Текст книги "Свадебные игры (СИ)"

Автор книги: fazezzia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Я просыпаюсь с чувством блаженства, которое еще несколько дней ничем не омрачается. Думаю о том, что подарить Питу. У него день рождения в начале февраля. Хочется еще праздника, больше праздника, только праздника.

Захожу к Питу за парочкой своих вещей. Кажется, его это уже не так травмирует. Наоборот он весело говорит:

– Я тут нашел место с хорошим видом. Хочешь, посидим там? Попьем какао.

– Что-то типа свидания? – удивленно спрашиваю я.

– Нет, – мнется он. – Скорее дружеская посиделка.

– А далеко это место?

– В паре шагов отсюда, – говорит он улыбаясь. – Идем.

Я следую за Питом и спустя мгновение понимаю – он говорит о крыше.

– Не поверишь, но я только недавно догадался сюда залезть, – говорит он, усаживаясь на пологий участок крыши, почищенный от снега и покрытый пледом.

– Я вообще не догадалась. Отсюда и правда хороший вид. Даже лес видно.

– Угощайся, – говорит Пит, – протягивая мне тарелку с небольшими булочками, покрытыми расплавленным сыром.

– Что-то новенькое. М-м-м! Объеденье!

– Это же просто булки с сыром.

– Ну и что. Мне очень нравится!

– Ладно, буду заманивать тебя ими в гости.

– Так нечестно, – говорю я с набитым ртом и запиваю какао.

Мы болтаем, рассматриваем дома, которые виднеются вдали. Я показываю Питу часть леса, в которой охочусь. Пит как-то нервно вздрагивает от этого.

– Тебе не страшно после Игр возвращаться в лес? – спрашивает он.

– Нет, это ведь мой лес, а не Арена. Они разные.

– Мне тревожно, когда ты уходишь туда.

– Не беспокойся, я там как дома, даже больше, чем здесь.

Пит все равно молча выражает протест.

– Давай сходим туда вместе? – предлагаю я. – Там красиво. Ты как художник наверняка оценишь и перестанешь уже рисовать Голодные Игры.

Питу не по душе моя идея.

– Боюсь, у меня возникнет ощущение дежавю.

– Ладно, я не настаиваю.

Какое-то время мы молчим.

– Ты никогда не хотела убежать туда насовсем? Наверное, только там ты свободна, – вдруг спрашивает Пит.

– Хотела, – грустно улыбаясь, говорю я.

– А почему не убежала?

– Как бы я оставила Прим и маму? Да и рискованно все это.

– С Гейлом может и не так рискованно.

– У Гейла тоже семья.

Этот разговор перестает мне нравиться. Кажется, Пит тоже понял, что не стоит продолжать эту тему.

– Смотри, – говорит он, – закат. Как раз над лесом.

– Красиво.

Когда солнце садится, становится холодно сидеть на крыше, и мы спускаемся в дом.

– Какие у тебя планы на день рождения? – спрашиваю я.

– Я обещал с семьей поужинать, – отвечает он.

– А ужин будет допоздна?

– Вряд ли. В пекарне рано ложатся и рано встают. Часов в 9 все разойдутся спать.

– Тогда зайдешь потом к нам? Я хочу сделать тебе подарок.

Пит улыбается.

– Неужели не забыла то свое обещание?

– Не забыла, – упрямо говорю я. – Хочу, чтобы ты любил праздновать свой день рождения.

– Хорошо. Конечно, я загляну, – он смотрит с благодарностью и, слегка тронув меня за плечо, уносит в кухню кофейник с остатками какао.

В голову приходит мысль: я так привыкла к Питу, что если теперь его не окажется рядом, мне всегда будет его не хватать. А еще я только сейчас ясно поняла, что он хотел сказать своей фразой: «Внутри Игр ты – это ты, а я – это я». У него получилось остаться собой, и теперь я это ясно вижу. И ценю его за это.

В день рождения Пита я прошу моих родных помочь мне приготовить праздничные блюда. Зову Хеймитча в гости, не особо надеясь, что он придет, но около восьми он появляется. Пит стучится в дверь в половине девятого. Мы выключаем свет и встречаем именинника тортом с горящими семнадцатью свечами. Хором кричим поздравления и просим задуть свечи. Пит, явно тронут, таким приемом. Он медленно задувает свечи, а Хеймитч включает свет. Мне немного неловко оттого, что мой торт выглядит неаккуратным.

