Текст книги "Something in her eyes Something in your smile Something in my heart (СИ)"

Автор книги: ficwriter1922

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Девушки – странный народ, и знаете, какой из женских недостатков больше всего раздражает меня? Женщина ни когда не признает чужой правоты – сколько доказательств не приводи, сколько аргументов не выкапывай. Исчерпав свои доводы, она смерит тебя презрительным взглядом и удалится с оскорбленным видом. И тогда остается либо стоять как идиоту, либо броситься за ней вдогонку. Я бросился.

– Подожди, я всего лишь хотел сделать как лучше!

– Для кого? – Ада остановилась – Для себя?

– А при чем тут я?

– Ты, наконец, нашел способ причинить боль старому обидчику. Что ж, поздравляю, у тебя получилось, – она даже не захотела меня слушать, просто отвернулась и направилась к дому.

– Разве Риддла этим проймешь? Да пойми же ты, он никого, кроме себя, не любит, – раздраженно крикнул я ей вслед. Ответа не последовало, и я уныло поплелся за Адой.

Мы поднимались на второй этаж, и я еще раз попробовал с ней заговорить, но тут появился источник всех бед собственной персоной.

– Меня как раз отправили вас искать, – Том спустился нам на встречу. В руке он сжимал большое зеленое яблоко. – Лорд Беггет-Бигль хочет показать свой новый телескоп в деле. Не хотите присоединиться?

– Скажи отцу, что у меня разболелась голова, – сдержанно ответила Ада.

– Хорошо. А ты, Расти?

– Пожалуй, я лягу спать пораньше.

Риддл пожал плечами и с хрустом надкусил свое яблоко. Я остановился и пристально на него взглянул. Пусть меня проклянут, но Том никак не походил на безутешного влюбленного. В ответ на мой взгляд он вопросительно приподнял брови, и не без ехидства предположил:

– Плохой вечер?

Но я не стал ничего объяснять и пошел в свою комнату. Мне было о чем подумать

========== Глава 16 ==========

Большое спасибо всем за отзывы)Это самое лучшее вдохновение… и до новых фанфиков

***

Мы уехали сразу после завтрака. Тепло попрощались с Бэггет-Биглями, поблагодарили за гостеприимство. У парадного входа нас ждала та же самая повозка, и все тот же кучер сонно сидел на козлах, закутавшись в засаленный плащ. Он мусолил потухшую папиросу и витал в своих думах. Едва мы сели, старик легонько хлестнул лошадь, повозка тронулась. Тихо дребезжа и поскрипывая, она катилась по прямой аллее, засаженной тополями. Я вскинул голову и посмотрел на хмурое небо. Может скоро пойдет дождь, а может и распогодится.

Полтора месяца я мечтал об этом дне, о том, с каким наслаждением я устроюсь на сидении старой таратайки и, блаженно закрыв глаза, позволю старой кляче увезти меня из Ковен Холла. В моем воображении этот торжественный миг означал свободу от всех бед и забот, но в реальности на душе было тревожно. Ада не стала меня провожать, сказала, что заболела и все утро оставалась в своей комнате. Не велика беда, я же не отправлялся за океан и не летел на Луну. Через день другой я наверняка увижу ее в Лондоне, и мы помиримся. Но все равно меня что-то грызло, не давало откинуться на спинку сидения, закрыть глаза и выполнить давно намеченную программу – насладиться жизнью, а потом сплясать на перроне Танец Великой Радости.

– Как тебе Ковен Холл? – спросил я Риддла.

– У Бэггет-Биглей прекрасное собрание магических книг, – рассеяно проронил он. Очередное темномагическое чтиво лежало у него на коленях. Том без своих потрепанных старинных книжек все равно, что безрогий и безхвостый Сатана.

– А ты хотел бы там еще задержаться? – поинтересовался я, неуверенно нащупывая почву для серьезного разговора.

– Меня ждут дела в Лондоне, – отозвался он и отгородился от меня книжонкой. Но Поттеры не сдаются так легко.

– Ты, наверно, будешь скучать по Олисе? – я решил отбросить увертки. В конце концов, я же не уж на сковородке.

– Решил с ней закрутить? – произнес он, не отрывая взгляда от страницы.

– Она сказала, что я хороший парень и со мной можно весело провести время, – я почувствовал, как насторожился Риддл, – но потом добавила, что любит тебя, психа несчастного, и ни на кого не променяет. Хотя психом Олиса тебя не называла.

– Женщины много болтают. Может, она хотела заставить тебя ревновать. – Том взглядом скользил по странице, казалось, что наш разговор для него лишь пустое сотрясение воздуха и все его мысли заняты этой расчудесной увлекательной книгой, которую он держал вверх ногами.

