Текст книги "Отбраковка (СИ)"

Автор книги: Ферриус Понс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Отбраковка

Глава 1

– Хотел бы я стать полноценным магом, а не просто получить усиление как большинство!

– Да уж, мечтай! Один на сотню если найдётся такой, и то я слышал в разговоре умников, что происходит это только для уже имеющих скрытое ядро.

– Ну а вдруг!

Мне чесать языком не хотелось, как и Йёргену, моему товарищу по великому счастью служить в оборонительной армии королевства Данов. У добровольца не должно быть подобного скепсиса по отношению к делу, которое он сам выбрал, но за месяц службы мои мысли сами собой сворачивали в этом направлении. Не так я себе представлял защиту своей земли.

– Заткнулись все! – наш десятник стал наводить порядок, – сейчас вы по одному в порядке построения будете подходить к мастеру и получать усиление. Первый пошёл!

Мастера маги не выражали воодушевления от своей работы, но старались делать её быстро, видимо чтобы как можно меньше времени видеть наши кислые рожи или вдыхать запах немытых тел. Как не старался герр Юрген гонять наш десяток, большинство продолжало быть оболтусами с пустыми головами и повадками крестьянских увальней. Впрочем, мы пока ни разу в бою и не были, каждый продолжал оставаться тем же человеком, что был раньше, только с бесплатной кормёжкой и постоянной изматывающей боевой подготовкой.

– Следующий!

Пришла пора Йёргена. Парень подошёл к рабочему столу полковых мастеров магии, хотя я бы назвал их скорее алхимиками, потому что в большей степени эти люди занимались выполнением процедур по заготовленным инструкциям и изготовлению зелий и эликсиров в основном лечебных и усиления. Сейчас же мы испытывали на себе процедуру магического усиления тела, работающую лучше эликсиров – дольше и с меньшими последствиями.

Мы стояли все в обычной одежде, хотя сейчас было ещё довольно холодно. Каждый при начале операции оголял верхнюю часть тела и садился на табурет. Мой товарищ сделал то же самое.

– Смотри-ка, а этот, кажется с потенциалом, ты откуда парень?

– Я?.. – видно, что Йёрген растерялся.

– Из под Ростока он, деревенский, – вместо того ответил наш старший.

– Понятно, и такое случается, – улыбнулся мастер морщинистым неприятным взгляду лицом, – но чаще всё же оказывается, что ваши мамы делали вас не от ваших пап.

Маг взял колбу с иглой и начал готовить вену к вливанию.

– Потерпи, будет немного жечь, но это позволит твоему организму почувствовать связь с кристаллом.

Раствор вводили постепенно, потом рисовали какие-то символы на руках и теле.

– Теперь садись в углу, жди, надо будет проверить, что в итоге получится. Следующий!

Подошла моя очередь. Как и все снял рубашку и уселся на табурет. Мастер принялся возиться с устройствами, прикладывая их к определённым точкам на моих руках и теле.

– Смотри-ка, и этот что-то имеет! Вы что, братья?

– Нет, – коротко ответил.

За моей спиной недовольно шептались Нильс и Олаф. Первый недовольно бурчал, что на нас сейчас переведут все ценные зелья, а ему не достанется.

– Жаль, – прокомментировал мастер, – так бы мы знали, что ваша мама не гулящая. Теперь такой уверенности нет.

Он сухо засмеялся. “Пошёл ты на хер”, – подумал про себя. Мать мою он ещё будет оскорблять, уважаемую, между прочим, женщину.

Как и в случае с Йёргеном, мне разрисовали грудь и запястья и принялись вводить в вену какую-то дрянь. Вначале ощущения были просто неприятные, но потом начало жечь, неприятное чувство всё возрастало. Неужели здоровяку тоже было так больно? По нему этого заметно не было.

– Что-то наше яйцо разволновалось! – недовольно обратился второй мастер к тому морщинистому, что заканчивал вводить мне жидкость, – Опять на главном контуре эксперименты проводят, что ли?

– Какое отклонение?

– Двадцать процентов и растёт.

