катю в клинику, так он руками замахал, велел на дом бригаду вызвать, и все оплатил. – Самохин торопясь и глотая слова рассказывал все, что знал о Кате и о том, что с ней сейчас. Пытался махать руками, но габариты Игоревой машины не очень-то позволяли ему это сделать.

– А как он с ней обращается? Как ее состояние?

– Знаете, обращается он с Катериной хорошо, только взгляд у него какой-то одержимый, когда он на нее смотрит. А она молодец, играет амнезию, подыгрывает ему. Она мне шепнула: – «Это не мой муж», и вот записку в руку сунула. А он… он думает, что она ничего не помнит и внушает ей, что они женаты.

– ЕвгениЙ Маркович, посмотрите сюда, вот план квартиры. Пометьте, пожалуйста, где мебель стоит, и в какой комнате Катя, – Игорь протянул врачу схему, и, пока тот что-то помечал и рисовал, сделал пару звонков.

– Ну, вот, вроде, все. Смотрите, вот в этой комнате Катя. Кровать стоит вот так.

– Евгений Маркович, нам без вашей помощи никак не обойтись.

– Конечно, конечно. Помогу всем, чем смогу. Говорите, что нужно делать.

– Скажите, а вы не видели у Сашки оружия, – доктор отрицательно помотал головой, – а как он вас в квартиру впускает, сразу ли за вами закрывает двери?

– Вот-вот! Это мне тоже показалось подозрительным. Я звонить должен два раза, потом пауза и еще один раз. Только тогда он открывает дверь. И это после того, как он сам мне звонит, чтобы я приехал. Да… Открывает дверь, пропускает меня вперед и тут же запирает двери на все замки. Понимаете? И выпускает так же. Вначале смотрит в глазок, потом отпирает замки, выпускает меня и сразу же снова границу на замок.

К машине подошли двое ребят и Игорь вышел к ним, переговорил о чем-то, показал план, на котором Евгений Маркович рисовал расположение мебели в квартире. Ребята коротко кивнули и скрылись в подъезде, а сыщик набрал еще один номер.

– Андрей, Измайловский 53, машину не свети, оставишь подальше. Давай побыстрее и Пушкаревым ничего не говори. Да, и захвати что-нибудь из Катиной одежды.

Пока ожидали Жданова, Игорь обговорил с врачом план операции по освобождению Катерины. Андрей приехал минут через сорок, запрыгнул в машину. Игорь и ему рассказал план освобождения.

– Ну, что, Андрюха, сможешь себя в руках держать? – Андрей коротко кивнул, – А не побоишься с девятого этажа на тросе?

– Ой, я совсем забыл сказать, – спохватился Евгений Маркович, – я велел Александру окна в ее комнате все время держать открытыми настежь. Так что вам, Андрей, будет еще проще.

– Мировой ты мужик, Маркович, я б с тобой в разведку пошел. Ну, что начинаем?

– Начинаем, – в один голос сказали Жданов и Самохин.

– Тогда, Андрюша, ты давай вон в тот подъезд и сразу на девятый этаж. Игнаша уже договорился с людьми. Он подстрахует тебя. Андрей, ты геройствовать брось. Хорошо подумай, сможешь или нет. Вот Игнат ничего не боится, а на дух высоты не переносит.

– Игорь, не боюсь я высоты, понял? Все, я пошел.

Андрей вслед за ребятами скрылся в подъезде и сыщик кивнул головой доктору. Тот достал свой мобильный, набрал номер и немного подождал, пока ему ответят.

– Александр Юрьевич? Еще раз здравствуйте. Тут такое дело, мне из Швеции привезли антинейромедиатор «Норастемизол» (доктор нарочно говорил мудрено, называя антигистаминный препарат мудреным научным словом антинейромедиатор, чтобы солиднее было). Это препарат последнего поколения, очень эффективный и у него нет побочных кардиотоксических свойств. Катеньку можно будет поставить на ноги буквально за два укола. Только он очень дорогой, я сразу вас предупреждаю.

Игорь тянул Евгения за рукав, стучал ему пальцем по лбу, показывал на часы, хватался за свою голову – ничего не помогало, врач словно и не замечал ни намеков сыщика, ни его недовольства. Как разговаривал с Сашкой вальяжно и неторопливо, так и продолжал разговаривать.