– А что, у темных магов принято читать вверх тормашками? – полюбопытствовал я, не сводя с него внимательного взгляда. Риддл нахмурился и закрыл книгу.

– Что тебе от меня нужно?

– Я пытаюсь понять, что для тебя значит Олиса. Потому что если тебе действительно на нее плевать, тогда все сопутствующие обстоятельства уже не имеют значения.

– Какие обстоятельства?

Вдруг, ни с того ни с сего, лошадь встала, как вкопанная, прямо на пустой дороге посреди полей. Я слышал, как кучер бормочет что-то себе под нос и дергает вожжи, но бесполезно, кляча даже не шевельнулась. А Том сверлил меня взглядом. Странно, что он не пугал меня легетименцией или проклятиями. Я смущенно откашлялся, ища подходящие слова, а потом выложил все как есть.

– Семейство Сэммиллей уже пару сотен лет как проклято, все женщины из их рода умирают молодыми. И Олиса тоже скоро умрет, вот почему она тебя бросила. Ведь у ваших отношений не было будущего.

Получилось хуже некуда, именно поэтому меня под страхом семи проклятий нельзя подпускать к больным, умирающим и маленьким детям.

– Это одна из твоих дурацких шуток, не так ли? – я не мог сказать, что сейчас чувствует Том. Его лицо было как белый чистый лист бумаги, только пальцы сжали книгу с такой силой, что будь она живым существом, то заорала бы от боли.

– Это правда. Бэггет-Бигли знают, и Олиса подтвердила. Да, еще кое-что, – я вздохнул, набираясь смелости, будто перед прыжком с крыши – Это я посоветовал Олисе тебя бросить, наплел ей кучу всякой чуши про самопожертвование и боль утраты.

Вот и все. Теперь Томми было за что меня проклясть и пусть это послужит другим наукой. Не нужно совать нос в чужие дела, особенно если это чертова любовь.

– Нет, ты врешь. Она бы мне рассказала, она должна была мне рассказать, – Риддл злился, ненависть звенела в каждом слове, вот только не понятно, на кого она была направлена: на меня, на Олису или на весь мир. В такой ситуации умный человек держал бы рот на замке, ожидая, куда ударит молния, но а я, конечно же, брякнул:

– Тогда бы ты ее бросил, и самолюбие бы не пострадало.

За годы нашего знакомства я видел Тома разным: спокойным, довольным, равнодушным, злым как сто чертей и даже счастливым, но я не помню, чтобы он когда-нибудь выглядел растерянным, чтобы сидел как потерянный не зная, что делать. Решительности, упрямства, целеустремленности у этого парня не отнять. Вот чему я завидовал больше всего – этой почти нечеловеческой силе воли. Риддл мог перевернуть колесо судьбы на свою сторону, а я нет. Я и умел только пожинать плоды, посеянные не мной, пользоваться наследием предков – древним именем, родовыми деньгами и плыть по течению.

Наверно, теперь мне стоило порадоваться, наблюдая за ошеломленным неуверенным врагом, но торжествовать и прыгать на костях не хотелось. Да и Том быстро опомнился, стряхнул с себя оцепенение. И вот опять передо мной сидел старый знакомый – демон в человеческом обличии. Губы сжаты, взгляд прямой и насмешливый, сомнения и страхи спрятаны в тайниках души. Риддл вскочил, и его распрекрасная книжка упала мне под ноги, но Том не обратил на нее внимания и спрыгнул на землю

– Куда ты? – изумленно воскликнул, но он исчез, не удостоив меня ни объяснением, ни проклятьем. – А как же поезд и что делать с чемоданами? – подумал я вслух, но кучер, мой единственный потенциальный собеседник, был не из разговорчивых. Он стегнул лошадь, и мы поехали на станцию.

***

В Лондон я вернулся один, отправил чемодан Риддла ему на квартиру. У меня не было желания встречаться с ним лично. Месяц спустя я зашел в ту самую антикварную лавку, где он работал и узнал от хозяина, что Том женился. Олису я больше не видел, семейное проклятие взяло свое, но надеюсь, что в последние месяцы жизни она была счастлива.

А через год я тоже женился. На Аде. Вскоре у нас родился сын, и мы назвали его Джеймсом. Об остальном вы, наверно, уже знаете.

Несколько лет назад в магическом мире объявился наследник Салазара, он собрал вокруг себя почти всю магическую аристократию. Многих его сторонников я знаю: Блеков, Малфоев, Ноттов, и я всегда считал их благоразумными людьми. А теперь же они все будто с цепи сорвались, напялили маски и черные балахоны, бегают по ночам, пугают обывателей и ползают на коленях перед Томом Риддлом. Но сейчас он называет себя Волдемортом. Я не могу понять, как можно бороться за чистоту крови, поклоняясь грязнокровке? Смена имен не делает кровь благороднее, а человека лучше. А ведь для посвященных не секрет, кто такой Волдеморт. Что это безумие, амнезия, проклятие?