Мне становилось всё хуже, терпеть такую боль было очень трудно. Хотел сообщить об этом, но во рту пересохло и язык совершенно не желал ворочаться. Только стоны доносились из-за моих стиснутых зубов, хорошо язык не откусил. За моей спиной в углу, где был Йёрген, тоже стали доноситься звуки боли. Судя по голосам, плохо было не только мне.

– Дас Вейб! Уже под пятьдесят! Надо отсекать его.

– Сдохнут же без кристалла!

– Если с ним что случиться, мы сами сдохнем на плахе!

Я уже не особо разбирал слова, видел только как засуетились умники, вычерчивая какие-то символы прямо на столе вокруг места установки светящегося кристалла, похожего на светящийся кусок мутного хрусталя.

– Девяносто! Валим…

Свалить они не успели. Картину их медленного полёта от удара в спину в результате разрыва источника я видел ещё продолжительное время, мне так казалось по крайней мере. А вот заметить, как огромный кусок кристалла врезался мне в грудь, разрывая грудную клетку, мне не удалось. В моменте я вижу ярко светящийся кусок прозрачной руды, а затем моя голова опускается на грудь, где часть этого минерала торчит у меня в месте, где должно быть сердце.

Необычный способ почувствовать в себе магию.

***

Первая странность, которую заметил – лёгкость в теле. Когда к тебе в грудь прилетел прозрачный острый кусок камня, вроде бы вообще чувствовать больше ничего не должен, но всё не так. И глаза открыл, а они слезились, казалось будто и не закрывал их, и сумел сесть на полу, хотя в первую попытку повело в сторону, и даже заметил вторую странность.

Моё неподвижное тело позади заваленного табурета посреди комнаты с тем самым заострённым минералом, прикрывающим приличного размера дыру в теле. Вокруг уже суетились один из мастеров, помоложе, и десятник, который вроде бы и не пострадал вовсе. Вдвоём они приводили в чувства второго мастера, тоже оставшегося в живых.

Я один погиб что ли? Да что же за несправедливость то такая! А где Йёрген?

Повернулся назад и упёрся взглядом в стену, посмотрел на себя насколько мог, на руки. Понятно, я и есть Йёрген, хотя ощущаю я себя Альбертом, как и раньше. Альбертом Лундом, третьим ребёнком в семье городского чиновника. Шайзе! А ведь говорила мне мама в университет поступить, но я решил пойти в армию.

– Йёрген, – меня хлопнули по плечу, – ты как? Приходи в себя, десятник сказал всех наших вывести из дома, не будет нам сегодня усиления больше.

Кажется, это Олаф подошёл ко мне.

– Пойдём, тут теперь без нас уже разберутся. Жалко Альберта, конечно, не повезло парню!

Спорное утверждение, Олаф, очень спорное. Но я придержу свои мысли при себе.

***

Вжиться в роль Йёргена большого труда не составляло. Первое время было трудно привыкнуть к изменениям габаритов тела, потому что сам я на голову ниже деревенского здоровяка и в плечах гораздо меньше, а потому остаток первого дня постоянно спотыкался, мазал руками мимо предметов и вообще выглядел как полнейший дурак. Но это легко было списать на пережитый опыт.

Труднее было не использовать умные слова, вроде габаритов тела, вместо размеров и вообще строить свою речь проще. Попробуй, выбей из головы то, что десятилетие тебе туда вбивали, порой с применением спец средств по жопе и прочим выступающим частям. Это я старался прикрывать своим молчанием, но надо мной всё равно подшучивали, что Йёрген слишком сильно сблизился с Альбертом, и теперь никак не может его забыть.

Да-да, придурки. Вы даже не представляете насколько близко.

Вашу мать! Да как я вообще не умер? Боялся показаться на следующий день после незавершённой смерти к магам, но идти всё равно пришлось. Меня проверили, выяснили, что никакого дара во мне не открылось (просто в теле бедного Йёргена открылся Альберт), а усиливать теперь для отбора в отдельные специальные группы нечем, потому вернули в регулярные части.

