Текст книги "Женить нельзя помиловать (СИ)"

Автор книги: Фрейфея

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Глава 6. Чудеса дипломатии

Люциус спешно прикрыл дверь в библиотеку. И, отшвырнув трость в сторону, вооружившись волшебной палочкой, рванул к заветному глобусу. Руки немного тряслись, да это и неудивительно: пропажа кольца, Грейнджер и ее родители-маглы в Малфой-мэноре сделали своё дело. Все остальные проблемы сейчас казались сущим пустяком.

И вот тебе еще одна: даже простая «алахомора» отказывалась произноситься с первого раза должным образом. Малфой-старший засучил рукава и повторно занёс палочку. Глобус, наконец, раскрылся, и заветная бутылочка со столетним огденским очутилась под носом в пределах досягаемости и осязаемости. Прямо вкус на языке ощущается! С зельями пора уже завязывать. А вот со спиртным – не дождетесь!

Живительный огневиски заполнял рюмку медленно, пока Глава рода наслаждался янтарными переливами в тусклом свете свечей. Люциус всегда любил растягивать удовольствие. Утренние страсти и гонки по вертикали и горизонтали в спальне Нарциссы, скорее, исключение. А все они – зелья! Ну, не то чтобы жена осталась недовольна… Но ведь ему уже не восемнадцать!

Малфой глубоко вдохнул аромат любимого спиртного, поднося стопку ко рту. Еще один взмах палочки – шторки на портретах опустились, пряча от глаз Люциуса недовольные физиономии предков, и он пригубил первую порцию, прикрыв веки. С облегчением втягивая воздух и чувствуя приятный жар в горле.

«Нет, все-таки столетний огневиски не то, что нынешний самогон…»

Сейчас Малфой желал только одного – чтобы этот день поскорее закончился. И потом, главное, постараться забыть обо всем случившимся за последнее время… Хотя вряд ли!.. Зато есть законный повод возгордиться собственной выдержкой. Состоится церемония или нет – всё могло стать испытанием. Скандал на свадьбе сына, как оказалось, – о, Мерлин! – тоже не входит в список желаний Люциуса. Еще одно пятно на репутацию опального семейства.

От таких мыслей поневоле запьешь. Опять. Рюмка застыла у губ.

«Надо подумать о чем-нибудь приятном».

Он закрыл глаза. Вспомнилось жаркое утро. И Нарцисса. Такая... соблазнительная, горячая и искушающая в своей самоотдаче. Только его…

Недовольный голос жены жестоко разрушил сладкие видения мечтателя:

– Люциус!

Рюмка в руке дрогнула. Вряд ли миссис Малфой понравится попытка пить в одиночку подальше от посторонних глаз.

– Что там у тебя? – раздалось тем же недовольным голосом. – Зелье… с Лютного?

– Откуда такие необоснованные обвинения? – обиженным тоном заявил Малфой, водружая стопку и бутылку с огденским на огромный стол.

Прятаться дальше от вездесущей супруги уже бессмысленно. Не жена, а аврор Малфой-мэнора.

– Сова на хвосте принесла, – нервно отшутилась Нарцисса. – Люциус, я всё знаю. Отпираться неразумно. Прекрати злоупотреблять лекарствами! Немедленно! Аптекари с Лютного не чисты не только на руку, и ты это знаешь.

– Я думаю, что в состоянии решать подобные вопросы самостоятельно. А тебе не стоит доверять сплетням какой-то тетки Брунгильды! – Малфой-старший не мог ошибиться в подобных подозрениях – только зловредная старая перечница, прознав о подобном, могла донести любимой миссис Малфой на нерадивого мужа. – «Спалю комнату для гостей вместе с картиной!» – И как видишь, это всего лишь огневиски.

– Всего лишь?! – негодующе спросила разгневанная супруга, отлевитировав бутылку с янтарной жидкостью в собственные руки. – А что это за история с распитием запрещенных зелий с каким-то… – Нарцисса от неверия даже осеклась, – котом!

«Нет, точно спалю!»

– У Брунгильды больное воображение. Недавно она доказывала, что ты хранишь от меня страшный секрет, – Люциус заметил, как от последней невинной фразы изменилось лицо жены. И это насторожило. Он никогда не придавал особого значения россказням тетки, включая истории о ее сыне – Людосе. Если Абракас Малфой сказал «необитаемый остров» – значит, так оно и есть. Это был единственный раз, когда согласие с отцом было достигнуто без лишних передряг.