– Это, конечно, не тот шедевр, какой можешь сделать из муки ты, но зато мы все трое старались от всего сердца, – говорю я.

– Он замечательный, – говорит Пит с теплой улыбкой и обнимает маму и Прим.

Мы садимся впятером у потрескивающего камина за небольшим столиком. Атмосфера очень уютная. Я дарю Питу резную деревянную шкатулку с изображением сойки-пересмешницы. Она играет Песню долины.

– Эту песню ты услышал от меня в первом классе? Быть может, с ней тебе будет проще засыпать, – говорю я.

– Спасибо Китнисс, – он целует меня в щеку.

Мама и Прим дарят связанный ими шарф, а Хеймитч – фотоаппарат.

– Это от меня и Эффи, – говорит он. – Она передает привет и говорит что эта вещица может пригодиться в твоем творчестве. Снимки делает мгновенно. А и еще.

Хеймитч роется в своем кармане и достает толстый конверт.

– Это выручка за твои картины, забыл отдать, еще месяц назад пришла.

Пит неуверенно берет конверт, щупает.

– Воу, не думал, что из этой идеи что-то получится. Завтра позвоню ей и поблагодарю. Спасибо, Хеймитч.

Мама приносит из духовки запеченную индейку, и какое-то время мы вплотную занимаемся праздничным ужином. В районе 11 часов мама и Прим уходят наверх, а Хеймитч, побыв с нами еще с полчаса, тоже удаляется домой. Пит робко спрашивает:

– Можно этим вечером я как можно больше времени проведу с тобой?

– Конечно, это твой день.

Мы усаживаемся на ковре у камина, опираясь о диван. Пит мастерит из салфетки какую-то замысловатую фигурку, а я молча смотрю за его руками. Мне так хорошо, тепло и уютно. Тело приятно расслабляется после суетливого дня.

– У тебя получилось, – говорит Пит. – Такого дня рождения в моей жизни еще не было.

– Я боялась, что тебе будет скучно. Да и ужин вышел скромнее, чем на Новый год.

– Дело ведь не в еде. Мне просто очень хорошо с тобой в кругу твоей семьи. Я очень привык к вам.

– А мы к тебе.

Глаза начинают слипаться, и я кладу голову на плечо Пита. Его руки, мастерящие бумажный цветок, замирают.

– Ты засыпаешь, – немного раздосадовано говорит Пит. – Давай я отнесу тебя наверх.

– Нет, – бормочу я. – Давай побудем здесь. Мне так хорошо с тобой.

Пит убирает прядь, закрывшую часть моего лица. Я почти засыпаю и внезапно чувствую прикосновение его губ. Пит целует меня, а я почему-то его не отталкиваю. Я замираю в этом прикосновении как когда-то очень давно после Праздника в честь победителей. Я не понимаю, что чувствую. Все это будто во сне. Его губы, такие мягкие, ласковые. Я давно их знаю. Я позволяю им повторять контуры моих губ, покрывать их краткими прикосновениями и надолго сливаться с моими. Почему я не хочу отстраниться? Не хочу думать о Гейле? Пит гладит мое лицо ладонью и продолжает целовать меня. Он слегка закусывает мою губу, трогая внутри меня давно забытое чувство. Желание. Его пальцы проскальзывают сквозь пряди моих волос. Я боюсь момента, когда Пит остановится. Кажется, он и сам боится этого. Боится, что я опомнюсь и оттолкну его. Вместо этого я разворачиваюсь к нему. Он кладет мои ноги к себе на колени. Легкие поцелуи покрывают мое лицо, шею. Я все еще не решаюсь открывать глаза. Жду новых ласк, хочу объятий. Больше тепла. Пит обхватывает меня руками и дарит лишь небольшой поцелуй в висок. Я открываю глаза. Волшебство рассеивается. Я почти на коленях у Пита, который уткнулся лицом в мою щеку. Теперь, когда поцелуи кончились, я начинаю напряженно думать о происходящем. В голове всплывают картины произошедшего в Капитолии. Тело мое больше не мягкое и податливое. Оно будто превращается в камень. Пит чувствует это. Вздыхает и говорит:

– Прости меня.

Я убираю ноги с его коленей и снова сажусь рядом, мягко высвободившись из его объятий.

