Текст книги "Тропой лесных монстров (СИ)"

Автор книги: Габриэлла Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Добро пожаловать!

Меня зовут Габриэлла Мартин.

Позвольте представить вам нового посетителя Мира Страшилок. Это Леон Аткинс, высокий симпатичный мальчик, окружённый животными. Как правило, это заблудившиеся, увечные либо отбившиеся от стада животные, найденные в лесу за его домом. Леон любит лес и его обитателей. Там он чувствует себя как рыба в воде. К несчастью, в лесу живёт существо, встреча с которым не принесёт Леону радости. Сказать по правде, в лесу обитает не одна такая тварь. Существа, о которых идёт речь, не принадлежат этому миру. Точнее, они не принадлежат никакому миру. В последнее время мать Леона ведёт себя немного странно. Она всегда любила бродить с сыном по лесу.

Но теперь запретила ему ходить туда.

Может, ей известно что-либо такое, чего не знает Леон? Похоже, у неё есть основания полагать, что лесные тропы ведут прямо в Мир Страшилок!

ПРОЛОГ

Меня называют Тварью. Только это не так. Я не тварь, а человек. Я личность. Я родилась человеком. Я прожила большую часть своей жизни в качестве человека. И остаюсь человеком. Я действую как личность. Думаю как личность. Я не тварь! Да, иногда у меня возникают странные импульсы.

Мощные устремления. Когда меня охватывают такие чувства, я ничего не могу с собой поделать. Не могу себя контролировать. Меня начинает мучить голод. Такой сильный, словно всё моё существо нуждается в еде. И мне хочется есть, есть и есть – до бесконечности. Поскольку я живу в лесу, мне приходится убивать, чтобы утолить голод. Я должна загрызть жертву и прожевать её. Я набиваю себе живот и продолжаю есть. Тёплая жижа стекает с моего подбородка. Через какое-то время я заставляю себя посмотреться в зеркало. И кричу от боли и стыда.

– Тварь-ты мерзкая тварь, -говорю я себе.

Я не всегда была такой. Было время, когда мне не приходилось скрывать своё лицо. Теперь я живу в глухом лесу. У меня нет друзей. Вокруг нет никого, кому я могла бы доверять. Я так одинока. И мне так хочется с кем-либо поговорить.

Рассказать свою историю тому, кто не откажется её выслушать. Но я не могу себе этого позволить. Самое страшное в моём положении – это потерять бдительность. Никто не должен узнать, кто я. Вот почему я заставляю себя смотреться в зеркало. Я смотрю на своё отражение, и всё становится на своё место. Я вспоминаю. Перед моим мысленным взором проносится прошлое. Я заново осознаю, почему меня называют тварью.

Часть I

Ворона то и дело каркала.

–Всё нормально, госпожа Ворона, – проговорил я, заканчивая перевязывать птицу.

Наконец я отправил её назад в клетку.

Ворона продолжала каркать и попыталась взмахнуть своим повреждённым крылом.

– Мама, как ты думаешь, она поправится?

Мать ничего не ответила. Она уткнулась в журнал и перевернула следующую страницу.

– Мама! Что ты думаешь по этому поводу? -не унимался я.

Взяв карандаш, она подчеркнула какую-то фразу в журнале жирной чертой.

– Мама!!

– Ты что-то сказал, Леон? – Мать подняла голову и взглянула на меня через тонкие стёкла очков в белой роговой оправе.

– Ты думаешь, крыло заживёт? – опять спросил я.

– Какое крыло? – Мать снова уставилась в журнал и стала делать какие-то заметки на его полях.

Я поймал удивлённый взгляд моего друга Эла: он ещё не привык к этой теперешней отчуждённости моей матери. Отчуждённости от меня. В последние дни мать вела себя так, словно постоянно забывала о моём существовании. Даже когда мы находились в одной комнате, казалось, что её там нет. В это время большая кошка Лаура, которую я нашёл в лесу, пронеслась мимо меня, чуть не повалив набок клетку. Подскочив к матери, она стала лизать ей пальцы своим длинным языком. Мать отдёрнула руку.

– Пожалуйста, забери свою кошку. Я пытаюсь сосредоточиться.

С этими словами она подчеркнула в журнале ещё пару фраз, так сильно нажав на карандаш, что кончик грифеля отвалился с отчётливым треском.

