Текст книги "Снадобье (СИ)"

Автор книги: ficwriter1922

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

“Идиоты”, – буркнул Снейп им вслед. Радостный гогот звучал все тише пока не смолк, но он не торопился идти дальше. Колдун еще не решил, где бы подловить Люциуса и как лучше поговорить с ним.

– Эй, Снейп, – в конце коридора, как раз с той стороны, куда унеслась компания радующихся свободе студентов, показалась долговязая фигура Макнейра. Он снова окликнул Северуса и нетерпеливо взмахнул рукой, подзывая к себе. Зельевар поморщился и с неохотой пошел к сокурснику, прикидывая, какую еще гадость придумали гребаные чистокровки. Как и остальные, Макнейр скинул школьную мантию, и вдобавок, обвязал галстук вокруг головы. На Снейпа, который все еще был при полном параде, он посмотрел со снисходительной брезгливостью. Галстук вдруг стал слишком тесным, а мантия неудобной. Северус в очередной раз почувствовал, что стоит вне какого-то тайного круга.

– Чего тебе?

– Ты знаешь, что седьмой курс сдался еще утром? Повезло засранцам, а нас держали до обеда…

– Мне то что?

– Подумал, нужно тебе сказать, что они сразу собрали вещи и смотались в Лондон, – тонкие бледные губы растянулись в мерзкой ухмылочке. – Чтобы ты напрасно не ждал.

– Это все?

– Ну да… – узкое лицо вытянулось от разочарования, слизеринец предвкушал более бурную реакцию. – А ты…

Но Северус не дал ему договорить, развернулся и пошел прочь, стараясь не сорваться на бег. Спиной он чувствовал внимательный взгляд. Стервятник Макнейр ждал, что намеченная жертва выдаст свою слабость. Он-то никогда не упускал возможности поковыряться в чужих ранах.

Снейп шел, не разбирая пути. Он не пытался напустить на себя деловой вид. Единственное, что его сейчас заботило, это собственная обида, которую ни в коем случае нельзя было выпускать наружу. Было глупо чувствовать себя обманутым, он ведь знал, что они расстанутся, как только закончится учебный год. Но все равно рассчитывал на последнюю встречу; на пару теплых слов; на то, что Люциус, не важно как – словом, жестом, взглядом даст понять, что для него эти отношения тоже были чем-то серьезным. А вместо этого получил плевок в душу.

Его внимание привлекло странное мельтешение за окном. Сверху сыпались какие-то клочки и их можно было бы принять за снег, если бы не яркий солнечный свет, который не оставлял места воображению. Сходство портили и чернильные линии, закорючки, неаккуратные буковки, что уже никогда не сложатся в заклинания или магические формулы. Сначала Снейп удивился – откуда взялась бестолковая мишура, но потом сообразил: придурки с Астрономической башни. Это ему сейчас херово, а другие беззаботно радуются свободе и каникулам. Каждому свое.

Оторвав взгляд от настоящего снегопада за окном, Снейп посмотрел на часы. Стрелке оставалось еще четыре раза пройти по кругу. Всякий человек борется за свое счастье, как умеет,а у Северуса лучше всего получалось варить зелья. Он осторожно открыл футляр. Вот оно – его снадобье.

Три месяца назад оно было набором слов и символов, запрятанным внутри причудливого узора старой тайнописи. Получив разрешение на посещение Запретной секции, Снейп сказал, что будет читать только книги, связанные с темой Оборотного зелья. И свое слово он не нарушил, спасибо тем, кто придумал списки литературы и перекрестные ссылки. Вот так, от книги к книге, он искал тайные знания, ключи к власти, а так же что-то, чему было трудно подобрать название. То, что помогло бы ему понять себя, магию и судьбу.