– Я не так тебя понял. Ты сказала, что тебе хорошо со мной…

Я даже не знаю, что сказать. Сама себя не понимаю. Пит поднимается.

– Пит! – восклицаю я. Но он не оборачивается.

– Давай завтра об этом поговорим. Не хочу омрачать этот день.

Он поворачивает ко мне лицо с грустной улыбкой:

– Спасибо за все, – говорит он, будто прощаясь навсегда. И уходит.

========== Разрушаю любовный треугольник ==========

Ни на следующий день, ни через неделю разговора не происходит. Не то чтобы я специально избегаю Пита, просто почти всю неделю провожу в лесу. Хочется побыть одной, подумать, наконец. Мне стыдно за то, как я повела себя в тот вечер. Целых полгода я отталкивала Пита как могла, а теперь вдруг оказалась в его объятьях. И он тоже. К чему эти поцелуи? Все же шло так хорошо, мы, кажется, начали дружить по-настоящему. И вот на тебе.

Домашние озадачены моим угрюмым видом, который не покидает меня с того вечера с Питом. Я сижу у камина и думаю о завтрашней охоте с Гейлом. Думаю без радости. Мало мне проблем с Питом, так и Гейл теперь при каждой нашей встрече пилит меня своей ревностью, недоверием и чуть ли не обвиняет в предательстве. Прим подсаживается ко мне у камина:

– Что-то случилось?

– Сама не знаю.

– В смысле? Ты после дня рождения Пита какая-то печальная. Между вами что-то произошло? – спрашивает она, протягивая мне чашку чая.

– Он меня поцеловал, – говорю я, с досадой сжав губы.

– И это плохо? – с легким недоумением спрашивает Прим.

– Да, то есть нет, – я вздыхаю. – Не знаю. Мы договорились быть друзьями, а он все испортил.

– Разве он не начал тебе нравиться? Ты так пеклась о нем в последнее время, думала целыми днями о подарке. Может, он, глядя на это, решил, что твое отношение к нему переменилось?

– Возможно, я дала ему повод так думать… – неуверенно говорю я. – Да нет же, я не просто дала ему повод, я правда переменила свое к нему отношение. Да и на поцелуй ответила…

– Скажи честно, он тебе нравится?

Я задумываюсь. Пит был рядом со мной со дня Жатвы. Наша фальшивая любовная история душила меня не переставая. Не было ни времени, ни возможности выпутывать из клубка показной любви наши истинные чувства и характеры. Я даже не могу проследить, когда Пит стал действительно мне дорог. А про любовь я и вовсе молчу. Что я знаю о ней? Быть может, только сейчас, когда я с каждым днем узнаю Пита все лучше, во мне только-только формируется то, чего он так ждал от меня в ответ на свою любовь.

– Мне хорошо с ним, спокойно, приятно.

– А целоваться с ним тебе нравится? – с улыбкой спрашивает сестра.

– Прим! – возмущаюсь я.

– Нравится или нет? – настаивает она.

Я отпиваю глоток чая, чтобы в паузе представить поцелуи Пита. По телу пробегает легкая сладостная дрожь.

– Ну да.

– Так в чем проблема? Просто иди и скажи ему.

– У тебя все просто. А Гейл?

– Ты встречаешься с Гейлом? Я думала, что как раз с ним вы просто друзья.

– Хотела бы я, чтобы мы были друзьями как раньше. Но ни он, ни Пит не хотят просто дружить.

– Вот как, – смеется Прим.

– Я только оправилась от Игр, и мне вообще не хочется с кем-то быть в том смысле, как эти двое от меня хотят. Но они меня торопят. Я понимаю, что эгоистично заставлять кого-то ждать твоего решения, мучить надеждами, но мне так тяжело…

– Ты можешь просто отказать им обоим, если хочешь, – спокойно говорит Прим. – Будь одна, ты никому ничего не должна.

На минуту пытаюсь представить, как эти двое исчезли из моей жизни и появляются лишь формально. Пит – в качестве ментора на Играх, а Гейл – как напарник по охоте, а то может и просто случайный прохожий.

– Я не хочу терять Гейла как друга, но не чувствую в отношении него какой-то романтики, особенно в последнее время. Быть может, Игры порвали ту нить, которая связывала нас. Слишком сильно изменилась моя жизнь, и Гейл теперь меня не понимает как раньше. А с Питом все так запутано. Он – живое напоминание самого страшного события в моей жизни – этой жуткой капитолийской свадьбы. Но с другой стороны сам по себе Пит такой добрый, такой заботливый парень.