– Куда я, по-твоему, должен её забрать? – вздохнув, спросил я. – В сарай нельзя – ты там работаешь. Ведь ты сама запретила мне к нему подходить.

Мать посмотрела сначала на ворону, а затем на Лауру так, словно увидела их впервые.

– Почему я не могу жить в доме, как все люди, Леон? – спросила она. – Почему я должна жить в зоопарке?

– Ты ведь ветеринар! – воскликнул я. – Ты должна любить животных. Разве не так?

Эл выдавил из себя смешок, но он был явно смущён. Он никогда не видел, как мы с матерью ссоримся. Он не видел мать с тех пор, как она переменилась. Я перестал приглашать домой друзей, потому что не знал, что сделает или скажет моя мать. Но Эл был моим лучшим другом, и я соскучился. Мне очень захотелось с ним пообщаться, вот я и позвал его к себе сегодня. Может, я свалял большого дурака. Я взял клетку с вороной в одну руку, а Лауру в другую, отнёс их в свою комнату и закрыл дверь.

Потом повесил себе на шею фотоаппарат и обратился к Элу с предложением:

– Давай пройдёмся. Мы давно не гуляли по лесу.

Наш дом расположен на краю леса.

Задний двор плавно переходит в лесную чащу. Поэтому лес с его просёками и полянами, озёрами и ручьями всегда представлялся мне неотъёмлемой частью нашего жилища. Именно там – и лишь там – меня охватывало ощущение полного счастья. В лесу легко дышалось.

Он был тихим, спокойным и в то же время трепетным, полным жизни.

Просыпаясь, я выходил на задний двор и всматривался в гущу высоких, пышных деревьев, тянувшихся вдаль, – как мне казалось, до бесконечности. Я вдыхал утренний воздух, напитанный ароматом хвои. Как я люблю этот аромат! Я проверил, заправлена ли в фотоаппарат новая плёнка. Всё было в порядке. Эл взъерошил волосы. Мой друг очень гордится своими белыми короткими волосами. Он всегда расчёсывает их назад, с удовольствием погружая в них руки и позволяя волосам скользить между пальцев. У меня они короткие, русо-рыжие. Глаза Эла вспыхнули.

– Мы идём в лес собирать материалы для твоего школьного задания? Или потому, что ты опять надеешься увидеть там девочку, которую повстречал на прошлой неделе?

У меня вырвался стон. Я не ожидал от друга такой подначки.

– Конечно, я думаю о задании, – ответил я. – Допускаю, что тебе трудно в это поверить, но девочки -не единственное, что интересует меня в жизни.

– Но ты говорил о ней всё утро, – гнул своё Эл. – Повторял, как заведённый: ” Увижу ли я её опять? Интересно, где она живёт? И есть ли у неё друг?”

Эл рассмеялся, заглядывая в мои глаза.

– Хорошо, хорошо. – Мне пришлось признать, что он прав. Я много думал о Джоанне с той поры, как встретил её на берегу озера Люкер. – Всё дело в том, что девочки обычно не замечают меня. А она вела себя очень мило. Когда я сказал ей о задании, мне показалось, что она искренне заинтересовалась моей задумкой.

– Значит, мы имеем две задумки, – подытожил Эл. – Задумка “Школьное задание” и задумка “Девочка”! Что ж, пошли.

– Прежде всего нам надо найти Джорджию, – сказал я.

– Ты вновь собрался идти в лес? -хмуро спросила меня мать. – Тебе следовало бы расширить круг интересов, Леон. Почему бы тебе не сходить в кино?

Я вздохнул. Мать всю жизнь любила лес.

И меня заразила этой любовью. Когда я был маленьким, мы часами бродили по лесу, вели наблюдения, болтали, смеялись. Мы с удовольствием лазили по лесу чуть ли не целыми днями, и только сгустившийся мрак мог загнать нас назад в дом. А теперь она день-деньской сидела взаперти в маленьком сарае на заднем дворе. К тому же она помрачнела и стала необычайно молчаливой.

– Мне надо поработать над школьным заданием. – С этими словами я последовал за Элом, который уже вышел из дому через заднюю дверь.