Книги в Запретной секции буквально распирало от магии и чтение превращалось в странный диалог на границе сна и реальности. Одни магические трактаты были многословны, велеречивы и строчки медленно текли по страницам, пока не падали за край книги. Буквы разбегались по поверхности стола, оплетая ладони тонкими чернильными побегами. Иные фолианты были толщиной с хороший кирпич, а слов на странице раз два и обчелся. Все свободное пространство занимали диаграммы, рисунки, схемы, они наползали друг на друга, менялись, исчезали и возникали вновь, разворачиваясь медленно, как бутон розы. Снейп читал тексты, закрученные в спираль, написанные сверху вниз и справа налево, заключенные в квадраты и в треугольники. Он вглядывался в них, ища смысл в нагромождении аллегорий, аллюзий, метафор, во всем этом треклятом бреду больного ума. После долгих часов, проведенных над старыми пожелтевшими страницами, ему начинало казаться, что мир вокруг начинает вращаться быстрее, переворачивается, теряет плотность, тает. Слова и символы наполняли не только мозг, они будто проникали в легкие вместе с книжной пылью, впитывались в кончики пальцев, как особый вид отравы. Выбираясь из библиотеки, он и правда чувствовал слабость и дезориентированность, как будто его долго-долго крутили на карусели. И тем не менее, инстинкт самосохранения молчал, как бы не были сильны и своенравны магические книги, они приняли Северуса и не желали ему вреда, а наоборот по своему старались помочь.

Поэтому он не мог точно сказать, случайно или нет, нужная книга оказалась под рукой именно тогда, когда была ему нужна. Они с Люциусом снова встречались, раз в неделю по выходным, но Снейп понимал, что это не надолго. Слишком разными были жизни нищего полукровки и чистокровного аристократа. Симпатия, страсть или взаимная выгода не могли надолго соединить их воедино. Здесь нужна была магия. Сильная магия.

Книга пугала его демонами, мраком, танцами с вечностью и ледяной пустыней на краю вселенной, где будет навеки забыта его душа. Но единственное, что могло по настоящему ужаснуть шестнадцатилетнего подростка это перспектива прожить серую скучную жизнь, один в один похожую на жизнь его родителей. Один короткий разговор с матерью и последние сомнения оставили Северуса. Сдаться, смириться со своей жалкой судьбой и больше не пытаться ничего изменить – вот что было намного хуже мрака, демонов и вечности. Кому-то его выбор показался бы глупостью, ведь ни одни отношения не стоят того, чтобы ставить на кон свою судьбу. Но что еще оставалось делать тому, кто живет в мире, где самые близкие кровные связи рвутся легче, чем паутина?

Жидкость была прозрачной, как вода или мандрагорья самогонка. Последнее сравнение напрашивалось само собой из-за бутылки с черной пентаграммой с корнем мандрагоры в центре криво прилепленной этикетки. Тайная комната решила пошутить. Два месяца Северус торчал там ночи напролет, а иногда и целые сутки. Тогда приходилось просить Люпина, чтобы тот его прикрыл. Удивительно, но прогулы сошли Снейпу с рук. Видимо, гриффиндорцы были не так уж и безнадежны по части вранья или учителя просто не могли представить, что студенты двух вечно враждующих факультетов сговорились между собой.

За три дня до начала каникул снадобье было готово и тогда Северус попросил у Тайной комнаты хороший ,прочный, а главное неприметный сосуд. И получил пустую бутылку от мандрагорьей самогонки. Он оценил извращенную логику хогвартской магии. В Слизерине никто бы не обратил внимание на бутылку дешевого пойла, как на еще одно дерево в лесу. Выпивки у слизеринцев всегда было хоть залейся, а преподаватели по традиции закрывали на это глаза.

Когда Северус осторожно переливал зелье в бутылку, оно заполнило ее целиком, подстраиваясь под размер тары. В книге упоминалось об этом его свойстве, а также о том, что снадобье может менять цвет, запах и вкус в зависимости от того, что человек ожидает увидеть и почувствовать. Зелье обладало подобием воли и его повадки напоминали повадки хищного зверя. Колдун поспешно спрятал бутылку в красный футляр, оказавшийся под рукой, отнес в подземелья и запер в школьном сундуке.

Теперь он снова держал бутылку в руках, медленно наполняя стакан до половины. Тело устало, глаза покраснели и слезились, а нервы были натянуты до предела, но все равно на стол не упало ни капли. Когда он ставил бутылку обратно, одно крохотное, но очень важное несоответствие зацепило его внимание. Вот только мозг слишком устал, чтобы разбираться в чем дело.

Стрелка начала последний круг. Северус поднял стакан, бросил взгляд в окно – тьма будто сгустилась, ожидая когда он наконец сделает ошибку. Рот наполнился слюной, которая отдавала желчью. Еще не сделав глотка, Снейп почувствовал вкус поражения. Такие, как он, никогда не выигрывают, спросите Тобиаса. Прав был отец, обзывая его извращенцем. Связать свою жизнь с парнем… Зато матери теперь не придется беспокоится, что он когда-нибудь женится на магле.