– … наконец. Выступить должны завтра.

Со своим десятком сижу у вечернего костра. Весна выдалась достаточно холодная, хотя уже месяц Майи, согреваться в ночи у завораживающей игры светотени приятно.

– Откуда ты это взял?

– Товарищ из третьего десятка подсказал, их десятник любит потрепаться за вечерней жратвой.

Нильс как всегда в центре внимания, делится последними новостями.

– Что мы вообще там забыли? Это же вроде наши земли.

– Наши, да не совсем. Дошли слухи, что продались они имперцам. Нас туда скорее всего навести порядок направят.

Конечно, толпу вчерашних крестьян и мещан дешёвого пошива отправят наводить порядок где-то. Десятники тут то не всегда справляются со всем этим сбродом, что уж говорить про поселение. Только прослушал куда мы должны оправиться. Сам я не был тут никогда, а вот память Йёргена подкидывает воспоминания. Где-то недалеко на празднике окончания сбора урожая он впервые был с девушкой. Яркие воспоминания, даже зависть берёт, мне так не посчастливилось к шестнадцати годам.

– Уж ты то порядок наведёшь! – подтверждая мои мысли возражают товарищу по оружию.

– А что я? У нас вон, Йёрген есть! – Нильс показывает пальцем в мою сторону, – он одним своим видом там всех спугнёт, да и девки к нам с таким здоровяком будут ласковей.

Кто о чём, а этот всё про девок. В принципе, уже считай наполовину солдат, у бывалых служак разговоры начинаются с военных подвигов, а потом уже добираются до близких телу вещей. Иногда они совмещают, конечно, свои воспоминания или фантазии, но сути это не меняет.

– Йёрген, как всегда, молчалив, – смеются сослуживцы.

Вы просто меня не знаете, в голове я болтаю без умолку.

– А кто знает, куда перевели наших ребят, кто успел пройти усиление?

– Слышал их перебросили под Висмур в полевой лагерь, будут готовить из них бойцов, не чета нам, – Олаф тоже кое-что знал.

– Эх.. мы бы сейчас может тоже усиленными были, если бы Альберт не сдох тогда…

Все замолчали, а говоривший парень только сообразил, что я недобро так смотрю на него.

– Или сдохли бы все вместе, – Нильс в коем-то веке выдал дельную мысль, – вот как Йёргена ломало, чудом живой остался и без всякой магии и усиления.

– А говорят на нашем направлении и удара не будет, – решил перевести тему ещё один солдат, – весь кулак Империи сейчас под Хамборгом, они давно на него пасть разевают.

– Этак мы в заварушке нормальной не поучаствуем!

– Завтра посмотрим какой ты будешь храбрый, если деревенские тебя с вилами встретят.

– Да я сам деревенский, что теми вилами сделаешь против строя?

Опять пошла мало интересная мне болтовня. Я ножиком вытачивал из небольшой дощечки маленькую собачонку, такая у нас жила в доме. Это была не моя привычка – Йёргена, но его руки просили в момент безделья нож и какое-то дерево для занятия, чему я не стал сопротивляться.

Ещё один вечер в чужом теле скоро закончится, надо будет ложиться, а ночью заступать постовым. Странно ощущаю себя и вдали от дома, и, конечно, другим человеком. Как мне потом вернуться-то? И как можно вернуться, если скорее всего моё тело отправят родственникам на захоронение. Других прямо тут похоронят, но у меня пометка о важном статусе отца в личном деле, потому такие привилегии.

Мама будет расстроена. Наверное убита горем, но я не представляю её такой, всегда строгую, но жизнерадостную. Просто не представляю. Если она уже примет мою смерть, а тут я заявлюсь в чужом теле. Может быть хуже или лучше?

Ладно, об этом буду думать после войны, сейчас бы не пропасть совсем, только начал втягиваться.

***

Нильс не ошибся в своих словах, относительно нашей предстоящей миссии. Точнее конкретного ничего десятник нам не сказал, но уже рано утром мы были на марше, двигались в сторону южной границы с Империей. Хотя Йёрген и бывал тут, но я всё же не был им полноценно, потому места не узнавал.