– Капитолий хочет, чтобы он был для тебя напоминанием, но ты сама можешь выбрать, кем будет для тебя Пит – капитолийским мужем или просто хорошим парнем. Ты должна судить о нем по поступкам, которые совершал он сам, а не по тем, которые Капитолий заставлял его делать. Ну а с Гейлом тебе бы просто честно объясниться, – задумчиво заканчивает она свою речь и с важным видом пьет чай.

– И когда это ты стала такой рассудительной? – смеюсь я.

– Я всегда была такой, только раньше ты не брала меня в расчет.

Я обнимаю ее, благодарю за наведенный порядок в моих мыслях. Смотрю на окна Пита. Свет не горит, хотя время уже 11 вечера. Хочется пойти к нему, не откладывая, и поговорить. Сложившееся между нами положение меня нервирует. Пока жду, вспоминаю совет сестры судить о Пите по его личным поступкам. Какие решения он принимал самостоятельно? Признался в любви перед всем Панемом, чтобы помочь мне выглядеть лучше перед спонсорами, защищал на Арене от профи, помогал на съемках интервью и даже старался как можно деликатнее провести со мной брачную ночь, не постыдившись расспросить перед этим Хеймитча. Список внушительный. Если подумать, Пит все это время вел себя безупречно в отношении меня. На секунду я посрамлена. Я-то этим похвастаться не могу. И как вообще Пит терпел все мои выходки? Хотя я сделала для него самое главное – спасла жизнь на Арене.

В окнах Пита загорается свет, и я спешу к дверям соседа.

– Привет!

Пит удивлен.

– Привет, Китнисс. Что-то случилось?

– Надо поговорить. Можно зайти?

– Да, – отвечает он, и снимает с себя ботинки, которые еще не успел даже расшнуровать.

– Откуда ты так поздно?

– Решил увидеться со школьными друзьями. Устроили посиделки так сказать.

Мы садимся на кухне. Я молчу, подыскиваю нужные слова.

– Значит, ты созрела для важного разговора? – опустив глаза в кружку, спрашивает он.

Я все еще не могу найти нужных слов.

– Если хочешь, я начну сам. Я не могу больше с тобой дружить, Китнисс. Мне это тяжело. Все это время я в тайне надеялся, что ты увидишь меня настоящего, что я понравлюсь тебе, но этого не случилось. А теперь я больше не могу. Чем ближе мы становимся как друзья, тем мучительнее для меня твое присутствие. Мне пора начать свою жизнь, пора забыть все это как сон. Хотя бы до следующих Игр.

– У тебя получилось, – выпаливаю я.

– Что?

– Я увидела тебя настоящего, и ты мне… понравился, – говорю я, уставившись в стол.

Пит явно в замешательстве от моих слов.

– Но почему в тот вечер ты меня оттолкнула?

– Не знаю. Это было неожиданно. Я не понимала толком своих чувств.

– И ты пришла, чтобы…

– Я хочу быть с тобой, Пит, – говорю я, осмелившись, наконец, посмотреть ему в глаза.

– Правда? – спрашивает он тихим от волнения голосом.

– Да. А ты все еще хочешь?

Вместо ответа он осторожно берет мою руку.

– Всегда, – шепчет он с улыбкой и подносит к губам мою ладонь. Я на мгновение прикрываю глаза, когда Пит вдруг рушит мой экстаз. – А как же Гейл? Вы с ним расстались?

– Мы и не встречались, чтобы расставаться. Завтра я скажу ему, что мы с тобой вместе, чтобы он больше не надеялся.

– Ты не будешь ходить с ним в лес?

– Вряд ли.

Пит недоверчиво на меня смотрит.

– Что-то не верится.

– После того, через что мы прошли вместе, ты все еще не доверяешь мне? – спрашиваю я.

Он вздыхает.

– Пит, посмотри на меня, – он поднимает глаза. – Я выбрала тебя.

Провожу ладонью по его щеке. Он накрывает ее своей.

– Я слишком люблю тебя, чтобы отказываться от такого шанса, – говорит он.

Я тянусь к нему через стол и целую.