Он высокий, худой и длинноногий. Со своими огромными чёрными глазами и круглым, несколько наивным лицом Эл, на мой взгляд, напоминает лань. Если он лань, то я лис. Мои русо-рыжие волосы похожи на мех лиса. Я невысокий и шустрый, у меня широко расставленные светлые глаза и улыбка лиса. Я всегда сравниваю своих знакомых с животными. Думаю, это происходит оттого, что я очень люблю животных.

Мы с Элом шли по двору и наслаждались прохладным, ясным весенним днём, вдыхая свежий, пахучий воздух. Над деревьями проплывали курчавые облака.

– Хочу извиниться за мать, – заговорил я после затянувшейся паузы. – Она очень изменилась с тех пор, как ушла с работы. Когда она возилась с животными в ветеринарной клинике, это была совсем другая женщина. Признаться, я из-за неё весь извёлся.

– Может, тебе позвонить папе? – предложил Эл. – Не помешало бы с ним посоветоваться.

– Я уже звонил ему, – сообщил я другу. – Но он сказал, что я должен потерпеть. Потерять работу – это тебе не фунт изюму, и она должна привыкнуть к своему новому положению.

– Звучит разумно, – проговорил Эл.

Это действительно звучало разумно, но мне было как-то не по себе.

– Мне хотелось бы, чтобы папа был тут, – признался я. – Мне его очень недостаёт. Телефон, электронная почта – это всё не то.

Мой папа переехал в Чикаго шесть лет назад, после того как они с матерью развелись. Они предоставили мне самому выбрать, с кем остаться, – и я предпочёл маму.

– Многие ребята считают, что я сделал неправильный выбор, – продолжал я. – Но всё дело в том, что я просто не смог бы жить в городе. Вдали от леса я схожу с ума.

– А мне нравятся большие города, – сказал Эл, смотря куда-то вдаль. – Если бы у меня была такая возможность, я перебрался бы в Чикаго, не задумываясь.

Я проследил за направлением его взгляда и увидел большую чёрную птицу, перелетавшую с ветки на ветку.

Она резко, почти лихорадочно махала крыльями, колотя ими по своему телу. С верхушки дерева поднялась ещё одна птица и закружилась над нами. Потом, изменив направление, исчезла из виду. И вдруг она вернулась. Птицы вели себя очень странно. Будто они пребывали в растерянности и готовы были впасть в панику. Лесное эхо отозвалось на пронзительный крик ещё одной птицы, слетевшей с ветки, после чего над лесом поднялась целая стая пернатых. Чёрная туча существ, бьющих крыльями с такой силой, что лес огласился рокотом, напоминавшим громовые раскаты. Я невольно вздрогнул.

– Что это? – произнёс я вслух.

Из лесной чащи вылетали всё новые и новые птицы. Сотни птиц. Они кружились над нами и заслоняли солнце.

Лес погружался в темноту. Эл схватил меня за руку.

– Господи! Да что это такое? – проговорил он громко и испуганно.

– Не знаю, – отозвался я, смотря на чёрную тучу, кружившую над лесом. – Никогда не видел, чтобы птицы так себя вели.

Между тем пернатое облако издавало оглушительный шум. Птицы галдели, каркали и свиристели. Опускались и опять взмывали ввысь. И кружили, крича всё громче с каждой минутой. Тем не менее я услышал треск ветки за своей спиной. Я повернулся и увидел, что к нам подошла мать. Запрокинув голову, она стала глядеть на небо через очки с тонкими стёклами. Когда она начала поправлять сбившиеся на глаза волосы, я заметил, что у неё трясутся руки.

– Они чем-то обеспокоены, – констатировала мать. – Тут происходит что-то неладное, Леон. Не ходи в лес. Не ходи туда сегодня.

– Но… Но мне надо, – отозвался я. – Моё задание…

Мать посмотрела на кружащее чёрное облако, оглашавшее окрестности громкими криками, и мягко произнесла:

– Обычно птицы так себя не ведут. Раз они настолько встревожены, значит, поблизости творится что-то из ряда вон выходящее. Тут дело нечисто.

С этими словами она вдруг ринулась бежать со всех ног по направлению к дому.

– Мама! – крикнул я ей во след. – Мама, ты куда? Вернись!

Но она даже не обернулась. Вскоре её фигура скрылась за деревьями.

– Куда это она? – спросил Эл, пряча лицо в руках.

– Не знаю, – ответил я, прижимаясь к нему вплотную.