– Ну, что вы, батенька, об этом и речи не может быть. Второй визит за день? Да вы можете себе представить, какую сумму я за это могу у вас запросить? … Нет, голубчик мой, увольте старика… Ну, могу послать к вам медсестру – если уж вам так невтерпеж… Ох, ну что с вами сделаешь, но учтите, это только ради вашей любви. Не часто встретишь такую любовь-то… И по двойному тарифу… Ну, а как вы хотели? Ладно уж, выезжаю.

Евгений Маркович отключил звонок и забрызгал слюной.

– Послушайте, молодой человек, еще когда ваша мама и не думала производить вас на свет, я уже был психологом! Это уж потом я переквалифицировался в аллергологи. Вам это понятно? А он мне пальцами по лбу тычет. Это вы идиот, а не я. Да если бы я сказал Сашке, что сейчас приеду и привезу лекарство, он бы насторожился сразу. А когда я стал отнекиваться, тут ему и приспичило сразу и сейчас вылечить жену.

– Вы уж извините, Евгений Маркович. Я не просек вашей игры. Давайте засекать время, сколько бы вам понадобилось от клиники досюда ехать?

– Пока такси поймаешь, пока едешь, пробочка может быть небольшая, – рассуждал доктор, – минут сорок. Звоните своим гаврикам, что ровно через сорок пять минут я подойду к двери квартиры.

***

Операция по освобождению Пушкаревой Екатерины Валерьевны прошла без сучка и задоринки.

Ровно через сорок пять минут доктор позвонил в квартиру два раза, сделал паузу и позвонил еще один раз. За дверью послышались шаги, кто-то, очевидно Сашка, подошел к самой двери и посмотрел в глазок. Евгений Маркович был спокоен и улыбался, как всегда. Послышался звук отпираемых замков и дверь начала медленно открываться. Доктор сделал вид, что замешкался, входя в квартиру, а затем резко шагнул вправо и пропустил Игоря. Сашка даже понять не успел, что происходит, как оказался лежащим на полу в наручниках. В ту же секунду, как Александр пошел открывать двери, с девятого этажа на тросе стали спускать Андрея. Он спрыгнул с подоконника в комнату, Катя открыла рот, чтобы закричать, это было очень страшно, когда в окно ввалился человек в черном облегающем костюме и с черной шапкой-шлемом на голове, в прорезях которой видны были лишь глаза.

– Катенька, – сдергивая шапку-маску, прошептал Андрей, – не бойся, это я.

Катюша захлебнулась собственным криком, а в комнату Игорь уже вводил Сашку, закованного в наручники. Сзади шел доктор, оказавшийся как нельзя более кстати, ибо Катя потеряла сознание.

Вся операция, от звонка в двери до возвращения сознания Катерине Валерьевне, заняла не больше пяти минут и прошла практически в полном молчании.

========== Часть 38 ==========

POV Андрей Жданов

Сашка дернулся всего один раз, когда Катя пришла в себя и бросилась ко мне.

– Андрюшенька, родной мой, любимый, забери меня отсюда, пожалуйста, – Катя как будто не понимала происходящего, вжималась в меня, плакала и умоляла ее спасти, словно до сих пор была в опасности.

Вот тогда-то Воропаев и дернулся к Кате, а когда Игорь сделал ему немножечко больно и придержал, то он захрипел и начал посылать проклятья в мой адрес.

– Ты всегда у меня все отнимал. Мою сестру, мою компанию, мою жену. Ничего, Жданов, найдется и на тебя управа, за тобой еще придут. Ты узнаешь, что такое, когда у тебя все крадут, когда будешь подыхать, тебе все расскажут.

– Неееееееет! – закричала Катюша, – Нет! Неееее!

Евгений Маркович тяжело вздохнул и снова открыл свой кофр с медикаментами, затем закатал рукав Катиной пижамы и уколол ей успокоительное.

– Я бы очень советовал увезти Катерину отсюда, и даже не в больницу, а домой, в привычную обстановку. Не нужно ее ни о чем расспрашивать, если захочет и сможет, она сама все расскажет. И вот еще что, Андрей, держи визитку – это очень хороший психолог, он Кате понадобится. А это моя визитка, если будут проблемы с ее аллергией. – Евгений Маркович откланялся и вышел за дверь.