Наверно, это самый романтический и трепетный вечер в моей жизни. Мы стоим, обнявшись на кухне, пока на плите греется молоко для какао. Я осторожно кладу голову Питу на плечо, провожу рукой по шее. Его взволнованное дыхание ласкает мне ухо, а сильные руки медленно гладят меня по спине. Время будто остановилось.

– Ты не поверишь, но у меня есть для тебя сырные булочки, – говорит он.

– Ты шутишь.

– Я готовил их каждый день по чуть-чуть на случай, если ты придешь.

Я со смехом целую Пита. Забываемся в ласках и едва успеваем выключить убегающее молоко. Позже садимся у камина в гостиной и пьем ароматное какао с сырными булочками и пирожками с брусничным вареньем. В домах деревни победителей камин – однозначно любимое место для нас обоих. Объятья Пита обволакивают меня будто силовое поле, защищая от остального мира. Меня никогда не обнимали так, чтобы я одновременно чувствовала и трепет, и умиротворение.

– Ты останешься? – спрашивает Пит, глядя на часы. Время полночь.

– Да, – отвечаю я. А внутри страх. Вдруг повторятся события брачной ночи? – Позвоню только маме.

Я иду к телефону, а Пит убирает посуду на кухню. Минут через пять мы вдвоем наверху. В одном из шкафов осталась пара моих футболок. Ухожу в ванную переодеться. Меня неприятно преследует чувство дежавю. «Но это не та комната на вилле и не те обстоятельства», – убеждаю я себя. И все равно я вхожу в спальню, испытывая легкий мандраж. Пит уже устроился на своей половине. Мы лежим на боку, рассматривая лица друг друга. Пит слегка ударяет по кончику моего носа, чтобы я, наконец, сменила свое сосредоточенное выражение лица на улыбку.

– Спокойной ночи, – шепчет Пит. – Надеюсь, завтра ты не растворишься как сон.

– Не растворюсь, но уйду рано. Охотиться лучше с утра.

В лице Пита проскальзывает недовольство.

– Ты быстро вернешься?

– Не знаю. Ничего не могу обещать.

Пит колеблется, но все же задает вопрос:

– У вас с Гейлом было что-то? До Игр или после.

Не нахожу ничего такого, в том, чтобы рассказать Питу:

– Однажды, когда мы только вернулись из Капитолия, он меня поцеловал.

Пит немного удивлен.

– И все?

– Ну да. А ты что думал.

– Да нет, ничего, – он какое-то время хмурится своим мыслям, а потом говорит. – Неважно. Давай спать.

Пит чмокает меня в губы, но обнять не решается. Я тянусь выключить свет.

– Теперь ты моя девушка, – слышу я уже в темноте.

– У нас с тобой все наперекосяк. Чтобы стать твоей девушкой, я сначала вышла за тебя замуж.

В лучах холодного света луны Пит ловит мою ладонь и соединяет со своей.

– Интересно, а что было, если бы мы просто приехали домой после Игр? Стали бы общаться?

– Если бы да кабы…

– Да, ведь если бы меня не вытянули на Жатве, ты никогда бы про меня не узнала. Стала победительницей и вышла замуж за Гейла.

–Возможно. Как ни крути, но ты сильно изменил мои планы. Если не сказать всю мою жизнь.

– Ты еще злишься на меня из-за свадьбы? – с опаской спрашивает Пит.

– Я считаю тебя безрассудным болтуном, не думающем о последствиях, – с легким укором говорю я.

– Я не думал о последствиях, потому что не предполагал, что вообще останусь в живых, – серьезно отвечает Пит.

– А если честно, я много думала о твоей роли в произошедшем. Долго винила тебя, потому что так мне было легче. Быть жертвой. Я даже думала, что ты еще и рад такому стечению обстоятельств. Разве ты не хотел свадьбу и любовь до гроба?

– Для меня настоящая свадьба и капитолийский фарс это очень разные вещи. И как ты вообще могла так обо мне думать? – кажется, Пит обиделся.

– Могла, – со вздохом говорю я. – Но потом я осознала одну простую вещь, передо мной стоял выбор: убить тебя или стать твоей женой. При таком раскладе я бы выбрала второе в любом случае. Так что я почти не жалею.

Некоторое время Пит не знает, что сказать, но потом решает отшутиться:

– Ну, может ты не зря меня спасла, сгожусь тебе чем-нибудь, как коза Леди.

Я смеюсь, а Пит целует мою ладонь.