Мы глядели на чёрную тучу круживших над нами птиц. Их резкие, лихорадочные крики эхом отдавались в моей голове. Я заткнул уши пальцами, чтобы заглушить шум, – и вдруг крики прекратились.

Теперь птицы кружили в жутковатой тишине. Хлопанье их крыльев замедлилось. Птицы пошли на снижение и вскоре будто бы растворились среди густых, раскидистых древесных крон.

Небо опять прояснилось, и солнце засияло над нами. И я с наслаждением услышал лёгкий, привычный шорох ветра, играющего в ветвях. Эл повалился на траву.

– Кошмар какой-то, -бормотал он.– Эти птицы-они показались мне такими злыми. Я подумал, что они вот-вот нападут на нас. Но вместо этого они вдруг исчезли.

– Никогда в жизни не видел ничего такого, – признался я, прислушиваясь к неровному биению своего сердца. – Думаю, мать права. Что-то растревожило их. Но что именно?

Я сложил ладони рупором и крикнул:

– Мама! Где ты?

Ответа не было. Эл поднялся на ноги.

– Ты собираешься фотать? -спросил он. -Думаешь, это не опасно?

Я посмотрел на небо. Солнце ярко сияло.

Вокруг не было видно ни одной птицы.

– Всё нормально, – заверил его я.

Джорджия, моя любимая собака, выбежала из-за угла дома. Она увидела нас и энергично замахала хвостом.

Потом подбежала ко мне. Джорджия знает, что я её лучший друг. Я обхватил её за шею, и мы начали возиться на траве.

– Мы возьмём с собой Джорджию? – спросил Эл с мольбой в голосе.

Я кивнул.

– Да. Я ни за что не пойду в лес без неё. Мы с Джорджией бродили вместе по лесу ещё когда она была щенком.

Эл двинулся вперёд по направлению к лесу, и я последовал за ним.

Фотоаппарат, болтавшийся на ремне, бил меня по груди.

– Я должен сдать задание не позднее чем через две недели, – вздохнул я. – А у меня до сих пор нет ни одной приличной фотки.

Моё задание было про флору и фауну побережья озера Люкер. Я уже сделал фото некоторых растений. Теперь надо было заснять представителей мира животных. Поначалу мне казалось, что сделать это будет нетрудно. Но хотя всю последнюю неделю я ходил на озеро каждый вечер, животные мне там практически не встречались. Эл шёл к лесу. Мы с Джорджией нагнали его на краю леса. Мой друг поднял голову и посмотрел на небо над деревьями.

– Как ты думаешь, что это было? – спросил он. – Может, их спугнуло какое-то большое животное?

– Не знаю, – ответил я. – Но почему моя мама…

Я осёкся, услышав вой. Это был высокий и надсадный крик. Так кричит животное, испытывающее нестерпимую боль. Джорджия вскинула голову, выгнула спину и яростно залаяла.

Неведомое животное вновь завыло. Я начал углубляться в лес, внимательно прислушиваясь в надежде обнаружить источник звука. И опять раздался вой, похожий на последний стон умирающего.

Но, как выяснилось, этот звук доносился не из леса. Я резко повернулся.

– Гляди! – воскликнул я, указывая на сарай во дворе. – Звук идёт оттуда!

Наш сарай бревенчатый, обшитый досками, с покатой крышей. Он стоит на полпути между домом и лесом.

Величиной с гараж для одного авто, сарай оснащён тяжёлой деревянной дверью с висячим амбарным замком.

– Кто там может быть? – пожал плечами Эл. – Неужели в вашем сарае заперто какое-то животное?

– Не знаю, – растерянно признался я. – Мать не разрешает мне приближаться к нему.

Эл стал пристально рассматривать сарай. Вой наконец затих.

– Леон, ты на меня, пожалуйста, не обижайся, но… но вокруг твоего дома создалась какая-то жуткая атмосфера.

Я засмеялся.

– Что твоя мать там делает? – допытывался Эл, продолжая глядеть на сарай.

Я вздохнул.

– Кажется, она проводит там какие-то исследования. Когда я спрашиваю её об этом, она становится немного странной, поэтому я ни в чём не уверен. На прошлой неделе я попытался зайти туда, но оказалось, что мать держит дверь на запоре.

Нагнувшись, я потрепал Джорджию по загривку. Мы пошли по лесу по утоптанной тропе, петлявшей между высокими деревьями.

