Текст книги "Новая история Арды (СИ)"

Автор книги: Feanaro_Curufinwe

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)

Всего один раз. Но когда он попятился, пытаясь дотянуться до нереально гладкой коры, он ощутил пустоту. Кончики пальцев потерялись во мгле и не достали ничего, кроме мельчайших капелек влаги. Он, вздрогнув, метнулся назад – но вокруг был лишь влажный сумрак. Одного шага хватило, чтобы потерять единственное место в условной реальности, и в безопасности которого Тилион не сомневался – дерева. Майа повёл руками, оборачиваясь вокруг себя, по лицу мазнули тонкие ветви, однако на втором обороте они исчезли, как будто их и не было.

Начался дождь. Сверху стали падать капли, от которых на коже оставались стянутые липкие полосы. «Как будто сукровица…» – отстранёно подумал майа, снимая со щеки не успевшую испариться влагу и растирая на ладони. Липко и гадко.

Перед лицом из пустоты выплыла пара листов, похожих на обрезки пергамента, ровных, без единой прожилки. Прямой край расплывчато чернел и так же лип к пальцам. Однажды Тилион видел больную липу. Мелко волнящиеся листья съёживались, сворачивались к середине, роняя на землю сладкий, с запахом гниения, сок. Это было очень похоже… только знал это капитан не по жизни, а по Морготову мороку, виденному не так давно в садах Лориэна. Этот лес был также нездоров.

Тряхнув головой, майа сделал шаг, ещё и ещё. Терять стало нечего ещё мгновение назад, и оставалось только идти вперёд – и то потому, что дождь усилился. Он шёл, и мимо мелькали мертвенно-синие силуэты деревьев. Уголками глаз они виделись сплошной чередой, из которой изредка высовывались ветки, как ему казалось, далеко не всегда отходящие к стволам и как будто нарисованные каким-то неумелым художником. Медленно или быстро он шёл, делал ли шаг коротким или привычно широким, одинаковые палки мельтешили неразборчиво и неразличимо. Он и сам не заметил, как то ли они, то ли он сам начали издавать еле слышимый звук:

– Ш-ш-ш… Ш-ш-ш…

Это не было похоже ни на шорох перекатывающихся камней на берегу моря, ни на шелест листвы, ни на шуршание одежд звёздной владычицы по вечерам на небосклоне. Он был ровен и машинален, не прекращался ни на секунду и всё бормотал, бормотал, переходя с шёпота на змеиное шипение.

Тилион мельком взглянул под ноги и отступил: дорога стала на мгновение узкой, как серебрящаяся в лунном свете спина чёрного полоза. Капитан вскрикнул – и от ужаса захотел кричать ещё громче, но с трудом проглотил комок, прокатившийся по гортани: тьма проглотила его вопль, словно голодная Унголиант – чавкнула, хлюпнула и, судя по звуку, утробно сглотнула и свесила с ветви нить тускло блеснувшей слюны. Кое-как пытаясь отдышаться, майа пригляделся и увидел, что на кончике извивается что-то маленькое, согнувшееся крючком, судорожно пытающееся заползти выше, раскачивая свою пуповину, тянувшуюся куда-то вверх. Гусеница. Жирная, мохнатая, с выворачивающимся наизнанку мягким зеленоватым мясом. Тилион зажмурился, не решаясь поднять голову в полной уверенности, что увидит тысячи, сотни тысяч таких же. Нужно идти, нужно выбраться из этого кошмара…

Впереди сверкнуло нечто бледное, мутно-белое, и извивающиеся перед лицом склизкие гады стали вдруг ещё ближе.

– Ариэн! – внезапно сверкнувший солнечный блик заставил тварей скукожиться и в ужасе отпрянуть прочь. Её имя. Моя любимая Ариэн. Ариэн!!!