– Никакого огденского, Люциус! – приказным тоном заявила Нарцисса, возвращая бутылку в зачарованный глобус и запечатывая «алахоморой». Очевидно, этот тайник был уже давно известен не только Драко. И как мог Глава рода недооценить супругу?! Это было непростительной ошибкой. – Нам надо кое-что обсудить. И немедленно!

– Здесь слишком много лишних ушей, – с очевидным намеком на невозможно болтливые портреты предков заявил Малфой.

– Это не проблема, уверяю тебя. Прошу вас, господа, оставьте нас наедине.

Люциус оторопел, откинув шторки: зловредные родственники, словно зачарованные, послушно покинули библиотеку.

– Впечатляет, – пораженно провозгласил он. – Но как?!

– Чудеса дипломатии, – спокойно продекламировала довольная произведенным эффектом Нарцисса.

И только она знала секрет столь покорного поведения. Последняя попытка повесить портрет почившей Беллатрисы в Малфой-мэноре закончилось мирным соглашением с отбившимися от рук вредными родственниками. На всё, бедняги, были согласны… Даже на примерное поведение в присутствии хозяйки дома, что, наверняка, случилось в первый раз за всю историю существования Малфой-мэнора. Но таковы Блэки!

– Ну, и что там еще наболтала противная тетка? – стараясь говорить как можно более непринужденно, спросил Люциус, медленно допивая остатки огневиски из рюмки.

Придется растягивать оставшееся в стопке огденское. После сцены с портретами злить жену не хотелось. А после утренних ласк Нарцисса имела над Главой рода особую власть. И даже спорить глупо.

– Лорд Малфой, что это за стычки с сыном из-за Грейнджер? Что происходит в этом доме?

От подобных слов Люциус даже слюной подавился.

– Нар.. кгх… кгх… цисса! Что ты себе позволяешь?!

– Это что вы себе позволяете, мой лорд? Ты же знаешь натуру собственного сына!

– До недавнего времени, думал, что знаю, но его свадьба с грязнокровкой всё изменила!

– Если она состоится вообще!

Теперь Малфой серьезно насторожился. «Неужели Нарцисса узнала про кольцо?» Но дальнейшее заявление говорило об обратном:

– Что это за постоянные жалобы на самочувствие? И теперь Драко вынужден разыскивать семейного колдомедика накануне церемонии вместо того, чтобы стоять рука об руку с невестой для проведения ритуала!

Люциус не давал подобного поручения сыну, и понял, что тот решил вывести родного отца на чистую воду с притворным недомоганием и заодно удостовериться насчет злоупотреблениями опасными зельями.

«Пороть надо было негодника! Вырос… хм… наказанием. Чертова Грейнджер! Я не могу оттягивать церемонию до бесконечности!»

Снова недовольный голос жены прервал размышления:

– А эта твоя выходка с родителями невесты непростительна!

– Да неужели? По-моему, я вел себя вполне…

– Если ты считаешь, что недвусмысленная вымученная фраза «не знал, что доживу до того дня, когда породнюсь со столь необычным семейством» на глазах изумленных гостей это вполне, так я тебя разочарую. Ты бы видел свое лицо!

– Мое лицо красноречивее слов. И с этим ничего не поделаешь.

– Люциус, это маглы, а не Темный лорд. Не веди себя как испуганный ребенок!

– Нарцисса, выбирай выражения! Я лорд Малфой! Я…

– Выше их? – перебила супруга. – Так и веди себя согласно положению. Мог бы хоть попытаться изобразить улыбку и переброситься парой фраз. Не умер бы! Наш сын заслуживает мира с тещей и тестем.

– Зато ты улыбаешься этим маглам за двоих! Ты с ними даже разговариваешь!

– Я соблюдаю этикет. И Драко важнее предрассудков. Мисс Грейнджер и ее родители всего лишь люди. Прекрати уже ссориться с сыном из-за его выбора! Того и гляди переедет жить к маглам, лишь бы насолить тебе. И чтоб ты знал, Драко держится с ними вполне достойно!

– Так это он спит с мисс Грейнджер, не я! – выпалил Люциус и только теперь осознал весь ужас сказанного: жена крепче сжала волшебную палочку, очевидно, желая уничтожить горячо любимый мужем глобус: взгляд Нарциссы прямо-таки застыл на нем.