– Почему твоя мать оставила работу в ветеринарной клинике? – продолжал допытываться Эл. – Её уволили?

– Не знаю, – ответил я, отводя рукой ветку, преграждавшую мне путь. – Она мне не сказала. В последнее время она вообще почти не разговаривает со мной. Не знаю, что и думать.

Глаза Эла вспыхнули. Он схватил меня за руку.

– Я знаю, что произошло, Леон. – Косая усмешка пробежала по его лицу. – Я знаю, почему она оставила работу. У твоей матери отношения с мистером Карпентером, директором клиники. Служебный роман. Вот он её и уволил!

– Что за бред! – воскликнул я. – Это невозможно. Мать и доктор Карпентер? Никогда.

Мать и доктор Карпентер были знакомы пять лет – с того времени, когда он переехал сюда, чтобы возглавить ветеринарную клинику. Если бы между ними завязался роман, я бы об этом знал.

– Ты ошибаешься, – сказал я. – Они никогда не ходили на свидания, не встречались в городе, ничего такого.

–Но он всё время приходит к вам домой, – возразил Эл.

– Больше не приходит, – пробормотал я.

Раньше доктор Карпентер действительно приходил к нам по нескольку раз в неделю. Мы проводили довольно много времени втроём: смотрели видик, играли в карты и в балду. Мать любила составлять несуществующие слова, чтобы подразнить мистера Карпентера. Это было здорово! Мы немало повеселились вместе. Мне нравилось, когда он приходил. Я радовался тому, что у меня появился собеседник, с которым можно было поболтать обо всём: о друзьях, о преподах.

– Говорю тебе: он её уволил! – настаивал Эл.

Мать и мистер Карпентер? Что-то не верится. Но почему мать оставила работу в клинике? Доктор Карпентер говорил, что она была лучшим ветеринаром на свете, ветеринаром божьей милостью. Он не стал бы увольнять её. С какой стати? Мы перелезли через ствол поваленного дерева и оказались вблизи озера.

– Давай лучше поболтаем о твоей днюхе и о вечеринке, которую я закачу в твою честь, – сказал я, желая переменить тему беседы. – Мне нужен список гостей. Кого мне пригласить, чтобы доставить тебе удовольствие?

– Лишь девочек, – ответил Эл и лукаво усмехнулся.

– Ты пошутил?

–Почему? Разве ты не пригласишь девочку, которую встретил на озере? Кажется, её зовут Джоанна. Мне бы очень хотелось с ней познакомиться.

– Это ни к чему: ведь я встретил её первым, – отрезал я.

Повернувшись, я увидел, что Джорджия внимательно изучает кучу опавших листьев. Она принюхалась и начала энергично разгребать кучу лапами.

– Джорджия, перестань! – приказал я собаке. – Фу! Отойди от кучи.

Эл состроил гримасу.

–Фу. Что это она делает?

Сказать по правде, Эл не очень-то любит прогулки по лесу. Он вообще равнодушен к природе. Ему не нравятся грязь, жуки, комары и обитатели леса.

Он предпочёл бы остаться дома, почитать книгу или сделать новую запись в своём дневнике. Пишет он здорово, прямо как настоящий писатель – вот почему мы единогласно выбрали его главным редактором школьной стенгазеты. Он ходит со мной в лес только чтобы составить компанию своему лучшему другу, то есть мне.

– Джорджия! Отойди от кучи! Немедленно! Фу! – рассердился я.

Но псина проигнорировала мои приказы.

Зарычав, она зарылась в кучу с головой.

Через некоторое время она выбралась оттуда, держа что-то в зубах.

– Что это?! – вскрикнул Эл, обхватывая голову руками. – Что она оттуда достала?

– Дай мне посмотреть, Джорджия, – приказал я, подходя к собаке и протягивая руку к её пасти. – Брось. Выплюнь это, моя девочка. Что это такое?

Собака издала глухое рычание. Потом её челюсти разжались, и что-то упало на землю. Мы с Элом поглядели на предмет – и дружно заорали.

– Это палец! Палец человека!

Джорджия залаяла на него, яростно махая хвостом. Потом повернулась и засеменила по направлению к дому.

– Господи, – простонал Эл. – Неужели это действительно палец? Меня сейчас стошнит.

Я подошёл к куче и пошевелил палец концом ботинка. Потом присел на корточки, чтобы получше его рассмотреть.