Выдвинулось нас две сотни солдат, все пешие с припасами на четыре дня, потому весело идти не получалось, хотя тот же десятник Юрген с тем же весом, а ещё и сразу в панцире, чувствовал себя внешне лучше всех.

После четырёх часов марша вся колонна начала занимать большой лесистый холм для привала. Наш десяток с ног не валился, но не было ни одного такого же бодрого как десятник или как любой из наёмных стрелков, два десятка которых сейчас остановились поблизости от нас. Эти были псами войны, с молоком матери впитывающие воинское мастерство и передающие его по наследству следующим поколениям своих военных династий.

Таких было в армии не много, но ими обычно затыкали самые опасные направления, когда не хватало магов, да и магов обычно поддерживали именно такими профессионалами. С нами сейчас кроме стрелков были ещё столько же копейщиков, пользующихся в бою длинными пиками и алебардами для борьбы с тяжёлой кавалерией.

– Наш десяток зайдёт с северной стороны, – Юрген описывает нам задачу, ещё двум десяткам бойцов тоже самое сейчас доносят свои десятники, только с поправкой на свои цели, – осматриваем деревню, ищем провизию и фураж для животных, сгоняем население в центр, пока не успели попрятать.

Деревней такое большое поселение язык назвать не повернётся. Это далеко не город, но до центра добираться каждому из десятков придётся точно пару часов, если ответственно проверять каждый дом. Какой провиант они собираются там искать в конце весны? Да и фураж сейчас самый лучший на полях в виде свежей травы.

– Вам может показаться, что мы на своей земле, – мужчина сурово смотри на наши весьма юные лица, – но вы заблуждаетесь. Эти люди решили поддержать Империю, этих кровавых тиранов, а потому оставлять им возможность за наш счёт кормить неприятеля мы не позволим!

Мне в теле Йёргена эти места точно кажутся своими. Не могу вспомнить названия местечка, но у парня здесь живёт дальняя родня и знакомые. Потому чувства сейчас моим весьма смешанные. Зато мои товарищи никаких сомнений не выражают. Задача всё же плёвая, не боевая – даже грабить самими не придётся, главное не дать припрятать ничего, а местным навалять разрешалось.

Что меня особенно беспокоит – убивать нам никто не рекомендовал, но и не запрещал. Задачу поставили размыто.

Конечно, незаметными к поселению прибыть мы не могли, потому несколько сотен метров пришлось пробежаться, но малышня уже разносила по округе весть о появлении вооружённых людей. Выполнять задачу отправлялись тройками, одна на одну сторону улицы, другая на противоположную, ещё четверка с десятником ждали на улице, если понадобится помощь, а она требовалась часто.

Тех людей, что выгоняли на улицу, второй десяток заставлял двигаться к центру, благо что его по прямой дороге было видно прямо отсюда и на него уже успело подойти ещё два десятка солдат.

Заниматься подобным мне совсем не нравилось. Приходилось отвешивать тумаков, прикрываться щитом пару раз от вспыливших мужиков, хватавшихся кто за что. Одного ретивого с топором серьёзно ранили, но это было не на моей совести. Всё это, конечно, неприятно, но пока ничего смертельного.

За час времени спокойная жизнь в селении, насколько это возможно для постоянно труда по хозяйству, превращается в опасное существование на кончике солдатского меча. По-настоящему неприятных инцидентов пока не случается, но окружение весьма накалённое. Всех жителей, кто не успел сбежать, а таких не ловили, согнали в центр деревни, места там было не много, потому люди стояли плотно. Если нас тут было около двух сотен, часть наших сил остались контролировать лагерь у дороги, то жителей было точно больше раза в два-три.

– Йёрген, ты не видел Нильса и Олафа? Только эти двое где-то затерялись.

Наш десяток саму площадь не удерживал, стоял неподалёку на той самой улице, по которой мы зашли. Десятник собрал всех у входа в один из домов, но прямо “всех” не нашли.

– Видел, как они шли к тем домам.

– Сходи, позови их!