– А что тебя так задевает, Люциус?

Отвечать на поставленный подобным тоном вопрос – подписать тайнику смертный приговор. А себе… закрыть доступ в заветную спальню ооочень надолго. Оставался один выход – сменить тему.

– Нарцисса, ты слишком прекрасна в гневе. И утро сделало тебя особенно неотразимой...

Несомненно, последняя фраза задела чувствительные струны. Вызвала воспоминания. И желание повторить. Но… миссис Малфой не могла забыть о первопричине разговора.

– Утро было… незабываемым. С этим невозможно спорить. Но, милый, так нельзя! Умерь свой нрав. Ненадолго. Ты способен на многое. А уж на притворство – определенно! И моя благодарность… не заставит себя долго ждать.

Люциус замер от очевидного намека в голосе. Но маглы… Это равносильно «круциатус». Некоторые желания просто неосуществимы.

– Я веду себя, как могу. Не надо требовать от меня большего!

– Сейчас я требую только одного, лорд Малфой, – последнее было сказано совсем неласково. – Я хочу знать, что происходит в нашем доме на самом деле! Или…

– Что или?.. – настороженно поинтересовался Люциус. Не привык он слышать угрозы из уст собственной жены.

– Или… я сама проведу церемонию. Хочешь ты или не хочешь – но она состоится!

– Это… возмутительно! – выпалил во весь голос Малфой. – При живом супруге…

– Вот и подумайте об этом, муж мой. Я направляюсь к мисс Грейнджер. И что-то мне подсказывает, что уж от нее честный ответ я точно получу!

Нарцисса распахнула дверь библиотеки.

– Остановись, – убитым тоном проговорил Люциус. – Запри дверь. Думаю, нам стоит поговорить без свидетелей.

***

Сказочные принцессы всегда: а) красавицы; б) умницы; в) имеют в перспективе поцелуй феи Удачи и принца с отдельным королевством в придачу. Но как быть, если из предложенного списка жениху ты можешь предъявить, только папу-короля? В общем, на месте наследницы престола иногда мечтает оказаться каждая, кроме самой принцессы.

А если ты носишь звучное имя прапрабабки, первой красотки на все подземелья, то поневоле не захочешь никакого сравнения.

– Очень мило, особенно грудь! – настенное зеркало постаралось немного (ну как немного, очень сильно, так точнее) приукрасить свою владелицу и выделить выдающиеся во всех смыслах достоинства.

– Издеваешься, плоское подхалимное создание?

Клеопатра 101 (порядковый номер значил лишь количество наследников престола женского пола со времен Мерлина, папа-король вообще был под номером 100959, что подтверждает теорию мужского шовинизма по отношению к дамам, особенно на подземном уровне!) в бешенстве стукнула по волшебному стеклу, которое перекосилось от подобного обращения и мгновенно заткнулось.

– Клеопатрочка, ты бы поаккуратнее, – робко возразил Его Величество Ворчелло Справедливый (сегодня папочка-король решил выбрать себе именно это прозвище, наверно, опять кому-то кусок сталактита подарил), – последнее магическое зеркало на весь дворец. Ведь потом и правду никто не скажет.

– Шли бы вы, папа, к… горбатой матери, – принцесса изо всех сил пыталась следовать этикету – не зря же Ворчелло Щедрый столько государственной казны затратил на воспитание единственной, но не благодарной дочери. – Правду вам любой дурак скажет – потом от этой правды повеситься хочешь!

– Фу, как грубо, – король уже пожалел, что сбежавшая женушка не захватила с собой вместо трех сундуков с деньгами одну весьма вредную девчонку.

Причины ухода супруги Ворчелло Молчаливый тщательно скрывал, но злые языки намекали на «замечательный» характер короля, да еще дочка оказалась ни капельки не похожа на свою мать, гордость и красу гномьего племени. Тут не только сбежишь, на метле улетишь! Но, к сожалению, рожденный ползать по подземелью летать, априори, не может. Хотя и хочется. Иногда.

– Я не хамлю – я так разговариваю, – отрезала принцесса, пытаясь натянуть платье повыше, но гигантский бюст так и норовил вывалиться из декольте и придавить какого-нибудь несчастного зеваку. – И вообще, женихи уже пришли? Пора на выход!