– Да, это палец, – подтвердил я слабым голосом. Меня стало подташнивать, но я продолжал осмотр. – Но…возможно, он всё же не человеческий.

Эл, всё ещё прикрывая лицо руками, спросил:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ну, видишь ли. Кожа очень толстая. Ноготь заострён. И он такой волосатый…

– Замолчи! – забился в истерике Эл. – Больше не говори об этом! Давай уйдём отсюда, и дело с концом.

С этими словами он встал и сделал неуверенный шаг по направлению к дому. Но я всё сидел на корточках, продолжая изучать палец.

– Странно, – пробормотал я. – Он неровный с толстого конца. Выглядит так, словно его оторвали.

– Я ведь просил тебя замолчать, – простонал Эл, не оборачиваясь. – Меня сейчас вырвет. Честное слово.

– Вот он! Лови! – крикнул я ему вдогонку, делая вид, что кидаю палец.

Эл взвизгнул и пригнулся, хотя у меня в руке ничего не было.

– Не смешно, Леон, – сказал он. – Послушай, – обратился он ко мне с таким видом, словно его осенило, – почему бы тебе не сфотать эту гадость? Для домашнего задания на тему “Флора и фауна побережья озера Люкер”.

– Я настроился фотать животных полностью, – парировал я, – а не по частям.

Тем не менее я решил взять этот палец с собой и показать его матери. Возможно, она знает, какому животному он принадлежал. Но я не хотел шокировать Эла. Поэтому я улучил момент, когда он смотрел в другую сторону, поднял палец и сжал его в кулаке. Мы с Элом подошли к озеру. По берегу летали белые мотыльки. Над водой кружились стрекозы. Дятел застучал по стволу дерева. Это как раз то, что нужно! Я сфотаю дятла! Я приставил фотоаппарат к лицу и стал ловить птицу в глазок объектива.

– Кажется, мне пора, – сказал Эл. – Не знаешь, сколько сейчас времени?

– Думаю, где-то три, – ответил я, продолжая искать дятла.

– Знаешь, мне действительно пора, – объявил Эл. – Я обещал Сандре Палмер поиграть с ней в теннис в три часа.

С этими словами он перепрыгнул через камень и пошёл прочь от озера. Сандра Палмер по прозвищу Великая спортсменка, брюнетка с синими глазами, была последним увлечением Эла.

– И не забудь пригласить Сандру на вечеринку! -крикнул он напоследок.

– Погоди минуту! – прокричал я в ответ. – Кого ещё мне пригласить?

Повернувшись, Эл ответил:

– Пригласи всех!

После чего исчез за деревьями. Я предпочёл бы, чтобы он не уходил. Тем не менее я решил побродить вокруг озера: ведь мне так и не удалось найти дятла. Оставшись один, я впервые в жизни почувствовал себя неуютно на лоне природы.

“Наверное, мне полегчает, когда я сделаю нужные фото”, – подумал я.

Пока у меня было всего две-три пригодные фотки. Мне во что бы то ни стало надо найти и заснять какое-либо животное. В противном случае вся моя работа пойдёт насмарку. Я подошёл к самому берегу озера.

– Эй, звери лесные, выходите! Куда вы подевались? Где прячетесь?

Я так расстроился, что с горя сфотал мотыльков, кружившихся над полевыми цветами, а потом стрекоз, носившихся над водой.

–Нужно набраться терпения, – сказал я себе. – Посижу на берегу и подожду. Если буду сидеть тихо и неподвижно, мне повезёт, и олень выйдет из лесу на водопой.

Я сел. И стал ждать, боясь пошевелиться. Я держал фотоаппарат на коленях и прислушивался к каждому шороху. Слышен был лишь один звук, мой самый любимый – шелест листвы.

Но через некоторое время я услышал и другой звук, на этот раз сзади. Это был треск сломавшейся ветки. Я обернулся, но ничего не увидел. Тогда я встал. И услышал тяжёлый топот копыт. Или ботинок? Возможно, это олень? Топот прекратился. Я посмотрел прямо перед собой, но тут за моей спиной опять раздались шаги. Повернувшись, я двинулся в том направлении, откуда доносились странные звуки. И почувствовал, как по моей спине побежали мурашки. Мне никогда прежде не было страшно в лесу. Никогда. Даже если мне случалось заблудиться. Но сегодня всё было иначе. Я вспомнил о кружащих над головой птицах; об уродливом оторванном пальце, лежащем на траве; о предостережении матери, посоветовавшей мне вернуться домой… А теперь кто-то крадётся за мной.