– Сделаю!

Только мне охота искать этих двоих дураков, мало я сегодня ноги натрудил. Но пришлось двигаться, спорить с начальством – себе во вред. Ретивость, конечно, пришлось изображать, но чем дальше отходил от неполного десятка, тем медленнее двигался. Да, я видел как парни ушли к тем домам, но там их с десяток, пойди разбери в каком конкретно сейчас они пытаются своровать себе что ценного. Зачем бы они ещё задерживались? Думаю, десятник тоже не дурак, вытряхнет из умников находки, если не успеют припрятать.

От основной улицы тут отходило небольшое ответвление связанное с наличием довольно большого пруда, на нём сейчас без присмотра своими делами занимались утки и гуси, создавая значительный шум, потому по слуху ориентироваться тут было трудно. Пришлось заглядывать в дома.

Ох, и обматерю я их, как только найду! Третий дом мимо, а ещё даже не половина, а главное не видно ничего с улицы из-за заборов и узких окон.

Услышал какой-то шум с соседнего двора, но из-за пристроек видно не было, что там творится. Значит прямо сейчас туда и пойду, хоть какая-то наводка.

Дом как дом, мало чем отличается от других, та же кладка из камней с соломенной крышей, черепицы как в городе тут я не замечал в кровле. В доме точно кто-то был, потому что звуки доносились даже из-за закрытой двери. Хотел было крикнуть, но решил ошарашить товарищей своим появлением.

Аккуратно попробовал потянуть дверь, она оказалась открытой, и резко распахнул её на себя.

Голая жопа Нильса была первой, на что я обратил внимание. Сверкающая белизной пятая точка парня ритмично двигалась, создавая скрипящие звуки стола и хлопки от процесса соития. На столе без реакции лежала женщина с порванным подолом платья, от двери мне были видны только лишь её ноги, задранные кверху и придавленные к животу. Под коленями через живот безвольное тело было привязано к столу. Нихрена себе затейники!

По одну сторону от стола широкими глазами на меня смотрел Олаф, по другую черной разинутой пастью взирала чернота подполья. Пряталась она что ли тут?

Нильс с запозданием отреагировал на моё появление, повернувшись на пол оборота, уставился своим торчком в сторону окна.

– Вы совсем ***ели? – я произнёс вместо приветствия.

Глава 2

Хватаю за плечи Нильса и отбрасываю его в угол, подняться сразу он не сможет со спущенными штанами. Напираю на Олафа, но тот трусоват, потому против такого здоровяка, как Йёрген, никак не привыкну к новому себе, он и не думает выступать.

– Вы чего, придурки? А если бы вместо меня десятник зашёл? Вам же сквозь строй пройти бы пришлось, если не на дереве повиснуть!

Я смотрю на женщину – молодая и вполне приятная, шнуровка на груди платья распущена, обнажая крупную грудь. Жопа, ляхи – всё при ней, не удивительно, что у Нильса в голове перемкнуло на такую. Как она тут вообще одна с ними двумя осталась? Под полом спрятаться решила со страху? Что мне не нравится, так это отсутствие признаков жизни.

Гляжу на Нильса, но тот не спешит влезать в разборки, натягивает штаны. Подхожу к женщине проверить дыхание и сердцебиение…

Ай бл… От резкой боли в правом боку спотыкаюсь и заваливаюсь на женщину. Рука сама собой тянется к месту нестерпимого жжения. Дотрагиваюсь и сразу ощущаю влагу. Твою мать… меня ударили ножом…

Ноги плохо держат, но я оборачиваюсь, чтобы увидеть сосредоточенное лицо Олафа. Мелкий сучонок…

Второй удар получаю в живот. Тут уже заваливаюсь на пол, потому что силы в ногах не остаётся. Печень слева или справа? Если туда пришёлся удар – я труп…

Ахаха, какой же я дурак. После раны в живот вообще мало кто выживает, если кишки разорвало, а у Олафа не нож, у него целый тесак.

– Твою мать, Олаф… – Нильс чуть менее охренел, чем я, – Нас же теперь повесят!