Майа почувствовал, как охрип, больше не в силах выдавить ни единого звука – сиплое дыхание царапало горло и облаком пара слетало с губ. Пошатнувшись, он нашёл в себе силы рвануть вперёд, навстречу не угасшему ещё огоньку…

Рогатый остановился, запыхавшись, когда сил бежать совсем не стало – и вновь выкрикнул имя любимой. Сквозь сажу мрака пробился новый луч, позволив увидеть пространство вокруг. Под ногами было всё то же стекло, но рядом клокотало зловонной слюной, кисловатой тошнотой болото. Из медленно растягивающегося зева выплыла кочка с едва мерцающей гнилушкой – и тут же, голодно ухнув, ушла на дно… вот за чем он погнался. Вот куда пришёл… Не помня себя, майа упал куда-то в сторону, закрывая лицо руками, и только в мучительно-медленном полёте понял, что его сейчас тоже засосёт в жующую и медленно переваривающую гниль глубину, но нога нашла твёрдую опору бледного стекла. Этот мир не пускал его погибнуть раньше времени.

Нога за ногу, нога за ногу, только бы не упасть… С каждым шагом он шептал имя любимой, чтобы хоть немного успокоиться – и вдруг резко остановился. Слух уловил чужой голос, но теперь он стих. Стараясь не дышать, майа чутко прислушивался к тишине, но больше не смог ничего различить. Шаг – и за спиной снова зловещий шепот. Что стих, едва он обернулся. Нужно идти, светить во тьме. Тилион решительно двинулся вперёд, глядя только под ноги и никуда больше. Только прямо, только прямо, прижав подбородок к груди и не поднимая глаз! Это только морок! У него есть дорога. Её мутное стекло немного похоже на ватную пелену облаков за бортом небесной ладьи: такое же белое, только серое, такое же как будто мягкое, только каменно-твёрдое… что-то не так, что-то не так в этом…

Её имя. Тилион застонал. Он опять забыл её имя. С глухим стуком майа упёрся во что-то твёрдое, и спустя пару мгновений до одурманенного разума дошло осознание удара. Посреди тропы, прямо из стекла, росло дерево. Рядом – ещё два. С ветвей торчали как костистые растопыренные пальцы, иглы, но это не были прошлые деревья! Это были сосны! Кривые, убогие, запрокинувшие в немой агонии верхушки сосны! Тилион был им рад и любил их сейчас больше Ариэн. Ариэн! Солнечный зайчик прыгнул на корявые ветки, игриво скользнул к протянутой ладони капитана, заставив морок ярко вспыхнуть и разлететься множеством искр. Нельзя забывать имя любимой!

– Ариэн… – пересохшие губы раздвинулись в улыбке. Майа залюбовался солнечным бликом, пушистым комком уютно свернувшимся в его скрюченных пальцах. Тилион внезапно вспомнил слова их любимой с Ариэн песни, и тут его локоть цепко обвил шипастый побег чёрного вьюна. Лунный капитан сжал руку в кулак, с силой наматывая на неё и обрывая ненавистный стебель, но солнечный зайчик пропал без следа…

Ему нельзя сходить со своего пути. Майа попытался сбросить фану и воспарить в небеса, но что-то продолжало насильно удерживать его во тьме. Осталось лишь упорно двигаться вперёд по бесконечной дороге, пытаясь дозваться любимую. Где Ариэн? Что с ней? Почему он не на корабле? Тилиону было мучительно больно вспоминать: мысли тяжёлыми валунами перекатывались в голове. Нужно проснуться… Но как? Как разбудить своё тело, бредущее через вечность?

По Дороге Сна – тихий звон подков, лег плащом туман на плечи,

Стал короной иней на челе.

Острием дождя, тенью облаков – стали мы с тобою легче,

Чем перо у сокола в крыле.

( Мельница – Дорога сна)

========== Новый ученик ==========

Комментарий к Новый ученик

https://www.youtube.com/watch?v=u0aeMODqg_M Alexandro Querevalú – Machu Picchu

https://www.youtube.com/watch?v=kXxFwRBV4lk Myth by Alexandro Querevalú

https://www.youtube.com/watch?v=4sBymhXkG90 Alexandro Querevalú – Colours Of The Wind

Маэглин настолько увлёкся исследованием спящего Валмара, что потерял счёт времени. Манившая к себе мелодия вдруг затихла, заставив очнуться и бросить взгляд на небо. Скоро рассвет, давно пора было вернуться во дворец Ингвэ, но не хотелось бросать рюкзак и оборачиваться соколом.