За эти несколько месяцев Северус задал себе не меньше сотни вопросов, кроме одного самого главного: любит ли он Люциуса. Он не позволял себе сомневаться, потому тогда все, что он делал, теряло смысл, из лекарства превращалось в яд. Но был и другой вариант. Он держался за Люциуса, как неумелый маг за амулет, приносящий удачу. Рядом с Малфоем он впервые почувствовал себя кем-то стоящим, желанным, достойным. По сути нет большой разницы между ним и отличником, всегда носящим на экзамен счастливое перо или ловцом, все еще хранящим свою первую перчатку. Но если Люциус был для него не больше чем талисманом, стоило ли ради него затевать игры с судьбой? Нужно верить в себя, а не талисманы. Но только по настоящему взрослый человек мог принять эту простую идею, а никто не может повзрослеть за полминуты.

Секунды таяли и в последний момент, Северус, вместо того, чтобы следить за стрелкой, поднял глаза на свое зыбкое отражение в оконном стекле. Он попробовал посмотреть на себя не глазами отца, матери, Дамблдора или мародеров, а своими собственными. Пытался понять, наконец, кто он такой и способен ли сделать правильный выбор?

Минутная и часовая стрелка соединились.

– Забери тебя черти, – отчаянно прошептал Северус. – Люциус, думай обо мне просто, подумай обо мне.

А потом, прогнав из голоса страх и мольбу, начал громко и четко читать заклинание. Стекло задрожало, темнота будто рвалась в комнату, ветер сошел с ума, что-то загрохотало наверху. Снейп было подумал, что по крыше прокатилась жестяная бочка, только откуда ей там взяться? Но он не дал сбить себя с мысли. Длинная вереница слов ползла медленной чередой товарных вагонов, Северус будто слышал себя со стороны. Слюна, которой еще недавно было так много, что приходилось облизывать уголок рта, вдруг вся испарилась. И произнеся последнее слово Снейп с чувством облегчения пригубил стакан. Он сделал глоток, потом еще один, жадно выпил все до конца. Лицо стало не просто бледным, опустошенным, будто сквозь кожу проступал восковой слепок посмертной маски. Он перевел взгляд на бутылку и понял: судьба все-таки нашла способ его поиметь. Стакан полетел на пол, кусок стекла откололся и остался лежать рядом, выставив вверх острые грани в ожидании беззащитной ступни. Но Северус стоял неподвижно – пошевелиться означало принять новую реальность, в которой не было ни древнего снадобья, ни таинственных сил, а власть над судьбой, которой он обладал, оказалась лишь обманом. Простой водой.

За окном ветер играл с невидимой жестяной бочкой. Слышали ли маглы, засидевшиеся в своих гостиных вой, свист и странный грохот? Вспоминали о смерти? Вздрагивали от внезапного укола сквозняка, взявшегося из ниоткуда? Холод, от которого дрожал Снейп, был не метафизическим, а реальным, проникающим сквозь щели в раме. Северус встретился взглядом со своим отражением. Ну и глупый же у него был вид – как у простака, одураченного лепреконом. Из горла вырвался хриплый смешок. Потом еще один – грудную клетку распирало изнутри и Снейп не стал сдерживаться. Его отрывистый смех звучал, как клекот полупридушенной гарпии, и в тоже время напоминал придурошный хохот идиота. Но он не мог остановиться даже под страхом разговора с разбуженным отцом.

А когда сил смеяться больше не осталось, Северус сделал то, что и следовало ожидать от сына практичной Эвелин Принц. Подобрал с пола стакан и осколок стекла, оставил их на столе до утра и пошел спать.

***

Джеймс никому бы не пожелал оказаться с Сириусом на необитаемом острове и себе в первую очередь. Они знали друг друга с пеленок и ради Блэка он готов был и в огонь, и в воду, но только не на остров. Когда Бродяге нечем было себя занять, он от скуки начинал доставать всех вокруг, напрашиваясь на то, чтобы друзья его связали и затолкали в рот кляп.

– Черт, ну что это за шабаш, – простонал Сириус в очередной раз. – Сидим как идиоты и в карты играем.