– Неужто так замуж рвешься? – скорчил недовольную гримасу Ворчелло Правдивый, Благоразумный и Отчаянный. Правда, это он для вида только делал. В душе-то доволен, как книзл в марте. Еще бы, такой шанс дочурку сплавить – пусть теперь у зятя голова болит! А Ворчелло, наконец, хоть вздохнет спокойно и на заслуженный отдых отправится. Куда-нибудь в дальнюю пещеру. Эх, отцам и королям за вредность давно пора приплачивать.

– Все лучше, чем с вами тут плесенью покрываться! – фиолетовые глазки Клеопатры зло сверкнули, и она резко откинула назад тоненький мышиный хвостик, гордо именуемый косой (у других гномов и такой не было), больно щелкнув Ворчелло Несчастного по носу.

– Больно же! – крякнул король, поправляя съехавшую набок корону. Символ монаршей власти никак не хотел сидеть на императорской лысине – предки у Ворчелло все сплошь башковитые, твердолобые и размерчик головного убора не совпадал. Вот и приходилось вечно поправлять. Эх, тяжела ты, шапка Мономаха, оказалась...

– Какая плесень, доченька? Самый модный оттенок ирландского мха! Все ж ради тебя старался, тронную пещеру украшал. А ты нос воротишь! Ууу, вся в Ворчулиту Незабвенную пошла. Что внешность, что характер!

– Только личико беленькое – и от вашего климата подземельного польза иногда бывает, – влезло молчавшее до сих пор магическое зеркало, пытаясь подсластить папашину пилюлю. И так дочка не красавица, а он еще дразнит! Так скоро Клеопатра все приданое переколотит. Вон уже за сервиз взялась!

– Я и говорю – поганка! – фонтан внезапного красноречия так и лился из Ворчелло Болтливого, и никак не хотел затыкаться – видно, принятая на грудь настойка из сушеных мухоморов плохо сочетается с рагу из дождевых червей и вызывает приступ неслыханного правдолюбия.

– Меня… дразнить?! – «прокуренный» голосок принцессы с выразительной хрипотцы сменился на пронзительный басовитый визг, напоминающий магловскую бензопилу «Хузгаварна». – А чайником по чайнику?

И разгневанная дочурка, особо не прицеливаясь, швырнула в папашу-короля остатки сервиза (гоблинская работа, между прочим! А уж старинный какой… был).

– Так они дворец разнесут и уйму добра попортят, – огорченно вздохнуло зеркало, меняя Мендельсона на Шопена. Звуки траурного марша так и не смогли перекрыть визга Клеопатры и кряхтения Ворчелло.

– Я сейчас переименуюсь в Безутешного Отца и начну воспитательный процесс! – корона окончательно съехала на нос короля, он запутался в складках горностаевой мантии, местами измазанной и драной (у дочки еще и коготки имеются, оказывается), пытаясь обнаружить ремень или что-то отдаленно на него похожее.

– Только рискни – и станешь Ворчелло Побитым и С Подбитым Глазом! – Клеопатра с достоинством показала отцу язык и вернулась к зеркалу. Синяки замазать и носик припудрить. – Штаны не потеряй, воспитатель недоделанный!

– Вот здесь, – услужливо заквохтало магическое стекло, стараясь не слишком сердить взбесившуюся хозяйку. Папаше чайником вон прилетело, а зеркало еще хотело остаться в целости и сохранности. Хотя бы до свадьбы. Может, им повезет, и на Клеопатру управа найдется? Желательно с внушительными габаритами, чтоб, если что, давило авторитетом! А не она его… Грудью!

– Замуж отдам за первого встречного! – пригрозил Ворчелло из темного угла, протирая лысину до блеска и отряхивая костюм от пыли и паутины. – И палочку воспитательную ему подарю! У меня есть! От предков осталась. Если найду, куда твоя мамаша, змеища подколодная, заныкала. Все здесь на уши поставлю, но найду! Допрыгаешься у меня! И вообще подвинься – дай на себя, неотразимого и любимого, полюбоваться.

И король, задрав нос до неприличия, оттеснил дочку от золоченой рамы:

– Ты и так, красота моя неописанная, в нагрузку к королевству идешь – стерпят! – его Величество Ворчелло Великолепный не только любовался собой, но и оценивал нанесенный чайником урон. А вдруг шишка только на пользу – короне будет за что зацепиться. – Ну-ка, стекло, я ль на свете всех милее, всех серее и лысее?