Эльф торопливо зашагал назад по узкой улочке и неожиданно оказался в тупике. Как он мог пропустить поворот? Ветви раскидистых деревьев низко склонились к живой изгороди из бирючины и барбариса, щедро делясь с прохожими необычными плодами. Здраво рассудив, что сажать ядовитые растения ваниар не будут, Ломион зачем-то несколько раз воровато обернулся по сторонам, сам себя укорил за это и смело сорвал несколько крупных фиолетовых ягод. Усевшись на бортик фонтана, впервые ощутил во рту приторно-сладкий вкус спелого инжира, после пары плодов которого голод бесследно пропал, словно его и не было.

Брызнув в лицо холодной водой, эльф смыл с лица не только липкий сок, но заставил исчезнуть внезапно накатившую сонливость. Подхватив рюкзак, наметил целью золотые купола и торопливо зашагал по всё ещё пустынной улице, под светом постепенно угасавших фонарей. Каким же было его удивление, когда Маэглин, открыв калитку, попал не в парк Ингвэрона, а в совершенно незнакомое место. В утреннем воздухе витали обрывки той самой мелодии, что всю ночь звала его к себе, однако на открытой веранде, пышно украшенной пёстрыми лентами, было пусто.

Ломион вздохнул и хотел повернуть обратно, но какая-то неведомая сила заставила его повесить свою ношу на изогнутую спинку парковой скамейки и осторожно взойти на танцевальную площадку. На лице появилась мечтательная улыбка, когда он вспомнил случайную ночную встречу с валиэ. Он прикрыл глаза и неожиданно для себя начал танец, медленно-тягучими движениями скользя по просторной веранде, которая была надёжно укрыта от посторонних глаз зелёными стенами белого и розового шиповника. Шаг вперёд, два назад. Маэглин представил себе один из праздников, где обычно собирались все обитатели Нан-Эльмота, и угрюмый лес оживал, озарённый светом тучи светлячков, которые слетались на весёлую гулянку со всех уголков туманных владений отца.

Это видение стало настолько зримым, что Ломион даже почувствовал, как одна из онтиц протянула ему свои ветви – радостно зазвенели серебряные бубенцы, в изобилии украшавшие её гибкое тело. Музыка стала громче, перезвон колокольчиков – сильнее, и эльф сам того не заметил, как начал мурлыкать себе под нос нехитрую песенку из детства.

– Ты очень талантлив. Надеюсь, смогу многому тебя научить… – жаркий шепот заставил его очнуться и покраснеть. Он танцевал не с онтицей, а с Нэссой, которая вся светилась от переполнявшего её восторга. – Я так рада, что ты нашёл мои чертоги!

– П-простите. Я с-случайно… – Ломион стушевался и виновато склонил голову. Его плечи ссутулились, и эльф отпрянул от Нэссы с единственной мыслью, как можно скорее покинуть владения валар, однако та отрицательно покачала головой и лишь задорно хлопнула в ладоши, настаивая продолжить прерванный танец…

***

Как только Эол почувствовал, что к руке вернулась прежняя подвижность, он стал подолгу пропадать по ночам. Ириссэ привыкла к этим отлучкам ещё в Нан-Эльмоте, под утро всегда сонно прижимаясь к прохладной коже супруга, которая ещё хранила стремительность полета и необыкновенный, пронзительно-острый запах ветра, и как обычно прикасалась губами к влажным чёрным прядям, жарко шепча на ухо чародею: «Мельдо, ты опять летал под дождём…»

Холодные осенние ливни не прекращались вторую неделю, разогнав детвору по домам. Каждый день кто-то из маленьких шошони в одиночку, или гурьбой приходили к отшельнику. Некоторые дети приносили с собой найденные камешки или причудливо изогнутые коряги, прося Эола увидеть истинную суть находок. Тот молча кивал в ответ и брался за инструмент. Показав пару движений резца или ножа, первым нарушал тишину, спрашивая, запомнил ли эту часть работы ученик. Если тот согласно кивал в ответ, продолжал трудиться над фигуркой.