Друзья играли вчетвером, устроившись на зеленом ковре в поттеровской гостиной. Горел только торшер с куполообразным зеленым абажуром, венчающим деревянную ножку, похожую на суховатый посох мудреца. В комнате было полно мебели: один диван, три кресла и даже деревянная скамейка у большого окна, но кому нужна вся эта рухлядь, если на ковре намного удобнее?

– Пропускаю, – Джеймс мрачно посмотрел на свои карты. Сегодня ему не везло. Впрочем, старине Питеру не везло еще больше. Но в том, чтобы оказаться вторым с конца приятного было мало. “И правда, что за шабаш” – повторил он про себя, заражаясь нытьем Сириуса.

– Слушай, – Блэк захотел прислониться к спинке кресла, стоящего позади, но оно оказалось дальше чем он думал и колдун едва не опрокинулся на ковер. Пришлось ему оборвать свою мысль на полуслове, а тем временем Ремус выложил свои козыри, в очередной раз обыграв более порывистых и не склонных просчитывать наперед друзей.

Джеймс к поражению отнесся философски. Сириус в очередной раз вспылил, швырнул карты и потянулся за стоящей рядом бутылкой.

– Карты и имбирный эль. Это курам на смех. Если кто-нибудь узнает, мы станем посмешищем для всего Гриффиндора.

– Бродяга, ты иногда перегибаешь палку, стараясь казаться хуже, чем есть на самом деле, – упрек Ремуса прозвучал мягко и будто не всерьез. Скажи эти слова кто-нибудь другой, да хоть Джеймс, Блэк бы уже вскочил на ноги, угрожая всыпать обидчику, если тот не извинится. Но Люпин получил лишь мрачный взгляд и укоризненное молчание.

– Перед нами ты можешь не притворяться, – Поттер не удержался и подколол друга. У них еще вся ночь впереди, так пусть Сириус выпустит пар сейчас и заткнется. А то от его жалоб хотелось лезть на стенку. – Мы ведь знаем, что в глубине души ты нежный любитель котят и фиалок.

– Иди ты! – удивительно, но Блэк не поддался, только надулся, как обиженный слизеринец.

– Может сыграем еще раз? – Питер осторожно вклинился в их беседу. Пока друзья спорили, он собрал карты и теперь неумело их тасовал. Стоило ему заговорить, руки от волнения задрожали и половина колоды спикировала на ковер. Коротышка беспомощно огляделся и почему-то принялся отряхивать свою мантию.

– Нет, спасибо, я лучше пойду учебники читать, – хоть Сириус и пытался выглядеть как мученик, у друзей его показные страдания всегда вызывали лишь улыбки.

– Может в карты нам тоже играть нельзя, – продолжил он. – Джеймс, мы что обещали твоей матушке: вести себя прилично и не делать глупостей.

– По мне, так все прилично.

Миссис Поттер, мудрая ведьма, перед тем как оставить компанию подростков дома без присмотра, взяла с них честное слово быть хорошими и послушными мальчиками. Джеймс мог напомнить Сириусу, что тот дал обещание так же безропотно, как они все, но не стал. Во вселенной сложно было отыскать силу, способную противостоять железной воли миссис Поттер. Для себя Джеймс давно решил, что лучше попасться на глаза разъяренному дракону, чем спорить с любимой мамочкой.

Сам он не видел большой беды в том, что они остались дома и собирался наверстать все в следующем году. Тогда они будут совершеннолетними и смогут делать все что захотят. И на шабаш, куда пускали только взрослых, попадут без всяких уловок и обмана. Ремус вообще не любил ни попоек ни вечеринок, и был бы счастлив просидеть с книгой весь вечер. Питер… Тот всегда думал как большинство, и только Сириус чувствовал себя несправедливо обделенным. Для него ведь вся соль была в том, чтобы тайком пробраться туда, куда их не звали, но когда миссис Поттер брала с кого-нибудь слово, оно связывало надежнее, чем заклятие.

– Полночь мы тоже будет встречать имбирным элем?

– Ага, у эльфов его полный ящик, хоть залейся, – ответил Поттер, приготовившись к новому потоку жалоб. Но Сириус хитро улыбнулся и, не вставая с пола, запустил руку под плед, который висел на ручке кресла.

– Чтобы вы без меня делали, – спросил он, и сам же ответил. – Сидели бы трезвые, как сборище старых дев.