– Слышь ты, папаша, Апполон Полведерский, она про подбитый глаз не шутит, – влезло зеркало, отражая неприглядный вид незадачливого Ворчелло, защищая остатки былой роскоши от разбушевавшейся Клеопатры. – Еще и твоему встречному-поперечному попадет! Денег не хватит ему больничные оплачивать.

– Потерпят! – отрезал Ворчелло Всемогущий, царственно поправляя съехавшую таки набекрень корону. Ну не держится никак – хоть приклеивай! – Я ж ее терплю. Еле-еле. Белоснежку хренову! Мать была змея, но ты в сто раз змеистее. Так, не тронь королевскую вазу! Молчу-молчу… Гадючка ты моя, – бросил все-таки напоследок, с облегчением наблюдая, как необходимый предмет утвари возвращается на место.

– Ладно, не ворчи! Женихов-то чем приманил? – делано равнодушно поинтересовалась Клеопатра, прощающее чмокнув низкорослого папашу в заалевшую от удовольствия лысинку. Замуж ей хотелось. Очень.

– Чем-чем, реликвию вернул семейную! – гордо вякнул он, привстав на цыпочки и приобнимая дочурку за талию.

– Украл что ли? – подозрительно мягко улыбнулась Клеопатра, постукивая ладошкой по папиному плечу.

– Почему сразу украл? – промямлил Ворчелло Смелый – кулачок у дочки был тяжелый – стукнет раз, костей потом не соберешь. – Взял попользоваться. Оно всё равно наше. Сколько лет ждали удобного случая!

– Кольцо Малфоев что ли? – скривила мордочку строптивая принцесса. – И чего вам всем неймется-то? Всё в сказки Ворчулитины веришь? Вроде вырос уже давно!

– Прапрабабка же сказала – в трудное время кольцо поможет, – назидательно высказался Ворчелло Многословный, исподтишка оглядывая единственную дочку. Да уж, времена чернее не придумаешь. Наследница одна, выбирать не приходится. Приданое большое, а собой не ахти. Кто ж знал, что генетика – такая сложная наука? (Это зеркало просветило, король и слов-то таких неприличных не знал, больше на ругательство смахивает). Ни на гномов, ни на гоблинов не похожа. Больше на колдунов мерзких, тьфу ты! Вот и пришлось расстараться, чтоб хоть как-то дочку пристроить и род продолжить. Иметь Клеопатру на выданье – никакому врагу не пожелаешь!

– Неужто кольцо волшебное? – захихикала принцесса, не принимая за истину папочкины сказки. Ох, зря! – Верю – что обручальное, не верю – что женам изменять не дает, – прям Станиславский подземного мира – не иначе. – А я, чтоб ты знал, Ворчелло Блудливый, и так не собираюсь на сторону ходить!

«Будто у тебя отбою от желающих нету! Очередь выстроилась? Ага, жди! Ни один гном знатный с серьезными намерениями не пожаловал, прохиндей! Только толчею создают и сплетни! Нам бы хоть какого завалящего окрутить. А все прапрабабкины законы, комар их за ногу! Нельзя насильно ни женить, ни замуж выдавать. Выпросила у мужа… Любя. Дубинкой по темечку! Хорошо мы все меднолобые, а то… Вот и долиберальничались! Целую принцессу с королевством пристроить не могу! Во, это я загнул! Буду Ворчелло Умнейший, прямо здесь и сейчас!»

А вслух произнес:

– Дура ты, Клеопатра, хоть и умную из себя строишь! Ты мне не грози! Пуганый! Там еще секрет есть – если сойдутся любовь-магия-судьба, случится что-то эдакое!.. А вот что, забыл. А, может, это Ворчулита не рассказывала.

– Ой, папаша, пора тебе на заслуженный отдых: не знал и забыл еще. Ладно!.. Пошли уже, склеротик мой!