Арэдель с улыбкой наблюдала, как вокруг мужа иногда собиралось до десяти, а то и больше детей, в немом восторге наблюдавших за движениями рук эльфийского мастера. Когда детвора вечером расходилась по домам, Эол брал ладони жены в свои и вновь пытался научить пользоваться картой перемещений. Ириссэ послушно кивала, прикрывала глаза, наслаждаясь нежными прикосновениями супруга, но не особо старалась почувствовать какой-то там непонятно откуда подувший ветерок. Нолдиэ это было скучно, и её взгляд устремлялся к фэа будущей дочери. Эол старательно прятал своё негодование и, едва Арэдель укладывалась спать, оборачивался птицей и стрелой вылетал из окна…

– Я вижу медведя, мастер, – перед чародеем возникла раскрытая детская ладонь, на которой лежал тёмный камешек.

– Уверен? – Эол встретился взглядом с блестящими от нетерпения глазами его владельца.

– Да.

– Это твой тотем?

– Нет.

– Хорошо, я сделаю тебе фигурку медведя.

– Нет. Я хочу сам. Научишь?

– Да, – Эол протянул мальчику один из резцов.

Ириссэ не единожды успела напомнить мужу о давно готовом ужине, но мастер работал до тех пор, пока довольный завершением своей фигурки ребёнок не засобирался домой.

– Я провожу тебя, Маленький Туман, – нахмурился старший сын шамана. – Ты ещё мал, в одиночку ходить через лес по ночам.

– Через лес? – Эол вскинул голову.

– Да, он живёт в деревне у горы. Путь не близкий.

– Маленький Туман, ты должен поесть, – хозяйка, не принимая возражений, показала на накрытый к ужину стол. – Домой вернёшься завтра.

– Я должен идти, – ребёнок заупрямился, но Танцующая Вода взяла мобильник и позвонила в соседнюю деревню подруге, чтобы та передала родителям мальчика, что он останется ночевать. Услышав это, Маленький Туман успокоился и взялся за ложку.

Арэдель заметила, как загорелись глаза мужа, гораздо больше слушавшего индейцев, чем смотрящего себе в тарелку. Кажется, он нашёл себе нового ученика.

***

Финдекано не нашёл племянника в его покоях ни утром, ни днём, но лишь ближе к вечеру стал беспокоиться о нём, взад-вперёд расхаживая по бесконечным коридорам дворца Ингвэрона. Дотошно расспросив всех попавшихся навстречу ваниарских родственников и прислугу, король смог выяснить, что никто из них не видел Ломиона и что тот не ночевал во дворце. Осанвэ не срабатывало – Маэглин закрылся аванир. Начиная сердиться не только на племянника, но и на свою беспечность, Фингон торопливо сбежал по ступенькам крыльца и вдруг увидел идущего навстречу мечтательно улыбавшегося Ломиона…

========== Форменоссэ ==========

Комментарий к Форменоссэ

https://www.youtube.com/watch?v=VEizKmZlUAw Wardruna – Lyfjaberg (Healing-mountain)

The spindle spins, the thoughts entwine revolving sight

The enchantment song lures the soul from its shape

Out through the door, through the cobweb-veil

Out borne on bare feet, a heavy burden…

( Wardruna – Lyfjaberg)

После бессонной ночи, проведённой в кругу семьи, король поднялся по витой лестнице в свои покои на самом верху донжона.

Он так и не смог уснуть, лежа в постели с открытыми глазами и наблюдая, как за высокими стрельчатыми окнами становится всё светлее, старательно прогоняя воспоминания о времени, проведённом с Мириэль… Да, это был лишь краткий миг, навсегда оставшийся в памяти. Финвэ решительно откинул покрывало и, приведя себя в порядок, вскоре уже величественно шагал по двору крепости.