Из-под пледа появилась длинная бутылка и Блэк с гордостью поставил ее в центр ковра. Буквы на криво приклеенной этикетке были мелкими и корявыми, разобрать надпись Джеймс не смог. Он не обладал вампирским зрением, наоборот ему давно пора было поменять очки на более сильные, но вечно находились дела поважнее. Впрочем, черная пентаграмма с корнем мандрагоры в центре без слов говорила, что за жидкость плещется внутри. Но друзья не спешили рассыпаться в благодарностях. Наоборот, Ремус, нахмурив брови, спросил:

– Где ты это взял? Не у старика Аберфорда точно, он школьникам алкоголь не продает.

– Ну да, не у него, – глаза Сириуса впервые за весь вечер вспыхнули азартным блеском. – Никогда не догадаетесь.

– Купил у Макнейра, – предположил Ремус.

Блэк помотал головой.

– Стащил у Макнейра, – поправил друга Джеймс, лучше зная характер Сириуса.

– Близко, – торжествующая улыбка стала еще шире.

– Тогда у Гойла, – Люпин старался говорить строго, но сердиться на Бродягу, когда тот чуть ли не лопался от самодовольства, как мальчишка с полными карманами выигранных стеклянных шариков, было сложно.

– У Крэба, – вставил Питер. Его выстрел тоже ушел в молоко. Блэк только фыркнул.

– Но ведь стащил же. И когда ты пролез в змеиное гнездо? – медленно произнес Поттер, а потом ему пришел в голову новый более важный вопрос. – Почему не позвал нас с собой?

– Разве вас дождешься. Ты постоянно с Лили, Ремус сидит за своими конспектами, Питер… – Сириус пренебрежительно махнул рукой, и Петтигрю болезненно поморщился, пытаясь спрятать досаду. Блэк часто его задевал, не намеренно, как Снейпа, а случайно, как бы вскользь. В такие моменты Питер почти ненавидел лучшего друга.

Джеймс тоже почувствовал себя задетым. Раньше они все делали вместе и ему-то Сириус мог сказать… Но с другой стороны и у Поттера появились от друзей секреты, например, он совсем не хотел обсуждать с Блэком или Питером свои отношения с Лили.

– Так где ты взял это пойло?

Сириус торжествующе вскинул голову, но потом как-то стушевался. Джеймс уже видел это выражение фальшивого раскаяния, ведь не раз и не два ему приходилось стоять рядом с другом, выслушивая выговор от декана. Но годы практики не помогли Блэку, актер из него был паршивый.

– У нашего драгоценного Севви. Я нашел бутылку в его сундуке. Наколдовал такую же, а внутрь налил воды. Ну вот. Ремус, можешь начинать меня отчитывать, ты ведь теперь носишься с этим засранцем, как любящая мамочка.

Люпин действительно, как то подобрался и уже без всякой мягкости сказал:

– Я ведь просил тебя: отстань от Снейпа!

– А что, я должен смотреть, как он задирает нос? Я и так с ним общаюсь нормально, гораздо лучше чем он заслуживает. А вы теперь со Снейпом лучшие друзья, что ли? Шепчетесь, завели на двоих общие секреты? Во что он тебя втянул, Лунатик?

– Это мое дело, – отрезал Ремус.

И Джеймс снова спросил себя, как так получилось, что у каждого из них, ну может кроме Питера, теперь появились свои секреты,

– Твое, конечно, только на что ты рассчитываешь? На то, что сальноволосый урод скажет тебе спасибо? Ты перед ним расстилаешься, а эта слизеринская гадюка наверняка плюет тебе в зелье.

Люпин вскочил на ноги. Когда он заговорил, друзья вздрогнули, потому что его обычно тихий и спокойный голос дрожал от едва сдерживаемой ярости.

– Он сколько угодно может плевать в мое зелье, может даже помочиться туда, я все равно выпью и скажу спасибо. Потому что хочу остаться человеком. Тебе это понятно?

Сириус совсем сник и опустил взгляд на свои руки. Пришлось вмешаться Джеймсу. Он поднялся, поморщившись, когда по затекшим ногам пробежала дрожь, и положил руку на плечо Ремуса.

– Не стоит орать друг на друга из-за Снейпа. Тем более Сириус не сделал ему ничего плохо, может наоборот, оказал услугу. Пьянство в одиночестве ни к чему хорошему не приводит.