Мелкий ублюдок не отвечает. Мне хочется прокричать им, что теперь им точно в петле болтаться, но сил даже нет прошептать что-то, второй раз за неделю. Шайзе… шайзе… вот так сдохнуть…

– Нужно его вынести и бросить где-нибудь в кустах, а бабу в подвал. Скажем даже не встретились, кто его искать будет? Сбежал да и всё.

Сообразительный гад, только тут крови с меня натекло, как со свиньи забитой. Хозяева вернутся и шум поднимут, да и свою родственницу искать будут. Нет ребята, вам точно в петлю дорога.

Идеальный план двух сообщников накрывается даже раньше того момента, как они придумали, как меня взять и не измазаться в крови.

В дом вошёл десятник и хмуро осмотрел открывающуюся картину. Я уже плохо соображал и также нечётко видел, но Юргена узнал.

– Отошли, стали в угол, – сказал со сдерживаемой в голосе угрозой старшина.

Десятник подошёл первым делом ко мне присел, но не совершил моей ошибки, не повернулся спиной, а присел вполоборота к бойцам.

– Что же за десяток мне такой невезучий попался…

Он встал и проверил женщину.

– Значит так, ублюдочное семя. Рядовой Йёрген сбежал, предположительно перед этим убив женщину в попытке изнасилования. Нильс берёшь тряпки и затыкаешь дыры на теле, а Олаф убирает кровь, развязывает бабу и сбрасывает в подпол.

Вот же сука… Я ведь ещё живой…

***

Живой. Если что-то болит, значит точно живой. У меня определённо что-то болит, но я не могу понять что именно. Ощущение тела есть, но оно очень странное, ватное. Соображать вообще трудно, видеть ничего не вижу.

Ах, это потому что глаза закрыты, но открыть их пока не получается. Зато понимаю, что ощущаю руки и ноги. Ноги… ноги болят, и живот болит… ноги где-то у живота, под коленями резь, и в животе какая-то резь. Надо определённо открывать глаза.

Побелка, окно, край стола, я точно на столе. А ведь только что был на полу, умирал. Стонал… да нет не стонал, даже на стоны не было силы, а сейчас кто-то стонет.

– Очнулась, сучка! А старик решил ты концы отбросила! Вот это мне повезло! Так даже лучше.

Повернув голову, вижу довольное лицо Олафа у меня между ног, женских ног, между прочим. Твою мать! Я опять переселился. Как же так? Что вообще происходит? Я не… конечно, не хочу умирать, но вот так вот попасть в связанную бабу, которую жахают…

Понимаю чётко две вещи. Первое, стоны вырываются изо рта женщины, в которой нахожусь. Второе, тело ощущаю как не своё, то есть не полностью своё, или… в общем я не знаю, что должна чувствовать была бы сама хозяйка, но я этого не воспринимаю. Что-то болит внизу, в ногах и сильно в голове.

Но ублюдка хочется достать и придушить, избить предварительно… и отрезать его конец. Затолкать потом его ему в рот, глаза может выколоть… Злость распирает, но силы не хватает. Руки они привязали куда хуже ног, но освободить их не удаётся. Пробую просунуть их между ног, где верёвка и попытаться её ослабить, но…

– Давай, шевелись сука! Так даже интереснее! Тебе, вижу, нравится.

Выходит так, что я пытаюсь оттолкнуть урода в живот и верчу бестолково задом.

– Аааай.

Это уже мой осознанный крик. Больно тварь… как больно, он сломал мне палец…

– Не сопротивляйся!

Боль от сильно сжатой груди смогла пробиться до моего затуманенного сознания. Не могу просто так терпеть это. Плохо понимаю что делаю, раздираю руки и грудь в кровь, пытаясь освободиться от верёвки на груди, но тут чувствую горячее снизу. Слышу довольные вздохи этой мрази.

Закончил тварь… что теперь будет… Я не хочу так жить… но я не хочу умирать. Вот бы добраться до Олафа.

– Ууух… хорошо вошло. Теперь можно тебя отправить отдохнуть.