И король, подхватив Клеопатрочку за руку, повел дочку на выход. К женихам. Кто-то ж по любому на кольцо позарится. Зря Ворчелло Мудрейший что ли слухи с вечера распускал? И кто сказал, что ни один знатный гном не пожаловал? Вон столпились, лизоблюды! На Клепочку глядят – морщатся, а про кольцо и приданое вспоминают – облизываются. И что победит – отвращение или жадность – вот вопрос! И что-то подсказывало – первое…

– Ничего, попляшем мы сегодня на твоей свадьбе, – обнадеживая самого себя, произнес Ворчелло Оптимистичный. – И слизняков в маринаде поедим! Вкусные. Я пробовал.

– Быстрее бы уже, – чуть слышно выдохнуло зеркало, наблюдая за рослой дочкой и плюгавеньким папашей. – Я уже картинки эротические подыскало.

И само себе включило соблазнительную музыку. Для антуража, так сказать. Пригодится!

***

Гермиона, облаченная в свадебное платье, мерила шагами комнату для гостей, то и дело бросая взгляд в окно, как будто Гарри должен был влететь оттуда на метле. Время бежало слишком быстро. Так, по крайней мере, казалось. Минутная стрелка на часах мелькала на циферблате с удвоенной скоростью, вызывая щемящее чувство в груди, но заставляя сердце надеяться, что ожидание будет вознаграждено.

Тихий хлопок за спиной заставил Гермиону обернуться.

– Наконец-то…

Гарри застыл, подбирая нужные слова, чтобы смягчить удар. Она какое-то время молчала, по лицу друга понимая, что всё прошло не слишком гладко. И это мягко выражаясь. Но сердце отказывалось принимать правду. Бунтовало. Боролось. И голова уже искала хоть какой-нибудь выход из непростой ситуации.

– Гарри, скажи хоть что-то хорошее…

Он мягко улыбнулся, и, сделав пару шагов навстречу, взял Гермиону за руку.

– Выглядишь просто…

– Я не об этом! – нервно перебила его Грейнджер. Нет, она научилась принимать комплименты, но сейчас хотелось услышать иное. – Почему так долго? Скажи, что кольцо не потеряно безвозвратно… Скажи, что ты знаешь, где оно! Скажи…

Она освободила свою руку и отступила. Взгляд уперся в стенку, будто там мог появиться добрый волшебник с кольцом в руке. Но факт оставался фактом: свадьба под угрозой срыва. Все усилия напрасны. И это терзало душу, взывая злость на саму себя за собственное бессилие и глупую самонадеянность.

Портрет вредной и сверхлюбопытной родственницы по-прежнему пустовал, и можно было не бояться ненужных замечаний, но сейчас даже Брунгильда Малфой казалась не такой страшной по сравнению с необходимостью объясняться с Драко. Жених и так заждался, а невеста никак не могла набраться мужества:

«Дура!..» – самой себе.

– Гермиона, пожалуйста, не нервничай так. Не конец света, – Гарри понимал, что говорит не то, что, наверное, нужно сказать, но необходимые слова будто затерялись среди мыслей и предположений. – Думаю, что кольцо похитили гномы. Только зачем? Не смотри так на меня. Длинная история, но предки создателя живут именно среди них. В Мэноре есть гномы?

– Наверно. Не знаю. Я не видела, но сам понимаешь, я и не искала. Какая сейчас разница, если кольца до сих пор нет. Драко будет в ярости.

– Не убьет же он тебя! Не убьет? – с подозрением поинтересовался Поттер, но и сам знал ответ на этот вопрос.

Гермиона просто застыла, пытаясь припомнить хоть что-то важное о гномах. Они никогда ее особенно не интересовали. Огородные вредители. Абсолютно безобидные. Ах, если б знать, что эти подземные жители способны не только грядки разорять, а еще кольцо Малфоев утащить! Волшебный мир полон сюрпризов, но чтоб таких!..

– Я обыщу сад, – продолжил Гарри. – Но он огромен, Гермиона, – Поттер выдержал паузу, собираясь с силами: день был нелегкий. – Только… – снова тишина. – Прости…

– Что «только»? – насторожилась Грейнджер. Тон друга не предвещал ничего хорошего.

– Я перерыл у Рона весь сад. Гномы как вымерли! Я найду кольцо, будь уверена! Но не сегодня. Я не успею…

– А где Рон? – голос сорвался. – Где он?!

– Сью… В общем, она рожает. И тут еще Эйвери сбежал, – извиняясь, добавил Гарри. – Я еще не забыл, что он хотел убить тебя!