– Интересно, осмелился бы я к тебе подойти, если бы ты приехала победительницей?

– Опять твои «если бы»?

– Ты просто представь, насколько решающую роль в нашей жизни сыграл случай.

– По-моему куда больше сыграл с ней Капитолий, – горько усмехаюсь я.

– Ладно, хватит пустых размышлений. Просто честно говоря, я все еще не могу поверить, что ты здесь со мной. Я ведь уже потерял надежду и даже подумывал начать с кем-нибудь встречаться.

– Вот как? И с кем же, – ревниво вопрошаю я.

– Сам не знаю, просто были такие планы.

За разговорами как-то незаметно пролетают часы. За окном уже занимается рассвет, когда мы, наконец, замолкаем просто от того, что слипаются глаза. Утром я снова просыпаюсь в его руках. Кажется, наши тела взяли за правило автоматически сплетаться, если находятся в одной постели. Я с удивлением отмечаю, что спала спокойно, без кошмаров, правда очень мало. Будильник прозвенел в 8, предоставив мне всего 4 часа для отдыха. Тем не менее, я собираюсь в путь в хорошем настроении и с затаенной надеждой, что Гейл останется моим другом.

Мой напарник по охоте появляется чуть ли не в полдень. К этому времени я уже успеваю опустошить силки и подстрелить пару диких гусей.

– Привет, – почти враждебно говорит он.

– Привет! Ну наконец-то! Все утро тебя жду.

– Вот как? – злобно выплевывает он.

– Что случилось?

– Ты, значит, Питу дни рождения теперь устраиваешь? Подарочки ему заказываешь.

– Ну и что? И как ты вообще узнал?

– Да какая разница. Суть в том, что как ни крути, а с ним ты теперь проводишь куда больше времени, чем со мной.

Мне хочется возмутиться, закричать на Гейла, но после вчерашнего разговора с Прим, с Питом, я яснее понимаю сложившуюся ситуацию, да и тянуть с объяснениями не хочется.

– На самом деле твои подозрения небезосновательны. Мы с Питом сильно сблизились в последнее время. А вчера мы начали встречаться.

Вся ярость Гейла оказывается напускной. Услышав мои слова, он весь сжимается, опускает голову и прислоняется к дереву. Больно смотреть. Спустя минуту он тихо произносит:

– Может, оно и к лучшему. Сразу отрубить все пустые мечты и надежды. Я ведь ждал все эти месяцы, как ты и просила.

– Прости меня.

– Я часто представлял себе наше будущее. И оно меня не радовало. Как бы я смог отпустить тебя летом на Игры с Питом, как бы терпел, что ты живешь рядом с ним.

Он скатывается вниз по стволу дерева и садится на корточки.

– Похоже, если Капитолий забрал тебя на Игры однажды, ты больше не вернешься с них прежней. И с этим надо смириться. Я потерял тебя еще на Жатве. Моя ревность – это пустое, безнадежное сожаление о давно потерянном.

Я сажусь рядом.

– Мы когда-нибудь сможем снова быть друзьями?

– Пока не знаю, Китнисс. Дай мне время.

Он встает и уходит вглубь леса. Я иду в противоположном направлении. Отдав большую часть добычи Хейзел, я несу Питу только парочку диких гусей.

– Как прошло? – спрашивает Пит, вытирая руки от муки. Он обеспокоен моим видом.

Едва сдерживаю слезы.

– Я потеряла лучшего друга сегодня.

Пит не знает, то ли обнять меня, то ли не трогать. Я склоняюсь ко второму. Прохожу мимо Пита на кухню и кладу гусей на стол.

– Вот, принесла добычу, – пытаюсь непринужденно улыбнуться, но выходит какая-то кривая ухмылка.

– Расскажи мне все, – просит Пит и сажает меня за стол. – Ты голодна? Давай поедим, и по ходу ты мне все расскажешь.

Нехотя усаживаюсь. Пит суетится, убирает тушки птиц со стола, а вместо них ставит передо мной тарелку аппетитного рагу с говядиной. Желудок активно сигнализирует о своем желании его съесть. Вспоминаю, что перед уходом стащила с кухни Пита только три вчерашние булочки с сыром. Я растворяюсь в аромате вкусной свежеприготовленной пищи и немного успокаиваюсь. Пересказываю Питу произошедшее. Он внимательно слушает, потом довольно долго молчит.