Едва завидев Нолдорана, эльфы оставили свои дела и поспешили поприветствовать короля, а тот стал дотошно расспрашивать приехавших верных о том, как они освоились на новом месте. В эпоху Древ жизнь в северной крепости была куда более суровой, чем в Тирионе, и сейчас возрождённый король мог лишь предполагать, с какими трудностями им предстоит столкнуться этой зимой. Финвэ улыбнулся, когда вдруг понял, что это первая в его жизни осень. Он чувствовал, как с каждым днем всё больше холодает, а это означало, что нужно успеть запастись сеном и фуражом для лошадей, заготовить дрова для каминов. Фэанаро ещё в те, стародавние времена придумал хитроумный способ обогревать огромную крепость. Мощные каменные стены, несмотря на осеннюю сырость, ночью продолжали хранить накопленное за день тепло, а утром дарили жителям бодрящую прохладу. Вода в его купальне была не ледяной, а приятной для тела, без задержки струясь в чашу купели, но король решил, что в скором времени нужно будет пройтись с мастерами и тщательно осмотреть все источники, питающие северную твердыню, чтобы очистить их от многовекового загрязнения, а ещё попросить умельцев проверить исправность всей системы водоснабжения. Для всех будет лучше, если король займётся обустройством быта Форменоссэ, взяв хозяйственные нужды на себя.

Тьелперинквар вышел во двор чуть позже и громко поприветствовал прадеда, стоявшего в самом центре большой толпы верных. Вспомнив о суровом наказе отца, зашёл в одну из мастерских, где решил заняться изготовлением мебели. Как все мастера, он любил делать добротные и красивые вещи, поэтому Келебримбору было в радость заниматься этой не сложной, но крайне нужной работой. Любовь к созданию изделий из дерева досталась ему по наследству от матери: Тьелпе мог видеть таящиеся в той или иной древесине возможности и старался полностью раскрыть её красоту. Благо, заготовок было в избытке: Йаванна не поскупилась для нолдор, впрочем, как и Аулэ, недаром тирионский обоз был таким большим. Пока стило в его руке тщательно вырисовывало контуры будущего стола, мысль лорда Эрегиона постоянно возвращалась к созданию амулета, о котором вчера столько говорили родные, и, конечно, к идее дяди Морифинвэ о кольцах переноса…

***

Летиция проснулась от того, что на кровать рядом с ней рухнуло что-то тяжёлое. Ох, Мори, Мори. Явился только утром. Дева осторожно поднялась с постели. Со вчерашнего вечера у неё появилось несколько идей, связанных с найденными в библиотеке книгами. Кое-что в древних текстах девушке разобрать не удалось, и вопросов возникло больше, чем ответов, поэтому помощь жениха была бы ей очень кстати. Закончив с купанием и быстро одевшись, Летиция накинула на плечи тёплый плащ и вышла из покоев на открытый балкон, который соединял башню Карантира с донжоном ажурным подвесным мостиком. Всей грудью вдохнув морозный воздух, залюбовалась открывшимся видом. Крепость находилась не слишком высоко в горах, но здесь во всём чувствовалась осень. В Форменосе было ощутимо холоднее, чем в Тирионе, и уж совсем не похоже на родную Бельгию. Перила перехода покрылись ледяными узорами, которые ярко искрились в лучах восходящего солнца и, пока дева осторожно шла к донжону, настойчиво уговаривая себя не смотреть вниз, исподволь исчезли, испарившись от тепла её рук.

На кухне царила сонная тишина, но со двора были слышны мелодичные голоса эльфов. Летиция сделала робкий шаг к очагу и удивилась, увидев, что там ещё теплятся угли, а в котелке медленно остывает ароматный медовый взвар. На столе под полотенцем нашлись свежие пироги, которые успела испечь Нерданель. С большим аппетитом позавтракав, дева взяла поднос с едой для Карантира и поспешила обратно в его башню.

Лучи Анара били сквозь ресницы, и Морьо проснулся с мыслью, что мучения бодрого утра начались слишком рано… Очень хотелось разочаровать того, кто посмел ворваться в спальню – нолдо взревел, как разбуженный зимой медведь, и накрыл голову подушкой:

– Кому не терпится, драный балрог…

Возникшая мысль заставила Карантира пересилить вновь подступивший сон и совладать с тяжёлыми веками:

– Лети? До полудня без меня… никак?

– Вашим взглядом, лорд Морифинвэ, можно поразить наповал несметные полчища врага, – Летиция с улыбкой присела на край кровати, но в её словах не было грубой насмешки, наоборот, в голосе слышались тревога и беспокойство. – Что случилось? Ты себя плохо чувствуешь?