– Но он не способен сейчас… Не важно. Я понимаю…

– Я очень хочу успеть, Гермиона, но боюсь это нереально. Ты должна всё рассказать Малфою.

– Я уже слышу его крики: «Я же просил! Надо было не ломаться, упрямая Жаба!». И так далее и так далее…

– Это всего лишь кольцо. Для церемонии подойдет любое. Он должен понять, ты не виновата.

– У Малфоев свои традиции, Гарри. И не думаю, что Драко порадуется отмене свадьбы именно сегодня. Черт! Я не знаю, что делать…

– Поговори с ним. Если он разумен… Хотя это же Малфой.

– Давай сегодня без обычных колкостей в его адрес, – Грейнджер тяжело вздохнула. Она уже не могла сдержать слез. И Драко, и ей предстояло нелегкое испытание. Скандал с бракосочетанием, определенно, не входил в планы такого, как Малфой.

– Прости. Мне жаль. Все будет хорошо, вот увидишь. До захода солнца еще есть время.

Гермиона приблизилась к Гарри и обняла его. Поддержка друга стала необходимостью. И то спокойствие, что он излучал, глядя на лучшую подругу с твердой уверенностью в собственных словах, казалось, передастся и ей. Почему-то захотелось утопить свои переживания в его объятиях, забыв о нелегких часах ожидания.

– Малфой поймет. Не такой уж он и идиот, – негромко прибавил Гарри и чуть отклонил голову, чтобы убедиться, что Гермиона не плачет. Но она едва-едва улыбалась в ответ.

А у Драко была удивительная способность появляться в дверях в самый неподходящий момент.

– Поттер… – сквозь зубы процедил он.

– Драко… – Гермиона резко отстранилось от лучшего друга, растерянно моргая глазами. Опасность не могла заставить ее оторопеть, но вот ярость Малфоя… иногда.

– Грейнджер! – злобно прикрикнул он.

– Малфой… – Гарри уже приоткрыл рот, чтобы сказать что-то вроде «попридержи язык», но вовремя остановился, заметив укоряющий взгляд Гермионы.

– Какая удивительная беседа! – раздраженно констатировал Драко. – Кольцо все еще у него, Грейнджер? – всполохи серого утонули в черноте зрачков.

– Нет, но… – начала Гермиона.

– Пошел вон, Поттер! – оборвал Малфой, направив свои почти черные глаза на Гарри, и вытянул руку в направлении двери.

– Драко, прекрати! Он гость, – Гермиона пыталась избежать лишних конфликтов. Тем более, на почве необоснованной ревности.

Да, Малфой ревновал, но иначе. Их теплые отношения вызывали злость из-за чувств, граничащих с любовью. Пусть и дружеской.

– Уточняю. Пошел вон из комнаты, Поттер!

– Малфой, угомонись!.. Не сегодня, – однако Гарри все-таки направился к выходу. Обернулся, оценивая угрозу для Гермионы. Но она еле заметно кивнула, стараясь дать понять другу, что всё в порядке.

– Это мне решать! – воскликнул Драко, шумно захлопнув за Поттером дверь взмахом волшебной палочки, и уставился на Гермиону все еще разъяренными глазами.

До сих пор жених на короткий миг задержал взгляд на свадебном платье, почувствовал болезненный укол в самое сердце и дикое желание показать «этой мучительнице», что только он имеет право ее сегодня обнимать. И не только!

– Грейнджер, что это было, мать твою?! Прощальные объятия? Кто следующий, рыжий? Его я сразу четвертую, предупреждаю!

– Рона не будет. Он… рожает, – Гермиона никак не могла решить, как начать нелегкий разговор, поэтому говорила невпопад, даже не пытаясь оспаривать угрозы. Тем более, пустые.

– Да неужели?! – Драко усмехнулся.

– В смысле… его жена. Прекрати так смотреть, я нервничаю.

– А я нет?! Я нет? Сколько можно ждать? Если я похож на терпеливого, то это зрительная галлюцинация, уверяю тебя! Черт, Грейнджер, я не так представлял себе нашу свадьбу!

– Драко…

– Не хочу ничего слышать! Раз ты уже готова, все гости здесь и кольцо тоже, даю тебе полчаса на традиционное волнение! Отца осмотрит колдомедик и ни у кого из вас уже не будет поводов тянуть с ритуалом!