– Вот-вот, – пробурчал со своего места Блэк, одобренный его поддержкой.

– Но лучше бы ты к Снейпу не лез, – Джеймс посмотрел на него с укором.

– Как? Не лезть к слизеринцам! Годрик нас не поймет, – равнодушие, с которым друзья встретили его заявление, еще больше распалило Блэка. – Что, неужели я последний, кто слышит мятежный голос Гриффиндора?

– Если этот голос будет и дальше тебя донимать, – Поттер усмехнулся. – Я найду пару грязных носков, чтобы заткнуть тебе уши.

– И рот, – добавил Люпин, но уже без прежней ярости, скорее с насмешкой.

– Ладно, если вы все против меня, тогда сдаюсь. И что теперь делать? Вернуть бутылку Снейпу?

– Да, – Ремус был категоричен, а вот Джеймс неуверенно протянул “Нуу…” Конечно, правильно было бы не трогать мандрагорью самогонку, в полночь чокнуться бутылками с имбирным элем и разойтись спать. Как одиннадцатилетки. Поттер недавно попрощался с детством и пока что не испытывал по нему тоски.

– Мы можем выпить по одной, а Снейпу купить другую бутылку.

– Или я могу позаимствовать из фамильных запасов бутылку лучшего огневиски. Нюн… – под суровым взглядом Люпина. Блэк осекся и с неохотой поправился:

– Северус, – имя давнего врага, он произнес скривив губы и растягивая гласные, – еще и в выигрыше останется.

Все посмотрели на Ремуса, оставляя за ним право принять решение.

– Ладно, – он не хотел портить друзьям праздник. Сегодня ведь шабаш, а благоразумным можно побыть завтра.

– Говорят, что вкус у нее отвратный, – подал голос Питер.

– Зато почти чистый спирт, – возразил Блэк.

– Нашел достоинство, – поддел его Люпин, но когда Сириус протянул наколдованный стакан с прозрачной жидкостью, молча его взял.

Четверо гриффиндорцев стояли посреди гостиной. Смущенные, они не знали – придать ли своему виду больше торжественности или наоборот сделать лица попроще и перекинуться шуткой-другой. Глаза Сириуса весело блестели – ему все таки удалось расшевелить друзей, и он был доволен. Ремус выглядел озабоченным, запах напитка казался ему неправильным. Не опасным, нет, просто другим, хотя разве Люпину было с чем сравнивать? Смутные ощущения не хотели превращаться в четкие убедительные фразы. А кроме того, болезненное чувство вины сковывало язык лучше, чем Силенцио. Ремус жалел, что сорвался, был несдержанным, напустился на Блэка и чуть ли не упрекнул его за то, что тот мерил его жизнь своей меркой. Меркой колдуна из хорошей семьи, уверенного в себе и в своем праве протестовать, возмущаться и посылать к черту все, что ему не по душе. Но молчаливое ожидание, разделенное на четверых, давало возможность почувствовать , как тесно они все связаны, было бы глупо испортить этот особенный момент из-за неясных предчувствий. И Люпин ничего не сказал.

Джеймс, обычно не склонный к сентиментальности, вспоминал уходящий год. И решил, что все перемены были к лучшему. Если бы он опустил глаза, то наверняка бы заметил, что бутылка из-под мандрагорьей самогонки, которую Сириус поставил рядом с креслом, опустела. Вот только его взгляд следил за стрелками стоявших у стены напольных часов. Мысли Петтигрю были невеселыми, он думал о том, что традиционных тоста три и ему придется промолчать. Как всегда.

С первым ударом часов Сириус беззаботно крикнул:

– За шабаш!

– За будущие! – добавил Джеймс и послал Блэку насмешливый взгляд.

– За дружбу! – с улыбкой закончил Ремус.

И тьмы сосуд, черневший предо мною,

Как адские котлы с их страшным наполнением

Из лунных снадобий, что разлиты в затменье.

Я наклонился, чтоб тропу увидеть,

Что вниз в ущелье круто обрывалась,

И разглядел в пленительных глубинах

Зеркальной гладкости обрыв, чернее смоли,

Весь будто вымазанный темным липким дегтем,

Что смерть выплескивает с щедростью на берег,

Где обитает на неведомых вершинах.

Г.Ф. Лавкрафт «Безымянный город»