– Отчего же, хорошо, неужели по мне не заметно, – ядовито откликнулся Карнистир и подумал, что ему следует подняться, однако горному хребту легче было бы оторваться от земли и в следующее мгновение Морифинвэ упал под тёмный балдахин уже вместе с возлюбленной…

– Если дашь мне чего-нибудь выпить, исцелюсь окончательно, – вздохнул он, ближе к полудню неспешно выпутываясь из-под вороха одеял и с крайней неохотой выпуская любимую из объятий. – Лет, найди себе занятие по душе, а мне обязательно нужно поупражняться с мечом…

– Хорошо, но обещай мне, что обедать будем вместе, – девушка поднялась с постели вслед за ним и, расправив подол платья, со счастливой улыбкой стала приводить в порядок растрепавшиеся волосы.

– Конечно, вместе, – беспечно согласился с невестой Морьо, направляясь в купальню.

***

Когда древний напиток, как обычно, внезапно закончился, Келегорм распрощался с братом и, прихватив пустой кувшин, спустился вниз. Оставил посудину в качестве вазы на одном из подоконников в сумрачном холле и, бодро насвистывая весёлую мелодию, отправился к себе в башню. Ладья Ариэн поднималась всё выше, и сонливость исчезла, едва Светлый с головой окунулся в прохладную купель. Поманил к себе волчонка, но тот боязливо понюхал воду и улёгся на край бортика. Когда хмель окончательно выветрился из головы, Тьелкормо с некоторым сожалением покинул купальню.

Волчонок радостно умчался в лес, а нолдо устроил себе пробежку вокруг крепости. Морозный воздух осеннего дня поднял настроение, а когда Светлый вернулся в Форменоссэ, верные сообщили, что трое из братьев уже уехали на охоту, чем весьма обрадовали лорда: теперь у него есть свободное время, чтобы нарисовать карту. Может быть, изобразить Ириссэ? Тьелкормо тут же отбросил шальную мысль прочь: пусть кузина сама сначала определится, с кем она хочет жить.

На кухне аппетитно пахло свежей выпечкой, но никого из семьи застать не удалось. Не долго думая, Келегорм отрезал от пирога с черникой пару больших кусков и устроился на подоконнике, наблюдая в окно за происходящим в крепости. В саду какие-то незнакомые дети собирали падалицу, никого из взрослых видно не было, все заняты в мастерских. Почти закончив трапезу, Светлый заметил вышедшего из арсенала Морьо, но решил обождать с осанвэ и дать младшему время спокойно потренироваться.

***

Осенний день был славным – прозрачным и холодным. Меч так и плясал в руке, каждое верное движение радовало сердце и оживляло мысли… Тоненькая тень в углу двора попалась в сеть солнечных лучей. Недавний знакомец… Карантир покровительственно усмехнулся, вспомнив, что сам посулил этого нолдо Летиции в качестве верного, подозвал к себе и предложил сделать пару выпадов. Тот взвесил в птичьей лапке рукоять меча, разочарованно вздохнул и побрёл дальше. Хорош будущий защитник!

Морифинвэ и не ждал, что ему дадут поупражняться вволю. Скоро в сознании нетерпеливо зазвучал голос Тьелко. «К чему выжидать – можно было бы совсем лишить меня сна…» – Тёмный привычно укорил старшего брата и, оставив оружие в арсенале, поспешил в библиотеку.

– Неужели я посмел помешать лорду Морифинвэ восстановить душевное спокойствие путём сладкого и беспробудного сна? – почувствовав приближение брата, Светлый стрелой вылетел из кухни и, перепрыгивая через две ступени, первым ворвался в библиотеку. Прислушался. Никого. Майтимо здесь ещё не появлялся, и Охотник на правах старшего перенёс палантир на тот стол, что побольше. Когда он вытащил из шкафа стило и чистую бумагу, в дверях возник младший брат, как всегда выглядевший мрачнее тучи.

– Не начинай, – ворчливо заметил Карнистир, с шумом отодвигая стул и всем своим видом выказывая недовольство, хоть на самом деле работа предстояла увлекательная. Лист был рассечён несколькими пробными линиями. Дальше рука только услужливо следовала за цепью воспоминаний об Эндорэ, очерчивая холмы и берега рек Ирландии. Тоска и восторг, поровну испытанные в тех краях, не дали ему ошибиться. Вышло безупречно, но Морьо не смог удержаться от упрёка:

– Не смотрел бы ты под руку, было бы ещё лучше… Принимай заказ.