– Мама? – неуверенно крикнул я.

Нет ответа. Я прислушался. Щебет птиц, шёпот ветра, скрип ветвей. Я задержал дыхание и сделал шаг вперёд. И опять услышал этот топот – то ли ботинок, то ли копыт.

Я быстро обернулся и спросил:

– Кто тут?

Из-за деревьев вышла девочка. Она робко посмотрела на меня, а потом опустила свои чёрные глаза. Она невысока ростом и выглядит немного неуклюжей. У неё тёмные волосы, такие же короткие, как у Эла.

– Эй, Джоанна! – крикнул я с чувством несказанного облегчения.

– А, это ты, – отозвалась она и направилась ко мне.

Я улыбнулся ей.

– Мне показалось, что меня кто-то преследует. Не знал, что и думать.

На щеках у девочки проступили розовые пятна.

– Это всего лишь я, – мягко проговорила она.

“Она такая робкая, – подумал я. – Но довольно симпатичная”.

На ней была юбка и белая футболка. На шее висела длинная серебряная цепочка.

В правой руке она держала удочку.

Девочка указала на мой фотоаппарат и спросила:

– Удалось что сфотать?

– Нет. Видишь ли… – Я посмотрел вниз и вдруг осознал, что всё ещё сжимаю в кулаке этот жуткий палец. Если Джоанна его увидит, она подумает обо мне бог знает что. – Я слышал стук дятла, – проговорил я, указывая на большое дерево.

Когда Джоанна повернулась в указанном мною направлении, я выпустил палец из руки. Девочка посмотрела на меня – и я наступил на палец ногой.

– Честно говоря, я в отчаянии, – признался я. – Куда подевались все животные? У них что, забастовка?

– Может, притащить их сюда? – шутливо предложила она. – Давай купим в зоомагазине пару хомяков или черепах, принесём их на берег и сфотаем.

– Не совсем уверен, что это хорошая идея, – отозвался я так же шутливо, – но я над ней подумаю.

Мы подошли к самому берегу озера.

Джоанна кинула камень в воду. Её короткие волосы трепал ветер.

– Поймала что сегодня? – поинтересовался я.

В последний раз, когда я встретил Джоанну в лесу, она сидела на плоском камне и удила рыбу в ручье. Она сказала мне, что любит рыбалку, но никогда не ест пойманную рыбу, а выпускает её назад. Этим она понравилась мне ещё больше.

– Нет, – ответила она. – Сегодня неудачный день. Нет клёва. Попытаю счастья завтра.

– А как идут дела в Уилбернской Академии? – полюбопытствовал я.

Должен признать, что в моём голосе проскользнула насмешка. Она резко повернулась ко мне и сверкнула глазами.

– Ты насмехаешься надо мной, потому что я учусь в частной школе, да?

– Ничего такого! – возразил я. – Просто ну… те девчонки из Уилберна, которых я знаю – все они такие снобы и кривляки. Но ты на них не похожа.

Фыркнув, она смущённо пролепетала:

– Не знаю, что и сказать. Спасибо и на том.

Я решил пригласить Джоанну на вечеринку по случаю днюхи Эла. При этой мысли моё сердце усиленно застучало. Я понял, что нервничаю.

Вперёд, Леон! Просто пригласи её, и дело с концом. Где наша не пропадала! Ты должен быть смелым – как Эл. Я набрал в грудь побольше воздуха.

– Послушай, Джоанна…

Щебет птиц оборвал меня на полуслове.

Они вспорхнули с ветки и пролетели над самыми нашими головами. К ним присоединились ещё три-четыре птицы.

Все они построились клином и скрылись из виду. Джоанна покачала головой.

– Видимо, у них свои проблемы, – предположила она. – Интересно какие?

Мы расхохотались. Мне понравилось, как сужались глаза Джоанны, когда она смеялась. Эта девочка напоминала медвежонка – маленького дружелюбного мишку с картинки в детском букваре. Я сделал ещё одну попытку.

– Послушай, Джоанна…Мы собираемся устроить вечеринку в честь моего друга – по случаю его днюхи.