Сначала ослабляет верёвки на ногах, они затекли и жутко ноют, не позволяя ими нормально воспользоваться, чтобы пнуть. Теперь освободили руки и… я не успевают ничего сделать, потому что меня рывком за волосы сдёргивают со стола и сразу же бросают в черный проём подвала.

Падаю на спину и ударяюсь головой, не успевая ни за что схватиться. Вот теперь тело действительно не слушается.

– Добрых снов, красавица.

Лицо Олафа я уже не вижу, но слышу, как закрывается крышка, а сверху скребя по полу ставится что-то тяжелое. Подстраховался, недоносок, только мне и без этого не пошевелиться.

Видимо это опять конец. Последний?

***

Нет, не последний. Бесы! Я бы даже сплясал от восторга, если бы мог. Второй раз попадаю в обморочное тело, но это по крайней мере ощущается неплохо, и это мужик. Причендалы настолько неудобно были прижаты ногами, что пришлось со стоном шевелить конечностями, занимая приемлемое положение. Габаритами вроде бы тоже Боги не обидели, или кто там отвечает за мои чудесные пере… перемещения, перерождением такое точно не назовёшь – каждый раз попадаю в больное тело.

Ничего больше не уловил, потому открыл глаза. Конечно, тент сверху, а скрипит и шатает, потому что тело это, как и ещё двое других, перемещалось на телеге. Попытался сесть, и у меня получилось без больших проблем. Болели нога и грудь, но не так чтобы очень сильно.

– Ох ты шустрый какой! – раздалось у меня за спиной, – только помирать собрался, а уже вставать решил. С того света что ли попёрли?

Голос засмеялся. Я обернулся и узнал одного из мастеров магии, того что постарше, которые проводили ритуал усиления, начавший череду моих переселений.

– А вы что тут делаете?

– За болящими смотрю, после боя таких слава Богам осталось не много, а то пришлось бы бросать, в две телеги влезли.

Боя… а ведь я, то есть Юрген, помню хорошо, что случилось. С момента как зарезали меня в теле Йёргена особенно чёткие воспоминания. От тела действительно Юрген избавился вместе с Нильсом довольно просто – скинули в камыши. Тащили правда околицей, потому Олаф вышел к ним как раз к моменту возвращения. Юрген не стал задавать вопросы, где тот пропадал, догадывался.

Вообще старый десятник тот ещё тёртый калач, двадцать лет службы, пять военных кампаний. Подробные воспоминания мне не удаётся извлекать из памяти, но такие отдельные знания, лежащие на поверхности, или свежие картины возникают сами собой в сознании, пока шевелю извилинами.

И вообще он германец из Бремера, волей случая подавшийся из вольного на тот момент города в найм на север, а не на юг, и теперь успешно воюющий против родной страны. Ах да, уже не успешно, точно приказал мне долго жить вместо себя, а кроме того Империю своей страной он не считал, а принимал за оккупантов.

– Где мой десяток? – поинтересовался у мастера.

Точнее то, что от него осталось. Точно помню как минимум двоих убитых, и само собой не самых лучших моих товарищей Нильса и Олафа.

– Откуда я знаю? Где-то на марше. Мы сейчас спешно пытаемся оторваться от передовых частей имперских рейдеров. Теперь уже не до отъема съестного.

Ха, какая точная формулировка. Старый алхимик видимо тоже не привык прикрывать реальные действия высокими фразами.

Вот от передовых частей действительно нужно было сматываться, потому что двумя сотнями, а сейчас пожалуй что уже и одной, в поле против даже средней кавалерии, а ещё половина из которой имеет по два пистоля, выстоять просто нереально. Нас перехватили на марше, толком даже построиться не смогли, желторотых новобранцев разнесли с первого же проезда вдоль строя. После обстрела началась паника и рубка, которая вылилась бы в полное поражение, если бы не подоспели стрелки с пикенёрами. Всего двадцать пять стволов, а шороху наделали. Последние мысли у Юргена перед смертью были, почему он не пошёл в наёмники, ведь его опыт позволял. Но нет, тут жалование в момент выше и пенсия скоро.