Вручив брату карту, спохватился:

– Обед не пропускаем?

– Обед? Какой обед? – Келегорм наигранно удивился вопросу младшего, отстраняясь от края стола и издалека любуясь созданным шедевром. Наблюдать за творческим процессом Карнистира было и в самом деле верхом удовольствия: Охотнику порой казалось, что Морьо готов язык высунуть от усердия. Перед ним постепенно на бумаге возникли холмы и реки, но в конечном результате нарисованный пейзаж больше походил на топографическую карту. Во всяком случае, он явно не был похож на творение Майтимо, который так изобразил Химьярингэ, что дед с отцом сразу спрятали рисунок.

– Слушай, торон, а мы не промахнемся с таким величественным, воистину таргелионским масштабом? Знаешь ли, что-то не очень хочется зависнуть где-то над холмом, а потом с размаху загреметь костьми об камни. Давай-ка лучше активируй палантир и вдвоём выберем, где появление эльдар не привлечет ненужного внимания местных обитателей… Заодно и покажешь, где был.

– Да кто бы знал, что тебе такой размах не нужен, – в кулаке Тёмного прощально треснуло стило. – Хорошо. Сейчас подыщем место, которое устроит твою светлость…

Через шар отыскалась невзрачная пустынная отмель – на такую вряд ли бы польстился хоть один случайный путник.

– Возможно, меня здесь и высадили… Тебе эта глухомань подойдёт. Только теперь с тебя один совет.

– Да не хотелось бы сразу вляпаться в какую-нибудь историю, – усмехнулся Охотник и, подавшись вперёд, всмотрелся в очертания незнакомой земли, возникшей в палантире, едва брат коснулся его руками. Камень услужливо показал всё, о чём смог вспомнить Морьо: вскоре в тумане появились очертания побережья Ирландии. Через шар нельзя было ощутить ледяной ветер и морские брызги, но было видно, что береговая линия представляет собой вереницу тёмных, покрытых солью скал, над которыми кружились какие-то птицы, по внешнему виду похожие на чаек или буревестников. Местность, которую выбрал младший, вполне устраивала Тьелко, но он насторожился, услышав последние слова. – И что за совет тебе понадобился?

– Сразу всполошился, – довольно отметил Карнистир. – Скажи мне, торон, как объяснить деве, по какой причине я не явился на обед, хотя и обещал? Не хочу всё сваливать на тебя… Притом уверен, что ты ни раз из подобных историй изящно выкручивался.

– Скажу тебе по большому секрету, девам очень нравится всякая ерунда, небольшие вещицы, знаки внимания. Думаю, у тебя сейчас нет времени идти в горы и искать редкий минерал, чтобы второпях вправить его в кулон или перстенёк для любимой, но, поверь мне, чепуха, сделанная из фруктов, вызовет у неё не меньше восторга, – Светлый с облегчением перевёл дух и наклонился к уху младшего, одновременно с этим ловко набрасывая обломком сломанного стило контур яблока с вырезанным на боку сердцем. – Милая сердцу любой девы безделушка. Если соберусь на охоту, получишь от меня шкурки, которые тоже весьма ценят нисси.

– Благодарю, если не шутишь… Надеюсь, с картой всё? – задумчиво протянул Карнистир, которого сильно тяготила необходимость просить совета у старшего, и он быстро покинул библиотеку, спиной ощущая насмешливый взгляд Охотника…

Шепот мыслей слился с золотистым шорохом осеннего сада. Карантир задумчиво повертел в руках подобранный краснобокий плод и прикинул, что на нём этакое можно вырезать. Представились какие-то простоватые и наивные узоры, никак не сочетающиеся с премудростями Охотника.

Яблоко улетело куда-то в кусты и было немедленно забыто. Перед Морьо в траве желтела большая, просто отличная тыква.