Но мне опять не удалось закончить фразу. Мне трудно описать, что произошло. Будто бы раздался взрыв.

Деревья закачались. Животные загомонили. Птицы закурлыкали, закаркали, защебетали и разом поднялись в воздух, бешено взмахивая крыльями. Небо потемнело. Трава пригнулась. Мимо наших ног прошмыгнули полевые мыши.

– Что это? – выдохнул я.

Джоанна озиралась вокруг. Её глаза неестественно расширились от страха и недоумения. Небо становилось всё темнее, будто бы настала ночь. Вокруг нас звучали резкие, пронзительные крики, эхом разносившиеся по окрестностям. Но все другие звуки были вскоре заглушены свистящим шорохом бешено хлопающих крыльев.

– Летучие мыши! – воскликнула Джоанна.

Да. Это были они. Сотни летучих мышей кружили над нашими головами, то взмывая ввысь, то снижаясь.

– Но… но…– залепетал я. – Но летучие мыши не летают днём!

Я задохнулся, когда мышь пронеслась над самой моей головой. Я почувствовал, как её сухое, острое крыло оцарапало меня по лицу. От тела мыши исходило неприятное тепло.

– Ложись, Леон! – Джоанна сгребла меня в охапку и пригнула к земле. -Ложись! Прикрой голову! Они нападают! Прикрой голову!

Это были последние слова, какие я услышал. Шум крыльев и вопли летучих мышей заглушили крики Джоанны. Я боялся, что от этих звуков лопнут мои барабанные перепонки. Я свернулся в тугой калачик и прикрыл голову руками.

– Кышш! – простонал я, чувствуя, как крылья мышей хлопают меня по спине и плечам.

Происходило нечто невероятное! Ведь всем известно, что летучие мыши вылетают из своих нор лишь по ночам.

Что происходит? Как это понимать?

Крылья царапали меня по рукам, скребли по затылку.

– Проваливайте! Оставьте меня в покое! – вскрикнул я, лихорадочно вытряхивая двух летучих мышей из своих волос.

Вокруг меня бушевало месиво из хлопающих крыльев. Слышались непрестанные крики, писки и завывания.

– Пожалуйста, пусть это прекратится, – взмолился я. – Пусть они исчезнут.

Я так и лежал, свернувшись в калачик.

Но каждое прикосновение крыльев и когтей этих мерзких существ заставляло моё тело содрогаться. Я запаниковал. Я был вне себя от ужаса.

– Джоанна, ты в норме? – крикнул я. – Джоанна!

Нет ответа. И тут шум стал затихать.

Звуки хлопающих крыльев начали отдаляться.

– Джоанна! – крикнул я снова, всё ещё опасаясь открыть глаза. – Джоанна! Почему ты не отвечаешь? Джоанна!

Хлопанье крыльев летучих мышей доносилось теперь откуда-то издали. Их крики затихали. Всё ещё боясь распрямиться, я медленно открыл глаза.

Поднял голову. И опять вскрикнул.

Джоанна стояла возле меня на коленях и сражалась с двумя большими мышами.

Одна из них, запустив когти в жидкие волосы девочки, застряла в них. Она яростно верещала и взмахивала крыльями, стремясь освободиться.

Другая летучая мышь забралась когтями ей за пазуху. Её распростёртые крылья заслоняли от меня лицо девочки. Но я слышал её отчаянные крики. Она отбивалась от мышей двумя руками. Наконец Джоанна повалилась на спину. Она изо всех сил сдавила тело мыши, трепыхавшейся у самого её горла. Девочка сжимала мерзкую тварь, пока та не затихла. Когти мыши ослабили хватку, Джоанне удалось откинуть её в сторону. Другая мышь всё ещё трепыхалась в её волосах. Я наблюдал за их битвой, остолбенев от ужаса. Наконец мне удалось заставить себя пошевелиться. Потянувшись, я ухватился за мышь и рванул её на себя.

– Нет! – завопила Джоанна. – Отцепись!

Она стала кататься по земле. Наконец ей удалось сдавить мышь двумя руками.

Та ослабела, и Джоанна осторожным движением отодрала её от своих волос.

Мышь жалобно запищала. Джоанна откинула её как можно дальше от себя.

Прежде чем я успел произнести хотя бы слово, она вскочила на ноги и побежала.