– Ладно, я тогда полежу ещё немного, отдохну.

– Да уж не торопись, на том свете может и заждались тебя, но вроде как пока не тянут.

– Это он точно.

– А Вас почему сюда отправили? – поинтересовался у мастера.

– Так за всё то дело, якобы не досмотрели мы за устройством, а что они накачивали рядом энергией передатчик, так это никто во внимание не берёт. Отправили лекарем меня.

– Понятно.

Снова прилёг. Разговаривать не хотелось, а старик не настаивал. Мне было о чём подумать, пока не было нужды вживаться в роль десятника данской армии. Карьерный рост, мать его, головокружительный выходит. Две недели в рядах победоносной, а уже десятник. Точно усиление получил во время того ритуала.

Уже третье тело, каждое из которых точно было потрёпано. Может вообще при смерти? Или может уже мёртвое. В какую-то херь я вляпался, сам пока не знаю как работающую. А так как один из мастеров сидит тут неподалёку, то никто о подобном и не подозревает. Самому мне совсем не хочется идти с повинной, вот если прижмут к стенке… но это точно не с десятником. У него в голове его муштра вбита ровным вытоптанным плацем, со своими задачами ближайшего будущего я разберусь. Вот что делать дальше… это вопрос.

Жить в этом теле мне совсем не хочется, хуже, наверное, было бы в бабе. Ох, тля, и воспоминания, дрожь берёт. Подобного ужаса не ощущал в моменте, как сейчас оно представляется. Значит надо новое тело, которое не сложно выбрать. Два самых очевидных кандидата даже находятся в прямом моём подчинении. Нужно только дождаться подходящего момента для переселения.

Одно огорчает, хотелось бы воспользоваться сбережениями десятника до этого значимого события, и желательно всеми, но тут есть проблема. Про все сбережения я не помню. Точно знаю про определённую сумму в банке на личное имя, и что-то смутное припоминаю про спрятанные клады, но вот где они находятся – ума не приложу.

Хорошо, общий план есть, теперь надо искать возможности. А пока можно и поспать.

***

– Копошитесь, черви земляные! Быстрее работаем! Артиллерия не будет ждать, пока вы вяло роетесь в земле.

Вжиться в роль десятника Юргена было совсем не сложно. Когда на своей шкуре день изо дня ощущаешь эти мытарства, самому проводить их, да ещё с багажом знаний из головы изначального носителя, не составляет большого труда.

Вообще не перестаю удивляться погибшему десятнику. Когда мы на марше дохлые с завистью смотрели на почти свежего идущего рядом с нами в полной выкладке старого вояку, мы про себя думали, что он не человек совсем. Теперь я в его теле и могу сказать точно, что ошибались. Это мы не люди, я был не человеком, а нежной зверушкой, выращенной в излишней опеке. Даже крестьянские дети лишь заготовки для настоящих армейских волков.

Стариком я Юргена больше не называл, то есть уже себя. После регулярной отработки слаженности и боевой подготовки с пополненным десятком, а точнее слитым из двух, я вполне сносно чувствовал себя, чтобы продолжить личную подготовку в воинском мастерстве. У Юргена уже были знакомства среди men-at-arms, профессионалов, которые отрабатывали своё личное и командное мастерство на уровне недоступном простым солдатам.

Откровенно говоря, мне было жутко обидно, когда я понял, что служу в роду войск настоящих отбросов, которые не обладают нужными знаниями для современной войны и были взяты, по сути, для затыкания дыр или инициации сражения. Наши щиты не защищают от пуль стрелкового вооружения, лишь от стрел и лёгких арбалетов, которые всё меньше используются в имперских войсках, а мечи не позволяют вообще противостоять терциям профессиональных воинских подразделений.

Основная польза от нашего набора была в возможности магического усиления, но и тут были свои подводные камни. Это усиление в дальней перспективе сильно вредило здоровью чуть ли не половине прошедшим ритуал бойцам. Потому профи никто не усиливался за счёт дешёвых вариантов магии.