– А ведь он прав. Для него начался бы настоящий ад, если бы ты согласилась быть с ним. И у него действительно гораздо больше поводов для ревности, чем у меня.

– Да почему обязательно надо встречаться? – расстроено возмущаюсь я. – Почему нельзя остаться друзьями?

– Я вчера тебе говорил почему. Не может быть настоящей дружбы там, где кто-то испытывает чувство к другому. Так не получается.

– Думаешь, он никогда уже не будет мне другом?

– Вряд ли. – грустно отвечает Пит. – Только если он найдет кого-то другого или пройдет много времени. Но, может Гейл не такой как я.

После обеда молча пьем чай. Из-за сцены в лесу одна только мысль о поцелуе с Питом вызывает болезненное чувство вины. Я говорю, что сегодня побуду дома. Он не возражает.

========== Покой победителя ==========

Я снова ухожу надолго в лес. Иду к самому озеру, будто просить совета у отца. Из-за размолвки с Гейлом чувствую себя паршиво и даже подумываю, не поспешила ли я сойтись с Питом. Может, надо было остаться одной и не нагромождать себе голову всякими бесполезными размышлениями. В какой-то мере я даже скучаю по прежним голодным дням, когда все было просто и понятно. Греюсь у печки в заброшенном бетонном доме недалеко от замерзшего озера и слегка жалею, что ни словом не обмолвилась Питу, что ухожу в лес с ночевкой на несколько дней. Думаю, он сам все поймет. А если начнет волноваться, Прим и мама его успокоят.

Утром к озеру выходит олень. По привычке с энтузиазмом прицеливаюсь, но потом вспоминаю, что Гейла рядом нет, и такую тушу я домой никак не дотащу. Теперь мне остро не хватает не только друга, но и напарника по охоте.

Спустя 4 дня возвращаюсь домой грязная, замерзшая, но умиротворенная. Даже настроение вполне сносное. Оно было бы еще лучше, если бы не разговор с Хейзел. Гейл запретил матери брать у меня дичь. Только путем долгих уговоров, чуть не плача, я убедила женщину взять добычу, которой под завязку были наполнены 2 мои сумки.

– Это в последний раз, – с сочувствием говорит Хейзел. – Может, потом, когда Гейл придет в себя. Сейчас он так расстроен, что говорить с ним бесполезно.

От этих слов меня снова душит вина, но главный удар ждет дома. От Пита. Застаю его как всегда на кухне. Он режет овощи для супа. При моем появлении даже не оборачивается, только бурчит «привет». Я кладу сумку с кроликами на стул и трогаю Пита за плечо, слегка разворачивая лицом к себе, и охаю от его вида. Сонные, красные глаза, окаймленные фиолетовыми синяками.

– Пришла, значит? Жива и здорова? – с укором в голосе спрашивает Пит.

– Пришла, – виновато отвечаю я. – Ты не спал всю ночь?

– Я не спал три ночи. Не мог заснуть, беспокоился, где ты, как ты. А тебе даже в голову не пришло предупредить меня.

– Разве моя мама тебе не сказала, где я?

– Сказала. Но ты ушла одна, надолго, в опасное место. Ты не представляешь, какие кошмары преследовали меня в эти ночи, сколько я всего передумал. Ты ведь даже маме не сказала, насколько дней уйдешь. Я с каждым днем паниковал все больше, думал уже бежать в лес и искать твой остывший труп.

– Пит, прости, – я пытаюсь обнять его, но он не дается.

– Если ты так представляешь себе наши отношения, то я пас.

Он кладет нож на доску, и я замечаю, как у него подрагивают руки.

– Может, твои домашние спокойно реагируют на эти вылазки, но я так долго не протяну.

– Я обещаю так больше не делать. – смотрю на него, между бровей по-прежнему как пружина натянута сердитая складка. – Этого больше не повторится. Ты простишь меня? В последний раз.

Я пристально смотрю на него с мольбой в глазах. Лицо Пита смягчается. За суровой маской показывается неутихающий страх, обманутое доверие, раненая нежность. Пит позволяет мне обнять его, покрыть поцелуями его измученное бессонными ночами лицо. Он шепчет мне:

– Не поступай так со мной больше, пожалуйста.

– Я не буду, не буду.