========== Ариэн ==========

Комментарий к Ариэн

https://www.youtube.com/watch?v=hYSQE6ooFjU&ab_channel=whitefrost1000 Sting – Desert Rose, Стинг – Роза пустыни

Глава написана совместно с Сильдаэлу Феанориан

I dream of rain

I dream of gardens in the desert sand

I wake in vain

I dream of love as time runs through my hand

I dream of fire

Those dreams that tie two hearts that will never die

And near the flames

The shadows play in the shape of the man’s desire

This desert rose

Whose shadow bears the secret promise

This desert flower

No sweet perfume that would torture you more than this

And now she turns

This way she moves in the logic of all my dreams

This fire burns

I realize that nothing’s as it seems.

(Sting – Desert Rose)

Страх, тревога и шок сделали своё дело – несмотря на пережитый ужас, Ариэн задремала в дороге. Мутно-серых сновидений в этот раз не было: ей показалось, что три часа гонки на бешеной скорости по пустому шоссе из её жизни и памяти выпали, провалились, словно тонкий настил из веток на волчьей яме.

Она лишь помнила вид сквозь тонированное стекло до момента, когда навалилась дрёма. Сквозь толстый слой пыли на окне можно было различить очертания одноэтажного здания, похожего на ангар. В свете ракет и вспышек от летящих снарядов рушились перекрытия и сгибались внутрь, словно рёбра от сокрушительного удара кулаком, балки. Куски арматуры лежали на раздробленном до крошки камне, чёрные пятна крови и угольные тюфяки человеческих тел валялись, местами пересыпанные битым стеклом и щебёнкой. Сетка-рабица, похожая на решётку, дробила свет фар бронированных автомобилей на косые ромбы, качающиеся вместе с железными переплетениями. Словно клочья тумана по земле тянулись клубки колючей проволоки, через которые солдаты перешагивали, широко переставляя ноги и переругиваясь.

Дверь машины громко хлопнула, и майэ посмотрела вперёд. На водительское сиденье запрыгнул смуглый человек и показал в зеркало, укреплённое на лобовом стекле, ослепительно-белые зубы, тёмную, непролазную бороду и жёсткие брови, сходящиеся над горбатым носом. В глубоких глазницах совершенно не было видно белков, и Ариэн остановила на шофёре долгий, напряжённый взгляд. Не зная, куда себя деть, тот осклабился, прищурился и неестественно весело подмигнул. Дева вздрогнула, и он зашёлся поверхностным удушливым смехом, но, поймав осуждающий взгляд со штурманского места, насупился и быстро смолк. С переднего сиденья высунулась кучерявая голова молодого бойца:

– Не бояться, госпожа. Мухаммед хорошо! Хорошо ездить, быстро генерал!

Услышав своё имя, водитель снова оскалился.

Сбоку пахнуло густым ночным теплом и дымом: в машину забрался ещё один человек. Ариэн облегчённо выдохнула: это был офицер, выносивший её из разгромленного нутра пожара.

– Вы хорошо себя чувствуете? – учтиво поинтересовался он. – Вас не напугали мои спутники?

Спереди притихли, и через зеркало шофёр посмотрел на майэ, и она покачала головой:

– Нет, совсем нет. Только почему они так странно…смотрят?

– Плохие манеры, – медленно, объясняюще, как будто тоже плохо знал язык, рассмеялся ооновец, и Ариэн кивнула в ответ, почувствовав себя неуютно и стыдно раздетой под плотоядными взглядами в зеркале. Смотрели так, словно на ней не было даже этого колючего подобия покрывала.

Сосед продолжал улыбаться широко и напряжённо, а потом подчёркнуто заботливо задёрнул велюровую шторку на окне, никак не вязавшуюся с железом и бронежилетами вокруг. Тронув за плечо бородача, он громко обратился к нему по имени, отдав приказ трогаться с места. Тот кивнул, потянулся к коробке передач, но сухие желтоватые пальцы цепко сжались на его одежде, и вояка что-то процедил сквозь зубы – приветливее, чем раньше, но от этого по коже у девушки пробежал холодок. Командир истолковал мурашки иначе и попросил выключить кондиционер. Когда автомобиль рванул с места, в голове Ариэн мелькнуло имя Тилиона – и погасло, словно камешек отскочив от твёрдой стены усталости и надвигающегося сна.