Движимый любопытством, я попал на одно из собраний Упивающихся Смертью – так называется этот балаган. По старой памяти Вольдеморт удостоил меня личной аудиенции. Я смотрел на него и пытался отыскать хоть слабый намек на того парня, которым Темный лорд был 15 лет назад. Я выслушал длинный пафосный монолог, по большей части состоящий из абсурдных идей и самовосхваления, и все время гадал, чтобы сказал Том Риддл, окажись он здесь. Сгорел бы он со стыда, увидев свое улучшенное воплощение, которое пороло чушь, свято веря собственным речам. Риддл, которого я знал, больше всего боялся показаться жалким, а Волдеморт, не смотря на грозное имя и кровавую славу, представлял собой жалкое зрелище.

Но того Риддла больше не было. Темный Лорд сам проговорился об этом и похвастал, что разбил собственную душу на части, а эти части рассовал по разным углам. Он преподнес это как величайшее достижение, деяние достойное великих колдунов древности. На мой взгляд, его триумф больше походил на извращенное самоубийство. Будто Волдеморт хотел не просто покончить с жизнью, а уничтожить собственную сущность. Правда, я давно подозревал, за самоуверенностью Риддла, за его эгоизмом и раздутым самолюбием скрывалась банальная ненависть к себе. Том никогда не мог смирится с тем, кто он такой и принять свое прошлое.

Я попридержал все язвительные комментарии, раньше я бы высказал Волдеморту все как есть, но теперь мне было что терять – дом, семья.

Вскоре Темный Лорд утратил ко мне интерес. Мое покорное молчание его разочаровало. Должно быть, новый повелитель искал себе шута – кривое зеркало собственного величия или, может, обычное. Без разницы, если у тебя нет души, если внутри пустота, скрытая за громкими именами и титулами, какое зеркало не возьми, ты не увидишь своего отражения.

А вселенная не терпит пустоты – и это покалеченное тело с осколком души не исключение. Его медленно, но верно наполняла жестокая злобная сила, из тех, что гоняются за нами в кошмарах. Теперь она восстала наяву. Призывал ли ее Риддл? Не знаю, но она уже здесь. Она заменила ему душу, дала ему власть и иллюзию, что он управляет этой властью. Теперь Волдеморта ничто не остановит.

Будет страшная война, много крови, много слез много потерь. Она будет длиться до тех пор, пока темная сила не насытится, не соберет свою кровавую жатву. Может, после сотен смертей, после долгих лет ужаса страха и боли, которые отравят души еще сотен и тысяч, может тогда война закончится, и победят те, кто сражаются за правое дело.

Я давно перестал бояться того, что наш мир рухнет, думаю, он выстоит еще против десятка Волдемортов. Мир прочнее, чем кажется, но человеческая жизнь хрупка. А моему сыну придется взрослеть среди этого безумия. Хотел бы я увезти свою семью подальше, но, боюсь, уже слишком поздно и меня не отпустят. Остается только ждать.

Я заканчиваю писать, свет становится слабее, наступает вечер и трудно разобрать строчки, но я не остановлюсь, пока не поставлю последнюю точку. Впрочем, осталось совсем немного.

Мне еще нужно ответить на один вопрос. Мог бы я что-то изменить, если бы не отстранялся от чужих проблем, если бы не был таким равнодушным? Вряд ли. Любого, кто рискнул бы сунуться к нему с утешениями или разговорами по душам, Том прогнал бы авадами.

Знаю, что Риддл не заслуживает ничего кроме смерти, ведь он принес в наш мир страшную беду, но мне его жаль. Мне жаль человека, который не умел быть счастливым, а стоило ему влюбиться, так и любимая вскоре умерла. Когда-то Риддл сказал, что магия любит его больше, чем других, но вот судьба, кажется, имела на Томми большой зуб. Она все испытывала его на прочность, пока не сломала. Судьба – она упрямая дама, я бы сказал грубее, да сами понимаете, когда пишешь, нужно следить за словами.

Я надеюсь, что кто-то кроме меня будет помнить, каким Том был когда-то – дьявольски талантливым колдуном, циничным упертым сукубьим сыном. И несмотря ни на что, я все еще хотел бы немного походить на него. Всемогущая магия, дай Риддлу покой, ведь он заслужил его как никто другой на свете.

Thought he knew the tricks of life

Prowling in the dark

Now he’s left by all his friends

’cause he lived apart.

He was a leader, malicious and violent

His fame is covered with blood

Now he’s just a number, he lost all his power

The king has lost his face

Down down down, though the king lost his crown

Caught and sentenced, he was guilty

Down down down, though the king lost his crown

It’s too late-far too high

Late far too high

Therion The King