Сегодня Пит не отпускает меня ни на шаг. Мы вместе идем ко мне домой, тушим кроликов, собираемся всеми за столом и даже зовем Хеймитча. От взгляда окружающих не ускользает, что Пит все время держит меня за руку, а после обеда, когда мы рассаживаемся в зале у камина, и вовсе обнимает. Нас впервые видят вместе как настоящую пару. Мама и Прим с улыбкой переглядываются, а Хеймитч только ухмыляется. Всеобщее внимание поначалу вгоняет меня в краску, но потом я привыкаю. В нашем доме телевизор вещает только обязательные программы, сами мы его практически не смотрим, поэтому возникает вопрос, чем занять зимний вечер. Разговаривать особенно не о чем, потому что мы все впятером живем по соседству и знаем все друг о друге. Внезапно Прим предлагает почитать вслух книгу старинных рождественских рассказов. Все с радостью соглашаются. На время мы погружаемся в какую-то сказочную реальность, совсем не похожую на мир, в котором живем. Чтение у камина еще не раз повторяется после того вечера и становится приятной традицией.

В тот вечер Пит засыпает в моих объятиях, едва коснувшись подушки. Я стерегу его сон, глажу по волосам, мысленно представляя, что так отгоняю от его головы кошмары. Пока Пит спит, я вспоминаю наш разговор на крыше о походе в лес. Мне очень хочется взять с собой Пита, пока не началась весенняя оттепель, и земля на время не превратилась в непроходимую трясину. Решаю уламывать Пита до победного.

– Нет! – отрезает он, когда я в очередной раз спрашиваю про лес после череды довольно горячих поцелуев у камина. – Я тебе говорил. У меня неприятные ассоциации с лесом, меня потом кошмары замучают.

– Не замучают, я же рядом с тобой и не подпущу к тебе никакие кошмары, – говорю я, целуя Пита в висок. Мои ноги покоятся у него на коленях, а руки ласково обнимают за шею. Я трусь лицом о его щеку и продолжаю. – Я хочу, чтобы ты полюбил мой лес, понял, что он значит для меня.

Пит колеблется. Я уже третий раз пробую его уговорить. Сегодня он впервые всерьез задумался над моим предложением. Более мягким голосом он добавляет:

– Дело не только в страхе. Мне немного… неприятно, что ты была там с Гейлом.

– Что еще за ревность? Я думала, этот вопрос закрыт.

– Да, но… Как то мне это не очень нравится.

– Довольно слабая отговорка.

Пит с хмурым видом задумывается.

– Давай так, – предлагаю я. – Мы уйдем совсем недалеко. Побудем минут десять, и если ты захочешь обратно, я не буду возражать и никогда больше не предложу тебе этого. Идет?

Он смеется над моим упрямством и со вздохом говорит:

– Ладно, идет.

– Правда? Ты согласен? – я так рада, что с криками восторга лезу к Питу обниматься, а потом и целоваться.

В своих поцелуях я захожу непозволительно далеко, о чем мне тут же сигнализирует тело Пита под моими ногами. Мне не хочется останавливаться, хотя уже где-то на границе моего сознания очерчивается затаенный страх близости, прочно поселившийся во мне после брачной ночи. Возбужденный, взъерошенный Пит сам останавливает поцелуй. Тяжело дыша, он говорит:

– Давай слегка успокоимся.

Смущенно убираю с Пита ноги.

– Я тебя не испугал? Ты наверняка почувствовала, что у меня…

– Все нормально, – почти спокойно отвечаю я, правда прежняя радость куда-то улетучивается, сменившись смущением. Сердце бешено бьется. Желание борется со страхом. И так каждый раз: страх побеждает.

– Если я делаю что-то неприятное для тебя, обязательно говори мне, – серьезно добавляет он. – Я не хочу снова потерять тебя на полгода.

– Не волнуйся, ты не избавишься от меня так легко, – пытаюсь отшутиться я, прекрасно зная, что ни на грош не уменьшу этими словами страх Пита меня потерять. Он так боится поспешить, спугнуть меня, что дарит свою любовь осторожно, по кусочку, будто приручает лесного зверька. Я благодарна ему за это, хотя иногда в порыве страсти мне хочется, чтобы Пит бросил уже свою игру. В последнее время наш ласки заходят дальше обычного, но он всегда находит в себе самообладание, чтобы остановиться, и в такие моменты я понимаю, насколько действительно дорога ему.