– Но, Драко…

– Никаких «но», Грейнджер… Никаких «но»… – Малфой ненадолго прикрыл глаза, прежде чем тихо, но взволнованно продолжить: – Если ты… если ты… любишь меня, Гермиона… ты будешь стоять со мной рука об руку через полчаса. Не позднее! Иначе я… Я за себя не ручаюсь!

Малфой угрожающе задержал руку в воздухе, направив указательный палец на растерянную невесту. Сжал кулак, развернулся и, громко хлопнув дверью, скрылся из виду.

***

– Ты куда меня завез, конь рыжий? – Цезарь, всю дорогу до Мэнора (это ещё не знал, что в лапы к Малфоям его занесло) счастливо продрыхший без задних ног в густой шерсти Живоглота, наконец, продрал глаза и вылез на белый свет. Правда, кругом царили сырость и полумрак, но слизнякам плевать – они-то привычные. – Прямо курорт обещанный!

И Эйвери потянулся, аж что-то громко хлюпнуло там. Семенившие впереди гномы даже обернулись. «Ну и рожи, – брезгливо подумал он. – Темный Лорд после воскрешения и бодуна и то краше смотрелся!»

– Что за подземный бордель, Живодер? – вместо грозного рыка Цезарь издал жалкое бульканье. Самому противно слушать стало.

– Полегче ты, пиявка рогатая, гномы не глухие! Дворец это. Хоромы царские. Не Министерство Магии, конечно, но жить можно!

– Рогом чую, волшебницы здесь не водятся. Если только в качестве картинок неприличных. Обманул, зараза, с поцелуем! Хвост ощиплю! Мозг за это вынесу!

– Ты и так за час уже его весь высосал! – огрызнулся Живоглот. – И не тронь достоинство любимое! Не доводи до греха, Эйвери! Я сутки не жрал! В общем, так: есть тут одна красотка. Полугном-полугоблин...

– Мать моя Моргана! Полубаба? – ужаснулся слизняк. – А с поцелуем прокатил, конечно! А еще друг!

– Будет поцелуй! Приласкают, поцелуют, обогреют. «И огреют чем-нибудь тяжелым! Или я сам тебя придушу!»

– Конечно, нашел страшилку подземную, а я радоваться должен! – продолжал скандалить Цезарь, все больше распаляясь и жалея себя.

– Ты бы на себя посмотрел сначала, самокритичный ты мой! Красавец рогатый! Ишь, включил брезгливость! Руки, ноги, голова и прочие достоинства на месте. А у тебя из всех конечностей только рога – и те ненатуральные. Так что кто из вас полу еще разобраться надо!

– И ты поэтому сопровождающих таких красивых выбрал, чтоб меня убедить? Не буду целоваться непонятно с кем! И точка! – Эйвери встал в позу и сознательно лез в бутылку.

– Ну и оставайся слизняком! – не выдержал Живоглот. – Я ж ради тебя стараюсь. Никто тебя из приличных волшебниц целовать не будет. Репутация у тебя, сам понимаешь, из наследства – только особняк полуразвалившийся да срок пожизненный. Не подарок в семейной жизни! А тут – не баба. Огонь! Принцесса!

– Да ну? Богатенькая? – живо заинтересовался жадный до чужого добра Эйвери.

– Королевство подземное – раз! Казна царская – два! Какая-никакая магия рода! Родство с гоблинами! – продолжал нахваливать свой товар Живоглот, прямо заправский торгаш в нем спал. – Приходи уже в соответствие с именем, Пожиратель не знамо чего!

– Ворчелло Великому принадлежат все пещеры под Малфой-мэнором, – влез один из гномов, чем окончательно расстроил почти согласившегося Цезаря.

– Малфои? – завизжал тот, игнорируя явные намеки кота-свахи и спутников его. – Вези меня обратно! Хоть в Азкабан, хоть к маглам! Но с этими белобрысыми козлами я даже на одном гектаре сморкаться не буду!

– Никто тебя и не просит, – осклабился Живоглот, знаками показывая гномам пока испариться.

– Малфои наверху, в Мэноре. Ты внизу, в подполье у них. Это сколько гадостей им можно сделать! Ты ж как-никак этим принцем-консортом заделаешься! Если захочешь…

– Принцем? Это можно! – в голове Эйвери рисовались планы мести всем и за все, один другого фантастичнее и изощреннее. – Но она же страшная…